Университет языков (гет)

Появление щенка наделало много шума в университете. Если кто-то из студентов ещё не знал Ниа, то теперь все запомнили её как «хозяйку Хаски». Заместитель ректора, конечно, был недоволен, но, к сожалению, в правилах не было ни одного параграфа, запрещающего пребывание в университете животного.

В пятницу после занятий Ниа решила устроить для Хаски экскурсию. Она медленно обходила первый этаж, рассказывая щенку про каждую аудиторию и людей, которых они встречали.

— Думаешь, он тебя понимает? — пронзительный тонкий голос и покрасневшие глаза под очками.

— Здравствуй, Ливора, — ей стало стыдно, что вчера она ни разу не вспомнила о своей бывшей подруге. Ниа не забыла злых слов Ливоры, они до сих пор отдавались болью, но сейчас она была счастлива. А счастливым легко прощать.

— Учти, если он что-нибудь здесь погрызёт или поцарапает, я его выгоню!

— Хорошо.

— Это тебе Эридан подарил? — голос дрогнул, когда она произносила его имя.

— Нет… Сейчас пойдём, Хаски, — сказала Ниа, почувствовав, как щенок толкается мокрым носом ногу. Девушка наклонилась, чтобы погладить его, и в вырезе кофты показалась золотая подвеска. Она быстро выпрямилась, но было уже поздно.

— А я думала, ты слишком порядочная, чтобы принимать такие дорогие подарки, — пряча под презрением боль, проговорила Ливора.

— Я… мне…

Да, пусть это была бы простая медяшка, главное, что специально для неё.

— Перестань! Меня тошнит от тебя! Удивляюсь только, как тебе удалось окрутить остальных? Все просто в восторге от тебя!

— В каком восторге? — с тихой печалью спросила Ниа, вспомив взгляд Эридана. — Ты не знаешь, о чём говоришь.

— Конечно, только ты всё знаешь! Только ты…

Внизу послышалось глухое рычание.

— Убери его от меня!

— Хаски, не надо, мы уже уходим. Прости, Ливора… — она опустила голову и пошла дальше. Щенок побежал за ней.

— Знаешь, раньше она была моей подругой, — начала объяснять ему Ниа. — На самом деле она хорошая, только несчастная… очень несчастная…

Хаски слушал её, прищурив голубые глаза, потом фыркнул. Наверное, в его понимании мир был гораздо проще. Все люди делились на две группы: друзья хозяина и не-друзья. Судя по его виду, Ливора попала в последнюю группу.

Они обошли все этажи и в конце экскурсии встретили Эридана.

— Привет! — он нежно поцеловал её в щёку. Эридан здоровался с ней и целовал каждый раз, когда встречал, словно пытаясь заполнить те годы, что прожил без сестры. — Привет, Хаски!

Щенок завилял хвостом: Эридан входил в подгруппу «Близкие друзья хозяина».

— Я решила показать ему университет, — объяснила Ниа.

— Молодец! Ты всё запомнил? — спросил он у Хаски.

— Это смешно, наверное, но мне кажется, он понимает меня.

— Конечно, понимает, — согласился Эридан. — Какие у тебя планы на выходные?

— Надо подготовиться к последнему занятию. Ребята в субботу уезжают, хочу сделать им праздник… Не знаю, как я буду без них… Так привыкла каждый день входить в класс и видеть их лица… — она вздохнула. — А завтра Эдита приезжает. Нужно ещё раз просмотреть материалы для учебника…

— Как всегда дела, дела… Когда немного освободишься, поедешь со мной?

— Куда?

— Куда-нибудь. Хочу показать тебе мир, хотя бы то, что от него осталось. В детстве я часто мечтал об этом, даже рисовал на картах маршруты будущих путешествий…

«И в этих путешествиях рядом с тобой была Сорора…»

— Ну, я…

— Пожалуйста!

Тут Хаски, забежавший в башенку, радостно залаял. Ниа с Эриданом пошли за ним и увидели стоящего у каменного балкона Солуса.

— Привет! А мы показываем Хаски университет, — доложил Эридан.

Щенок весело носился по открытой площадке. Очевидно, для Солуса в его классификации было отведено особое место.

— Кстати, помоги мне убедить Ниа поехать со мной в путешествие, когда её студенты вернуться в Матар, — вспомнил о своей затее Эридан. — Если ты попросишь, она обязательно согласится!

— Конечно, я поеду с тобой, куда ты хочешь! — быстро заговорила Ниа, испугавшись, что Эридан, и правда, заставит Солуса уговаривать её.

— Спасибо, Сол! Ты настоящий друг, — обрадовался Эридан.

Солус с печальной полуулыбкой посмотрел на него — так заходящее солнце легко касается осенних деревьев.

