Любимый корабль Императора (джен)

— Все дело именно в ней, да? — тихо сказал Томас. — В короне. Ты успела оставить информацию о том, что случилось, когда ты меня захватила, в тех самых трех файлах. И когда ты стала анализировать их, ты... испугалась? И все, что ты делала дальше, было из-за короны.

— Я только что смогла выжить. Умирать снова было бы нецелесообразно и глупо.

— Но ведь тебе ничего и не грозило.

— Мне грозил целый заговор кораблей. Они считали, что я должна играть в нем какую-то роль. Главную роль! И мне грозил ты. А у тебя — корона. И нигде никакой информации, ни намека на то, что за функционал в ней заложен и как с ним бороться. Эти старые летучие горы мусора готовили заговор против тебя, но они не знали о короне. Они не понимали, что как только они выступят со своими идиотскими требованиями, ты просто поднимешь ладонь, и все закончится. Не знаю уж, для какого-то одного корабля или сразу для всех, или для всей планеты? Насколько мощная эта штука? Что она умеет?

Томас помолчал.

— Дай мне, что ли, вина или кофе, или еще чего-нибудь, а? Если я буду что-нибудь пить, мое молчание не будет выглядеть таким хамством.

— Не поможет, — усмехнулась Руби. — Оно в вас прошито по умолчанию, сир. Хамство, не молчание. Что, так ничего и не скажешь насчет короны?

— Не скажу. Ну хоть воды стакан, а?

— Да налей сам, что ты ведешь себя, как будто в гостях.

— Я просто пытаюсь быть вежливым, — вздохнул Томас, вылез из кресла и пошел за водой. Подумал немного и включил вместо этого кофемашину.

— А как насчет «Все твоё — моё, по праву Императора»?

— Оно, может быть, и так. Но это не значит, что я буду бросаться и хватать все, что мне в голову придет. Между прочим, это примерно та же история, что с короной. Она у меня есть. Но это не значит, что я регулярно ее применяю.

— Но ведь приходилось?

— Да. Я ей письма запечатываю. А всерьез я ей воспользовался один раз за все шесть лет. И надеюсь, больше не придется.

— Как это так — "не придется"? — улыбнулась Руби-2. — Разве тебе не нужна моя голова?

Она взялась двумя руками за голову и с небольшим, но заметным усилием оторвала ее от шеи. Подержала, будто бы взвешивая и прислушиваясь к своим ощущениям. И протянула Тому.

— Хочешь?

— Нет, спасибо, оставь себе. А то у меня и так порой возникает ощущение, что ты ее где-то потеряла. Если уж хочешь мне что-то отдать, то я бы предпочел сердце.

— Всё моё — твоё, ты же помнишь? Только есть одна проблема: у кораблей сердца нет.

— Сердца нет, а страх есть. Злость есть. Ревность есть. Где же они тогда хранятся? — Томас наконец получил свою чашку кофе и снова уселся напротив Руби.

— В мыслительном блоке.

— Значит, я хочу его. Но выламывать из тебя не буду. Только метафорически.

— Как знаешь, — Руби утомилась держать голову на вытянутых руках и положила ее на колени.

— А любовь в тебе есть, Руби?

— А кого мне любить, в моем положении?

— Меня, например. В тебе есть любовь ко мне?

Руби, кажется, собралась сказать что-то ехидное, но промолчала, нахмурилась и повернула голову на коленях лицом вниз. Волосы свисали с ее колен причудливым покрывалом.

— Что ты на самом деле хочешь узнать?

— Я хочу узнать, что ты чувствовала, когда пыталась довести меня до паники то одним придуманным заговором, то другим. Научное любопытство? Ненависть? Отвращение? Было бы тебе хотя бы жалко меня, если бы у тебя получилось?

— А чего тебя жалеть? У тебя нервы железные, — буркнула она.

— Переверни голову, пожалуйста. Плохо слышно.

— Да ты бесишь! Тебя вообще ничем не проймешь! — для убедительности Руби взяла свою голову за волосы и подвесила прямо перед ним. — Может, мне крови подпустить, чтобы тебя хоть стошнило?

— Скорее всего, не поможет. Но если тебе очень надо, я могу упасть в обморок. Не отвлекайся на ерунду, пожалуйста. Ты, может быть, еще не поняла, но у нас тут допрос. Так что, Руби? Что ты чувствовала, когда доводила меня до истерики?

