Тайны Тёмного Лорда (гет)

— Белла, дорогая, как же я рада тебя видеть! — говорила Нарцисса, теперь уже Малфой, своей старшей сестре, обнимая и целуя ее в щеку. — Очень соскучилась!

— Да уж! — притворно нахмурила брови Беллатриса, делая вид, что обиделась. — Могла бы навестить меня и пораньше!

— Белла, пораньше никак не могла! — извиняющимся тоном отвечала Нарцисса, а щеки у нее чуть порозовели.

— Да, я все понимаю! — отмахнулась старшая сестра. — Ведь вы с Люциусом поженились совсем недавно, гнездышко вьете!

— Сегодня у Пожирателей смерти собрание, и я решила отправиться вместе с Люциусом, воспользовавшись случаем, чтобы навестить тебя.

— Очень мило, дорогая, но ты всегда желанный гость в Лестрейндж-мэнноре.

— Белла, собрание скоро начнется. Мы ожидаем милорда с минуты на минуту! — с беспокойством обратился к жене Родольфус.

— Да, Руди. Будет лучше, если ты сам встретишь его и проводишь в зал для собраний.

— А тебя он разве не звал, Белла? — удивилась Нарцисса.

— Нет, Цисси, не звал!

— Слава Мерлину! Ведь это же так опасно, Белла. — Тут она нагнулась к уху Беллатрисы, чтобы слышать ее могла только собеседница. — Ты знаешь, я совсем не в восторге, что Люциус во всем этом участвует.

Тут послышался грохот, как будто в соседний с гостиной холл вошло стадо троллей. Кто-то огромный топал там.

— Это великаны! — проговорил Родольфус.

— Пойдем отсюда, Цисси! — позвала мадам Лестрейндж сестру, потянув ее за руку.

Однако не успели еще они выйти из гостиной, как воздух колыхнулся, и из пустоты перед всеми внезапно возник Волдеморт, как всегда холодный и бесстрастный. Он кивком головы поприветствовал своих последователей и слегка поклонился дамам, не выделяя при этом ни одну из них.

— Приветствую, сударыни! — высоким холодным голосом сказал он. Лицо его, ставшее еще бледнее, чем год назад, не выражало никаких эмоций.

— Миссис Малфой! Миссис Лестрейндж! Надеюсь, вы извините меня за то, что на некоторое время лишу вас общества супругов, а им, в свою очередь, простите эту короткую отлучку, как принято у лучших жен? — учтивым тоном светской беседы спросил он как будто на каком-нибудь балу.

— Ну, разумеется, милорд! — отвечала Нарцисса.

Беллатриса изо всех сил старалась не покраснеть или, напротив, не побледнеть, и молчала, боясь, что голос у нее дрогнет. Однако строгое воспитание и выдержка выручили ее. Во всяком случае мадам Лестрейндж ничем не выдала охватившее ее волнение. Ну, разве что сжала на несколько секунд губы. И все же она не столько заметила, сколько почувствовала на себе сверлящий взгляд красных глаз Волдеморта и поняла, что он применяет к ней легилименцию. Поэтому она поспешила увести Нарциссу и удалиться сама, благо все пожиратели были уже в сборе, и пора было начинать собрание.

Весь вечер пока Темный лорд проводил эту встречу у них в поместье, Беллатриса была сама не своя, не смотря на все уговоры Нарциссы. Когда же сестра с мужем отбыли в Малфой-мэннор, то ведьма, к своему изумлению, ощутила сильное жжение в левом запястье: горела черная метка. Колдунья не знала, как и реагировать на это. Ей и хотелось лететь к нему, и в то же время было страшно. Она словно бы разрывалась на две половины и потому стояла в нерешительности.

