Не в этой реальности (джен)

В Норе было людно. Через приоткрытую дверь на крыльце до Северуса доносились возбуждённые голоса, которые, как ему показалось, о чём-то спорили.

Пару минут назад его и Поттера перенёс сюда Добби. Домовик всё это время, оказывается, ждал условленного сигнала от портрета Финеаса Блэка, чтобы явиться за ними в Хогвартс. На вызовы Северуса он перестал откликаться в тот момент, когда начал выполнять распоряжения хозяйки дома, в котором оказался, чтобы не возникло никакой путаницы. Как с гордостью сообщил им эльф, Молли Уизли тоже обещала заплатить ему за работу. Зная, что Добби ничего не смыслил в настоящих ценах на труд, Северус был спокоен, что и без того небогатое семейство Уизли, вконец не разорится на новом работничке.

Добби рассказал, что директор Блэк объявился внутри пустой рамы своего портрета, как раз в тот момент, когда двое друзей Гарри начали рассказывать собранию о «якорях души» Того-кого-нельзя-называть (эльф долго пытался заменить слово «крестраж» в своем рассказе каким-нибудь другим словом, потому что, по-видимому, для его народа тема дробления души была запретна, так что Северус не выдержал и сам предложил ему свою формулировку, с которой Добби моментально согласился, закивав головой). Поведал домовик и о том, что происходило в гостиной дома Уизли перед этим — о том, как волшебники громко спорили между собой, можно ли доверять директору Снейпу, несмотря на всё то, что им рассказали Гермиона и Рон. Подобное недоверие для Северуса сюрпризом не стало, но он всё равно испытал досаду. Завершать так чудесно прошедшие сутки необходимостью оправдываться, или ещё того хуже — откровенно отвечать на неприятные вопросы, ему вовсе не хотелось. Видимо у него всё в тот момент отразилось на лице, потому что даже Поттер посмотрел на него с сочувствием. Придав лицу бесстрастное выражение, Северус попросил домовика перенести их к порогу, а не в дом: чтобы ни с кем не столкнуться — как он объяснил. На самом же деле, он хотел, чтобы у него оставалась возможность передумать и не появляться на собрании, если он вдруг сочтет это опасным для себя.

И вот они втроём стояли перед дверью, ни Северус, ни Поттер не решались войти. Добби ждал их только из вежливости.

Среди доносившихся до них голосов легко было различить спокойный бас Кингсли Бруствера, громкие и язвительные тенора близнецов Уизли, характерные скачущие нотки Нимфадоры Тонкс, быстрый говорок Дедалуса Дингла и даже вкрадчивый баритон Люпина — видимо тот стоял ближе других, раз другие голоса его не заглушали. Нора не спала.

Стоя в темноте у приоткрытой двери, Северус пытался понять, насколько большим риском для него было сейчас войти в дом, полный людей, которые ещё пару часов назад считали его предателем и убийцей, многие из которых, наверняка, до сих пор считали таковым, а некоторые и сами были бы не прочь убить его на месте, встреться они с ним в какой-нибудь подворотне без свидетелей. Северусу было не по себе, однако он старался сохранять непроницаемый вид, чтобы Поттер ни о чем не догадался.

В один момент до них отчётливо донеслись слова, сказанные резким голосом профессора Макгонагалл:

— Неправда, Северус всегда был талантлив. Я горжусь тем, что он учился у меня!

И слова её, и тон, в котором звучала готовность защищать, моментально подействовали на Северуса успокаивающе. У него потеплело на сердце. Ему вдруг стало безразлично мнение остальных членов вновь созванного Ордена — ведь Минерва приняла его сторону.

Когда он этим летом был назначен директором Хогвартса, ему было особенно больно видеть презрение со стороны своих коллег. Они-то считали его виновным в убийстве Дамблдора, а он никак не мог открыть им правду, вынужденный притворяться, чтобы не выдать собственной не-лояльности своему тёмному господину. Теперь же, когда правда о том, что то убийство было запланировано самим Альбусом, наконец стала известна не только ему одному, слова и поддержка Минервы пролились бальзамом ему на душу.

Они с Поттером переглянулись. Мальчишка кивнул, и они вошли.

