Дитя Дурмстранга (гет)

— Ты уверен, что мы должны ей сказать? — Рон замялся перед дверью директорского кабинета. — В конце концов, это только подозрения…

— Рон, — Гарри недовольно посмотрел на друга. — Я уверен. Мы должны ей сказать о находках Гермионы, о том, в чем мы подозреваем Бустаманте. Если мы ошибаемся, МакГонагалл объяснит, что к чему. Если же нет — то она должна обо всем знать.

Гарри уверенно толкнул дверь кабинета. Директор с бокалом красного вина стояла и смотрела в окно. Но в кабинете она была не одна. Перед ней стояли трое — близнецы Уизли и Драко Малфой, которого Фред держал за шиворот, как нашкодившего щенка.

— В ваши глупые сказки, мистер Фредерик Уизли, уже давно никто не верит, — МакГонагалл сделала маленький глоток. — Постыдились бы.

— Но он говорит правду, профессор! — вмешался Джордж.

— Правду? — откуда вы знаете, если вас там не было? — увидев Гарри и Рона, директор осеклась.

— Я все сказал, — бросил Фред зло и, отпустив Малфоя, пошел к двери. — Что с вами стало, профессор, если вы не считаете, что эта мразь должна понести наказание? — добавил он напоследок, сверкнув каре-зелеными глазами.

МакГонагалл проигнорировала последнюю фразу, сделав вид, что изучает пейзаж.

Джордж вылетел за братом, и, спустя минуту, вальяжно вышел и Малфой, кивнув напоследок.

Гарри и Рон стояли в нерешительности.

— Профессор, — начал Гарри медленно. — Мы должны вам кое в чем признаться.

—Я вас слушаю, аврор Поттер, — МакГонагалл даже не посмотрела в их сторону.

— Мы..то есть я…случайно залез в ваш Омут Памяти и узнал, что Мариса Бустаманте — дочь Люциуса Малфоя.

— Вот как? — директор резко обернулась, и Гарри стало не по себе от того, какие злые были у нее глаза.

— Я должен извиниться, — продолжил Гарри. — Но у Гермионы появились на этот счет подозрения. Она считает, что профессор Бустаманте — Пожиратель Смерти.

— Все интереснее и интереснее, — произнесла МакГонагалл сухо, слегка взбалтывая напиток в бокале.

— Да, она выписала несколько книг из министерской библиотеки… книги про дар Грин-де-Вальда, — Гарри замялся.

— И мы считаем, что Бустаманте обладает этим даром — даром воскрешать мертвых и собирается воскресить Того-Кого-Нет! — выпалил Рон.

МакГонагалл изменилась в лице.

— С чего вы это взяли, аврор Уизли? —сказала она, устремляя свой взгляд на Рона.

— Не я…Гермиона увидела нечто похожее. Как будто бы она воскресила жабу Невилла. Она перевела почти все пророчество со старорумынского, но оно пропало.

— Выйдите отсюда, — директор резко махнула рукой.

Гарри и Рон попятились к двери.

— Знаешь, — сказал Рон в недоумении. — По-моему мы ей зря рассказали. И узнать бы, для чего приходили близнецы…

— Я почему-то тоже думаю, что зря, — Гарри пожал плечами. Она какая-то странная. Даже очень.

— Не знаю, что произошло, — ответил Рон.

Они с Гарри спускались по лестнице, чтобы попасть, наконец, в коридор, ведущей к башне Гриффиндора.

Внезапно впереди они увидели нечто ужасное — человек в аврорской мантии, с зажатой в руке палочкой, ничком лежал на полу. Друзья бросились к нему.

— О Боже, — только и смог сказать Гарри, аккуратно перевернув человека. — Невилл!

Глаза Невилла были широко раскрыты. Зрачки не двигались.

— Он мертв, — пискнул Рон, отстраняясь.

Гарри в исступлении похлопал Невилла по щекам, пощупал пульс — сердце не билось.

— Похоже, и правда мертв, — заключил он испуганно. — Так, Рон, оставайся здесь, а я побегу за помощью.

Но вдруг Невилл моргнул.

— Слава Богу, Нев, — выдохнул Гарри. — Что с тобой..., — но он не успел договорить — Невилл мертвой хваткой вцепился ему в горло.

Доступ кислорода был перекрыт, и Гарри захрипел.

— Остолбеней! — крикнул Рон, направив волшебную палочку на Невилла. Заклятье не подействовало.

— Что за херня, — произнес Рон и, опомнившись, бросился врукопашную.

Невилл, который всю жизнь ненавидел физическую активность, в этот раз был сильнее их двоих. Он крепко держал горло задыхающегося Гарри и, ударив Рона ногой в живот, выпустил изо рта сноп зеленых искр.

И, когда уже битва была почти проиграна, чей-то громкий голос крикнул:

—Остолбеней! — и Невилл замер.

Кое-как Гарри смог освободиться и закашлялся.

Драко Мафлой убрал палочку в карман.

— Быстрее! — воскликнул он. — Это Бустаманте, она Пожиратель Смерти!

— Ты видел? — Рон поднял глаза.

— Да! — ответил Драко.

— Я тебе не верю! — Гарри посмотрел на своего врага исподлобья.

— Твой выбор, Поттер. Или ты веришь мне, спасшему тебя от него, — Малфой палочкой указал на застывшего Невилла, или веришь Бустаманте, которая собирается возродить Того-Кого-Нет!

— Хорошо, — прошептал Гарри еле слышно.

