Университет языков (гет)

Ливора лежала на кровати и слушала шум падающей в ванной воды. Ничего не изменилось: Эридан был таким же нежным, ласковым и одновременно страстным. Но теперь она знала, о чём он думал, рассеянно глядя в окно. Он думал о ней! Ниа... Одно это имя вызывало приступ горькой ревности и зависти. Даже представить трудно, что когда-то она считала её своей подругой!.. Но самым страшным было то, что ничего не изменилось. И тогда, два года назад, оторвавшись от её тела, Эридан рассеянно смотрел в окно.

«Нет! Это Ниа во всём виновата! Если бы не она...»

— Доброе утро! — он махнул рукой, и на неё полетели сверкающие брызги.

— Перестань! — поморщилась девушка.

— Ты собирайся, а я немного прогуляюсь. Встретимся в столовой! — он легко поцеловал её в щёку и ушёл.

«Наверняка, к ней...»

Эридан спустился по ступенькам и вдохнул звенящий утренний воздух. Его взгляд пробежал по долине, ловя каждый цветок, каждую травинку, и остановился у горизонта. Там начинался другой мир. Мир, который заставил уйти родителей и сестру, мир, который заставил уйти его самого. Пусть живёт теперь, как хочет. Он больше не станет пытаться изменить его. Он останется здесь... навсегда.

Он прошёл по ещё влажной от росы траве, нарвал большой букет поздних полевых цветов и вернулся в университет.

Ниа что-то писала на доске жёлтым мелком. Когда он вошёл, она повернулась — и лицо осветила немного смущённая улыбка.

— Доброе утро! — Эридан протянул ей букет.

— Спасибо! — она обняла цветы.

— Привет, ребята! — сказал Эридан по-албалийски.

— Привет! — помахал рукой Анемос. — Как дела?

— Хорошо, а у вас?

— У нас очень хорошо, — улыбнулся Антос.

— Когда вы успели познакомиться? — удивилась Ниа.

— Я времени зря не теряю, — напомнил Эридан.

— Что будешь делать сегодня?

— Сейчас позавтракаю и поеду с Ливорой в Сайф.

— А... Солус знает о твоей поездке? — она говорила медленно, пытаясь почувствовать и запомнить вкус его имени.

— Конечно.

Ниа немного успокоилась: если Солус его отпустил, значит, опасности быть не должно.

— Не волнуйся за меня, — улыбнулся Эридан.

— Всё равно будь осторожен.

Он продолжал стоять, пристально глядя на неё, словно пытаясь насмотреться на те несколько часов, которые будет находиться в другом городе.

— Ну, мне пора, — сказал он, наконец, и быстро вышел из аудитории, унося с собой её отражение.

* * *

За завтраком Ливора ещё дулась, но, сев за руль, повеселела. Девушка вела машину с какой-то мстительной радостью: с каждым поворотом она всё дальше и дальше увозила его от Ниа, Солуса и Хидори. Всю дорогу до Сайфа Эридан слушал подробное описание событий, произошедших за время его отсутствия. Откинувшись на сиденье, он с улыбкой смотрел на Ливору, рисующую ему мир, полный глупых людей, вечно попадающих в неловкие ситуации.

— …потом, конечно, пришлось мне ездить в Сирму за продуктами. И хоть бы кто-нибудь спасибо сказал! Можно подумать, мне больше всех надо — общаться с этими крестьянами! Грейс круглый год не разгибается в огороде, а потом удивляется, почему это муж налево смотрит. А куда ему ещё смотреть? Но вообще-то я её понимаю, Калеб — тот ещё фрукт, ни одной юбки не пропустит. А тут ещё эта немая девочка…

— Так это родители Рои?

— Бедная Грейс! Подкинули ребёнка — и так проблема, а немой ребёнок! И девчонка никого не слушается, повадилась бегать в университет.

— А мне она нравится, — сказал Эридан.

— Ну, конечно, твоя Ниа же от неё без ума. Она, кстати, мне сначала помогала ездить за продуктами, а потом связалась с дурной компанией. Я очень удивилась, когда увидела тебя с ними. Думала, ты ненавидишь албалийцев.

— Мэт не албалиец, — медленно произнёс Эридан.

