Не в этой реальности (джен)

Он прибыл в резиденцию своего господина на рассвете. Едва выйдя из трансгрессии на дороге, ведущей к воротам поместья, он услышал, как воздух вокруг взорвался оглушительным воем оповещающих чар, и из калитки рядом с воротами тут же выскочили с десяток пожирателей и окружили Северуса со всех сторон.

— Снейп, — раздался знакомый голос откуда-то сбоку. Северус не смел повернуть головы, находясь под прицелом направленных на него палочек. Малфой сам вышел вперёд. Выглядел он неважно, но уверенно держал палочку, направляя её в лицо Северусу. — Никак решил вернуться? Испугался, Нюниус?

Глядя на него, Северус и бровью не повёл. Странно было слышать эту старинную обидную кличку, которой его наградили его школьные недруги, Джеймс Поттер и Сириус Блэк, от Люциуса: тот никогда не называл его так, даже в минуты злости и раздражения. Что же заставило его опуститься до подобного? Северус пригляделся к мужчине: небритый, с темными кругами вокруг глаз и посеревшей кожей, измятая одежда, длинные светлые волосы, когда-то сиявшие красотой, висят неопрятной паклей. Похоже было, что Малфою тяжело приходилось без магии. Хотя Люциус уже давно вынужден был обходиться без палочки — с того самого летнего дня, когда Лордом была устроена облава на Поттера и шестерых его двойников накануне совершеннолетия мальчишки, — но раньше он мог хотя бы пользоваться помощью своей супруги, чтобы приводить себя в порядок. Теперь же, когда в поместье мог колдовать только сам Волдеморт, а его слугам, которых он вынуждал находиться при себе, приходилось всё делать маггловским способом, многие из них опустились. Северус оглядел окруживших его пожирателей: выглядели они не лучше того сброда, служившего Лорду, который шатался по лесам, городам и весям в поисках скрывающихся магглорожденных волшебников. Вот что делает с человеком привычка всегда опираться на магию в повседневной жизни.

Северус решил не оставаться у старого приятеля в долгу.

— Вижу, у тебя новая палочка, Люциус? — холодно заметил он. — Хозяин смилостивился над тобой наконец-то? И хорошо она тебя слушается?

— Молчи, предатель! — зашипел Люциус. — Экспелиармус! — палочка Северуса тут же вылетела у него из руки, хотя и рука, и сама палочка находились в это время у него в кармане. Люциус ловко её подхватил. — Теперь у меня две палочки, а у тебя ни одной. Думаешь, Тёмный Лорд будет так же щедр с тобой и вернёт тебе твою? Я бы на твоём месте даже не надеялся на это. Ты просто глупец. Мне, если говорить откровенно, до последнего казалось, что ты не вернёшься. Что же ты, приполз на брюхе, умолять о прощении? Трус. Даже не можешь признать до конца, что предал нас.

Измождённое лицо Люциуса искажала ненависть. Северус подозревал, что порождает её вовсе не его так называемое «предательство», а куда более личные причины. Например, то, что по вине Северуса его дом оказался в ещё более плачевном состоянии, чем прежде, или то, что ещё будучи фаворитом Лорда, Северус ни разу не замолвил словечка за своего бывшего друга, оказавшегося в опале, или то, что Северус раньше всегда умудрялся выходить сухим из воды, что Лорд всегда доверял ему, что бы он ни делал. И казалось очень даже вероятным, что Люциус мог думать, будто и сейчас господин их простит своего самым наглым образом сбежавшего слугу, в то время как сам он снова окажется в немилости.

Северус не испытывал ответной ненависти к Малфою — скорее жалость.

— У меня были веские причины сделать то, что я сделал, — сказал он спокойным тоном, — и о них я поведаю нашему господину лично. Только ему судить, правильно ли я поступил. Я знаю, что он меня ждёт, и я успел вернуться в назначенный мне срок. Чего же ты медлишь? Веди меня к нему!

Лицо Малфоя скривилось ещё больше.

— Ты не можешь отдавать здесь приказы, Снейп. Ты сейчас никто.

— Не думаю, что ты вправе убить меня, Малфой, а к чему пустые угрозы? Хотя я вижу, тебе нравится в кои-то веки чувствовать себя важнее других.

В глазах Люциуса мелькнуло бешенство.

— Обыскать! — сдерживая ярость, приказал он пожирателям вокруг.

