Голем (джен)

— Слизерин! — Пухленькая девочка сползла со слишком высокого для нее табурета и, гордо вздернув нос, направилась к своему столу. Северус всмотрелся в ее лицо, старясь найти какие-нибудь черты, которые отличили бы эту девочку от десятков других, но не преуспел. Что ж, будет, как и всегда, определять своих подопечных по гербу на мантии. Он уже давно не различал их. Дети и дети. Какая разница?

В зале стоял обычный для распределения легкий гул: студенты вполголоса делились друг с другом произошедшим за каникулы, обсуждали результаты распределения, косились на преподавательский стол и толкали локтями первокурсников, что-то зловеще им нашептывая. Минерва объявляла фамилии, дети один за другим отправлялись к столам своих факультетов, толпа малышей в проходе постепенно уменьшалась. Северус пересчитал оставшихся: еще пятнадцать человек. Потом праздничный пир, приветственная речь перед слизеринцами, традиционное чаепитие у Минервы, и этот день наконец-то закончится. Как и это лето.

Зимой было немного легче: преподавание и обязанности декана выматывали, занимая все свободное время, а если Северус справлялся с проверкой эссе и подготовкой к занятиям слишком быстро, всегда можно было взять дополнительное ночное дежурство. Хотя все они и так давно и прочно перешли к Северусу: остальные преподаватели предпочитали по ночам спать, а не ловить по коридорам нарушителей.

Летом же… Подготовка учебных планов отнимала от силы пару недель, а потом приходилось придумывать, чем занять себя в оставшееся до сентября время. Обычно Северус просто открывал июньский «Вестник зельевара» на первой странице и запирался в лаборатории, методично усовершенствуя все описанные в журнале зелья. Еще сколько-то времени уходило на оформление результатов исследований и отправку материалов в печать. Итогом этого становилось еще одно прошедшее лето и полностью посвященный заметкам Северуса сентябрьский выпуск «Вестника зельевара», что возмущало многих читателей. Северусу было все равно: главное, зельеварение занимало время, и не приходилось постоянно напоминать себе о мальчике.

Мальчик был единственной причиной, по которой Северус еще был здесь. Он думал о мальчике, когда во время патрулирования замка ноги заносили Северуса на астрономическую башню или в совятню, а темнота внизу начинала неудержимо манить. Или когда вместо нужного зелья получался смертельный яд, и склянку безумно хотелось не уничтожить, а поднести к губам. Северус должен был присмотреть за мальчиком. Поэтому нельзя было умирать, нельзя было покидать Хогвартс, нельзя было подрывать доверие остальных преподавателей.

Иногда вечерами, с трудом отогнав себя от края пропасти, Северус думал сходить к мальчику. Увидеть, что он не выдумка, не просто имя в газетах, а реально существующая причина, по которой Северус до сих пор жив. Но интересоваться жизнью мальчика было нельзя: за Северусом могли следить Пожиратели, да и Дамблдор настаивал на том, чтобы присмотр за мальчиком был как можно менее заметным. Перечить директору тоже было нельзя, да Северус и не хотел.

— Поттер, Гарри! — объявила Минерва, и зал затих. Северус впился взглядом в ребенка, идущего к табурету.

Гарри Поттер. Он должен был быть необычным, отличаться от других. Гарри Поттер был Избранным, тем, кто привязал Северуса к этому миру. Он должен был быть… другим. Северус смотрел, пытаясь найти хоть что-то, но… Гарри Поттер был просто ребенком. Абсолютно таким же, как и сотни других детей. Отведи взгляд и не сможешь сказать, кто именно в этой толпе первокурсников тот самый особенный мальчик. Слабая надежда, шевельнувшаяся в душе, так же быстро угасла. Нет, мальчик не волшебное создание, не спаситель, он просто Гарри Поттер. Еще один ученик, за которым Северус должен следить. Следить с особой тщательностью. Что ж, Северус будет. Больше ночных дежурств: Дамблдор притащил в школу цербера, и дети толпами полезут в Запретный коридор просто потому, что ходить туда запрещено. Больше внимания на зельеварении: стоит наложить на класс несколько дополнительных защитных заклинаний.

— Гриффиндор! — Мальчик поспешил к своему столу, а Северус сделал себе еще одну пометку: обсудить Поттера с Минервой. Было бы проще, если бы мальчик попал на Слизерин, тогда Северус мог бы следить за ним и в общежитии. Но ожидать от Шляпы другого решения было бы поистине глупо.