— А кто? — скривила губы Ливора.

— Просто Мэт…

Девушка фыркнула и отвернулась. Эридан посмотрел в окно, вспомнив вчерашний день. Мягкое солнце, запах травы и пальцы Ниа в его волосах.

— О чём ты думаешь? — настороженно спросила Ливора.

— Так… — улыбнулся он. — Что ещё произошло, пока меня не было?

И снова потекли слова. Она говорила, а он вспоминал…

Приехав в Сайф, они зашли в банк, а потом отправились по магазинам. Ливора, как девочка, радовалась каждому платью, которое он покупал ей. Хотелось, чтобы их было много-много: тогда можно каждый день надевать новое и думать о нём.

Потом она долго выбирала одежду для него, чтобы, надевая костюм, он тоже думал о ней.

Заполнив багажник и заднее сиденье фирменными пакетами и коробками, они пообедали в ресторане. Ливора смеялась и беззаботно болтала, помешивая соломинкой лёд в бокале. Она была счастлива, что нашла место, где никто не сможет забрать его.

— Давай оставим машину и погуляем? — предложила Ливора.

— Давай.

Они бродили по набережной, слушая крики чаек и махая проезжающим пароходам. Эридан переводил ей названия — имена хатисских героев или поэтов. Он рассказывал о них длинные прекрасные истории, которые она не слушала. Ей было неважно, когда родился и почему умер какой-то слепой художник, важен был только его голос — как капельница для больного. Каждое слово — капля целебной жидкости. Разве больные знают, что вливается в них по тонкой прозрачной трубочке? И она не знает. Но пока капельки падают, она будет жить.

— Нам пора, — сказал Эридан, когда солнце зажгло деревья на горизонте.

— Может, останемся здесь? — Ливора умоляюще сжала его руку.

— У тебя же завтра занятия.

— Ничего, студенты только обрадуются.

— Все будут волноваться. Пошли.

— Хорошо, — вздохнула она.

Они вернулись на главную улицу.

— Нет, стоянка направо, — остановила его Ливора.

— Мне надо купить подарки.

— Подарки? Кому? — покорность исчезла, взгляд стал острым.

— Всем, — пожал плечами Эридан.

— Для Ниа?

— И для Ниа тоже. Кстати, совсем не знаю, что ей подарить. Хочется что-нибудь необычное…

— А ты купи ей кольцо с бриллиантом — вот она удивится! — зло бросила Ливора.

— Ну, кольца ей будет жених дарить, а о бриллиантах я уже думал, но это потом… Ладно, пойдём сначала в спортивный магазин.

— Зачем?

— За мячиком, — улыбнулся он.

Эридан купил мяч, потом огромного плюшевого мишку (то, что просила Рейчел, он купил, пока Ливора мерила свои платья). Осталась книга для Байри.

— Куда мы теперь идём? — произнесла Ливора голосом капризного ребёнка.

— В книжный магазин. Ниа говорила, здесь есть очень странное место… Вот оно!

Они зашли в магазин, над дверью зазвенел колокольчик.

— Добро пожаловать! — вынырнул из-за прилавка господин Инсоли.

— Здравствуйте! Мой друг любит играть на скрипке, вы не могли бы посоветовать что-нибудь для него?

— Сколько лет вашему другу?

— Десять-одиннадцать.

— Разумеется, на первом этаже вы найдёте много книг, обучающих игре на скрипке, но я думаю, вам лучше подняться на второй этаж.

— Как скажете, — поклонился Эридан.

— Я, пожалуй, подожду тебя здесь, — прошептала ему на ухо Ливора.

— Конечно.

Он легко поднялся по лестнице и вернулся через пятнадцать минут с пыльной стопкой в руках.

— Твой мальчик это и за год не прочитает, если его вообще научили читать, — она знала, что он рассердится, но не могла молчать.

— А это не книги. И для Байри здесь только нотная тетрадь, — тёмно-зелёная с серебристыми листьями, превращающимися в ноты, она действительно напоминала книгу. — Вот это для Хидори, он будет записывать здесь новые слова языка Аин или свои мысли, — Эридан показал ей блокнот: на обложке над рекой восходило солнце. — А этот…

— Всё, хватит, плати — и пойдём отсюда! — перебила его Ливора.