В коротком, тускло освещённом холле Северус краем глаза заметил какое-то движение у стены и, обернувшись туда, встретился взглядом со своим собственным отражением в зеркале. От этого взгляда веяло холодным и высокомерным раздражением. Видимо, Северус перестарался в попытках скрыть своё волнение от Поттера и придал лицу вместо бесстрастного выражения — презрительное. Стерев с лица надменную маску, — пусть уж лучше там отражается волнение, раз по-другому не получалось, ведь он явился не к врагам, — Северус, за которым следовали мальчишка и эльф, прошел мимо лестницы, ведущей наверх, и шагнул в гостиную.

Все собравшиеся тут же повернули к нему головы. Разговоры умолкли на полуслове. Какое-то мгновение Северуса сверлили около двадцати пар глаз. Но тут в комнату вошел Поттер, и все взоры тут же обратились к нему.

— Гарри! — к ним подбежала взволнованная Грейнджер. — Ну как, удалось отыскать диадему?

— Да, всё хорошо, — кивнул Поттер и с улыбкой обвёл окружающих взглядом. — Она уничтожена.

Он подошёл к столу у стены и выгреб из кармана мантии обломки, бывшие когда-то драгоценными реликвиями.

Послышались взволнованные голоса, собравшиеся пришли в движение, снова начали что-то обсуждать, а, возможно, возобновили прерванные разговоры. Грейнджер накинулась на Поттера с расспросами.

К Северусу никто не подошёл.

Ему вдруг на миг вспомнилась гостиная в доме Малфоев, где точно так же вокруг мальчишки собралась толпа. Но нет — ничего общего между обстановкой здесь и там не было. Пожирателей смерти в последнее время стало не в пример больше, а атмосфера среди них, особенно вокруг их господина, была такая напряженная, такая отравленная злобой, что порой и вовсе жить не хотелось, не то что находиться рядом с кем-то из них. Здесь же все были свои, доверяли друг другу и волновались за друзей. Северус себя к числу друзей собравшихся здесь не причислял, поэтому и не ожидал тёплого приема, однако, с другой стороны, никто не направлял на него волшебную палочку, никто не кидался с обвинениями, а искоса брошенные недоверчивые взгляды можно было и проигнорировать, что Северус с успехом и делал.

Ещё раз бегло оглядев окружающих, Северус убедился, что в Нору явились почти все орденцы, которых он помнил по собраниям в доме на площади Гримо. Недоставало только погибших Сириуса Блэка, Аластора Грюма и Эммелины Вэнс, а также живого, но ненадёжного Наземникуса Флетчера. Ещё не было Хагрида и миссис Фигг. Северус был рад, учитывая, какие сведения сегодня открылись собранию, что у гриффиндорской парочки хватило ума не позвать сюда их друга-полувеликана, не столь уж благонадежного, как полагал Северус, в вопросах хранения секретов. Да и старушке-сквибу, единственной ролью которой в Ордене когда-то было присматривать за несовершеннолетним Гарри из соседнего дома, на этом собрании тоже было нечего делать.

Однако, среди орденцев оказались и новые лица. Двоих из них Северус знал. Это были Дин Томас, сокурсник Гарри с Гриффиндора, который так же, как и троица друзей, не явился в этом году в Хогвартс, и Дирк Крессвелл, бывший глава департамента по связям с гоблинами, которого Северус в начале этой осени лично — и, разумеется, тайно — отбил от конвоя, сопровождавшего его в Азкабан. Оба эти волшебника были магглорожденными, а, значит, по правилам нынешнего министерства были объявлены вне закона и должны были быть направлены в тюрьму.

Идея того, что кто-то мог «воровать» магию у чистокровных волшебников была бы до смешного нелепой, если бы её не положили в основу реально действующего закона, который уже сгубил немало ни в чем не повинных людей. В эту чушь не верил никто из тех, кого Северус знал, однако очень многие упорно делали вид, что так оно и было: кто из ненависти к «грязнокровкам», а кто и из страха перед Лордом.

Сам Лорд, хоть и ненавидел магглов, был слишком умён для того, чтобы впадать в подобные иллюзии. Он очень ловко использовал «классовую ненависть» для набора себе сторонников и в качестве основной идеи режима своего правления — ведь ни один диктатор не может обойтись без подобных идей, сплачивающих союзников и устрашающих противников. Северус осознавал, что вся эта игра в чистоту крови, ужасающая в своей жестокости, была не более чем продуманным политическим ходом. Он понял это лишь через много лет после того, как сам был захвачен в сети этого «тёмного» сообщества, процветавшего на Слизерине даже спустя годы после того, как Том Риддл покинул стены школы. Когда Северус сблизился с пожирателями, он был уверен, что наконец нашёл «своих» людей. Как же наивен он был, глуп, как и большинство молодых людей, ищущих одобрения сверстников — но такова юность, а того, что было, уже не изменить.

