Под Чёрной Луной (джен)

Глава 11: Ограничение

⊛⊛⊛

Джентл Тач спокойно и расслабленно растекалась по лавке. Колонны по бокам отсекали пространство, в которое никто не войдёт; на круглом столике перед ней стояла миска люцернового салата с пряностями. Кафе было меньше и уютней, чем ресторан, откуда они с Кёсори Стрик отправились в сектор 12-S — сектор Чёрной Луны — всего несколько циклов и так много событий назад. Новое партнёрство, три дальних перелёта над Метрополией, встреча с Белой Луной почти что в упор...

Она вынырнула из воспоминаний и сориентировалась в обстановке. Тюльпаны «зелёной» линии — почти как дома — на дальней веранде, и от них ненавязчивый фон травы и неспелых яблок. Неяркий рассеянный зеленовато-синий свет. Тишина, едва слышный шорох катящихся камней, но никакой музыки. Ни единого модификатора в меню. Всё как и должно быть в релаксационном кафе, ориентированном в основном по Синей Луне. Она чувствовала себя... в основном мирно. Если бы ещё Кёсори только что не поднялась и не вышла из зала, не проронив ни слова.

Твой запах мне вполне симпатичен, вспомнила она слова Кёсори и чуть улыбнулась. Огляделась вокруг, легко обнаружив пегаску-Вестника — дальше входа и выше деревянного потолка кафе, на высоте нескольких тройных девяток шагов, у самой, необычайно низкой здесь, Великой Сети. Точнее на таком огромном расстоянии определить не получалось, не с чем было соизмерить. Рядом с ней виднелись ещё три паутинчатых радуги, без явных нарушений, но, похоже, в том самом возрасте.

Ну, если что, постоять за себя она сможет... Джентл тщательно прожевала треть порции салата, оценив пряную сладость и безупречную свежесть вкуса, заполнила бланк оценки — но беспокойство её не отпускало. Она положила лопатки треугольником на края миски и вышла наружу, под Синюю Луну.

☄☄☄

Кёсори держалась на расстоянии от фиолетовых стеклянистых труб в толщину её ноги, из которых здесь состояла глобальная Сеть Рассеяния. Вроде бы неактивны… Она прищурилась, отслеживая тройку юных пегасов — розоватый ускорился, сложил крылья и пронёсся сквозь ячейку, задев Сеть разве что ветром; та отозвалась негромким густым гулом. Его компаньоны последовали за ним. Лиловый почти коснулся трубы краем крыла — гул резко усилился, наполнил воздух, и от ближайшего перекрестья к пегасу протянулась медленная льдистая молния, а меньше трети удара спустя — три следующих выцелили оставшихся пегасов. Та, что метнулась к Кёсори, погасла, когда пегаска инстинктивно вспомнила о пламени перед собой; молодёжи повезло меньше. Все они застыли в ледяном параличе на тонких и искрящихся трезубцах, созданных Сетью. Недвижимые — и выше уровня Сети, под обволакивающим туманным блеском Синей Луны в полной силе.

А я-то думала, что неактивны… Кёсори мысленно вздохнула и повторила маневр ведущего, тоже проскользнув сквозь Сеть, в незащищённое небо. Иначе её не приняли бы всерьёз. Мерцающий блеск Синей смущал и путал зрение, но всё же Кёсори смогла спозиционироваться правильно — чуть ближе к лидеру, невдалеке и равно от двух остальных.

— Вы понимаете последствия, граничники? — она позволила себе быть сердитой и опустила уважительное обращение. Не-дети его всё равно не оценили бы.

Трёхголосый шум неохотного подтверждения был ей ответом. На внятные слова не хватило ни одного из них.

— Как наблюдающая взрослая, я вправе принять запрос о помощи. Либо передать сообщение для близких и родственников. О риске изменения вы наверняка знаете. Лидер стаи так уж точно.

Она подлетела к ним, достала из сумки кроссворд, перевернула лист чистой стороной кверху и приготовилась записывать.

— Я Шот Кат. Я отказываюсь от общения и не прошу о помощи. Я принимаю риск изменения. — отозвался розовый. Кёсори всмотрелась в его лицо, но оно было непроницаемым.

— Я Вортекс Флоу. Я прошу о помощи. — лиловый произнёс это на высоких тонах, но не криком. Кёсори Стрик не стала выжидать, резко ударив ледяной трезубец плечом и разбив его; плечо онемело, боль протекла в мышцы крыла с той же стороны, и Кёсори едва удержалась в воздухе, забила вторым крылом, пока не нашла новый баланс. К этому невозможно привыкнуть… Вортекс провалился под Сеть и исчез.

— Я Дип. Просто Дип. Я останусь наблюдать за другом. Сектор 113-L, второй жилой блок, квартира — 316. Передайте им, что я не сожалею, что это не их ошибка, и что они — хорошие пони. — тёмно-синяя пегаска произнесла эти слова очень медленно, словно думая над каждым словом. Кёсори знала, что так действует лёд.

— Но ты собираешься вернуться? — уточнила Кёсори.

— Если получится. Если меня хватит... чтобы... Вестником... — Дип медленно моргнула. Кивать она уже не могла.

Кёсори хмыкнула и дополнила свои записи ещё парой пометок; записала адрес для будущего отчёта. Слова, личные и принадлежащие трём сторонам и никому более — той, кто их сказала, той, кто их донесёт и тем, кто их услышит — она запомнила. Потом, не оборачиваясь, нырнула сквозь Сеть в Метрополию.

Она позволила себе падать. Плечо нудно звенело — хотелось добраться до тёплой ванны и несколько девяток миллициклов ни о чём не думать. Но внизу была та, встречи с которой привлекала чуть больше, чем следует между двумя компаньонами — Джентл Тач. Кёсори хмыкнула про себя. Я не виновата, что это правда. И не виновата, что она уже прошла граничный возраст.

⊛⊛⊛

Кёсори была рассержена, хоть и старалась это скрыть — но они были под нормальным небом у входа в абсолютно обычное кафе, и Джентл видела всё совершенно ясно. Так что Джентл подошла и спросила прямо:

— Я так понимаю, это были не ремонтники Сети, да? И вряд ли тебе предложили гонки за приз. — она улыбнулась. — Хотя ты выглядишь так, словно проиграла. Гонку.

Кёсори понурилась, и ответила не сразу.

— Я получила срочное сообщение от Белой Луны.

Джентл ойкнула:

— Я не знала, что Луны так могут… что они так делают. Это… это секрет? Если нет, и если тебе станет лучше, когда ты расскажешь, то я слушаю. Внимательно.

— Сначала… я согласна принять помощь, чтобы ты сняла боль. Если ты в этом аспекте, — пегаска повернулась боком к Джентл; та подошла, всмотрелась и фыркнула от увиденного. Цветной поток над передней ногой Кёсори Стрик практически остановился, и сами цвета... Джентл знала лишь несколько ядов, способных вызвать такой эффект, и только один из них…

Она поняла, закусила губу и приступила к работе, буквально создавая из ответвлений новые линии в обход погасшей области. Почти сразу пегаска выдохнула и подалась было в сторону; Джентл пришлось предупредить, что лечение далеко не закончено, и что надо будет посетить госпитальный сектор. Но примерно через долю поток в общих чертах был восстановлен. Джентл мурлыкала под нос учебную считалку для правильного ритма:

— Раз два, три — лучик, на лету замри,

— Три, два, один, ноль — заблудись в Лесу боль…

и Кёсори смогла её поддержать и попасть в тон, хотя на словах про Лес её голос сбивался.

Ещё несколько миллициклов они были рядом, сидя бок о бок у стены кафе. Потом Кёсори сказала так, словно ничего не произошло:

— Три граничника. Решили вылететь за Сеть, чтобы предложить себя Лунам. Под прямой, неослабленный свет. Красной в этих секторах в прогнозах на эти циклы нет, но кто ж из граничников их смотрит? Да им и Синей-то Луны по уши хватит.

Несколько ударов Джентл сочувственно молчала, потом шмыгнула носом.

— Твой прогноз?

— Одному я помогла вернуться назад, двое других… не думаю, что обойдётся без изменения.

Джентл ткнулась носом в крыло пегаски:

— Ну… два Вестника для Синей.

Кёсори не ответила на жест. Помолчала. Потом ответила.

— Может, у вас иначе. Хорошо, если так. У Белой Луны шансов стать Вестником вот так почти нет. Она беспощадна, тащит граничника волоком через все барьеры, может тот или не может — не важно, и оставляет с изменением. Но если Синяя Луна мягче и принимает легче, то… то, да, хорошо если так.

— А ты уверена, что они выбрались за Сеть именно за этим, а не случайно? — осторожно спросила Джентл.

— Да. Я чувствую, когда мне говорят не то, что думают. Особенно, когда думают совсем не то, что говорят. И в целом, каков отклик на мои слова. Мой собственный навык, много времени на участке… постепенно приучаешься слышать больше слов, чем было произнесено.

Пегаска взглянула прямо в глаза Джентл:

— Я же сразу увидела в тебе Вестника, ещё когда ты задумалась над моим предложением пожить у меня несколько циклов. Когда мы едва встретились, помнишь? Только Вестники достаточно одиноки, чтобы такое приглашение от незнакомца могло показаться привлекательным.

Она выдохнула и продолжила:

— Так что… хватило бы и того, что направление на них мне дала Белая Луна. Но когда они подхватили формальный диалог для таких ситуаций, сомнений уже не осталось.

Джентл привстала и потёрлась носом за ухом Кёсори:

— Я понимаю. И сочувствую. Это глупость, Луны же и развернули Сеть, чтобы Вестников было меньше. И если так уж хочется, то можно же просто… думать в эту сторону, учиться, и со временем тебе ответят. У Белой так же? И я понимаю, почему Сеть не везде и почему через неё можно проникнуть — я просто не согласна с этим решением.

— Угу. Я тоже. Понятно, что желанию преодолеть границу должна соответствовать возможность. Понятно, что это давняя традиция. И понятно, что я, раз уж выбрала Белую Луну, должна делать так, чтобы традиции соблюдались. Но всё равно…

Кёсори помолчала, но через несколько ударов продолжила:

— Всё равно… пользуются этой возможностью почти что одни граничники, которые готовы рискнуть всем, вообще всем. Конечно же, иначе ведь надо работать, стараться, и никаких гарантий… — в голосе Кёсори отчётливо прозвучала ирония. — Кстати, я хочу тебя спросить… как ты сама преодолела граничный возраст? Я не к тому, что ты не должна была, но как? Я просто собираю эти истории…

Кёсори замолчала, но Джентл видела, что слова ещё бурлят в ней, и что она сдерживается, подбирая их и успокаиваясь. Через девять ударов продолжила:

— Собираю. Чтобы взять их все, и просто объяснить своей Луне, что этот возраст не нужен. Что от него хуже. Чтобы Она скрыла его в молчании и никогда больше не произносила.

Джентл напряглась и отодвинулась на полшага. Но ответила спокойно:

— Может быть, потом я тебе расскажу. Мы не настолько близки. Сначала надо определиться, куда мы идём по заданию Триады Лун.

Пегаска кивнула:

— Я бы хотела, чтобы мы стали ближе.

— Я знаю. Я — пока не могу. И прошу не настаивать — я вижу, что тебя ко мне тянет, и что в этом притяжении есть искра сексуального влечения. Но чем ближе ты пытаешься быть, тем мне тяжелее.

Кёсори ответила не сразу; повела обеими крыльями и покраснела.

— Меня настолько хорошо видно?

— Не хуже, чем тебе — меня.

— Но это не отказ?

Джентл помолчала.

— Нет.

Глава 12: Отдаление

♡🐝♡🐝♡

Мелоди уже давно не отмечала юбилеи. Уютное настроение приходило к ней не глядя на номер круга или название эры. Иногда она понимала, что пора сменить истёршееся имя; иногда очередное имя покидало её само, как отделяется дочерний рой. Менялись поколения пони; её приглашали на кьютенеры, свадьбы и похороны, и иногда она соглашалась, хотя последние не очень любила. Нет сладости в печали и утрате.

Но для неё самой счастье не зависело от времени — длинного, туманного, запутанного времени. Его можно было сделать из любой радости, любого маленького и большого удовольствия. Например, теперь|когда она ожидала гостей, её счастьем был торт. Вафельный, с черничным кремом, со щепоткой молотого кофе и сливочным сыром, как любила Солид Лайн — не признаваясь в этой любви и никогда не прося добавки. Мелоди знала, что жёлтой единорожки пока нет, но помнила, что она будет, и радость связалась с нею.

Так говорили пчёлы, а они не ошибаются, пусть и слышат куда меньше, чем Луны. От центральной железнодорожной станции и на самый закат Синей Луны — уже довольно долго Мелоди предпочитала называть свою сторону от Метрополии именно так, в этом была своя красота — к ней направлялись двое с совместным вопросом от Лун, о чём она узнала из письма с печатью и от девятки пчёл, незаметно следующих за гостями. Мелоди не очень хотела портить первое впечатление взглядом из роя, и тем более ни в коем случае не собиралась пускать их к себе домой.

Так что принесла извинения Времени за то, что собирается делать.

