Голем (джен)

Гарри собирался нарушить школьные правила. Это абсолютно точно не могло закончиться ничем хорошим, но иначе было нельзя: Гарри думал об этом всю ночь и весь следующий день, других вариантов не находилось. Ему нужно было проследить за профессором Снейпом.

Гарри и сам понимал, что его рассуждения звучат абсолютно нелепо и никто не поверит в то, что профессор Снейп может поступить подобным образом, но... в прошлый раз все было точно так же. Гарри вспомнил об этом абсолютно внезапно, на лестнице, когда они спускались из совятни. Наверное, потому что ситуация была в чем-то похожей: так же высоко, Гарри так же, как в начальной школе, стал жертвой розыгрыша, а холод, исходивший от профессора Снейпа, в этот раз мог заморозить насмерть.

Гарри никак не мог понять, почему не вспомнил раньше. Ведь казалось же ему, что где-то он уже чувствовал такой холод. Хотя прошло целых три года: немало времени.

Это был первый год, когда Гарри начал ходить домой сам. До этого тетя Петуния каждый день встречала их с Дадли у школы. Она говорила, что лучше бы Гарри не путался у нее под ногами и позволил нормально пообщаться с Дадли, но в Литтл Уингинге не одобрялось, когда маленькие дети шатаются по улицам без присмотра. Поэтому Гарри компенсировал свое присутствие тем, что тащил на себе сразу два рюкзака, «помогая» вечно раненному Дадли. Тот почти всегда строил из себя пострадавшего: то коленку разобьет, упав с велосипеда, то палец дверью прищемит, то получит синяк от слишком бойкой жертвы. Сначала нести сумку Дадли было ужасно тяжело, а потом Гарри приноровился еще у самой школы вытаскивать подкинутый кузеном кирпич, и стало легче.

Но той весной Дадли внезапно захотел заниматься карате. На самом деле, он умудрился посмотреть боевик с шикарными драками, когда был в гостях у Пирса. Если бы тетя Петуния об этом узнала, был бы грандиозный скандал, но Дадли держал все в тайне, старательно отрабатывая подсмотренные приемы только на Гарри. Так или иначе, после школы Дадлика начали возить на занятия, а Гарри приходилось добираться из школы самостоятельно, а потом ждать тетю у миссис Фигг.

Честно признаться, ему было не на что жаловаться: те две с половиной недели, пока Дадли не разочаровался в спорте, оказались очень даже приятными. Миссис Фигг считала своим долгом накормить Гарри после школы и абсолютно не желала слушать вялые возражения тети Петунии. Тогда Гарри попробовал уйму всяких вкусностей и наслушался самых разных историй о кошках. Ему нравилось. А еще было здорово идти одному, не боясь, что откуда-нибудь выскочит Дадли с дружками.

Самым его любимым местом был мост, пересекавший железнодорожные пути. Когда Гарри проходил его с тетей Петунией, всегда очень хотелось остановиться и постоять подольше, чтобы увидеть, как внизу проходит поезд. Конечно же, тетя ничего подобного Гарри не позволяла. Поэтому в первый же день своей самостоятельной жизни он минут пятнадцать провел на этом мосту, выглядывая поезда. А на следующий день обнаружил, что не он один любит так развлекаться: когда Гарри пришел, у перил уже стояла незнакомая ему женщина. От нее явственно ощущался сильный и довольно жуткий холод. Сначала Гарри это напугало, и он только ускорил шаг, стараясь побыстрее пройти мост. Но женщина была там и на следующий день. И еще на следующий.

Она не пыталась заговорить с Гарри, не читала нотаций. Казалось, ей вообще нет до него никакого дела. И Гарри постепенно привык. Начал останавливаться рядом на несколько минут, надеясь все-таки поймать появление поезда, а холод, поначалу показавшийся страшным, стал восприниматься как что-то обычное. Тем более, что весна выдалась на удивление жаркой, так что немного охладиться было приятно. Гарри тогда ужасно запарился в школьной форме, но не мог даже закатать рукава: дядя Вернон перестарался, заталкивая его в чулан, и на руке остались характерные синяки. Гарри очень сильно влетело бы, если бы кто-то их увидел.

