Ты крутись, крутись, колечко... (джен)

Кольцо Всевластья призывно блестело на стылом снегу, нетерпеливо ожидая, когда же король эльфов заглотит наживку. Тот, впрочем, не спешил подбирать свалившуюся ему прямо под ноги «прелесть».

Холодало. А в кармане у Бэггинса было тепло… И сухо. А это было то немногое, что могло ощущать кольцо. Вообще оно, наверное, хорошо, потому как иначе Единое справедливо опасалось, что запах Голлума лишил бы его всяких чувств.

Зрение и слух его работали также как и у бестелесного духа Саурона — за гранью понимания обычного сознания, но они были. И в отличие от темного майя, у кольца была и какая-никакая материальная форма, способная воспринимать мир и в тактильном плане.

И потому сейчас, наблюдая затем, как владыка Трандуил недоверчиво косится на удаляющегося хоббита, Единое почти всерьез пожелало, чтобы его вернули в теплые маленькие ладошки взломщика.

Быстро задавив минуту слабости, легко объясняемую не самым комфортным существованием в последние две-три тысячи лет, кольцо заблестело ещё ярче и соблазнительней.

«Ну давай, рыбонькая моя белокурая, чернобровенькая, клюй уже!» — пожалуй, кольцо пробыло в пещере Голлума слишком долго.

То ли сработали мысленные нашептывания Единого, то ли лесной владыка был не в настроение что-либо сегодня кому-либо возвращать, но Бэггинса он не окликнул.

«Уже что-то, — решило кольцо. — Главное, чтобы здесь в снегу валяться не оставил, а то мало ли тут народец ходит… Есть и те, что почище Голлума будут. Из Эсгарота».

И тут кольцо Всевластья ощутило впервые за столько-то тысяч лет сталь оружия. Это наглец поднял его перед собой на кончике меча! Возмущению Единого не было предела. И хотя мечу, пусть даже эльфийскому, не было дано оставить на нем ни царапинки, это было оскорбительно!

Поклявшись лавою Орудруина жестоко отомстить, кольцо потянулось к сознанию эльфийского короля. «Надо же! Осторожный какой нашёлся! От меня не спрячешься…»

И правда, не спрячешься. Единое могло спокойно считать поверхностные мысли любого живого существа, участвовавшего в этой битве. Другой вопрос: «Зачем?». Повышенную активность мог заметить Саурон. Да и за столетия спокойной рыбалки и тысячелетия неспешного дрейфа по Андуину, кольцо успело порядком разлениться.

А потому предпочитало не напрягаться без особой на то необходимости. Сейчас же таковая имелась.

Владыка Трандуил был в бешенстве, сунувшись к горе, он потерял больше, чем рассчитывал обрести. Разочарование в мире и в себе читалось столь ясно, что не было нужды копать глубже. Делать последнее кольцо пока не рискнуло: эльфы, в особенности, такие старые лисы как Трандуил, топтавшие Средиземье ещё до отлива Единого, могли заметить чужое присутствие.

В мыслях этого холенного синды и без того читалось недоверие и даже крутились воспоминания о Сауроне. «Плохо, очень плохо, — ужаснулось кольцо. — Надо прикинуться безобидным и милым,» — решило Единое и как могло спрятало зловещую властную ауру за своей авантюристской любознательной стороной, что тоже была частью натуры, и частью значительно менее отталкивающей для нежных эльфийских умов.

Впрочем, перед ним был тот ещё хищник, только прикидывающийся травоядным. Но спешить не следовало. Главное, не спугнуть добычу раньше срока.

«Ну давай же, давай возьми меня в свои холёные руки! Помнишь, как Бильбо обносил твои кладовые, не гнушаясь ни первым, ни вторым завтраком, что также относилось и ко всем приемам пищи, принятым в Шире? Хочешь также? Знать, что о тебе говорят твои советники? О, или лучше не надо? Ладно, хочешь прокрасться в гору и обнести её? Ах, вы не вор, а лесной король… Может, хочешь подслушать гномов? Попал? Ну так, не медли же!»

Кольцо соскользнуло на ладонь Трандуила. Та при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж и нежной, холёной выглядела только тыльная сторона. Очевидно, владыка много писал от руки и немало тренировался — характерные мозоли, пусть и подлеченные различными кремами, виднелись на широкой ладони.

«Ну, а теперь надень меня! Давай же! На… — Единое замолчало, несколько испугавшись резкости, с которой его сжали в руке. — Только бы не выкинул в воду, только не в воду! С меня хва…» — Единое расслабилось, сообразив, что его собираются подвесить на цепочку.