Волдеморт, отпустив пожирателей, тем не менее не торопился покидать Лестрейндж-мэннор. Кроме того, сразу после окончания собрания он поспешил отправить Родольфуса в Министерство с каким-то пустяковым и нелепым заданием, что, безусловно, очень беспокоило Лестрейнджа, но у него не было выбора, и с тяжелым сердцем пришлось подчиниться. А Темный лорд, оставшись один, сначала нервно ходил по залу, то и дело поднося палец к черной метке и снова отдергивая его. Время от времени чародей сжимал руками виски, и если бы кто-то сейчас увидел его, то был бы весьма удивлен, что Волдеморт может пребывать в таком беспокойном состоянии. Казалось, колдун как будто борется с какой-то неодолимой силой и не может ей противостоять. Эта странная сила и заставила его нажать на темную метку, однако ведьма все не являлась на его зов. “Да как она смеет!”- гневно шипел Волдеморт точно разозленная кобра и направился в комнаты Беллы.

— Что ты себе позволяешь? — сердито и совершенно не скрывая охвативших его эмоций, набросился он на чародейку. — Или ты за своими семейными делами забыла одну из обязанностей пожирателя: немедленно являться ко мне, если зову?

Беллатриса молчала не в силах говорить от страха и волнения.

— Отвечай! Или обязанности перед ним для тебя выше долга передо мной, долга пожирателя, а, мадам Лестрейндж?

В последние слова было вложено столько яда, желчи и злобы, что Беллатриса сразу поняла истинную причину такого поведения. А вел Волдеморт себя сейчас не только невежливо, но даже и грубо. От изысканных манер, которые он с удовольствием пускал в ход, когда считал нужным, не осталось и следа. Костлявая кисть стремительно, как бросившаяся на жертву змея, взметнулась вверх и схватила чародейку за локоть мертвой хваткой так, что вырваться было невозможно. И ведьма была уверена, что у нее останется синяк. А причина всему — ее замужество. И тут неожиданно для нее самой в Беллатрисе всколыхнулась злость, которая передалась ей от Волдеморта, и она ответила настолько дерзко, за что любой другой пожиратель мог и жизни лишиться.

— В то время как вы просто использовали меня, чтобы отомстить отцу, Родольфус оказался настоящим другом, который поддержал меня, протянул руку помощи… А-а-а

— Круцио! — прошипел Волдеморт, а Беллатриса, не ожидавшая пыток, коротко вскрикнула, но тут же замолчала, искусав в кровь губы.

— А в спальне по ночам вы тоже друг другу лишь руки пожимаете? — злобно спросил Волдеморт и снял проклятие. Ведьма встала с пола, волосы у нее растрепались, а вид даже после короткой пытки был замученный и жалкий. А ведь еще минуту назад это была очаровательная женщина.

В Темном лорде же гнев как-то сразу улетучился, но не потому, что ему стало жаль ведьму. Напротив, по его мнению, ей полагалось намного больше, чем какой-то один короткий Круциатус. Волдеморта поразило другое. Он никак не ожидал, что встреча с Беллатрисой вызовет у него столько эмоций. Чародей после того, как сделал крестражи из кольца, медальона, чаши и диадемы, уже и не помнил, когда вот так терял над собой контроль. Однако он все же совладал с собой и заговорил уже обычным холодным голосом, вкладывая в слова столько презрения, сколько мог.

— Как ты деградировала! Подумать только! И всего за какой-то год. Тогда я видел перед собой соколицу, а теперь это какая-то клуша, которая вот-вот начнет высиживать яйца. Положительно, соколицу я понимал лучше, чем наседку.

— Я не наседка! — вспыхнула Беллатриса.

— Да? А когда ты последний раз отрабатывала боевые заклинания? Беллатриса Блэк в этом смысле подавала надежды, но вряд ли можно сказать такое о мадам Лестрейндж. Остальные мои пожиратели давно превзошли тебя.

— А я превзойду их! — гордо вскинув голову, проговорила ведьма.

— Попробуй! — усмехнулся Темный лорд. — Я даже готов оказать тебе честь и снова дать несколько уроков, потратив на тебя свое время. Посмотрим, как ты исполнишь свое обещание.

— Можете не сомневаться! — с вызовом отвечала колдунья, не прибавив к своим словам ни «повелитель», ни «милорд», и казалось, что ей совсем безразлична перспектива очередного пыточного проклятия. Но Волдеморт не стал на этот раз прибегать к Круциатусу, а только лишь приказал.

— А теперь уходи! Я позову тебя, когда сочту нужным.

