Женский взгляд из-под кровати. Точка А (джен)

Да, сколь веревочке не виться, а конец будет. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. И счастье было столь недолгим. Вообще, я могу накидать еще с десяток подходящих по смыслу выражений, а потом еще столько же добрым русским матерком. Но толку-то… Все уже случилось. По моей собственной глупости. Да не глупости даже, а — что еще обидней — по моей неуклюжести.

Впрочем, про недолгое счастье я, наверное, немного преувеличила. Все-таки год, в ракурсе прожитых мною здесь лет, это совсем немало. Целый год, даже чуть больше, я наслаждалась новым качеством существования, которое — хоть и с некоторой натяжкой, уже можно было назвать жизнью. Правда, со стороны это, наверное, покажется скучной бытовой рутиной. Рассказывать-то особенно нечего. Все тоже самое, только место моего личного полигона для депрессивной рефлексии заняли встречи с Наруто.

Со стороны Гласа никаких репрессий на мою вызывающую дружбу с демоненком не последовало. Это лишний раз убедило меня в том, что репутация больного на всю голову ребенка имеет свои плюсы. Вот и славненько.

С Наруто мы проводили очень много времени. Вместе тренировались (хотя, тренировался, в основном он, я все больше наблюдала), гуляли, играли, болтали, поглощали приготовленные заботливой Чикой перекусы, и, чего уж греха таить, устраивали безобидные (и не очень) шалости, чаще всего умудряясь избежать возмездия. Нормальное такое детское времяпрепровождение. Но за этот год, проведенный рядом с Наруто, я немного отогрелась душой. Все-таки он необыкновенный человек. Открытый. Солнечный. Теплый. Вот уж и вправду — встретились два одиночества.

Даже сеансы с Хотэкой приобрели более-менее осмысленный вид. Нет, всю положенную физкультуру я исполняла с покорной добросовестностью, но не более. А вот клановые техники… Как правило, Хотэке приходилось вколачивать их в меня железной кувалдой, преодолевая отчаянное сопротивление, ибо никакого энтузиазма и интереса у меня это не вызывало. Ну не шиноби я ни разу. Не хочу и не буду. Но это если только какая-нибудь плюшка не была нужна мне для личных целей. Как тот маячок, чтобы не топтать ноги в поисках Наруто. Вот в таком случае освоение происходило в рекордно короткие сроки — я прямо сама диву давалась. Может, я гений?

Короче говоря, жизнь текла своим чередом и была если и не хорошей, то вполне сносной. А потом…

Мы с Хотэкой отрабатывали Теневое перемещение, которое я для себя окрестила просто Прыжком, когда единственный поставленный мной сигнально-следящий маячок дернуло. Ощущение, скажу честно, не из приятных. Сигнальная часть маячка была настроена на опасность, поэтому ее срабатывание могло означать только одно — Наруто влип в неприятности. Вот только не требуйте технических подробностей, это тема для трактата толщиною в руку и длиною в жизнь. Речь о другом. Уловив сигнал, я дернулась вслед за маячком и слажала так, что Хотэка аж крякнул.

— Акира, в чем дело? — с легкой укоризной в голосе поинтересовался он.

— Сенсей, — я впервые в жизни обратилась к нему так, — мы можем… Мне очень надо… Пожалуйста…

Вся вколоченная выдержка полетела к чертовой матери. Я места себе не находила от беспокойства и судорожно перебирала в голове события аниме. Что? ЧТО? могло произойти?! Хотэка молча смотрел на меня нечитаемым взглядом, а потом неожиданно резко отвернулся.

— На сегодня все, Акира, — ровным голосом произнес он. — Ты можешь быть свободна.

— Спасибо… сенсей, — выдохнула я и, коротко поклонившись, сорвалась с места.

Нужно было найти крышу повыше, врубить Зрак и взглянуть на Наруто, чтобы, хотя бы, понять — где он.

