Университет языков (гет)

Она проплакала весь день, уткнувшись лицом в цветные рукава и подолы. Заходила Рейчел, звала в столовую. Потом Мэт принёс булочки и компот. Сок вишни напоминал кровь. Ниа уронила стакан и порезалась, собирая осколки. Глядя, как на пальце набухает алая капелька, девушка почувствовала мучительное облегчение. Она взяла осколок побольше и посмотрела на него безумными глазами. Потом в ужасе отбросила его и снова заплакала.

Вечером, когда из груди, измученной рыданиями, уже вырывались сухие хриплые стоны, Ниа поднялась и начала убирать одежду обратно в шкаф. Она аккуратно складывала вещь за вещью, пытаясь заполнить ставшее пустым и страшным время. Повесив последнюю кофту, Ниа испуганно посмотрела на постель. Больше всего она боялась снов. Порывшись в тумбочке, она нашла почти пустую банку кофе. Вскипятила чайник и долго соскребала ложкой прилипшие к стенкам банки кофеинки. Напиток получился слабым и невкусным и, конечно, не мог спасти человека, не спавшего уже второй день.

Последним средством был телевизор. Старая передача о звёздах и планетах могла бы немного отвлечь её. Но как всегда в те моменты, когда это было особенно нужно, по всем каналам показывали глупые шоу и бесконечную рекламу. Ниа рассеянно нажимала кнопку «вперёд» и вдруг замерла. Обаятельный мужчина в костюме и галстуке улыбнулся своей партнёрше, сидящей рядом в студии, и сказал: «А теперь мы возвращаемся к главной новости последних дней. По сообщениям албалийских информагентств в результате операции, проведённой албалийским отрядом специального назначения, был уничтожен известный террорист Найл Адайн. Подробности операции, как и настоящее имя и внешность преступника, до сих пор держатся в секрете. Из неофициальных источников стало известно, что операция проводилась на территории другого государства и, возможно, без согласования с правительством последнего. Однако, как заявил начальник службы безопасности Албалии господин Годри Перфи, все юридические тонкости были соблюдены. Президент Албалии Олеум Нафта в своём обращении подчеркнул, что любая угроза безопасности Албалии будет и в дальнейшем жёстко пресекаться. «Мы хотим мира, — сказал он. — Но мы будем его защищать». Полную версию интервью с Годри Перфи и речь президента Нафта вы можете увидеть на нашем канале в...»

Ниа выключила телевизор и бросила пульт на пол. Потом пошла в ванную, плеснула в лицо холодной воды и вернулась на кровать. Она не собиралась спать, только посидеть немного... Но голова сама упала на подушку, глаза закрылись, и её накрыла тьма. Сначала всё вокруг было непроницаемо чёрным, а потом стали появляться образы. Сюжет был таким же, как и раньше, когда умер папа. Эридан лежал в гробу и, улыбаясь, тихо говорил ей о чём-то. Потом подошли люди и начали забивать крышку. Ниа пыталась остановить их, но не могла пошевелиться. Она кричала, но слов не было слышно. Из кошмара её вырвала острая боль в руке. Хаски прикусил ладонь.

Больше этой ночью Ниа не спала.

Утром приходила Рейчел. Ниа слышала её осторожные шаги в коридоре. Постояла под дверью, потом ушла — боялась разбудить. Хаски вылез из своего убежища и жалобно посмотрел на хозяйку.

— Извини, я не смогу погулять с тобой сегодня. Сходишь один, хорошо?

Ниа открыла щенку дверь и, вернувшись на своё место, несколько часов просидела, зябко кутаясь в одеяло. Когда в комнате стало совсем светло и притворяться, что ещё рано, было уже бессмысленно, девушка поднялась, убрала кровать, умылась, переоделась, немного поела… и снова легла. Идти никуда не хотелось. Не хотелось ничего — и это было самое страшное. Она пыталась представить себе разные вещи: прогулку по солнечному осеннему лесу, беседу с друзьями, чтение книги — но сердце оставалось равнодушным, словно потеряло саму способность чувствовать. Просто лежать и смотреть, как дрожит на потолке солнечный зайчик — кружочек воды в вазе.

Кто-то заскрёбся в дверь — Хаски вернулся с прогулки. Ниа покормила его и снова легла на кровать.

— Прости, я знаю, что тебе скучно со мной… но я не могу…

Кажется, он понял. Свернулся в клубочек рядом, уткнувшись в бок влажным носом.

После занятий снова пришла Рейчел, уговаривала пойти в столовую.

— Я не хочу, — тихо, но твёрдо сказала Ниа.

— Как мне помочь тебе?

— Извини, пожалуйста… — прошептала она.

— Хорошо, не буду мешать. Если понадоблюсь, позови.

— Спасибо, Рейчел…

Подруга ушла, а Ниа почувствовала себя ещё хуже. К оглушающей тупой боли прибавилось теперь чувство вины. Она понимала, что своим поведением ранит Рейчел, но сейчас ей были нужны только тишина и одиночество. Она была не готова видеть мир, где не существовало Эридана.

Вечером Хаски снова заскулил. Ниа открыла дверь, но он, насупившись, улёгся на пороге.