Среди множества возможных будущих она выбрала более подходящие, в которые всмотрелась пристальнее, а из них — одну ветвь с нужными признаками; ту, где она встретит гостей, но лишь на дальней границе своего домена. В этой ветви она сощурится и осмотрится. Тёмная, прозрачная и тёплая вода, дорожки белого мрамора, собранные в шестиугольные соты, цветение груш в стороне от дорожек и у самой кромки воды. Вне пределов домена, за границами её одиночества, её семьи, тогда как и всегда будет снежная буря, и на лице и боках бледно-оранжевой земной пони будут резаные следы мелкого злого льда; глаза её будут слезиться, но Мелоди поймёт, что (у)видят её очень чётко, и что таиться смысла нет. Пегаска моргнёт:

— Это сон, да? И вы не аликорн?

Принюхавшись к их чувствам и убедившись, что именно эта ветвь — та, что ей потребна, Мелоди определила, что гости запомнят её, даже притом, что она не случится в основном потоке.

Мелоди подогнула ноги, чтобы казаться ниже, и ответила:

— Нет, это не сон. Это будущее, которое вероятно случится, или прошлое, которое уже случилось. Я давно уже не всегда могу их отличить. Аликорн? Тоже нет. Я бессмертна, как они, но я не они. Я не стала тянуть на себе весь мир. Мне хватит моей Старфолл и её друзей… и моих друзей. Вечно латать историю — не моё, проще подружиться со Временем…

Она знала, что не успеет закончить мысль и потом её забудет, но останавливаться, чтобы не перебили, не было смысла, так как это ещё сильнее нарушило бы поток; тем не менее прозрачные крылья Мелоди дрогнули, прожужжали, и две пчелы запутались в оранжевой шерстке гостьи за два удара до того, как та вклинилась:

— Чёрная Луна сказала, что ты можешь защитить от Красной!

...боль, ожог, тяжёлый гнилостный запах…

Мелоди моргнула.

— Именно так она сказала?

Земнопони взглянула на серовато-белую пегаску; та повела крыльями и фыркнула, ответив:

— Мы не помним, примерно так. Это место отмечено на Её карте.

— Ох, — Мелоди поняла, что не знает, что сказать. У неё самой никогда не-было-не-будет защиты от Красной — ни амулетов, ни чар, ни заклятий… Только укрывшись в своей семье и своей деревне в отсечённом участке пространства-времени сама она вместе с близкими была в относительной безопасности. Но было совершенно нечем защитить кого-то, кто собирался уходить вовне.

Она спросила, уже услышав отказ — нет, у нас свой путь, и нам ещё будить Солид Лайн — и удивлённо спросила про Солид раньше времени:

— Я смогла бы вас защитить, если бы вы остались здесь, со мной, среди пони моей семьи… Солид Лайн?.. Так она жива?..

Мелоди снова раздраженно дрогнула тонкими крыльями, выслушав отказ вторично, нота-в-ноту как в оригинале.

— Просто спит. — Это хорошо, наверное? — Да жива. — Что ты имеешь в виду? — голоса гостей смешались и спутались в ушах Мелоди, когда контакт с выбранной ветвью на мгновение ослаб.

Мелоди попыталась извиниться:

— Я живу слишком долго, и не всегда могу отличить прошлое от будущего. Простите.

Земная пони улыбнулась:

— Если она проснётся, я о ней позабочусь. Это моя профессия. И ничего страшного, я понимаю. Обидно, что у вас нет защиты… мы шли сюда… — она нахмурилась, пытаясь сообразить, — пока нисколько, так что ли? Или полтора цикла… спали под открытым небом в глуши, отгоняли снежных призраков… и что, впустую?

Мелоди замерла, лихорадочно думая и скользя по вариантам времени, подключив к разуму крупнейший рой. Разочаровать подопечную и тех троих, вплетённых в расчёты подопечной, очень не хотелось. Девятки вариантов, каждому свой аккорд времени, сплетались в равномерный серый шум, что нарастал и отдалялся подобно жужжанию пчёл.

...и ничего не нашла.

Мелоди попыталась заглянуть глубже… Время раздраженно оглянулось на неё и подняло копыто в запрещающем жесте… но мне надо! —

...всё ещё ничего.

Она понурила голову… подняла и опустила нежно-розовое копыто. И, едва не плача, выдохнула:

— Нет. Не могу. Я не знаю. Если вы никак не хотите остаться здесь, то я просто не знаю, как защитить вас. Может быть, она имела в виду, что вы должны сами найти то, что вам поможет? Моя воспитанница не ошибается, особенно в таких вещах, но её советы не бывают простыми.

Земная пони подошла и сочувственно обняла её. Пегаска фыркнула, задрав нос.

— Хорошо. Спасибо за честный ответ, Мелоди, — сказала пони, разделившись на две полупрозрачных фигуры; одна из них осталась в объятии, вторая — отошла в сторону. Мелоди дёрнула головой и постаралась сосредоточиться — время истекало.

— Мы приедем… или приехали? В общем, когда порядок вещей будет нормальным, мы побудем с тобой, и посмотрим вокруг. Может, найдём...

Пегаска кивнула, всё ещё сердито и резко.

— Что-то, чему Мелоди даже не придаёт значения. Как-то же она тут живёт, и не боится Красной. Два к одному, что ответ будет именно таким.

— Принимаю ставку, — ответила земная пони.

— Ну, в любом случае у меня для вас был торт. Будет, правильно? — виновато спросила Мелоди. Она начала отключаться от выбранной ветви.

Судя по выражению их лиц, обе будут не против торта после долгого похода — и Мелоди подумала, что будущее угощение, наверное, загладит её вину.

За три удара до того, как они развернутся и уйдут, Мелоди попробует на вкус их чувства: лавровый лист — готовность защитить и укрыть, встать против любого врага, и лёгкая кислота забродившего винограда — неуверенность, желание обрести силу и похвалу старших, и нечто более тёмное и пьянящее, и острая неловкость перед собой из-за определённого события именно на этой ветви, по которой пони не вернутся сюда.

Но к тому времени Мелоди была, и будет, слишком далеко по течению ветви, и с каждым следующим ударом терпение Времени иссякало, и всё сложнее было удерживать внимание. Так что она сосредоточилась на ней, очистила от всех побочных ветвей, упростила до единичной нити, которую с лёгкостью смогут понять юные пони, и отправила её видением для своих пока ещё далёких гостей.

Что важнее всего, сам акт создания этого пророчества означал, что это будущее не произойдёт и не состоится, а значит — домен останется в безопасности от посторонних.

Глава 13: Конфронтация

⊛⊛⊛

Будущее упруго и звонко схлопнулось, затрепетало — Джентл Тач вспомнила, что кофе будет слишком холодным, но придётся пить так, потому что деньги могут ещё пригодиться — и стало настоящим. Она стояла у окна поезда, глядя на невысокие холмы с плоскими вершинами. Насколько хватало глаз, на каждом из них возвышалась белоснежная арка энергосистемы, окутанная свечением розовых кристаллов. Мало кто из пони рисковал селиться здесь — на глазах Джентл розовая молния соединила две арки в шести бросках друг от друга, пролилась дождём игл вдоль найденного ею канала, и тонкий снежный покров вдоль линии истаял, обнажив выжженную землю.

Мелоди тоже была розовая… или будет? Она помотала головой, вспомнила высокую не-совсем-пегаску с тонкими прозрачными крыльями и матово поблёскивающей лентой хитиновых чешуек вдоль хребта; как Мелоди то надолго замолкала, то отвечала на вопросы едва ли не раньше, чем они прозвучат.

До встречи оставалось ещё три цикла — один и две трети на поезде, остаток — пешком через снежную пустыню. Заныл левый бок, Джентл переступила и взглянула на него — рваной раны ещё не было, и в глазах ещё не рябило от снега — но всё же она проморгалась, и стало легче.

Она направилась к купе и столкнулась с выходящей из него Кёсори Стрик; вспомнила, что так и будет и попыталась отшагнуть заранее — безуспешно. Пегаска метнулась в сторону, заняла приличествующую дистанцию в пять шагов, и с чуть приоткрытыми крыльями развернулась лицом к Джентл.

— Нам стоит обсудить стратегию, — сказала Кёсори, и голос её грозил вот-вот сломаться, как достаточно прочный озёрный лёд под копытами Джентл двумя циклами позже.

Джентл наклонила голову:

— Прости, но что тут ...снова… обсуждать? Мы доберёмся до неё, осмотримся на месте и поймём, что именно может послужить нам защитой от Красной. Как и собирались.

— А также: по дороге ты будешь ранена, — Кёсори припала на передние ноги, распахнула крылья — по ним прокатилась едва заметная жемчужная волна, — И я не успею тебя укрыть.

Джентл вздрогнула, переступила левой задней ногой — не было повода для боли, но… — и шагнув вперёд, ответила:

— Да. Но ты же помнишь, что я справлюсь и смогу залечить эту царапину…

Кёсори подняла бровь, но Джентл настойчиво продолжила:

— Царапину, я сказала! И потом...

Она покраснела; Кёсори не отвела взгляд.

— Вот именно. Я тоже помню, что будет потом, и… именно поэтому нам стоит свернуть с пути.

Тебе настолько не понравилось? едва не спросила Джентл.

Она опустила уши и, на пару ударов прикрыв глаза, вгляделась в паутинчатую радугу Кёсори. Желание исправить ошибку, быть лучше, чем она есть… и, конечно, стремление защитить подопечную от любого вреда… и неловкость из-за будущего, которую они делили на двоих. Джентл взъерошилась, и сердито ответила:

— Допустим. Мне понятно твоё желание. И что ты предлагаешь?

— Выйти на ближайшей станции и отправиться будить Солид Лайн.

Джентл помотала головой, но Кёсори настойчиво продолжила:

— Помнишь, как Мелоди переспросила про Солид? Ей важна эта пони, всем будет лучше, если мы вернёмся к ней полным отрядом, а не так — впустую.

— А как же защита? Отражения найдут нас…

Кёсори улыбнулась:

— Мы справимся с ними. Мы неплохо работаем в группе, и им нас не одолеть.

Джентл помотала головой:

— Это пока. В следующий раз они учтут прошлые ошибки. А если мы привлечём внимание самой Красной…

— То без Солид Лайн нам не обойтись. Втроём мы тем более их победим. Во-первых, слабых Вестников не бывает… а во-вторых, это же Чёрная Луна! У неё наверняка есть тайные знания, о которых мы даже не слышали!

— Это какие такие? Она проспала двойные девятки кругов! В её времена никто не знал практик...

— Не разбудишь — не узнаешь, — Кёсори сместилась ближе, — Я повторю, она Вестник Чёрной Луны. Ты хоть что-нибудь о них слышала? Ты вообще знала, что они были, пока сама Электра не сказала?

Джентл сглотнула и отвела взгляд.

— Я тоже не знаю. — неожиданно мягко сказала Кёсори. — Но по мне, отряд должен быть полным. Это правильно и… так, как следует быть. И вообще, если читать служебные заметки, то они в основном не рекомендуют работать с проблемой в неполном списочном составе, — она улыбнулась.

Джентл опустилась, укрыла голову передними копытами и вздохнула; тихо ответила:

— Хорошо. Пусть будет так, как ты говоришь.

Джентл отчётливо чувствовала, что они совершают ошибку, но сил спорить со старшей не было.

Она была маленькой, слабой и беззащитной пони, и кофе, который принесла ей Кёсори, действительно был ледяным.

Глава 14: Предупреждение

☄☄☄

Кёсори Стрик прижала крылом форез-пластырь, приклеенный на плечо и ниже на бок, повела крылом в сторону, проверяя, что он не мешает — и со страхом отметила, что крыло всё ещё отказывается слушаться, двигается с опозданием.

— Я смогу летать… как раньше? — спросила она некрупного тёмно-коричневого жеребца с кьютимаркой стетоскопа на бедре. Тот лежал за невысоким столом, раскрыв перед собой проекцию.

— Да, конечно. Со временем, если не будете лениться, и очень постараетесь избегать Сети. Особенно, когда Синяя в полной силе.

Кёсори не произнесла вопроса вслух, но подалась вперёд и взглянула прямо в глаза врача, показав, что ждёт продолжения. Тот вздохнул:

— Слушайте, это не та Луна, к которой вы привыкли. Синяя — нетороплива и неотвратима. И она в вас накапливается — по анализам видно, что вы слишком много раз допускали… — он повёл ухом, но продолжил, — ...слишком близкий контакт с Её изменёнными.

Кёсори кивнула:

— Это моя работа. Что теперь, мне стоит… — она на мгновение опустила уши, — избегать подобных проблем?

— Решить, что для вас важнее. Я вижу, ваш процент исполнения проблем очень высок. Но ветвь вашей жизни в усреднённой вероятности будет длиннее и вы будете эффективнее, если пожертвуете этим процентом и оставите проблемы Синей Луны молодёжи, которую будете обучать.

Кёсори прикрыла глаза, переступила с ноги на ногу. Не сразу нашла слова, но спросила:

— Сколько мне осталось?

— Вопрос так не стоит, — мгновенно ответил врач.

— И всё же, постарайтесь ответить.

— Нам будет очень тяжело вытащить вас без необратимых последствий, если вы ещё хотя бы раз соприкоснётесь с Нею вот так. В Метрополии есть и команды получше нашей — ближе к центру и дальше от Запределья, но даже мы, думаю, ещё один раз вас вытянем.

Он кашлянул, полностью развернулся к ней и поставил оба передних копыта на стол, чуть подавшись вперёд. Распознать выражение его лица через полупрозрачную проекцию было сложно, но голос выдавал его с головой. Сочувствие, лёгкая печаль, искренность:

— На два раза я не поставлю на себя даже одну монету против девяти.