Распределение продолжилось, но гул в зале стал более отчетливым: дети обсуждали Избранного. Тихонько звякали монеты и передавались под столами карточки от Шоколадных лягушек — проигрыши и выигрыши в ставках. Со всех сторон неслись шепотки: «Гарри Поттер. Тот самый…», «Гриффиндор. Никто и не сомневался…», «Я думала, он будет выше…», «Такой красивый…», «Не похож на героя…». Мальчик, казалось, не замечал всего этого: он спокойно сидел, чуть ссутулившись, и внимательно следил за распределением. Не ерзал, не болтал с соседями. Обычный тихий первокурсник. Такие не доставляют проблем.

Нужно будет посадить мальчика куда-нибудь поближе, около преподавательского стола, чтобы всегда был на виду. И как можно дальше от части класса, которую занимают слизеринцы. По непонятной Северусу причине занятия Слизерина и Гриффиндора обычно ставили вместе, что почти всегда означало стычки между студентами. Пусть мальчик будет меньше участвовать в межфакультетских дрязгах, так безопаснее.

Северус заметил, что сосед начал что-то быстро нашептывать мальчику на ухо, периодически кивая на преподавательский стол, и отвел взгляд. Присматривать за Поттером нужно незаметно. Дамблдор будет недоволен.

* * *

— Эй, Гарри, на тебя Голем смотрит, — шепнул ему один из братьев Рона, представившийся как Фред.

— Кто? — Гарри настороженно заозирался.

— Вот тот черноволосый мужик за преподавательским столом. Видишь?

— Вижу, — кивнул Гарри, поразившись про себя странному имени преподавателя. Хотя, наверное, для магов это было вполне обычно: встретил же он сегодня, подумать только, Драко Малфоя. Да у нормальных людей, то есть у маглов, и имен-то таких не бывает. Подумаешь, профессор Голем.

— Ты теперь проклят, Гарри, — торжественно сообщил другой брат Рона, видимо, Джордж. — Если на тебя Голем посмотрит, то можешь прощаться с жизнью. Чем ты его только так разозлить успел?

Гарри вздрогнул. И здесь то же самое. Он с этим профессором даже не знаком. Или их всех уже известили о Гарри? В таком случае о нормальной жизни в школе можно и не мечтать. Гарри по опыту знал, как это работает: сначала тетя Петуния пьет чай с кем-нибудь из учителей, потом на Гарри начинают подозрительно смотреть в школе, оценки становятся все ниже, хотя он все так же старательно делает всю домашнюю работу, а через месяц оказывается, что, если Гарри лежит на земле, а Дадли с дружками стоят над ним, то это однозначно указывает на то, что Гарри обижает кузена. Конечно, с чего бы в новой школе должно было быть иначе? Только потому, что это школа для волшебников? Размечтался. Все преподаватели заранее считают его вруном и хулиганом. Не зря эта строгая дама, которая к ним приходила, беседовала с тетей и даже сделала Гарри замечание о неподобающем внешнем виде. Они всегда только и могли, что делать замечания. Это же гораздо проще, чем пытаться на самом деле разобраться в ситуации.

Гарри опустил взгляд: взрослые ненавидят, когда на них смотрят. Лучше не раздражать этого профессора лишний раз, и так на занятиях проблем будет выше крыши. Мало того, что Гарри ничего не знает о магии, когда тот же Рон волшебством окружен с рождения, так еще и учителя придираться будут. Ну, может быть, удастся хотя бы друзей завести? Дадли же здесь нет, а с тем заносчивым Драко Малфоем они попали на разные факультеты, так что здесь может найтись кто-то, кто захочет с Гарри дружить. Пока все ребята были очень дружелюбны, но они всегда сначала такие. Это Гарри тоже прекрасно знал.

— Не пугайте первокурсников, — вдруг вмешался третий мальчик. Он был постарше, но такой же рыжий, как Фред и Джордж. Гарри решил, что это Перси, про которого рассказывал Рон. По крайней мере, говорил этот мальчик очень важно и по-взрослому. Рон называл это «зануда» и «совсем зазнался». — Профессор Снейп строгий, но справедливый преподаватель.

Гарри порадовался, что не ляпнул это свое «профессор Голем» вслух. Вот бы его подняли на смех: принять прозвище за фамилию — это умудриться нужно.

