Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну (джен)

Было жарко.

Не то, чтобы Себ не привык к жаре, но в этот раз стоял какой-то особо испепеляющий зной. Он прожигал насквозь куртку и кепку, пробирался внутрь, выжигал нахрен слизистую желудка при каждом вдохе, обдирал лёгкие и вызывал тошноту.

Винтовка тоже нагрелась и уже не холодила щеку.

Он ненавидел Каир. Каждой клеткой своего тела, каждым нервом. Египет за неделю вызвал у него такую ненависть, которую Афганистан не заслужил за два с половиной года.

Он ненавидел колониальные особняки, которые не давали никакого надёжного укрытия. Ненавидел песок и горький жир в воздухе. Голубятни на чёртовых крышах и чавканье мусора под ногами в проулках.

Но больше всего в этом городе и в этой стране он ненавидел себя.

Брук дал ему пять имён: четыре в Египте и одно в Британии. На флэшке были настолько подробные досье, словно за каждым из них следили ежеминутно, поэтому искать никого не требовалось. Приехать, потратить день на подготовку и уточнение плана, выбрать точку и сделать выстрел.

Себ убивал людей очень много раз за свою жизнь. Но кровь на руках ощутил впервые — это была кровь троих человек. И вот-вот добавится кровь четвёртого.

На войне или во время заказов Себ просто работал. Нажимал на курок, беспокоясь только об одном — верно ли рассчитал траекторию? И если пуля ложилась как надо, он чувствовал спокойное удовлетворение — дело сделано.

Здесь, в грёбаном Каире, Себ задыхался в крови.

Лёжа на дырявой грязной крыше старого французского особняка, укрывшись за очередным хлипким архитектурным излишеством, он смотрел через прицел в лицо четвёртому из своего списка. Это был обычный местный: смуглый черноволосый парень в белой свободной рубашке. Стоя на крыльце узкого серого дома, он болтал со знакомым и что-то грыз, кидая шелуху на землю. Совершенно ничто в его облике и поведении не указывало на причастность к авиакатастрофе. И поэтому, скорее всего, его смерть с этой катастрофой никак не свяжут. А если и свяжут… Плевать. Джим умел решать такого рода проблемы. Нашёл же он ему превосходную почти новую «М-24» в Египте?

Себ мог выстрелить ещё пять минут назад.

Ничто не перекрывало цель, не было никаких помех и причин для промедления, но он оттягивал мгновение.

Впервые в жизни Себ испытывал какие-то чувства к тому, кого должен был убить. И эти чувства меняли всё. Доли злобы хватило, чтобы разжечь пожар.

По лицу, шее и спине Себа тёк пот. Вокруг жужжали мухи, некоторые садились на голую кожу, мерзко перебирая по ней лапками.

Мог ли знать Брук о том, какой подарок он преподносит?

Едва ли.

Безумный Джим как будто действительно хотел сделать ему приятное. И в тот момент, когда флэш-карта оказалась у Себа в руках, он действительно ощутил восторг. Это было совершенно особое чувство, ни на что непохожее и ни с чем несравнимое: пьянящая близость отмщения. Возможность сделать хоть что-то для Эмили — и для Сьюзен. Право смотреть дочери в глаза и думать: «Твоя маму убили, но я отомстил». Что-то дикое и первобытное.

Но когда отступать уже было поздно, пришла тошнота.

«Это заказ», — попытался он убедить себя. Ни капли не работало.

Не выстрелить было нельзя. Потому что это был, чёрт возьми, заказ. И то, что он совпал с личными переживаниями Себа — совпадение, не более того. Не лети Эмили этим самолётом, Себ всё равно лежал бы в вонючей каирской жаре и смотрел бы на шестикратном увеличении, как мужик жрёт какие-то мелкие орешки.

Просто совпадение.

Которое ломало изнутри, корёжило самую суть.