В немалой степени тому, что Северус выбрал тогда эту компанию магглоненавистников, способствовало то, что все они учились на Слизерине — его собственном факультете, а также то, что он и сам недолюбливал магглов, имея перед собой пример своего никчёмного, вечно пьяного и озлобленного на весь мир отца, которого он просто не выносил. Северус винил его в своем одиноком, несчастном и таком же никчёмном детстве — а вот когда вырос, оказалось, что он неосознанно перенял у того многие привычки. Это Северус тоже осознал не сразу, а когда осознал, постарался вытравить их из себя без остатка. Вот только привычку метаться по комнате в моменты нервного напряжения и поминать чёрта так и осталась с ним навсегда, но Северуса в его нынешние годы это сходство с отцом уже не сильно огорчало.

Третий новенький в комнате Северусу был неизвестен. Светловолосый мужчина о чём-то разговаривал с красноволосой Тонкс, которую Северус узнал только по этой яркой примете, посколько она стояла к нему спиной. Лицо мужчины показалось Северусу знакомым, и, покопавшись в памяти, он понял, кем тот являлся. Это был отец девушки, Тед Тонкс — магглорожденный волшебник, чья свадьба на чистокровной Андромеде Блэк так потрясла магическое сообщество много лет назад, когда Северус ещё только начинал учиться в Хогвартсе. Так же как и Грейнджер, так же как и Кингсли, он по всей видимости скрывался где-то от министерских охотников за головами и, видимо, дочь попросила, чтобы отец примкнул к ним. И, возможно, он привёл с собой тех других двоих, которые тоже, очевидно, были в бегах. Лично Северус был не против их присоединения, учитывая непосредственную заинтересованность всех трёх в падении режима Волдеморта.

Семейство Уизли находилось здесь почти в полном составе. Помимо хозяев, Артура и Молли, в углу, прижавшись к боку одного из старших братьев, стояла несовершеннолетняя Джиневра, приехавшая домой на каникулы из Хогвартса. Северус пригляделся к коренастому парню рядом с ней и вспомнил, что того зовут Чарли, он поступил в школу через два года после блестящего Билла и своей игрой в квиддич наделал там немало шума. Кажется, после школы он начал работать с драконами где-то в Европе, а теперь, стало быть, вернулся на родину. Билл с женой тоже были здесь; несносные близнецы о чём-то возбуждённо шушукались в сторонке, бросая на Северуса недобрые взгляды; Рон топтался рядом с Грейнджер и Поттером. Не хватало только самого хвастливого и чопорного члена семейства — Перси, и Северус не знал, почему тот отсутствовал, да его это и не беспокоило.

Оглядывая собравшихся, Северус вдруг среди прочих выхватил лицо Минервы Макгонагалл. В ее ясных, пронзительных глазах, направленных прямо на него, читалось столько тепла и боли, что Северус, испытав прилив чувств, к которым сейчас был совершенно не готов, поспешил отвести от неё свой взгляд.

К Поттеру тем временем подошли Люпин и Тонкс — хотя возможно, её теперь следовало называть миссис Люпин; Северус помнил, что молодая волшебница-метаморфомаг ужасно не любила свое собственное имя — Нимфадора. Когда она развернулась к Северусу лицом, то оказалось, что она глубоко беременна, и он тут же подумал, что уж кому-кому, а ей, пожалуй, следовало остаться этой ночью дома.

Оказавшись оттеснённым вновь подошедшими от своих друзей, Рон Уизли вдруг повернулся к Северусу.

— Сэр, а вы давно знаете про крестражи? — осторожно, бросив короткий взгляд из-под рыжих ресниц, спросил он.

Северус смотрел на него с изумлением: юнец, всегда предпочитавший держаться от него подальше, если была такая возможность, первым начал беседу с ним!

Немного подумав, он решил быть откровенным:

— Я догадался об осколках души Тёмного Лорда не более суток назад, мистер Уизли, но название «крестражи» мне стало известно буквально перед самым прибытием сюда. Найденную мистером Поттером диадему мы уничтожили с ним вместе, и после этого обнаружили, что без всяких проблем можем обсуждать абсолютно всё, — объяснил он.