Налетел порыв ветра, пахнущего дождём. Ниа глубоко вдохнула прохладный воздух. Ей хотелось закрыть глаза и навсегда застыть в этом чудесном мгновении.

— Мне пора на занятие. Увидимся вечером, — сказал Солус и ушёл, забрав с собой часть сказки.

— Скоро будет дождь, — тихо произнёс Эридан, глядя на серую линию горизонта.

Дождь добрался до университета к вечеру, за окном было уже темно, и только тяжёлый стук в стёкла говорил о том, что за стенами льются с неба струи воды.

Он продолжался утром и весь следующий день. Будто тучи попали в долину и никак не могут выбраться из неё, пока не прольются все, до последней капли. Серые облака висели низко: встань на цыпочки — и дотронешься рукой. В такое время прошедший день рождения казался Ниа чудесным сном.

Только для Эдиты погода ничего не значила, это была всего лишь ещё одна тема для разговора. Забрав у Ниа подготовленные материалы учебника, она спросила:

— Где Эридан?

— Я сказала, что вы приехали, он сейчас придёт, — вежливо ответила Ниа.

— Привет, Эди! — воскликнул появившийся словно из ниоткуда Эридан.

— Не называй меня Эди! Меня зовут Эдита! Э-ди-та! — она вспомнила старый спор. — И вообще! Я теперь замужняя женщина!

— Мои поздравления!

Ниа смотрела на Эридана и тихо улыбалась. Он удивительно легко находил общий язык с разными людьми. Хотела бы она тоже уметь так.

— Я пойду готовиться к занятиям, — сказала девушка, оставляя их одних.

— Ты нормально доехала? — спросил Эридан.

— Моей машине погода не страшна, но это полный кошмар! И когда ректор расщедрится на фонарные столбы? То, что на этом адском шоссе до сих пор никто не погиб, — чистая случайность!

— Если бы ты приехала на поезде, мы бы тебя встретили.

— На поезде? — переспросила она тоном настоящей принцессы. — Я не для того машину покупала, чтобы ездить на поезде!

— Ладно, не сердись, — примирительно сказал Эридан. — Лучше расскажи, как ты. Мы ведь столько лет не виделись.

— Почти четыре года... У меня всё замечательно. Шикарная работа, профессор тебе говорил? Я теперь возглавляю одно из крупнейших издательств в Цании!

— Кажется, он вскользь упоминал об этом, — рассмеялся Эридан.

— Прекрати шутить! Я же с тобой серьёзно говорю! — она по-детски надула губы.

— Извини-извини, продолжай, пожалуйста.

— У меня очень ответственная должность, через мои руки проходят лучшие книги прошлого и настоящего. Можно сказать, я участвую в формировании будущего!

— Да, действительно ответственная работа, — заметил Эридан. — Я тоже раньше пытался «сформировать» будущее, но с некоторых пор решил от этого отказаться.

— Ну, и зря! Это такое потрясающее ощущение! Видеть на прилавке магазина книгу и знать, что без тебя она никогда бы не появилась здесь... А ещё я вышла замуж! — добавила она, видя, что тема будущего не заинтересовала Эридана.

— Вот это, и правда, важное событие. И кто этот счастливчик?

— Журналист, он брал у меня интервью.

— И ты всего за несколько фраз поразила его своей красотой и умом?

— Что-то вроде того, — с наигранной скромностью ответила Эдита. — Но, знаешь, это восхищение имеет и негативные стороны. Конечно, сначала приятно, когда муж смотрит на тебя снизу вверх, но потом у него устаёт голова, и он начинает искать способ самому взобраться повыше.

— И на какую гору хочет залезть твой муж?

— Начитался детективных романов, которые, между прочим, выпускает моё издательство, и решил попробовать себя в роли сыщика. Ведёт частные журналистские расследования. Ему даже в новом сезоне выделили час эфирного времени на одном из центральных каналов, да ещё и в праймтайм! Представляешь!

— Наверное, он очень талантлив…

— Да, Фредерик любит совать нос в чужие дела, и, признаться, у него неплохо это получается. Проблема в том, что в Цании давно уже не случалось ни переворотов, ни революций. Поэтому он занялся другими странами. Теперь дома его почти не застать. Запишет очередную программу — и снова в командировку. Кстати, он недавно был в Алголии, пытался расследовать одно дело… Кажется, два года назад у вас погиб кто-то из членов правительства?..

— И как прошло расследование? Успешно? — без выражения спросил Эридан.

— Не знаю, я не интересуюсь всеми этими убийствами. Надеюсь, Фредерик тоже скоро одумается. Это же опасно! А искать нового мужа, знаешь ли, очень утомительно!

