День за днем - 2 (гет)

Уж не знаю, где Егоров ночевал и как даму пытал, но к началу рабочего дня он сам и его пленница уже в редакции, причем девица, по его словам, полностью осознала, сдалась и готова дать правдивые показания. Сомова с утра была нервная и не в духе, так что я ее не напрягала просьбами с выбором одежды, прической или с макияжем — к юбке и пиджаку надела недавно купленную бордовую блузку с длинными рукавами — бордовый ведь в самый раз к темной помаде и распущенным волосам? Или наоборот?

Ближе к одиннадцати вижу нервничающего начальника возле Люсиной стойки и иду туда к ним. Судя по всему он караулит Каролину Викторовну, необходимую для развязки — топчется, не находя места и поглядывая в сторону лифта. Встаю рядом, положив на секретарскую стойку папку с бумагами, с которой шла из бухгалтерии. Волнение заразно и я тоже начинаю смотреть на лифт, обхватив себя за плечи и теребя подбородок. При таком странном поведении начальства Людмиле неуютно и она интересуется:

— А-а-а… Борис Науьмыч, вы кого-нибудь ждете?

Нервный Егоров демонстративно кладет локоть на стойку, доверительно наклоняясь к секретарше, но в голосе сарказм:

— Не поверишь, жену!

— Жену?

— Увы, штамп-то никто не отменял!

Он потирает ладонью щеку, а я, переступив с ноги на ногу, бросаю взгляд на часы на руке — почти время «ч». От лифта раздается пиканье пропускного пункта и Людмила откашливается:

— Гхм… Доброе утро Каролина Викторовна.

Оборачиваюсь — да, это она и идет прямиком к нам:

— Это у вас утро, а я уже полгорода объездила.

Уперев руки в бока, наблюдаю, как Егоров, разворачивается к жене и начинает скромно разглаживать внизу полы пиджака, стараясь не глядеть на свою официальную половину. Та, наконец, реагирует на присутствие супруга:

— Ба, кого я вижу! Меня встречают сам Егоров с Ребровой! Просто Мастер и Маргарита.

Переглядываемся с шефом, и я усмехаюсь — а что, мне нравится сравнение. Но Наумыч, по-прежнему, напряжен:

— Может, сначала, поздороваешься?

— Обойдешься! Времени нет. Говори, чего звал.

Егоров подступает к ней вплотную:

— Да вот, готовлю тебе сюрприз.

Я хоть и отхожу от них в сторону, к Люсиной стойке, и стою спиной, но все равно прислушиваюсь.

— Сюрприз? Кофе с ядом, да?

— Это бы я с радостью. Только никакой яд тебя не возьмет.

Людмила прекращает обмен любезностями между супругами, заголосив со своего места:

— А, народ! Уже одиннадцать часов! Давайте все быстро в зал заседания.

Подхватив со стойки свою синюю папку, быстро марширую в зал. Сзади слышатся голоса Егоровых:

— Ну, чего застряла, пойдем.

— Я то, каким боком?

— Увидишь.

* * *

Зал заседаний заполняется быстро — за столом устраиваются Константин Петрович с Каролиной Викторовной, Радулова встает у окна, рядом присоседивается Зимовский, дальше Любимова, Кривошеин. Прохожу туда к ним, к стене, за мной пробирается и встает рядом Людмила. А где Калугин с Наташей? Или им неинтересно? Капец, похоже, Андрей опять занят своей страдающей кикиморой и ее сказками про суицид... Софья прерывает тихое перешептывание народных масс:

— Уважаемые сотрудники! Я пригласила вас всех, для того чтобы сообщить результаты своей работы.

Дверь в зал приоткрывается и внутрь протискивается Егоров, таща за руку Лолиту. Она уже переоделась в цветастое коротенькое платьице, но все равно притягивает к себе мужские и женские взгляды... Наумыч приборматывает:

— Я дико извиняюсь!

Он торопит свою даму:

— Давай, давай, проходи.

Зимовский со своего места удивлено гыкает:

— Хо… Это что за экземпляр?

Зато Константин Петрович, вскакивает из-за стола и вид у него тускло-напуганный. С такой реакцией и без микроскопа ясно у кого рыльце в пушку:

— Борис Наумыч, вы что? Мы здесь совещаемся.

Вытянув шею, выглядываю из-за Лазарева на Софью:

— Ничего страшного, у этой девушки есть важная информация.

Радулова не возражает, и Лазарев повышает голос, пытаясь перехватить инициативу:

— Да какая еще информация! Вы мешайте работать.

Егоров надвигается на Константина Петровича и, судя по тону, отступать не намерен:

— Это кто кому мешает...

Потом оглядывается на приведенную девицу:

— Не бойся, говори. Это он с виду такой страшный.

Каролина тоже начинает орать — в чем-то обвинять мужа ей не привыкать:

— Егоров, это что за цирк?!

— Цирк начнется, когда эта красавица сейчас заговорит. Ну, не бойся, давай, говори.

