Металлическая шкура (джен)

— Трам-парам-пам-парам! Тудум-турум-тудурум! — Ржавин, пританцовывая на всех шести ногах, поскрипывал вспомнившийся мотивчик одной песни, заменяя отсутствующие в памяти слова всякими жуткими звуками, по идее должными передавать основной ритм, а так как слов он помнил совсем немного, выходило довольно дырявое произведение. — И она, там-тадам, всю жизнь искала, тум-тум-тыц, воочию видел надежды крушение! Ты-дых!

Настроение было отличное, ведь Сергей занимался своим любимым делом — мастерил всякие штуки. Одна железка, две железки, три железки, и вот получилось что-то работоспособное и очень полезное, услада для одного кибернетического и одного живого глаза. В момент упоения конструированием он напрочь забывал о всех проблемах, включая свою полуроботизированную уродливость.

— Мастер, нам еще долго так стоять?

— Держите ее, Шура, держите, она золотая.

— Э-э-э.. моя кличка, вроде, Индеец?

— Ни черта ты не понимаешь, Индеец, это была остроумная отсылка, а ты что? Все испортил, краснокожий.

Поисковик предпочел не вступать в дальнейшие споры с безумным киборгом и благоразумно промолчал, продолжив обниматься с металлическим столбом. Ржавин экспроприировал одну группу поисковиков для общественно полезных работ, так что они сегодня не ползали по мусорным кучам в поисках деталей, а всей тройкой подпирали стойки антенны. Сергей совершенно не собирался мирится с всякими сквозняками гробящими его людей, потому он решил наладить систему погодного контроля, для этого в лаборатории было собрано множество датчиков: давления, влажности воздуха, излучений, радиации, силы ветра и так далее. Теперь все это богатство следовало разместить наверху. С самими датчиками проблем не было, только приварить десяток коробов к антенне, и все, система управления же требовала неких манипуляций, потому что Сергей во избежание повреждений загнал всю дорогостоящую начинку под основание конструкции и сделал так, чтобы добраться до нее можно было, только свинтив все стойки самой антенны. Ну, а что поделать? Сопрут еще, гады, а там куча всякой электроники, которая имеется в единственном экземпляре. Да, самому добираться до мозгов системы тоже неудобно, но у него есть куча «добровольных» помощников, готовых немного подержать «легонькую» конструкцию, пока он копается в ее внутренностях. И разбирать всю антенну не пришлось, только свинтить десяток болтов толщиной с человеческую руку и завалить стойки набок, положив на плечи джагернаутов. Всего троих поисковиков отвлек от работы, а какая экономия времени. Мужики за свое стояние получат мастеровых, Сергей получит свою погодную лабораторию — идеальный менеджмент производственных ресурсов.

— Так, ставьте на место, — Ржавин схватился всеми шестью конечностями за стойки, чтобы установка прошла плавно и без эксцессов, — медленно, не торопясь, если уроните, я вас на органы разберу.

— Не... бляхя... пугай под руку, — Индеец зло зашипел, напрягаясь со всей силы, все-таки вышка весила немало. Остальные его сокомандники чуть не откинулись со страху, услышав эту реплику командира отряда, но Сергей никак не отреагировал, в его планах была плавная нормализация отношений с поисковиками. Из толпы кроликов полноценная полувоенная организация не выйдет, нужны работники с некой долей инициативы. Пусть побаиваются, но не сильно, главное, заслужить уважение подчиненных.

Стойки башни лязгнули, и Ржавин начал завинчивать болты и ставить назад кожухи с замками, подключать питание, прятать кабели внутрь столбов. Антенна находилась под постоянным напряжением, все ради того, чтобы какой-нибудь зачуханец не залез наверх свинтить датчик. Пока что обугленных трупов на башне не висело, однако интуиция подсказывала Сергею, что рано или поздно один или парочка уродов решаться попробовать спереть ценное оборудование.

— На поиски сегодня пойдем?

— Куда там, три часа провозились.

Индеец явно был недоволен таким положением, мастеровых на сегодняшний поход в зону отдыха у него не было.

«Быстро освоились, ушлые какие», — для того, чтобы осознать все преимущества своего нового положения, бывшим уголовникам понадобилась каких-то три дня. Новоиспеченные поисковики рвались на поверхность как сумасшедшие, успевай их только сдерживать, и тащили Ржавину сотни килограммов всякого мусора, пришлось снижать награды за рухлядь и повышать на лут и хабар чтобы ошалелые добытчики действовали более осмысленно.

— Не нойте, полторы тысячи я вам накину за работу.

— Маловато...

— Индеец, не наглей, я местами обидчивый и скорый на расправу. Через два дня у тебя будет море шансов принести что-нибудь полезное, а не как обычно — кучу металлолома. Бери пример с группы Кирпича, он на обмен каждую ходку таскает. Считайте сегодняшний день выходным.

— Прошу прощения, Мастер, я это к чему, раз сегодня был выходной, может мы завтра сходим?

Ржавин задумался, теоретически два дня отдыха он ввел, чтобы уберечь поисковиков от перенапряжения, следовательно, и от глупых ошибок, но пока что люди не выглядели сколько-нибудь уставшими.

— Ладно, завтра четыре часа у вас будут, но помните, я за вашим состоянием слежу. Скажу возвращаться, вы сразу вернетесь, иначе следующий месяц будете у меня гайки на складах пересчитывать. Ясно?

— Безусловно, Мастер.

— Возвращаемся.

Группа общественных работ с киборгом во главе вернулась в Колодец, прошествовав по коридорам насосной станции; мало-помалу народ привыкал к шатающимся туда-сюда джагернаутам и уже не забивался по разным щелям, только уважительно расступался, давая тяжелым скафандрам свободно пройти. Ржавин строго настрого запретил поисковикам ввязываться в перепалки, а тем более в потасовки, с местными: «избегать любых контактов» — такова была установка, однако он не забыл намекнуть что держать марку ПРИНВЖДИО тоже надо, у них как-никак серьезная организация. Итогом выданных инструкций стал случай с группой Кирпича, особо удачливый на лут поисковик уже приобрел среди своих коллег некую славу, но еще более он прославился своим упрямым характером. Именно к группе Кирпича Сергей временно приписал Первого брата, несмотря на то, что тот стремился в одиночный рейд. Ржавин на такое был не согласен, временная группа из двух человек — еще куда ни шло, но для соло походов его архаровцы явно не готовы, он был ярым сторонником работы малыми отрядами, где каждый может надеяться на поддержку товарищей в любой момент времени. Так что, пока Борода лечил пострадавшую руку, отряд Кирпича немного расширился. И вот его четверка шла на очередную ходку, когда им дорогу перекрыл десяток наглых морд с нижних уровней. Сакраментальную фразу «кошелек или жизнь» местные бандиты с узкой дороги произнести не успели, так как Кирпич не усмотрел в их появлении причин останавливаться. Джагернауты, не снижая хода, продолжили движение, вследствие чего неудавшийся гоп-стоп размазало по стенам. Дело было на узком мостике второго уровня, ширины прохода там как раз хватало на один скафандр, а тем, кому места на дороге жизни не досталось, почувствовали на себе все нюансы щекотливого положения, когда громоздкая броня прижала их к стене и протащила пару метров, как половыми тряпками попутно вытирая всю пыль и грязь. Потом стоило умножить произошедшее на четыре, ведь остальные члены группы не отказали себе в удовольствии повторить трюк командира. По итогу честь ПРИНВЖДИО оказалась не запятнана, официально никакого конфликта не было, просто идеальное решение проблемы. Одного балбеса, правда, немного уронило вниз, идиот прижался не к стене, а к перилам, вот его и выдавило наружу, но безмозглым индивидам, как это часто бывает, везло: гопарь зацепился за мостик нижнего уровня и остался жив, хотя при ином исходе Ржавин не стал бы придираться к Кирпичу, всей десятке дебилов светила премия Дарвина, а тому счастливчику — и не одна.