А в один из дней, когда Гарри тащился из школы, прикидывая, можно ли будет отстирать с брюк пятно зеленой краски, которой запулил в него Дадли, женщины на мосту не оказалось. Вместо нее там была полиция, машины с мигалками и что-то, накрытое белой тканью, на железнодорожных путях.

Об этом происшествии в Литтл Уингинге говорили еще целый месяц. Перемывали косточки этой женщине, возмущались, что дети могли увидеть тело, сетовали на нерасторопность полиции и дружно сходились на том, что, к счастью, все остальные жители города абсолютно нормальные люди.

Из разговоров Гарри узнал, что ту женщину бросил муж, и она осталась совсем одна. Тетя Петуния считала, что муж не может бросить просто так: в этом всегда есть вина женщины. А раз сама виновата, то нечего и страдать. Дальше обсуждение обычно превращалось в восхваление семейного счастья самих Дурслей. Соседки наперебой восторгались тем, как дядя Вернон любит тетю Петунию, раз даже терпит у себя в доме чужого ребенка.

Сам Гарри в таких тонкостях не разбирался, но ту женщину ему было жаль. Он не был уверен, но в голову то и дело закрадывались мысли о том, что Гарри мог ее спасти. Конечно, это было бы гораздо сложнее, чем отбить у Дадли котенка, но вдруг ей просто хотелось с кем-то поговорить? Может быть, если бы Гарри не стоял молча, а хотя бы поздоровался, все было бы иначе. С другой стороны, она могла сама начать разговор, если так хотела пообщаться. Гарри старался никогда не грубить взрослым, поэтому отвечал бы вежливо. Он долго об этом всем думал и наконец твердо решил, что если еще раз встретит такого человека, то сделает все возможное, чтобы тот не умер. Вообще-то Гарри не сильно интересовали другие люди, но все же он считал, что смерти не заслуживает никто. Ну, разве что какой-нибудь совсем злодей-злодей.

Потом говорить о той женщине стали все реже и вскоре совсем про нее забыли. Дадли бросил карате, но Гарри так и продолжил ходить домой один, потому что тетя Петуния убедилась, что никто из соседей ее за это не осуждает. Гарри был совсем не против провести побольше времени вдали от Дурслей, только останавливаться на мосту и выглядывать поезд ему больше не хотелось.

И сейчас, глядя на профессора Снейпа, Гарри постоянно вспоминал ту историю. От мысли, что не угоди он в эту дурацкую ловушку в совятне, профессор Снейп мог быть уже мертв, по спине пробегали мурашки. Вот уж чего, а смерти профессора Гарри хотел меньше всего на свете. Встретить хорошего учителя и, возможно, единственного нормального взрослого, которому не плевать на других, было слишком большой удачей.

Поэтому Гарри изо всех сил старался как-то отвлечь профессора Снейпа от плохих мыслей. Гарри сам так много раз делал: когда в голову лезло всякое страшное, он сразу начинал шепотом болтать сам с собой о разной чепухе. О том, как рады были цветы, когда Гарри их полил в этот жаркий день, о том, какую чудесную семью нашла миссис Фигг спасенному котенку, и что иметь свою комнату очень здорово, пусть даже это чулан. Жить вместе с Дадли было бы в тысячу раз хуже. Это всегда помогало. Нужно было только говорить поувереннее и улыбаться. Тогда настроение сразу улучшалось.

Вот и сейчас сработало: Гарри чувствовал, как ослабевает холод, когда профессор Снейп начинал отвечать на вопросы о магии и зельях. Сложнее всего было решиться задать самый первый вопрос, потому что профессор мог среагировать абсолютно непредсказуемо. Хотя Гарри все-таки не слишком рисковал. За эти месяцы он успел убедиться, что профессор Снейп всегда терпелив, не кричит на учеников и не стыдит их за глупые вопросы.

В итоге у них вышел даже вполне приличный разговор о зельеварении. Гарри было немного странно вот так разговаривать со взрослым, как будто они почти друзья, но главное, что это отвлекало профессора Снейпа от проблем. Наверное, его тоже бросила жена, которая не смогла смириться с опасностями работы под прикрытием. В кино у полицейских всегда были сложности с семьей. Или всех родных профессора убили бандиты, чтобы отомстить. Такое тоже случалось с детективами довольно часто.