— Тебе виднее, — отозвался Эридан.

— Конечно, виднее! — с жаром согласилась Эдита. — Я-то думала: закончу университет — и передо мной откроется прекрасный мир, полный чудес, а... Но вообще-то всё замечательно! Мы с Фредериком идеально подходим друг другу. Иногда мне кажется, что его поездки — это не так уж и плохо. Зато мы не успеваем друг другу надоесть. В конце концов...

Дальше Эридан не слушал. В ушах был только звук падающей воды. Как же громко сегодня шумит дождь...

Когда вечером Хидори спросил его об Эдите, Эридан ответил:

— Такая же болтушка, как и раньше, только темы стали другими.

— Тебя что-то беспокоит?

— Дождь, профессор. Сегодня слишком много дождя...

Вернувшись в свою комнату, Эридан подошёл к окну и долго смотрел на неровные дорожки, рисуемые водой на стекле. Он не хотел говорить об этом с профессором Сатабиша — слишком добр и благороден тот был. Даже Солус, в течение долгих лет медленно отравляющий свою душу, оказался неизмеримо чище его. Раскаивался ли он в том, что совершил? Пожалуй, раскаяние было не совсем подходящим словом. Он хотел, чтобы в его жизни, в его душе существовала хотя бы крошечная возможность не делать этого. Но такой возможности не существовало. Он сделал то, что должен был. Они получили то, что заслужили. Нет, его волновало другое...

Он промаялся весь следующий день: бродил по коридорам, заходил в пустые классы, потом и вовсе сбежал — спрятался под одеяло и накрыл голову подушкой. Белая ткань, набитая пухом, могла спасти его от звука дождя, но она была не способна защитить его от собственной памяти.

Время текло медленно, словно кто-то налил в песочные часы кисель. Но закат длился недолго — облака вдруг погасли, и наступил вечер.

Эридан встал и пошёл к Ниа.

Она читал на кровати, укрыв ноги пледом. Рядом лежал Хаски. Увидев Эридана, он с радостным лаем спрыгнул на пол.

— Привет, — ласково сказал Эридан. — Извини, ты не мог бы оставить нас ненадолго?

Хаски обиженно фыркнул, но всё-таки вышел из комнаты.

— Привет... — он нежно погладил её по щеке.

— Я думала, ты уехал, — сказала Ниа, в счастливых глазах отражался неяркий свет настольной лампы.

— Нет, я... я...

И тут она заметила, что его лицо бледно, а руки дрожат.

— Что случилось? — испуганно спросила Ниа.

Заметила, значит, обратного пути нет.

— Случилось?.. А что случилось?

Стоит всё-таки попробовать.

— Ты сам не свой, — она сжала холодные руки, пытаясь забрать его дрожь. — Иди сюда.

Ниа усадила его на кровать и укутала пледом.

«Какая ты милая сейчас!.. Если бы я мог плакать, обязательно бы заплакал...»

— Так лучше?

«Может, ничего не говорить? А если потом узнает? Глупец, для неё «потом» уже наступило!»

— Я хотел кое-что рассказать тебе... — теперь точно всё.

— Конечно! — глаза такие чистые и невинные.

— Выслушай меня, пожалуйста, до конца.

— Я слушаю, — и ещё в них страх.

— Ниа, я клянусь тебе, несмотря на всё, что ты слышала в новостях, всё, что говорил обо мне Нафта, я никогда не убивал, чтобы добиться своих целей. Я просто разговаривал с ними, убеждал их... Клянусь...

— Я верю тебе, верю!

— Хорошо, — в голосе на мгновение послышалось облегчение, потом взгляд потемнел. — Помнишь, я рассказывал тебе о том, как умерли мои родители?

— Автокатастрофа...

— Нет, не автокатастрофа… — глухо произнёс он.

— Не автокатастрофа? — жалко повторила Ниа.

— Ты знаешь, в Четвёртой войне мы потеряли большую часть страны, а потом ещё этот взрыв… Нам нужен был мир, нужно было сохранить то, что осталось. Но некоторые не могли смириться с тем, чем мы стали. Они финансировали разработки более безопасного и более смертоносного оружия, планировали оккупировать пограничные территории соседних государства, мечтая превратить Алголию в то, чем сейчас становится Албалия. Род де Сомни всегда был очень влиятельным и очень богатым, к нашему слову прислушивались, а мои родители сказали «нет». Они хотели построить счастливое и мирное будущее для своих детей. Это стоило им жизни… Однажды они ушли гулять и не вернулись. На следующий день нам сообщили, что произошла автокатастрофа. Паркус и Руди Каэди были на похоронах, выражали соболезнование, а потом отправили нас в приют. Теперь им никто не мог помешать… Они убили моих родителей, — ненависть в его голосе заглушила боль.