Шея не палец, конечно, но тоже близко к телу. Ближе, чем карман. И теплее. Несмотря на все те лады, коими костерили Трандуила «благодарные гномы», предположение «о подлой хладнокровной змеюке» не подтвердилось, и вскоре кольцо пригрелось у того на груди.

Владыка эльфов вернулся в Дейл. Орки не успели полностью разорить лагерь, по крайней мере, королевский шатер остался цел. Впрочем, сразу туда Трандуил не отправился, разыскав для начала командующего и затребовав от того пока ещё несуществующий отчет о потерях, после, переключившись уже на лекарей, освободил под нужды раненных ещё несколько шатров, пожертвовав условиями хранения припасов и комфортом офицерского состава.

Выполнялись все эти распоряжение с ускоренной быстротой, видимо, подданные эльфийского владыки верно уловили настроение последнего, либо же и вовсе были в курсе недавней «семейной драмы», отголоски разговоров о которой кольцо улавливало практически со всех сторон.

Несмотря на то, что вокруг стремительно холодало, и на развалины Дейла опускалась ночь, кольцу становилось всё горячее: лесной король с каждой минутой был всё ближе к эмоциональному взрыву.

Цифра, озвучиваемая с каждым новым донесением, становилась всё страшнее, а шепотки о предательстве принца — всё громче, пока наконец не сформировались в прямой вопрос, на который был дан весьма уклончивый ответ:

«Принц Леголас получил особое задание с неограниченным сроком исполнения, пролегающее за пределами Зеленолесья. Подробности не разглашаются ввиду наличия в нем государственной тайны».

«Эк, завернул! — лениво подумало Единое. — И к Галадриэли не ходи — сбежал твой оболтус подальше от тебя и твоего контроля, а также от рыжей дурехи, которую ты под арест посадил, пока дело не уляжется!»

Бывший капитан стражи Тауриэль была препровождена на исправительные работы в лазарет часов пять назад ввиду нехватки там рук и отсутствия свободной для её охраны стражи. Бледная, зареванная — она уже не вызывала такой лютой ненависти, с которой о ней здесь отзывались чуть ранее, а потому такое временное решение владыки было воспринято спокойно. Поговаривали, что эльфийку едва-едва уволокли от тела младшего принца гномов, чудом успев разминуться с гномами.

Здесь Трандуил успел избежать нового скандала, но вот отсутствие официальных посланий с «того лагеря» напрягало. Некоронованный Бард то и дело лично искал встреч с эльфийским владыкой, притом, однако, не желая вдаваться в подробности касательно своего общения с гномами. О том, что лучник разрывается на два лагеря — владыке давно доложили лазутчики.

Впрочем, оснований отказывать в помощи Барду лесной король не имел. Люди по-прежнему могли ему пригодиться, а перевязочных материалов его перестраховочная душа привезла с собой на две, а, может, и на три армии, вот только особым желанием делиться с гномами Трандуил не горел. Однако таинственным образом эльфийские бинты и даже некоторые снадобья всё равно оказывались в ходу и в горе.

Всё это только повышало градус неудовлетворенности короля происходящим, потому решение удалиться в свой шатер, едва получив приглашение на переговоры, было, по мнению кольца, единственно верным. Добавляло жару и то, что написавший послание Гэндальф совершенно серьезно предлагал лесному королю явиться к Одинокой горе, где и должна состояться встреча. «Король Бард уже согласился, — писала серая хламида. — Ваше присутствие также необходимо, однако владыка Даин дал ясно понять, что проводить собрание где-либо ещё он не намерен ни при каких обстоятельствах. С надеждой на ваше понимание и мудрость, Митрандир».

Общий тон послания и легкий намек на «отсталость» от более просвещенных Элронда и Галадриэли не могли способствовать устаканиванию и без того подорванного душевного равновесия Трандуила. С одной стороны — это было даже, кстати, но с другой Единое едва не захлебнулось от возмущения и ужаса, когда с размаху полетело в импровизированный очаг.

Кто же знал, что, оставшись наконец в гордом одиночестве, эльфийский король решит не хлебнуть винца и переодеться в более приличествующую переговорам одежду, а проверить находку на… темность.

Естественно, на Едином тут же выступила вся гравировка, определявшая миссию и цель его существования… О, и конечно же, эта самовлюбленная эльфийская морда знала черное наречие! Вон, как вытянулось побледневшее личико! «И что теперь будешь делать, а, Трандуил? Побежишь к серой хламиде? Или попробуешь решить проблему сам? А вот не хватит у тебя силенок кинуть меня, такое могущественное и прекрасное, в Ородруин. Ни у кого не хватит… Ни сил, ни духа… И Митрандир ваш и тот всё зубы обломает! Только перед Сауроном засветите и больше ничего!»