Потом с зельеварения они неожиданно переключились на родителей Гарри. Оказалось, что его отец был школьным хулиганом, или что-то типа того. Ну, Гарри особо и не надеялся, что его родители окажутся хорошими людьми. Но он был искренне благодарен профессору Снейпу за то, что тот попытался как-то смягчить эту новость и даже сказал несколько добрых слов о Джеймсе Поттере.

Профессор вообще часто так делал. Например, когда сказал Гарри не обижаться на друзей. Гарри, конечно, все равно обижался, но уже не так сильно. Они не должны были вот так лезть к профессору, рассказывая, как Гарри не соблюдает дисциплину и мешает своей простудой другим ученикам. И говорить, что собирались напасть на него со спины, чтобы притащить к мадам Помфри, тоже не должны были. Поэтому, оказавшись в гостиной, Гарри первым делом развернулся к друзьям и очень серьезно предупредил:

— Еще раз ляпнете что-то такое обо мне перед взрослыми, и я больше никогда не буду с вами разговаривать.

Ребята, конечно, и не думали извиняться, кинувшись наперебой объяснять, что сделали это ради Гарри и ему от этого станет только лучше. Они даже немного поссорились, но Гарри, помня совет профессора Снейпа, очень тщательно следил за словами, поэтому катастрофы не случилось.

— Не делайте так больше, — наверное, в сотый раз повторил он.

Рон тяжело вздохнул и дернул за рукав Гермиону, которая уже было открыла рот, чтобы снова рассказать Гарри, как он не прав. Невилл промолчал, продолжив мрачно сверлить взглядом пол, а Эмили буркнула:

— Тоже мне, друг называется. Мы, между прочим, за тебя уже отомстили, а ты только и знаешь, что ругаться.

— Что значит «отомстили»? — подозрительно поинтересовался Гарри. Не хватало ему еще каких-то проблем нажить.

Эмили с Роном тут же забыли о ссоре и с горящими глазами начали в красках рассказывать, как бились аж с двумя третьекурсниками, с которыми столкнулись по пути в совятню.

— И тут я слышу, как один другому говорит: «А пойдем ловушку проверим?» А тот отвечает: «Поздно уже. Это дурачье утром пойдет письма отправлять, тогда и влипнет».

— А я вышел из-за угла, — подхватил Рон, — и спрашиваю: «Вы совсем придурки или прикидываетесь?» А они как палочки выхватят!

— Но тут Гермиона подоспела и приложила их таким интересным заклинанием, что они сразу танцевать начали!

— Да это ее заклинание и минуты не продержалось, — скривился Рон. — Вот я...

— А тебя, Рональд, они сразу обезоружили, — обиделась Гермиона. — Если бы Невилл не подобрал твою палочку, ее просто раздавили бы. Ты бы, кстати, и раздавил, когда с кулаками в драку полез.

— А закончилось-то чем? — спросил Гарри, глядя, как Невилл стремительно краснеет и пытается смущенно спрятаться где-нибудь в тени.

— А, — отмахнулась Эмили, — неинтересно закончилось. Мы почти победили, но тут появилась эта кошка. Ну, которая с Филчем везде ходит. Пришлось сматываться. Мы как от нее сбежали, хотели в совятню подняться, но тут и вы с профессором Снейпом появились.

— Эх, — Рон демонстративно потряс рукой, — опять МакГонагалл заставит строчки писать. Вот если бы кое-кто не вопил на весь коридор, мы бы обошлись без отработки.

Гермиона хотела было возмутиться, но тут в гостиную спустился Перси и загнал их спать, попутно сняв с каждого по три балла за шум после отбоя.

Гарри честно пытался заснуть под бухтение Рона о том, как ему не повезло со старшим братом, но в голове было слишком много мыслей. И о профессоре Снейпе, который мог умереть, и о том, что Гарри делать с этим дальше. Ну не пойдет же он к преподавателям. Во-первых, ему никто не поверит. Накажут еще за то, что наговаривает на учителя. Во-вторых, такие вещи посторонним вообще говорить нельзя. Профессор Снейп точно возненавидит Гарри, если с его подачи по школе поползут всякие неприятные слухи. А еще, кто знает, может, профессора за такое вообще уволить могут. Тетя Петуния, например, говорила, что учителя должны быть примером для детей, поэтому нужно следить, чтобы в школе работали только нормальные люди. Хотя она вряд ли назвала бы кого-нибудь из магов нормальным человеком.