Я не заметила, как промелькнул полигон. Ворвалась в квартал и понеслась к воротам в деревню, когда прямо на моем пути возникло неспешно шествующее по узкой улочке тело. Затормозить я уже не успевала, врезаться в него было чревато тяжкими телесными повреждениями, причем для обоих (все-таки неслась я на очень приличной скорости). Оттолкнувшись изо всех сил, я подпрыгнула, перекрутилась в прыжке, огибая неожиданное препятствие, но вот с приземлением опять налажала и кубарем покатилась по земле. В общем, ничего страшного. Я отделалась парой синяков и ссадин, да потерянной банданой. Быстро вскочила на ноги и наткнулась на расширившийся взгляд Гласа. Блин, вот что тебе дома не сидится? Я пискнула извинение, подобрала бандану и продолжила свой путь, на бегу накрутив ее обратно на голову. Никто не пострадал, просто небольшое недоразумение — ведь правда?

Птицей взлетев на облюбованную крышу, я врубила Зрак…

В общем, история не стоила и выеденного яйца. Помните эпизод, когда мелкий Наруто поперся на место сражения с вражескими шиноби, чтобы принести оттуда вещь и доказать, что он не слабак? Вот это оно и было. Наруто, понятно, влип, но все закончилось канонно хорошо, мне и вмешиваться не потребовалось.

Я, конечно же, облила его водопадом негодования. Он, конечно же, возмутился. Мы поругались, потом помирились. Обсудили, что те мальчишки, по сути, просто козлы, но приключение получилось зачетное и за сим расстались.

А вот дома меня ждал крайне неприятный сюрприз в лице Гласа и четверых (четверых, Карл!) вооруженных мужиков в форме свиты нашего королька.

— Ты пойдешь с нами, — коротко сообщил мне Глас.

Вот же ж, блин… Мужик, неужто ты обиделся? Я ведь тебе даже одежку не запачкала?! Быстро оценила детали интерьера. Да, численное преимущество, безусловно, на их стороне, и истерика — даже буйная — здесь не поможет. Ладно, прогуляемся, дальше видно будет. Ну не бросят же меня сразу на съедение зверям? Хоть, руки-то помыть дадут…

В бодром темпе конвой оттранспортировал меня в большой, примыкавший к Кузне, комплекс, который я про себя называла Резиденцией. Обиталище нашего королька и административно-управленческий центр кланового квартала. Вообще-то, я его обходила стороной — ну их на фиг, этих власть имущих, а вот теперь оказалась, можно сказать, в самом сердце змеюшника. Да, что же такого я натворила-то?! День, что ли, был нелетный?

Меня привели в небольшую изящно обставленную комнату и оставили одну. Ну как обставленную… Мебели там не было: так, картинки всякие, да вазочки. Красиво, ничего не могу сказать. Прошуршала отодвигаемая дверь, и в комнату вошла женщина очередных средних лет. При одном взгляде на нее у меня шерсть встала дыбом. Так. Похоже, я наконец нарвалась.

В общем-то, ничего особенного. Высокая, худощавая, бледная — все как полагается. Лицо приятное, расслабленно-безмятежное, красивые ярко-синие глаза. Масть… Общий тон — темно-серый, но по обеим сторонам узкого лица свисали густые серебряные пряди. Не седые, а буквально серебряные — они даже блестели, как металлические. Но было в ней что-то такое… Не могу толком описать. Это было просто ощущение, и оно мне совершенно не нравилось.

Женщина остановилась в нескольких шагах и, не произнося ни слова, просто рассматривала меня. Ну я в долгу не осталась, тщательнейшим образом изучив все детали ее одежды. Время шло. Посетительница молчала, искусно демонстрируя легкий интерес на подавляющем фоне полной безмятежности. Не берусь судить, какого эффекта она хотела добиться, но за то время, что мы исполняли гляделко-молчанку, контуры предстоящей игры отчетливо проступили передо мной. Черт. Как же давно все это было…

Но сейчас неподходящее время, чтобы предаваться воспоминаниям. Всем своим спинным мозгом я чувствовала исходящую от этой женщины угрозу. Не жизни — нет, это была опасность иного рода. Я не знала, с какой стороны грядут неприятности, но они точно грядут. Нужно было собраться и сосредоточиться. И помнить о том, что биологически я — маленький ребенок. Даже аномалия должна иметь какие-то рамки.