— Пожалуйста, Хаски…

Но щенок не двигался с места, продолжая обиженно смотреть на неё исподлобья.

«А если бы у тебя был маленький ребёнок, ты бы тоже ему сказала: “Милый, сегодня ты готовишь еду и гуляешь сам?”»

Снова этот внутренний голос, неужели даже сейчас он не может помолчать.

Пришлось идти. Ниа медленно надела ботинки (надеясь, что Хаски передумает) и протянула руку, чтобы снять с вешалки куртку. Но куртки не было, залитая кровью, она лежала на складе у Клави. «Надо будет забрать и постирать», — рассеянно подумала Ниа. Она надела поверх платья шерстяную кофту с капюшоном и сказала укоризненно щенку:

— Ты шантажист.

Хаски кивнул и побежал в коридор.

— Только недолго.

Они немного побродили по аллеям. Чтобы занять чем-то мысли, Ниа стала собирать листья. Через несколько минут у неё в руках был целый букет — столько их нападало за день.

— Пойдём, Хаски, мне холодно! — взмолилась Ниа.

Щенок вроде бы согласился, но выбрал самую длинную дорогу к университету. «Хороший из меня преподаватель, даже собственной собакой не могу управлять!» — вздохнула девушка и вдруг остановилась, увидев профессора Сатабиша.

Времени спрятаться уже не оставалось, а что сказать ему, она не знала. Так и стояла, пока он не подошёл и не заговорил первым.

— Здравствуй, Ниа… — голос был тихим и ровным, на лицо падала широкая тень от деревьев.

— Здравствуйте, профессор, — выдавила она.

— Хороший вечер для прогулки… Увидимся на занятии.

Ниа дёрнулась вперёд, собираясь возразить, но он уже пошёл дальше. Занятие? Наверное, сегодня вторник… Но какое может быть занятие, когда… Как можно читать, переводить, записывать новые слова, когда его больше нет?

Но, выкрикивая внутри себя эти вопросы, девушка уже быстро шла к университету.

Вернувшись в комнату, Ниа быстро перелистала синюю тетрадь. В пятницу было последнее занятие с ребятами, в субботу она провожала их в Матар, в воскресенье поехала в Акамар. Она собиралась подготовиться к занятию в понедельник, но потом было уже не до этого...

Воспоминания о той, счастливой, Ниа ранили сердце — словно взяла в руки букет полевых цветов, а между васильков и ромашек оказалась осока. Перед глазами снова всё поплыло... «Да сколько же можно!» — простонала она, пряча лицо в коленях.

В восемь часов Ниа стояла перед кабинетом профессора Сатабиша. Секундная Стрелка в маленьких часах на левой руке делали круг за кругом, а она всё не решалась постучать.

Хидори открыл дверь. Впервые после смерти Эридана она так близко видела его лицо. Ниа пыталась различить на нём следы пережитой потери, но взгляд мягких немного раскосых глаз был таким же, как и всегда.

— Входи, Ниа, — тихо произнёс он и медленно пошёл к своему столу.

Девушка села за парту и низко склонилась над своей тетрадью.

— Начнём, пожалуй, с проверки домашнего задания, — спокойно сказал Хидори.

Ниа достала текст на нескольких страницах и начала читать. Читала она плохо, путая слова и сбиваясь, а переводила ещё хуже. Даже на свой родной язык и на алгольский.

— Сегодня ты плохо выполнила домашнее задание, — проговорил Хидори, и в его голосе зазвучала печаль.

— Простите, профессор, просто я... я не могу... — прошептала она, опустив глаза.

— Ниа, посмотри на меня, — сказал он.

Она медленно подчинилась.

— Знаешь, почему Эридан оказался там?

Она отрицательно покачала головой.

— Ректор сообщил, что его люди, опрометчиво согласившиеся стать частью Албалии, захотели свободы. Разумеется, путь в Албалийскую Федерацию оказался легче, чем путь из неё. Им разрешили уйти, но землю не отдали. Они попросили соседнее государство предоставить в аренду небольшой участок неиспользуемых территорий, но правительство колебалось. Тогда они попросили Эридана выступить в качестве посредника. Когда-то он оказал большую услугу президенту этого государства, его слово могло оказаться решающим. Обо всём этом ректор сообщил Доминику, а Доминик — мне.

Знал ли я, что Албалия использует эту ситуацию? Нет. Но не мог не думать о такой возможности. Знал ли, что, расскажи я Эридану, он поедет туда? Да, знал… Я сказал ему. Потому что уверен: человек должен отвечать за свои поступки и их последствия... Фактически я отправил его умирать...

— Эридан умер не поэтому... — едва слышно проговорила Ниа.

— Знаю… Может быть, это стало его искуплением... Его людям разрешили поселиться на территории соседнего государства. Он сделал то, что должен был. И я тоже... делаю то, что должен. Язык Аин — это всё, что осталось в моей жизни, это единственное, что никто не сможет похитить, ранить, убить. И мне бы очень хотелось, чтобы ты...

— Я понимаю… Простите меня!

— Пока ещё нет, — грустно улыбнулся Хидори, — но, надеюсь, поймёшь... Думаю, этот текст останется тебе в качестве домашнего задания на следующий раз, а мы пойдём дальше...

