Великая древняя Зебрика (гет)

С Коуди Алое встречалась в переговорной, через включённый «барьер». Кто знает что у этого типа на уме.

— Я не могу больше молчать. Всё это зашло слишком далеко. — Заявил гость после "здрасьте".

От такого начала Алое насторожилась еще больше. Она вообще последнее время любое общение с коллегами воспринимала как прелюдию к обвинению её в связи с Фессоном и сидела как на иголках. Но, как оказалось, Коуди было совсем не до того.

— Моарей получил свободный доступ к Дереву и в Мир духов…

— Что? Как? Когда? Он что, взломал все семь наших печатей, да так что никто не заметил? Ну, тогда он в самом деле может делать всё, что хочет, а нам остаётся только смиренно выразить ему покорность…

— Да подожди, — поморщился Коуди. — Он установил контакт в обход печатей. Это оказалось очень просто. Он просто пригласил Тарну пожить у себя, а она возьми и согласись. И теперь по дворцу бегает молодая кобылка, которую все считают то-ли дочерью, то-ли любовницей Моарея. Правда, она немая. Но с таким любовником это никого не удивляет. Он же её, наверно, затретировал до крайней степени — так все думают. А я-то вижу, что это не зебра и вообще — не живое существо, а сложное заклинание: проекция Дерева на наш мир. И когда Моарею что-то надо, он с этой «кобылкой» уединяется, и она его «подключает», да и всё. Он и мне предлагал, говорит: «давай за несколько лет поднимем свой уровень, прикончим эту заносчивую… тебя, вобщем, и ещё кое-кого, а их земли поделим.»

— Очень соблазнительно. — Кивнула Алое, — и чего ж ты отказался?

Коуди вздохнул:

— Я знаю, что вы считаете меня дураком. И может быть, я давал к этому поводы. Но всё же у меня хватило мозгов понять, что я ему нужен, только пока живы вы все. А когда он отправит вас в Страну духов навечно, я стану ему уже не очень нужен… Я сказал, будто опасаюсь, что чересчур интенсивное обучение может шарики повредить в голове. Но обещал подумать. — Он вздохнул еще раз, — но кажется, Моарей не очень мне поверил и что-то подозревает. Поэтому я теперь тоже хожу по краю.

Алое пожала плечами.

— Не паникуй. Даже если он стал сильнее, он один. А теперь, когда и ты его послал подальше — совсем один.

— В том-то и дело, что не один. Он рекрутировал на свою сторону Такритту, и по некоторым данным — Одклена, хотя это не точно. Соблазн-то очень силён, сама понимаешь... И когда я услышал, что Одклен может ему поддаться, я понял, что надо решаться и выбирать сторону…

Алое покрутила головой:

— И почему ж ты выбрал меня? Мы как-то не очень дружили.

— Ну я же уже говорил. Да, мы не дружили. Больше того, друг-друга ненавидели. Но я уверен, что ты не станешь меня убивать только из-за денег. А Моарей станет, если будет уверен в безнаказанности. Уж я-то знаю... Что в башке у Такритты — это сложный вопрос, но думаю, ей убить — как высморкаться. Она вообще, наверно, считает мир плодом своей фантазии. Поэтому, пусть лучше мы с тобой будем дальше сосуществовать, ссориться и мириться.

— Ммда. — Кобылица протянула копыто и отключила барьер. — А вот доказательства у тебя какие-то есть? Если их уже трое, то нам надо собрать всех остальных. Плюс, я тебе не очень доверяю. Что если это ловушка такая, хитрая? Значит, нас должно быть четверо, против вас, четверых… Фессона я, допустим, уговорю. А вот Лемара и Огни — вряд-ли. Надо бы им что-то предъявить.

— Моарей не такой дурак, чтоб оставлять следы. — Сказал Коуди. — Но это легко исправить. Мы впятером входим во дворец для внеплановой проверки печатей — имеем право. А потом требуем у Моарея предъявить эту кобылу к осмотру. Я — свидетель, я её видел. Отказаться он не сможет, а если начнёт юлить и врать, вот вам и доказательство. А если всё-же предъявит, ну вот пожалуйста. Тоже доказательство.

— Ну что ж, — кивнула Алое, — на таких условиях я подписываюсь. Но ты, дорогой друг, пойдёшь впереди.