Отпустив группу Индейца, Сергей вернулся в свою складскую мастерскую-лабораторию. Установить датчики — это полдела, надо еще заставить всю систему работать и выдавать бесперебойный поток данных.

— Второй, ну как?

— Все датчики определились, Мастер, ошибок нет.

— Дай гляну, — Плавень на своей каталке отъехал в сторону, уступая место киборгу. С инвалидом Ржавин решил вопрос на следующий же день, соорудил парню каталку и пристроил к работе на складе, у него тут рутинных дел накопилось выше крыши, и подрядить для этого травмированного на производстве поисковика оказалось весьма удачной идеей сразу по нескольким причинам. Во-первых — не связанной с железяками работы резко поубавилось; во-вторых — поисковики теперь знали: если что, их не выкинут на мороз, в третьих — парня было жалко чисто по-человечески, и обеспечить ему достойную жизнь Сергей считал своим долгом, а наличие постоянной работы он воспринимал неотъемлемой частью этой самой жизни. Запертый в четырех стенах инвалид на пособии имеет кучу времени на депрессию, жалость к себе и всякие негативные мысли, когда же он вовлечен в дело, то человек начинает воспринимать себя частью общества, а не отрезанным ломтем. Времени на нездоровые мыслишки у Второго не будет, Ржавин об этом позаботится.

— Пятый разок мигнул красным, но потом все вернулось в норму.

— Ерунда, это разъем не подошел, пришлось менять. С самим датчиком все в порядке, — Ржавин пощелкал разные режимы и запустил сервисную программу, — сейчас немного погоняем в тестовом режиме, и можно врубать.

— Завтра у нас свободный день?

— Это у них свободный день, мы вкалываем всегда и постоянно, — Сергей криво ухмыльнулся: «Не, брат, тебе пока без присмотра оставаться рано, трудотерапия в самом разгаре».

— Понятно.

— Отправь Индейцу форму выхода на завтра, он у меня выпросил дополнительный день в счет сегодняшнего простоя.

ПРИНВЖДИО само собой начало обрастать электронной документацией, в работу поисковиков вовлекалось все больше и больше народа, обеспечивающего функционирование организации. Охрана складов, уборщики, техники, бармены, обслуга джагернаутов, вокруг формировалась сеть рабочего персонала, который приходилось отбирать лично, чтобы потом спихивать на них множество мелких, но необходимых хлопот. Поисковики должны были только ходить в рейды и не думать ни о чем другом, они должны стать профессионалами своего дела, в некотором роде привилегированным классом. Сам Ржавин намеревался двадцать четыре на семь держать этих нью-аристократов за горло, чтобы они не утонули в своей исключительности: где по-доброму, а где пинками и оплеухами. Воспитание требовало баланса меж двух крайностей. Вместе с набором персонала возникла необходимость синхронизировать работу всех служб, так и появилась система электронных форм, каждый получил свою уникальную флешку-накопитель, являющуюся ключом ко всем терминалам базы ПРИНВЖДИО, и внутрисетевой идентификатор. Теперь, когда в системе появлялась форма, все задействованные в ее исполнения люди получали оповещение и стандартную награду мастеровых за исполнение. Например, чтобы Индеец завтра мог спокойно отправиться копаться в мусоре, тройка техников должна будет вечером прогнать всю тройку джагернаутов через тестовый стенд и хорошенько их вымыть изнутри и снаружи — после четырех часов пыхтения взрослого мужика внутри скафандров немного пахло, в шлеме действовала вентиляция, так что самим поисковикам плевать, но пускать это дело на самотек не следовало, им только дай волю, все грибами зарастут. Кроме этого, завтра та же тройка работяг будет поутру впихивать самих поисковиков в джагернаутов. Сергей предусмотрел возможность самостоятельного облачения в броню, но спустя несколько дней эксплуатации было выяснено, что лучше производить эту операцию с чьей-то помощью, а самооблачение осталось вроде норматива, необходимого для допуска к оборудованию, мало ли что случится, пусть тренируются.

— Кирпич притащил полкилограмма капсулита с ходки.

— Сколько он у нас стоит?

— Восемьсот мастеровых за сто грамм.

— Удачливый засранец, создай форму изъятия, двести мне, остальное Воротиле, имеются у меня на это богатство чисто научные планы. Все, без нужды не беспокоить, завтра сокращенный день для всех служб, включая тебя, понизь расценки на алкоголь в зоне отдыха работяг с пяти часов дня на тридцать процентов.

Плавень кивнул и покатил в свой угол, у него на складе имелось личное пространство, оснащенное терминалом, маленькой холодильной камерой с напитками и пищевыми концентратами и санузлом, в его положении добираться до туалетов на нижнем этаже стало проблемным, и Мастер эту проблему решил еще до того, как Плавень с ней столкнулся. Закатив свое кресло-каталку за ширму, он перебрался на удобное кресло, работы предстояло много. Плавень обычно задерживается тут допоздна, один раз даже переночевал, откинув спинку и накрывшись куском амулита. Основой его обязанностей являлись контроль и учет поступающего от поисковиков лута, хабара и рухляди. Распределение его по складам, отправка обменных сплавов Воротиле, сортировка деталей и тому подобное. Другая обязанность Плавня заключалась в выполнении всего, что ему поручал киборг, в основном, создание форм и ручные изменения наград и цен внутри ПРИНВЖДИО. За три дня работы он видел столько этих форм и распоряжений, что по праву мог считаться одним из разработчиков всей системы; они снились ему по ночам и являлись наяву, пока они с Железякой придумывали, правили и переделывали все это. Потом целые сутки ушли на создание базы данных по новым рабочим, нанятым Мастером, прописывании их идентификаторов внутрь программы и многое, многое другое. Плавень никогда в своей жизни не мог предположить, что способен на настолько сложную работу, все, что он делал раньше — только вырезал остатки расплавленного металла из чанов, день за днем одно и то же; тут же он всего за три дня научился пользоваться несколькими программами учета, возродил давно забытые навыки счета и получил убойную дозу новой информации обо всем понемногу.

Мастер вбивал в него новые обязанности и навыки как промышленный молот сваи, не давая расслабиться ни на минуту, а когда напор немного ослаб, Плавень осознал, что его уже не тянет залечь на кушетку, отвернуться к стенке и пялиться в никуда. Жалость к самому себе куда-то испарилась, ее смыло напором забот и обязанностей.