— Да! Вы знаете, мы с Гермионой тоже… — начал было Уизли и на секунду отвлёкся: справа от них Грейнджер и Поттер тоже обсуждали неожиданное снятие этого ментального блока, а Люпин с Тонкс то и дело вставляли свои удивлённые комментарии. Кивнув самому себе, Уизли снова повернулся к Северусу. — Мы тоже смогли о них говорить, представляете? И мы, конечно же, всем про них рассказали. Я так удивился! Я сам первым крикнул: «крестражи!» Никто, правда, сначала не понял, о чём это я, но Гермиона всем всё сразу объяснила. До сих пор не понимаю, как так получилось, — задумчиво пробормотал Рон, почёсывая в затылке, и тут же выпалил, будто извиняясь: — Но я очень рад, что получилось всё рассказать, знаете? А то они не верили, что вы на нашей стороне. — Уизли смущённо улыбнулся. — Похоже, мы их всё-таки убедили! — Он весело сверкнул глазами. Северус никогда не обращал внимания, но кажется, глаза эти были такими же синими, как у Дамблдора.

То, что окружающие не смотрели на него враждебно, Северус почувствовал и сам. Если некоторые из присутствующих и бросали на него косые взгляды, так, скорее, потому что просто недолюбливали его самого, а не потому что до сих пор считали его своим врагом. Что ж, это было большим достижением, ведь он и раньше здесь не был ничьим любимчиком. Но то что перед ними за него вступился именно Рон, Северуса слегка озадачило.

Он счёл необходимым сказать:

— Благодарю вас, мистер Уизли, я крайне тронут вашей заботой.

Он заметил, что кончики ушей Рона стали розовыми, тот коротко кивнул и вновь повернулся к Поттеру: слушать рассказ о том, что именно так надолго задержало его в выручай-комнате.

Северус и сам был бы не прочь послушать этот рассказ, но ему не дали. Он только краем уха успел услышать слова «…ка-а-ак шлёпнется!» и «…думал, никогда не разберусь…», и краем глаза заметить, что рыжие близнецы, Чарли и Джиневра теперь тоже примкнули к слушателям, как к нему подошла Минерва и очень настойчиво отвела в сторону.

Он не знал, что она собиралась ему сказать, и почему-то стал опасаться худшего, но та, вместо слов, просто сжала его в своих объятиях и не хотела выпускать до тех пор, пока он не начал слабо трепыхаться. Тогда она отстранила его от себя, и, крепко держа за плечи, сказала:

— Ты храбрый мальчик, Северус Снейп! — она заглянула ему прямо в глаза, отчего он немедленно потупился. — Храбрый и сильный! Мне было так больно думать, что ты… — Минерва не договорила и лишь махнула рукой. — Могу только представить, как тебе было тяжело. Спасибо, что спас Гарри, — сдавленно проговорила она и смахнула выступившие на глазах слёзы.

— Минерва… — начал Северус, чувствуя себя ужасно неловко.

— Спасибо тебе за всё! — не слушая его, воскликнула женщина и к крайнему стыду и изумлению Северуса, снова притянула его к себе, расцеловала в обе щеки и опять надолго сжала в крепких объятиях.

Чувствуя, как вспыхнуло его лицо, Северус ошалело смотрел через её плечо на окружающих, которые все как один повернулись к ним и наблюдали эту сцену, улыбаясь: кто криво, а кто широко и искренне. Последних, как показалось Северусу, было всё-таки большинство, и это его немного примирило с неловкостью ситуации.

Оказавшись, наконец, на свободе, он оправил мантию, потёр зачесавшийся правый глаз, прокашлялся и попытался понять, какие слова в данной ситуации от него ожидались.

И тут раздался басовитый голос Кингсли. Он призвал всех собравшихся к порядку, избавив Северуса от необходимости проявлять вежливость неизвестным ему способом. По всей видимости, чернокожий маг выполнял роль председателя собрания, хотя Северус не знал, как распределились роли в Ордене после смерти Дамблдора.

— Северус, — обратился к нему Кингсли в наступившей тишине. — Я очень рад слышать, что ты всё-таки на сто процентов наш человек. Я сожалею о том, что тебе пришлось пережить. Ты достойно исполнил свою роль и очень помог Гарри. И благодаря тебе никто из учеников, находящихся в этом году в Хогвартсе, не погиб.