* * *

Тяжелый черный хопеш был очень неудобной штукой, но, хотя Алое была самой младшей из восьми аликорнов, почему-то в качестве личного оружия ей достался именно этот динозавр среди мечей. Существовали теории, что тип и цвет клинка как-то коррелируют с внутренней сутью мага, однако королева не чувствовала никакого сродства к этому архаичному потомку серпа из тех времён, когда зебры еще не понимали, что орудие убийства и орудие сельскохозяйственное должны отличаться не только размером. Впрочем, сейчас практическая невозможность фехтования этим монстром никак не могла помешать ей отчекрыжить Моарею ненужные части.

Какой-то недюжинной храбрости гвардеец сиганул на неё с небольшого балкончика, Алое чуть двинула бровью, превратив самоубийцу в облачко пыли.

Все остальные, кроме их двоих и Фессона погибли по дороге, или были тяжело ранены, а теперь Моарей сцепился с её любовником в силовом противостоянии. И хотя он явно побеждал, сама Алое оставалась «необслуженной» — способной свободно атаковать. Магические же клинки были хороши тем, что позволяли прорубать практически любую защиту, но увы, только подойдя вплотную. А если бы Моарей отвлёкся на ближний бой с ней, то тут же получил бы в лоб заряд магии от Фессона.

Словно в насмешку посреди зала валялась корона Моарея. До начала драки она лежала на маленьком столике рядом с троном, но выстрел Фессона испарил всё незащищенное, включая дальнюю стену. Остались только корона, трон и возвышение, на котором он стоял.

И тут расклад сил снова сменился. В пяти саженях от сражающихся, возле арки перехода в мир духов, появилась Тарна.

«Ну, вот и конец,» — подумала Алое.

Теперь план Дерева стал ей окончательно ясен. Отчего-то оно решило, что Моарей должен быть не то единственным аликорном, не то — главным. Возможно, из-за его безумных затей? И именно так, по мнению Тарны, должен вести себя пытливый ум? Но неважно… Итак, их столкнули между собой, уничтожив почти всех, а теперь Дерево немножко поможет Моарею и прикончит двух оставшихся, попутно указав ему: «без меня ты бессилен, и вообще — говно».

Моарей, тоже заметив появление союзницы, радостно оскалился, а Фессону было не до того, он и так держался из последних сил, только покосился на Алое: «ну что же ты медлишь?».

«Да и хрен с этой жизнью», — подняв клинок, она шагнула вперёд и… Осталась жива. Тарна никак не отреагировала ни на этот, ни на следующие шаги.

Моарей, внезапно осознав, что Тарна явилась вовсе не для того, чтоб ему помогать, и что с занесённым серпом-переростком на него надвигается сама смерть, выдернул собственный клинок, но опоздал. Алое изменила направление удара и изо всех немаленьких лошадиных сил впечатала тяжёлую рукоятку меча ему в лоб. А потом еще раз. И когда он упал, всадила в грудь тяжелое заклинание, сочетающее заморозку, трансмутацию элементов и физическое разрушение тканей. Пошевелила ногой труп. Нет, она и так видела, что он не жив больше, но как-то трудно было с ходу поверить в смерть, считай, главного врага всей жизни.

Фессон, который чуть не влип к тому времени в стену, помотал головой и выпрямился…

— Я уже испугался, что ты не поможешь. — Он критически оглядел глубокие царапины на мраморе, оставшиеся от его копыт. В бою маги такого уровня «держались» не только и не столько за пол, но и адгезией копыт не пренебрегали, усиливая её простеньким заклятием, доступным любому новичку.

— Я целилась, — ответила Алое, не уточняя, как рукояткой хопеша можно целиться. — Этот кобылий сын в самом деле стал намного сильнее, нельзя было промазать, и так полдворца разнесли. Хорошо, что ты отвлёк его на себя. — Она подняла голову и посмотрела на молчаливую кобылку-зебру, стоящую недалеко от трупа Моарея, но ближе к выходу. Фессон проследил её взгляд и мгновенно всё понял. Уместно было бы поклониться, но он решил пока этого не делать.

Ростом Тарна не доставала Алое и до плеча, но сомнений кто здесь главный ни у кого не возникало.

— Ну и зачем ты это сделала?! — Не сдержалась аликорн, но тут же склонилась в полупоклоне. — Прости, я разгорячена…

Тарна никак не отреагировала на крик, продолжая всё так же молча таращиться то ли на Алое, то ли вовсе — за её спину, на холмы через пролом в стене. Некоторое время королева боролась с инстинктом, запрещающим ей оборачиваться, когда впереди опасность, но всё-таки обернулась.