— Приветствую вас, Плавень, загрузить последний отчет?

— Да пожалуйста, Елена, сделай это.

То что его джагернаут перейдет к кому-то другому, было неизбежно, не было смысла в том, чтобы сложный скафандр стоял, пылился на складе как память его глупости, но кое-что он все же забрал с собой. Собравшись с духом, Плавень попросил Железяку достать ему ту самую помощницу, что учила его управлять джагернаутом, и, как ни странно, киборг без раздумий согласился. Сержант Елена стала секретарем Еленой и ласкала слух Плавня своим звонким голоском, в ее исполнении даже сухие цифры отчетности приобретали некий шарм. Без помощи Елены он ни за что в столь короткие сроки не освоил бы весь массив своих обязанностей, хотя освоил пока что условно, без подсказок вспоминать, что и где находится, удавалось с переменным успехом.

— Последняя партия взвешена, создаю опись. Рухлядь — пятьдесят килограммов, лут — ноль, хабар — тридцать восемь. Требуется произвести оценку.

— Хорошо, моя красавица, давай начнем потихоньку, — Плавень достал из холодильника бутылку воды и щелкнул по списку хлама, доставленного последней группой. — Связь. Кто на стенде?

— Болтик тут.

— А, привет, привет, — Плавень слабо улыбнулся, работать с этим парнем, почти пацаном, нравилось ему больше всего, пусть он частенько ошибался и все делал медленно, зато Болтик честно старался, никогда не пренебрегая своими обязанностями, и никогда не напоминал Плавню о его увечности.

Зажегся второй монитор, камера показывала соседний склад, где находился стенд; ленивая металлическая жопа Мастера не хотела собственноручно копаться в куче потенциально бесполезного хлама, потому киборг создал тандем из механика и оператора. У Плавня, в роли оператора, имелась куча инструкций и указаний, как проверять и тестировать работоспособность деталей и узлов, оценивая их состояние, а у механика имелись здоровые ноги и не совсем кривые руки, чтобы проделать все необходимые манипуляции с железом. — Давай, что у нас первое.

Парень на мониторе покопался в груде хлама и выудил вакуумный фильтр; осмотрев его со всех сторон, он поднес фильтр к объективу камеры.

— Можешь не усердствовать, я и так знаю, что это такое. Вакуумный фильтр, возьми насос и продуй его через форсунку, если есть дыра, а она там сто процентов есть, то в мусор его, только держатели открути, если не погнутые.

— Хорошо, сейчас.

Поисковики частенько путали вакуумные фильтры с газовыми или водными, потому Плавень на них насмотрелся вдоволь. Вакуумные целыми не выбрасывали, только если случилась разгерметизация, в условиях Колодца они восстановлению не подлежали, да и не стоили они попыток их реанимировать.

Болтик справился за три минуты и ожидаемо отправил фильтр на выброс, со всей детальки они поимели одно крепление.

— Наша команда доблестных поисковиков разбогатела аж на пять мастеровых! Завидуй им, Болтик, такие деньжищи! — тот покраснел, сдерживая смех, и отвернулся от камеры, почему-то боясь показать свою реакцию. — Поехали дальше.

Еще полчаса разгребания металлолома обогатила группу поисковиков на пятьсот мастеровых. Куча хлама редела, а ничего путного так и не было. Плавень уже начал склоняться к мысли, что поход этих парней в корне не удался, когда в груде мусора он заметил интересную вещь, для верности сравнив находку с картинкой в терминале, онвзялся за микрофон:

— Болтик, ну-ка ту хреновину. Да не эту, вон ту, мелкую с серебряным корпусом.

— Она?

— Да. Возьми переходник и подруби ее к системному блоку, — дождавшись, когда требуемые манипуляции будут произведены, Плавень судорожно защелкал по программе удаленного доступа. — Елена, ну как там это делается?

— Вкладка связь, адаптивный тестер, запуск теста, параметры автомат.

— Ошибка.

— Измените параметры под оборудование, спецификация в описании.

— Готово, запускаю... Охо-хо, у нас сундук с сокровищами, дамы и господа, — так Железяка называл особо редкие и удачные находки, и поисковики быстро переняли это выражение у своего шефа. — Даже не сундук, а сундучище. — Болтик, хочешь фокус?

— Какой, мистер Плавень?

— Сейчас покажу. Подруби эту штуку к батарее, внутренний источник питания сдох. Сделал?

— Да.

Плавень полазил по архивам и нашел программу из зоны отдыха:

— Раз, два, танцуй!

Болтик от неожиданности приземлился пятой точкой на пол, когда прямо перед ним возникла обнаженная красотка и начала эротично изгибаться. показывая все свои прелести. Паренек покраснел как помидор и, кажется, забыл как дышать.

— Эй, ты там выдыхай. Давай, давай, воздух полезен для здоровья, — Плавень усмехнулся, — двадцать пять тысяч мастеровых сундучок, кто-то завтра проснется богатым.

Плавень провозился с остатками добычи поисковиков около полутора часов, больше никаких сюрпризов им с Болтиком не перепало, только скучная и однообразная сортировка хлама. Распрощавшись с парнем, он вырубил второй монитор и потянулся за пищевым концентратом — м-да, на вкус как бумага» — проблема с обычными брикетами возникли у всех работников ПРИНВЖДИО, распробовавших еду со вкусом. Пока они были в блаженном неведении относительно того, что прием пищи может доставлять удовольствие, никто не жаловался, теперь же цветные концентраты неизменно занимали первую строчку покупок в зоне отдыха. Поисковики быстро окрестили эти концентраты «цветными» за то, что в отличие от серых, стандартных пайков они были различных оттенков, зависящих от вкуса. Сам Плавень отчасти тоже поддался пищевой зависимости, но у него эти брикеты вызывали двойственные чувства. Все потому, что впервые он попробовал цветные концентраты, когда их в общую комнату принес Орхем. После неудачного рейда на поверхность они начали постепенно отдаляться друг от друга, хотя нет, не так, Плавень начал отдаляться от своего друга. Причина была проста, каждый раз встречаясь взглядом со своим товарищем, Плавень видел в его глазах жалость, сильнейшую, подавляющую жалость. В тот день новые для него ощущения, другая, неизведанная сторона понятия еды была густо приправлена этой жалостью, она как ядовитое облако следовала за Орхемом, и находиться рядом с ним становилось невыносимо. Каждая упаковка цветных брикетов, оказавшаяся в руках Плавня, воскрешала в голове эти воспоминания, то, о чем он не хотел думать или задумываться. Теперь его друг считал его ущербным, получеловеком, достойным лишь жалости, и ничего более, Плавень всем сердцем ненавидел это и каждодневно давился безвкусными кирпичами химической промышленности, хотя среди всех работников не-поисковиков его ежедневный оклад мастеровых был самым большим.

Отложив недоеденный брикет, Плавень переключился на складскую программу, он постепенно вносил в базу данных все, что находилось на складах, и хотя эта работа была рассчитана на два месяца и никто его не торопил, Плавень использовал ее как предлог, чтобы не возвращаться в общую с Орхемом комнату. Наверное, сегодня он тоже заночует у себя, на кресле.