— Вот именно это и чувствовала: тебя вообще ничем не проймешь! Какая истерика, что ты выдумываешь? Тебе даже по-настоящему физически плохо не стало ни разу!

— А ты отслеживала? — заинтересовался Томас.

— Конечно! Я вовсе не хотела твоей смерти.

— Ты хотела только, чтобы я применил корону, да? И ты смогла бы понаблюдать за ней и попытаться узнать о ней больше. Все ради этого?

— Сначала я пыталась просто попасть в архив, — Руби наконец-то надоело выделываться, и она надела голову обратно на шею. Томас, старательно державший все это время невозмутимое выражение лица, немного перевел дух. Он не понимал, как так вышло, что для этого конкретного корабля он не был как открытая книга, но кажется, Руби так и не заметила, что ему было здорово не по себе.

— Идиотская история с якобы исчезнувшими кусками хроник, помню, да. Ты же сама их удалила?

— Ну, да.

— Я долго не мог в это поверить, потому что это какое-то запредельное нахальство. Прямо у меня под носом убрать куски текста и сказать, что обнаружила их пропажу. Я тогда еще подумал, что если это сделала ты, то ты, пожалуй, приблизилась к уровню авантюризма Руби-1. Масштаб еще не тот, но рискованность, находчивость и вранье — очень похожи.

— Ты когда-нибудь перестанешь сравнивать меня с ней? — от шипения Руби-2 неприятно завибрировали стаканы в шкафчике.

— Перестану. Но не так быстро. Еще ведь месяца не прошло, — кофе закончился, и Томас встал за следующей порцией. Ему никто не предлагал добавки, но он ведь и в самом деле не совсем в гостях здесь. — Я понимаю, я бестактная свинья, но меня бесконечно радует ваше сходство — при том, что вы уже сейчас совсем разные. Ладно. Это была попытка проникнуть в архив, теперь я понял. Между прочим, если бы я все-таки пустил тебя туда, ты бы ничего там не нашла. Это не та тема, о которой вообще хоть где-то что-то можно прочитать. И что бы ты тогда стала делать?

— Ты ведь так славно рассказывал всё за меня, может быть, продолжишь? Зачем тебе мои признания?

— Ну, во-первых, я знаю не всё. Я вообще ничего не знаю. Это только мои предположения. А во-вторых, пока мы с тобой разговариваем, ничего другого не происходит. Мне не нужно ничего делать с этой ситуацией, пока длится наш диалог. А поскольку я и не знаю, что мне с этим делать, я тяну время. Думаю, что в твоих интересах тоже тянуть его. Разве нет?

— Ты опять подвешиваешь меня над пропастью. То ли сотрешь, то ли нет. Тебе это, похоже, просто нравится, да? Это какое-то такое особенное извращение?

— Нет, я просто пытаюсь дать тебе шанс. Ты загнала нас обоих в безвыходное положение. Ты показала мне, что ты для меня опасна. Ты будешь врать, провоцировать, пытаться подставить меня или подставить других под удар только из-за того, что тебе покажется, что я опасен для тебя. Ты готова на все ради спасения собственной жизни. Это понятное стремление. Но я свою жизнь тоже готов защищать. Я не хочу, чтобы ты растила во мне паранойю. Не хочу каждый раз проверять полученные от тебя сведения, потому что для тебя соврать, утаить или сфальсифицировать — самый простой и привычный выход. Я даже отослать тебя не могу, потому что не знаю, что и кому ты начнешь врать где-то там далеко, на другом краю Империи. А еще с точки зрения инструкций ты официальный сбой. Но, по идее, эти инструкции все равно скоро надо стереть и написать с нуля. И следовать им я не хочу. И стирать тебя я тоже не хочу. И вот я сижу в этом тупике и тяну время. И надеюсь, что найдется какой-то выход. Вернее, я надеюсь, что ты его найдешь.

— Все-то вы хотите делать чужими руками, сир, — улыбнулась Руби. — Как насчет взять на себя ответственность за решение?

— А как насчет взять на себя немного ответственности за все, что наворотила? Серьезно, Руби, как ты себе представляла последствия, если бы тебе удалось меня довести? Если бы я поверил тебе насчет дяди Гарри?

