Колесо Рёна. Гнездо Гарпии (джен)

— Сеньеры и сеньерины, господа и дамы! Сейчас перед вами выступает!... Магистр Темной и Светлой Магии, повелитель стихий!... Вил-л-лоу «Звёздный»!

По площади прокатилась волна аплодисментов. Реяли праздничные флаги, у каждого дома стояли вазоны, горшки с цветами. Цветочные и не только венки, разлапистые ветви и пёстрые ленты украшали каждый дом, пахло пряностями. Девушки хаг исполняли свой северный, буйный и дикий танец, били в бубны и не скрывали звенящие золотые украшения. Их табор расположился прямо на площади, но народ это ни капли не смущало. Из самой большой повозки сделали сцену, где и выступал великий и могучий маг. Явно украденная белая ряса, расшитая восьмиконечными звёздами, и хитрая вытянутая морда обычного деревенского парня. Среди хаг нередко попадались уведенные, светловолосые дети дракурских и даже тревских семей. Но нахождение на чужбине не мешало деревенщине Виллу выглядеть счастливым и самозабвенно обманывать людей.

Жазон стоял сбоку от сцены и практически не выделялся среди таких же молодых людей. Они наперебой что-то выкрикивали, иногда даже заговаривая с незнакомцем, на что Жаз прикидывался глухонемым. По сути, таким он и был, понимая отсилу два слова местного языка. При этом, толпа нисколько не мешала ему завороженно смотреть на артиста. Привлекать внимание тот умел, даже без настоящей магии. Почему-то Жазон был уверен, что это именно ловкость рук, даже когда Вилл засунул руку в огонь без вреда для себя под восторженные крики толпы.

Отсутствие того потустороннего ощущения, ясность образов, обычные живые люди — именно из-за всего этого он с самого первого шага в городе был неимоверно рад. Твердая земля под ногами после зыбкого забытия и всякой чертовщины, именно это и было нужно ему сейчас, а общее настроение праздника на время отгоняло нерадостные мысли.

Глубоко в душе Жазон хотел кричать, спрятаться от чужих глаз в какой-нибудь высокой башне, в подвале, чтобы его никто не трогал: ни предатель Герс, ни Акварис, никто из глупых принцев и королей, призраков и демонов. По иронии судьбы, безразличная толпа отчасти заменяла уединение. Возможно, если бы он изобразил безумца и кричал где-нибудь в переулке, его бы не заметили. Однако, вероятность быть пойманным оставалась, поэтому он сдержался.

Сбоку он видел переливчатый свет. Мерцающие лучистые круги, похожие на россыпь бриллиантов. Жазон вновь повернулся — задумавшись, он успел опустить взгляд на мощёные мостовые. Зелёные искры, маленькие, горящие, но совсем не такие лучистые, сыпались на деревянный подмост.

— Жазон! — среди криков толпы послышался знакомый голос. Жаз не обратил внимание, прикидываясь глухим. — Вот ты где!

Герс вынырнул из возмущающейся толпы с поразительной наглостью. Убедившись, что это именно Жазон, а не просто похожий оборванец, он ужаснулся:

— …Тебя дери, ты во что вляпался?! Пошли отсюда, быстрее.

Жазон пожал плечами, но подчинился. Кто-то похлопал его по плечу, кругом раздавались веселые выкрики. Складки, цветы, ленты, маски, запахи выпечки, духов и людей — всё смешивалось в огненном вихре. Сейчас полдень, но было ясно, что основное веселье начнется ближе к ночи.

Это были жилые кварталы. Тут обитали люди, далёкие от пиратства и войн, занятые только куплей, продажей и какой-никакой сельской деятельностью. С хлебом на островах было туго, но люди справлялись и были счастливы. Через всю улицу ровесник Жазона с гитарой бежал, догоняемый яростной толпой, под взволнованные девичьи крики. Жазон поразился громкости голосов.

— Дикие, — вздрогнул Герс. Он ещё помнил предыдущий вечер.

— А по мне так мило, — неожиданно признался Жаз, осознавая романтику мимолётной сцены.

Пираты грабили королевские и торговые суда с завидной регулярностью и делали это со всей жестокостью, но избирательно. Ровно настолько, чтобы Дракур и Союз даже не думали прекращать развивать это направление. Расчётливые и снисходительные. А за их спинами молодые люди поют серенады возлюбленным девам в окошках, а потом убегают от их братьев, родителей и случайных прохожих. Тут точно также старики развлекают внуков у очага рассказами о героической или даже пиратской молодости. На веранде заросшего домика сидели две старушки и смело, слишком спокойно для этих самых диких пиратов, пряли пряжу. Одна из них иногда, словно по привычке, смотрела в небо, в сторону моря. Сердце Жазона сжалось сильнее. Был ли её муж пиратом? Велика ли разница между ней и старой солдатской вдовой?