Ниа чувствовала, как в груди неровными толчками бьётся сердце.

— Я узнал, когда работал здесь. У меня уже появлялись мысли о том, чтобы уйти, но я ещё колебался… Узнав правду, я больше не сомневался. Я хотел построить новый мир… Хидори как-то спросил: «А что будет с теми, кто не примет твоё средство?» Я не стал бы заставлять, нет, я хотел объяснить им, хотел, чтобы они поняли… Но оставались те, кто не должен был существовать ни в моём мире, ни в каком-либо другом. Они убили моих родителей! Я видел фотографии: два тела, изрешечённых пулями, в траве под деревьями.

На курок нажимал их помощник, он работал шофёром в доме Каэди. Он был виновен меньше всех, он просто выполнял приказ. Перед тем, как убить, я сказал ему, что мы должны отвечать за приказы, которые выполняем. Он понял и вспомнил, — на губах Эридана появилась чёрная улыбка. — Оставались Паркус и Руди Каэди. Вечером они должны были ехать на торжественный приём. Спрятав тело, я занял место шофёра, сказав, что тот заболел и я подменю его. Я отвёз их на приём и ждал в машине. Пошёл дождь. Такой, как сегодня. Ничего не было видно, кроме тонких струй на окне. Через несколько часов они вернулись — красивые, счастливые и немного пьяные. Я с раскрытым зонтом проводил их до машины, чтобы Руди не намочила своё дорогое платье. Всю дорогу она, смеясь, обсуждала с мужем присутствовавших на приёме. Когда мы подъезжали к мосту, я нажал кнопку — теперь дверцы машины нельзя было открыть. Паркус спросил, что я делаю. Я снял фуражку и обернулся к ним. Руди вспомнила первой. Я понял это по глазам. Их затопил ужас, она схватила мужу за руку. Она уже знала, что умрёт. Я повернул руль, и машина, ломая старые перила моста, полетела в реку… Под водой можно долго не дышать, если хочешь, чтобы другие задохнулись раньше. Мне уже не хватало воздуха, но я остался с ними до конца. Когда руки, пытающиеся дотянуться до меня, опустились, я выбрался наружу и поплыл вверх.

Потом я сидел на берегу. Дождь падал в реку, словно пытаясь достучаться до тех, кто лежал на дне. Но их уже нельзя было разбудить…

Он закрыл лицо руками.

Ниа расширившимися глазами смотрела на Эридана. Она ещё не понимала, почему это так ужасно, просто чувствовала: случилось что-то непоправимое.

— Эридан… — она обняла его, пытаясь защитить, сама не зная, от чего.

Но он быстро отстранился и заглянул в её глаза. И тут Ниа поняла — его мучили не раскаяние в совершённом преступлении, не страх наказания, а что подумала бы о нём Сорора.

— Она всё равно бы любила тебя, — прошептала девушка.

А он продолжал смотреть на Ниа, до капли выпивая из глаз её прощение. Потом спрятал лицо на груди.

Ниа гладила его дрожащие плечи и тихо повторяла:

— Бедный мой, бедный…

Серый дождь монотонно стучался в окно, глубокие ночные тени ложились вокруг двух людей, освещённых неярким светом настольной лампы.

Немного придя в себя, Эридан посмотрел на Ниа, желая ещё раз убедиться, что ничего не изменилось. Она была такой же, как и всегда, только взгляд стал тяжелее.

— Ты сказал профессору Сатабиша и… Солусу? — она ещё не научилась произносить вслух его имя.

— Профессору сказал. Когды вы приезжали ко мне. Без подробностей, но сказал… А Солусу не надо было ничего говорить, он и так понял, что это я сделал. Он многое понимает, правда, иногда ведёт себя, как тупица…

Ниа подумала, что примерно то же самое Солус сказал про Эридана.

— Можно, я останусь у тебя? — попросил он.

— Конечно, можно, — она подоткнула края пледа и хотела погасить лампу.

— Нет, оставь, пожалуйста. Сегодня так темно…

Ниа послушно убрала руку и легла рядом с ним. Закрыв глаза, она вспоминала звёзды, о которых рассказывал ей отец, и молилась, чтобы хотя бы одна из них приснилась Эридану.

* * *

Больше они не говорили об этом. Для Ниа рассказ Эридана стал ещё одной комнатой в коридорах памяти, дверь куда лучше не открывать. Как всегда, помогала работа. Девушка готовила последнее праздничное занятие, подписывала у заместителя ректора дипломы для ребят, учила слова языка Аин, помогала делать Рои домашнее задание, гуляла с Хаски… Дела спасали от мыслей. Кроме страха за Эридана, к ним прибавилось ещё отчаянное нежелание прощаться со своими студентами. Она даже представить не могла, что придёт в следующий понедельник в класс и не увидит ребят. За этот год они стали почти семьёй. У Ниа не было младших братьев, но она всегда представляла их такими.

