Две песни (гет)

Можно долго ждать солнца,

Глядя слепыми глазами в зенит;

У нас внутри был хрустальный

колокольчик.

На него наступили, он больше

не звенит.

Эта музыка старее, чем мир;

Она нелепа и смешна;

Но я буду танцевать под неё,

Даже если она не слышна.

Борис Гребенщиков, "Песни нелюбимых"

"Трус!" — крик рвет ночь на лоскуты.

"Трус!" — осколки витража рассыпаются по полу.

"Трус!" — согласно насвистывает ветер.

"Смотрите, Нюниус снова испачкал подштанники!" — сквозь время и смерть презрительно смеется старший Поттер.

"Да, Минерва, трус!" — срывается внутренний голос Северуса Снейпа.

* * *

Все началось с шахмат в первые рождественские каникулы после победы над Темным Лордом. Снейп никогда не любил Рождество, но в этом году оно было особенно тяжелым. Первое Рождество, которого не увидит Лили. Первое Рождество, в котором нет никакой надежды.

Чтобы не сойти с ума, Северус ушел в работу. За два месяца он изобрел волчье зелье и усовершенствовал несколько других. На каникулах, когда студенты и преподаватели разъехались, он решил переписать программу по зельеварению. К следующему году ее утвердят.

Он отправился в учительскую в поисках записей Слагхорна о подготовке к ТРИТОНам и увидел интересную картину: Минерва Макгонагал сидела перед шахматной доской. Она играла черными, белые ходили самостоятельно. Странность заключалась в том, что профессор трансфигурации двигала фигуры вручную. Кажется, она не заметила появление Северуса.

— Лучший ход в этой позиции — конь на G4.

Слова сами вылетели изо рта. Минерва вздрогнула и подняла голову.

— Думаете?

Она скептически осмотрела позицию. Потом, приняв решение, вздохнула и переместила слона на H5. Снейп почти ухмыльнулся. Молча призвал нужные документы и собрался уйти, но вдруг услышал:

— Северус, не хотите сыграть?

Он приподнял бровь:

— Чем я лучше заколдованных фигур?

Макгонагалл вздохнула и пожала плечами:

— Я могу наделить их свободой воли, но ни одно заклинание не даст им человеческий разум.

Сначала хотелось отказаться. Разве можно спокойно играть в шахматы, если Лили умерла из-за него? Разве можно спрятаться от своих грехов за деревянными фигурками?

Нельзя, но со своей виной придется жить. Пока что мальчик в безопасности, но всего лишь пока. Поэтому Северус должен научиться играть в прятки хотя бы с другими людьми. Тогда и только тогда он сможет защитить её сына. Партия с Макгонагалл — маленький, но шаг к успеху.

Они разошлись спустя три часа. Каждый выиграл один раз, а третий вылился в ничью. На следующий день он пришел в учительскую в то же время.

* * *

Он понял, что что-то изменилось, когда варил амортенцию для демонстрации шестикурсникам. Вместо привычно-болезненного аромата ванили, чернил и весеннего озона он ощутил что-то новое. Принюхавшись, Северус поймал мяту, имбирь и хвою. Сочетание было давно знакомым, но в мыслях не всплывало ни одного точного места. Учительская? Большой зал? Кабинет директора? Неужели любовь к Лили превратилась в любовь к школе? Нет, не то. Хогвартс Снейп полюбил еще до встречи с Лили, в тот момент, когда мать рассказала, что он волшебник.

Эти мысли раздражали нестройностью, снежинками-сюрикенами царапали мозг, но долгая практика окклюмента помогла замести их под ковер сознания. Не важно, что зелье поменяло запах. Он любил только одну и будет любить ее всегда.

* * *

— Северус, зайди, пожалуйста, сегодня ко мне. Скажем, часов в семь.

— Да, директор.

Закончив завтрак, Снейп встал из-за стола, кивнул коллегам и быстрым шагом направился к задней двери.

День прошел спокойно, если не считать взорванный гриффиндорским идиотом котел, и без десяти семь Снейп стоял у каменной горгульи в сравнительно неплохом настроении.

— Малиновое варенье.

Горгулья отскочила, и лестница тронулась. Снейп не торопился. Придти слишком рано так же невежливо, как опоздать. Оказавшись у двери, мужчина хотел постучать, но вдруг услышал знакомый женский голос:

— Альбус, скажи, я могу вернуться в замок? После смерти Элфи наш дом кажется слишком большим...

Северус замер. Среди преподавателей и студентов ходили слухи, но всего лишь о разводе.

— Минерва, — Дамблдор говорил удивительно ласково, — ты же знаешь, двери школы всегда для тебя открыты. Я сейчас же скажу эльфам забрать оттуда вещи, согласна?

— Спасибо, Альбус, — ее голос не дрожал. В нем вообще не было эмоций, но Снейп слишком хорошо был знаком с болью потери. — Лучше завтра днем во время уроков.

— Хорошо, дорогая.

— До завтра, Альбус.

— До завтра, Минерва.

Послышался характерный шум, и Северус понял, что Макгонагалл ушла через камин. Выждав минуту, он постучал. Усаживаясь в кресло напротив директора, Северус чуть не задел фарфоровую чашку, не убранную со стола. На дне остались чаинки, мята и имбирь.

