Октябрь в Нулогорске (джен)

Павел Трофимович Боровик занимал свой пост уже давно. С тех пор, когда назывался ещё не мэром города, а первым секретарём горкома. И с тех же пор он совершенно искренне заботился о благополучии города, о счастье его жителей, о безопасности и дружелюбии. Нулогорск, выросший из рыбацкой деревеньки, сейчас был вполне солидным, пусть и небольшим городом. Павел Трофимович гордился им.

Когда-то давно рядом с деревней поставили военный штаб, впоследствии разросшийся до военного городка (ныне закрытого, заброшенного и покинутого, согласно постановлению городской администрации). Примерно в то же время на краю города, за небольшой косой, отделявшей его от городской морской набережной, появилась угрюмая громада рыбокомбината, получившего предсказуемое название «Северный».

Какая причина была важнее — отвлечь внимание от военной части или действительно добывать рыбу — сейчас уже ясным не было. Затерялось в прошлом, да и какая теперь разница? Главным было то, что военный городок заброшен, а рыбокомбинат работает без выходных.

Рыбокомбинат, хоть и был государственным учреждением, по сути никогда не подчинялся городским властям. Он был в себе — сам себя регулировал, сам устанавливал свои правила. Конечно, взаимодействие с властями было, без этого никак, но это больше напоминало настороженное перемирие через баррикады.

Павел Трофимович не мог вспомнить, когда всё началось. Ему казалось, что всегда так и было. Всегда тёмное приземистое здание рыбокомбината, прекрасно видное из окна его кабинета, приковывало взгляд и вызывало хмурые и подозрительные мысли.

Конечно же, рыбокомбинат производил рыбу. Поставлял консервы и пресервы, потрошёную и цельную свежую рыбу, замороженное филе и так далее. Справедливости ради стоило заметить, что рыба и впрямь была очень вкусной.

За все эти годы Павел Трофимович ни разу не видел, чтобы рыбокомбинат добывал рыбу. Да и вообще — он просто никогда не видел никаких поставок какого бы то ни было сырья или оборудования.

Не то, чтобы это было так уж важно. Но по мнению мэра, рыбокомбинат мог бы поставлять побольше продукции. Очень уж быстро она исчезала с прилавков — куда быстрее, чем приходила следующая поставка. Павел Трофимович считал это неуважением к нуждам города.

С другой стороны, это позволяло горожанам-рыбакам немного подзаработать, торгуя по выходным на рынке своим уловом. Что и говорить, Павел Трофимович и сам любил домашнюю солёную сельдь — такую на производстве не сделаешь, тут надо вкладывать душу.

Мэр не раз пытался пойти на диалог с руководством рыбокомбината. Нынешний генеральный директор занимал свой пост лишь немногим меньше, чем Павел Трофимович — свой. Он был неизменно вежлив, порядочен, молчалив и несговорчив. Разговоры с ним больше походили на монологи, и иной раз Павлу Трофимовичу казалось, будто читает свой монолог он большой, холодной рыбине, высунувшейся из морских волн. Блёклые, круглые, почти бесцветные глаза, гладко зачёсанные назад тёмные волосы, серые костюмы и серые галстуки, от которых неуловимо пахло рыбой и водорослями.

Рыбой рыбокомбинат, конечно же, не ограничивался. Это немного мирило Павла Трофимовича с его существованием. По его мнению, недостаточно было просто выпускать консервированную печень трески, сверхэластичные нитки, экспансивные пули, детские самоходные конструкторы, инструменты для работы в параллельных измерениях и часы, отсчитывающие время до ближайшего конца света. В конце концов, комбинат делал это для своей же прибыли.

Когда-то давно первый секретарь горкома товарищ Боровик добился того, что рыбокомбинат стал вывозить отходы на расстояние более пятидесяти километров, а не расширять существующий в двух километрах от окружной полигон. Свечение от него и так постоянно мешало астрономам-любителям наблюдать звёзды.

И с тех пор началось это холодное противостояние. Рыбокомбинат охотно шёл навстречу любым предложениям, если они исходили не лично от мэра. Спонсировать музыкальный фестиваль? Разумеется! Предоставить призы для спортивных соревнований? Конечно! Устроить день открытых дверей для дизайнерских мастер-классов? Несомненно!

Однако каждое указание мэра воспринималось в штыки. Но Павел Трофимович не был бы собой, если бы легко сдавался. Вовсе нет. Он не принимал решений просто так. Он взвешивал каждое, тщательно просчитывал все за и против — и готов был напирать до последнего.

И всё же... Павел Трофимович не мог не уважать генерального директора комбината. Ведь тот ни разу не отступил от своей принципиальной позиции, оставаясь таким же человеком слова. И при редких, очень редких встречах они крепко пожимали друг другу руки, глядя глаза в глаза ненавидящими, но уважительными взглядами.

Точно так же было и на вчерашнем маленьком мероприятии. Павлу Трофимовичу не слишком-то нравилось, что его недруг тоже в числе приглашённых, но всё же — всегда решает организатор. Можно было бы отказаться, но это было бы проявлением неуважения. И, может быть, трусости. А для мэра это было просто неприемлемо.

Точно так же будет и вскоре.

Павел Трофимович последний раз взглянул на врезающийся мрачным серым бетоном в море рыбокомбинат «Северный». Покачал головой и подошёл к своему столу.

Новый указ лежал посередине и ждал только подписи, даже ручка послушно пристроилась рядом. Мэр представил себе блёклые круглые глаза и запах рыбы от серого галстука. Что ж. Он должен заботиться о городе. И он будет это делать во что бы то ни стало.

Осмотрев внимательно ручку (пару раз в кабинет пробирались двойники с исчезающими чернилами или видеокамерами), Павел Трофимович пододвинул к себе указ и решительно поставил свою крупную, сложную, размашистую подпись.