— А если я прислушаюсь к вашему мнению, то, всё же, сколько мне осталось?

— Это тем более неправильный вопрос! — поднял голос врач, — Вы можете погибнуть от девяток разных причин. Ваш поведенческий профиль…

— Я знаю! Допустим, я отпишусь от участка, возьму ступень статуса, закроюсь на все замки и буду весь остаток жизни сидеть тихо, как та колония под Мостом. Что тогда?

— Для начала, вы так жить не сможете. Поведенческий профиль…

Кёсори запрыгнула на стол, «разбив» телом зеленоватую рябь новостного выпуска — проекция замерцала, но через два удара откорректировала помеху, разделившись на два экрана по бокам Кёсори — и нависла над врачом. Тот подался назад, с глухим стуком упал боком с лавки, помотал головой, и не вставая фыркнул:

— Я же сразу сказал. Вы не будете так жить, достойная Кёсори Стрик. И, по своим причинам, понимая ваш вопрос и видя ваши данные, я на него отвечать не буду. Вы здоровы. Можете выходить из госпитального здания и лететь по своим ветрам.

Белая пегаска шагнула к нему ближе. Врач поднял голову, и, не отворачиваясь от неё, тоже встал на ноги. Шагнул навстречу — на треть шага, но этого хватило.

Кёсори вздохнула:

— Приношу извинения. Другой вопрос. Моя компаньонка — Вестник Синей Луны. Это мне на пользу или во вред?

Врач моргнул. Приоткрыл рот, словно собираясь ответить. Протяжно хмыкнул, и уточнил:

— Та, с которой вы записались на лечение, Джентл Тач? — дождался кивка и сухо проговорил:

— Не могу сказать. Слишком много нестабильных факторов. Сами решайте и сами договаривайтесь. Это дела Вестников и я не смогу сказать, что делал бы на вашем месте.

Теперь, когда ей не мешала новостная проекция, Кёсори отчётливо видела, что врач что-то не договаривает, и не столько боится ответственности за решение или влияние, сколько… пожалуй да, именно не может.

Она выдохнула и потянулась к дальнему, непривычному аспекту Белой — к правилам, традициям, разрешениям и рекомендациям. Огонь аспекта был не жемчужным, а слегка желтоватым, как топлёное молоко. Искры прошлись по нервам, заставив оба крыла распахнуться — одно чуть медленнее и не на полную ширину. Чужой и неуютный огонь шептал неразборчиво и недовольно, как дальний нелюбимый родственник, готовый в любой удар выскользнуть и взять свою плату.

Но вопрос был слишком важен, а Кёсори Стрик не любила откладывать на потом важные вопросы.

— Упоминаю шестое личное разрешение Белой Луны для сводного отряда Триады Лун — я вправе ждать ответа на вопрос, если он важен для отряда более, чем для меня, — Кёсори подняла голос, и он заполнил собой весь небольшой приёмный покой. Окна слегка дрогнули.

От чужого аспекта силы утекали быстро, как разреженного воздуха на слишком большой высоте. Сильно закружилась голова, но она не позволила себе прерваться и довела формальное, связывающее обращение до конца:

— Вредоносно ли присутствие Джентл Тач для меня или для отряда? Ради миссии отряда я снимаю и отменяю все препятствия для этого вопроса!

Она выдохнула, позволив пламени стечь с кончиков крыльев. Жёлтый огонь свился в два невысоких столба по бокам от врача, и на каждом из них тот же вопрос был повторён дважды — на общем и на лунном языке.

Врач взглянул на них широко раскрытыми глазами… и помотал головой.

— Не могу ответить. Не могу. Снимите вопрос!

Кёсори всмотрелась в его лицо — мир по бокам почти исчез, сил не было, пламя брало свою цену с каждым ударом. Он был искренен. И очень испуган.

Она резко сложила крылья, и оба столба взорвались, отбросив её со стола к дальней стене комнаты.

…вперёд… я отдохну немного…

Темнота.

⊛⊛⊛

Джентл с книгой сидела неподалёку от белой пегаски; увидев, что та поворачивается, едва успела перелистнуть книгу со второй страницы ближе к середине. Насторожила уши, ожидая первый вопрос, и услышала:

— Почему?.. — голос Кёсори был тихим, хриплым, но вполне отчётливым.

— Тебе будет лучше, если ты помолчишь, — Джентл Тач сползла с шезлонга и поднесла пегаске больничную поилку. Кёсори отпила яблочный сок большим жадным глотком, но продолжила почти сразу, несмотря на совет:

— Почему он не ответил? Он должен был ответить!..

— Потому что ты создала противоречие. Выставила правило против равносильного правила. Я думала, хоть ты будешь осторожней с силами… — Джентл очень постаралась, чтобы это не прозвучало осуждающе, но сама поняла, что не получилось. Она увидела что Кёсори покраснеет, ещё до того, как краска на самом деле прилила к щекам пегаски.

— То есть… — она помотала головой, — Не могу сообразить… как это? Откуда противоречие?..

Джентл Тач улыбнулась:

— Я сама написала письмо Триаде Лун, и они ответили. Если ты будешь знать ответ на этот вопрос, это помешает миссии. То, что вопрос у тебя вообще возник, уже помешало миссии, но это не исправить. Если, конечно, ты не согласишься на коррекцию памяти. А ты не согласишься.

Кёсори снова резко, по-птичьи, дёрнула головой:

— Ужасно… то есть, я всех подвела?.. Потому что об ответе я догадываюсь — иначе зачем его скрывать...

— Нет-нет, — быстро и успокаивающе, почти щебеча, прошептала Джентл, — всё хорошо и ты хорошая, сильная пони. Просто не беспокойся об этом. Убери вопрос, если можешь. Так будет лучше всего для отряда.

Кёсори не ответила. Через два миллицикла, когда Джентл уже думала, что разговор не продолжится, пегаска снова подала голос:

— А ты совсем не можешь вылечить меня от… Синей? Они говорят, что не могут, но ты сильнее их.

Джентл опустила уши:

— Я могу снять часть Её яда. Пока он свеж и не успел проникнуть глубоко. Но я сама пропитана им же, понимаешь? Я справлюсь с острыми эффектами, но хронические только усилю. В каком-то смысле… — она покачала головой, — можно считать, что я тебе навредила. С твоей раной надо было работать медленнее. Тщательнее. И более умело. Прости. Если бы я была сильнее… — Джентл шмыгнула носом.

Кёсори снова надолго замолчала, потом развернулась к Джентл и встала на ноги:

— Ничего страшного. Я верю тебе и доверяю тебе свою жизнь. Хорошо, что ты это сказала. И в любом случае, несколько первых циклов после твоей помощи я была почти в порядке. Мы успели навестить Мелоди. И я отлично себя чувствую, — но после этих слов в интонации Кёсори был маленький вопрос.

Джентл кивнула и ободряюще заметила:

— Я знаю, как ты себя чувствуешь — и с тобой на самом деле всё хорошо. Не беспокойся. Ты точно сможешь летать как раньше. А пока что… поспи. Я буду рядом. Мне бы хотелось, чтобы Солид Лайн, как проснётся, увидела тебя такой, какой я привыкла тебя видеть… а не зеленоватым призраком со скелетом внутри, — Джентл улыбнулась и потёрла глаза щёткой копыта.

Кёсори фыркнула, кивнула и вернулась на кровать; отвернулась к стене, словно бы засыпая, и вопрос прозвучал неожиданно, без предпосылок — Джентл не видела даже течения линий, которое к нему бы вело. Она боялась и готовилась отвечать про врача, но услышала другое:

— А что будет с теми двумя? Шот Кат, и та бессемейная граничница. Дип.

Джентл удивилась, но сказала правду, как всегда лучше отвечать тем, кого коснулась Белая Луна:

— Два к одному, я бы сказала. Вторая уверенно на пути Вестника, первый… в долгом сне. Есть шансы, что тоже сможет, но не очень большие.

— О, так это правда? — осторожно и с любопытством спросила пегаска, — Говорят, что все Вестники Синей Луны чувствуют друг друга через сны. Или откуда ты знаешь?

Джентл с улыбкой ответила:

— Хочешь удивиться? Справка о них была отдельно приложена к ответному письму Триады Лун. На трети листа, выдранного из блокнота. Приколота булавкой. И написана второпях, если судить по почерку. Ты такое хоть раз в письмах Лун видела?

Она поняла подлинный смысл предыдущего вопроса, и добавила:

— Так что на ту проблему ты летала не напрасно.

Глава 15: Приближение

⊛⊛⊛

— Спишь?

Джентл повернула голову в сторону молочного силуэта. В голове звучал монотонный шелест забытого океана, но вскоре и его не стало. Тёмно-зелёные стены госпитальной гостиницы, полуоткрытая форточка, едва заметный отблеск света, проникающий из коридора. Тишина такая глубокая, что слышно дыхание Кёсори. Снежный запах дезинфекции, от которого немеет нос. Всё так же безнадёжно далеко от дома. Джентл чихнула, но это помогло не сильно. Зато запах пегаски стал слышен — чуть-чуть молний и самая малость сухого каминного тепла на фоне неживой чистоты.

— Уже нет. — Джентл забилась глубже под тёплое одеяло, но отворачиваться не стала. Тело оставалось почти неподвижным, дыхание — ровным, и даже сердиться не выходило, разве что ответ всё равно был резковат.

— Мне нужно поговорить. — белая пони звучала немного смущённо, но именно что немного.

Джентл не могла не улыбнуться, и увидела, что на той стороне, у дальней стены гостиничного номера, улыбнулись в ответ.

— Ты уже говоришь, и я уже полностью проснулась. В смысле, голова — проснулась, и уши для тебя проснулись, а остальное под вопросом, — чуть поддразнила Джентл.

— А остального пока и не требуется. — шутку приняли и отправили обратно. Джентл улыбнулась шире.

Впрочем, продолжать игру Кёсори не стала. Вопрос прозвучал очень серьёзно:

— Как ты думаешь, Солид впишется между нами?

Джентл зевнула и полностью повернула голову к Кёсори, всмотрелась. Нет, не страх перед угрозой… немного ревности, возможно… и боится оказаться не готовой, непригодной.

— А почему «между»?

— Потому что с ней всё будет иначе. Я знаю, что ты не обидишься. А если бы тут спала третья, незнакомая пони?

Джентл помолчала, но потом тихо рассмеялась:

— Глупости. Когда наши фазы активности пересекаются, пони Чёрной Луны обычно спят так, что штормом не разбудишь.

Пегаска неразборчиво-сердито пробурчала, потом настойчиво продолжила:

— Я о другом. Мы с тобой уже привыкли и приучились быть вместе. А если она с нами совсем не сойдётся? И как, по-твоему, мы будем работать, если из нас троих одна всегда будет спать?

Джентл прикрыла глаза и спрятала голову между передних ног. Не то чтобы она сама этого не боялась. Но...

— Ты понимаешь, что она проснётся одна? Мы будем её первыми проводниками в этом мире. Это… как если бы ты пришла в чужое общество — первое время ты внимательно смотришь и слушаешь, что происходит вокруг.

Джентл перевела дыхание, и продолжила, не поднимая головы — на самом деле она была не так уверена, но спокойствие Кёсори было важнее, так что стоило скрыть лицо — на всякий случай:

— А фазы цикла… их можно и сместить, рецепт этого зелья я знаю. Или я возьму авиетку, и пилотировать будем по очереди — если захочешь, ты скажешь, что нарисовать на борту, а я нарисую, — Джентл хихикнула.

— Но... сколько прошло времени с тех пор, как она была жива?.. Две с лишним двойных девятки кругов? Это совсем другая жизнь. У них не было даже Сети...

— Во-первых, почти три, — поправила Джентл. — Во-вторых, поскольку она Вестник, она может сбежать. Нам не нужен никто, кроме Луны. Но может — ещё не значит, что сбежит.

Джентл выдержала паузу, чтобы подождать ответ — и подчеркнуть следующую мысль:

— Но, повторю, она не захочет нас терять. Нам надо будет объяснять, что изменилось и что осталось как было. И буду честна… ты, со своей Луны, можешь преувеличивать степень изменения. Так что… просто веди себя естественно: думай о других, как всегда. И всё будет хорошо.

Кёсори хмыкнула. Джентл посчитав, что беседа окончена, ненадолго вышла за дверь. Вернувшись, заметила на тумбочке листок тонкого картона с кроссвордом на нём. Взяла его, чтобы вернуть владелице, но вместо того снова вышла в коридор и под неярким электрическим светом внимательно рассмотрела собственный портрет из нескольких карандашных штрихов на обороте кроссворда.

Когда она вернулась, Кёсори Стрик тщательно делала вид, что спит. Джентл тихо пробралась к своей кровати, положила кроссворд на тумбочку точно так же, как он и лежал, снова забралась под пушистое одеяло и незаметно ушла в более светлые сны — в свои.

Их хватало.

☄☄☄

Перед тем, как отправиться к капсуле, они на всякий случай разослали письма — по дальнему ветру, о чём позаботилась Кёсори, и копии по медленной почте в конвертах. В письме Джентл не было почти ничего, кроме двух длинных списков имён. Сначала родные — первой, второй, третьей степени родства, с короткими вопросами о здоровье и сувенирах из центра, с парой слов заботы и памяти для каждого; место друзей ограничилось строкой «Теперь друзьям», но этот раздел остался совершенно пуст, и после него сразу шёл список знакомых, которым — всем вместе, но также перечисленным поимённо — Джентл желала успеха в их начинаниях.