У любопытного Антона даже челюсть отвисает вниз — так его увлекает перебранка и раскрытие некой тайны. А вот Радулова совершенно спокойна. Не знаю, пообещал ли Наумыч своей гостье большую сумму, чем Лазарев или возымела действие угроза прокуратурой, но Лолита, неуверенно и заикаясь, начинает:

— Я… Ну, в общем…, меня нанял этот господин…

Она тыкает ладошкой в сторону Лазарева.

— Чтобы подставить Бориса Наумыча перед его женой.

Народ конечно в шоке, а Каролина вскакивает со своего места и недоверчиво смотрит на своего любовника. Константин Петрович театрально заливается искусственным смехом, еще сильнее убеждая окружающих, что дело нечисто:

— Ха-ха-ха…Это не смешно! Вызовете охрану!

Он кричит в сторону закрытой двери, взмахивая пухлой ручкой и от этого еще более жалок. Егоров зловеще кивает:

— Скоро охрана станет неотъемлемой частью твоей жизни.

Каролина Викторовна, переварив первую информацию, требует ответа от затейника, придумавшего такую хитроумную комбинацию:

— Костя, это как понимать?

С одной стороны, задумка безусловно подлая, но с другой…. Чего не сделаешь ради любви? Но растерянный Лазарев про любовь не заикается:

— Чего… Кого вы слушаете? Кого вы все слушаете?

Он беспомощно разводит руками, а потом тычет рукой в Егорова и его спутницу:

— Конченый алкаш, а это — девка с улицы!

Явный прокол Костика и я тут же влезаю:

— А откуда вы знаете, что она девка с улицы?

Склонив голову на бок и сдвинув брови к переносице, строго и изучающе смотрю на Константина Петровича, а потом задумчиво тереблю подбородок. Очень эффектное зрелище, мисс Марпл отдыхает. Егоров сразу подхватывает:

— А?

Лазарев, пойманный с поличным, зависает, но его спасает Радулова:

— Так, тихо! Для начала послушаем меня.

Она открывает папку и Зимовский льстиво поддакивает, помогая заодно и Лазареву:

— Да, вот именно. Мы как бы для этого тут собрались!

Но следующие слова Софьи эту парочку явно не радуют — она благожелательно смотрит на Егорова:

— Борис Наумыч, очень хорошо, что вы заглянули.

И утыкается носом в открытую папку:

— Ладно, рассусоливать не буду, озвучу суть. Значит, так! Господин Лазарев и господин Зимовский смещаются со своих постов.

Удар за ударом и оба замирают с вытянутыми лицами.

— А директором издательства назначается господин Егоров,

Па-ба-а-ам! Глядя на шефа не могу сдержаться — губы растягиваются в улыбке, а рука тянется сжать запястье шефа. Но это же не все, как я понимаю?

— А главным редактором — Реброва Маргарита Александровна!

Есть бог на свете! Наумыч раскрыв объятия, бросается меня обнимать и я, еще до дна не осознав произошедшего, и просто счастливо радуясь, приникаю к нему. Сзади раздается растерянный вопль Зимовского:

— Не понял, чего-о-о?

Лазарев, доставая телефон, вкрадчиво шипит:

— Госпожа Радулова, я, конечно, прошу прощения, но позвольте узнать, а кто собственно вас уполномачивал?

Софья ничуть не смутившись, касается его руки:

— Не стоит звонить Гальяно — это наше совместное решение. А звонок в Испанию сейчас очень дорого стоит.

Скривившись, Константин Петрович убирает мобильник и утыкается глазами в пол. Радулова заканчивает:

— У меня все! Остальное можете обсудить без меня.

Выйдя из-за председательского кресла, она обходит Лазарева и с улыбкой на губах направляется к выходу. Все-таки, хорошая она тетка, честная, хоть и со своими закидонами. Егоров, слегка поклонившись ее гордому шествию, сразу подступает к Лазареву, облизываясь, как кот перед сметаной:

— Ну, что, Чапай, приплыли?

Лазарев угрюмо молчит, а шеф, развернувшись и подхватив Лолиту, торопится вытолкать ее из зала заседаний. Я же остаюсь стоять на месте, сцепив пальцы внизу у живота, и мы с Люсей радостно переглядываемся — все возвращается на круги своя.

* * *

Домой ухожу пораньше, за светло — солнце только садится, превращая день в сумерки. Отправляюсь пешком, оставив своего мустанга на стоянке — так приятно пройтись по улицам, перебегая на переходах и посматривая на машины совсем не стой позиции, когда ты за рулем. На плече сумка, в руках портфель, а в голове легкость и пустота…. Лепота…

* * *

Дома, пока переодеваюсь в розовую маечку и спортивные штаны, пока смываю боевую раскраску — за окном совсем темнеет. Располагаюсь на диване в гостиной с бутылкой вискаря и фруктами — виноградом и яблоками. Горит торшер, создавая уютную обстановку, кроме меня в квартире никого нет, и праздновать мне, предстоит в одиночестве. Наполняю бокал до половины и поднимаю вверх:

— Ну, что, Маргарита Александровна, жизнь бьет ключом...