Глубоко вдохнув, Себ задержал дыхание, медленно выдохнул — и нажал на курок. Подавил желание посмотреть внимательнее, что будет дальше, только убедился, что цель снята. Сложил винтовку. Стянул и сунул в карман перчатки. Пинком отправил винтовку вниз, в заваленный горами мусора дворик — бешеный плод страсти французской изящности и египетской прагматичности. Пусть ищут.

Больше в Каире его ничто не держало, и только тошнота отравляла полёт. Себ надеялся, что она пройдёт, когда пятый и последний человек из списка упадёт с аккуратной дырой в черепе.

Лондон встретил затяжным дождём. Проходя досмотр на таможне, Себ ждал звонка от Джима — но его не было. Джим вообще молчал — пропал, выдав флэшку и указания.

Зато неожиданно позвонил Грег.

Себ уже сел в кэб и назвал домашний адрес, планируя переодеться и как можно быстрее отправиться в дом Эмили — обсудить наконец похороны с миссис Кейл и немного побыть со Сьюзен.

— Привет, старина, — проговорил в трубку Грег, — прости, что отвлекаю, понимаю, у тебя и без меня забот сейчас…

— Всё нормально, привет, — прервал его Себ, — в чём дело?

— Если честно… мне нужна твоя помощь.

Себ мысленно выругался. Но учитывая, что Грег помогал ему, когда было нужно, об отказе и речи не шло — так что он просто назвал таксисту другой адрес, порадовавшись, что едет без оружия.

Грег настоял на том, чтобы встретиться в какой-то забегаловке типа «Макдоналдса», только с другой вывеской. Протиснувшись внутрь мимо толпы галдящих подростков с огромными стаканами колы в руках, Себ осмотрелся в ярком свете и всё-таки отыскал за решетчатой перегородкой приятеля.

Поправив на плече дорожную сумку, он осторожно пробрался мимо столиков по переполненному залу и сел напротив Грега.

— Слушай… — выглядел он неважно: не то трёхдневный недосып, не то тяжёлое похмелье, — прими соболезнования. Я узнал недавно об Эмили, это…

— Плохо, да, — кивнул Себ, — спасибо. Так что случилось?

Принимать соболезнования он не хотел — не ему они предназначены. Да и перелёт был долгим, а неделя до него — одной из самых дерьмовых в жизни.

Грег, однако, не спешил выкладывать, в чём там дело. Ероша волосы, он кидал осторожные взгляды по сторонам, и только убедившись, что они окружены подростками или шумными компаниями, наклонился и заговорил:

— Мне нужно поговорить с тобой про взрыв в «М-Корпорейшн». И честно, разговор не из простых.

Себ подобрался.

— Ты ведь работал на них… Да, знаю, что пару недель, но это может быть то, что нам нужно.

— Стой… ничего не понял, — Себ мотнул головой.

— Нам надо понять, чем они занимались на самом деле. Что они делали?

Напрягая лоб, Себ задумчиво ответил:

— Да чем они только не занимались, так-то. Овощи какие-то, мобильники, грузоперевозки. Вроде лаборатории у них есть.

Грег как будто взбодрился.

— Да, это официально. Но Пол уверен, что было нечто другое. Что всё это просто ширма.

Эту теорию Себ уже слышал — от Джоан, которая была как будто в другой жизни.

— Я не…

— Ты работал в охране, — надавил Грег, а Себ пожал плечами:

— Да что там работал… Ходил на встречи с этим… Бруком и другими боссами.

— Вот! Ты был на встречах. О чём говорили?

Себ выдохнул:

— Я не помню…

Какое-то время Грег колебался, хмурил кустистые брови, о чём-то размышлял, потом поднял ладони чуть вверх, словно бы сдавался, и резко сказал:

— Пола отстранили. Идёт служебное расследование, — Себ не рискнул ничего говорить, а Грег продолжил: — Это не случайность. Ему намекали на то, что дело со взрывом пора закрывать, но от оказывался. И потом обнаружили, что он выносил из кабинета бумаги… которые выносить нельзя.

— А он выносил?

— Да все их выносят… Это формальность, и все это знают. Сверху пришёл приказ об отстранении. Расследование несоответствия должности курирует сам интендант.