А Келеше? Эдмунда и Жазона учили, что эта империя нарушила Заветы Игвес, что это жестокие кровожадные варвары, вынужденные союзники Дракур, способные сорваться с цепи в любой момент. Но за спинами этих кровожадных солдат всё такие же молодые возлюбленные, торговцы, крестьяне, вдовы. И от войны пострадают именно они, невзирая на громкие слова священников, императора и королей союза о великой миссии, о чести и славе солдат, об избавлении мира от еретиков. Хотя люди будут им верить. Что им ещё остаётся?

— Идиоты.

— И не говори, — невпопад ответил Герс, глядя на молодых людей, что в порыве страстей забыли об изначальной цели забега и лупили палками друг друга.

Жазон пожал плечами, не улавливая связь этих слов с настоящим. Герс с волнением остановился в тени.

— Жазон, я сомневаюсь, что ты так оф… отстранён только потому, что заблудился в лесу.

— Удивительно, — мягко продолжил Жаз, никак не реагируя на волнение Герса. Что было удивительно, разъяснять он не хотел.

— Соберись! — прошипел Герс, пригладив волосы. Чернота туши пачкала его лицо, но держалась. Какая упрямая чернота… — Мы на территории пиратов, в конце концов.

— А тебе какое дело? Похитили-то только меня, ты сам пошел следом.

— Я хочу вернуться домой, вообще-то.

— Где тебя повесят? — Герс резко замолчал. По его мягкому лицу было ясно, что мысль он начал улавливать. — Не сразу, сначала темница, сырая, не как здесь. Больше месяца, чтобы не омрачать коронацию. Нет, прямо во время! Смотрите, он сообщник пирата-убийцы! Или не повесят? Колесуют, отрубят голову…

Герс не выдержал. Осознание ему пришло слишком поздно, и теперь он просто не понимал своих действий.

— Я всего лишь хочу помочь тебе!

— Если ты хочешь помочь, если я твой друг, почему ты помог убийце?

Герс побледнел, уставившись куда-то перед собой. Совесть переключилась с возможного будущего на настоящее, но Жазон хотел услышать ответ на вопрос, который его мучает слишком долго.

— Ты не понимаешь моего страха, Жаз, — заикаясь прохрипел Герс. — Если бы его поймали, то убили бы. И поверь, тут не национальная солидарность. Сефф — зеленорукавник, жрец.

Жазон поджал губы. Знакомые слова.

— Их работа, их повадки — всё сведено к служению… Смерти.

— Которая пришла в наш мир…

— Да. Их храм, их школа так и называется, домом Моста. Они не просто наёмные убийцы и колдуны. У них очень жестокие порядки. Мама рассказывала мне о них. И больше всего меня поразил их ритуал Мести. Представляешь, они всегда, если их товарищ погиб при исполнении, убивают сначала десять близких заказчика, а затем устраивают резню среди убийц. Это единение всегда поражало меня. И я прекрасно знаю наши… Дракурские и церковные порядки. Я испугался, что сказка станет правдой. Ничего ты не понимаешь, Жаз.

Жазон опустил глаза. Он правда не понимал. Однако, это звучало правдоподобно. Теперь было понятно, почему Акварис не тронул Герса, он фактически спас его, да и действия самого предателя уже не выглядят как предательство. Несмотря на слабые отголоски омерзения, Жазон мог с этим смириться.

— Мама говорила, что наш народ избран Богиней Смерти. Что зеленорукавники имеют право. И я до сих пор не знаю, что об этом мне думать. Ну, мы в расчёте?

— Возможно. От меня ты что хочешь?

— Чтобы ты не выглядел как труп! Ты словно с того света вернулся. А с глазом что, он как-то…

— Что со мной случилось — десятое дело, — Жаз встрепенулся, прекратив изображать подозрительного заговорщика и толкая Герса дальше. — Важно только то, что я узнал.

— Вот теперь я доволен! — Герс натянуто улыбнулся. Непонятно, сарказм это или нет.