О себе Джентл писала только, что возвращаться, иначе как в гости, не намерена — Луны обещали ей работу на месте и подтверждённое назначение, а это стоило небольшой мимолётной тоски. Другому голосу ветра такое письмо было бы неудобно, но Кёсори Стрик довольно часто приходилось запоминать подобные списки, и письмо ушло без сверки и без ошибок.

Сама Кёсори отправила два коротких письма на участок и домой — «вернусь, все проблемы подхватывать больше не смогу, пусть мама будет поосторожнее на прогулках в горы».

Потом она вспомнила об ещё одном важном деле, нашла мнемопункт, и попросила Джентл чуть подождать у входа и никуда не уходить.

Здесь она ощутимо потратилась на три копии, и разослала сны об океане и несбывшуюся память о Мелоди на участок и двум доверенным контактам ближе к центру Метрополии. Дополнительные инструкции она увела на глубинный уровень и придушила их ключ-образами. Торопить её никто из сотрудников не стал — наверное, потому что не было очереди.

Когда она вышла из мнемопункта, Джентл уже не было. Не было её ни в отделении медленной почты, ни в ближайших кафе, ни у ворот госпиталя. Кёсори взлетела, осмотрелась, нашла башенные часы — Чёрная Луна почти в зените, Белая клонится к закату, Синяя в надире — и от удивления едва не забыла махать крыльями.

Она потеряла четыре с лишним доли. Мнемограммы отняли никак не больше трети доли, и даже если она ошиблась с оценкой времени, чего раньше никогда не было… то не в девять с лишним раз же!

Вспомнился подземный тоннель в секторе S, где они точно так же потеряли друг друга, так что Кёсори нашла терминал на тихом перекрёстке, ввела коды технического доступа и запросила данные о зеркальной активности в ближайшем окружении. Недоверчиво перечитала резюме за последний цикл, хотя графики говорили сами за себя — количество и сложность проблем кратно ниже среднего уровня, возможно повреждение или сбой калибровки датчиков, операторам рекомендуется настороженность выше средней степени — но не стала задерживаться.

С тяжёлым сердцем пегаска поднялась в воздух, определила вектор и по прямой отправилась к месту долгого сна Солид Лайн. В паутине воздушных трасс эта точка и небольшая окружающая область были незаметной пустотой — отдельные линии эту окрестность пересекали, но лишь отдельные и низкоскоростные, а в целом движение шло в стороне.

В груди её жило тянущее не-совсем-желание, как будто ей следовало, было нужно и правильно, приближаться именно туда — словно там ждало Кёсори нечто потерянное в детстве и с тех пор забытое, так что последние полторы доли она летела по этому чувству, а не по карте.

Она прилетела к пологому холму, что зарос клевером. Там Джентл тоже не нашлось, но, присмотревшись, Кёсори заметила несколько линий побелевшего до снежного цвета клевера, и все эти линии сходились в одной точке. Она перешла туда, случайно наступив на белую линию, и клевер с хрустом распался в сухой прах. Кёсори подпрыгнула и обернулась, но рядом никого не было; любопытно проверила, ещё раз осторожно ступив на белое с тем же результатом — мёртвый, обезвоженный цветок, как статуя самому себе, осыпался горкой пыли от легчайшего касания.

Там, где сходились линии, в углублении, придавленная камнем, лежала записка с шестью строками почерком Джентл.

«Я ждала тебя, пока могла. Возвращаться в госпиталь глупо, всё остальное тем более. Желание тянет меня на башню, но я обещаю, что буду ждать тебя весь следующий цикл — уже там, на башне. Очень надеюсь, что ты жива. Когда я заглянула в мнемопункт, тебя там не было, и никто не знал, куда ты улетела — они едва вспомнили, что ты вообще была. Если я тебя чем-то разочаровала, я хотела бы знать, чем именно».

Кёсори моргнула. На башне?

Огляделась вокруг — и увидела её. Невероятно высокую, тонкую, с дугообразными опорами, решетчатую и совершенно чёрную даже на фоне тьмы. От закатной Белой Луны она не отбрасывала ни малейшей тени.

Кёсори подпрыгнула, тонко и звонко ойкнув, и башня пропала, словно её и не было вовсе.

Вот только… башня была. И осторожно, очень осторожно, самым краешком глаза, Кёсори заставила её оставаться там, где она есть, и где её нет, но…

Медленно, медленно, смотря в сторону и стараясь не обращать внимание на хруст иссушённого клевера, Кёсори дошла до самой башни, поёжившись от ледяного холода, что сочился из чёрного металла. Потом прошла меж опор и едва не нажала на кнопку, над которой танцевали и плыли знаки неоново-зелёного пламени.

Она не умела их читать, но одного взгляда хватило, чтобы узнать и никогда больше не забыть, что это лифт, что он направлен вверх, и что он ведёт к месту невыносимого отдыха, и…

Кёсори отвернулась, и башня пропала снова. Знание осталось, сияя неотрицаемой неоновой зеленью в её разуме независимо от глаз. Как минимум треть доли она пыталась забыть то, что было написано, вспоминая дом и срываясь в длинные полёты — впрочем, неопределённая тоска всё ещё тянула её к башне. Счёт от тройной девятки до нуля смог постепенно пригасить образ, но он оставался так же безупречно чёток — просто ушёл глубже.

Она была очень испугана, и ей даже не от кого было скрывать этот страх. Всё это, несмотря на видимое присутствие аспектов Чёрной Луны, могло быть не более чем изощрённой ловушкой отражений. И, как и сказала Чёрная Луна тогда, в 12-S, Кёсори Стрик была ранена одним из Её аспектов.

Кто знает, может, наверху меня ждёт вовсе не Джентл... там могут быть другие знаки... может, она сама превратилась в знак! Чёрная так делает! Может, убежать куда глаза глядят... но что, если Джентл нужна моя защита?..

Эти мысли подавляли волю, распыляли силы. Казалось, что и сама она вот-вот рассыплется как белый клевер. Лишь через несколько миллициклов, сумев всё же напомнить себе и удержать в памяти, что сомнение и есть один из аспектов Чёрной Луны, она собралась с духом, чтобы опять увидеть башню, вызвать лифт и зайти в него.

Ровное покачивание кабинки, идущей вверх, до какой-то степени смогло её успокоить.

Интерлюдия 1: Изъятие

☄☄☄

— Как ты работаешь?

Кёсори Стрик моргнула и споткнулась, резко выдернутая в реальность из своих мыслей. Маленькая пегаска смотрела на неё распахнутыми и любопытными глазами. У неё не было ни кьютимарки, ни крыльев, способных летать.

— Что? Ты о чём? Нет, я не создание Черной Луны! Я живая пони, — растерянно ответила Кёсори. — Вот, ты на месте, живая и невредимая. Давай я посигналю твоим родителям, чтобы они тебя забрали с 16-WSD.

Они почти дошли до беседки для встреч — гигантского чёерного круга на земле, очерченного неоновыми огнями. Над ним — зелёный навес и большой белый указатель «16-WSD» наверху. Посередине находился терминал, по бокам неподалёку — ванна, умывальник, стол с несколькими тарелками и стаканом фруктового сока. На полу несколько жёлтых треугольных контуров — на значительном расстоянии друг от друга — обозначали подземные шкафчики с припрятанными ковриками для сна. Развернуть их можно было парой команд с терминала

Беседка была достаточно просторной, чтобы приютить — с комфортом, пусть и не очень надолго — даже девять пони; тем более её хватало для Кёсори с потерявшейся пегаской — Эвейдинг Сноу, как она представилась.

Потом Кёсори поняла, не без нотки неловкости:

— Это ты о том, где я работаю и чем занимаюсь на работе, да? — она покраснела.

Эвейдинг Сноу дважды кивнула:

— Пожалуйста? Пока ждём, поговорите со мной? Чтобы вы были здесь.

— Не бойся, я не уйду, — заверила ее Кёсори Стрик, — Мы вместе подождём твою маму, и я буду рядом. Я не оставлю малышку, которой грозит… — она подняла копыто и указала в сторону. — СУП.

— Суп? — малышка непонимающе моргнула. — Что такое «грозит»?

Кёсори не ответила, но подошла к терминалу и поманила жеребёнка за собой. Потом она подтянула её к себе на спину и поднялась в воздух, чтобы пегаска могла видеть, что происходит.

Вошла в систему как оператор, сообщила терминалу имя жеребёнка, нашла её родителей — да, это они, пискнула малышка — и отправила им сообщение о местонахождении их ребёнка. Теперь дело оставалось за системами наблюдения Метрополии: найти родителей и передать сообщение. Оставалось лишь немного подождать.

После того она ответила:

— Совокупность Утерянного Предназначения. СУП. Остатки старых экспериментов... вещей, — поправила она себя. — И я имею в виду, пока ты не будешь в безопасности, я останусь с тобой. Значит, как я работаю? Ну... а не хочешь прийти ко мне на работу? Может, даже взять с собой пару друзей. Я буду рада сама всё тебе показать… если будешь вести себя хорошо. Договорились?

Малышка просияла и даже чуть-чуть подпрыгнула:

— Договорились!

— На работе я помогаю пони, которые потерялись или не знают, куда им идти и потому могу быть не на месте, когда ты придешь. Но ты скажи на входе, что пришла к Кёсори Стрик, так меня зовут, и пока будешь меня ждать, они тебе покажут свою работу. А если на входе будет серебристая единорожка, спроси её про пузатую банку. Но только серебристую единорожку, никого больше. А до тех пор, пожалуйста, будь осторожна и читай знаки. Серьёзно, это не лучшее место, для той, кто не знает, зачем ей туда вообще надо.

— Я ... я плохо читаю, — пробормотала пегаска.

А как насчёт цветового кода? Кёсори Стрик смогла не спросить об этом вслух. Она нахмурилась. Они что, даже начального образования ей не дали?

— Когда ровный жёлтый цвет иногда мигает оранжевым, и ты можешь сосчитать до трёх и увидеть хоть одну оранжевую вспышку, это означает, что входить небезопасно, понятно? Ты потеряешься. Это не смертельно опасно, это просто… — она нахмурилась, пытаясь подобрать короткие и ясные слова, — Это место, где очень-очень важно, в какую сторону ты смотришь, когда куда-то идёшь, и я долго училась, чтобы там не теряться. Хорошим жеребятам там точно не место.

Кёсори Стрик взглянула на терминал, и ровно в этот удар он пискнул и замигал. Зелёным, а не оранжевым. Зелёным, подтверждающим, что сообщение принято. Она выдохнула. Значит, не сирота.

Всего несколько ударов назад Кёсори была готова немедленно поселить эту пегаску на участке и взять под свою опеку. У Эвейдинг Сноу, пока она ещё не стала граничником, было право на взрослого, предоставляющего заботу, и Кёсори готовилась обеспечивать это право.

Теперь же она улыбнулась и сказала:

— Не стесняйся, читать и правда может быть сложно. Я не сержусь, и с радостью расскажу всё о своей работе. Вот, — она ​​написала адрес на бумаге, — Не против дать мне свой адрес?

Эвейдинг Сноу ответила, пусть и немного неуверенно, стандартной цепочкой сектор-жилой блок-квартира, и Кёсори Стрик отметила для себя: посетить её как можно скорее.

Как они вообще позволяют ей выходить в город, не научив ни предупреждающим знакам, ни хоть чуть-чуть чтению? — подумала она. — Надо присмотреться.

-

Проблема № 3 186 цикла 26 круга после ПВК, Белое Время

ID: 27483906 (глобальный, на основе ПВК)

Краткое описание: Внешний живой объект в СУП-16W, возможно, несовершеннолетняя пони.

Тип: Нарушение / изъятие

Приоритет: Средний

Награды: 0.025% до следующей ступени статуса, 85 битов

Предпочтения: Поиск и спасение (анизотропное пространство), переговоры с гражданскими

Оператор: Кёсори Стрик

Репортёр: Теа Дроп (гражданский)

Подтверждение: Метрополия

Статус: завершена успешно

Связанные проблемы: Расследование возможного родительского пренебрежения со стороны Эвейдинг Стрим и Делюзив Ауры, ID 27483917

Глава 16: Ориентация

☄☄☄

Выходя из лифта, Кёсори ожидала… чего угодно. Что навстречу выйдут беззвучные шестиногие механические монстры, и разберут её на части для созданий Чёрной Луны. Бесконечную библиотеку, в которой одного шага за дверь достаточно, чтобы потеряться навеки. Абсолютную тьму. В конце концов, простого привычного и родного вида на Метрополию с высоты — трёхэтажные домики в жилых блоках, расчерченные на треугольники широкими проспектами, вечная иллюминация транспортных потоков, облачные дома чуть в стороне, выстроенные под личный вкус каждой крылатой семьи, но при всем разнообразии понятные и ожидаемые.

Она точно не ожидала, что попадёт в лес.

К счастью, всего лишь лес. Не Лес. Высокие, широко стоящие берёзы, желтовато-алый мягкий мох — она фыркнула от примеси гнили и молодых грибов. И странная, почти полная тишина. Ни единого звука животной жизни, ни птиц, ни жужжания насекомых — только ветер медленно перебирает ветвями.

И никого, кроме ветра.

Лифт с едва слышным шумом убрался под землю, плита задвинулась, закрывая шахту, и ни следа не осталось, сколько пегаска ни вглядывалась, даже потыкав мягкую почву копытом.