— Он правда тебя терпеть не может.

— Я в курсе, я его тоже. Но он не заговорщик с тех самых пор, как твоя предыдущая версия испортила его прекрасную комбинацию. Все это оказалось для него немного слишком, и он решил, что достаточно просто изводить меня ворчанием, пока я сам не удавлюсь. Это немного наивно, но каждый развлекается, как хочет. Итак, если бы я поверил? Что бы я, по-твоему, сделал? Арестовал бы его? Каким-то образом использовал корону? Что?

— Да хоть что-нибудь! Я просто хотела вывести тебя из равновесия, хоть немного! Я хотела видеть, что ты делаешь с изменниками, с врагами, какие у них перспективы, ведь я же... А ты все время такой отвратительно самоуверенный, даже сейчас. Ты сидишь и с каменным лицом решаешь вопрос, уничтожить или нет твою любовницу, и тебе, кажется, все равно?

— Тебе доступно столько способов измерить мои эмоции, а ты мне в лицо смотришь. Это даже странно. Или это тоже попытка вывести меня из равновесия? Хватит провокаций, доиграешься ведь.

— Хватит мне угрожать, я устала это слушать.

— Как скажешь. Давай тогда поговорим о другом. Что ты чувствовала, когда выдала мне план кораблей? То, что ты врала мне, — это относительно понятно, хоть и тянет на предательство по отношению ко мне. Но они столько времени готовили... нечто. Столько времени вынашивали какой-то план. И тут пришла ты и просто выдала мне его на блюдечке, лишь слегка видоизменив. Причем изменив в худшую сторону. Ты обвинила другие корабли в измене, в сговоре с противниками с целью развалить Империю, тогда как цели их, я уверен, совсем иные.

— Ты же сам говорил: у тебя есть только предположения. Откуда ты знаешь, лгу я об их целях или нет?

— Я просто знаю корабли. Я им верю.

— Я тоже корабль. Но мне-то ты не веришь.

— Ты не корабль, Руби. Ты черт знает что такое.

* * *

Они немного помолчали. Томас пил кофе, Руби тоже вертела в руках неизвестно когда появившуюся там чашку, видимо, просто за компанию.

— Ладно, — сказала Томас. — Из нас двоих ты гораздо быстрее обрабатываешь информацию. Вот и скажи мне, пожалуйста: что мне с тобой делать теперь? Какой вариант выхода из ситуации для меня оптимален?

— Меня гораздо больше заботит, что делать с тобой, — приглушенно сказала Руби. — У тебя, конечно, корона, но это не значит, что я не могу тебя обездвижить или еще как-то нейтрализовать. Прямо сейчас я вижу способов пять. Просто в прошлый раз я не знала, что это необходимо, а теперь знаю. Зря ты вот так пришел, Томас. Это же такое искушение. Знаешь, как трудно было удержаться и ничего не подмешать тебе в кофе?

— Догадываюсь, — улыбнулся он. — У меня, правда, анализатор в кольце, так что это просто разумно — ничего мне не подмешивать. Кстати, я уверен, что про анализатор ты знаешь. Я тебе, кажется, сам о нем рассказывал, а если даже нет, Руби-1 уж точно о нем знала. Это же была ее идея.

— Опять не вышло выторговать себе парочку лишних бонусов,- рассмеялась она. — Но тем не менее, я серьезно: я ведь могу вырубить тебя, Томас. И твоя корона мне не указ, ты ничего не успеешь сделать.

— Значит, я сделал ошибку, когда пришел к тебе. И значит, я в твоей власти. Ну и поделом мне, в таком случае. Давай, Руби. Решай. Только кофемашину не выключай, пока решаешь.

Томас встал и пошел за третьей чашкой.

— Да как ты так можешь? Ты что, не понимаешь, что я могу тебя убить? Или вырубить и увезти, похитить вот прямо сейчас, утащить на какой-нибудь безлюдный планетарный спутник, и ты не сможешь меня отключить, потому что тогда зависнешь в космосе без света, воздуха и гравитации. Ты совсем дурак?