Эридан заплатил за свои покупки и ещё раз поблагодарил продавца.

— Вы нашли всё, что хотели? — улыбнулся господин Инсоли.

— Кроме одного подарка. Это для девушки с серыми глазами, она бывала у вас.

— Помню-помню, она особый покупатель. Вы тоже.

— Благодарю…

— И вам спасибо за покупки. А что касается той девушки… Я думаю, выйдя из моего магазина, вам лучше повернуть налево.

— Я запомню это, — с лёгким поклоном произнёс Эридан.

Он толкнул дверь, и колокольчик снова зазвенел.

— Куда мы идём? — проворчала Ливора. — Главная улица справа.

— Продавец посоветовал идти налево.

— А если бы он посоветовал раздеться и прыгнуть в реку?

— Кажется, это не понадобится, — с улыбкой сказал Эридан, подходя к старичку, сидящему в тени под деревьями на тонкой соломенной подстилке. Перед ним лежали морские раковины. Дальше Ливора ничего не поняла, потому что Эридан говорил по-хатисски.

— Здравствуйте, эти раковины из Моря?

— Да, сынок, они настоящие. Мой дед собирал… Тогда ещё было Море.

— Я бы хотел купить вот эту.

— Конечно, какую хочешь, сынок.

Тут Эридан заметил, что старичок был слеп.

Раковины продавались разные: от крохотных, словно домик улитки, до больших, в которых слышно море. И в протянутую морщинистую руку можно было положить любую бумажку или монетку.

Эридан достал кошелёк, вынул всё, что там было, и отдал старичку.

— Они все этого не стоят… — испуганно пробормотал дедушка.

Он молча закрыл протянутую руку, взял раковину и пошёл.

На обратном пути Ливора не произнесла ни слова. Теперь каждый километр был самоубийством.

— Ты придёшь вечером? — спросила девушка, когда они вернулись.

— Конечно, — губы тронула чуть рассеянная улыбка.

Ливоре показалось, что он вернулся ко всем: к Ниа, Солусу, Хидори, — и только она по-прежнему была одна.

* * *

Ниа дочитала главу и посмотрела в окно. Небо зажигало звёзды, лунный свет рисовал на полу странные узоры. Раздался стук в дверь.

— Открыто!

Он быстро вошёл, сел рядом с ней и поцеловал в щёку.

— Я соскучился, — в голосе был детский упрёк.

— Я тоже, — улыбнулась Ниа.

— Это для тебя, — он достал из-за спины большую раковину.

— Ой! Это же… Вот здорово! А в них, правда, можно услышать море?

— Попробуй.

Она приложила раковину к уху и прислушалась. Тихий, печальный шум… Моря уже не было, но его эхо всё ещё жило здесь — вечность, выраженная в звуке.

— Спасибо, — она осторожно коснулась светлых волос.

В голубых глазах взметнулись волны. Ниа всегда боялась мгновений, когда становилась слишком похожей на Сорору. Девушка знала, именно ради них Эридан общается с ней, но они же причиняли ему самую страшную боль.

Поднявшись, Ниа положила раковину на полку. Перекладывая книги, она нечаянно столкнула с полки небольшую коробочку, перевязанную лентой. Эридан поднял её.

— Что это? — он повернул коробочку, чтобы лучше разглядеть под обёрткой тонкую ручку, чёрную с серебристыми нитями.

— Подарок на Новый год, — сказала Ниа, глядя в сторону.

— Почему ты его ещё не открыла?

— Я его ещё не подарила...

— А… — протянул Эридан.

Она положила ручку рядом с раковиной:

— Может, в следующий раз…

Были темы, о которых она запрещала себе думать. В этом очень помогала работа. Во вторник её было столько, что вечером осталось сил только немного посидеть с Эриданом и пролистать материалы к занятиям. А в среду Рои первый раз пошла в школу. Ниа ужасно волновалась: за год выучить весь албалийский невозможно, девочке будет многое непонятно, и потом она не знала, как отнесутся к Рои её преподаватели. После занятий она побежала вниз. Рои стояла у окна, из-за плеч виднелся огромный рюкзак.

— Ну, как?

Рои нарисовала руками огромный круг и прижала ладони к сердцу.