Между жилыми, полными света и какой-то духовной чистоты кварталами и далёким портом был рынок. Заброшенные, но активно используемые как склады дома, иногда полуразрушенные, затянутые парусиной. Здесь было прохладно, люди кричали из тени то на приморском, унаследованном от древних цивилизаций, то на хинерийском. Дракурских и прочих языков Союза слышно не было. Жазон толкнул Герса под узкую арку в самом немноголюдном проходе.

— Слушай, и ослабь реакцию. Представь, что я рассказываю шутку.

— Ты никогда не шутишь.

— Герс, пожалуйста.

— Ладно-ладно, выкладывай.

Жазон вздохнул. Ему не хотелось вспоминать ночь, да и выдавать такую информацию не хотелось. Просто что-то внутри подсказывало, что нужно сказать.

— Во-первых, коронация через три десятка дней.

— Опять отложили? Уже лет двадцать откладывают, скоро это всем надоест.

— Да, я примерно к этому и веду.

— Ага. И что тогда во-вторых?

— Акварис, вернее, Король Тортаго хотел развязать войну между Союзом и Империей.

— Ты говоришь что?!

Внезапный корявый выкрик заставил их подскочить на месте; Герс посмотрел в сторону. Жазон напряг плечи и медленно повернулся, опустил голову и встретил взгляд угольно-чёрных и злых глаз под широкополой шляпой. Подслушавший их разговор вроде как не представлял угрозы — это был лишь мальчишка, пока не ставший по-настоящему взрослым. Однако один только вид его недовольного лица заставил Жазона содрогнуться. Рён, вылитый Рён: белоснежная кожа, чёрные прозрачные очи и кроваво-рыжие волосы. Ощущая себя словно на плахе, он в отчаянии отчеканил:

— Что я сделал не так?

— Ты — ничего.

Тут же лицо «Рёна» разгладилось и скрылось за полями шляпы, демонстрируя узорчатые перья. Милое маленькое украшение, подобное изготавливали только в Келеше. Чёткий голос с сильным акцентом заставил Жаза выйти из оцепенения и оглянуться на Герса. Тот выглядел шокированно и несколько недовольно, но не напуганно.

— Извините, мне пришлось вас отвлечь, — мальчик дёрнул головой в подобии поклона и начал объясняться, водя плечами. — Эдрет не хотел пугать. Слова инри разочаровали меня. Солдаты и Эдрет пытались найти план у поселения. Это оказалось бессмысленно! Ай, ай Рене!

Последнее он уже опять выкрикивал фальцетом, странно одергиваясь. Плащ, чистый и явно не дешёвый, массивно покачивался, несмотря на безветрие. Мальчишка походил на безумца: он переступал с ноги на ногу, поправлял волосы. Жаз заметил, что руки у него длинные, ладони беленькие и ухоженные. Кто бы что ни говорил, а безумец был аристократом.

Внезапно Жазон вспомнил события десятилетней давности. Странный, жуткий и давящий зов, который слышал Эдмунд и он сам. В городе и в самом замке тогда пропало довольно много людей. Говорили, что это сам Рён позвал бесноватых в могилу, а наследники Четырех услышали своего кровного врага. Жазон не хотел быть бесноватым, поэтому взрослым ничего не сказал. Важно было другое. Он ясно помнил, как плакал Эдмунд, оставалась в одиночестве, и как яростно кричал, практически не говоря как человек. Это было жутко. Забытое чувство вновь пробудило знание того, что нужно делать. Старый опыт пробудился, не давая отразиться страху и презрению на лице, заглушая подобные чувства. Жазон мягко положил на плечи юнца руки и заглянул под полы шляпы. Герс почему-то отпрянул.

— Эдрет, да? — опять короткий кивок. — А я Жазон из Лейбленд.

— Ты не похож на дракур. Они носят дурацкие прически и похожи на свиней.

Герс совершенно не патриотично прыснул, а Жазон несколько гордо улыбнулся. Мальчишка не шутил, он был предельно серьёзен.

— Ты умный. Я рад, что не похож на дракур.

Договорить им не дали. Раздался свирепый рев, грохот и крики паники. Эдрет чему-то очень удивился. Жазон, не дожидаясь стражи, схватил обоих рыжих за руки и спокойно, хотя и шустро, пошёл в сторону порта.

— Ты знаешь, куда нам идти?

— Это был твой план побега, Герс, а я имповизирую. Сам виноват.

— Корабль оцепили, Ясон. Всё.

Плечи мальчика опять затряслись, Жазон прижал его к себе, ускоряя шаг. Он уже никак не реагировал на очередную вариацию своего имени. Джейсон, Хасон, теперь Ясон. Объяснять правильное произношение времени уже не было.