Вернувшись в свою комнату, Ниа немного поела, ещё раз погуляла с Хаски и начала читать текст. Потом ещё один и ещё, пока веки не налились свинцовой тяжестью и она не заснула, прижимая к груди синюю тетрадь. А ночью снова и снова хоронила живого Эридана, каждый раз просыпаясь от собственного крика.

Встала она поздно. Погуляла с Хаски, поучила слова, потом наугад достала с полки книгу и начала читать. Зашедшая после занятий Рейчел было обрадовалась, но Ниа снова отказалась идти в столовую и попросила подругу помочь сделать домашнее задание Рои. Ниа не видела девочку со времени похорон.

— Я не могу заниматься с ребёнком в таком виде, — объяснила она Рейчел.

— Рои тебя понимает, она много пережила и...

— Именно поэтому. Не хочу добавлять ей страданий... Мне нужно время, мне просто нужно время...

Рейчел ушла, а Ниа снова уткнулась в книгу. Она помнила, что сегодня среда, а значит, она должна заниматься с Рои языком Аин. Но Ниа чувствовала, что сейчас не способна преподавать. В ней скопилось столько боли, и единственным, что она могла отдать, была боль. Нет, она не в силах повторить подвиг профессора Сатабиша.

Ниа до вечера учила новые слова, а потом снова улеглась на кровать с книгой. Она читала всю ночь, и, когда перевернула последнюю страницу, короткая стрелка часов поползла к пяти. Начинать новый роман уже не было смысла, и Ниа опустила голову на подушку, пытаясь заставить закрытые глаза не видеть. Но от сна нельзя было спастись. Сегодня сон был другим. Она сидела на кровати и читала синюю тетрадь, вдруг кто-то без стука вошёл в комнату. Кровь засохла на белоснежной рубашке, чайка стала почти чёрной, костюм был испачкан. В золотистых волосах застряли комья земли. Он протянул ей руку и сказал, грустно улыбаясь:

— Спасибо...

В руке была заколка Сороры.

Ниа проснулась в слезах. Плача, она ругала себя и своё больное сознание. Такие сны были самыми жестокими. В них они были живыми и возвращались к ней. А потом в тот краткий миг между иллюзией и реальностью они снова умирали. Она ночь за ночью вынуждена была переживать их смерть. И каждый раз был как первый. Потому что к этому нельзя привыкнуть.

Погуляв с Хаски, Ниа до самого вечера читала книгу. Без пяти восемь она закрыла очередной том, схватила тетрадь и побежала к профессору Сатабиша.

Сегодня она отвечала блестяще, но взгляд Хидори почему-то становился всё печальнее. Два часа пролетели быстро, профессор уже начал диктовать домашнее задание и вдруг спросил:

— Ты не занята в выходные?

— Что?

— У меня есть одна просьба, и если ты не занята...

— Конечно.

— Мне очень нужны эти книги... — он задумался на минуту, а потом написал несколько названий на каком-то языке. — Съездишь за ними?

— Съездить? Куда?

— В Хадар. Поезд туда отправляется в пятницу вечером, в воскресенье ты уже вернёшься.

— Ну...

Она плохо представляла себя уезжающей куда-то, да ещё на несколько дней. Кроме того, Ниа почему-то казалось, что профессору Сатабиша совсем не нужны эти книги, просто он хочет отправить её подальше отсюда, чтобы новые впечатления хоть немного заглушили боль.

Нет, как далеко бы она ни уехала, боль отправится с ней. От боли не убежать.

— Может, попозже, через неделю... — протянула она. — Я немного устала и... я недостаточно занималась языком Аин, хочу в выходные...

— Что для тебя означает язык Аин? — перебил её Хидори.

— Простите?

— Ничего... — не стал объяснять Хидори. — Я не стал бы просить, понимаю, тебе сейчас нелегко, но мне, правда, нужны эти книги.

«Неправда!»

— Как скажете, — опустив голову, пробормотала Ниа.

— Поезд отправляется в одиннадцать вечера, попроси Солуса отвезти тебя.

«Вот ещё!»

— Конечно, — она взяла листок с названиями книг и сунула в карман. — Спокойной ночи, профессор. Спасибо за занятие.

Ниа шла по коридору, вколачивая в паркет каблуки. Она была благодарна профессору Сатабиша за желание помочь, но даже если бы на земле существовал рай, поездка туда не заставила бы забыть.

Она достала сложенный пополам листок. Буквы вдруг показались ей знакомыми. Она видела такие на вывесках Акамара. И тут Ниа вспомнила, что такое Хадар. Но зачем профессор посылает её в город, где они впервые встретились с Эриданом?

«Я... я не хочу ехать туда... Я боюсь... Жестоко напоминать мне об этом!» — подумала девушка, хотя недавно обвиняла Хидори в том, что он хочет заставить её забыть об Эридане.