Пролистав кипу бумаги, Плавень нашел место, на котором остановился: склад один точка два, стеллаж двенадцать, третья полка. Руки медленно запорхали над клавиатурой, вводя данные в систему, приходилось жать по одной кнопке, иногда на долго зависая над разбросанными по клавишам буквам, за три дня привычка к печати еще не выработалась.

— Елена, включи, пожалуйста, музыку, что-нибудь спокойное.

Доступ к программам зоны отдыха был его маленьким секретом, которым он сегодня сильно рискнул, загрузив в проектор голограмму из архива, но что поделать, удержаться было невозможно. Железяка либо забыл, либо не посчитал нужным заблокировать ему этот доступ, как бы то ни было, оставшись на складе в одиночку, он позволял себе тихо включать музыку, под нее рутинная работа становилась в разы терпимей. Киборг не посещал это помещение по ночам, полностью окунаясь в мир дорогих его механическому сердцу железок, так что неожиданных проверок бояться не стоило. Вообще тут Плавень чувствовал себя лучше всего: в чем в чем, а в жалости к кому-либо упрекнуть Мастера было нельзя. Полумашина относилась ко всем окружающим согласно своей внутренней шкале полезности, и Плавню начало казаться, что он понимает, как именно работает эта шкала. Для Железяки не было принципиальной разницы, чем именно ты занимаешься: моешь полы или поднимаешься на поверхность в джагернауте, изначально любой работник для него находился в позиции ноль, и уже потом приобретал положительные или отрицательные коэффициенты. Со временем отношение кибернетического монстра улучшалось к тем. кто делал свою работу хорошо, и ухудшалось по отношению к тем, кто пренебрегал своими обязанностями и ленился. Полуразваливающийся старик, доживавший в Колодце последние месяцы, пользовался безмерным уважением Железяки за то, что убираемая им мастерская всегда сияла чистотой и ни одна деталь во время уборки не покидала надлежащее ей место. Он всегда утром здоровался со стариком Гвашем, называя того по имени, хотя множество людей удостаивал только: «Эй ты».

Та же система работала и с поисковиками, Плавень мог безошибочно сказать, насколько данный персонаж импонирует или злит Мастера, в обращении с нерадивыми добытчиками в речи киборга постоянно проскакивали слова: расходники, балбесы, идиоты и тому подобные выражения. Работящие же поисковики, несмотря на то, что формально тоже причислялись к числу расходников, имели честь называться по выдуманным самим Железякой прозвищам, которые незаметно начали заменять им собственные имена, звучащие все реже и реже. Плавень объяснял это с тем, что старые имена связывали людей с прошлым, с городом под куполом, о котором они старались не думать.

Для примера взаимоотношений киборга с подчиненными можно было взять сегодняшнюю работу группы Индейца: пусть этот отряд и не показывал выдающихся результатов в поисках хлама, но Железяка высоко оценивал их работу и саму личность Индейца. Для помощи в установке датчиков он взял самую надежную команду, пусть сам Индеец этого не понимал, и разрешение на завтрашний выход на поверхность они получили по той же причине. Ценность добычи с поверхности в большей степени дело случая, Мастер не судил о человеке по его удаче, потому группа, нашедшая сегодня проектор, не получит никаких особых бонусов в его глазах, остальное время эти ребята откровенно халтурили, дорогостоящая находка могла сделать только хуже, сократив их и так невеликую мотивацию. Многим поисковикам начало казаться, что они на своем месте устроились окончательно и ничем уже не рискуют, но Плавень знал, что это не так, киборг внимательно присматривался ко всем вокруг, и скоро внутри ПРИНВЖДИО могут начаться значительные перестановки.

Куполообразный шлем встал на место, и Ржавин отошел назад полюбоваться на свое творение, пятерка новых джагернаутов стояла вдоль стенки, радуя конструктора свой технической красотой и завершенностью. Дело ПРИНВЖДИО надо расширять, следовательно, понадобятся новые скафандры, о чем Сергей предпочитал позаботиться заранее. Поисковики натащили ему с поверхности двадцать рабочих комбинезонов, служивших основой его творения, и теперь ничего не сдерживало его от экспериментов с псевдомышцами, три штуки уже были распотрошены в труху, еще два валялись полувскрытыми, однако это малая цена за грядущие улучшения джагернаутов. Осталось только узнать, будут ли сами поисковики тратить мастеровые на эти улучшения, по идее, должны, но сказать наверняка Ржавин не брался, все покажет практика. Доступ к апгредам открывается со звания поисковика первого ранга, и у него уже имелась подходящая персона для продвижения по службе.

— Кхе-кхе.

Ржавин обернулся на звук:

— А, доброе утро, Гваш, что, уже шесть часов?

— Да, Мастер, мне подождать, пока вы закончите?

— Нет, не стоит, я сделаю перерыв, мастерская в твоем распоряжении, можешь не торопиться.

Старик был совсем плох, хотя какой старик, мужику лет сорок, но жизнь в Колодце его добила, пребывание в плохо экранированных помещениях, хреновая пища и постоянный холод сделали из человека развалину, а жаль, настолько трудолюбивых работников днем с огнем не сыщешь. И как человек он кремень, не сломался, не впал в отчаяние, гвозди бы делать из таких людей...

Сергей мысленно вздохнул: жаль, черт подери, чертовски жаль. Он бы повысил старику зарплату, но Гваш такой жест воспримет в штыки.

«Меньше всего ему нужна показная жалость и подачки, пусть работает, пока может, а потом сделаю, как он хочет. Ржавин знал, что Гвашт подбивает клинья к единственному доктору Воротилы, хочет получить смертельную дозу обезболивающего, когда его организм окончательно сдастся. Пока что док держался, но Сергей склонялся к тому, чтобы дать ему указание согласиться, пусть старик думает, что уломал принципиального врача. Эвтаназия — тема скользкая, Ржавин всегда считал, что тут каждый отдельный случай надо рассматривать индивидуально, случай Гваша был однозначный, он уже сейчас жил в агонии, а через месяц-два агония превратится в ад. Пока что старик боролся, цеплялся за жизнь, но даже такой железный человек не сможет выдерживать эту боль бесконечно, пусть хоть уйдет без нее.

Сделав в памяти закладку поговорить с доком, Ржавин привычно прошерстил сеть ПРИНВЖДИО, система с самого рождения находилась под полным его контролем и надзором. Все дыры и лазы в программах были оставлены намеренно, и каждый ими воспользовавшийся уже на счету. Например, Плавень: Сергей обнаружил, что тот снова лазил в архив зоны отдыха: «Слушал музыку, не в первый раз, пусть слушает, с нас не убудет. Загружал программу танцовщицы. Зачем? Куда?»

Конечным адресатом программы танцовщицы было не зарегистрированное в системе устройство, активация произошла на складе, где стоит стенд.

«Неужто вторую голограмму нашли?»

Сергей вывел список хабара, составленный Плавнем вчера, и обнаружил проектор на первой же строчке с пометкой «важное». Прибор почти целый, сдохло питание, заменить которое плевое дело, слава зажравшимся засранцам из-под купола за то, что выбрасывают такое на помойку. Все сделано по инструкции, значит, маленькую шалость Плавня не замечаем.