Поля были покрыты чёрными точками. Можно было приблизить изображение, но Алое и так знала — это удирающее во все лопатки население. Впрочем понятно, ей и самой хотелось удрать во-первых, от опасности в виде Тарны, а во-вторых, потому что старая сука Такритта тут наколдовала такого, что еще триста лет будет бить по мозгам любому визитёру. Но поспешное бегство было несовместимо с королевским достоинством.

— Ну, пойдем что-ли? — предложил Фессон, — или ты что-то хочешь взять на память? Или там, попробовать двери вскрыть?

— Смешно. — Ответила Алое, — едва-ли она одобрит. Идём, может, там Коуди ещё не сдох, может получится его откачать.

— Ты хотела сказать: «добить»?

— Вот ты шутник… «Откат» у тебя, наверно? Думаю, он не представляет угрозы, и мы вполне можем оставить его в живых.

Они описали по залу серповидную кривую, не сговариваясь огибая стоящую Тарну. Маленькая зебра, однако, не осталась на месте, а двинулась за ними, отставая сажен на пятьдесят.

— Я боюсь, — сквозь зубы пробормотала Алое то, что не произносила пять веков.

— Я тоже. Но меньше оглядывайся. И не подавай виду…

Дискуссия о здоровье Коуди оказалась бессмысленной — он уже умер и лежал, скорчившись, у стены огромного зала — одного из залов "главной последовательности" — то есть пути от тронной до "царских врат".

На противоположной стене, подсвечивая зал, еще догорала вокруг пролома дорогая, красного дерева, мозаика. «Или как там называется выложенная деревянными плашками картина?» — подумала Алое. Где-то за проломом должен был лежать труп Такритты.

— А он оказался не такой уж лопух, — заметил Фессон, — даже жалко.

— Да. А вот Такритта оказалась куда хитрее. Все-то думали, что она идиотка не от мира сего, а она втихаря копила силы и знания. Если б они победили, еще большой вопрос, кто кому башку бы открутил со временем: Моарей ей, или вовсе даже наоборот?

— Хоронить будем?

— Да вот она пусть хоронит, — опять не сдержалась Алое, — она это всё затеяла, а теперь ходит за нами, как болотный огонёк.

Фессон благоразумно промолчал, и они двинулись дальше. Тарна на несколько секунд задержалась у мертвого Коуди и вроде бы даже вздохнула, хотя ей было и нечем.

— Как ты думаешь, почему она здесь не разговаривает?

— Ну, не знаю. Строго говоря, её тут нет, а звук — это ж всё-таки колебания воздуха…

— И она не может заставить воздух колебаться?

— С данной силой и частотой? Может быть что и нет…

Они проходили через анфиладу комнат, натыкаясь на тот или иной эпизод сражения и еще раз уверяясь в смерти соратников и противников. Моарей не стал ждать, пока ему бросят обвинение, а предвидел неладное каким-то сверхъестественным чутьем (а может, с помощью одной неговорящей зебры) и собрал своих союзников в столице.

Мёртв… мёртв… мертва.

— Слушай, это до меня только сейчас дошло: мы что же, остались вдвоём?

— Ну да… Глупо всё! — рявкнул Фессон; и хоть в полсилы, но ощутимо, шарахнул от злости по входным воротам. Так, чтобы луч не вылетел в город, ему и без того досталось. — Прав был Коуди, покойник: если б мы доверяли друг-другу и не носили за спиной дубину, ежедневно втыкая в неё всё новые гвозди, ничего бы не было.

— Но мы-то с тобой друг-другу доверяем…

— Да. — Задумчиво сказал он, — так может…

Но в этот момент в дальнем краю «прихожей» появилась Тарна и начала приближаться.

— … Может, в другом месте продолжим разговор?

— Давай у меня.

* * *

В личном кабинете Алое Фессон не бывал, это вызвало бы подозрения, и сейчас крутил головой, рассматривая полки с книгами и свитками.

— Ого. «Размышления о первоосновах материи, как о стационарных состояниях мыслей богов.» Наивняк по теперешним временам, но всё же… Автора же казнили, да? Дашь почитать?

— Ага. Тупые мракобесы… Потом почитаешь.

Без применения магии Алое треснула копытом в дверь, так что она жалобно скрипнула.