Но Ниа не могла отказать профессору. Так, напуганная и подавленная, она вернулась к себе и после нескольких сотен выпитых страниц уснула. Во сне она шла между деревьев и вдруг увидела на соседней аллее высокую фигуру: на груди — алый цветок крови, комья земли в солнечных волосах. Ниа бросилась было к нему, но никак не могла найти выход со своей дороги. Вот, кажется, она на его аллее, но он оказывается по-прежнему на следующей. Солнце село, и стало холодать. А он всё шёл куда-то. Она звала его, но он не слышал. В отчаянии Ниа стала пробираться прямо через кустарник. Изогнутые ветви оплели её руки, острые иглы впились в ладони. Она бессильно билась в этих тисках, а он уходил всё дальше…

* * *

Утро прошло как обычно: прогулка с Хаски и книги. Ниа ждала, что после занятий зайдёт Рейчел, но подруга не пришла. Нужно было договориться насчёт щенка, поэтому, поколебавшись немного, она решилась выбраться из своей ракушки.

Рейчел что-то бурно обсуждала со студенткой — невысокой веснушчатой девушкой. Увидев Ниа, она вскочила и подбежала к ней.

— Прости! Тут такое дело!.. Несчастная любовь, — пояснила она шёпотом.

— Это ты меня извини… Просто... Понимаешь, профессор Сатабиша попросил меня съездить в Хадар за книгами...

— А это где? — она определённо прогуливала в школе уроки географии.

— В Синистрии. Я уезжаю сегодня вечером и вернусь в воскресенье. Хотела попросить, чтобы Хаски пожил пару дней у тебя.

— Конечно! Без проблем! — быстро согласилась Рейчел.

— Спасибо. Ладно, не буду вам мешать...

— Извини, что не зашла.

Ниа слабо улыбнулась и побрела к себе. На лестнице её окликнул спокойный, строгий голос:

— Здравствуйте, Ниа.

Она остановилась, рука чуть крепче сжала перила.

— Здравствуйте...

Солус смотрел на неё, словно ждал, когда она скажет что-то. Но она ничего не сказала. Он продолжил свой путь и, уже почти пройдя мимо неё, произнёс:

— Я отвезу вас после занятий. Незачем бродить ночью по лесу.

Ниа некоторое время неподвижно стояла на лестнице, потом медленно пошла дальше.

До вечера она читала, потом стала собирать вещи. Сумка, подаренная Эриданом, заколки и зеркальце Сороры... Сейчас, когда Эридан, может быть, нашёл свою сестру, не против ли он, чтобы Ниа пользовалась её вещами?.. Ответа она не знала, поэтому, повертев в руках зеркальце, положила его назад в сумку. Что ещё?.. Деньги профессора Сатабиша, немножко своих денег. Плеер, синяя тетрадь и, конечно, книги. Сегодняшнюю она почти дочитала, поэтому нужно взять ещё две — по одной на каждый день. Нет, лучше три — на всякий случай. Получилось немного тяжеловато, но ничего.

Хаски грустно наблюдал за её сборами.

— Прости, — развела руками Ниа, — это не моя идея. Ты поживёшь с Рейчел. С ней будет веселее, чем со мной.

Услышав имя Рейчел, щенок завилял хвостом, но глаза остались грустными. Ниа собиралась погулять с ним, но тут пришла подруга.

— Ты когда ехать собираешься? Уже такая темень!

— Профессор Сатабиша попросил Солуса отвезти меня.

— Хорошо! А то я подумала, ты пешком решила идти.

Вообще-то она сначала так и решила, но не стала говорить об этом Рейчел.

— Вещи собрала?

— Да, всё готово.

И тут она вспомнила про куртку. После похорон Ниа ни разу не заходила к Клави. Прогулки с Хаски были недолгими, и она обходилась свитером и шерстяной кофтой с капюшоном.

— Там холодно? — нерешительно спросила Ниа.

— Не жарко. Октябрь начался всё-таки.

— Но в Хадаре должно быть немного теплее.

Она надела тот же свитер с кофтой и обмотала шею толстым шарфом.

— Ты бы лучше куртку надела, — посоветовала подруга.

— А куртка... — на глаза вдруг навернулись слёзы.

— Прости, прости... — поняв, быстро зашептала Рейчел.

— Вот еда для Хаски, — Ниа отвернулась, доставая пакеты. — Должно хватить. Если что, в коробке под кроватью ещё...

— Хорошо. Ну, пойдём, дружок! — постаралась бодро произнести Рейчел.

— Веди себя хорошо, — Ниа поцеловала щенка в мокрый нос. — Я скоро вернусь.

Взяв сумку, она вышла вместе с Рейчел и Хаски.

— Тебя проводить? — спросила подруга.

— Нет... — Ниа слабо улыбнулась, махнула рукой и побрела к лестнице.

Спустившись вниз, она толкнула тяжёлую дверь и посмотрела по сторонам. Чёрной машины нигде не было, за деревьями блестел в лучах фонарей серебристый джип (Солус справедливо решил, что Ниа будет легче вспоминать живого Эридана).

— Добрый вечер, — сказал Солус, оглядывая изогнутую тяжёлой сумкой, не по погоде одетую девушку.

— Добрый вечер...

Он открыл заднюю дверцу, и Ниа забралась в машину. Она чувствовала себя неуютно, понимая, что Солус, как и она, просто выполняет просьбу профессора Сатабиша. И, будь их воля, каждый бы предпочёл остаться дома.