Она подняла голову, и увидела над головой, выше деревьев… ничто. Оно скрадывало верхушки берёз в туманной дымке, изредка в нём пробегали неоновые зелёные молнии и поблёскивали звёзды, но само оно просто отказывалось быть. Сероватая пустота, космос, небрежно укрытый грязным снегом.

И всё ещё почти ни звука. С каждым следующим ударом Кёсори замечала всё больше неправильного. Точнее, повторяющегося. Ветви берёз — почти по одному образцу. Сами берёзы — почти идеальными рядами. Невысокие холмики опавшей листвы — как будто вычерчены и расставлены по своим местам, потом второпях сдвинуты от этих мест. Даже ветер дул так, словно едва не забывал, что вообще-то ему следует обозначать своё присутствие.

Кёсори моргнула и сильным прыжком рванулась в небо, вертикально вверх, чтобы взглянуть на лес сверху и понять, где искать Джентл и Солид Лайн… найти, забрать, и увести из этой безжизненной пустоты. Через пять ударов она на полной скорости врезалась во что-то холодное и твёрдое, пробила его и увидела лес сверху.

Точнее, сбоку.

Точнее — она висела над чёрным столом, где на трёх держателях под яркой белой лампой был закреплён стеклянный шар.

Со звёздчатым чёрным пятнышком сбоку — которое расползалось, и крупинки стекла обламывались и падали внутрь прямо на глазах Кёсори.

Она помотала головой и снова огляделась.

Такие же столы — ровные, безупречно чёрные под резким белым светом, без привычной призрачной дымки Белой Луны — стояли со всех сторон, по бокам, за спиной и спереди. Над каждым — свой светильник. И, насколько она видела, на каждом — свой шар.

Болезненная чёткость форм, ни единой ошибки в контурах, ни запаха, ни звука. Она поднялась выше, ещё выше, окинула бесконечные ряды столов взглядом — в них угадывались четырёхугольники, сомкнутые друг с другом — и едва не поверила, что попала в бесконечность, где так и будет блуждать до конца времён.

На всякий случай она проверила пространство на изотропность и на связность — но оставленная на соседних столах пара кроссвордов была видна с любой стороны, не исчезала и не перемещалась от её движения.

Магнитное чувство, впрочем, озадаченно почти-молчало, сообщая о равномерных слабых помехах со всех сторон.

Тогда она выбрала случайное направление — особых примет, чтобы опереться на них, не было — и полетела по нему, оставляя сиять за собой пятиугольники-маяки, чтобы не сбиться с прямой.

Свет Белой Луны всё ещё ощущался, трепетал жемчужным пламенем в ней самой, и снаружи, и на невидимом сквозь белый пол небе, пусть оно и было далеко внизу. Это успокаивало и придавало силы.

Она уже начинала уставать, когда взгляд обнаружил далеко-далеко впереди молочно-дымчатую стену, и совершенно точно устала, добравшись до неё. Джентл не было. Зато у двери стоял почти привычный терминал.

Почти. Кёсори поднимала брови тем выше, чем внимательнее осматривала терминал. Никакого голосового ввода, в пять раз больше по всем габаритам, чем следует, с глубоко вогнутым и очень маленьким экраном, клавиатурой в шесть рядов и совершенно без учёта тонов.

Не знай терминал щелчков, это было бы ещё понятно — они были добавлены в общий язык всего две итерации назад, и прабабушка Кёсори ещё помнила язык без них. Но тональности были всегда.

И самое главное — он был ржавым. По краям и на рёбрах корпуса, мелкими тёмными пятнами. Но несомненно ржавым — первый небезупречный объект в этом зале!

Не было даже удобной лежанки — тем более, её понадобилось бы делать очень высокой. Она безуспешно попыталась опустить или развернуть клавиатуру; и даже на глаз было понятно, что усядься она поверх экранного корпуса, и набирать команды придётся вслепую. Эта штука была... невежливой. Да, именно так. Она самим своим существованием отрицала, что с ней будут работать единороги или земные пони.

Едва ли не девять миллициклов Кёсори отказывалась верить в подобное, и искала подходы. Она попыталась приоткрыть дверь, и увидела за ней Метрополию — с высоты, чуть выше уровня облаков. Серьёзно подумала, не улететь ли немедленно, просто забыть об этом ледяном месте как о кошмаре.

Но это значило бы бросить Джентл.

Так что она вернулась к терминалу и начала общаться с терминалом на лету, зависнув перед ним в воздухе. Впрочем, первую команду пришлось набирать зажмурившись и как можно дальше отвернувшись от экрана, потому что в нижней его части сиял ещё один неоново-зелёный, плывущий символ, и через него в Кёсори вошла неизбежная необходимость быть распознанной.

Хотя бы кнопки были очень крупными.

Она вздохнула и начала разбираться в терминале. Неоновый знак, присутствуя перед её глазами и продолжая требовать, всё же был готов ждать.

☄☄☄-

>>>авторизация?

>изменить язык на общий

Кёсори осторожно разожмурилась и взглянула на экран. Сияющая зелень исчезла, сменившись мягким жёлтым блеском символов общего языка, выстроенных в понятную строку.

>>>язык изменён

Она продолжила печатать, ворча про себя на неэффективность. Голосом то же самое было бы в разы проще и быстрее.

>изменить систему обозначений на белую

>>>система обозначений изменена

>изменить нумерацию на лунную

>>>нумерация изменена

>>>авторизация?

>имя кёсори стрик

>>>пользователь найден id 7869046 для авторизации введите ваш образ в системе

>вестник белой луны

>>>для авторизации введите ваш образ в системе осталось попыток 2

Держать высоту в воздухе было бы несложно, если бы не время — совершенно вне своей фазы. Кёсори давным-давно было пора спать, ведь Белая — в надире.

Прочтя ответ, Кёсори поморщилась от укола головной боли. Символ был просто символом, он не мог быть оскорблён неудачей, но всё же...

>справка?

>>>команды

>>>функции

>>>техобслуживание просрочено, ожидается с 6.015.3 после выброса Красной-минус-20

Кёсори задержалась, пересчитывая и прикидывая. По порядку величины… больше двух сотен кругов назад. Исчисление Белой было не очень удобно для настолько далёкого прошлого.

>справка команды?

>>>авторизация

>>>список пользователей

>>>поиск

>справка авторизация?

>>>авторизация производится заранее заданным паролем изображением образом

>подсказка пароль id 7869046

>>>пароль не задан желаете задать пароль?

>да

>>>для авторизации введите ваш образ в системе осталось попыток 2

Ну конечно, как будто это так просто… но попытаться стоило!

Она помотала головой и проморгалась, отгоняя сон. Идея сначала выспаться, а уже потом разбираться в древней технике, казалась всё привлекательнее. Здесь наверняка есть пони, которым такое близко и понятно, а я зачем-то мучаюсь...

>подсказка изображение id 7869046

>>>изображение не задано желаете задать изображение?

>нет

>подсказка образ id 7869046

>>>образ задан образ соответствует месту невыносимого отдыха

>авторизация кёсори стрик лес

>>>представьте образ детальнее

>>>

>>>

>>>

>>>авторизация успешна

Кёсори выдохнула. Не то чтобы представить Лес, с его зеленоватой тьмой и белёсыми тенями среди еловых стволов, с его тяжёлым смолистым ароматом, с его сцепленными ветвями, с которых на шерсть падает густая влага, было тяжело.

С определённой глубины сложнее было перестать представлять.

А ещё — неоновый знак удовлетворённо затих, скрывшись в боковых ответвлениях памяти.

>задать пароль

>>>ожидание пароля

>40855T

>>>новый пароль установлен

Теперь вспоминать не понадобится, мысленно кивнула себе Кёсори. Осталось найти пони...

>справка поиск?

>>>7863214 отдыхающих пользователей в системе

>>>2 активных единицы в системе

>>>8245 вестников в системе

>>>введите имя или образ укажите категорию поиска

>поиск джентл тач вестник

>>>

>>>вестник не найден

>поиск джентл тач пользователь

>>>

>>>пользователь не найден

>поиск джентл тач

>>>укажите категорию поиска

Кёсори понимала, что что-то не улавливает, но лететь и искать Джентл Тач в этой гигантской комнате… нет.

Я просто засну в полёте.

>солид лайн вестник

Ну хоть ты найдись!

>>>

>>>

>>>вестник найден id 677821

>справка вестник?

>>>прервать вестника введите id

>>>призвать вестника введите id укажите причину

Пегаска не стала вдумываться в первую строку — она звучала слишком двусмысленно и страшновато. Зато вторая, хоть и задерживала, сразу же подсказала ответ. Строки уплывали и путались, и всё чаще она проваливалась на крыльях ниже уровня экрана, но пока Кёсори была здесь.

>призвать вестника id 677821 совместное задание триады лун

>>>соединение с id 677821 устанавливается

>>>соединение с id 677821 успешно

>>>причина недопустима укажите другую причину

Что значит недопустима? Ладно, тогда так...

>призвать вестника id 677821 нам нужна её помощь

>>>причина неясна укажите другую причину

>призвать вестника id 677821 она может оживить чёрную луну

>призвать вестника id 677821 новое знание и новые друзья

>>>призыв id 677821 выполняется ожидайте у этого терминала

>>>соединение с id 677821 разорвано

Ну, ждать так ждать. Никто не написал, что нельзя ждать спящей…

Тело выполнило мягкую посадку без участия пилота.

В её сне искрился океан.

Глава 17: Реальность

∿∿∿

Солид Лайн ждала, когда серовато-белая пегаска проснётся. В животе было пусто, хотелось пить, и ультрафиолета заходящей Чёрной Луны не хватало, чтобы восполнить её силы.

Впрочем, Солид могла считаться Вестником своей Луны лишь формально — лишиться этого титула было невозможно в принципе, так что последний факт удивления не вызывал.

Сигнал, лежащая у неё под боком, подняла голову и указала на дверь. Солид Лайн и без того знала, что там. Город, башня, готовая снова вернуться поперёк; ей не позволяли это сделать только активные единицы, числом больше нуля.

Или, иными словами, те, кто не спит в своих маленьких вселенных. Три единицы, как сказал терминал.

Она специально уточнила про кошку — реимпланты и иные неполные души не входят в категорию «пользователи», ответил ей терминал. В точности такой строки в его файлах не было; но Солид в ней и не нуждалась.

Даже среди стёртых программ она не нашла ничего, что упоминало бы еду — а живое тело требовало внимания к своим потребностям.

А вот вода, чуть подсоленная — побочная деталь другого, отвергнутого проекта — стояла неподалёку в стеклянном кувшине. Будь тот проект выбран основным, Убежище Душ выглядело бы совсем иначе.

Солид усомнилась в слове. Подобрала другое, попробовала его на вкус. Возможно, не «отвергнутого», а «незавершённого». Представила знак, изображаемый в четыре штриха, два росчерка и одно пронзание, упрощённо записываемый, как «двойная стрела слабеющей надежды на будущее зацеплена крючком актуальных приоритетов» или, иначе, «вероятность завершения позднее; практическая не вполне тождественность её нулю».

Знак хотел знать, будут его записывать или нет. Она подумала, не выдернуть ли у спящей пегаски перо, чтобы потренироваться, и решила, что нет. Знак обиженно вывернулся и исчез.

Шло время; фоновые процессы психики выкинули в левую половину поля зрения цифровые часы с обратным отсчётом ударов. Первые два регистра отображали чепуху, отдалённо похожую на отраженные в зеркале цифры. С остальными всё было нормально.

Голод продолжал напоминать о себе. Еды в обозримом пространстве по-прежнему не было.

Когда шесть правых регистров сошлись в нули, Солид поискала приемлемый консенсус приоритетов и этики, вздохнула и неспешно перевернула пегаску на спину поникинезом. Та дёрнула задними ногами и проснулась.

Удивительнее всего оказались глаза. Ни капли сонной мутности, чистая глубокая синева, отдалённо похожая на лёд в отсеке хранения образцов на бронетанкере «V-30». Солид помотала головой. Та вселенная была не лучшей из прожитых, но самой интересной, и самой незаконченной. Она так и не узнала, удалось ли предотвратить эпидемию. Сторожевой процесс когерентности остановил симуляцию раньше.

— Так ты и есть Солид Лайн? — мелодично спросила, почти пропела, пегаска. Этот голос хотелось слушать. Разложить на отдельные звуки, создать точную модель, оптимизировать её, записать любимые песни в исполнении этой модели, и… из ниоткуда — то есть, из другой давно забытой вселенной — всплыло слово «бельканто».

Солид фыркнула под нос и кивнула. Потом добавила уже вслух, и в сравнении голос был хриплым, дребезжащим как ржавый металлический лист на крыше для снежных покатушек, до которого наконец-то добралась жёсткая щётка:

— Да, это я. А ты — кто? Друг, или знание? Меня звали…

Она зажмурилась и стала ждать нового падения в ржавый сугроб. То есть, когда этим же голосом ей, стараясь не расстроить, скажут, что вызов был по ошибке, и нужен другой, настоящий Вестник, кто не сомневается, кто владеет своей силой… в общем, Вестник, а не… почти-Измененный.

— И то, и другое.

Солид Лайн моргнула, ещё три раза воспроизвела услышанное, второй и третий раз не специально, и быстро кивнула:

— Хорошо. В чём суть знания? Или чем бы ты хотела заняться для оптимального начала дружбы в твоих приоритетах?