Абстрагировавшись от эмоций, которые вызывала у меня эта женщина, я оценила ее поведение с нового ракурса. Что ж, по времени пауза выдержана очень грамотно — как раз, чтобы я начала еще не паниковать, но уже ерзать. Однако пора бы заканчивать. И, словно услышав мои мысли, изысканно-утонченным взмахом руки женщина указала на мою голову и мягким мелодично-бархатистым голосом даже не сказала — пропела:

— Сними это.

Мысленно я усмехнулась. Ход предсказуемый, но исполнению — аплодирую. Очень изящно. Ладно, я тоже не люблю покрышки на голову. Сохраняя угрюмо-настороженный вид, я молча стащила бандану. Женщина обошла меня кругом и с жадно-нездоровым удовлетворением произнесла:

— Гиннеко. Истинный.

Наверное, с такой интонацией тигр-людоед промурлыкал бы: «Мя-ясо!», осматривая свой худосочный ужин. Ощущение угрозы усилилось. Нет, я не дрогнула, не затрепетала. Вместо этого холодно поинтересовалась:

— Это все? Я могу идти?

— Нет, — мягко ответила женщина. — Ты останешься здесь.

— Я хочу увидеть Чику.

— Она лишена опеки над тобой.

А вот от этих слов мне стало по-настоящему нехорошо. Кажется, все куда серьезней, чем мне думалось. Я сглотнула, поискала пропавший голос, и наконец спросила:

— И кто теперь мой опекун?

Она стояла за моей спиной. Я ее не видела, но абсолютно точно знала, что она улыбается.

— Я.

Со всей доступной мне скоростью я сорвалась с места и, вышибив дурацкую бумажную дверь, вырвалась в коридор. Сломя голову, я неслась по этому лабиринту, вынося тонкие двери-перегородки, сшибая вазочки и прочие произведения искусства, огибая более-менее массивные препятствия. Меня, конечно же, быстро настигли ребята в форме свиты нашего королька и попытались остановить. В ответ я врубила Зрак и совершила Прыжок, доселе мне недоступный, а потом и еще один, и еще… Но меня снова настигли. И тут внезапно включилось все, что с таким трудом вколачивал в меня Хотэка. Глаза застилала кровавая пелена. Еще никогда в жизни — ни в той, ни в этой — я не дралась так отчаянно. И когда сил уже не осталось, я царапалась, кусалась и визжала, как будто меня резали тупой пилой.

А потом у меня над ухом прозвучал тихий голос Чики:

— Акира, пожалуйста, перестань.

Я на мгновение замерла. Сердце глухо стукнуло раз... другой... А потом внутри стало холодно и пусто.

Первые годы в этом мире, когда шок уже прошел, я жила, как ежик в тумане. Неуверенность. Неопределенность. Полная потеря ориентиров и липкие, удушающие объятия тоски. Едва переставляя ноги, я брела по вязкому болоту растерянности и страха, неумолимо и безропотно погружаясь ко дну. Пока не нащупала твердый камешек. У меня не было ни сил, ни желания оттолкнуться от него и попробовать всплыть, но он, хотя бы, не давал мне уйти на глубину. Этим камешком была Чика.

Всегда тихая. Всегда молчаливая. Всегда ненавязчиво заботливая. Всегда рядом. Крошечная, неустойчивая, но твердая опора в зыбкой дымке новой реальности. И вот теперь этот камешек рассыпался в пыль, выскользнул из-под ног, обратился трухлявой гнилушкой. Мне всего шесть биологических лет, и без поддержки лояльного взрослого любые мои трепыхания бессмысленны и бесперспективны.