Машина бесшумно неслась по дороге, освещённой только светом фар. Ниа попыталась смотреть в окно. Там тьма сменялась ещё большей тьмой — так начинался лес, потом тьма редела — это начиналось поле. Вдруг стало совсем светло, и Ниа увидела себя стоящей на берегу реки. Вспомнился давний разговор с Эриданом. Она как-то спросила о значении его имени, ведь обычно мужские имена в алгольском языке заканчиваются на -с. Он объяснил, что Эридан — это название реки из старой легенды. Доплывшие до её истока попадают в чудесную страну… Тут она почувствовала, что он стоит рядом. Ниа медленно — миллиметр за миллиметром — повернула голову. Он смотрел вперёд, и ветер развевал светлые волосы. Сегодня одежда не была испачкана землёй, запёкшееся пятно крови исчезло. Он казался таким живым!.. Ниа осторожно протянула руку, чтобы коснуться его, но Эридан шагнул к реке. Девушка зачарованно наблюдала, как он подошёл к кромке воды, вошёл в реку... Он делал шаг за шагом, а волны становились всё выше. Поняв, что должно случиться дальше, Ниа бросилась за ним. Вода была холодной, наверное, здесь тоже была осень. Ниа пыталась плыть, но тело свело, она кричала и отчаянно билась, поднимая к бледному небу прозрачные брызги. Но Эридан не слышал. Волны становились всё выше. Он то скрывался под водой, то снова появлялся. Ниа била по воде руками. Глаза наполнялись водой — и она не знала, река это или слёзы. Потом стало трудно дышать, и она поняла, что тонет. Тело стало тяжёлым, руки ещё несколько секунд тянулись вверх, а потом бессильно опустились...

— Ниа!

Она с трудом разлепила веки.

— Всё в… порядке… Извините… — она всхлипывала и вытирала рукавом слёзы. — Всё… хорошо…

Солус ещё немного постоял рядом с ней, потом вернулся на своё место. Ниа пыталась задавить в груди предательские звуки, но они становились только громче.

— Хотите послушать музыку? — спросил вдруг Солус.

— Да… хо… чу…

Он поставил какой-то диск. Там не было слов, только звуки — странные, напоминающие то крик, то плач. Теперь казалось, что это музыка плачет.

Ниа смотрела на Солуса и чувствовала себя совсем горько. Поэтому она не хотела ехать с ним. Ему и так плохо, а он вынужден ещё смотреть на это! Нужно было отказаться! Отказаться вообще от поездки. Профессор Сатабиша понял бы её и простил.

Заметив, что она больше не вздрагивает от рыданий, Солус нажал кнопку на панели, и зазвучала тихая фортепианная мелодия. Ниа замерла, заворожённая, потом прислонилась к стеклу и прикрыла глаза. Кто-то много лет назад ударял по клавишам, а здесь в маленьком пространстве, ограниченном пределами машины, из нот складывался осенний закат. В каждый звук было вплетено солнце, золотые облака и опадающие листья. Больше всего на свете Ниа хотела вернуть тот сентябрь — ясный, тёплый — сентябрь, в котором он был жив…

Машина остановилась у лесенки, ведущей на платформу. Ниа толкнула дверцу и выбралась на старую асфальтированную дорожку.

— Вы забыли вещи, — сказал Солус, доставая её сумку. — Что вы туда положили? — удивился он.

— Книги, — замявшись, ответила Ниа и протянула руку.

— Собираетесь всю библиотеку прочитать за пару дней? — словно не заметив её жеста, он стал подниматься по ступенькам.

Ниа, понурившись, побрела за ним.

— Просто… ехать далеко и…

— Конечно, — непонятно произнёс он.

— Я пойду возьму билет… — робко сказала она, скорее спрашивая, чем утверждая.

Он кивнул.

Получив вторую часть своего подарка на день рождения, девушка вернулась к Солусу.

— Поезд через пять минут, — зачем-то сказала она. — Спасибо, что довезли меня…

— Не за что, — быстрым равнодушным тоном проговорил Солус.

Некоторое время они молчали.

— А сумка не очень тяжёлая… Мне нормально… — пробормотала Ниа, комкая билет. — Когда училась в университете, носила ещё тяжелее, там нужно было столько книг читать…

— Не стоит так увлекаться книгами, — сказал вдруг Солус.

— Почему? Книги могут многое объяснить и многому научить!

— Но не тогда, когда читаешь, чтобы не думать.

Ниа сжалась, губы задрожали.

— В таком случае книги становятся похожи на алкоголь, — продолжил он строгим, почти беспощадным голосом. — Можно глотать их сотнями, но, когда перевернёшь последнюю страницу, внутри останутся только горечь и пустота.

— Нет, всё будет хорошо, всё будет хорошо, — убеждая саму себя, повторила она. — Просто нужно время… Потом я стану как раньше…

Он пожал плечами и протянул ей сумку:

— Ваш поезд.