— Ну, для начала, ты проспала довольно долго…

Солид перебила, так как в то же мгновение фоновые процессы показали ей время, а двоить тоску не хотелось:

— Я знаю, знаю! Может, что-то другое?

— То есть, ты не хочешь знать, как изменился мир? — кажется, белая была удивлена. Спустя удар Солид Лайн зачеркнула «кажется» — анализ голоса подтвердил подозрение с достаточной достоверностью 78%.

Солид прошлая была в целом способна распознавать такие сигналы самостоятельно; Солид-настоящей определённо требовалась помощь автономных процессов.

— Это я и так узнаю! А что ты в большей мере предпочитаешь из еды?

Пегаска моргнула и медленно отступила от Солид на шаг, потом второй, потом третий.

Кажется, я сказала что-то не то…

— Что-то не так?..

Произнести это вслух Солид не смогла. Точнее, смогла, но очень, очень тихо.

— Я могу попробовать другой вопрос?..

А вот это получилось почти вслух. Её услышали:

— Конечно. Мы в поиске тебя уже почти что свет. Так что, конечно, нам очень важно всё, что ты спросишь и скажешь. Не стесняйся.

— Являешься ли ты моим другом? Какое имя ты предпочитаешь использовать помимо индекса в системе? Можно эти вопросы в обратном порядке? А этот вообще не задавать? То есть, эти два… То есть.

Солид Лайн аварийно остановила процесс речи; смотреть на пегаску она тоже не могла.

Всё шло не так. И это «не так» было характерным признаком некоторых Вестников Чёрной Луны, — будем честны, не самых удачных, подумала она, читая воображаемые Явления, Относящиеся ко всему Остальному Миру, — и всех Её Изменённых.

Сколь бы верен ни был этот факт, и сколь бы точно он ни относился к Солид Лайн, в эти удары — да и никогда — он ей совершенно не помогал.

Совершенно.

Она не выбрала ту конкретную комбинацию аспектов, которая могла бы превратить эту слабость в силу. Само существование такой комбинации было в лучшем случае сомнительным.

По крайней мере, Сигнал была рядом — здесь, как и всегда, как во всех прошлых вселенных.

Как и тогда, когда Солид Лайн согласилась стать… чуть меньше и слабее, чем была.

Это необходимо, — сказала ей тогда Чёрная Луна. Это часть плана, который ты предложила, и на который я согласилась — только исправленного мной и избавленного от лишнего риска. Твой план — всё ещё лежит в основе. Я понимаю, что ты боишься, но только так мы заставим Красную проигнорировать тебя, считая тебя незначимой. Она должна считать, что ты сломлена.

Она говорила, и объясняла, и Солид-бывшая понимала и соглашалась с её исправлениями; и Солид-бывшая знала, что Солид-настоящая будет неспособна понять план, и ей оставалось только верить и доверять.

Так и поступила Солид Лайн; она доверилась той, кто знал больше.

Тут поезд её мыслей притормозил, потому что ей предлагали воду, обнимашки, несколько крекеров и шоколадку из cухпайка. Как и весь сухпаёк.

Не с собой — но вылететь за дверь в Метрополию, потратить четыре доли на дорогу туда и обратно до ближайшего магазина, и вернуться с едой.

Ушло некоторое время, чтобы оценить обстановку, убедиться, что выход высоко над облаками и сама Солид не справится; что всё это, хоть и требует труда от собеседницы, всё же именно подарки — возможные-в-будущем, без обязательств и без оплаты, и не сомневаться, что Кёсори совершенно точно на это согласна. Заодно она узнала её имя.

Затем... Солид Лайн приняла эти подарки. Все, заменив только воду на кофе.

Кесори Стрик отбыла в Метрополию, чтобы купить всё по списку, и Солид Лайн решила, что ей тоже стоит вылезти из Убежища Душ.

Стоя на высоком ограждении башни, она огляделась вокруг. Первый взгляд на Сеть потрясал — плотность потока её просто пугала, и подсветки, на её вкус, было многовато. Желтоватое поле фоновой магии было, к счастью, на месте, так что пока она чуть-чуть потренировалась с простейшими образами, убеждая себя, что сможет передвигаться и защищать себя в новом мире.

Кроме того, она успела пообщаться с Сигнал, и кошка подтвердила, что ничего опасного поблизости не бродит, и на изнанке тоже, не считая нескольких потерянных духов. Даже присутствие Красной было почти нулевым.

Она медленно прокрутила перед собой недавний разговор, и, сильно краснея, сделала несколько пометок.

Кёсори Стрик вернулась с едой, напитками, обещанными обнимашками, и сообщила:

— Я очень хочу вернуть своего первого компаньона, Джентл Тач. Она потерялась в этой… этой вашей гигантской комнате. Она сказала, что подождёт там, и с тех пор — ни волоска от неё не видать. Её нет и среди спящих.

Кёсори продолжила, задержавшись лишь на миг:

— А что ты хочешь делать? Это — моя задача, не твоя.

— Сколько пони в твоём отряде? — спросила Солид Лайн. Ответ её собеседницы определял, по какой ветви пойдёт план Солид-прошлой. Она была всё так же не в силах уловить все детали этого плана, но сориентироваться в ключевых развилках...

— Двое. Трое, если ты согласишься пойти с нами.

— Какое назначение вашего отряда ?

— Поиск нескольких пропавших пони. Ты — первая из них, кстати.

Солид Лайн пропустила вдох. Вот оно. Другие души ищут меня!

— А Зелёную Луну мы тоже ищем? — пошутила Солид. Это был также пароль, правильный отзыв на который означал, что произошло кое-что не очень вероятное.

Кроме того, это был скрытый пароль. Потому что выражение «он ищет Зелёную Луну» было вежливым способом сказать, что кто-то одержим — почти до безумия или даже не почти; в научных кругах оно означало задачу, которая элементарна — на первый взгляд — и над которой безуспешно бьются многие поколения.

Существование Зелёной Луны было возможно, в теории. С ней могли быть связаны определённые события. Но… только в теории. Она была слишком маленькой, или слишком далёкой, или — вероятнее всего — просто не существовала.

Солид Лайн захлопнула воображаемую книгу Явлений, Относящихся ко всему Остальному Миру; почти вовремя, пока пауза в их разговоре не стала слишком длинной и слишком неловкой.

Обе хихикнули.

— Нет, нечто не настолько экзотическое — впервые услышав, как смеётся Кёсори Стрик, Солид Лайн нашла этот звук приятным. Чересчур приятным, надо сказать.

Кроме того, пароль восприняли как безобидную шутку. Ответ Кёсори был неправильным; это означало, что пегаска пока не в курсе плана.

— Кто был репортёром для проблемы поиска пропавших?

— Чёрная Луна лично… погоди-ка! Ты знаешь наши термины!

— Мы придумали их — я была частью команды, которая создавала эту систему. Точнее, Прошлая-Я. Это долгая история.

Кёсори Стрик улыбнулась:

— Звучит очень скромно, но меня впечатляет. Мы без неё ума не приложу, как работали бы. Так, значит, тебя благодарить?

— Не меня. Прошлую-меня. Мы — разные пони.

Солид Лайн поняла, по долгой паузе в речи, что возникла какая-то проблема. По лицу пегаски понять она, как обычно, ничего не смогла.

— Извини, — произнесла Кёсори несколько ударов спустя.

— Тогда не обижайся, — Солид Лайн выбрала вероятно-подходящий ответ.

— Чего?

— Подожди. Без обид. Так правильно?

— Ага. Что, со спящими не поболтать, а в терминале кроме инструкций ничего нет? — Кёсори кивнула на уходящие вдаль бесконечные не-совсем-ряды столов.

— Примерно так, — согласилась Солид.

— Итак, что мы собираемся делать? — спросила пегаска

— Я буду ждать здесь, пока ты будешь искать своего компаньона. Если я не... пропустила запрос о помощи? — Солид Лайн неловко попыталась сместить интонацию на вопросительную. Вроде бы получилось. — Я очень плохо понимаю намёки.

— Его не было. Но… — вздохнула она — ...теперь я прошу. Помоги мне найти Джентл Тач в вашем Зале Отдыха.

— Хорошо, — согласилась Солид Лайн, радуясь, что в кои-то веки сумела завершить разговор нормально.

— Ещё одно... ты только не обижайся, но ты хочешь сказать, что у тебя с головой не все в порядке? Это можно исправить? В том смысле, я могу помочь? Теоретически, если требуется помощь, конечно, — она покраснела, и это тоже стоило увидеть.

Солид Лайн мысленно выстроила вопросы в ряд, прописала ответы, и обнаружила, что ответ был везде один. Эффективно|приятно.

— Да, — сказала она.

Глава 18: Осложнение

☄☄☄

ССолид Лайн вызывала жалость и желание защитить и укрыть — почти как жеребёнок дограничного возраста.

Она была худая и низкорослая — не до торчащих рёбер, и не настолько коротконогая, чтобы при взгляде в её зелёные глаза приходилось сильно наклонять голову. Но всё же.

Кроме того, её лицо. Кёсори Стрик привыкла понимать отголоски лжи, умолчания и скрытности по мелкой мимике лиц, по движению глаз и ушей. Даже темп походки — особенно сбои в ней — могли выдать растерянность или страх.

Лицо Солид Лайн было живой маской. Она верно изображала эмоции, и чувствовала их, насколько Кёсори могла уловить интонации голоса. Но эта маска существовала отдельно от настоящей Солид. Ею как будто управляли с расстояния, и управляющая, в принципе, помнила, какое выражение лица следует принимать, и даже находила это довольно существенным, но была постоянно занята чем-то более приоритетным.

Даже у кошки, что сидела в сумке Солид, высунув голову и оглядываясь, мимика была естественней.

Пауза в два удара от шутки до смеха — Кёсори пришлось поддержать смех, потому что это было правильно… совершенно отсутствующая мимика в эти два удара, только движение глаз показывало, что единорожка всё ещё жива… и наконец, дикий вопрос о намёках и о помощи. Как будто она не знала, что запрос о помощи всегда озвучивается прямо, и никак иначе! Это слишком важное дело, чтобы оставлять его намёку!

Так что… да. Всё указывало на болезнь, а брать в долгий полёт ведомую с плохим самочувствием — напрашиваться на проблемы

Конечно, Джентл тоже была маленькой и довольно тонкокостной. Но — по возрасту и родовой ветви. Солид же была взрослой… и тем не менее — звеняще уязвимой. Как ваза потерянной цивилизации на самом краю шкафа, пошатнувшегося от далёкого взрыва.

Кёсори Стрик понимала, что эти чувства внушены её аспектом. Но этот аспект был давным-давно выбран её решением и действием, она с ним давно уже сроднилась, а абстрактную философию Кёсори не любила.

Но надо было хоть что-то с этим делать. Попытка накормить пони не помогла никак, даже после добавки — сухпаёк провалился как в чёрную дыру, а голос Солид остался прежним — резким, звенящим, режущим как стекло.

Помня аспекты Чёрной Луны, не удивлюсь, если там чёрная дыра и есть… Кёсори улыбнулась и спросила прямо.

— Нет… я не искусственная пони. Магических или технических транспространственных конструктов, включая чёрные дыры, во мне нет. Поправка к первому замечанию: некоторые из областей моего мозга координируются искусственными нейроузлами, и некоторые части моего тела были неточно воспроизведены после моего контакта со светом Красной. — в голосе Солид появилось сильное беспокойство: чуть повышенный тон, трепет, громкость чуть ниже. — Тем не менее, я оцениваю свою искусственность не выше одной девятой. Сторонний эксперт может предположить две девятых.

Беспокойство ушло из интонации, и голос Солид снова был практически нейтрален:

— Это же не осложнит наше сотрудничество? Я очень тревожусь потерять тебя.

Насколько Кёсори могла понять, это чувство было, и оно было искренним.

Просто — проявлялось совершенно не в том месте, где стоило бы по правилам речи.

Странно. Она как будто меня специально путает...

Кёсори фыркнула.

Сомнение было одним из аспектов Черной Луны, а они были посреди Её владений.

— Нет, не осложнит. Хотя ты правильно беспокоишься — у меня были свои проблемы с творениями Чёрной Луны. А… зачем это? Особенно в области мозга. Если это тебя не беспокоит. Не хочу, чтобы тебе было хуже.

— Я тоже не хочу. — Улыбка Солид Лайн была всё ещё чужой, но — теперь — понятной. — Ты знаешь, почему Луны не рекомендуют смотреть в незамутнённые зеркала?

— Знаю. Да вообще все знают! Потому что оттуда приходят двойники, которым нужны наши кьютимарки, или наше страдание. Но такие вопросы задают только тогда, когда у спрашивающего есть другой ответ. И Чёрная Луна меня уже на таком подловила. Поделись своим ответом, пожалуйста.

Они продолжали идти по зелёному полу вглубь бесконечного зала среди огромных столов, где, как Кёсори поняла уже и сама, даже без вежливой справки Солид, каждая полусфера была собственным маленьким миром спящей души.

Тогда Кёсори Стрик возмутилась и рассказала о совершенно безжизненном и неестественном лесе, в который попала, выйдя из лифта. «Ты не думаешь, что это пытка, и пытка без малейших причин? Я понимаю, у Чёрной всё может быть иначе, но не настолько же?» — спросила она тогда.