— Я так рада, — Ниа обняла девочку.

Дальше они заговорили на языке Рои.

- Очень интересно! Я столько узнала!

— Молодец! Трудно было?

— Да, много непонятных слов, я просто писала, что слышала.

— А домашнее задание задали?

— Да! Очень большое! Ты мне поможешь?

— Конечно! Пообедай, а потом приходи ко мне.

Они до вечера читали длинные параграфы, решали задачи. От бесконечных: «Поезд выехал из точки А в точку Б…» — рябило в глазах, но Рои старательно выводила каждую цифру. Когда она поставила последнюю точку, было почти восемь.

— Устала? — улыбнулась Ниа.

- Немного. Но это же первый раз, потом будет легче, да?

— Конечно… Чем собираешься заняться?

— Пойду к Байри, он, наверное, уже закончил делать домашнее задание. Спасибо тебе огромное! — девочка обвила её шею руками и поцеловала.

- Не за что!

Рои ушла, оставив в сердце своей учительницы тёплого солнечного зайчика. Ниа несколько минут задумчиво улыбалась, потом схватила кофточку и побежала на улицу.

Деревья, подсвеченные садящимся солнцем, бесшумно роняли пожелтевшие листья. Ниа собрала несколько и свернула на маленькую аллею. По ней шли двое. Услышав звук шагов, они обернулась.

— Здравствуйте, — сказала Ниа, прижав листья к груди.

— Привет! — Эридан подошёл к ней. Солус остался стоять.

— Извините, я не хотела мешать…

— Да кому ты мешаешь? — беззаботно рассмеялся Эридан. — Погуляешь с нами?

Конечно, ей хотелось побыть с Эриданом, но Солуса её компания, наверное, не слишком бы обрадовала.

— Я… это… — она робко подняла глаза на Солуса, пытаясь оценить, насколько ему неприятно сейчас её присутствие, но он смотрел в другую сторону.

— Ну, пожалуйста! У тебя ведь есть немного времени!

— Есть…

— Ура! — он почти поставил её между собой и Солусом. — Теперь полный порядок!

Ниа улыбнулась про себя: порядок был только в его жизни, но он, как обычно, не замечал этого.

— Как дела у Рои? Понравилось в школе? — спросил Эридан, радостно шагая по старым камням.

— Очень понравилось! Но ей тяжело — столько новых знаний и много незнакомых слов. Пока переведёшь задание… А в задачах по математике такие длинные условия — настоящие рассказы…

Солус вдруг сбился с шага. Ниа замолчала.

«Что ты такое говоришь? Математика! Об этом же нельзя… Господи, какая глупая! Надо что-то придумать…» Но в голову ничего не приходило, и только по сердцу разливался давящий холод.

— Раковина, — выговорила она, наконец. — Эридан рассказывал? Он привёз мне из Сайфа раковину. Настоящую! В неё слышно море. Я никогда не видела моря. Наверное, оно красивое… и… волны и… песок… — последнее слово она произнесла совсем жалобно.

— А по телевизору? — спросил Эридан.

— Что? — не поняла Ниа.

— По телевизору в Лабрии фильмы о море не показывают?

— Фильмы? — она задумалась, на лбу собрались морщинки. — Кажется, не показывают. Если бы показывали, я бы обязательно запомнила. Вообще у нас редко можно увидеть иностранные фильмы, — заметила она с некоторым удивлением, — а в Лабрии моря нет.

— Вот, держи! — Эридан нагнулся и поднял с земли большой лист.

— Спасибо! — улыбнулась Ниа. — Красивый… В школе на уроках рисования мы клали такие на бумагу, обводили карандашом, а потом раскрашивали акварелью. Или засушивали между страниц в толстых книгах. Через несколько лет, бывало, откроешь какую-нибудь, а там кленовый листик и прядь детских волос. Папа всегда прятал мои волосы в свои любимые книги…

Она замолчала, почувствовав, как замер звук шагов Эридана. Его лицо побледнело, голубые глаза расширились.

Опять она сказала, что-то не то!.. Об этом тоже было нельзя…

— Какие это были книги? — неожиданно пришёл на помощь Солус.

— О космосе… — неуверенно пробормотала Ниа, продолжая смотреть на Эридана.