Кингсли покосился на Джиневру Уизли, и Северус вслед за ним тоже посмотрел на неё. Девушка, нахмурившись, смотрела в пол — ничего удивительного, Северус и не ожидал союзника с её стороны. Хотя, возможно, тому, что Кингсли пришёл к таким выводам, она всё-таки способствовала: поведала известные ей факты о том, что происходило в школе, а взрослые и опытные волшебники вокруг неё додумали все остальное. Минерва тоже была в Хогвартсе и видела, что там творилось, но Северус очень старался, чтобы преподаватели видели его в строго определенном свете, чтобы все, кроме Кэрроу, даже не пытались заподозрить в нём своего союзника. Поэтому то, что открылось этой ночью собранию, стало для профессора Макгонагалл — ныне подчинённой Северуса, но когда-то давно преподававшей ему трансфигурацию — своего рода приятным сюрпризом.

— Я также очень рад, — продолжал тем временем Кингсли, — что тебе не пришлось столкнуться ни с кем из наших в бою один на один. Из такой ситуации трудно было бы выйти, не повредив никому.

— К-хм! — раздалось чьё-то насмешливо-презрительное покашливание.

Поискав глазами источник шума, Северус увидел, как один из близнецов приподнял волосы у другого на голове, обнажая отсутствующую на нужном месте ушную раковину.

— Фред! Джордж! — взвилась Молли. — А ну прекратите! Мы это уже обсуждали! — Она с негодованием поглядела на сыновей, затем с таким же негодованием уставилась на Северуса. Негодование это тут же сменилось извиняющимся взглядом, а тот, в свою очередь, — вызовом.

Это выглядело смешным, но как ни странно это было, Северус понимал смешанные чувства матери, да и сама ситуация его нисколько не забавляла, поскольку он прекрасно осознавал, что за это несчастное ухо ему ещё не раз придётся приносить извинения.

Но пока до этого не дошло, Кингсли примирительно заявил:

— Ну, будет. В бою всякое может случиться. Бывали случаи и похуже, — он похлопал Джорджа Уизли по плечу.

Тот, так же как и его брат-близнец, смотрел на Северуса не отрываясь. Тому сделалось весьма неуютно от этих пронзительных взглядов.

— Теперь, когда ты больше не можешь оставаться на посту директора, я боюсь школу ждут по-настоящему тяжёлые времена, — снова обратился к нему Кингсли.

— По правде говоря, я боюсь того же, — ответил Северус. — Час назад я слышал, как Кэрроу говорили, что с наступлением нового года Амикуса официально собираются назначить на этот пост.

— Нет! — пискнула юная Джиневра.

— Поэтому тянуть больше нельзя, — согласно кивнул Кингсли, — нужно выработать план наших действий как можно скорее. Насколько я понимаю, Том, — он голосом выделил имя, видимо, чтобы все поняли, о ком идёт речь, — теперь уязвим как никогда прежде, и если убить его змею, то и его самого можно будет победить. Верно я говорю, Северус?

— Так и есть.

— Это действительно даёт нам надежду! — чернокожий маг сверкнул зрачками, а может быть это были просто белки его глаз. — Вы все — Северус, Гарри, Гермиона, Рон, — Кингсли перевел взгляд на неразлучных друзей, — и Добби, — добавил он серьёзно, поглядев на домовика, отчего тот сильно взволновался и завертел в руках одну из своих шапочек, — проделали огромную работу. Этого нельзя переоценить. — Он склонил голову в знак благодарности.

Собравшиеся закивали. Добби начал неистово кланяться. Поттер похлопал его по плечу и сам, улыбаясь, поклонился окружающим. Северус на всякий случай тоже коротко кивнул.

— Сегодня в этом доме, — продолжил лидер возобновлёного Ордена, — были озвучены сведения, чрезвычайная секретность которых, я полагаю, ни у кого не вызывает ни малейших сомнений. — Он выразительно обвел взглядом собравшихся. Все снова согласно закивали. — Мисс Грейнджер рассказала нам о том, как эти сведения были защищены до этого момента. Мы не знаем, почему именно пал запрет на их разглашение, но я могу сказать только одно — это произошло вовремя. Теперь мы точно знаем, что нужно делать. Осталось только выработать план. Северус, что скажешь?

Северус понял, что таким образом Кингсли ненавязчиво передал ему слово, а раз это исходило хоть и от неофициального, но всё-таки лидера, его речь никто из присутствующих не станет прерывать.