В общем, идти к взрослым было нельзя. Оставалось только как-то проследить, чтобы профессор больше не ходил на башню. Гарри думал попросить об этом миссис Норрис, но не был уверен, что она поймет. Ну, или послушает. Все-таки Гарри не ее хозяин, да и других обязанностей у нее полно. Тем более что Гарри и так был должен миссис Норрис за спасение его друзей. Ну не справились бы они с третьекурсниками. Даже вчетвером.

А еще, кроме проблемы профессора Снейпа, оставался визит в больничное крыло. И чем ближе он был, тем больше Гарри нервничал. Настолько, что это заметили даже его друзья.

В итоге утром, когда невыспавшийся Гарри поплелся на завтрак, вся компания, даже постоянно зевающая Эмили, ждала его в гостиной.

— Будем следить, чтобы ты не сбежал по дороге на завтрак, — решительно заявил Рон. — А потом и к мадам Помфри проводим. Боюсь, что профессор Снейп бегает медленнее одного бояки — Гарри Поттера. Хоть впятером догоним.

Гарри их проигнорировал, только печально вздохнул про себя: он бы и сбежал, но профессор Снейп ясно сказал, что отвертеться от похода в больничное крыло не получится. Схлопотать отработку тоже ужасно не хотелось.

Поэтому, чуть ли не впервые за эти месяцы, Гарри завтракал вместе с друзьями. Обычно он вставал гораздо раньше них и не видел смысла ждать, пока все проснутся. И, конечно же, именно сегодня сова принесла ответ от тети Петунии. Вообще-то Гарри ждал письмо завтра, но, видимо, сова прилетела еще до завтрака, а не в середине дня, как планировалось.

Пришлось открывать письмо при всех, потому что ждать целый день до момента, когда он останется один, Гарри бы не смог. Лучше уж сразу узнать, поедет он к Дурслям на каникулы или нет.

Первым из конверта вывалился подписанный бланк с разрешением остаться в школе на Рождество. Гарри не смог сдержать довольную улыбку: никаких Дурслей до самого лета. Сказка.

— Что-то хорошее пишут? — поинтересовался Рон, с аппетитом уплетая омлет.

Гарри пожал плечами, стараясь незаметно убрать в сумку прилагавшуюся к разрешению истеричную записку от тети Петунии. Записка почти полностью состояла из восклицательных знаков и сводилась к повторению уже известного Гарри правила: «Никаких сов на Тисовой».

— Ничего такого. Тетя с дядей уезжают, поэтому я остаюсь на каникулы в Хогвартсе.

— Ты это у них хотел уточнить? — Рон как будто даже обиделся.

Гарри недоуменно нахмурился, не понимая, что в его словах было не так.

— Да.

— Тогда почему ко мне ехать отказался? Я же вчера спрашивал, а ты сказал, что у тебя планы. И какие же это планы? Просидеть тут все каникулы в одиночестве?

— Совсем у тебя, Рон, фантазии нет, — вмешалась Эмили. — План был провести Рождество в самом волшебном замке на свете. И спокойно, пока народу почти нет, исследовать все его тайны. Я, между прочим, тоже собиралась остаться, но родители не разрешили. Обидно ужасно, конечно. Гарри, — Эмили с торжественным видом положила руку ему на плечо, — я тебе завидую.

— Ну, если так, — с сомнением протянул Рон, — тогда ладно. А я уж подумал, что Гарри тут страдать из-за всякой ерунды собрался. Тебе точно не будет плохо одному?

— Я похож на общительного весельчака? — Гарри заметил, что профессор Снейп закончил завтракать и направляется в их сторону. От волнения стало трудно дышать.

— Не похож, — улыбнулся Рон. — Ну, ты пиши нам хотя бы.

— Рональд, — напомнила Гермиона, — каникулы длятся всего две недели.

— Целых две недели, — поправил Рон.

— Ладно, — Гарри сглотнул и встал, — мне пора. Профессор Снейп уже пришел.