Он глубоко вдохнул, растворяя в сердце очередную порцию боли, и прошептал:

— Звёзды — это здорово. Я люблю звёзды.

— Поэтому у вас такая фамилия? — снова задал вопрос Солус.

Ниа понимала, что он разговаривает с ней для того, чтобы отвлечь Эридана от грустных мыслей, но всё равно ощущала внутри горьковатое терпкое счастье.

— Нет, фамилию выбрал дедушка моего папы, мой…

— Прадедушка, — подсказал Солус новое слово.

— Прадедушка, — медленно повторила Ниа, запоминая. — Он…

Девушка замолчала. Вале Вирго был сиротой и воспитывался в приюте, ему не нравилась фамилия, выбранная заведующей. Он хотел стать космонавтом, и когда его мечта исполнилась, взял новую фамилию. Но про приют говорить тоже нельзя…

— Он был космонавтом и поэтому… — коротко объяснила Ниа.

— Настоящим космонавтом? Он летал в космос? — удивился Эридан.

— Да! У нас фотографии дома есть! — закивала Ниа. — Прадедушка был очень сильный духом человек. Он начал с самого… с самого низа и добился всего, о чём мечтал! Папа говорил, что я на него похожа. Но это он шутил, конечно. Я совсем не такая, у меня всё не очень получается…

— Астрономия — очень увлекательная область науки, — сказал Эридан, не давая ей времени погрузиться с самокритику. — У Сола много книг по астрономии. Это потому что он физик. А вот у меня нет определённой профессии. В мою голову закинули столько знаний!.. Но прочно осели только языки и история…

Солус с улыбкой посмотрел на Эридана. Несмотря на свои почти двадцать шесть, он продолжал оставаться ребёнком и нёс порой полную чушь. А Ниа с немым восхищением смотрела на Солуса: она, наверное, впервые видела, как он улыбается.

Налетевший порыв прохладного ветра сорвал с ветвей светящиеся листья. Деревья отпускали их смиренно, легче, чем люди, бредущие под ними, отпускали то, что несли в своих душах.

* * *

На следующий день после ужина Эридан сидел с Ливорой в зале заседаний и наблюдал, как она разбирает свои бесконечные папки.

— Ну, что это?! Ничего же не найдёшь! — она в отчаянии всплеснула руками.

— Может, что-нибудь выкинуть? — осторожно предложил Эридан.

— Конечно, но сначала нужно разобрать всё это, а где мне взять столько времени?

— Хочешь, я разберу?

— Ты просто всё выбросишь.

Он рассмеялся.

— Кстати, в какой папке у тебя анкеты преподавателей?

— Вон в той. А зачем тебе? — насторожилась она.

— Так, кое-что уточнить… — он достал тяжёлую папку и начал листать её.

Ливора подошла и заглянула к нему через плечо.

— Ну, конечно, могла бы сама догадаться! Тебя одно только волнует! — она загорелась, как спичка.

— Меня волнуют разные вещи, — терпеливо объяснил Эридан, — но в данный момент меня интересует, когда день рождения Ниа… О! Шестнадцатое сентября! Это же через две недели! Хорошо, я успел!.. Ты знала?

— Знала! — почти крикнула Ливора. Когда-то ей было совестно, что она пропустила праздник подруги, но сейчас ненавидела этот день.

— Ладно, не злись, — примирительно сказал Эридан.

— А я не злюсь, я просто в бешенстве, когда ты говоришь о ней!

— Если бы я не говорил, ты бы решила, что я что-то скрываю.

— Какое тонкое психологическое замечание! — она истерично захлопала в ладоши.

— Перестань, — устало сказал Эридан.

— Нет, я не перестану! Слышишь, не перестану!

— Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты был со мной!

— Разве сейчас я не с тобой?

— Со мной, но только потому что у неё, профессора и твоего друга занятия!

— Ливора… — в голосе послышалось раздражение.

— Если бы они были свободны, ты бы сразу убежал!

— А если бы была жива моя сестра, я бы вообще сюда не приехал! — сказал он, швырнув тяжёлую папку на стол.

— Да перестань! Раньше ты вообще о ней не вспоминал!

— Просто ты не спрашивала.