— Скажу, что ты абсолютно прав, Кингсли, — начал он осторожно. — Действовать нужно не откладывая, а то, что нам известно о крестражах, держать в строжайшем секрете. Прежний блок неразглашения уже не восстановить, так, может быть, стоит применить Фиделиус?

— Согласен, — ответил Кингсли. — Кто за то, чтобы скрыть информацию под чарами Фиделиуса? — Он сам первым поднял руку.

Абсолютно все были с ним солидарны. Северус облегчённо выдохнул. Он даже не заметил, что задержал дыхание, а было отчего: ведь кто-то мог не согласиться с этой идеей только потому, что она исходила от него. Чары Фиделиуса позволяли скрыть любую информацию, запрятать её, как говорили романтически настроенные натуры, в сердце Хранителя. Узнать тайну могли только те, кому тот лично и добровольно её открывал, остальные были не способны ею поделиться. Выведать её силой никто не мог. Северус был слегка удивлён, что Дамблдор не организовал сохранность секрета крестражей именно этим способом. Хотя, если он правильно определил время, когда именно Поттер получил свое задание, у Альбуса тогда на это просто не оставалось времени.

Как бы то ни было, а убедившись, что здравый смысл у окружаюших его волшебников перевешивал личную неприязнь, Северус заговорил вновь:

— Спасибо за оказанное доверие. — Он склонил голову перед собравшимися. — Я рад снова оказаться среди вас, теперь уже не как двойной агент, а просто как соратник. — Ответом ему послужили несколько одобрительных фраз, среди которых громче других прозвучали слова Минервы: «Мы тоже очень рады!» — и Северус улыбнулся, понимая, однако, что не все присоединились к этим голосам, поэтому добавил: — Если же у кого-то остались вопросы касательно моей роли в том, что произошло за последнее время, или даже раньше, то я отвечу на них. — Услышав лёгкий смешок, как ему показалось, со стороны близнецов, он уточнил: — Я не говорю, что с радостью, но обещаю, что отвечу. На всё, что вам интересно узнать, кроме самого личного.

Северус сознательно решил пойти на этот шаг, хотя его угнетала сама перспектива подобных расспросов. Однако доверие к нему орденцев для успеха любых их дальнейших совместных планов было куда важнее, чем неприкосновенность его эмоций. Северус оглядел собравшихся и, встретившись глазами с Кингсли и дождавшись его одобрительного кивка, продолжил:

— Но сначала я хочу прояснить кое-что относительно планирования наших действий. Как я уже сказал, действовать нам надо быстро, но это не значит, что нужно начинать разрабатывать стратегию прямо сейчас. — Собравшиеся смотрели на него выжидательно, кто-то с недоумением, кто-то с недоверием, и Северус стал обьяснять. — Дело в том, что мы не обладаем всей полнотой информации о том, что сейчас происходит в резиденции Лорда. — Северус не задумываясь произнес это слово, а через миг осознал, что среди этих людей Волдеморта «лордом» называть было не принято, однако поправлять себя не стал, поскольку ставка на здравый смысл окружающих им была уже сделана. — Поэтому прежде чем планировать наши действия, нужно всё как следует разузнать. Допустим хотя бы малейший промах — и всё полетит к чертям. Если Лорд увидит, что мы перестали перед ним трястись, он многое поймёт, и тогда нам его уже будет не достать. Ни его, ни его последний крестраж.

Он снова обвёл собравшихся взглядом. Все притихли, лица некоторых слегка напряглись. Даже Поттер, кажется, осознал всю серьезность ситуации.

— И что ты предлагаешь? — спросил Кингсли.

— Предлагаю сегодня ночью ничего не предпринимать и не планировать. Завтра я отправлюсь в Хогвартс и разузнаю всё у Кэрроу. Естественно, незаметно для них, а если не получится, сотру им память. Возможно, воспользуюсь легилименцией. Вечером мы снова соберёмся и спланируем дальнейшие действия.

— Очень разумная мысль! — одобрительно пророкотал Кингсли. — К тому же, нас слишком мало для того, чтобы нападать на пожирателей. Сначала нужно набрать людей. Этим мы завтрашним днём и займёмся. Прежде чем планировать, нужно хотя бы представлять, на какую силу мы можем рассчитывать.