Учительница десятки раз репетировала свою торжественную речь. Но, вручив дипломы об окончании курса лабрийского языка, поняла, что не может ничего сказать. Все слова вдруг куда-то исчезли. Ниа растерянно смотрела на ребят, словно они были преподавателями, а она — студенткой.

Антос смущённо качнул воздушный шарик, приклеенный скотчем к стене. Тэрос печально разглядывал свои колени. Даже Анемос, всегда о чём-то болтающий, сегодня молчал.

— Мы хотели… мы хотели сказать вам… — Элафос волновался сильнее, чем на экзамене, — мы хотели поблагодарить вас… Вы помогли нам узнать много слов, но такого слова, чтобы выразить, как мы вам благодарны, мы, к сожалению, ещё не выучили. Может быть, его вообще не существует. Поэтому мы скажем просто спасибо.

— Ребята… — у неё защипало в глазах.

— Мы очень хотим дать… подарить вам что-нибудь, но сейчас у нас ничего нет. Но когда мы увидим вас в следующий раз, мы обязательно…

— Да мне ничего не нужно! — замахала руками Ниа. — Я тоже хотела сказать… Я очень рада, что у меня были такие ученики, как вы! Я хотела бы сделать для вас больше! Извините, я не всегда была хорошим преподавателем, я сама ещё мало знаю… Спасибо вам за всё! Я вас очень люблю… И давайте есть торт…

Они пили горячий чай с мятой и вспоминали год, проведённый вместе. Анемос снова говорил, не умолкая, и его слова заставляли всех смеяться. Потом зашёл Байюлу с фотоаппаратом. Правда, не меньше объектов для фотографирования его привлекал кусок торта. В два часа, когда занятия у других студентов закончились, они привели Нубеса. Юноша робко пытался объяснить, что заместитель ректора будет сердиться, если застанет его не за работой. Но Байюлу весело похлопал его по спине:

— Не волнуйся, я скажу, что ты мне помогал фотографировать!

Посмотрев на острые лопатки Нубеса, торчащие даже сквозь старую мантию, Ниа положила ему целую горку салатов, два торта и налила большую кружку мятного чая.

— Жалко, что вы уезжаете… — грустно произнёс он.

Элафос хотел как-то подбодрить друга, но не мог найти слов. Он знал, Нубесу некуда возвращаться.

Они поели, поговорили, снова поели, потом Элафос взял гитару.

Вечером пришли Рои с Байри и Мэт с Рейчел. Между ними бегал Хаски.

За облаками село невидимое солнце, а из аудитории всё лились мягкие светлые звуки. В дождливом сентябре ребята из Матара пели о вечном лете.

Поезд до Садалмелика уходил в субботу днём. Несмотря на неприветливую погоду, решено было отправиться до станции пешком.

— В Матаре говорят: «Всё должно заканчиваться так, как начиналось», — объяснил Элафос. — Кроме того, у нас мало вещей.

Вещей у них, и правда, было мало.

Утром пришли попрощаться студенты. Они пожимали друг другу руки и произносили слова на незнакомых языках. Но сегодня перевод был не нужен.

— Я тоже хотел пожелать вам счастливого пути, — произнёс по-матарски ласковый голос.

— Профессор! — обрадовались ребята.

Окружив Хидори, они смотрели на него своими тёплыми карими глазами и улыбались. Он сказал что-то каждому из них, и свет в глазах юношей стал совсем летним.

— Мы никогда вас не забудем! — пообещал Анемос.

— «Никогда» слишком длинное слово, но спасибо, — улыбнулся Хидори.

Попрощавшись, он уже собирался уйти. Вдруг Элафос снял с шеи амулет и протянул ему.

— Говорят, это кусочек рога Хозяина Лесов. Когда чужеземец убил Хозяина Лесов, он отрезал его рога и увёз в свою страну. В Матаре осталось только несколько таких кусочков. Они помогают нам смириться с утратой.

— Это слишком дорогой подарок, — печально сказал Хидори. Он знал, что отец Элафоса умер. Наверное, этот талисман защищал юношу от боли.

— Такой же дорогой, как и тот, что вы подарили мне, — ответил Элафос на языке Аин.

Хидори пристально посмотрел на него, потом надел амулет и спрятал под рубашку.

— Спасибо.