— А что я должна была спрашивать? «Эридан, у тебя не было случайно сестры, которая умерла?»

— Хватит! — резко сказал он.

— Что?.. — растерянно переспросила Ливора, он никогда так с ней не разговаривал.

— Вот поэтому я тебе и не рассказывал. Мне лучше уйти. Поговорим, когда ты придёшь в себя, — он положил листок с анкетой Ниа обратно в папку и вышел из зала.

Ливора достала листок и порвала на мелкие кусочки.

«Ненавижу, ненавижу, ненавижу!» — твердила она про себя, наблюдая, как они медленно падают на пол.

Вечером Эридан не пришёл, первый раз после своего возвращения. Обнимая ненужную подушку, девушка плакала и проклинала тех, кто забирал у неё Эридана. Ниа, Хидори, Солус и даже эта мёртвая сестра! Нет, Хидори и Солуса она ещё могла бы пережить, раньше же терпела, но Ниа!.. Сознание рисовало картины жизни с Эриданом, если бы Ниа не существовало. Всё стало бы, как прежде… Всё стало бы хорошо…

Она заснула только под утро на пару часов, потом прозвенел будильник. В чашке дымился горький кофе, в журнале выстроились в колонку «неуды». Ливора с трудом дождалась конца занятий и вернулась к себе. Всё стало раздражать ещё сильнее. О её дне рождения он за два года даже не вспомнил, но тут же речь идёт о Ниа! Девушка схватила со стола тетрадь какого-то студента и швырнула её в стену, потом упала на кровать и заплакала. Любовь, боль, ненависть, зависть завязывались в тугой узел. Казалось, Бог тянул за все концы сразу, желая задушить её.

Этой ночью Эридан снова не пришёл, и не поехал с ней в субботу в Сирму. Поссорившись с Грейс, она вернулась в университет, подождала, пока выгрузят продукты, и пошла к себе. Не хотелось никого видеть, ни с кем говорить. Ей нужен был Эридан, только Эридан… Но в пустом коридоре стояла Ниа.

Девушка закончила делать с Рои очередное домашнее задание и теперь хотела погулять. У оконной ниши она остановилась, чтобы завязать шнурок на кроссовке, а когда выпрямилась, увидела перед собой Ливору.

— Привет, как дела? — спросила Ливора дрожащим от ярости голосом.

— Нормально… — сказала Ниа, удивившись, что Ливора с ней разговаривает.

— Куда собралась?

— Погулять…

— А почему Эридана не пригласила?

— Я думала, он с тобой.

— Он был со мной, и ему было хорошо, — с вызовом сказала Ливора.

— Я… рада за вас.

— Неужели? — голос стал тонким.

— Да.

— А к тебе он приходит, только когда хочет вспомнить свою бедную сестрёнку!

Ниа опустила глаза.

— Почему ты не смотришь на меня? Неприятно слушать правду?

— Нет, просто…

— Просто что? Может быть, со мной он проводит меньше времени, но он проводит его со мной! А тебя он вообще не замечает! Ты для него только кукла, играющая роль!

— Я знаю!

— Нет, ты не знаешь или забыла! Но я тебе напомню, где твоё место! Любишь театр теней — пожалуйста, участвуй в этом спектакле, пока ему не надоест! А потом он бросит тебя, как…

— Перестань мне это повторять! — вымученно крикнула Ниа, по-своему закончив начатую Ливорой фразу. — Я всё понимаю! Если бы у меня был брат, я не могла бы любить его больше, чем Эридана, но он не любит меня!

— Тогда зачем ты до сих пор пристаёшь к нему?

— Я не пристаю, я… Он очень дорог мне…

Ливора шагнула к ней: в глазах горели ревность и зависть.

— Да ты посмотри на себя! Маленькая серая уродина! Как ты вообще смеешь говорить такое? Как он может любить такое жалкое ничтожное существо, если даже Бог ненавидит тебя!

— Неправда… — по щекам текли слёзы, она вытирала их по-детски кулачком, но они текли снова. — Неправда…

— Правда! Таким, как ты, у нас в стране платят пособие, как инвалидам!