— Вина! — И пояснила Фессону, — всё хочу колокольчик завести, и всё забываю. И по-дурацки буду выглядеть с колокольчиком, как корова.

Когда лакей втащил бутылку и стакан, несколько офигев при виде двух аликорнов, она отобрала посуду, и грозно нависла над ним своим ростом.

— Почему одна только бутылка? Ты насыпал в неё отраву?! Тебя подослали мои враги? Отвечай!

Лакей ни жив ни мертв от ужаса, повалился на ковёр. Хотел что-то сказать в оправдание, но горло перехватил спазм.

— Ладно, я пошутила. Скажи, чтоб еще бутылку принесли и стакан — видишь, гость у меня. Или на бумажке напиши, если говорить не сможешь.

— Зачем ты так? — укоризненно заметил Фессон, — вдруг бы он помер от страха, или на ковёр нагадил, или и то и другое сразу? Что тогда?

— Ну, у меня тоже «откат» — буркнула она. — Ну хорошо, я больше так не буду… Так что ты там говорил? Возьми, вот, кубок со шкафа… Пока этого еще откачают, да пока он им объяснит…

— Говорил: как дальше жить будем? — Он снял телекинезом золотую чашу. — Только полный не наливай. Что за кубок, кстати?

— А я помню? Прочти, там написано что-то.

Фессон присмотрелся.

— Освободительнице столицы от благодарных подданных… Из тех ещё времен, когда тебе дарили что-то не из страха?

Как ни странно, она не вспылила, а наоборот погрустнела.

— Да, были и такие времена. Я ведь правда хотела как лучше. И наверно, слишком много воли дала своим соратникам. Ну, они же шли со мной, разве они могут быть плохими зебрами? Разве могут они действовать во вред мне и государству? Конечно же нет… А потом я поняла, что да, могут. Если хочешь, как-нибудь тебе расскажу.

— Не надо, — он махнул копытом, — я же это помню всё. Разведка мне в лицах изображала. Боялись все, что ты, взяв столицу, начнёшь головы рубить налево и направо, а ты не стала. Конечно, твоя популярность сразу выросла. Ты даже и принца-короля особо не преследовала, да и правильно, между нами. Сторонников у него осталось с гулькин нос, и в основном — офицеры карательных частей, которым бы точно головы не сносить, попадись они тебе… А убивать ты начала лет через пять, когда про того принца и думать забыли. И на мой вкус в этом занятии допустила перебор. Но, — он примирительно поднял передние копыта кверху, — тебе виднее, как поступать в своём государстве.

— Да, так и рублю головы с тех пор. А что делать, если они по-нормальному не понимают? Я может и рада бы бросить трон, устроить свою личную жизнь и забыть об этом всём, но так года же не пройдёт, как на моих землях начнётся кровавый раскардаш, и на каждую, не срубленную мной голову, полетит сотня. Я — единственное, что сплачивает эти территории.

— И сегодня шесть таких сплачивателей погибли. — Сказал Фессон.

— Вот кстати, да. И что мы будем делать? Хоть бы Коуди, мать его, уцелел, всё проще было бы… Поделим земли пополам? Тупо по параллели? Или рабочую группу совместную сформируем? Или ну его нахрен, оставим на местных князьков? Ну, тут будет тот самый кровавый раскардаш… И от них повалят беженцы. И вот, кстати, моареевы беженцы вскоре прибудут. Будем брать их в рабство, или как?

— Ну, у меня есть идея…

В этот момент в дверь постучали.

— Да что же, блядь, такое? — взревела Алое на ни в чём ни повинного лакея.

— Ва-аше величесво, вино, изволите видеть… И бокал.

— Ладно, оставь. И убирайся. Подожди. Что с предыдущим?

— Он… он.

— Что? Родил, умер, обосрался?

— Госпитализирован.

Алое поморщилась.

— Скажите, что я не хотела. Это шутка была. Я… оплачу лечение, пусть выздоравливает. Всё, иди… Так что ты говорил? — Она повернулась к Фессону.

— Ну, ты сурова… Так я говорил, что мы связь свою почему скрывали? Что других аликорнов опасались, ну а теперь запретить нам как бы, никто и не может. Короче, выходи за меня.

Она хмыкнула:

— И всё? А как же там ухаживания под луной, конфеты там в коробочке, букет?

— Нам по сколько лет? Какой тебе букет конфет? Не, если он тебе нужен, я озадачу кондитеров, чтоб каждое утро присылали… Но это же политический союз.