Несколько палочек взметнулось, и Северус почувствовал, как из карманов его мантии стали вылетать предметы: его походный набор зелий, носовые платки и другая мелочь, которую он всегда носил с собой.

Свалив изъятое в наколдованный мешок, пожиратели связали Северуса и повели к дому. Люциус возглавлял их процессию. Он по-прежнему хромал и опирался на трость. Северус заметил, что отобранную у него палочку тот сунул в карман своего сюртука. Это зрелище заставило его испытать неприятно-сосущее чувство потери, и он отвёл взгляд от фигуры Малфоя и вновь постарался сосредоточиться на своей миссии.

Его, по-прежнему связанного, бесцеремонно впихнули в двери гостиной. С тех пор, как они вошли на территорию резиденции, палочки пожирателей стали бесполезными и Северуса направляли вперёд уже не магией, а грубыми толчками и пинками.

Лорд Волдеморт собственной персоной находился в комнате: стоял у камина и смотрел на огонь.

— Вы можете идти, — повернувшись к вошедшим, тихим голосом велел он пожирателям, и те с поклонами один за другим вышли.

Все, кроме Люциуса. Тот подошёл к своему господину и, низко кланяясь, протянул ему мешочек с вещами Северуса.

— Что там? — Лорд нетерпеливо высыпал содержимое на ковёр у своих ног.

С помощью магии поднимая поочередно объекты к своему лицу, чтобы рассмотреть, он уничтожал их прямо в воздухе один за другим — все до единого, даже зелье, которое Северус когда-то сделал специально для него и всегда носил с собой на случай, если тот у него это зелье потребует.

— Это всё? — спросил Лорд Малфоя.

Северус успел заметить секундное колебание на лице Люциуса, но тот всё-таки вытащил отобранную палочку из своего кармана и с поклоном протянул своему господину.

— Ты тоже можешь идти, — холодно произнёс Волдеморт, и Люциус, снова поклонившись и зло сверкнув глазами на Северуса, удалился.

Северус остался с Волдемортом один на один. Его прошиб холодный пот.

— Релашио! — негромко и мягко скомандовал Волдеморт, и веревки, связывающие Северуса, упали на пол.

Тёмный Лорд с любопытством смотрел на Северуса, вертя в руках его палочку. Северус внутренне сжался. Он догадывался, что за этим последует.

Лорд направил на него эту самую палочку, и Северус в ожидании боли было напрягся, но тут же почувствовал, как в этот миг его собственные мышцы перестали его слушаться. Он попытался пошевелить рукой и не смог. Боли не было, просто казалось, что всё тело онемело. Что это было за заклинание, он не знал. Новое изобретение, направленное на то, чтобы заставить жертву в полную силу ощутить свою беспомощность? Через пару секунд, его тело, переставшее подчиняться приказам мозга, рухнуло на ковёр. Хотя и смягченный ворсом, удар затылком получился таким, что мир потемнел перед глазами Северуса. Какое-то время он просто лежал, пытаясь прийти в себя и отдышаться, казалось из легких от удара вышибло весь воздух. Когда его восприятие мира вновь прояснилось, он осознал, что руки и ноги совершенно не подчинялись его воле, но вот дышать и двигать головой он всё же, слава Мерлину, мог.

— Мой лорд… — прохрипел он и закашлялся. Если конечностей он не ощущал, то голову и тело, сотрясённые ударом, ломило, перед глазами мельтешили черные мухи. Отдышавшись, он через силу продолжил: — Простите меня, мой лорд… Я… вынужден был уйти… Была очень… кха, важная причина. Я вам всё объясню… кха… кха… если вы дадите мне шанс. — Северус осмелился со своего места на ковре посмотреть в лицо своему господину.

Взгляд того был холоден, лицо ничего не выражало. Лорд снова направил на Северуса его палочку, и на этот раз беззвучное заклинание парализовало все его мышцы — он не смог бы даже вскрикнуть, потому что перестал дышать. Секунды капали одна за другой, а Северус не мог заставить грудную клетку расшириться, чтобы сделать вдох. Его паникующее сознание почти померкло, когда заклинание отпустило и долгожданный воздух ворвался в лёгкие. Какое-то время он никак не мог отдышаться, забыв обо всём остальном.