— Я не инвалид! — она уже рыдала. — Я…

— Ты хуже, потому что пытаешься добиться его с помощью жалости. Посмотрите на меня, я такая несчастная, в детстве меня обзывали и никто не хотел дружить! С тобой ведь никто не хотел дружить, правда? У нас в школе таким на стулья сыпали золу, чтобы стали совсем серыми!

— Перестань, пожалуйста, перестань!

— Оставь Эридана в покое! Он не для тебя! Он умный, красивый, а ты серая…

— За-мол-чи, — по слогам прошипел он.

Ливора высоко подняла голову и посмотрела на Эридана. Из его глаз полностью исчез цвет, теперь в них была только тьма.

— Ниа, уходи, — глухо сказал Эридан.

— Нет, не надо… — она хотела подойти к нему.

— Уходи, — повторил он, не глядя на неё, словно боялся, что, увидев её слёзы, больше не сможет сдерживать себя.

— Эридан!

— Уходи, пожалуйста, — в последнем слове было столько муки, что она остановилась, потом медленно пошла, потом побежала.

Нужно его остановить! Но как, если от её вида ему становится только хуже?.. Солус!

Забыв о правилах, она влетела в кабинет и вцепилась в его руку.

— Пожалуйста, помогите… Эридан… Ливора… пожалуйста… — бессвязно повторяла она между всхлипами.

— Что случилось? Где они?

— На первом этаже… пожалуйста…

— Нубес, побудь с ней, — быстро сказал Солус. Ниа, только сейчас начавшая замечать кого-то, кроме него, увидела сидящего за партой студента.

Нубес подошёл к ней и осторожно усадил на стул.

— Не плакайте… — грустно сказал юноша. От его милой ошибки слёзы потекли ещё сильнее.

* * *

Эридан медленно взял её за плечи и сжал так сильно, что она застонала.

— Я же могу тебя убить, ты понимаешь?

Никогда Ливора не видела его таким.

— Я тебя не боюсь! — хотела сказать гордо, а получилось почти жалобно. — Думаешь, я поверю в эту сказку про сестру?

— Что ты несёшь? — с презрением произнёс он.

— Тебе просто нравится эта девчонка!

— Не просто нравится, я люблю её! Её голос, её жесты, серые глаза, длинные серые волосы…

— Ты с ума сошёл, у неё…

— Может быть, я сумасшедший, мне всё равно…

— Отпусти! Мне больно!

— Тебе больно? Ты ещё не знаешь, на что я способен…

Пальцы сжались сильнее, Ливора вскрикнула.

— Оставь её, — раздался сзади запыхавшийся голос.

Руки перестали сжиматься, но он по-прежнему не отпускал Ливору.

— Эридан, оставь её, — медленно повторил Солус.

— Если я ещё раз увижу, что она плачет из-за тебя, я тебя убью, — он брезгливо убрал руки, словно она могла испачкать его.

— Эридан…

— Всё в порядке, Сол. Мне нужно побыть одному. Спасибо, — он, шатаясь, пошёл по коридору.

Даже не взглянув на Ливору, Солус вернулся в свой кабинет. Ниа сидела за партой рядом с Нубесом и тихо всхлипывала. Он молча налил ей воды. Девушка взяла стакан обеими руками и сделала несколько глотков.

— Как Эридан? — спросила она хриплым от слёз голосом.

— Пошёл немного прогуляться. Не волнуйтесь.

— Спасибо…

— Не за что.

Остатки воды задрожали в стакане. Ниа быстро поставила его на стол.

— Извините…

Она вышла из кабинета и рассеянно побрела по коридору.

Конечно, не за что. Он помогал только Эридану, Эридан беспокоился только о сестре. Она была лишней, бесполезной, ненужной. Ливора сказала правду… «А раз ты знаешь, что это правда, зачем устроила такую истерику? Всё произошло из-за тебя! Ты сама виновата! Если бы держала себя в руках, ничего бы не случилось!»

Ниа знала, что не должна была плакать, но ничего не могла с собой поделать. О некоторых вещах она до сих пор не научилась вспоминать спокойно.

Опустившись на низкий подоконник, она неподвижно сидела, пока не услышала тихие шаги.

— Эридан…

Он опустился на колени и спрятал лицо в её руках. В груди что-то дрогнуло, словно кто-то пытался выжать сердце до последней капли крови. Ну, и пусть… Ниа наклонилась и поцеловала его волосы.