Я затихла. Меня отпустили.

Было очевидно, как сильно мои усмирители старались не причинить мне вреда — я почти не пострадала. Чего не скажешь об этих бедолагах: им нормально так досталось, а форма пришла в полную негодность. Чика стояла возле меня на коленях и печально смотрела своими теплыми глазами.

— Почему? — прошептала я.

Она подняла руку и, едва касаясь, погладила меня по волосам.

— Так нужно. Поверь мне.

Она улыбнулась. Поднялась с колен. И ушла.

Я не сопротивлялась, когда меня отвели в комнату. Спустя какое-то время туда принесли мои вещи, включая авоську с железяками. Это не вызвало у меня никакой реакции. Мне было плевать. В конце концов, кто такая для меня Чика и все эти люди? Никто, ноль без палочки, картинки из давно просмотренного аниме. Даже еще меньше, всего этого долбанного клана и в аниме-то не было. Я легла на кровать и закрыла глаза. Добрый доктор, зарежь меня еще раз. Я хочу домой…

Не знаю, сколько прошло часов или дней. Или недель, или месяцев, а, может, даже лет. Я ничего не ела и не пила. Просто лежала лицом стене и ни на что не реагировала. Кто-то приходил и уходил. Какие-то голоса. Кажется, меня пытались трясти. Из свинцового оцепенения меня вывел внезапный ледяной холод, вырвавший из моего онемевшего горла хриплый крик, и я услышала голос той женщины:

— Так ты ничего не добьешься. Если придется, я буду кормить тебя насильно.

Оцарапав горло, крик замер. Все мое тело колотила крупная дрожь. Блин, как же холодно, так и остановку сердца заработать недолго. Женщина тем временем продолжила говорить все тем же мягким голосом:

— Но у меня к тебе есть предложение. Если ты месяц будешь послушно делать то, что от тебя требуется, я отпущу тебя на целый день, и ты сможешь увидеться со своим другом. Решай.

Послышался легкий шелест шагов. Открылась дверь.

— И, кстати, меня зовут Мэдока.

Она ушла. Наконец-то.

Слабо пошевелилась, проверяя работу конечностей. Вроде все мало-мало функционирует. Собравшись с силами, села. Одежда и постель были насквозь мокрыми. Эта зараза что, просто вылила на меня ведро ледяной воды? На низком столике был накрыт ужин. Или обед — черт его знает. Хотя, скорее завтрак. Солнце вон еще даже не раскочегарилось толком. Среди прочего на столике стоял большой кувшин. Заглянув в него, я обнаружила там простую воду. Налила полный стакан, залпом осушила его, потом еще один. Да, пить, действительно, хотелось.

Прошлепав к стоявшим возле стены сумкам, порылась там и извлекла чистое белье, штаны и майку. За одной из двух дверей обнаружилась маленькая ванная. Отлично, а что за второй? Коридор и очередной шпунтик в форме свиты нашего королька.

— Мне нужно сменить постель, — глядя мимо него, сообщила я. — А, возможно, и всю кровать.

Вернулась в комнату и закрылась в ванной. Сначала снимем мокрую одежду, а потом — в душ. Да, в Резиденции недостатка в горячей воде нет. Хорошо живет наш королек.

Стоя под обжигающими струями, я пыталась отогреться. Не знаю, чем руководствовалась верхушка нашего клана, когда решила так обойтись со мной, но они сами не понимали, что натворили. В том, что это дело рук именно верхушки, я ни секунды не сомневалась. Только не спрашивайте — почему. Мысль моя по этому поводу текла по несколько замысловатому пути, и отправной точкой был Глас. Когда-нибудь я эту мыслю логически продумаю, но сейчас мне было достаточно убежденности.