* * *

Несколько раз он приходил к двери ее кабинета и каждый раз уходил, не осмелившись постучать. Но однажды она вышла раньше, чем он успел передумать.

— Северус? Чем я могу помочь?

Что-то кольнуло Северуса между ребер.

После возвращения в школу Минерва изменилась. Нет, она вела уроки, шутила, улыбалась, была внимательна к ученикам, болела за команду факультета. Но Северус угадывал боль по движениям рук, замечал, как глаза становились пустыми, стоило Минерве решить, что никто не смотрит.

Северус поражался. Макгонагалл всегда была вспыльчивой, слишком бурно реагировала на мелочи. Он бы никогда не подумал, что Минерва способна так хорошо прятаться.

Вот и сейчас перед ним вежливая, несколько удивленная маска замдиректора, которая появилась тут же, как Минерва заметила Северуса.

Только Северус много лет играет в маски. Он знает, какие от них ожоги.

— Мне надоело играть с самим собой, — он показал маггловский набор, который забрал из учительской после ее свадьбы.

Секунда, две, пять...

— Проходите.

И снова потянулись молчаливые вечера, как было при зарождении их прерванной традиции. Северусу казалось, что, пусть и медленно, Минерва оживала. Он чувствовал себя почти счастливым, когда её глаза окончательно оттаяли.

В один из таких вечеров Северус узнал сочетание запахов: мятно-имбирный чай и рождественский еловый венок. Только что теперь делать?

* * *

— ...так и надо драной кошке, — довольно посмеивался Драко Малфой в общей гостиной.

— О чем вы, мистер Малфой?

Слизеринцы вздрогнули, обнаружив в комнате декана.

— Профессор Макгонагалл пыталась защитить лесничего от министерских работников, сэр. Судя по тому, что ее внесли в замок, сейчас профессор в больничном крыле.

Драко не смог скрыть злорадство.

— Двадцать баллов со Слизерина за неуважение к преподавателям. И еще десять за шум после отбоя. Спокойной ночи.

Снейп развернулся и быстро вышел из гостиной.

В больничном крыле он увидел мрачную мадам Помфри, склонившуюся над Минервой. Лицо последней походило на гипсовый слепок. Издали могло показаться, что на кровати лежит мертвец.

Сердце пропустило удар.

— Что случилось?

— Четыре Оглушающих в грудь. Боюсь, ее придется отправить в Мунго.

"Она выживет. Должна выжить!" — стучало в висках.

— Я могу чем-то помочь?

— Нет, Северус, — устало вздохнула целительница. — К сожалению, сейчас мы можем надеяться только на ее силы.

Снейп искренне жалел, что не может запустить в Амбридж Круциатусом.

* * *

С площади Гриммо он отправился в больницу. Школа не развалится за два часа, а ему жизненно необходимо знать, что с Минервой все будет в порядке.

Ответственный целитель сообщил, что "профессор еще не приходила в себя, но это вопрос времени". Удивился просьбе, но разрешил Снейпу посещение.

Северус опустился на стул рядом с кроватью, взял ее запястье, нащупал пульс. Раз, два, три... Сердце бьется, можно выдыхать. Наклонился к лицу, прислушался к дыханию. Все хорошо, скоро она вернется, к своим студентам, к коллегам, к нему…

Такой расслабленной Северус не видел Минерву никогда. Морщины разгладились, черты смягчились. Он наклонился, чтобы убрать прядь волос, но не смог удержаться, прильнул к губам. Мягкие, теплые, тонкие, отдающие мятой. Чуть сжал запястье, лбом коснулся лба, закрыл глаза. Прошептал:

— Пожалуйста, прости меня.

И сам не знал, к кому обращается: к женщине на постели или к рыжеволосой девушке, истлевшей много лет назад.

* * *

"Мальчик должен умереть".

"Только вам известно, потерпит ли ваша душа ущерб от того, что вы поможете старику избавиться от боли и унижения".

"Северус, умоляю!"

Зеленый луч, тело, устремившееся к земле. Начало конца.

Северус успел забыть, что такое настоящая боль, но за несколько месяцев вспомнил все. Смерти, холодные взгляды, глупые дети, снова смерти, серо-зеленые, ненавидящие глаза Минервы, которую он иногда встречал при ночном обходе. За несколько месяцев боль снова стала его единственным другом.

* * *

Трус. Трус, потому что за десять лет так по-настоящему и не признался. Убеждал себя в вечной любви к миссис Поттер. Да, он не смог убедить себя, но сумел спрятать чувства от других. В первую очередь, от Минервы.

Северус знал, что взаимности не бывает. Знал, что, сказав правду, потеряет Минерву навсегда. Знал, что война еще не выиграна. Северусу осталась только надежда. Надежда, что профессор Макгонагалл по праву займет кабинет директора. Надежда, что Минерва выживет.

Северус знает, что сегодня ему, как и Поттеру, придется умереть. Ему не страшно. Он летит к смерти ради общего блага. Ради дважды преданной Лили. Ради вечерних шахмат. Ради тайком украденного поцелуя.