В конце концов, Малфой просто трус. Обыкновенный трус, ничего больше.

— К МакГонагалл, — сказал Гарри, поднимаясь. — Пока он не очухался.

* * *

— Это я нашел переводы Гермионы, — пояснил Драко, пока они бежали к директорскому кабинету. Все сходится. Этот дар, о котором написал Грин-де-Вальд, считается самым темным, какой только может быть у Пожирателя Смерти. Дословно — Death Eater — тот, кто ест смерть, тот, кто ее уничтожает.

— Странно, что дар воскрешать считается темным, — бросил Рон, тяжело дыша.

— Те, кто воскресают, что-то вроде оживших мертвецов. У них оживает только часть души и тело, — объяснял Малфой. — Этим и занимается Бустаманте. Она хочет оживить Того-Кого-Нет.

— Как это возможно? — спросил Гарри.

— Она отдаст ему свое тело и часть души, — Драко толкнул дверь кабинета директора, и, повернувшись к Гарри, произнес:

— Верьте мне. Я хочу все исправить.

* * *

«Я завещаю одну треть своих денег, лежащих в сейфе номер 568 банка Гринготтс, своим сестрам, Анне и Инне Ковальским, а также матери Луисе Ковальской (Бустаманте) Вторую треть прошу отдать на лечение моего друга Виктора Крама, а последнюю — на развитие бизнеса Фредерика и Джорджа Уизли. Мариса Бастинда Бустаманте».

Мариса свернула пергамент и кинула его в ящик стола.

— Ты с ума сошла? — голос Крама сорвался на крик. — Я тебе не позволю!

— Выбора нет, Вик, — прошептала Мариса. — Это последняя зацепка пророчества.

— А если не сработает? Получается, ты погибнешь зря?

— А если сработает?

— Басти, прошу, — в глазах Крама стояли слезы. — Не надо!

— Вспомни пророчество, Вик! «И когда Темные силы покинут тело, пробьет час икс, встанет чистокровный и победит Смерть и воскресит Темного. Но если умрет живое, умрет и мертвое, и наоборот. И если умрет мертвое, то умрет Темное».

— И что?

— Помнишь, мы решили. Мертвое — камень. Живое — я. Но мы кое-что пропустили. Если умрет живое, умрет и мертвое. То есть если я умру, камня тоже не станет. И Темное, темное тоже окончательно умрет!

Виктор заплакал. Слезы катились по его суровому, небритому лицу, и он даже не пытался их скрыть.

— Это единственный способ, — неуверенно произнесла Мариса. — Если я умру, ты очнешься от своей комы, а все они обретут покой. Все просто. Тем более сраного камня в лесу нет.

— И как ты это сделаешь? — спросил Вик обреченно.

— Быстро, — Мариса поковыряла палочкой в щетине своей метлы. — Иначе передумаю.

— Ты…сбавила сопротивление?

— Нет, я его полностью отключила.

— Тогда метла будет падать, а ты не успеешь…сесть на нее и включить сопротивление обратно.

— Этого я и хочу, Вик. В конце августа, как ты помнишь, мы с Фредом прыгнули с колеса обозрения London Eye. Мы тогда сбавили сопротивление до минимума, чтобы можно было его включить во время падения. МакГонагалл сразу поймет, что к чему. Она подумает, что я погибла, выполняя тот же самый трюк. И Фред так подумает. Я не хочу, чтобы меня считали самоубийцей. Завещание найдут нескоро, когда все уже будет кончено. Сейчас все подряд пишут завещания, так что не думаю, что оно вызовет какие-либо вопросы, — Мариса, с метлой в руке, открыла оконную раму.

— Тебе не..страшно? — Вик посмотрел вниз. Земля, припорошенная снегом, казалась очень далекой.

Мариса села на подоконник. Потом осторожно спустила ноги вниз.

— Мне никогда еще не было так страшно, Вик, — она подняла свои глаза на друга. — Мне ужасно страшно. В первый раз я боюсь…смотреть вниз. Тут очень высоко…Голова кружится…Я не могу…

— Так не надо, — сквозь слезы прошептал Вик.

— Я должна.

Мариса погладила воздух там, где только она могла видеть заплаканное лицо Крама.

— Прощай, — сказала она.

— Прощай, — ответил Крам, всхлипывая. — Я никогда тебя не забуду. Ты самый лучший друг, который только может быть. Я всегда буду тебя помнить. Всегда. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю, Вик, — по неестественно бледному лицу Марисы катились крупные слезы. — Жаль, мы так и не встретимся в финале Чемпионата мира.

— Не уходи, — своими огромными руками Вик попытался обнять Марису. У него не получилось — так как они существовали в разных пространственных плоскостях, в разных мирах, то не могли друг до друга дотрагиваться.

— Прощай, Вик, мой самый лучший в мире друг, — повторила она, захлебываясь слезами. — Ничего не говори Фреду. Пусть лучше я останусь для него…просто девочкой, которая ему нравилась, а потом скоропостижно скончалась. Ему будет проще пережить это, если он не будет знать, как отчаянно и страстно его любила эта самая девочка.

— Прощай, моя хорошая, — не в силах к ней прикоснуться, Вик гладил воздух, где были волосы Марисы. Он приложил кулак к груди — в своем последнем традиционном жесте воспитанников школы Дурмстранг.

— Прощай, — она ответила тем же.

…Мариса упала навзничь. Метла была крепко зажата в ее правой руке, а черные глаза — широко открыты.