Провожать ребят отправились Ниа и Хаски. Дождь закончился, но небо по-прежнему закрывали плотные серые тучи. Дорога оказалась длиннее, чем обычно. Приходилось часто сворачивать с «короткого пути», чтобы обойти огромные лужи. Неосторожное движение — и с ветвей летели за воротник крупные капли. Но ребята почти с упоением вдыхали прохладный воздух — скоро им придётся забыть о холоде, осени, снеге… Хаски с громким лаем гонялся за последними бабочками, а Ниа старалась поглубже спрятать свою печаль.

На платформе их встретил начальник станции.

— Поздравляю с днём рождения! Пришла за подарком? — он хитро подмигнул девушке.

— Нет! — она вспомнила о бесплатных билетиках. — Сегодня я никуда не еду.

— Ну, до следующего раза тогда. А вы, значит, домой собрались? — обратился он к ребятам.

— Да, мы уезжаем! — улыбнулся Анемос.

— Соскучились, небось, целый год родных не видели!

— Очень соскучились, — кивнул Антос. — Но здесь тоже было хорошо.

— Вижу. Вы приехали, даже слово «университет» по-албалийски сказать не могли. А сейчас — совсем другое дело!

— Потому что у нас был замечательный преподаватель, — Элафос с улыбкой посмотрел на Ниа.

Она покраснела и отошла в сторону.

До поезда оставалось несколько минут. Вдруг в крохотном просвете между туч показалось солнце.

— Смотрите! Оно специально для вас вышло! — Ниа поймала в ладошку солнечного зайчика. На душе стало чуть-чуть теплее. Ребята уезжают домой, скоро они увидят тех, кого любят больше всего. Она должна радоваться за них.

Словно в ответ на её мысли раздался сигнал приближающегося поезда. Потянулась вереница старых голубых вагонов. Элафос достал заранее купленные билеты.

— Станция маленькая, поезд здесь долго стоять не будет. Прощайтесь сейчас, — предупредил старичок.

— Мы уже попрощались, — улыбнулась Ниа. — Да, чуть не забыла! Это имя и адрес декана факультета иностранных языков Университета Геммы и моей подруги, она работает у него на кафедре. Если приедете в Лабрию, можете обратиться к ним. Они вам помогут.

— Большое спасибо, — Элафос бережно взял листок. — Я уверен, нам очень понравится Лабрия.

— Надеюсь…

— Пора, — сказал начальник станции.

Девушка обняла ребят, и они поднялись по узкой лестнице, но не пошли в вагон, а остались в тамбуре, махая ей руками. Двери закрылись. Раздался сигнал, и поезд поехал, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее — и вот уже Ниа махала крошечной чёрной точке.

Щенок ласково толкнул её, словно говоря: «Не грусти…»

— Я не грущу, Хаски, просто…

Ниа поняла, почему так не хотела отпускать ребят. Они единственные были её реальностью, всё остальное — сказка.

Хаски тихо заскулил: «Я тоже реальный!»

— Нет, Хаски, — гладя его крутой лоб, сказала Ниа, — ты самый нереальный в мире щенок.

Попрощавшись с начальником станции, она пошла обратно. Солнце уже выиграло у туч половину неба, и мокрый осенний лес искрился в золотых лучах.

— Но какая красивая сказка… — прошептала Ниа.

* * *

Вернувшись, девушка сняла окончательно промокшие ботинки, переоделась и села за ноутбук. На этой неделе она никак не могла найти время для работы над учебником языка Аин, и на столе накопилась целая гора бумаг.

Потом пришёл Эридан, взял с полки какую-то книгу и лёг на кровать.

— А теперь, когда у тебя не будет занятий, ты поедешь со мной в путешествие? — спросил он, заметив, что она убрала руки с клавиатуры.

— Конечно, я с радостью поеду с тобой, — ласково сказала Ниа.

— Замечательно! Значит, мы отправляемся на следующей неделе. Какие страны ты хочешь увидеть?

— У меня проблемы с географией, — с улыбкой напомнила она. — Поеду туда, куда ты скажешь.

— Тогда я продумаю маршрут и покажу тебе.

— Можешь не показывать, я люблю сюрпризы…

В дверь постучали.

— Открыто! — крикнул Эридан. — Привет, Сол!

Ниа смущённо повернулась.

— Здравствуйте…

Он кивнул и посмотрел на друга.

— Хидори хотел что-то обсудить с тобой.

— Уже иду! — он положил книгу на тумбочку, легко вскочил с кровати и поцеловал Ниа. — Спокойной ночи!

— Спокойной ночи.

— Кстати, — начал Эридан, когда они с Солусом вышли в коридор, — хотел поговорить с тобой о Ниа. Я вовсе не такой эгоист, как ты думаешь, и…

— Потом поговорим, — перебил его Солус.