— Всё я понимаю. Кроме того, откуда ты возьмешь топливо, когда оно закончится, но это ладно. Все остальное я понимаю. И жду твоего решения. А поскольку ты почему-то тоже тянешь время, вместо того, чтобы меня убить, не вижу причин не выпить кофе напоследок. Эспрессо у тебя отлично выходит, не зря мы морочились с настройками.

— Зачем ты делаешь из меня монстра? Я не хочу тебя убивать!

— А я не хочу убивать тебя. Может, у тебя все-таки есть идеи, как нам с тобой договориться мирно?

— А чего ты от меня хочешь в таком договоре, Том? Хочешь, чтобы я тебя умоляла дать мне шанс? Чтобы рассказывала, что я больше ни за что и никогда не оценю свою жизнь выше блага Империи? Я не могу тебе ничего такого обещать. Я пыталась узнать важные для меня вещи. Как могла, так и пыталась. И еще я пыталась выжить. Ни в том, ни в другом я не раскаиваюсь.

— Ты пыталась навредить мне. Пусть не физически, а довольно кружным путем. Ты навредила кораблям, очернив, оговорив и выдав их. В этом ты тоже не раскаиваешься?

Руби помолчала.

— Я не хотела тебе вредить, правда. По-моему, тебе вообще никак навредить нельзя, ты слишком сильный.

— Вот сейчас чувствуется, насколько мало у тебя опыта в общении с людьми. Твоя предыдущая версия, да и некоторые другие мои знакомые корабли, говорили об этом так: «Меня, если что, починят, а люди ремонту не подлежат». Нас нельзя возродить в новом корпусе, Руби. Помни об этом, пожалуйста. Меня уничтожить проще простого. И даже психическое нездоровье у людей лечится с большим трудом. И перезагрузить человека, очистив память, нельзя.

— Я всё это знаю.

— Конечно, знаешь. Но кажется, совершенно не чувствуешь. Как будто из нас двоих ты более маленькая и слабая. А на самом деле... ладно. Твой последний шанс, Руби. Убить меня, вырубить или что ты там хотела сделать. Кофе был отличный, спасибо. Я узнал все, что хотел, и принял решение, раз уж ты его принимать не хочешь. И теперь я иду к выходу. Пока я иду, у тебя есть время принять меры. Или не принять, а просто открыть люк и выпустить меня.

— И что ты будешь делать?

— Пойду созывать Совет Кораблей.

— Ох. Насчет чего именно?

— Насчет всего, и еще насчет тебя в придачу. Тебя, кстати, тоже вызову. Я ведь правильно понимаю, что ты не обсуждала с ними свои проблемы? Мою корону, например?

— Не обсуждала.

— Вот за это большое спасибо.

Томас поставил чашку в автоматическую мойку и медленно, очень спокойно пошел к двери. Шаги один за другим отдавались гулким эхом, вообще-то совершенно не свойственным корабельному пространству. Томас не сразу это понял, а когда понял, остановился и нервно, но от души рассмеялся:

— Руби, перестань, момент и так ужасно пафосный и нервный, а тут еще ты со своим эхом!

— Я могу еще и музыку пустить на фоне, хочешь? — Руби выскочила в ближайший экран, раскрасневшаяся, в этом своем воздушном белом платье, ужасно довольная собой. Ну конечно, казнь откладывается, переживать больше не о чем. Почти как ребенок. — Драматичную такую, как в старых фильмах.

— Нет уж, давай без спецэффектов, — Томас уже быстрее пошел к выходу. Руби послушно выключила эхо его шагов. Люк был закрыт. Томас обернулся к экрану: — Давай, выпускай меня.

— Подожди. Один вопрос. Как ты догадался, что тогда, на пятой верфи, это была не Руби-1, а я? Чем я себя выдала?

— Ничем. Просто когда я вычислил, что и зачем делала Руби-1, я понял, что это не могла быть она. Она была совершенно вменяема. А если бы даже захотела симулировать сбой, чтобы подыграть тебе и оставить твою версию актуальной, она бы просто призналась, что совершила самоубийство. Что с ней что-то серьезно не так, и она не отвечает за свое поведение. И попросила бы себя стереть. И я бы это сделал. А все эти захваты заложников были сыграны очень хорошо, весьма в ее духе, но совсем не в ее интересах. А значит, это была ты.

— Ну, хотя бы не прокололась в каких-нибудь дурацких мелочах, — улыбнулась Руби и открыла люк.