Как и теперь, Солид ответила настолько не сразу, что её ответ пришлось отдельно привязывать к вопросу и вспоминать, что он был. Тогда перед ответом она успела поспать — не останавливаясь в пути, лишь попросив Кёсори присмотреть за равномерно шагающим телом. Резкий голос, раздавшись, едва не заставил Кёсори подпрыгнуть.

— Я согласна с твоим мнением, но это неполный ответ.

Тогда, про спящих, Солид Лайн закончила свой ответ вопросом: «Ты ведь не дала этой вселенной привыкнуть к себе?»

Теперь, про зеркала, она сказала так:

— Красная хочет вернуться из сновидений в реальность. Туда, где ей запрещено быть.

Кёсори перебила:

— Если бы запрещено! Откуда тогда берутся её выбросы? Откуда — она сама?

— Оттуда же, — и Солид замолчала. Впрочем, на этот раз пауза была недолгой.

— На языке образов — языке Вестников Чёрной Луны — невозможно написать «Красная», имея её в виду, и при этом не обозначить «Луна». На общем — наоборот.

Через несколько ударов Кёсори попробовала продолжить разговор:

— Мм, я тебя перебила. Извини. Закончи мысль про зеркала, пожалуйста.

Солид Лайн глянула на неё, но не ответила.

Ещё через несколько миллициклов она попробовала снова, с улыбкой, словно и не чувствовала себя задетой.

— Так всё же, почему Луны не хотят, чтобы мы смотрели в зеркала?

На этот раз не было даже ответного взгляда. Кёсори тяжело вздохнула, и попробовала сменить тему.

— Мы идём вслепую, или ты всё-таки как-то знаешь, где Джентл среди этого… всего? — она широко обвела зал копытом.

— Да. Я знаю, где она. Джентл позвала меня сквозь сны, попросив о встрече. У меня больше нет снов. Поэтому до меня её зов не дошёл. Но те, кто его услышали, отправили бутылку поперёк недвижимой реки, на приграничную полосу смерти. К Чёрной Луне. Это письмо я прочесть смогла. Красная взяла Джентл Тач в условно-временный плен.

— То есть? — передние ноги резко потяжелели, и Кёсори едва не упала лицом вперёд.

— То есть, она не сможет удерживать Джентл вечно. Рано или поздно Джентл проснётся. Но если мы прибудем к её сопряжению и пообщаемся, и общение удовлетворит Красную, то Джентл отпустят к нам раньше.

— Но… — как Кёсори ни старалась выглядеть вежливо-спокойной, Белая была на восходе, сердце тяжело билось, и поток Её огня входил в Кёсори, лепестки пронзительно-синего пламени блестели перед глазами, ждущие только взмаха крыльев, чтобы окутать тех, кто… ту, кто хотел повредить её особенной пони в отсутствие Кёсори.

Она подавила это. Сначала — дальний аспект, который пожрал бы слишком много сил… и всё равно бессильный против Красной.

Потом — готовность владеть другой пони, сколь бы симпатичной она ни была.

И наконец — частое, быстрое и тяжёлое дыхание. Медленно, плавно…

— Она хотя бы будет жива? И без смертельных ран?

— Джентл передала мне собственные слова Красной — если Джентл погибнет, мы найдём способ её уничтожить. Я знаю, что Красная способна лгать, но это было формальным пророчеством, и эти восемь слов были истиной. Так что, как и всегда, у нас есть выбор.

Солид Лайн замолчала. Они шли дальше. Кёсори Стрик невыносимо хотелось взлететь, продавить и разорвать воздух, добраться до цели, какой бы она ни была, быстрее, ввязаться в драку и дальше… дальше — по обстановке.

Терпения ей никогда не хватало, и мгновенная идея стала действием. Кёсори Стрик не стала думать, вежливо это или нет. Просто — припала к полу, скользнула вперёд, развернулась, резко выпрямила ноги в сильном прыжке в воздух, распахнула крылья — с Солид и её кошкой у себя на спине:

— Рули!

…и помчалась вперёд, как они и шли, по безупречной прямой, оставляя за собой ленту искристой неоновой синевы.

Глава 19: Перелёт

☄☄☄

Солид Лайн держалась за Кёсори уверенно и сидела почти неподвижно — да и, в любом случае, самой пегаске было не впервой перевозить живой и беспокойный груз, а защита от ветра, стоило её один раз вспомнить, больше не пропадала.

Так что Солид если и отягощала её, то только в прямом смысле. И то — лёгкая, почти невесомая. Даже не средняя взрослая пегаска; едва ли не жеребёнок.

— Это не самый быстрый путь, — негромко сказала Солид Лайн, пока Кёсори разрезала мёртвый воздух — уже третью долю на скорости для долгих рейсов. На карте Метрополии они оставили бы маленький, но вполне заметный след — трижды по девять подобных рейдов хватило бы, чтобы пересечь Её от самого океана до диких земель, где они так и не встретились с Мелоди. Шесть нулей, если записывать шаги; четыре нуля в бросках; два нуля в перегонах; один рейд — расстояние, которое пегас ожидаемо преодолевает за один цикл.

Любой здоровый взрослый пегас, то есть. Себя Кёсори «любой» не считала.

Вспоминать номенклатуру других Лун она не стала. Мысли бродили свободно, то к дому, то к участку — Кёсори скучала, но знала, что её знакомые пони в силах справиться без её помощи — то вдруг отправлялись к океану. Образ океана последние циклы не отпускал, был всегда рядом. Медленные волны, неяркое свечение планктона, звёзды вокруг и в глубине...

Первые слова Солид за долгое время не сразу дошли до сознания пегаски. Работа крыльев и магии требовала сосредоточенности — и Солид не вмешивалась.

— Что?

Кёсори начала замедляться, ослабив ветровой щиток. Будь это её настоящий ведомый, она бы сердилась; а так… чего ждать от этого призрака прошлого?

— Я посчитала, что тебе надо подумать и успокоиться. Если ты подумала и успокоилась, я могу выполнить переход.

Нет, на самом деле нет.

Кёсори ответила спокойно, как жеребёнку:

— Если будет быстрее, то пожалуйста, как угодно.

— Умножь 17 на 52?

— По лунному счёту?

— Конечно.

— Тройная девятка… двойных девяток нет… потом дважды девять… пять.

Решётка умножения стояла перед глазами необычно ярко, и всё же Кёсори не была уверена в ответе — но она понимала, что важнее процесс, чем результат; и, кроме того, за эти несколько ударов очнулась от лётного транса.

— Допустимо. Закрой, пожалуйста, глаза.

— Это ещё зачем? — Кёсори слышала, что в голосе Солид не было грубости. Но не было и необходимого тона, принятого при таких просьбах.

— Я не могу, пока кто-то смотрит.

Кёсори кивнула и начала снижаться.

— Нет, нам следует продолжать полёт. Нам следует иметь путь и назначение. — Солид Лайн подчеркнула слова тремя лёгкими, но очень настойчивыми толчками копыта.

— Но… ладно. Если мы разобьёмся насмерть, в следующий раз я с тобой никуда не полечу! — шутка получилась мрачноватой, зато честной.

Она зажмурилась, и ничего не произошло. Ничего не продолжало происходить. И всё ещё не продолжало. Ни голоса, ни дыхания, ни ветра, ни биения крыльев. Длинное мгновение, в котором оставалось только три вопроса:

Кто ты? Где ты? Куда направляешься?

То, что обычно называло себя Кёсори Стрик, ответило на эти вопросы:

Кёсори Стрик, убежище душ, спасать Джентл Тач.

Неверно.

Она попыталась ответить так же, но в ужасе поняла, что не помнит только что сказанных слов.

Пустота ожидала.

Пегас, в полёте, с помощью единорога.

Неверно.

Она продолжала перебирать ответы, и с каждым ответом очередные слова уходили в никуда, и вспомнить их было невозможно.

Неверно.

Неверно.

Неверно.

Её оставалось все меньше и меньше. Ничего вокруг и ничего внутри.

Другой голос возник рядом, чуть сбоку. Резкий, хрипловато-уверенный, почти что её собственный. Почти.

Слова — с тяжелым вздохом между ответами. С паузами. Словно пони на ходу вспоминала, как надо говорить.

Рэйнбоу… рядом с другом… Твай…

Время шло. Ответа не было.

Мир вспыхнул, слепяще-яркий даже через закрытые веки. Они были всё там же, в Убежище Душ. Вихрь потерянных слов и знаний окружил Кёсори, сомкнулся на ней и наполнил. Имена, цвета, звания и маршруты. Любимые блюда, приёмы полётов, тонкие запахи парфюмов и резкий, отпугивающий — модификатора категории TX «Путеводный звездопад». Она применяла его всего два раза, и третьего не будет.

И песни, конечно. Все песни мира, от того прилипчивого шлягера про Лес, через переменчивые ритмические мелодии детства, до оперы в периферийных секторах «Гибель Луны». Она была в комиссии, определявшей здоровье творцов. Она же — из-за перевеса в один голос Кёсори любила считать, что именно её голос был ключевым — решила, что опера остаётся рекомендуемой для широкого круга потребителей.

Кёсори не знала, сколько прошло времени. После того, как она выдохнула:

— Больше никогда… никогда… так не делай.

...память ещё продолжала возвращаться.

И продолжала.

💎💎💎

...тянущая боль в груди, и самого глубокого вдоха бывает недостаточно, но это длится уже многие круги, и можно привыкнуть… хуже, что дрожит и трепещет магия, и удаётся удержать только три иглы, а не девять, как раньше...

Но, дорогая, это слишком опасно… Мы уже обсуждали. Мы знаем, что умрём раньше тебя… Я уже знаю, в каких платьях для разных стадий горя ты будешь прощаться с нами. Они помогут тебе успокоиться и отпустить нас.

Следующего вдоха не было.

☄☄☄

И продолжала.

🌩🌩🌩

...воздух расходится в стороны взрывной волной невыносимых красок. Их невозможно запечатлеть

💎💎💎

ни в ткани, ни в драгоценностях. Только смотреть и запоминать, сохранять так, чтобы помнить и после смерти.

🌩🌩🌩

В этот раз выходить из пике не нужно.

💎💎💎🌩🌩🌩

В этот раз — последний подарок для Принцессы.

☄☄☄

Кёсори Стрик забыла это.

💎💎💎🌩🌩🌩

...Пожалуйста, помните нас...

☄☄☄

Кёсори Стрик помотала головой, утёрла слёзы щёткой копыта.

— Солид Лайн, прошу, что бы ни случилось, никогда больше не делай с нами… то есть, со мной так.

Почему я плачу? Кто (мы) я?

Единорожка сухо ответила:

— Больше нет причин. Мы на месте.

Кёсори огляделась и поняла.

Одна из полусфер на столе в девяти шагах от них медленно пульсировала алым.

Глава 20: Окраска

⊛⊛⊛

Джентл Тач знала, что спит. Покидая лифт башни, она ощутила слабый щелчок магии под копытами, как будто от туго натянутой и лопнувшей нити.

Перед ней, вдалеке — на горизонте только самые высокие шпили — лежала Метрополия, видимая с поросшего клевером холма не хуже, чем с башни.

А в небе — тёмном, почти беззвёздном, испещрённом тонкими розоватыми прожилками, без малейшего следа Сети — стояла Красная.

Красная не испускала выбросов или волн, только окрашивала мир в слегка плывущие тона гранатного семени и зрелой вишни. Ни хаоса, ни направленных лучей, рассекающих проспекты в поисках тех, кто не успел укрыться.

Она просто была там, и давящая боль в правом боку оставалась не более чем фантомом.

Джентл Тач вспомнила, как потеряла Кёсори у дверей мнемопункта; как ждала, с каждым миллициклом всё больше изводясь мыслью, что старшая пегаска просто ускользнула через чёрный ход и улетела, чтобы больше никогда не видеть эту бесполезную пони; как Джентл, поддавшись тихому зову в сердце и подсказкам очков, решила отправиться в путь сама.

Очки и теперь были с ней, и всё такие же доброжелательные. Но теперь в их мысленном голосе отчётливо слышалось ликование. Едва ли не предвкушение. Джентл Тач попыталась уточнить, чему они радуются, и получила ответ «Пиршество близится». Попытки уточнить приводили либо к повторам, либо к долгим размышлениям об устроении торжества — «Среди прочего не забыть о двух ножах, один из вулканического стекла, второй мы не назовём, о нет, не назовём», либо к столь же загадочному «Путь завершён и путница идёт домой с победой».

Потратив несколько доль на пробежку в сторону жилых секторов, Джентл Тач окончательно убедилась, что это всего лишь сон. Синяя Луна стояла почти в надире — как и все Вестники, Джентл всегда ощущала точное направление на свою Луну — и не сместилась за это время даже на треть радиуса.

И несмотря на это, Джентл Тач совершенно не хотелось спать.

Она зажмурилась, огляделась — никого рядом, только несколько паутинок среди тёмных контуров у горизонта — и представила себе четыре незабудки у себя за спиной. Добавила их историю — от семечка, принесённого ветром с балкона той, кто любила рассаду и продолжала любить в память об ушедшей супруге, о том, как трое помогли четвёртому прорасти, отодвинув в сторону камень… приостановила историю, пока та не раскрылась слишком ярко, осторожно обернулась, и увидела четыре полураскрытых флуоресцентно-синих бутона.

Да, точно сон.

И её всё так же, до тянущей пустоты в животе пугала небывалая, невероятная лёгкость работы с аспектом снов. Третьим для неё аспектом.