— Стой. И ты думаешь, что кто-то заплатил… шефу полиции за то, чтобы он закрыл дело и приструнил особо ретивого сотрудника?

Очевидно, именно так Грег и думал. И очевидно, что именно так всё и было. Но Брук удивлял. Связи среди террористов и преступников — одно дело. Возможность надавить на Скотланд-Ярд — уже другое.

— Все бумаги по делу засекретили, — сказал Грег медленно. — Но Пол обсуждал с нами всё. Я должен доказать, что он был прав. Это единственное, чем я сейчас могу ему помочь.

Себ некоторое время молчал, надесь, что его лицо в должной мере выражает сочувствие. Потом заговорил:

— Мне жаль Пола. Дерьмовая ситуация. Но знаю я правда немногое. Я никогда не вслушиваюсь, о чём там болтают боссы из компаний — почти сплю с открытыми глазами, только слежу, чтобы никто рядом не делал резких движений.

— Если бы мы могли допрашивать всех этих парней в костюмах и с телохранителями, — пробормотал Грег, — страна бы процветала. Может, помнишь хоть какие-то обрывки?

Было жалко врать Грегу. Себ вообще не любил враньё. Но они были по разные стороны, ничего не поделаешь — даже с учётом того, что Грег играет за хороших парней. Или нет? Если Джим давит на полицию, а кто-то ещё — на, скажем, кабинет министров — то за плохих играют все. Только не все об этом знают.

— Акции, цены, тонны, сроки — вот и всё, без цифр и уточнений, мне правда было плевать.

Грег слегка ссутулил плечи.

— Я просто не знаю, что мне делать… Пол — отличный полицейский, просто прекрасный. Сделал шикарную карьеру, из патруля до старшего детектива-инспектора поднялся за пять лет. Он цепкий как питбуль. Мы его иногда всем отделом ненавидим…

«Повезло же Полу вцепиться зубами именно в то дело, которое было связано с Бруком», — подумал Себ.

— Если ему повезёт, его просто понизят в должности… — продолжил Грег. — Эх, развалилась команда, — и, меняя тему, спросил: — Ты знаешь, что Джоан уехала в Плимут?

— Да… она сказала.

— Оу, — Грег слегка поднял брови, — чёрт, жалко. Мы уже за вас радоваться начали.

— Радоваться, — хмыкнул Себ, — зубоскалили и сплетничали, как домохозяйки у забора.

Грег рассмеялся, хотя и не слишком весело:

— Ну, не без того. Но больше не над тобой, а над Полом. Он, как к нам пришёл, всё пытался Джоан приударить…

— Дай угадаю: она раскатала его в тренировочном зале? — вспомнил Себ шутку из почти забытой встречи с полицейскими в пабе.

— Вытерла им пол, — довольно подтвердил Грег. — После этого Пол заявил, что просто обязан дождаться смельчака, который с ней справится.

Так и просившееся на язык: «Позвать женщину куда-то кроме тренировочного зала он не пробовал?» — Себ тактично опустил. Такую шутку можно было бы позволить себе только в другой жизни, где они снова встретились бы той же компанией, и где Джоан сидела бы рядом.

К дому Эмили Себ ехал в ещё более хреновом настроении, чем выходил из аэропорта. Но все собственные проблемы отступили, когда он увидел на крыльце похудевшую и бледную Сьюзен, которая не кинулась ему навстречу, как обычно, а заплакала, цепляясь за руку няни.

Себ быстро подошёл, присел на корточки, взял Сью за руку, которой она тёрла красные глаза, и спросил мягко:

— Почему ты плачешь, дорогая?

— Бабушка сказала… — Сью всхлипнула, — ты летел на самолёте.

Дав няне знак отойти, Себ обнял Сьюзен, погладил по голове. Потом он объяснит ей, что летать — совсем нестрашно.

Возможно, когда он убьёт пятого из списка и снова обретёт хотя бы призрак душевного равновесия, он найдёт для неё все необходимые слова.