Вам нужно от меня послушание? Что ж, вы его получите. Да, я выгляжу как шестилетний ребенок, но я гораздо старше, чем вам может привидиться в самом страшном сне. И я уничтожу вас. Закатаю в асфальт и еще попрыгаю сверху. К черту Чику, сопли и эмоции. Просто нельзя так поступать с людьми. И ко всем хренам аргументацию, доводы и объяснения. Так — просто нельзя.

В прошлой жизни я всегда была законопослушным гражданином, а Мася анархистской душой. Даже странно, что мы с ней не просто сошлись, но и столько лет плавали вместе, что почти срослись. Сейчас, как никогда раньше, я понимала ту ярость, что охватывала ее, едва кто-то, наделенный полномочиями (родительскими, чиновничьими, начальственными — не важно), наступал ей на хвост. Она вспыхивала мгновенно и с подлинным безумием берсерка дралась за каждый миллиметр личной свободы.

Я выключила воду, вытерлась и натянула сухую чистую одежду. Потом подошла к раковине и ладонью протерла висевшее над ней запотевшее зеркало. Ну давайте посмотрим, что вас так возбудило.

Волосы отросли до плеч. Масть — двухцветная, через один волос. Один черный, другой серебряный. Гиннеко, значит… Ну-ну.

Когда я вернулась в комнату, постель уже сменили, хотя кровать вроде осталась прежней. Ну и ладно, я не настаиваю. Главное, чтобы сухая была. Если уж вы непонятно зачем заперли меня в этой долбаной Резиденции, то свое заключение я собираюсь отбывать с максимальным комфортом. Так что, извольте меня обслуживать, даже чашку за собой не уберу.

Села за столик и приступила к процессу поглощения пищи. Видимо, пока я отмокала в душе, еду тоже заменили, потому что все было горячим. Вот и славно, с питанием тут тоже полный порядок. Вкусно, обильно — то, что надо тощему организму.

Покончив с завтраком, я соизволила разложить свои вещи. Потом попялилась в окно, которое выходило в небольшой изящный садик. Туда даже спуститься было можно. Ладно, прямо сейчас не буду, а то еще решат, что я сбежать хочу. Заняться больше было нечем, а за мной никто не приходил, и даже посуду после завтрака не спешили убирать. Я исследовала содержимое книжных полок. Остановившись на учебнике по истории, с ногами забралась на кровать и углубилась в изучение. Читать и даже немного писать меня научила Чика.

Если у меня и были какие-то сомнения, то этот учебник их развеял — я попала во вполне себе канон. Ну как — учебник, это я его так окрестила. Откровенно говоря, книжка больше напоминала сборник мифов и легенд нашего городка. Про совсем древние времена было рассказано мало, периоду клановых войн посвящена одна небольшая глава. История, с точки зрения этой книжки, начиналась с того, как два самых сильных, враждующих между собой клана решили зарыть топор войны и объединиться. Если кто забыл, то напомню — это были Учиха и Сенджу, два Великих клана-основателя. Коноха стала первой скрытой деревней. Сама идея и ее реализация принадлежали двум людям — Учиха Мадаре и Сенджу Хашираме, последний стал первым главой Конохи — Первым Хокаге. Идея прижилась в мире шиноби, и вскоре все Великие и не очень страны обзавелись скрытыми деревнями. Потом у Мадары съехала крыша на почве гордости и недостатка почестей, он поссорился и с Хаширамой, и со своим кланом, и свалил из Конохи. Хашираму на посту Хокаге сменил его младший брат Тобирама. Но, несмотря на все благие порывы, жить в мире народ так и не научился. Первая, Вторая, Третья мировые войны шиноби… Я листала книгу, просматривая текст по диагонали, все это я худо-бедно помнила из сюжета аниме.