— Только политический? — нахмурилась она.

— Нет, ну не только, конечно… Ну, хорошо.

Он дёрнул копытом, и на нем появился маленький стаканчик с очень невзрачным цветком, но Алое, вместо того чтоб посетовать на убогость подарка, тут же придвинулась ближе:

— Врёшь! Ты его телепортировал.

— Ну, смотри сама.

А цветок тем временем на глазах засыхал, что впрочем ни на йоту не снизило восторг в глазах Алое. — Охренеть. Да, это действительно королевский подарок.

— Так что, ты согласна?

— Да я давно согласна… То есть, у нас будет равноправный союз, и всё такое.

— Ну, с тобой другого и не получиться, — он пожал плечами, — больно ты агрессивная и своевольная.

— Угу, я такая. Со столицей надо решить. Если будет в твоей — это значит, что как бы ты главный. А если в моей — то как бы я. Это неправильно, значит надо выбрать третий город.

— И не из бывших столиц, — кивнул Фессон, — если мы их все берём под своё копыто, то ни одной не должно быть предпочтения. И вообще столица — это паразит на здоровом теле государства. Пока мы вынуждены будем смириться с их обилием, хотя и понизим статус с королевств, до, скажем, великих княжеств — но в будущем их влияние и стоимость для казны, должны неуклонно снижаться… Как считаешь?

— Да, верно, — она кивнула, — столица, это там где мы. Остальные — наместничества.

— А вот ещё, — он лукаво улыбнулся, — кто-то говорил, что не прочь бы снизить подати, если бы была возможность…

— Гм. — Сказала Алое. — Гм. Нет, я, конечно, от слов своих не отказываюсь… Но нас ждёт серьёзнейшая административная реформа с элементами гражданской войны и подавлением хреновой тучи мятежей феодалов. И нам обоим, вобщем, не по чину лично давить мятеж барона Кривое Копыто, особенно теперь. Значит, придётся гнать войска… Потом волна моареевых беженцев. Я не думаю, что сейчас хороший момент для снижения податей. Разве, какого-то мелкого и демонстративного.

— И я так думаю. Разве я сказал, что сразу? Более того, мы еще лет двести сможем по капельке снижать налоги, побуждая таким образом в народе любовь к нам и предупреждая мятежи. А когда они достигнут некоего неснижаемого уровня, придумаем еще что-то. Вот только… Их же придётся унифицировать. Хоть в первом приближении. Вот ты знаешь особенности налогообложения у Коуди?.. И потом, законодательство…

Она вздохнула.

— Только не думай, что ты умнее Дерева… Да, я тоже это понимаю. Ну что ж, будем привлекать на свою сторону местных чиновников. Не будут привлекаться, будем нещадно пороть, рвать ноздри и ссылать на север, в Эквестрию. Какие ещё варианты? Лишь бы армии убедить, что мы им не враги. Нам масштабных битв не хватало. У Такритты напротив моего Загорья стоит корпус. Что если им кто-то шепнёт, как Коуди, по моему наущению, вышиб ей мозги? А ведь это, если отвлечься от деталей — правда.

— Да, — он кивнул, — Дерево… Что с воротами будем делать? После смерти мага печати, обычно, слабеют. Ту дверь, что была у Моарея, пожалуй трогать не будем. А которая у Лемара, ту можно попробовать вдвоём вскрыть…

— Думаешь, разумно являться сейчас к Тарне? После того как мы разрушили её план? В чём бы он ни состоял.

— Ну, не сейчас, а лет через несколько, когда мы точно поймём, что кары не будет… Знаешь, мне кажется, никакого плана не было. Когда тебе много веков, как-то можно научиться немного продумывать последствия. Это вот когда лет двадцать, можно, выкармливая жеребёнка, сокрушаться: «он же только пригласил меня в гости… Держи другую сиську… Кто же думал, что так получится? Не то, чтобы мне не понравилось, но с ребёнком-то что теперь делать?.. Ай! Не кусайся! Я тут главная!»

Алое хихикнула.

— Да, так тоже бывает. — И немножко помрачнела, — а я вот как-то никого не кормила.

— Ну, это можно поправить. Помнишь, я говорил, что любопытно проверить, если и папа и мама зеброкорны, что будет? Родишь наместника для одного из королевств. Заодно, может, характер у тебя мягче станет, говорят, иногда так случается.