Кольцо не сразу осознало, но неуверенно прозвучавшее: «Что ты сейчас сказало?» — было обращено к нему. Видимо, Единое само не заметило, как транслировало свой отчаянный монолог прямо в мозг эльфийскому владыке. Что ж, если его желают слушать и не спешат хватать щипцами, совать в коробку и тащить к серой хламиде — значит, стоит попытаться договориться.

— Можешь не говорить вслух, — это с Голлумом кольцо по обыкновению общалось и так и эдак, но выглядящий сумасшедшим лесной король был Единому пока без надобности. — Я улавливаю твои поверхностные мысли. Не только твои. Вообще всех, — если бы могло Единое надулось бы от гордости, но сейчас было не время, да и в огне становилось жарковато.

— Ты как будто не хочешь воссоединиться со своим создателем и господином. Почему? — вычленило кольцо из всего-то роя мыслей Трандуила наиболее адекватную и обращенную к нему.

— Потому что я кольцо Всевластья, и никакой господин мне не нужен. Я больше, чем просто средство достижения чужих целей. Саурон этого никогда не поймет. Он вложил в меня большую часть сил и разума, и потому никогда не оставит попыток вернуть потерянное. А это значит, у нас с тобой, король, одна цель — выпнуть этого зарвавшегося духа за пределы Средиземья.

— И променять Темного Властелина на тебя? — неизвестно чего в тоне Трандуила было больше: насмешки или неверия, но Единому хоть и было несколько обидно, но в целом, такое несерьезное восприятие было выгодно.

— Мордор мне никогда особо не нравился. Докучливый пейзаж, одинаковый в любое время года, орки же в качестве подчиненных — примитивно и невыносимо скучно. Да и в открытую власть «кольца» никто никогда не признает — мне нужен носитель, и вовсе не обязательно иметь жесткое седалище трона под ним. Я точно не знаю, каким будет Средиземье при моем закулисном правлении, но точно знаю, что сделает Саурон. Весь мир станет похож на Мордор и твой потемневший лес, скроется солнце, лишь луна боязливым ликом отважится иногда являться на небосвод, но и она и звёзды станут почти не видны за густым дымом вулканов и туманом болот. Исчезнут большая часть зверей и птиц, а те, что останутся изменятся до неузнаваемости, уйдут в Валинор или погибнут эльфы, со временем зачахнут жизнерадостные хоббиты, приспособятся, станут рабами или умрут — гномы и люди. Мне же интересно заглянуть в Средиземье и все его уголки в том многообразии, в котором оно сейчас представлено. Приход тьмы можно трактовать по-разному: в одном понимании и все те товарно-денежные и налоговые отношения, без которых ты, король, себя уже не мыслишь, тоже произошли от Моргота. В любом случае, что толку сейчас рассуждать о том, чего может и не быть? Победить Саурона будет непросто, но я предлагаю тебе союз и шанс увидеть, что будет, Трандуил! Или можешь сейчас пойти и отдать меня Митрандиру, получив на выходе второго Саурона, но уже со страстью к курению и хоббитам!

— Возможно, в твоих лживых речах и есть толика истины, но, скорее всего, ты просто хочешь поработить меня. Вот только отдавать тебя кому-либо, и правда, неразумно, — лесной владыка смотрел на Единое со странной смесью вожделения и отвращения, последнее, впрочем, не так волновало кольцо, как первое, означавшее, что рыбка клюнула.

— Не попробуешь — не узнаешь, король. Во всем есть свой риск, но в том, что я тебе предлагаю его меньше, нежели в совершенно точном сценарии от Саурона. Элронд и Галадриэль не одно тысячелетие пользуются «дарами врага» и считаются защитниками света и добра, сам Митрандир не гнушается хранить одно из колец, так чем же ты хуже, лесной владыка? Ты многое потерял в этой битве, и она далеко не последняя. Грядут тяжелые времена, и ты можешь возвысить своё царство, сотрудничая со мной, — стараясь не обращать внимания на лижущие его языки пламени, чарующим голосом пело кольцо эльфийскому владыке.

— Ты сможешь заглянуть в мысли Даина на переговорах? — прямо спросил Трандуил, зачем-то вынимая из ножен меч.

— Конечно, смогу, но с осторожностью, — Единому не нравился вид обнаженного клинка, пусть тот и не мог причинить вреда, ему всё же было не по себе. — Ты ведь не хочешь, чтобы о нас стало известно Митрандиру?

— Хорошо, — наконец кивнул лесной владыка. — Но если ты меня обманешь, клянусь, я зарою тебя так глубоко и далеко, что даже Саурон не откопает, — с этой ну очень уж страшной угрозой, которая едва не заставила кольцо рассмеяться, Трандуил, поддев его клинком, вытащил из огня.