— Мастер.

— Чего тебе, Сиплый?

Сзади шагающего по коридору киборга догнал куратор поисковиков, этого мужика Ржавин ценил за деловитость и честность.

— С вами хочет поговорить один из свободных добытчиков, вот... — он вытащил из сумки батарею и продемонстрировал Мастеру.

— Неужто взятка?

— Она самая.

— Сдай на склад, пусть Плавень накинет тебе мастеровых, сколько она стоит, плюс двадцать процентов.

— Хорошо.

— Как звать взяткодателя?

— Диагорай, говорит, хочет к вам наняться.

— Дигги?

— Да, вы знакомы?

— Еще как, Сиплый, еще как. Вот, оказывается, у кого котелок лучше всех варит. Проводи его в каморку у четвертого склада, там побеседуем.

Дигги выглядел все таким же бодрым и все таким же побитым жизнью, как в первую их встречу. Ржавин для важности выждал минут десять, прежде чем заявиться на переговоры, и застал своего спасителя в несколько дерганом состоянии: на привыкшего к неприятностям изгнанника маленькое помещение с одним выходом действовало угнетающе, тем более на незнакомой территории.

— Что-то ты не спешил.

— Занят я, ты же о своем визите заранее не предупреждал? Ну так нечего обижаться.

— Проехали. Поговорим?

— Я весь во внимании.

— Ты... это... мы не особо хорошо разошлись.

— Да, Дигги, скинул ты меня Воротиле просто со скоростью звука, но я совершенно не в обиде, все сложилось просто отлично. Давай по существу.

— Видел я твоих истуканов...

— Джагернаутов.

— Чего?

— Они джагернаутами называются.

— Ладно, пусть джаге... джигерна... у ты, в общем, я тут подумал. Они каждый день ходят и таскают кучу барахла с поверхности, намного больше, чем все добытчики. Возникает вопрос: когда мы перестанем быть нужны Колодцу?

— А остальные что? Или ты за всех пришел говорить?

— За себя, Железяка, за себя. Остальные языками чешут, кто-то возмущается, кто-то смеется над купологоловыми, но мозги, похоже, у всех атрофировались. Однако когда дойдет, они же взбунтуются, крови не избежать, мне так кажется.

— Не кажется, но большого бунта не будет. Есть же другой выход.

— Будешь принимать добытчиков к себе?

— Буду, но не всех. Мне не алкаши и раздолбаи нужны, кто со мной — будут вкалывать как положено, или пусть барахтаются сами.

— Ясно. Условия?

— Четкая структура и иерархия, самодеятельность в очерченных мною рамках, — Ржавину захотелось пройти из стороны в сторону, но маленькая комнатка не позволяла расхаживать с его габаритами. — Я обеспечиваю вас оборудованием, а вы ходите на поверхность во все отмеченные по графику дни, таскаете не все подряд, а нужные Колодцу и мне вещи. Все находки будут честно оплачены мастеровыми; предвосхищая твой вопрос, мастеровые — это внутренняя валюта ПРИНВЖДИО, бартер у нас не в чести. Ничего из унесенного с поверхности себе оставлять нельзя.

— И чего стоит эта валюта?

— Смотри. — Сергей выложил список возможных покупок за мастеровые.

— Ну со жратвой понятно, а остальное? Что это вообще значит, эта зона отдыха? Где батареи и все остальное?

— Батареи вам не нужны, все необходимое для вылазок выдадут, но это будет не ваше личное оборудование. Пока работаете, джагернаут со всей периферией будет закреплен за конкретным человеком, если подведете меня, вышвырну на улицу в чем мать родила, ну, кроме того, что куплено за мастеровые. Относительно списка, я предлагаю сделать так: поработай один день. Полный рабочий день сотрудника ПРИНВЖДИО, и к вечеру все вопросы отпадут сами собой, и там уже решишь, подходит это тебе или нет.

— Разумно, я готов.

— Сегодня-завтра у нас выходной, я пока смотрю, какая нагрузка будет оптимальной, вот за эти два дня ты должен освоить джагернаут. Справишься, на третий пойдешь в рейд, договорились?

— Чего там учиться?

— Джагернаут, Дигги, это не ваш металлолом — одел и пошел, он сноровки требует. Давай за мной.

Ржавин проследовал в обитель списков и статистики к Плавню, ведя озирающегося по сторонам свободного добытчика.

— Ты что, опять тут спал?

— А, Мастер, — Плавень, с трудом продирая глаза, пытался экстренно проснуться, растирая лицо руками.

— Ну, черт с тобой, создай временную форму на свободный джагернаут.

— На восьмой?

— Нет, ему я ПОЛЭНО еще не починил, ночью пять новых настругал, впиши одного из них. И найди добровольца, кто за отдельную плату понатаскает моего старого знакомого на управление. Не будет добровольца, рекрутируй «добровольца», на все про все два дня.

— Хорошо, сейчас сделаю.

— Да, забыл, Плавень, знакомься — Дигги. Дигги, знакомься — Плавень. Сдашь его с рук на руки инструктору и проконтролируй, чтобы после наш гость покинул территорию ПРИНВЖДИО. Завтра часиков в девять утра повторный урок, а там посмотрим. И последнее, Дигги: я вижу все, что творится в моих владениях, камер тут понатыкано на каждом углу, так что не буянь. У меня имеется к тебе небольшой кредит доверия, так что с ошейником пока не лезу, намек, надеюсь ясен.

— Куда уж яснее, — буркнул в ответ бывалый добытчик, в одну минуту вновь ставший зеленым новичком. Дождавшись, пока киборг скроется за поворотом, он обратился к сидящему в кресле пацану: — Парень, у меня два вопроса: первый — что за ошейник, второй — что еще за нахрен это ваше ПРИНВЖДИО?

* * *

На поверхности

— Куда двинем? — Казак попрыгал на месте, проверяя, хорошо ли закреплен рюкзак; после того, как у него с плеч свалилась целая гора потенциально рабочих плат перепроверять все крепления стало его навязчивой привычкой, не ограничиваясь собственными защелками, Казак подергал рюкзаки товарищей.

— Да успокойся уже, все нормально.

— Лишний раз убедиться не помешает.

— Там наверняка один хлам был.

— Может, хлам, а может, гора мастеровых, кто знает.

Индеец, не слушая болтовню своей группы, прикидывал направление движения; у него была собственная система, он планомерно осматривал свалку квадрат за квадратом, рассчитывая обнаружить место сброса дорогостоящих деталей. Мусоровозы так работали, каждый контейнер заполнялся мусором с отдельных секторов города, и если в одном месте нашелся, скажем, поточный пресс, то рядом валялось что-то еще, свинченное с производственной линии. Оставалось только найти деталь-указатель, по которой можно определить, что могло лежать в этой груде металлолома; пока им не везло, но это только пока. Индеец верил в свою систему и собирался следовать ей и дальше.

— Туда. Отойдем на три километра, через теплотрассу. Сегодня будем копаться там.

— Якут, взялись!