Ему с некоторым трудом удалось отделаться от друзей, заверив их, что он не собирается сбегать. Гарри не знал, будет ли мадам Помфри как-то его осматривать, но все же лучше бы там было поменьше народу.

Гарри так нервничал, что почти не замечал ничего вокруг. Только после того, как мадам Помфри улыбнулась ему и со словами: «Вижу-вижу, еще один простуженный. Выпей это, дорогой», — протянула бутылочку со сладковатым зельем, Гарри немного успокоился. Зря он напридумывал себе всякого. Никаких осмотров и неудобных вопросов не предвиделось.

Но насчет вопросов Гарри был не прав.

— Боитесь врачей, мистер Поттер? — вдруг спросил профессор Снейп.

Гарри прислушался к своим ощущениям: сегодня вроде бы от профессора шел не такой сильный холод. Хотя, возможно, Гарри просто перестало знобить, вот и весь мир вместе с профессором Снейпом казался теплее.

— Немного, сэр, — Гарри неуверенно кивнул. В этом ведь не было ничего плохого?

— Не ты один, дорогой, — мадам Помфри снова тепло улыбнулась. — Никто не хочет пить противные лекарства, хотя мы стараемся сделать их повкуснее. Как тебе? Было совсем не горько, да?

— Было очень вкусно, — вежливо ответил Гарри, — спасибо, мэм.

Она почему-то рассмеялась:

— Ну, я рада. Все, милый, можешь идти. Не болей.

— Спасибо, мэм, — повторил Гарри и побежал на занятия. После письма от тети Петунии и зелья мадам Помфри жить стало гораздо лучше. Гарри даже не замечал, насколько мешают ему вечно заложенный нос и переживания по поводу неясного будущего.

А после уроков он снова вернулся мыслями к проблеме профессора Снейпа. Гарри старательно обдумал все, что ему было известно, и пришел к выводу, что к вечеру холод, исходящий от профессора, всегда усиливался. Это значило, что если и была необходимость его спасать, то делать это нужно было ночью. В конце концов Гарри решил, что после отбоя быстро пробежится по башням, чтобы проверить, не пришел ли на одну из них профессор Снейп, а с завтрашнего дня начнет изучать сигнальные чары. Потом их можно будет поставить во всяких опасных местах, чтобы Гарри смог вовремя проснуться и спасти профессора Снейпа.

Огромным минусом этой затеи был риск получить отработку, но Гарри после долгих размышлений решил, что ему все равно. Человеческая жизнь всяко стоит гораздо дороже. Тем более, что профессор Снейп не назначал наказания тем, кто нарушал правила впервые. Вот если Гарри поймает профессор МакГонагалл, то отработки точно не избежать, но Рон уверял, что там только заставляют писать строчки, и ничего больше.

Гарри на всякий случай уточнил трижды, подгадав момент, когда девчонок не было рядом. Рон даже, кажется, насторожился, но терпеливо несколько раз повторил, что не обманывает и ничего не скрывает, и что на отработках нужно либо много писать, либо что-нибудь чистить без магии. Никаких других наказаний не предполагалось.

— Ты, главное, Филча не слушай, — добавил он в конце. — Этот вечно бухтит, как нужно нас всех в подземельях на цепях подвесить. Так вот, вранье это все. Никто ему не разрешит такое делать. В Хогвартсе уже тыщу лет запрещены телесные наказания.

На самом деле Рон был не совсем прав: их отменили всего двадцать два года назад — Гарри успел перед отбоем заскочить в библиотеку. Но это все равно было чудесно. Теперь выходить из спальни после отбоя стало совсем не так страшно.

Гарри дождался, пока все уснут, и тихонечко выскользнул из кровати. Он специально не стал переодеваться, чтобы потом не гулять по коридорам в обносках Дадли. В школьной мантии все-таки было теплее. Еще, по примеру ребят, которые делали такие вылазки по нескольку раз в неделю, Гарри взял с собой уличный плащ. Снова заболеть очень не хотелось, пусть даже теперь Гарри знал, что вылечить простуду очень просто и вполне безопасно.