А вот глава, посвященная кланам Конохи, меня заинтересовала. Начиналась она с Великих кланов, коих в этом варианте мира насчитывалось пять: Учиха, Сенджу, Хьюга, Узумаки и Неко. У двух последних были и собственные деревни, поэтому их отношения с Листом, скорее, можно было назвать союзническими. Но в Конохе у этих кланов были свои кварталы. Потом случилось нападение на Узумаки, и этот клан был уничтожен, а их деревня разрушена. В той заварушке наш мутантский клан выступал на стороне Узумаки, и досталось нам тоже знатно — наша деревня была стерта с лица земли. Оставшиеся в живых Узумаки рассеялись по миру, а Неко сумели собраться и укрылись в Конохе, даже сохранив за собой звание Великого клана. Так что теперь Великих осталось только четыре. Даже три с половиной, потому что в последней мировой войне полегли практически все Сенджу — в живых осталось всего несколько человек. Звание Великого за их кланом сейчас сохранилось только в память о былых заслугах — клан-основатель все-таки.

Далее шли три Благородных клана — Нара, Яманака и Акимичи. Эти были мне известны из аниме. И завершал этот перечень длинный список Малых кланов. Сначала я впечатлилась, а потом, прочитав пару пояснений, поняла, что значительная часть этих кланов уничтожена полностью или остались один-два человека. Большинство названий ни о чем мне не говорили, хотя попадались и знакомые.

Просмотрев учебник, я отложила его и задумалась. С одной стороны, если верить книжке, то моя нынешняя реальность — почти канон. С другой — перечень и градация кланов меня смутили. Не очень помню, как там с этим обстояло дело в аниме, но вроде как-то не так. А теперь другой вопрос: насколько лично для меня важно соответствие этого мира канону? Да, в общем-то, по фигу. Выступать в роли предсказательницы, вершительницы судеб или еще как-то выпячиваться я не собираюсь. Как говорится, подальше от начальства, поближе к кухне. И очень хорошо, что есть мой мутантский неканонный клан, еще и Великий. В нем, как в Сокольниках, есть где спрятаться.

Мои размышления были прерваны Мэдокой.

— Я рада, что мы пришли к соглашению, — с легкой улыбкой заявила она. — Идем за мной.

Ладно, додумаю эту мыслю потом. Я молча слезла с кровати и сделала, что было велено. Тогда я еще не знала, что шагаю прямиком в Ад…

Нет, меня не били, не пытали, не издевались и даже эксперименты надо мной не ставили, все было гораздо хуже — меня Учили. Это было даже не ОЙ, это был полный УЙ. История, география, музыка, этикет, математика, пластика, философия, поэзия, танцы, каллиграфия, и снова этикет, рисование, икебана, психология, и снова, мать его за ногу, этикет! В какой-то момент у меня зашевелилось нехорошее подозрение — из меня, что, гейшу, прости Господи, готовят?! Потому что иначе на хрена козе баян, а шиноби танцы?

В первые же дни этого самого длинного в моей жизни месяца я поняла, что Хотэка — просто джунгарский хомячок, Мэдока — вот истинный и непревзойденный Кошмар. Если первый методично и неторопливо вколачивал в меня то, что, по его мнению, я должна была знать и уметь, то вторая являлась мастером шоковой терапии, исполняемой с утонченным изяществом и изощренным садизмом. Она не вколачивала в мой несчастный мозг знания, она их туда вплавляла.

Кстати, Хотэка продолжил меня учить. Физкультуру, рукопашество и ногодрыжество никто не отменил. Может, все-таки не гейшу? На его занятиях я теперь проявляла доселе совершенно несвойственное мне рвение. Но Хотэка почему-то этому не радовался, а, наоборот, в своей печальности все больше становился похож на близнеца Чики. Ее я с тех пор не видела, да и не хотела видеть. Было неприятно это признавать, но ее предательство ударило по мне очень больно. Я не держала на нее зла, не собиралась мстить, но и видеть ее я больше не хотела.