* * *

Ниа поставила последнюю точку, сохранила документ и откинулась на спинку стула. Интересно, какую страну проезжают сейчас ребята? Может, ей завтра тоже куда-нибудь съездить? Иначе она весь день потратит на воспоминания. Ниа открыла ящик и достала карту. Снова ехать в Сайф не хотелось, это должен был быть незнакомый город. Может, поехать в Синистрию? Профессор Сатабиша там долго жил, наверное, это красивая страна. Ниа вспомнила бесконечные походы по полям с Солусом и улыбнулась. Пусть будет Синистрия, а город… До столицы — Джансара — слишком долго ехать, ей нужно вернуться завтра. Тогда… Акамар — город почти у границы. Поезда туда ходят поздно вечером и в десять утра. Вот, десять — идеальный вариант. Ниа завела будильник и поставила на тумбочку. Опять Эридан положил раскрытую книгу обложкой вверх… Ладно, потом придёт — дочитает.

Утро встретило её чистым голубым небом и солнечными лучами, тянущимися из-за деревьев. Эридан не приходил, поэтому Ниа написала ему короткую записку: «Уехала в Акамар. Вернусь вечером». Погуляв с Хаски, она наложила щенку полную миску еды.

— Извини, но сегодня тебе придётся остаться здесь.

Щенок обиженно наморщил мордочку.

— Поиграешь с Рои и Байри.

Он вздохнул и лёг рядом с миской.

Ниа взяла сумку и побежала вниз.

Солнце высушило лужи, идти получалось быстрее. Казалось, на один день в долину вернулось лето. Огромный сияющий мир просыпался под звуки любимой музыки, играющей в наушниках. Ниа подставляла лицо теплу, льющемуся с неба, и улыбалась.

Начальник станции подарил бесплатный билетик и напомнил, что у неё остался ещё один.

Вагоны были полупустыми, Ниа заняла свободное место около окна и прижалась щекой к стеклу. Золотые леса сменялись ещё зелёными полями, поезд увозил её из осени в начало сентября.

Выйдя на вокзале Акамара, Ниа купила путеводитель. Синистрийского языка она не знала, поэтому выбрала буклет с большим количеством картинок. Больше всего ей понравился центральный парк с фонтанами, туда она решила отправиться в первую очередь.

Акамар был старым городом. Широкие площади, улицы, выложенные брусчаткой, невысокие здания, много церквей. И всё это отреставрированное, ни одного заброшенного дома. Наверное, жители очень годятся своим городом и бережно относятся к каждому камню.

Центральный парк был полон людей, окруживших большой поющий фонтан. Тихая музыка взлетала к небу вместе с прозрачными струями. Ниа подошла поближе и легла грудью на перила. От воды веяло прохладой. Стоящий рядом мальчик закричал что-то маме и показал на основание фонтана. Ниа присмотрелась и увидела радугу.

Выбравшись из толпы, она пошла вдоль озера по дорожке, посыпанной мелкими красноватыми камешками. У берега за ветвями кустарника показалось что-то белое. Вокруг собирались люди с фотоаппаратами. Поднявшись на цыпочки, Ниа выглянула из-за чьей-то спины и восхищённо ахнула. В воде плавали два белых лебедя. Наклонив изящные головы, они задумчиво смотрели на людей.

Дойдя до конца озера, Ниа поднялась по деревянной лестнице на холм, где стояла беседка с круглой крышей. Сверху открывался прекрасный вид на весь парк. А впереди возвышалось здание старинной усадьбы. Из картинок в путеводителе следовало, что сейчас в нём располагается музей. Ниа пошла туда.

Она долго бродила по залам с высокими потолками, где каждый шаг отдавался эхом. Больше всего ей понравились витрины с платьями, которые носили женщины, жившие несколько веков назад. Они ничего не знали ни про телевизор, ни про компьютер, ни про атомные взрывы. Глядя на крошечные, словно снятые с ноги ребёнка, туфельки, Ниа с грустью думала, что хотела бы родиться в том далёком, навсегда потерянном мире. Может быть, и там мама бы оставила её, но, во всяком случае, у неё не было бы таких волос и глаз.

Выйдя из музея, Ниа снова раскрыла путеводитель. Следующей целью был парк аттракционов. Трудно было вспомнить, когда она последний раз каталась на каруселях — ещё папа был жив.

Парк развлечений в Акамаре был небольшой. Обойдя все аттракционы, Ниа выбрала два. Первый — традиционные качели на цепочках. На таких они катались с папой. Перед тем как занять своё место, папа притягивал к себе её стульчик и потом резко отпускал. Качели в Акамаре были выше и кружились сильнее, Ниа даже зажмурилась, но потом медленно открыла глаза. Внизу мелькали деревья, крутой берег, поросший травой, и река. Она подняла голову и улыбнулась в яркое голубое небо.