И платформу залило ярким светом. Когда состав остановился, Ниа показала проводнице билет и с трудом взобралась по крутой металлической лесенке в тамбур. Снизу махал рукой начальник станции, она тоже покачала рукой. Потом дедушка подошёл к Солусу и что-то сказал ему, тот коротко ответил и вернулся к машине. Они отправились почти одновременно: поезд и серебристый джип, но джип был быстрее.

Ниа поплелась в своё купе. К счастью, она оказалась единственным пассажиром. Посмотрела немного в окно, потом достала книгу. Повертела в руках… и положила обратно в сумку. После слов Солуса книги напоминали ей длинные ряды пустых бутылок у отца под кроватью.

«Зачем он забрал у меня последнюю радость?»

Взяв у проводницы одеяло, Ниа залезла на верхнюю полку и повернулась так, чтобы видеть фонари. Можно будет считать их: один, два, двенадцать, сто тридцать шесть… А потом снова плыть за Эриданом и снова тонуть…

Измученная кошмарами, она встала около девяти. Умылась, позавтракала шоколадкой с чаем и достала синюю тетрадь. Если нельзя читать, то остаётся только учить. «Что для тебя означает язык Аин?» — вспомнились слова профессора. Неужели он тоже для неё как алкоголь?

Ниа закрыла тетрадь и, забравшись с ногами на полку, стала смотреть в окно. Смотреть — хоть это ей можно?

Время приближалось к полудню. Скоро поезд должен был проехать поле, на которое они с Солусом спрыгнули в прошлый раз. Тогда с него едва сошёл снег, а сейчас, наверное, трава уже пожелтела. Вдруг она не узнает его? Ниа почему-то очень хотелось снова увидеть это место.

Она увидела и, конечно, узнала. Широкое, как океан охры — ветер колышет траву, и бегут волны. Ещё немного, и поезд захлестнёт огромный травяной поток… Здесь всё началось.

И закончилось. А в сердце — пустота и горечь. Она позволяла себе верить, что он родной для неё человек. Теперь она снова сирота. Как всегда, не спросив разрешения, вернулись воспоминания детства. Мама, папа, бабушка. Все ушли.

Ниа закрыла лицо руками и молилась только об одном — чтобы поскорее закончилась эта ужасная поездка.

Через несколько часов начали появляться дома, поезд прибывал в Хадар. Выйдя на центральном вокзале, Ниа сразу купила обратный билет. Потом отправилась искать книжный магазин. Он нашёлся быстро — большое здание в несколько этажей, но ни одного, как у господина Инсоли. Побродив между высоких полок, Ниа подошла к консультанту и протянула листок с названиями. Молодая женщина кивнула и через пару минут вернулась с тремя книгами в мягких обложках. И ради этого она столько тряслась в поезде? «Ах, профессор… Наверное, вы хотели, чтобы я гуляла по городу, но моя последняя прогулка закончилась смертью. Я не хочу, не могу больше… Я привезу вам книги, но я не привезу вам себя — такой, какой вы хотите меня видеть. Мне нужно время, чтобы вернуться…»

Ниа оплатила покупку и уже хотела уходить, как вдруг её окликнул знакомый голос:

— Вир? Это ты, Вир?

Она обернулась, не веря своим ушам.

— Тихэ?

Красивые умные глаза, завитки каштановых волос падают на воротник кожаной куртки. Такой же, как и год назад, и всё-таки — уже другой.

— Что ты тут делаешь? — спросил юноша.

— Приехала за книгами. А ты?

— Тоже. Ты не торопишься? Могли бы вместе пообедать.

— Нет, совсем не тороплюсь! Я так рада тебя видеть!

— Я тоже, Вир! Совсем не ожидал… Сейчас, только оплачу покупки.

Его корзина была заполнена книгами с чертежами и графиками на обложках.

— Я подожду здесь.

Ниа стояла около входа, мимо неё проходили люди, а ей казалось, что посреди серого дня вдруг выглянуло солнце.

— Готово! — подбежал Тихэ. — Я тут присмотрел по дороге один ресторанчик. Давай твою сумку.

— Она тяжёлая… — замялась Ниа.

— Поэтому я её и беру, — улыбнулся Тихэ.

Время словно вернулось на несколько лет назад. Они гуляли вместе с Джиной и Лени по улицам Геммы и были счастливы простым счастьем, которое бывает, наверное, только у студентов.

Ресторанчик, выбранный Тихэ, оказался очень милым. Оформленный в деревенском стиле, с домашней едой в горшочках и официантами в смешных колпачках — он напоминал домик где-то на окраине лабрийского города.

— Я угощаю, — сказал Тихэ, когда Ниа заполнила свой поднос тарелочками и плошками с едой.

— Я тоже работаю!

— Не подумай, что я хвастаюсь, но, спорим, что моя зарплата больше? Даже несмотря на то, что ты работаешь за границей.

— Ладно, — сдалась Ниа.

Получив бонусные конфетки из топлёного молока, они выбрали небольшой столик в углу.

— Давно ты в Хадаре? — спросил Тихэ.

— Сегодня днём приехала, а вечером уезжаю.

— А я уже два дня. Уезжаю тоже сегодня.

— Ты в командировке?

— Что-то вроде того.

— Изучаешь физику? — она вспомнила формулы на обложках.

— Это для министерства, у них там какой-то проект.