— А почему вы зовете его «Голем»? — тихонько уточнил он у Фреда. У прозвища наверняка есть какое-то обоснование, не может это быть просто случайный набор букв, пусть так и кажется на первый взгляд.

— А ты хоть знаешь, кто такой голем? — вместо ответа спросил Фред, и Гарри вынужден был отрицательно помотать головой. Засмеют, не засмеют?

— Это такой вроде как человек, — начал объяснять почему-то Джордж, — но сделанный из глины. Его магией оживили и вложили в голову одну-единственную идею.

— В нашем случае — стремление впихнуть в наши головы побольше зелий. И все, — подхватил Фред. — Серьезно, он даже не узнает учеников вне класса.

— Он даже нас не узнает, представляешь, Гарри? А как, скажи мне, как можно не узнать нас? Он вообще никогда вне класса ни к кому не обращается по фамилии. Только баллы с факультета снимает, если за нарушением правил поймал.

— А так просто внимания не обращает. И уж точно никогда на учеников не смотрит.

— Так что тебе, Гарри, точно конец, — подвел итог Джордж. — Чем-то ты Голема разозлил. Уж не знаю, чем. На моей памяти он вообще ни разу не злился и не орал.

Гарри успел только подумать, что, может быть, этот профессор и не такой уж ужасный, как его описывают ребята, но тут Фред добавил:

— Ты только не подумай, что он какой-то добряк. Снейп просто не умеет радоваться. Не орет, это да. Просто баллы снимает да отработки назначает. Говорят, что не все с тех отработок возвращаются, — продолжил он зловещим голосом. — В общем, как есть голем. Что в него вложили при создании, то и умеет. А быть человеком — это не к нему.

— Ага, что Голем не человек, это точно, — кивнул Джордж. — Вот задумали мы как-то с Фредом шутку: местами на зельеварении поменяться. Мы так часто делаем, никогда не ловят. Ну, пришли сели, а он нас моментально раскусил. Уж не знаю как, но обман почуял сразу же. «Мистер Уизли, — голос Джорджа стал каким-то неживым, будто механическим. — немедленно вернитесь на свое место».

— Похож, — хохотнул еще один незнакомый мальчик. И обратился к Гарри: — А ты, получается, Тот Самый, да?

— Кто «тот самый»? — не понял Гарри.

— Ну, Избранный. Герой и все такое.

— Не думаю. — Рон, конечно, много всякого в поезде рассказывал, но это все равно звучало ужасно глупо. Ну какой из Гарри герой? Та дама, профессор МакГонагалл, кажется, тоже упоминала что-то такое, но чувствовалось, что восторга у нее известность Гарри не вызывала.

— Так, стоп, — не поверил мальчик. — Ты же Гарри Поттер, верно?

— Да, — кивнул Гарри, — но я никакой не герой.

— Как не герой? Не ври. У тебя же, этот, шрам вот тут, — мальчик ткнул пальцем куда-то в район своего лба. Гарри насупился и старательно пригладил челку: он терпеть не мог свой шрам. Это была мерзкая и уродливая отметина, а еще она почему-то казалась другим детям очень смешной, даже смешнее тех обносков, в которые Гарри был обычно одет.

— В аварию попал, — буркнул он. И охота им это обсуждать.

— Да нет же, — вмешалась та девочка, которая в поезде помогала искать жабу. Гермиона, да? — Это шрам от смертельного проклятья, я читала. Тебя, наверное, тоже растили маглы? Ты поэтому ничего о себе не знаешь?

Гарри это надоело. Шепотки за спиной он уже привык не замечать: все равно ничего хорошего не скажут, но вот такое обсуждение нервировало. Гарри вообще предпочитал не привлекать к себе внимания, но сегодня ему никак не удавалось отделаться от любопытствующих. Надежда с кем-нибудь подружиться тоже таяла на глазах. Уж точно не с этими навязчивыми и бесцеремонными детьми.

— Я прекрасно все о себе знаю, — отрезал он. И вспомнил, что обычно говорил дядя Вернон, читая свежий номер «Таймс»: — Доверять газетам будет только дурак.

— Это не в газетах, это в книгах, — с благоговейным придыханием произнесла Гермиона. Она вообще очень уважала книги. — Например…

— Так что же, — оборвал ее Гарри, — эти авторы книг не спасли моих родителей? Они все так хорошо знают, потому что, наверное, были там, да? Когда этот самый всех убивал? Были и молчали? Лично я не верю трусам.