Затем он снова, дрожа всем телом, попытался сфокусировать свой взгляд на Лорде, но в этот миг невероятная боль разорвала все его внутренности. Послышался чей-то вопль, но Северусу было не до того. Когда боль слегка отступила, он осознал, что это кричал он сам. И тут же яркая вспышка перед глазами ослепила его и голова его стала разваливаться на кусочки. В дело вступил классический Круциатус. Казалось, пытка длилась целую вечность: когда боль в одном месте немного отступала, она с чудовищной силой взрывалась в другом, и новый мучительный приступ пронзал его тело.

В один миг железный кулак сдавил его сердце. И тогда он понял, что сейчас умрёт. Он мысленно представил, как на часах у Молли стрелка с подписью «Северус», уже какое-то время указывающая на отметку «Смертельная опасность», чернеет и усыхает, постепенно исчезая, фиксируя факт его гибели — сигнал номер один… Каким же он был самонадеянным глупцом, решив отправиться на эту миссию. Он уже провалил её, так и не сумев ничем помочь Ордену.

Но тут тиски, сжимавшие сердце, расслабились, огонь, горевший в лёгких, утих, и он лежал, безвольно распластавшись на ковре, зажмурившись и тяжело, со свистом дыша. Пытка прекратилась. Во всём своём теле Северус ощущал отголоски испытанной боли. Он чувствовал, как дёргалось веко под глазом — и это было самым приятным из всех его ощущений. Голова гудела, дышать было трудно, сердце билось, вероятно, через раз, в боку нестерпимо кололо, казалось, что по внутренностям течет чистая кислота, убивающая всё на своём пути. В голове мутилось. Руки и ноги едва ли шевелились, к ним медленно возвращалась чувствительность, и вместе с нею их пронзали тысячи иголочек — восстанавливалось кровообращение.

Северус слышал собственные жалкие всхлипы и не мог с ними ничего поделать, измученное тело не слушалось его, конечности дёргались самопроизвольно. Его тошнило. Кое-как он подтянулся на слабых, онемевших и непослушных руках повыше и с третьей попытки умудрился сесть. Пытаясь сдержать тошноту, он глубоко дышал. Он должен был рассказать Лорду свою историю, должен был успеть, прежде чем тот его действительно прикончит.

— Мой лорд, — проговорил он дрожащим, слабым, еле слышным, чужим голосом, — той ночью… Я отправил… своего… слугу за зельем… — Северус с трудом переводил дыхание. Он не смел поднять глаза от своей темной мантии, пламя камина слепило его. Превозмогая боль в груди, головокружение и тошноту, он заставил себя говорить дальше: — Мне… пришлось попросить его… перенести меня к Грин… кха… кха… к Гринготтсу… Там у меня… хранился запас…

Он с трудом поднял взгляд и попытался разглядеть сквозь муть в глазах выражение лица Лорда, но так ничего и не поняв, зажмурился и снова опустил голову: ему казалось, что свет через зрачки выжигает ему мозг. Сделав над собой мучительное усилие, он продолжил:

— Я услышал… кое-что в банке… Была ночь… гоблины-стражники… не ожидали посетителей…. — Северусу то и дело приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание. — Они говорили… у Лестрейнджей хранится… меч… гоблинской работы… Только он не… не настоящий, кха, кха, кха! — Грудь Северуса пронзила остаточная боль и он схватился за сердце, скрючившись над полом.

Он почувствовал, как Лорд подошёл к нему, и против воли поднял на него слезящиеся глаза, щурясь от дневного света. Его мучитель присел перед ним на одно колено, протянул руку вперёд и, взяв Северуса за подбородок холодными пальцами, поднял его лицо и потянул вверх, заставляя сесть прямее. Северуса пробрала дрожь от прикосновения его хозяина, легче ему от него точно не стало, но он был вынужден подчиниться этому властному жесту.

Волдеморт смотрел на него не мигая.

— Ты сказал, что тот меч подделка? — шумно дыша через ноздри, злобно прошипел он Северусу в лицо. — Меч Гриффиндора, который ты лично доставил туда? Отвечай! — Его острые ногти с силой впились в кожу под подбородком.

Не в силах вымолвить ни слова, Северус слабо кивнул, отчего когти впились ещё сильнее. Когда рука отпустила его лицо, он с трудом сглотнул.

Лорд встал и, к неожиданности Северуса, левитацией перенес его почти безвольное тело в кресло.