Поисковики подхватили тросы тележки и направились за своим неофициальным командиром. Иерархия внутри группы сложилась как-то сама собой, без споров и эксцессов. Казак на лидерство не претендовал изначально, он вообще предпочитал плыть по течению, без сомнений передавая бразды правления тому, кто готов за них взяться. Зато он был исполнителен и преисполнен позитива. Якут некоторое время составлял молчаливую оппозицию, пытаясь раскусить характер Индейца, а потом так же молчаливо согласился с его главенством; он вообще был немногословен, предпочитая изъясняться короткими фразами либо ограничиваясь кивками, которые в шлемах джагернаутов были не видны, так что в его случае фраза: «молчание — знак согласия» была абсолютно справедлива.

— Смотри, этой хреновины тут не было, давайте тормознем, мусоровоз наверняка вчера-позавчера сбросил.

— Идем куда собирались, Казак, а эта фиговина просто с вершины холма съехала, вон след.

— Черт, с новенького сброса кучу всего можно поиметь.

— Ни хрена подобного, такой же хлам скинут, ни лута, ни хабара. Стоп... — Индеец замер, резко уперев все камеры в землю под ногами. — Интересно, что у нас в той стороне, правильно, теплотрасса, — задал вопрос в никуда и сам же ответил Индеец.

— Может, это наши вчера наследили? — Казак встал рядом, рассматривая четкий след ботинка, отпечатавшийся в грязи.

— У джагернаутов все протекторы одинаковые, балда.

Якут ткнул командира в плечо и молча указал в сторону, где обнаружилось еще несколько следов разных размеров.

— Свободные добытчики?

— Они такими толпами не ходят, добытчики — одиночки, бывает, по два человека кучкуются, максимум втроем, а тут шесть-семь разных отпечатков.

— Почему не ходят?

— Для них ценная находка — редкость, нет смысла толпой шастать, не окупается. Да и грызня может произойти из-за добычи.

— Да хрен с ними, — Казак пожал плечами, — ну, шастает кто-то, пусть шастает дальше, наша задача другая.

Индеец задумался, у него по этому поводу была иная точка зрения:

— Идем проверим, тут наши владения, земли поисковиков, нехрен всяких паразитов разводить.

— Думаешь, подвальные?

— А кто же еще? Якут, посматривай назад, ты контролируй левую сторону, остальное на мне. Не провороньте залетных.

Говорить о скрытном передвижении в громоздком джагернауте не приходилось, и все же группа поисковиков смогла обнаружить противника первыми и остаться при этом незамеченными. В этом деле им поспособствовали температура и никудышное снаряжение подвальных, люди в кустарных скафандрах больше думали о сохранении тепла, чем об контроле местности. Четверка оставленных на поверхности наблюдателей жалась друг к другу за ржавым остовом техники, прикрывающем их от ледяного ветра.

Якут показательно дважды сжал и разжал кулак

— Десять? Их десять?

Напарник промолчал, кивнув под шлемом, но Индеец уже привык к такому способу коммуникации молчуна.

— Откуда он знает? — Казак высунул голову из-за груды мусора, за которым они прятались.

— Не лезь.

Отдернув напарника, Индеец внимательно всмотрелся вдаль: «Действительно, как Якут их пересчитал. Понятно, что внизу у теплотрассы сидят еще подвальники, дозорные периодически бегают к люку переговариваться с сидящими в тепле товарищами, но сколько их внизу, не известно, или... Вот глазастый чертяка».

Недалеко от спуска в шахту валялся десяток потрепанных батарей, подвальным редко доставались новые энергоячейки, и они довольно грубым способом перезаряжали старые, это быстро убивало батареи, чем больше циклов перезарядки они переживали, тем быстрее разряжались, потому-то они и таскали с собой по две-три запасные. Десять это, конечно, не точное число, не факт, что абсолютно все подвальники успели скинуть первую батарею, но все же на эту цифру можно было ориентироваться.

— Смотрите в оба, я сейчас. — «Как там это делается?» — Сержант?

— Чего тебе, салага, в соплях своих запутался, мне тебя на ручки взять и колыбельную спеть?!

Компьютерный помощник Сержант Пэйн неизменно бесил своими репликами всех поисковиков, но с ним ничего нельзя было поделать: переругиваться с компьютерным болваном бесполезно, оставалось только терпеть.

— Экстренная связь.

— Хочешь пожаловаться Большому папочке? Ну, смотри, сопля зеленая, будешь попусту бухтеть, я тебя сортиры драить заставлю. Связь установлена.

Хорошо хоть под прикрытием болтовни сержант все же делал свое дело:

— Мастер?

— Чего тебе?

Голос киборга был в меру недовольным, Индеец скорее всего отвлек его от любимых железок, но выговор за один только факт связи не заслужил.

— Моя группа столкнулась на поверхности с более чем десятком интересных личностей, засевших на теплотрассе, ведущей к Колодцу.

— Столкнулась?

— Мы их видим, они нас пока нет. Я тут подумал, а не сегодня ли утром Воротила за пополнением ушел?

В наушниках на полминуты воцарилось молчание:

— Значит, так, сволочей в расход, по возможности одного-двух на допрос. С моими джагернаутами вы должны провернуть это без единой царапины, если не справитесь, я буду очень сильно разочарован. Справишься — ты будешь первым, кто из расходника станет поисковиком. Беретесь, или мне прислать еще кого?

— Беремся.

— По исполнению доложить.

Связь оборвалась. Индеец дождался разъединения сигнала с вышкой и дико оскалился, настоящая работа — уничтожать и карать падаль, только поисковики тут хозяева, только ПРИНВЖДИО. Он — часть этого и не позволит всякому отребью устраивать засады на своих людей. В бытность подкупольным рабочим Индеец и не подозревал об этой своей стороне, ему было тесно в шкуре рабочего, он противился указанному ему месту, боролся с ним как мог, именно это внутреннее противоречие привело Имара к изгнанию. Но Имара больше не было, остался только Индеец, он совершенно иной, кто-то другой, чуждый старому себе и одновременно такой близкий и знакомый.

— Казак, Якут, приказано подвальников пустить на мясо, они тут Воротиле засаду устроили.

— А не многовато их на нас троих? — с сомнением, но без страха в голосе поинтересовался Казак.

— Не будем лажать — справимся.

У их группы были существенные преимущества, позволяющие Индейцу утверждать такое: кустарный огнестрел любого калибра не брал джагернаута ни в корпус, ни в конечности, ни тем более в голову, толстокожий костюм переживал попадания пуль практически без последствий, даже внешний слой не рвался. С хим-огнеметами было сложнее, теоретически внешнее покрытие их брони было устойчиво ко всяким химикатам и огню, но ржавые поделки недооружейников иногда содержали настолько гремучую смесь, что рисковать не стоило. Следовательно, огнеметчики — их первая цель.

— Значит, так, Казак... нет, Якут, у тебя терпения поболе, остаешься на поверхности, я иду до ближайшего люка по направлению к Колодцу, Казак, ты по направлению к куполу, спускаемся в туннель теплотрассы и зажимаем их с трех сторон. Постоянно быть на связи, мы должны ударить одновременно. Первая цель хим-огнеметчики, потом остальные, и еще Железяка просил живой трофей, попробуем исполнить его пожелание. Всем все ясно?