Девочка замолчала и быстро отвернулась, но Гарри успел заметить, что у нее дрожат губы. Ну, молодец. Обидел девчонку. Прямо перед всеми, потрясающе. А еще возмущался, что его хулиганом считают. Вот уж что Гарри прекрасно знал, так это то, что не обязательно махать кулаками, чтобы делать людям больно. Но извиняться перед этой… Гермионой тоже не хотелось. Ладно, переживет.

— Ей, ты чего на нее вызверился? — толкнул его локтем Рон, подсевший за гриффиндорский стол где-то в середине разговора. — Она, конечно, та еще зануда, но в этот раз же правду сказала.

Гарри просто молча пожал плечами. Разговаривать ни с кем не хотелось. Ну их. Одному быть легче и гораздо уютнее. К счастью, распределение закончилось, смешной старик-директор произнес очень странную, но короткую речь, и на столах появилась еда. Гарри столько блюд не видел, наверное, никогда. Даже к приезду тетушки Мардж стол собирали более скудный. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что все остальные ребята принялись есть, Гарри осторожно положил себе на тарелку немного мяса и картошки. Он не был уверен, что может все это брать. Вдруг еда как-то разделена в зависимости от положения ученика? Например, сладкое только для старших учеников, а ростбиф только для тех, у кого родители маги. Так вполне могло быть, кто их знает, этих волшебников. Но Гермиона говорила, что ее родители дантисты, значит, они с Гарри в равных условиях. А еще она вроде как вызубрила все книги наизусть, так что должна была знать обо всех правилах и запретах. Гарри скосил глаза на девочку: она уже успокоилась и с удовольствием уплетала сосиски, попутно что-то втолковывая сидящему рядом мальчику. Значит, есть маглорожденным первокурсникам было можно. Хорошо.

Гарри очень не хотел ненароком, по незнанию, угодить в неприятности. Профессор МакГонагалл сказала, что при нарушении студентом правил его родителям обязательно отправляют совой письмо с подробным описанием проступка, а Гарри точно знал, что именно с ним будет, если на Тисовую улицу прилетит хотя бы одна сова. Дядя Вернон все очень доходчиво ему объяснил перед отъездом. И повторения Гарри не хотел ну никак.

Еда была очень вкусной, настолько, что приходилось сдерживаться, чтобы не наброситься на картошку как дикарь. В старой школе над Гарри долго из-за этого смеялись, так что позориться сейчас он не собирался. Завязалась беседа: обсуждали семьи и магию. Гарри предпочитал молчать, отделываясь односложными ответами, когда Рон начинал слишком настойчиво что-то выспрашивать. Такая тактика принесла свои плоды, и вскоре от Гарри отстали. Ему очень давно не приходилось столько общаться с другими детьми, наверное, с того момента, как Гарри пошел в начальную школу. Там сначала тоже ничего про него не знали и хотели дружить, только не приставали так активно с этой мнимой знаменитостью. Гарри подумал, что надо бы этим воспользоваться, но он не особо представлял, как. Да и не хотелось. В школе самыми противными были как раз так называемые «звезды». Ну, и Дадли, конечно. Малфой тоже что-то такое задвигал про известность и «особое» положение семьи. Так что вливаться в эту компанию Гарри не желал. Он и один прекрасно проживет. Тем более, что скоро учителя, тот же профессор Снейп или профессор МакГонагалл, начнут на занятиях изо всех сил намекать на то, что Гарри не является подходящим знакомством ни для одного нормального ребенка, и толпа приятелей значительно поредеет. Лучше уж и не надеяться особо. Гарри, наверное, мог бы подружиться с тем растяпой, Невиллом, но он-то точно станет в школе изгоем. А Гарри еще не растерял последние мозги, чтобы общаться с изгоями. Такие как они не дружат и не пересекаются: кому хочется в довесок к куче своих проблем получить еще и чужие? Нет, спасибо.

Хотя ума как раз у Гарри было не так чтобы много. Иначе бы он просто тихо проходил мимо, а не пытался с завидным упорством отбить у Дадли с компанией щенков и котят. Стоит отметить, что к одиннадцати годам на счету у Гарри был довольно приличный список спасенных жизней. Думать о них было тепло. Особенно это помогало, когда в чулане было совсем холодно, а еды Гарри в очередной раз не заслужил. Жалко только, что подкармливать зверей не было возможности: самому бы поесть. Иногда Гарри мечтал, что приручит целую стаю бродячих собак, и они будут его защищать от Дадли, но пока рассчитывать на таких телохранителей не приходилось.