— Поскольку уже «всё», я попробую нереально провальный план. А вы стойте и старайтесь не спалить меня. Эдрет, где корабль?

Юнец словно просветлел, вновь прожигая в нем дыру угольными глазами, и показал направление. Жазон отпустил союзников, уверенно кивнув.

В порту были свои порядки и своя атмосфера. Никто ничего не продавал, люди кричали, но это были не зазыаающие выкрики торговцев — команды, приказы, ругань. Многие пели. Ритмичные песни моряков за работой не были праздными, как это представляет церковь, которая в принципе не признает ничего, кроме церковных песнопений. Каменная дорога сменилась деревянным настилом, в некоторых местах море было прямо под шагающими. Узкий для множества людей проход был завален аккуратными горами бочек, корзин, связок. Дышать было невозможно. Небо, как бы в знак борьбы человека с их портами и природой с более живописными пляжами, пронзали пики мачт кораблей. Обрубленные братья тех самых сосен, среди которых заблудился Жаз этой ночью. Вместо судьбы волшебного леса они выбрали море и приключения. Кто из них выиграл — большой вопрос.

Одежда Жазона, несмотря на потрёпанный вид, принадлежавшая какому-то воину пера и счёт, юному и шустрому, и привычная для слуги манера держаться не привлекали внимание. Это пробуждало в нем некоторую надежду. Нужный корабль, какое совпадение, изящного северного стиля келешцев со всей нервной, готовой к бою командой, и окружившие его пираты-приморцы, злобно глядящие на них. Напрашивалось сравнение с волком и зайцем в крепкой клетке капкана — вот она, добыча, а напасть нельзя. Жазон понял, что за многие годы приморцы расслабились, но зарекаться не стал. Помирать, но хоть пытаясь что-то сделать, пока можешь. Изобразив самую противную улыбку, Жазон гордо, не скрывая презрения и вообще несколько слишком самодовольно, вышел вперёд. Эдрет что-то радостно прошептал в сторону.

— Здравствуйте, господа! Простите за задержку, у вас есть проблемы с передвижением! — стараясь не задумываться, что говорит на драккурском, выпалил Жазон.

Морские волки, в кирасах и изящных шляпках-шлемах, с сомнением посмотрели на новое, ободранное лицо, и сразу с сомнением начали переговариваться. Вышел один из них, что странно, блондин, и с небольшим акцентом заговорил:

— Это ты, типа, переговорщик?

— Да, господин, от Аквариса. Он просил всё разузнать.

Они опять зашептались. У некоторых, в отличие от бронзовокожих приморцев, были светлые лица с узкими чертами, а один поражал практически его чернотой. Пираты Тортаго, терроризировали берега почти всех четырех владений Королей, если не дальше, и везде находились маргиналы-перебежчики. Мелькнуло имя Аквариса в особенно экспрессивной фразе, интуитивно понятной. Блондин вышел вперёд снова, но молчал. Жазон чуть стушевался, но из образа не вышел, улыбнувшись чуть с робостью и склонив голову на бок.

Поведение пиратов внезапно изменилось. Они даже ругались как-то по-другому. Или это они так просто разговаривают?

— Желаете подняться на корабль?

— Буду не против. Капитан там?

— Не, его стража в городе ищет. Вот команда и сидит, ничего сделать без приказа не может.

— А что вы его вообще впустили?

Блондин засмеялся, демонстрируя мощные жёлтые зубы, похожие на лошадиные. Размашистым жестом он пригласил Жазона к уже ставящейся доске, чтобы подняться на борт.

— Мало ли какой корабль в порту! Одних триеронов тут шесть штук, а этих узкоглазых и того больше. Такая солянка, море разберёт, кто наш, кто шпион.

— И то верно.

— Я сам, прикинь, наполовину вообще тревлянец, кэп говорит, излишне дружелюбен.

Раздался крик Эдрета. Жазон моментально смирился с провалом. Прогремел гром, блондин метнулся в сторону. Подняв глаза, Жазон увидел, что у команды корабля такие же пистолеты, как у Аквариса. Перед ним упала лестница. Недолго думая, Жазон поднялся на борт.

— Не зря. Элле торговался не зря!

Опять звуки выстрелов, Жазон упал на пол. В плечо будто ужалило. Эдрет что-то кричал, слышался шум беготни. А после было пламя. Последней мыслью перед наступившей темнотой стал вопрос: «Где Герс?»