На том и порешили. Северус передал собранию списки людей Лорда, написанные им в начале этой ночи, а следующий час они потратили на то, чтобы наложить на секрет о крестражах чары Фиделиуса, а также на переезд штаб-квартиры Ордена в другой дом, не известный новому правительству, который они тоже засекретили тем же способом. Хранителями двух этих секретов были назначены Поттер и Артур Уизли, соответственно.

Уже находясь на новом месте, закончив с чарами сокрытия, Артур откланялся и отправился назад домой, поскольку утром ему нужно было идти на службу в министерство, ведь если бы он там не появился, враг мог что-нибудь заподозрить. Молли ушла вместе с мужем, велев Джинни для верности оставаться в новом секретном штабе — им стал дом её родственницы, и Нора была недалеко.

Минерва и Гестия Джонс, ещё одна давнишняя участница Ордена, тоже отправились восвояси, посоветовав и остальным долго не засиживаться.

Поттера, Грейнджер и Рона Уизли Северус почти насильно отослал в постель, напомнив им, что день был долгим и что те всегда могли расспросить о том, что их интересовало, Фреда и Джорджа, которые никуда уходить пока не собирались. Поттер, конечно, заартачился, но Северус намекнул ему, а точнее, тихо и внятно объяснил, что очень не хотел бы, чтобы тот становился свидетелем нелицеприятного допроса, который ему предстоял. Поттер посмотрел на него с сочувствием, два раза попытался ещё что-то возразить, а затем сдался, пожелал ему удачи и ушёл, забрав с собой не только своих ближайших друзей, но и Джинни Уизли и Дина Томаса.

Как только за ними закрылась дверь, остальные набросились на Северуса с вопросами, и он ещё один бесценный час, который можно было потратить на сон, отбивался от них: от настырных близнецов, которым было нужно знать подоплёку каждого его действия, начиная с того момента, как они поступили в школу, и вплоть до нынешнего; от старого Эльфиаса Дожа, школьного приятеля Дамблдора, бесконечно ему преданного и не желавшего мириться с тем, что тот был мёртв; от Теда Тонкса и Дирка Крессвелла, которые, к счастью тут же отстали от него, узнав о том, как Северус помог последнему избежать заточения; от юркого Дедалуса Дингла, которому не терпелось узнать, как поживали в эти дни некоторые из пожирателей, и от Тонкс, которая вознамерилась выведать у него подробности о Беллатрисе Лестрейндж и Нарциссе Малфой, которые приходились ей тётками, хотя и отрекшимися от неё, а заодно и о своём молодом кузене Драко. Последней соломинкой, переполнившей чашу терпения Северуса, стала хозяйка дома, Мюриэль Пруэтт, оказавшаяся взбалмошной старушенцией ста семи лет и изводившая его своими едкими замечаниями к месту и не к месту — хотя её мнения, между прочим, никто не спрашивал.

Вконец измотавшись, Северус с мольбой воззрился на Кингсли. Тот смилостивился над ним и распустил собрание до завтрашнего, а точнее, уже сегодняшнего, вечера.

Долгий день закончился. Северус, наконец-то, отправился спать.

На подходе к спальне его догнал Люпин, который всё время, пока длились расспросы, молчал, но, как подозревал Северус, не пропустил ни единого слова из его объяснений.

— Подожди минуточку, Северус! — ничуть не запыхавшись от бега вверх по лестнице, окликнул он его. До следующего полнолуния было ещё две недели, так что сейчас оборотень пребывал на пике своей человеческой активности и здоровья.

Северус устало обернулся. Он даже не стал спрашивать, что его бывший школьный недруг — последний из оставшихся в живых — от него сейчас хотел. Он просто выжидательно смотрел на него.

— Спасибо тебе, — тихо проговорил тот, глядя Северусу прямо в глаза.

Да что же такое, сегодня ночью все так и норовили заглянуть ему в душу! Северус молча кивнул и, посчитав на этом разговор оконченным, развернулся и направился к своей двери.

Спать, — повторял он про себя, — спать и ни о чём не думать. Ни о Люпине, в которого полгода назад при бегстве Поттера метил Руквуд, и спасая шкуру которого Северус нечаянно безвозвратно отсёк Джорджу Уизли ухо. Ни о том, что произошло за сегодняшний, такой насыщенный событиями день. Ни о том, что ждало впереди. Просто спать. Шагнув за порог спальни, он скрылся ото всех находящихся в этом доме за тонкой и непрочной дверью.

Зелье сна без сновидений он, по счастью, всегда носил с собой.