— Ты такой важный человек! — восхитилась Ниа.

— Обычный, — пожал плечами Тихэ. — Простой переводчик.

— А как Джина и Лени?

— Джина теперь редко бывает в Гемме, еле выбралась весной на встречу выпускников.

— Но вы ведь работаете в одном министерстве?

— Да, иногда мы встречаемся, но я несколько месяцев её не видел. Зато слышу о ней часто, — Тихэ улыбнулся. — Ты же знаешь нашу Джину: дайте ей кучу металлолома, и через пару часов получите готовый к использованию автомобиль. Профессор Веспер был прав, она идеально подходит для своей работы. Она перетряхнула весь отдел гуманитарной помощи.

Ниа тоже улыбнулась, вспоминая свою подругу:

— И, наверное, также беспокоится по поводу своих волос.

— Однажды при осмотре какого-то объекта Джину попросили надеть каску. Она ответила, что шапочка выпускника была последним головным убором в её жизни.

Ниа рассмеялась.

— А Лени?

— По-прежнему работает с профессором Веспером. Лени трудно, но она старается. Профессор верит в неё, значит, всё получится.

Профессор верит в неё, значит, всё получится… А у неё? У неё получилось?

— Что-то не так? — быстро спросил Тихэ, заметив, как изменилось её лицо.

— Нет, ничего, извини…

— Расскажи о себе. Мы почти ничего о тебе не слышали. Профессор только говорил, что у тебя всё в порядке.

«Наверное, профессор Сатабиша ему писал».

— Я весь год занималась лабрийским со студентами из Матара.

— Это небольшая страна на юге? — уточнил Тихэ.

— Какой ты умный, а я даже не знала, что это такое… И как преподавать лабрийский иностранцам, я тоже не знала, но вроде получилось ничего… У меня теперь много знакомых из разных стран. Это очень непохоже на жизнь в Гемме, но мне нравится моя работа. Узнаёшь столько нового.

— Да, на моей работе тоже узнаёшь много такого, о чём не знал раньше… — помрачнев, произнёс Тихэ.

— Например, о Наосе, — тихо сказала Ниа.

— Откуда ты… — испуганно вскричал Тихэ.

— Со стороны иногда лучше видно, — неопределённо ответила девушка. — Почему они не сказали нам?

— Не знаю, — медленно ответил Тихэ, и взгляд глубоких карих глаз стал печальным. — Наверное, хотели уберечь от боли.

— Боль везде, от неё нельзя уберечься, — глухо произнесла девушка, и Тихэ почувствовал, как изменила её жизнь за пределами Лабрии.

— А почему твои студенты решили изучать лабрийский? — сменил он тему.

— Хотят учиться в стране, которая не любит воевать. Я оставила им адрес университета, надеюсь, профессор Веспер и Лени им помогут.

— Не знаю…

— Чего не знаешь? — удивилась Ниа.

— Я работаю в министерстве по связям с иностранными государствами, но ни разу не видел в Гемме иностранцев. Конечно, к нам приезжают люди, специально приглашённые руководством станы, но чтобы по городу гуляли туристы…

— Наверное, никто просто не хочет приезжать к нам. Все знают, что Лабрия не очень общительная страна.

— Наверное, — эхом откликнулся Тихэ.

Ниа сидела и с грустью смотрела в свою тарелку. Всё изменилось, и даже её родина не такая, как раньше.

— Не может быть, чтобы иностранцам запрещался въезд в Лабрию, — прошептала она.

— Я не знаю, — печально произнёс Тихэ.

Некоторое время они молча ели.

Вдруг юноша хлопнул себя по лбу.

— Как я мог забыть! У Тали и Тэнэ родился сын!

— Вот здорово! — обрадовалась Ниа. — Ты его видел?

— Да, мы с Лени ходили в больницу. А Джина прислала кучу подарков! Такой карапуз — тяжёлый, шумный и очень смешной. Родители от него без ума! И всегда вспоминают тебя.

— Хорошо, что квартира пригодилась.

— Это просто чудо для них. Последний год цены так выросли. На собственное жильё накопить очень трудно.

— Передай им, чтобы не волновались. Я не стану забирать у них дом.

— Ты не собираешься возвращаться в Лабрию?

— Мне нравится работать в Университете языков, но я очень соскучилась по Гемме. Думаю приехать на пару недель зимой.

— Конечно! Обязательно приезжай!

— Приеду. Сходим вместе на каток… Или для сотрудников министерства это слишком несерьёзное занятие?

— Я сотрудник министерства с понедельника по пятницу с девяти до шести. Обеденный перерыв с часу до двух, — улыбнулся Тихэ.

— Тогда точно сходим. Помнишь, как мы…

Они вспоминали прошлое, пока солнце не опустилось за крыши домов и на улицах не зажглись фонари.

— Мне пора, — сказал Тихэ. — Поезд через час.

— А мой — через два.

— Погуляешь по городу?

— Нет, провожу тебя и подожду на вокзале.

Они забрали вещи из гостиницы, где остановился Тихэ, и отправились на центральный вокзал.

Стоя у большого красного состава, Ниа чувствовала, как не хочется ей отпускать Тихэ.