— Пойдём домой, — тихо сказала Ниа.

Его домом теперь стала она.

Они поднялись в её комнату. Эридан лёг на кровать, Ниа устроилась рядом с какой-то книгой. Солнце опускалось всё ниже.

В дверь постучали. Ниа поднялась и открыла. На пороге стояла Ливора.

— Послушай, я… — начала она.

Эридан подошёл и положил руку на плечо Ниа. Глаза Ливоры мгновенно опалила ревность, она резко захлопнула дверь, послышался шум быстрых шагов.

Ниа бессильно повернулась к Эридану. Он молча прижал её к себе. Так они и стояли, страдая каждый от своей боли. Потом вернулись на кровать. Ниа продолжила читать книгу, а он заснул, положив голову ей на колени. Когда за окном стало совсем темно, она погасила светильник, осторожно пододвинула к себе подушку и уткнулась лицом в белый хлопок.

* * *

В понедельник после занятий было заседание кафедры. Эридан не работал больше преподавателем, поэтому остался делать домашнее задание с Рои.

Ниа осторожно вошла в зал заседаний и, сев на своё место, склонилась над тетрадью. Всё шло, как обычно: итоги, задачи, уезжающие студенты, прибывающие группы. С трудом дождавшись традиционного «Если ни у кого нет вопросов…», она хотела уже закрыть тетрадь, когда Ливора подняла руку и сказала медленно:

— У меня есть вопрос. Эридан де Сомни не является ни студентом, ни преподавателем. Тогда почему он до сих пор ещё здесь?

Ниа закрыла глаза.

— Возможно, скоро он снова станет преподавать, — мягко заговорил профессор Сатабиша. — Кроме того, в Правилах университета есть пункт, гласящий, что в исключительных случаях в университете может находиться человек, не изучающий язык и не преподающий его.

— В исключительных случаях? — презрительно переспросила Ливора. — И что же такого исключительного в этой Ниа Вирго, что ей разрешается приводить сюда своих…

— Ливора! — Ниа вскочила со стула.

— У нас здесь университет, а не…

— Ливора!

— Сядьте, Ниа, — сказал вдруг Солус Альгеди. — А вы помолчите, — бросил он Ливоре. — Мы, кажется, забыли спросить главного человека, который может ответить на этот вопрос, но который молчит, наблюдая за нашим маленьким спектаклем в ожидании своего эффектного выхода, — он повернулся к заместителю ректора. — Советник Ситис, думаю, вы уже обсуждали с ректором вопрос о праве Эридана де Сомни находиться в стенах университета. И, судя по тому, что Эридан всё ещё здесь, ректор ответил «да»?

— Верно, — кусая губы, произнёс Доминик, — я говорил с ректором. Он сказал, что Эридан де Сомни не может больше преподавать в университете. Нельзя вернуться на дорогу, которую однажды оставил. Но он может находиться здесь, пока другие хотят этого. Так как и вы, и профессор Сатабиша настаиваете, чтобы он остался, данный вопрос можно считать решённым. Все свободны.

Дождавшись этих слов, Ниа схватила тетрадь и выбежала из зала. Преподаватели медленно покидали свои места. Скоро остались только Ливора и Солус. Девушка выглядела раздавленной.

— Это несправедливо, — прошептала она, когда Солус проходил мимо неё. — Несправедливо… Все на её стороне, всем жалко только её… Ведь это меня Эридан любил, а потом оставил ради своей дурацкой идеи! Когда же меня кто-нибудь пожалеет? — она подняла на него готовые заплакать глаза.

— Когда перестанешь вести себя, как последняя дрянь! — вдруг резко ответил Солус.

Он вышел из коридора, быстро спустился по лестнице. Собственная несдержанность удивляла и раздражала его. Последние дни его всё раздражало. Ливора, в слепой ревности уничтожавшая те последние нити, которые связывали её с Эриданом, а Эридана — с реальной жизнью. Даже Эридан, не понимающий, что любовь к умершему может причинять боль живым.

«Хорош учитель! Ты на себя посмотри!» — сказал внутренний голос.

«Замолчи!» — как всегда ответил ему Солус.