Даже те, кто приняли его первым и единственным, потратили бы, как говорила Синяя Луна — а Луны никогда не лгут — в двойную девятку раз больше сил и в девять раз больше времени на задачу той же сложности, чем Джентл Тач.

И все же, Джентл едва не соскользнула в неверие.

Что может быть проще, чем рассказать историю? Что может быть проще, чем знать, что ты спишь, и потому управлять миром и править его на свой вкус? Какие приключения могут сравниться с этой реальностью, готовой распахнуться от одной только сюжетной искры, беглой мысли?

Тогда Синяя Луна рассказала и показала ей историю Вайолет Вижн, и поныне непревзойденной в аспекте снов, и, как будто того недостаточно, сводила на заросшее кладбище, созданное специально для шести двойных девяток Вестников, павших при сдерживании Мерцающего Ужаса, призванного Вайолет.

Сама Вайолет до самой смерти физического тела так и не смогла ни понять, ни принять содеянное — для неё созданная ею реальность была единственной возможной.

После смерти, впрочем, тоже.

Тогда, у неприметных белых надгробий, Синяя Луна призвала Вайолет. Джентл Тач задала шесть вопросов и получила пять ответов, поняв шестой сама; этого хватило чтобы навсегда заречься даже упоминать третий аспект.

Но он продолжал требовать своё. Джентл Тач никогда не выбирала его, не училась ему до того, как в неглубокой дрёме госпитального сектора, пытаясь устроиться в чужой, угловатой обстановке среди пепельно-синих стен, впервые встретилась с Луной. После того — принимала уроки по воле Луны, но только для того, чтобы поддерживать свой ум в порядке.

С таким же настроением она могла бы убираться на заднем дворе дома, где почва вряд ли годится даже для того, чтобы разбить маленький сад: заглянуть, пройтись жёсткой метлой, вымести мусор, что остался после случайной отдыхающей компании, осторожно помечтать, что, может быть, неплохо нарисовать хотя бы граффити на стене дома.

И всё же — никогда не любить его.

Потому что она догадывалась, кто живёт на этом дворе и кому он на самом деле принадлежит.

Не Джентл Тач, это уж точно.

Не этой Джентл Тач как минимум. Одной беззаботной, весёлой и жестокой кобылке.

Той, кто хорошо знает, как всё должно быть на самом деле, и у кого есть все средства, чтобы сделать всё как следует.

Вообще всё.

Не то чтобы Джентл никогда не слушала её советов и никогда не замечала уголком глаза медный блеск её гривы… но Синяя Луна успела ей показать, что бывает, когда ты слишком внимательно слушаешь такие голоса, а в смехе Вайолет Вижн были… довольно знакомые нотки; так что Джентл сделала выводы.

...но аспект требовал своё. Молчаливо присутствуя, аспект снов, ненужный и нежеланный, оставался в ней и она… не могла не заглядывать за эту дверь.

Изредка. Осторожно.

Ждёшь? Ну, жди…

Но теперь выход с этого двора был заперт — и у Джентл не было ключа. Время шло, доля за долей и цикл за циклом, и в опустевшей Метрополии Джентл Тач не могла проснуться, как не могла и заснуть.

Этот сон, со всей своей очевидной ирреальностью, с бесполезно мигающими регулировочными огнями на трассах, по которым никто не летел, с пустыми кафе, где еда, не дающая насытиться, появлялась на столах стоило только подумать о заказе и отвернуться, с поездами, за дверями которых был только свет и незанятые лежанки, с недвижимо блестящей Красной в стороне от зенита — вечно в одной и той же точке испещрённого розовыми линиями тёмного неба, с готовностью признавал, что он всего лишь сон, в мелочах и деталях, и Джентл с лёгкостью могла изменить цвет занавесок в номере гостиницы или модель авиетки, вызванной для поиска других пони.

Он отказывался уступать — и даже ощущаться сном — в чём угодно, что имело значение.

Другие пони? Другие сны? Передать несколько слов для Синей Луны или, может быть, для Кёсори Стрик?

Нет. Нет. И, конечно же, нет, как ты могла такое подумать.

Очки уговаривали её чуть-чуть подождать, и напоминали, что ещё через пару циклов что-то может измениться. Было время, когда они начали обратный отсчёт, и было время, когда цифры этого отсчёта ушли в отрицательную область. Позже очки отказались признавать, что вообще когда-то говорили что-то похожее, а сверить их слова Джентл было не с чем.

Она регулярно оглядывалась вокруг, и каждый раз видела слабые паутинчатые отблески присутствия других пони. Она преследовала их, пешком, на поезде, в авиетке, и видела блеск до самого последнего момента, пока за последней открытой дверью в забытых трущобах, или в излучине тихой реки, или на берегу океана, её не встречала пустота.

Потом исчезал и отблеск.

Один раз в такой погоне она была совершенно уверена, что видела фигуру в широкополой шляпе-стетсоне — но только сзади и только силуэтом в неярком свете из приоткрытой двери; потом дверь закрылась.

В тот цикл, когда она впервые увидела медные пряди чужой (своей) гривы, она впервые попыталась убить себя. Это казалось несложным — город, даже пустой, оставлял ей многие девятки вариантов на выбор. Боль, за счёт её первого аспекта, тоже не была проблемой.

Сложнее оказалось пройти через тоску и страх уходящей жизни, не сделав ни шага назад. Сон позволял ей залечить раны и перемещать себя вопреки кажущимся умениям воображаемого тела — к концу второго круга, если верить календарным пометкам, она освоила полёт, и несколько девяток циклов слабо радовалась видам сверху и свободе плавать в воздухе подобно пегасам. Но с той же лёгкостью он позволял ей… просто прекратить умирать, в любой момент и каков бы ни был ущерб.

И каждый единожды опробованный способ прекращал работать, как она ни пыталась его повторить.

Время продолжало идти. Она видела отблески меди всё чаще и чаще, пока наконец не увидела ту пони в тёмном зеркале.

Так она познакомилась с медногривой, и лёгкий страх сменился любопытством, потом осторожной симпатией.

Шарп Кат, так её звали, научила её ценить боль и ходить по грани жизни, чтобы продолжать ощущать хоть что-то, и отличать глину от стали. Она не дарила ложных надежд, и Джентл смирилась, что останется здесь навечно, и что даже смерть не станет выходом, потому что гибель Джентл означала и означает возможность поражения Красной, а значит — Красная этого просто не допустит.

Во всяком случае, так сказала Шарп.

Как-то, между разговорами, Шарп упомянула, как именно она попрощалась с семьёй и с близкими друзьями, прежде чем окончательно переселиться сюда, в зазеркалье, и Джентл согласилась, что хотя были и другие способы переселения, эти альтернативы были куда скучнее; но после первой части истории Шарп, рассказанной в тихом фойе пустого кинозала, её слегка тошнило.

Слэшер, который они посмотрели почти сразу после того разговора, был в основном чёрно-белым, но в соответствующих местах появлялись красные потёки, неприемлемые в уже основательно подзабытом реальном мире, запретные и странно влекущие; и Джентл Тач рискнула довериться и сказать Шарп, что в целом ей даже понравилось.

После фильма Шарп Кат неохотно признала, что в реальном мире, скорее всего, с семьёй Джентл Тач пока что всё в порядке, но мир Красной, тот что за зеркалом, во-первых, не всегда точно следует за реальностью, а во-вторых, само её пребывание здесь говорит о том, что всё-таки что-то было.

Это оказалось непросто принять. Джентл Тач пыталась уместить это в голове и так, и эдак, но без особого успеха. Она спросила прямо, пророчество ли это, и получила в ответ ясное и чёткое «Ага!».

К счастью, шёрстка Шарп Кат прекрасно впитывала слёзы. Следа не оставалось.

Костяной клинок — только клинок, ещё не ставший ножом, но тем не менее хорошо заточенный, бледно-оранжевый в тон её собственной шёрстке, — который Джентл получила в подарок на очередной юбилей, применить в любом случае было не на ком. Примерно тогда же, или чуть раньше, окончательно замолчали очки.

В память о Кёсори она начала увлекаться детективами, потом фантастикой, потом любовными романами, потом снова вернулась к детективам. В период любовных романов Шарп отказалась заниматься с ней сексом, сказав, что Джентл пока не готова. Это был вызов, и она попыталась освоить соответствующие техники по книгам, но Шарп не стала даже экзаменовать её, как Джентл ни провоцировала. Лишь повторяла «Пока тебе рано. Здесь может быть пони, которая тебя любит, и это не я». Эти слова смущали — к тому времени было уже совершенно понятно, что кроме них двоих здесь никого нет.

Впрочем, за это долгое время Джентл представился случай попробовать её вкус. Он тоже был медью.

В сравнении с этим искусство узоров на шерсти, на шкуре под нею, и ещё глубже, оказалось едва ли не откровением — Шарп Кат одобрила её энтузиазм, порадовалась за неё и выдала ей целую серию упражнений, которые, по её словам, стоило освоить.

Так они проводили время, и многие и многие круги спустя Синяя Луна всё так же стояла в надире, а Красная — чуть в стороне от зенита.

Потом она попросила Шарп Кат убить себя. Та чуть удивилась, напомнила, что это всё равно не поможет, но исполнила просьбу, не отказав себе в удовольствии слегка растянуть процесс. Джентл, в общем, не была против — чего не сделаешь в ответ на большую услугу.

Сон спохватился и вернул её к себе с берегов смерти трижды девять ударов спустя.

Этой задержки хватило, чтобы написать письмо, вложить его в бутылку и отправить поперёк последней реки.

Они сделали из этого своего рода привычку. После каждой следующей отправленной бутылки время Джентл Тач (Шарп Кат) возвращалось на глухую тропу и продолжало ковылять, как и раньше; как и всегда.

Интерлюдия 2: Растительность

(пустой бок)

Жёлтые и зелёные лучи пронизывали воздух, как неглубокую воду, и как в воде, мириады зелёных пылинок сплетались течением в бесконечные потоки. Воздух цвёл, он пах весной, и листьями, и соком, и цветами, и обещанием горячего, внезапного счастья.

Трава и деревья врастали в этот воздух, вытягиваясь в потоке, извиваясь устремлённой ввысь спиралью, желтели и исчезали стремительно, как жёлто-зелёное пламя, оставляя дымные облака пыльцы.

Я тоже вырастала из земли. Влага и чернозём питали мои копыта, деревьями и ветвями вставали над почвой кости, их обвивали лианы жил и сосудов. Меня покрывала шерсть-листва, и я тоже вечно опадала и вечно цвела.

Земля исцеляла любые раны, но вот пылающий шрам на моей душе…

Что-то почувствовало мою боль. Что-то пришло. Лёгкое дыхание, пахнущее живой пони — первый признак животной жизни здесь.

— Я во сне?

— Да. И нет.

Кто это?

— Не понимаю.

— Это место перестанет быть сном. Однажды, когда-нибудь.

Она смотрела прямо на меня своими медовыми глазами. Я не заметила, как она соткалась из пыльцевого тумана. Изумрудный, как будто поросший весенней травой аликорн. Я читала о таком. Случай настолько редкий, что считается легендой. Что изредка, раз в десятки кругов, тяжело, смертельно больным пони Синяя является… зелёной. И это означает для них жизнь.

— Ты Синяя?

— Нет. И да.

— Ты издеваешься?!

Она молчала. Молчала достаточно долго, чтобы я осознала, на кого я накричала. Возможно, лишив себя призрачного шанса на спасение. Потоки зелёного воздуха колыхались за ней. Сквозь них просвечивали звёзды.

— Я — не совсем Синяя. В твоё время я — часть Синей. Но потом... я перестану быть частью Синей.

...Так, это всё-таки сон.

— У тебя был ко мне вопрос.

...У меня был вопрос?

— Боль. Вот здесь, — бирюзовое копыто указало мне на бок.

Охх… «Лунам рассказывай всё».

И я рассказала. Как беглое прикосновение алого луча к правому боку от тянущей немоты за считанные циклы разрослось на весь бок пульсирующим деревом боли. Как приходили утешать друзья. Потом приходить перестали. Я сама их попросила.

— Вестники Синей не способны тебе помочь.

Я знаю! Это ты! Это же твои Вестники!

— Не мои. Синяя — она не совсем та, что может тебе помочь, Я — та, что смогу.

— Если можешь, мне всё равно. Я хочу жить, понимаешь?

— Жить… — повторила она.

Это слово прозвучало так, будто его одновременно произнёс хор несчётного множества пони, и каждый из них вложил свой, личный смысл и своё понимание. Зелёный туман заклубился тёмными вихрями, как водоросли в океане. Ласковое жёлтое пламя пощекотало грудь и исчезло.

— Я помогла тебе. Ты будешь жить. Твоя судьба — одна из них — стать моим Вестником, но у тебя будет выбор. Надеюсь, ты вспомнишь, когда придёт время, — сказала она тихо и мощно, как росток, точно знающий, где находится небо.

— Я… что, я — Вестник? Но я не могу, мне всего… Но если ты сказала.

— Ты — пока не мой Вестник. Меня... видишь ли... ещё нет. Но однажды… однажды я буду.

Будет! Золотистый свет опять изошёл из её глаз. Согрел шёрстку, как первый цикл бесконечно долгого ласкового лета. Она будет! И это будет прекрасным чудом.

— И вот тогда — ты будешь Вестником.

— Я не понимаю!

— Проснись.

...Три цикла спустя меня впервые навестила Синяя Луна.