Октябрь в Нулогорске (джен)

Здание драматического театра смотрело на море. Вид открывался замечательный — широкая гранитная набережная, смотровая площадка, фонтан и бескрайний простор морских волн. Погода, конечно, уже не особо располагала, день выдался дождливым и неуютным.

На самом деле даже из машины выходить не хотелось. Но пришлось всё-таки взять себя в руки и выбраться из уютного тёплого салона на холодный воздух. Первые осенние заморозки, как всегда, казались даже холоднее, чем настоящие зимние морозы, и Елизавета неуютно поёжилась, поспешив поскорее забежать внутрь театра.

Фойе встретило теплом, запахом пыли и почему-то кориандра. Или по крайней мере, чего-то очень похожего. Елизавета прошла глубже, несколько нерешительно остановилась перед широкими ступенями, покрытыми красным ковром, и после коротких колебаний поднялась. По крайней мере, другого варианта «сразу на второй этаж» не было.

На солидных мраморных перилах стояло две банки с маринованными грибами. Аккуратная наклейка на каждой гласила: «Опята».

Елизавета хмыкнула, поднялась наверх и вскоре без труда обнаружила нужную дверь.

Разговор с директором театра сложился в целом неплохо, но без особых результатов. Сам директор был довольно приятным пожилым мужчиной, явно советской закалки, приветливым и дружелюбным. Возможно, проявлял то самое истинное нулогорское дружелюбие.

На его столе стояло три банки маринованных опят.

Снаружи обнаружилась радиоведущая. Она сидела прямо на холодных ступеньках, постелив на них свёрнутый плед, и смотрела на море. Рядом стоял термос с чаем и какая-то маленькая тёмная баночка.

— Понятия не имею, чем всё это закончится, — вместо приветствия сказала Елизавета, остановившись рядом.

— Может, чем-то хорошим, а может, и нет. Но любой исход непонятен, — философски отозвалась Марьяша, поднялась и улыбнулась, оборачиваясь. — Но есть и понятные вещи. И это хорошо.

— Боюсь, я не с ними имею дело, — Елизавета хмыкнула, покачав головой. — Но по крайней мере, театр правда красивый. Такая шикарная лестница.

— О да. На ней любят фотосессии устраивать. Иногда ковёр убирают, там белый мрамор. Красиво очень, — Марьяша убрала термос в рюкзак, подняла плед и загадочную тёмную баночку.

«Маринованные опята», — совершенно уверенно подумала Елизавета.

Марьяша улыбнулась и кивнула в ответ.

* * *

Никакой взаимосвязи между учреждениями культуры города не было вообще. Каждое было само по себе, а управление по делам культуры отвечало только за отдельные мероприятия, проводимые вне заведений. Но определённо: все что-то знали о Дворце Культуры. А говорить, разумеется, не желали.

Директор театра уверял, что вся проблема в ремонте. Директриса дома творчества юных загадочно закатывала глаза к потолку и вздыхала, ничего не говоря. Заведующая городской библиотекой и вовсе оказалась невидимой.

Понятного точно ничего не было.

Ну, разве что маринованные опята, которые откуда-то притащил Константин и оставил у неё на столе с запиской «а эти тебе».

Что ж. Опята были действительно вкусными.

Оставалась ещё кое-какая идея. Благо, «расходников» на неё хватало.