— Не грусти, — сказал юноша и чмокнул её в макушку. Потом легко поднялся по ступенькам. — Я очень рад, что встретил тебя! — закричал он сверху.

В какую-то секунду Ниа отчаянно захотелось всё бросить и поехать вместе с ним.

Раздался гудок, и поезд начал медленно отъезжать от платформы. Когда он скрылся в сумерках, Ниа вернулась в зал ожидания и тяжело опустилась в оранжевое пластмассовое кресло. Она прикрыла глаза и постаралась прислушаться к тому, что осталось внутри после встречи с Тихэ. Наверное, из всех людей, ей больше всего хотелось встретить именно его — спокойного, тактичного, умеющего не задавать вопросы, на которые собеседник не может ответить. Иногда он понимал её лучше Джины. Рядом с ним она всегда чувствовала себя в безопасности. Ниа попыталась поймать это ощущение света и тепла. Остававшееся до поезда время она провела в сказочной полудрёме, вспоминая свою студенческую жизнь. Потом села в пустое купе, ещё немного помечтала и уснула, укутавшись в одеяло.

Ей снилось всё: Университет Геммы, друзья, профессор Веспер, папа, бабушка, даже мама. Картинки сменялись как в плохо смонтированном кино. Вдруг она оказалась в том поле. Перед ней стоял Эридан. Она позвала его, побежала, а он грустно посмотрел на неё и пошёл вперёд. Он шёл медленно, но она никак не могла догнать его. Трава становилась всё выше, Ниа почти не видела Эридана. Потом трава превратилась в воду, и Ниа утонула.

Она слезла с верхней полки и посмотрела в окно: темнота, и только на востоке чуть-чуть светлее. Радость от встречи с Тихэ исчезла, внутри снова было пусто. Почему она не рассказала ему об Эридане? Не хотела расстраивать своими проблемами?.. Или снова пыталась убежать? Сначала в книги, в язык Аин, а теперь в прошлое.

«Что для тебя означает язык Аин?»

«Для вас — попытку жить, а для меня — попытку сбежать от жизни».

Думала, что время поможет… Очередная ложь. Эта детская магия никого не спасёт. Время может только спрятать поглубже, но всё спрятанное рано или поздно находится.

Она думала, что пережила смерть папы и бабушки, но умер Эридан — и боль вернулась. Она так и не смогла отпустить их. Поэтому они приходят к ней во снах. Сначала каждый день, потом всё реже, потому что почти потеряли надежду стать свободными.

Стать свободными от её боли и вины.

Она говорила, что любит их. Но любовь — это способность понять и принять. Принять жизнь человека и его смерть.

Она боялась расстаться с болью, потому что это означало признать, что их больше нет, означало снова остаться одной. Связанные её страданием, они по-прежнему были рядом с ней.

Она опять думала только о себе. Её боль, её страдание — они никого не делали счастливыми, и ничего не могли искупить.

Искупление возможно, если ты живёшь, а не убегаешь от жизни. Нужно остановиться, остановиться и отпустить.

Иногда именно это означает любовь…

Ниа закрыла лицо руками, а на востоке медленно поднималось солнце.

* * *

В университет она вернулась только к вечеру. Хотела сразу пойти к профессору Сатабиша, но, заметив свет, льющийся из приоткрытой двери кабинета заместителя ректора, решила сначала поговорить с ним.

Усталое «войдите» в ответ на стук, он тоже не отдыхал по воскресеньям.

— Извините, что беспокою…

— А, это вы… — протянул советник Ситис.

— Я хотела спросить… Вы не знаете адреса моих студентов из Матара? Наверное, в университете есть какие-нибудь анкеты для студентов.

— Анкеты есть, но, насколько мне известно, ваши студенты их не заполняли.

— Почему? — удивилась Ниа.

— А зачем нам анкеты на матарском? Я что должен был заставить профессора Сатабиша переводить их? Лабрийский, извините, тоже не очень популярен. Да и вряд ли нам пригодятся сведения об этих людях.

— Дело в том… — начала Ниа, сделав вид, что не поняла последнего предложения. — Я вчера встретила своего друга, он сейчас работает в министерстве, и он рассказал, что, возможно, в нашей стране не будут рады иностранцам. Я хотела предупредить ребят.

— Сожалею, но ничем не могу помочь.

— Извините.

Он равнодушно кивнул.

Выйдя из кабинета, Ниа поднялась наверх и постучала в ещё одну дверь.

Хидори сидел в кресле и что-то записывал в блокнот, на обложке которого поднималось над рекой солнце. Ниа достала из сумки книги, протянула профессору и сказала всего одно слово на языке Аин:

— Спасибо.

Потом она забрала щенка у Рейчел, погуляла с ним, разобрала постель и легла спать.

Сон начался так же, как и раньше. Они с Эриданом стояли на берегу реки — и он начал спускаться к воде. Но на этот раз Ниа не пошла за ним. Она смотрела, как он приблизился к кромке, как на ботинки набежали первые волны. Он шёл, а волны становились всё выше. Ещё немного — и река поглотила его.

Вдруг из воды поднялась белоснежная чайка и медленно полетела в небо.