— Да, — Казак подошел к ближайшей куче металлолома и подобрал короткий обрубок трубы, — для ближнего боя, — пояснил он.

Якут ожидаемо промолчал.

Побегать до ближайшего спуска пришлось минут пятнадцать, в основном потому, что прямой дороги не было, вообще на свалке дорога — очень расплывчатое понятие. Спустившись вниз по шатающимся скобам лестницы, Индеец осмотрелся. Внизу было темно, узкий ход с обоих сторон зажимали целые связки разнообразных труб и собранных в толстенные тросы кабелей, под ногами плескалась вода, вчера был дождь, и эти туннели традиционно залило, так как система канализации работала кое-как.

— Сержант, активация ПОЛЭНО.

— По жучкам решил пострелять, салага?

Правая рука сама собой завелась за спину и отщелкнула крепления рельсотрона, пару секунд, и он был готов к использованию. Ржавину пришлось поколдовать над извлечением оружия, поисковики никак не могли сами достать рельсотрон из-за спины. Движение требовало точности, чему мешало отсутствие обзора камер на защелки и невозможность сделать это на ощупь, толстенные перчатки джагернаута тактильных ощущений не передавали. Полюбовавшись на потуги своих бойцов достать пушку, Сергей плюнул и забил в компьютеры брони цепочку команд для псевдомышц, теперь они сами доставали и убирали ПОЛЭНО, оператору в это время просто надо было расслабить руку и не сопротивляться.

На обзорном экране появился крестик прицельного маркера, тоже более поздняя доработка Ржавина. Рельсотрон имел потрясающую прицельную дальность стрельбы, но палить от бедра без прицела можно было только в упор или на удачу; учитывая, что скорострельностью ПОЛЭНО не выделялось, пришлось напрячься и написать программу прицеливания, а к стволу приделать еще одну миникамеру. Можно было обойтись лазерным лучом, просто камер в хозяйстве Сергея оказалось больше, зато появилась опция использовать эту камеру для обзора, чем предприимчивые поисковики начали пользоваться, засовывая рельсотрон в труднодоступные места для поиска ништяков.

— Казак?

— Спустился, прошел полпути до предполагаемой засады.

— Притормози, я отстаю. Осторожнее, они ждут Воротилу как раз с твоей стороны, так что жди, пока я начну.

— Хорошо.

— Якут?

— Все по-прежнему.

Индеец продвигался вперед, косясь на радар, минималистичный прибор показывал только вышку Колодца, точки месторасположения своей группы и союзных отрядов ПРИНВЖДИО. Сейчас ориентирование происходило по метке Якута, он стоял метрах в двадцати от засады, следовательно, можно было по его и собственной метке представить, где примерно находится противник. Шаг, еще шаг, где-то тут, подкрадываться в тяжеленном джагернауте — то же самое, что пытаться стать незаметным, разъезжая на экскаваторе, по туннелю теплотрассы его шаги разносились на многие метры вперед, так что эффект неожиданности отпадал, будет шок-эффект, подвальники еще не в курсе, с кем связались. Индеец выкрутил на полную громкость внешних динамиков и начал разгоняться.

* * *

Банда подвальников

— Сука, Дыхарь, твоя очередь лезь наверх!

— Иди в жопу, я там уже был, сам лезь в эту ледяную дыру.

— Ты язык сточи, будешь выебываться, полезешь с распоротым брюхом!

— Ну, давай, ржавчина, подходи!

Детина с зазубренной с одной стороны рельсой в руках приглашающе махнул рукой.

— Я тебя зажарю, ржавчина мусорная!

— Закрыли вонялки, вас на весь туннель слышно.

— За кой мы сюда притащились, а если их вообще не будет?

— Заткнулись все, наш говорунок сказал, будут, значит, будут. Помните, выблядки, Воротила нужен живым!

— Что это?

Все подвальники притихли, прислушавшись к нарастающему грохоту.

— Гром?

Грохот приближался, становясь все оглушительнее, стук металла отражался от стен и эхом проносился мимо.

— Какой, к херам, гром в туннеле!

Звук переместился совсем вплотную, казалось, сейчас из темноты вынырнет огромный монстр.

— Я пришел за вашими жизнями, ублюдки! К ржавым богам! Отправитесь к ржавым богам!!!

Яростный рев неизвестного кого с размаху долбанул по ушам, от звуковой волны с труб и потолка посыпалась грязь. Кто-то в испуге заверещал и кинулся к лестнице; стоявший ближе всех подвальник начал разряжать свое оружие в темноту, перепуганный хим-огнеметчик развернулся и не глядя зажал кнопку подачи горючей жидкости, стоящего перед ним подельника окатило зеленоватой волной огня и кислоты.

Подожженный неистово заверещал, катаясь по земле, но хитрую смесь так просто было не потушить; раздирая глотку криком, он вцепился в ногу ближайшего бандита, огонь перекинулся на его штаны.

— Пусти, пусти, сука!

Молотя утыканной гвоздями дубиной горящее тело, подвальник пытался вырвать свою пылающую ногу из захвата мертвеца.

— Чука, ржавчина ты ебаная, выруби пламя, выруби!

Вокруг разлетелись кровавые брызги, голова взбесившегося огнеметчика лопнула как шарик, он завалился на спину, ядовитая струя ударила в потолок, оплавляя остатки покрытия туннеля. Повалил черный дым и копоть.

— Да что за!..

Сверху упало тело с дыркой в груди, из-под шлема пошли кровавые пузыри, мертвец дернулся один раз и затих.

Среди подвальников беспредельно царила паника, кто-то пытался бежать, кто-то спрятаться — в нишах за трубами, а кто-то палил из оружия или наугад размахивал ржавым ломом, калеча своих подельников. Все стало еще хуже, когда из тьмы вынырнула гигантская фигура с круглой головой; в ее руках исходило паром какое-то устройство, зашипев, оно свистнуло, и двух человек, перегородивших путь, разорвало в мелкие кусочки. Осколки непонятного заряда прошили их насквозь, сзади заорали те, кому достались остатки шрапнели.

— В стороны, я его!.. — что хотел сказать второй хим-огнеметчик банды, осталось неизвестным, так как с другой стороны прохода вынырнул точно такой же великан. Заплечный баллон огнеметчика вспыхнул и взорвался, превратив в пылающую кашу всех, кто стоял рядом.

— А-а-а!

Кто-то кинулся на чудовищ из ржавой бездны с ломами и дубинами, их встретил второй шрапнельный выстрел, ополовинив ряды смельчаков, первый добежавший получил удар короткой трубы в бок, моментально выбыв из боя. Шустрила, коротышка, известный своей пронырливостью, попытался проскользнуть мимо гиганта, но тот просто впечатал его в стенку туннеля плечом, раздался четко слышимый хруст ломаемых костей, и Шустрила, всхлипнув, сполз вниз. Оба гиганта замерли, водя стволами жутких орудий из стороны в сторону, из бандитов больше никто не двигался.

— Живые есть?