Он обессиленно растёкся в нём, еле удерживаясь от того, чтобы не съехать на пол. Под его ногами образовалась мягкая подставка, которая удержала его в сидячем положении. Он даже слегка удивился щедрости господина, но тут же услышал его сухой и жёсткий приказ:

— Рассказывай!

Судорожно вздохнув, Северус стал говорить. Превозмогая боль в горле и лёгких, он выкашливал слова по одному, по два, и медленно, мучительно медленно, складывал из них своё повествование.

Он рассказал о том, как, услышав про поддельный меч в банке, он тут же захотел поведать об этом своему господину, но для начала решил проверить ещё кое-что и отправился в Хогвартс. Он знал историю о том, как однажды Поттер смог вытащить меч Гриффиндора из Распределяющей шляпы, и должен был удостовериться, что она на месте. Однако её на месте не оказалось. Пока Северус отсутствовал в замке, кто-то пробрался в его кабинет и стащил её. На полке, где она раньше хранилась, лежала записка с требованием обмена — тело Гарри Поттера на Распределяющую шляпу. В записке значилось, что обмен должен произойти этой же ночью до рассвета, и это окончательное условие, иначе сделка не состоится. Северус подумал, что это может быть ловушкой. С другой стороны он помнил, каким важным артефактом его господин считал меч Гриффиндора. А ведь, раз меч в банке был подделкой, то настоящий можно было вытащить только из украденной шляпы. Он колебался, как ему следует поступить: плюнуть на записку и на меч, или всё-таки попытаться его вернуть? Идти и рассказывать обо всём господину у него уже не было времени, потому что ночь была на исходе. Один факт перевесил чашу весов в его голове, и он принял своё решение: похитителям — а это мог быть только кто-то из друзей Поттера — было уже известно о его смерти. Северус рассказал Лорду о часах с именными стрелками, заколдованных таким образом, чтобы сообщать о том, что происходит с тем или иным человеком, и что он сам видел эти часы на собраниях Ордена Феникса. Он решил, что раз мятежники знали, что Поттер мёртв, то его тело больше не было таким уж ценным для его господина. Обменивая тело на шляпу, он ничем не рисковал: даже если труп окажется теперь у противников нового режима, оживить они его всё равно не смогут. Единственной их целью, скорее всего, было то, чтобы смерть их героя не получила огласки. Видимо, они не хотели, чтобы сопротивление сдалось, морально подкошенное этим фактом. Но что это было за сопротивление? Жалкие бродяги, прячущиеся по углам. Северус самонадеянно — и он это признаёт — решил, что их жалкие попытки противостоять новой власти не сравнятся в своей силе с ценностью древнего артефакта, который сам Тёмный Лорд хотел обезопасить любым способом и даже велел запрятать в самое надёжное хранилище. Каким образом в руках Северуса, когда он осуществлял волю своего господина, оказалась подделка, а не настоящий меч, он не знал, но главным было вернуть шляпу. Ведь где бы на самом деле ни находился меч, его без труда можно было вытащить оттуда.

Рассказ Северуса длился, казалось, вечность. Ему было очень трудно не то что говорить, а даже просто заставлять себя это делать. Каждый раз он совершал над собой нечеловеческие усилия, продолжая с того места, на котором он остановился, чтобы отдышаться, откашляться и просто в очередной раз прийти в себя после вернувшегося приступа боли. Но ещё сложнее ему было не потерять нить своего рассказа, и Северус тратил остатки своей энергии на то, чтобы не забыть, о чем он только что говорил и что в его рассказе должно было следовать дальше.

Лорд не торопил его и не прерывал. Он стоял и молча смотрел на Северуса. Возможно в его голове проносились тысячи догадок, которые он одну за другой отметал, а может он успевал построить миллионы каких-то планов. Северус этого не знал, но ему было известно одно: Волдеморт обладал невероятным терпением. Если какое-то дело не казалась ему чрезвычайно срочным, то он умел выжидать часами, днями, а то и годами, чтобы осуществить его. Сейчас ему, судя по всему, нужна была информация, и он собирался выслушать Северуса до конца.