Ночной Хогвартс действительно очень сильно отличался от дневного. И не то чтобы в нем что-то кардинально изменилось: многие коридоры круглые сутки освещались только факелами, да и безлюдных мест в школе хватало. Но было что-то такое в атмосфере. Будто днем весь замок наполнял едва различимый постоянный гул, а теперь полнейшая тишина била по ушам. Вчера Гарри был слишком занят своими мыслями, чтобы это заметить. А ведь профессор Снейп очень часто патрулирует коридоры, ловя нарушителей. В такой тревожной гулкой тишине в голову однозначно полезет какая-нибудь гадость.

Гарри сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь придать себе храбрости, и начал разговаривать сам с собой, чтобы отвлечься. Шуметь в пустом коридоре было бы очень плохой идеей, поэтому Гарри только беззвучно шевелил губами.

— Интересно, на Рождество Хогвартс и днем будет таким тихим? Было бы здорово. Хотелось бы походить по коридорам, не боясь попасться преподавателям. Вот и будем гулять, сколько захочется. Всякие противные богатые детишки вроде Малфоя точно разъедутся на каникулы, можно будет о них не переживать. Целых две недели, представляешь? Ух, мы с тобой отдохнем. Надеюсь, библиотеку не закроют. А еще... — Тут Гарри резко замолчал и прислушался к себе. Точно, профессор Снейп был где-то недалеко.

Хоть Гарри и шел, чтобы в случае чего спасти профессора, попадаться на ночных прогулках в его планы не входило. Он быстро огляделся и нырнул в ближайшую нишу, скрывшись в тени доспехов. Но появившийся вскоре профессор Снейп будто точно знал, где именно прячется Гарри, и остановился прямо напротив ниши, спокойно спросив:

— Мистер Поттер, по какой причине вы находитесь вне спальни после отбоя?

Гарри нехотя вылез из своего укрытия и подошел к профессору.

— Добрый вечер, профессор Снейп. Простите, я... — придумывать оправдания было бесполезно, — я не должен был этого делать.

— Минус десять баллов с Гриффиндора, — постановил профессор Снейп. — При повторном нарушении вам будет назначена отработка.

— Да, сэр, — пробормотал Гарри и поплелся за профессором, всем видом старательно демонстрируя раскаяние.

У самого входа, когда Гарри уже готов был назвать Полной Даме пароль, его догнал внезапный вопрос:

— Мистер Поттер, вы ранее не нарушали школьных правил. Какая причина побудила вас покинуть спальню сегодня?

Этого Гарри не ожидал. Он растерялся, начал мямлить и нервно мять в руках мантию.

— Я... понимаете, сэр... я... я знаю, что не должен был этого делать... но... — Гарри абсолютно не знал, что сказать. Почему-то казалось, что профессор Снейп слишком хорошо его знает, чтобы поверить в оправдания по типу «ходил искать сокровища», «поспорил» или «хотел доказать всем, что не трус». Тут Гарри в голову пришла невероятно дурацкая идея. Она была настолько абсурдной, что Гарри сначала чуть не расхохотался, но потом задумался. А что он теряет? Ответить-то как-то нужно. Ну, разве что накажут или отругают, так Гарри был к этому готов, еще когда только решил нарушить правила. Он собрал всю-всю свою наглость, зачем-то зажмурился и выпалил: — Но я хотел убедиться, что вы больше не пойдете на башню, сэр.

Профессор Снейп молчал очень долго. Гарри осторожно приоткрыл глаза и взглянул на профессора. Тот стоял неподвижно, слегка нахмурив брови, будто от удивления. Но, кажется, не злился. Хотя сам Гарри обязательно бы разозлился, если бы посторонние люди стали бы вот так лезть в его жизнь. Все-таки профессор Снейп был очень странным взрослым.

— Что же, — наконец медленно произнес профессор, — нахождение учеников вне спален после отбоя недопустимо. Вам не следует более нарушать школьные правила.

— Да, сэр, — ответил Гарри.

А профессор Снейп вдруг продолжил:

— Если это удержит вас от безрассудных поступков, подобных сегодняшнему, думаю, я могу пообещать вам больше не подниматься на башню.

— Да, сэр, спасибо, сэр, — невольно улыбнулся Гарри, — спокойной ночи, сэр.

Он назвал пароль и скрылся в гостиной. На душе было легко и спокойно. Кажется, спасать профессора Снейпа было больше не нужно.