— После тебя, Казак, хер кто останется.

— Погоди, — гигант обошел валяющиеся тела, переворачивая их на спину и несильно похлопывая перчаткой, но на третьем он остановился, резко встав и отвернувшись к стене, — блин, ща вывернет.

— Держись, механики облеванного джагернаута за тобой мыть не будут.

Индеец толкнул носком башмака хрипящего неудачника, которого самолично недавно прибил к стенке, щуплый коротышка еле дышал.

«Не жилец, надо бы добить».

Индеец занес ногу, чтобы размозжить подранку голову, и опустил обратно, он так не мог, вот так просто, не в бою, хладнокровно прервать чью-то жизнь, тем более таким способом.

«С переломанными ребрами его не спасти, — уговаривал сам себя поисковик, — лишние минуты агонии, только больше мучений, — справившись с мелкой дрожью, Индеец направил на бедолагу рельсотрон и нажал на спуск, в последний момент прикрыв глаза: — Что-то тяжело это дается, тяжеловато».

— Поднимаемся, Якут одного живого схватил.

Молчун все-таки умудрился сцапать пленника, ему на поверхности было проще, по одному выстрелу на каждого дозорного, еще один на дезертира, пытающегося выбраться из туннеля, и последнего выловить в лабиринте мусорных куч. За неимением веревки Якут обернул пленника сантиметровым прутом и спокойно дожидался своих товарищей, сидя на валяющейся крышке шлюза.

Индеец рухнул рядом, завалившись на спину:

— В тактике использования ПОЛЭНО надо внести изменения.

— М-да, — Казак задумчиво поскреб куполообразный шлем.

— Что случилось? — Якут на этот раз решил, пусть отстраненно, но поучаствовать в разговоре.

Вместо ответа Индеец продемонстрировал рукав брони на два сантиметра выше локтя, где красовалась аккуратная сквозная дырка:

— По самому краю прошло, руку не задело, только первый и второй слой пробило; чуть левее, и отправился бы я отдыхать на пару месяцев, а то и хуже, с нашей то медициной.

— Что у них такое было?

— Не у них, Якут, у нас. Это Казак меня пометил, сквозь тело подвальника и три металлические трубы попортил мне джагернаута.

Казак хрюкнул и, сдерживая смех, заговорил:

— Он мне через связь кричит: «Не стреляй, бляха, не стреляй». А, я ору в ответ: «Их еще много, нападают, не время выстрелы экономить!» — Казак уже откровенно ржал.

— Чего, блин, смешного, чуть лапу мне не отстрелил, — Индеец сам нервно хихикал, — «Вот этого уложу сейчас, вот этого!» — спародировал он своего товарища, не сдерживая больше рвущийся наружу смех.

— Он, мне: «Куда целишься, балда!», а я: «Прикрываю, прикрываю!»

— Больше никаких окружений, соберемся палить — все только с одной стороны.

— Глядите, — Казак показал трубу, заменявшую ему рукопашное оружие, толстенный обрезок был согнут почти под прямым углом.

— Кого это ты так?

— Черт его знает, но хрустнуло в той стороне громко.

— Ладно, тащим этого засадника Железяке, пока он от холода не околел.

Взвалив слабо трепыхающееся тело, поисковики зацепили пустую тележку и отправились домой, а на следующий день в арсенале всех джагернаутов появилось то, что Ржавин окрестил штурмовым тесаком или казачьим перышком, как оружие шутливо назвал Индеец. Перышко было «скромных размеров», длиной лезвия в две ладони джагернаута и весом четыре килограмма. Поисковики хохмили, что им даже не обязательно бить противника, достаточно уронить эту байду врагу на ногу.

* * *

Мастерская

Сложный механизм проектора требовал основательного подхода, поверхностное тестирование могло не выявить глубинных проблем устройства — таких, как зависание, прерывание формирования образа и тому подобных мелочей. Ржавину не верилось, что рабочую голограмму могли выкинуть только из-за сломанного аккумулятора, заменяемого на раз-два, хотя кто их знает, подкупольных богатеев с их психами. Может, прошлого владельца не устраивал товарный вид прибора: серебряный корпус заметно побледнел и в некоторых местах виднелись потертости, не говоря уже о куче мелких царапин. Материал корпуса был выбран абсолютно неудачно, верхняя граница недолговечности: приложил пятерню — след, уронил — царапина, одни только понты и ни грамма здравого смысла.

Свинтив низ и сняв серебряный корпус, Сергей аккуратно залез внутрь.

«Так, аккумулятор отсутствует, батареи присутствуют. Ну надо же, как просто, вставить новые батарейки — и готово, хотя подключение к сети предпочтительней; батареи, тем более таких размеров, на вес хорошего компа, нет их ни хрена, не выкидывают их целыми, а обменивать дорого. Относительное соотношение мощность-цена не в пользу минибатарей, их приобретение для Колодца — сплошное расточительство».

Делали проектор на совесть, вон даже без аккумулятора оставалась возможность воткнуть голограмму в розетку и не париться, дорогущая штуковина.

«Быть или не быть? Лезть в мозги или не лезть?»

Ржавину требовалась рабочая голограмма в ближайшее время, иначе придется временно свинчивать ее из зоны отдыха, чего делать не хотелось. С другой стороны, эта могла и напортачить, все-таки не проверенная, а чтобы ее как следует протестить, надо физически или программно проверять платы. Долгая, муторная работа, что для Ржавина вообще не проблема, но, с одной стороны, стоит разок ошибиться, и драгоценный проектор превратится в неликвид; шанс на ошибку ничтожен, компьютерный мозг и роботизированное тело в идеальном симбиозе работали как часы. С другой стороны, живая часть не могла похвастаться чистой непогрешимостью, Сергей делал ошибки в ремонте, не часто, однако делал; большинство из них были накрепко связаны с его непреодолимым желанием улучшить и переизобрести все, до чего дотянутся манипуляторы, но если любую свою несуразность он мог исправить легко и просто, то с проектором так не сработает. Нет ни нужных плат, ни нужных материалов и инструментов; система прибора в разы технологичней всего, что имеется у Колодца; проектор невозможно собрать на коленке, для него нужно высокотехнологичное производство.

Оценив процентную необходимость своего вмешательства, Ржавин решил пойти более простым путем и протестировать голограмму в деле: если она без сбоев продержится пару часов, то шансы на глюк во время целевого использования сразу остановятся в районе пяти процентов, а чтобы наверняка, этот проектор отправится в зону отдыха, а прибор оттуда — пойдет в дело.

Вытащив нерабочие батарейки, Сергей кинул их на стол и тут же замер пораженный. Желтый корпус батареек легко лопнул, обнажив то, чего он никак не мог ожидать. Очистив находку от остатков пластика, Ржавин внимательно осмотрел две угольно-черные коробочки:

— Кто-то решил запитать тостер напрямую от ядерной электростанции? Сомневаюсь. Какой предусмотрительный кто-то, — на контактах внутри проектора он обнаружил изолирующие колпачки, чтобы прибор не сгорел от фальшивых батарей. — Похоже, придется самолично просмотреть несколько часов занимательного видео об одной группе поисковиков.