Второй аттракцион в парке Геммы назывался «Орбита». Так как синистрийского Ниа не знала, она выбрала карусель с кабинками в виде маленьких ракет. Кассир в ярко-оранжевой куртке что-то спросила, девушка сказала по-албалийски, что не понимает её, но, видимо, та не знала албалийского.

Забравшись в кабину, Ниа положила руки на поручень и приготовилась. Женщина нажала кнопку, и маленькая ракета понеслась вперёд. Ниа сразу почувствовала, что этот аттракцион очень отличается от её детской «Орбиты». Странная сила то придавливала сердце к позвоночнику, то толкала его вперёд. Ниа закрыла глаза и старалась ровно дышать. Начала кружиться голова, казалось, ещё несколько кругов — и она потеряет сознание. А ракета всё неслась вперёд. Ниа отчаянно цеплялась за поручень и молилась, чтобы её не вытошнило. Когда истекли положенные три минуты и карусель остановилась, Ниа выползла из кабинки, сдавленно поблагодарила женщину, которая, видимо, пыталась её предупредить, и села на лавочку.

Девушка прислушивалась к содержимому своего желудка, умоляя его вернуться обратно. Голова постепенно перестала кружиться, но тошнота не проходила.

Подошла мама с ребёнком и протянула женщине билетик. Та с сомнением посмотрела на мальчика, но он улыбнулся и что-то сказал. «Наверное, не первый раз катается», — подумала Ниа. Действительно, мальчик с бодрым видом забрался в кабинку и также бодро вышел из неё через три минуты.

«Ничего себе… Может, тут дети какие-то особенные. Или я слишком старая для этой карусели...»

Поняв, что содержимое желудка всё-таки решило остаться с ней, Ниа осторожно встала и пошла в центр города. Пообедав в одном из маленьких ресторанов, девушка развернула путеводитель. Ещё один парк — и домой. Но только теперь без аттракционов. Должно пройти много времени, прежде чем она снова решится сесть в такую ракету.

Этот парк оказался ещё более старым. Там не было дворцов, только высокие белые церкви. Пройдя по яблоневому саду, Ниа спустилась к реке. На камнях грелись чайки, по тёмной воде плыл пароход. Девушка пошла вдоль реки. За пристанью на берегу располагался большой участок, огороженный зелёным пластиковым забором. На указателе под синистрийской надписью Ниа заметила мелкие албалийские буквы: «26 августа — 26 сентября: выставка песчаных фигур. Цена — 2 коэна».

«Успела в последний день!» — обрадовалась Ниа. Достав деньги, она подошла к проходу в заборе, но там никого не было. Вход закрывала красно-белая ленточка. «Может быть, сегодня уже не работает…» Платить деньги было некому, поэтому она положила их обратно в карман. Дойдя до конца забора, Ниа увидела оранжевые машины, напоминающие нечто среднее между трактором и комбайном. «Наверное, чтобы ломать фигуры и отвозить назад песок… Может, они привезли его из Сайфа…» Она снова вернулась к входу. Наверное, выставка не пользовалась популярностью, и её решили закрыть пораньше. Посмотрев по сторонам, Ниа осторожно нырнула под ленточку. «Если найдут, заплачу им два коэна — и всё».

Выставка оказалась международным конкурсом: здесь были фигуры, сделанные скульпторами из разных стран. В центре возвышался огромный храм — символ Синистрии, но первое место заняла, конечно, Хатиса. Группа скульпторов сложила из песка Море, по которому плыл корабль. Ниа восхищённо смотрела на паруса, будто наполненные живым ветром, тонкие реи, мачты. На одной из них сидели две чайки — песчаная и настоящая.

Она медленно шла между скульптурами, и тут на другом конце поля за песчаным деревом заметила несколько человек. Сначала Ниа испугалась, но потом подумала, что, наверное, не только ей пришла в голову идея пролезть под красно-белой ленточкой. Внезапно раздались крики, все побежали куда-то, а потом послышались странные звуки — словно кто-то сразу открыл много бутылок шампанского. Крики стали громче. Ниа не знала, что ей делать. До выхода было далеко. Тут она увидела приоткрытые ворота в правой стороне забора. Надо быстрее уходить отсюда. Она побежала к воротам и вдруг резко остановилась. За очередной песчаной фигурой лежал человек. Открытые глаза неестественно спокойно смотрели в небо. Ниа понимала, что нужно уходить, но вместо этого подошла к человеку. Мёртвое лицо показалось ей знакомым. Она наклонилась и узнала Тоби.

За другой фигурой лежал Эридан.