И Северус продолжал. Ему постепенно, хотя и очень медленно, становилось легче говорить, и он лгал самозабвенно. Он рассказал, как вернулся в резиденцию за телом Поттера с помощью своего слуги, домашнего эльфа Хогвартса, и как велел тому перенести его вместе с телом к назначенному месту обмена. О том, как случайно освободил эльфа и как тот перестал выполнять его приказы и исчез. О том, как после он сидел на заснеженной поляне и ждал, согреваясь чарами. О том, как на рассвете тело Поттера вдруг к его испугу с хлопком исчезло, но на его месте появилась древняя шляпа. О том, как он тут же схватил её и как бросился искать трансгрессировавшего вместе с телом Поттера невидимого волшебника по магическому следу. Как полдня носился за ним, не имея возможности даже просто передохнуть, не то что заняться удовлетворением своих потребностей, как, в конечном счёте, он сбился со следа и никого не нашёл. Как пытался, долго и безрезультатно, достать из шляпы меч. Как испугался гнева своего господина и не решился вернуться к нему. Как выяснил, что для того чтобы вытащить меч из шляпы нужно было оказаться в настоящей опасности, как специально отправился на её поиски в запретный лес у Хогвартса. Как столкнулся с разъярённым стадом кентавров и смог, наконец, вытащить меч. Как уничтожил шляпу, чтобы никто и никогда не смог её использовать для кражи меча у его владельца. Как, вымотавшись за два дня и две почти бессонные ночи, он с облегчением заснул и утром направился прямиком к своему господину.

— Простите меня, мой лорд. Я был самонадеянным и не спросил вашего совета. Я отдал тело мальчишки врагу и теперь его уже не… — Спазм горла помешал ему договорить. Он закашлялся, а потом просто какое-то время сидел и смотрел на Лорда, щурясь и потихоньку привыкая к свету. Волдеморт глядел на огонь в камине. — Его уже не вернуть… — закончил Северус начатую мысль. — Зато я принёс вам меч. Он у меня с собой.

Лорд тут же повернул к нему голову.

— Разве твои вещи не отобрали перед входом сюда? — он выглядел искренне удивлённым.

— Да, мой лорд, — согласился Северус, — но глупцы, которые это делали, даже не подумали о том, что под мантией можно спрятать предмет, который нельзя призвать чарами. Вам же, мой лорд, наверняка известно, что меч Гриффиндора как раз из таких вещей. Он здесь. — И Северус дрожащими руками вынул из-под мантии узкий и длинный меч в лёгких драгоценных ножнах. Он заранее позаботился о том, чтобы он не оттопыривал подол, а уходил в глубину магически расширенного кармана.

Волдеморт протянул к мечу жадные пальцы и схватил его, с силой сжав ладони. Он обнажил основание клинка, которое сверкнуло в лучах солнца, падающих из окна, и Северус зажмурился. Он сжался от металлического звука, с которым меч скользил в ножнах. И Альбус ещё смел надеяться, что Том Риддл не смог бы прикоснуться к этому мечу, мысленно подивился он, — как бы не так! Видно, избирательность древнего артефакта не относилась к случаям, когда его временный владелец добровольно передавал его кому-либо ещё, и меч при этом не развоплощался.

Вернув меч в ножны, Волдеморт сказал:

— Я должен проверить, что ты не лжешь, и что этот меч настоящий. Я отправляюсь в Гринготтс. А ты будешь ждать здесь.

Северус испытал облегчение. Но оно длилось не больше секунды. Ему на смену пришла паника. Чёрт! Если Лорд доберется до Гринготтса, гоблинам не сдобровать. Как бы сам Северус ни недолюбливал вредных коротышек, он не хотел, чтобы по его вине вновь пострадали невинные. Но только он хотел открыть рот, чтобы попытаться остановить своего господина, как тот остановился сам.

— Нет. Пожалуй, я отправлю Беллу. Она сама может доставить мне меч. Здесь мы и определим, который из двух настоящий. Гоблина она тоже захватит, — Волдеморт задумчиво водил пальцами по подбородку. Затем он, прищурившись, посмотрел на Северуса. — Не хочу оставлять тебя здесь одного.

Северус понимал, что он скорее всего не хотел оставлять без присмотра дом, а вовсе не его жалкую беспомощную персону, но всё же выдавил из себя:

— Благодарю, мой господин, — Паника в нём улеглась, и он не чувствовал ничего, кроме опустошения.

Лорд тем временем направился к выходу из комнаты. Обернувшись в дверях он сказал:

— Магия в этом доме не действует, Северус. Да и твоя палочка всё равно у меня. Все магические перемещения отслеживаются, так что на домовиков больше не рассчитывай. Жди меня здесь. Отдыхай.