Беллатриса закусила губу от унижения. Никто еще в жизни с ней так не говорил. И хоть волшебница и покорилась этому колдуну совершенно добровольно, но сейчас не хотела терпеть подобного обращения даже от него, хоть и могла получить суровое наказание.

— Уйти придется вам, милорд! — уже вполне почтительно отвечала она. — Я у себя дома.

В красных глазах Волдеморта вспыхнула ярость, и он снова было взялся за волшебную палочку, но передумал. Ведьма злила его невероятно, но он не желал этого показывать, не желал, чтобы она думала, будто имеет для него хоть какое-то значение. Он и сам не хотел так думать. Колдун совладал с собой и прошипел тихо и угрожающе.

— Ты заплатишь за эти слова, Беллатриса! И за них, и за все остальное!

С этими словами Волдеморт стал растворяться в воздухе и исчез.

* * *

После этой встречи уроки магии с Темным лордом у Беллатрисы возобновились, однако эти занятия имели мало общего с теми, что колдун давал ей год назад. Он ни разу за все время не похвалил ведьму даже тогда, когда она делала успехи в освоении какого-нибудь замысловатого темного заклинания, зато стоило ей допустить малейшую осечку, как чародей не скупился на ехидные замечания. Казалось, что Темный лорд прилагал все усилия к тому, чтобы как можно сильнее уколоть ее, нарочно причинить боль и моральные страдания. Практические же занятия, поединки с Волдемортом стали особенно тяжелы для ведьмы, ибо щадить волшебницу маг не собирался. И если ей случалось пропустить выпад, угодив под заклятие, то приходилось совсем несладко. Нередко случалось так, что колдунья даже не имела сил подняться и просто лежала у ног Темного лорда, а он со злобой в красных глазах смотрел на нее. Впрочем, если такое продолжалось полчаса или дольше, то Волдеморт соглашался милостиво исправить последствия своего колдовства, перемежая целебные заклинания с руганью и попреками в неловкости и нерасторопности. После этих уроков Белла была словно выжатый лимон, но отказываться от них не собиралась. Муштра Волдеморта принесла свои плоды, и вскоре на общих занятиях с другими пожирателями, которые Темный лорд устраивал для взаимных тренировок своих слуг в боевых заклинаниях, Белла почти всегда выходила победительницей из любой затеваемой схватки, а порой и вовсе сходу посылала в нок-аут того, кому не посчастливилось сражаться с ней. Потому-то другие сторонники Волдеморта не особо жаловали ведьму, ведь никому бы не понравилось так явно ощущать на себе чье-то превосходство.

И только один человек страдал, видя, чего стоят чародейке эти уроки. У него одного Беллатриса всегда могла найти понимание и поддержку. Это был ее муж Родольфус, который совсем не одобрял этих занятий жены, но поделать ничего не мог. И только когда замученная ведьма возвращалась домой и падала без сил на кровать, он ложился рядом с ней и ласково обнимал, пытаясь так быть ближе к жене. Порой Белла сама прижималась к Родольфусу, плакала у него на плече, согреваясь в теплых руках и приникая к мягким губам. Огорчало Лестрейнджа еще и то, что Беллатриса до сих пор не забеременела, хотя и старалась. Но он, конечно же, никак не показывал какого-либо недовольства даже сейчас, когда осуществить это намерение стало еще труднее, ведь теперь волшебница часто от усталости не могла даже просто смотреть на супруга, не то, что желать его.

Однако Волдеморт обучал Беллатрису не только искусству поединков, но и совершенствовал навыки ведьмы в окклюменции, полагая, что если случится попасться аврорам, то эта наука будет очень полезной. Но и здесь чародей держался с ней холодно и отчужденно.

Наконец, ведьма стала выходить в рейды вместе с другими пожирателями, и здесь мало кто мог сравниться с ней не только в магической силе, но и в жестокости, когда она с упоением пытала какого-нибудь несчастного маглорожденного волшебника прежде, чем сразить его смертельным проклятьем. Ведьма считала, что так и надо, и другой участи эти выродки не заслуживают. А главное, она очень хорошо усвоила урок, что, дескать, самое верное средство избежать страданий или хотя бы на время забыть о них — это причинять их другим, выплескивая в них свою собственную боль.