Наконец ужин закончился, и старик-директор стал оглашать правила поведения в школе. Гарри очень старался все запомнить и радовался, что правила не очень сложные. Следовать им будет легко. Только с Запретным коридором тяжелее, ведь карты замка им не выдали. Гарри решил, что будет ходить очень аккуратно и стараться вообще не подниматься на третий этаж. Просто на всякий случай.

Потом все стали петь гимн школы, и это было ужасно. Как, впрочем, и любой другой гимн. В старой школе Гарри тоже иногда устраивали всякие собрания с гимном. Особой разницы он не увидел. Затем их отпустили спать, и Перси, который оказался старостой, повел их в общежитие. Гарри постоянно крутил головой, запоминая ориентиры, которых, к счастью, было предостаточно, и считал ступени лестниц, чтобы потом проще было найти те, которые исчезают.

Путь в гриффиндорскую башню оказался неблизким — нужно будет встать пораньше, чтобы не опоздать на завтрак. Или их только сейчас покормили, а потом придется готовить самим? В старой школе такого не было, но они там и не жили. Здесь, наверное, и стирать-убирать самим придется. Интересно, а кто моет коридоры? Ученики по очереди? Или это наказание такое? Рон вроде говорил про какие-то отработки, на которых приходится драить котлы и кубки. В итоге Гарри решил спросить у Перси: раз он староста, то должен отвечать на вопросы, даже самые глупые. Главное, чтобы потом не начал другим ребятам рассказывать, какой Гарри идиот, раз простых вещей не знает.

Но проблема решилась сама собой: когда они вошли в гостиную факультета, Перси устроил маленькое собрание для первокурсников, где сказал, в какое время приходить в Большой зал на завтрак, обед и ужин. Опоздаешь — еды не получишь. Но Гарри было к такому не привыкать, зато их точно будут кормить три раза в день, он о такой стабильности не мог даже мечтать. Даже если схватишь отработку, то на ужин все равно прийти можно: Гарри все-таки набрался смелости и уточнил. Поразительно, но никто даже не хихикнул, наоборот, ребята начали встревоженно переглядываться и кивать, будто Гарри задал очень умный вопрос. Наверное, они тоже боялись спрашивать. Но Перси всех успокоил и даже сказал, что стирать одежду и убирать комнату не нужно. Этим занимаются какие-то таинственные домовые эльфы. Это Гарри не понравилось. Он предпочел бы, чтобы никто не видел, какие тряпки он носит вместо белья и пижамы, но с этим ничего нельзя было поделать. Гарри только понадеялся, что эти эльфы не из болтливых. Может, они вообще неразумные. Ну, вроде тех големов, про которых рассказывали Фред и Джордж. Это же школа магии, наверное, здесь почти вся грязная работа делается волшебством.

Когда все правила были разъяснены и все вопросы заданы, Перси показал им спальни и разрешил отдыхать, сказав только, что будить их никто специально не будет, нужно заводить волшебный будильник, который стоит на тумбочке у кровати. У Гарри проблем с подъемом не было: он уже автоматически просыпался в половину шестого, чтобы успеть прибрать гостиную после вечернего просмотра телевизора и приготовить завтрак до того, как дядя Вернон начнет собираться на работу. Но другим ребятам, наверное, будет тяжело. Чего проще отключить будильник неприятному однокурснику? Гарри готов был поспорить, что Невилл будет постоянно опаздывать на занятия. Такие наивные рохли как он в школе редко выживают. Хорошо хоть ребята с других факультетов в гриффиндорскую гостиную попасть не могут, а то пришлось бы и здесь быть постоянно настороже, ожидая пакости от Малфоя. Пока Гарри был уверен только насчет него. К остальным ребятам предстояло еще присмотреться.

В спальне их было пятеро: Гарри, Рон, Невилл и два мальчика, с которыми Гарри не был знаком. Один представился как Дин, другого звали Симус. Явной угрозы от них пока не исходило, но и особой симпатии они у Гарри не вызвали: слишком шумные. Поэтому он не стал общаться с однокурсниками, выбрал себе кровать поближе к двери и лег спать, торопливо переодевшись за задернутым пологом. Сегодня было слишком много впечатлений, к сожалению, не особо приятных. С новой жизнью и волшебной сказкой Гарри однозначно пролетел. Ну и ладно. Ему не привыкать.