С этими насмешливыми словами Лорд, унося с собой и меч, и палочку Северуса, закрыл дверь, и Северус услышал, как сработало запечатывающее выход заклинание.

Какое-то время он просто лежал, не имея сил и не желая шевелиться. Какое-то ледяное спокойствие овладело им. Получится у него убить змею или не получится, умрёт ли он или останется жить, стало почему-то не таким уж и важным. Всё, чего ему сейчас по-настоящему хотелось, это чтобы прекратила болеть хотя бы голова.

Времени он не ощущал, казалось, всё слилось в один бесконечный, вечно длящийся миг. Но вдруг воздух вокруг него взорвался пронзительным звуком. Монотонно повторяясь на нестерпимой высоте, этот звук заставил Северуса сжать зубы и зажмурить глаза, но, конечно же, это не помогло ему отгородиться от него. Через несколько мгновений сигнал стих. Это была тревога, понял он. Кто-то проник на территорию имения. Осознав этот факт, Северус почувствовал как сильнее забилось сердце у него в груди. Через окно, выходящее во двор, доносился какой-то шум снаружи, хлопали двери, кто-то что-то кричал, но слов Северус не разбирал. У него не было сил встать и подойти к окну, чтобы узнать, что происходит. Ему требовался отдых, чтобы восстановиться. Ему обязательно нужно было восстановиться, — почти убеждал он себя, — у него была миссия.

Закрыв глаза, взволнованный Северус лежал в кресле и просто слушал. В очередной раз хлопнула какая-то дверь, и вдруг до него донеслись слова, которые он на этот раз отчётливо разобрал:

— Хруст свободный эльф! Что хочет, то и творит! Хруста не поймаешь! — А вслед за ними раздался громкий хлопок.

Что это был за номер? Весь этот шум устроил Хруст? Его хогвартский помощник совсем слетел с катушек? Северус лежал, отходя от почти болевого шока, вызванного недавней сиреной, и чувствуя, как отступает тревога. Однако, его тело не хотело расслабляться, сведённые пальцы вцепились в подлокотники, сердце по-прежнему гулко колотилось в груди, а в голове в такт ему звучал барабан.

Сквозь звон в ушах, Северус услышал щелчок, по-видимому, это захлопнулись двери комнаты, а значит, кто-то перед этим их открыл. Северус различил шаги и распахнул глаза. Перед ним стоял Волдеморт.

— Это был твой домовик? — зловеще спросил тот.

— Да, — еле слышно ответил Северус. — Я уже говорил, я случайно освободил его. — Он чувствовал, что должен ещё раз всё объяснить, иначе ему грозили ещё большие неприятности, чем те, что уже случились. — Хруст уже стар, и у него случаются странности в поведении. Но приказы он всегда выполнял беспрекословно. Я обещал ему зелье, которое он любит, чтобы он был расторопнее. А на флаконе был уменьшенный шарф… — Северус поднял глаза на Волдеморта. — Шарф, одежда… Понимаете? Я совсем забыл про этот шарф. Я подарил ему флакон вместе с одеждой. Но я не хотел его освобождать. Так вышло… — Он скорбно замолчал.

— Учти Северус, — сказал Лорд мягко, — если это какие-то твои фокусы… — Северус что есть силы замотал головой, отчего она разболелась ещё сильнее. — Если это твоих рук дело, тебе не сдобровать. Ты не уйдешь из этого дома, пока я всё не узнаю. Ты меня понял, мой маленький чёрный подколодный змей? — Лорд выжидательно склонился над ним.

— Да, господин, — проговорил Северус в ответ, покорно опуская голову. — Я верю, вы докопаетесь до правды и не станете наказывать своего верного слугу.

— Я наказываю за провинности, Северус. А ещё я учу своих неразумных слуг отличать правильное от неправильного.

С этими словами Лорд направился к выходу, а тело Северуса вновь пронзило болью. И снова она была совершенно невыносимой. Он чувствовал, как его тело скручивают спазмы, и думал, что, наверное, он кричит, но не слышал ни звука, кроме какой-то бешеной какофонии в голове.

Когда боль слегка притупилась, и Северус снова смог соображать, он всё ещё продолжал слышать пульсирующий гул в ушах. До него не сразу дошло, что он лежит на ковре, но он не смог пошевелить и пальцем. Он лежал и слушал утихающий набат в голове. Его измученный мозг через какое-то время милосердно отключился.