Мое внезапно обретенное рвение объяснялось очень просто. Вообще, при всей своей бережно лелеемой лени я — когда надо — трудяга, каких еще поискать. И с вниманием, усидчивостью, терпением и работоспособностью у меня проблем нет, и палка-погонялка мне не нужна. Вопрос только в «надо». К внешним воздействиям у меня уже давно выработался устойчивый иммунитет, так что замотивировать меня на активные действия — задача не из простых. Это «надо» всегда рождалось внутри. И это совершенно необязательно должно было быть что-то глобальное, важное или возвышенное. Обещанные мне день свободы и непротивление моим отношениям с Наруто были хорошим стимулом, но только ради этого я бы так стараться не стала. Топливом, которое меня питало, была злость. Даже скорее — холодное бешенство. Вообще, я человек мирный и неконфликтный, но на эту выходку я разозлилась всерьез и собиралась стереть в порошок тех, кто посмел так грубо распоряжаться моей жизнью. Пока еще это были абстрактные «Они», но я не сомневалась, что со временем «Они» обретут и лица, и имена. Ждать я тоже умею, и мне всегда нравилась тактика нашего кота — залезть под кровать и тихонечко наблюдать оттуда, а в нужный момент выпрыгнуть и вцепиться зубами в выслеживаемую конечность.

Так что, Мэдока, ехидничай и насмешничай сколько тебе влезет — я возьму у тебя все, что ты только сможешь мне дать, лишних знаний не бывает. Я даже освою этот твой чертов этикет. А уж тренировки с Хотэкой в этом убийственном мире, вообще, приобретали первостепенное значение. Правда, мои занятия с сенсеем почти только физикой и ограничивались, клановыми техниками теперь со мной занималась Мэдока. Ну как техниками… Собственно, никаким новым техникам она меня не учила, и мой арсенал ограничивался тем, что смог вколотить Хотэка. Мэдока учила меня работать с самой Тканью.

На самом деле, это очень красивая философско-энергетическая концепция, но ее изложение — не двухминутное дело. Поэтому — грубо, в двух словах: тени, которыми мы управляем, не более, чем силуэты, нарисованные на Ткани. Мы можем с ними взаимодействовать, но не более. А если почувствовать саму Ткань, потрогать ее, слиться с ней, то можно заняться самостоятельным рисованием. Не использовать уже готовое, а творить самому. Круто, да? Все высшие техники Неко основаны на работе с Тканью.

Вот этим мы с Мэдокой и занимались. Пока похвастаться было нечем, я совершенно не чувствовала Ткань, хотя и не сомневалась в ее существовании. Как с тем сусликом. Ты его не видишь, а он есть.

Покидать клановый квартал мне было запрещено. Да, что там квартал — свобода моего передвижения ограничивалась Резиденцией и полигоном, да и то, туда я могла ходить только под конвоем. И, конечно же, все эти ограничения были наложены исключительно ради моей безопасности, как мне любезно сообщила Мэдока. Да кто бы сомневался…

А, вот, в Кузню мне почему-то доступ был разрешен, причем даже без сопровождения. Маленький такой глоточек свободы, чем я и пользовалась, хотя и не так часто, как хотелось бы. Все-таки свободного времени у меня было — кот наплакал. Но если такое вдруг случалось, я с радостью удирала к Нобу. Он больше не хмыкал при моем появлении, а взял манеру кормить меня яблоками. Я их не особо любила, но из теплых чувств к мастеру послушно грызла.

Полчаса болтания ногами над Бездной в плане отдыха действовали на меня куда лучше, чем полноценный ночной сон. Только здесь я чувствовала себя в безопасности и по-настоящему расслаблялась. В Очаге больше не плясали канкан хвостатые лисы, теперь здесь бушевало пламя. Все-таки не зря, впервые увидев это сооружение, я окрестила его Очагом. Как чувствовала.

Все когда-нибудь заканчивается, подошел к концу и этот безумно тяжелый месяц. Мэдока свое слово сдержала, и впереди меня ждали целые сутки полной свободы. Наруто, как ты там без меня?