Университет языков (гет)

Прошёл март, и наступил апрель. Солус не пришёл на заседание. Ниа подумала, что он больше не станет на них приходить.

Эйфория первых недель изучения нового языка прошла. Надо отдать должное Венатору, он оказался прекрасным преподавателем. Спустя месяц Ниа могла уже свободно читать тексты, которые он ей приносил, но для перевода книги этого было недостаточно.

Ниа сразу сделала копию книги (в один из выходных, чтобы Ливора не видела). На последних страницах картридж почти умер, но другого выхода не было. Оригинал она спрятала и теперь носила с собой только ксерокопию. К каждому листу Ниа прикрепила несколько чистых — там со временем должен был появиться перевод.

Время теперь стало её врагом, она постоянно стремилась обогнать его, но оно неумолимо летело вперёд. Если бы дни стали длиннее, если бы она могла не спать! Ниа злилась на своё неразумное тело, которому всё меньше хватало четырёх часов. Порой она засиживалась и дольше, а несколько раз просто засыпала над разложенными на ковре листами.

Ей часто снились кошмары. И тогда сознание заполнял холодный белый страх. Слова забывались, а буквы путались — всё казалось бессмысленным и безнадёжным. Чтобы идти дальше, Ниа приходилось снова и снова ломать что-то внутри себя.

Теперь она приходила в столовую, не глядя, съедала завтрак и бежала на занятия. Вэле больше не заговаривал с ней о своих чувствах, но взгляд юноши становился всё тяжелее. Ниа очень хотелось помочь ему, но она не знала, что делать. Поэтому трусливо убегала после окончания урока.

Работа не потеряла для неё значение, но стала словно дальше. Раньше она постоянно думала, как ей лучше объяснить новое правило, новое слово. Теперь Ниа быстро готовила конспекты и думала о занятиях только во время занятий. Но даже тогда её сознание будто бы разделялось на две половинки. Одна писала на доске, исправляла ошибки, а другая повторяла выученные ночью правила.

И Вэле, и Рои чувствовали это. Поэтому так сердился Вэле. Он готов был уступить Солусу всё время, но эти пять часов она должна была принадлежать только ему. Что думала девочка, мог понять только Байри, но он находился далеко отсюда. Чем больше ожесточался Вэле, тем мягче делалась Рои. Иногда она просто обнимала Ниа и сидела так несколько минут. В эти мгновения Ниа становилось немного легче.

* * *

Ниа бросила сумку на скамейку и легла грудью на парту.

— Хочется спать? — спросил Венатор с улыбкой.

Она кивнула.

— Может, не будем сегодня заниматься?

Он часто так говорил. Сначала Ниа сердилась, обижалась, но потом перестала обращать внимания.

— Будем-будем, — сказала она, поднимаясь.

— Хорошо, — пожал плечами Венатор. — Наша тема — животные.

Его уроки всегда делились на две части: новая лексика и новая грамматика.

— Почему животные? — удивилась Ниа.

— Я подумал, что некоторые компоненты лекарства могут быть связаны с названиями животных.

— Как рыбий жир? — вспомнила Ниа противную жидкость, которую её заставляли пить в детстве.

— Что-то вроде того, — улыбнулся Венатор.

Целый час Ниа записывала названия всевозможных живых существ, так что под конец бабочки, рыбки, змейки, птички совершенно перемешались у неё в голове.

— А у меня есть собака, — сказала она, борясь с желанием заснуть.

— Да, Солус Альгеди подарил, — подтвердил Венатор.

— Откуда вы знаете? — она до сих пор не могла привыкнуть его потрясающей проницательности.

— А что тут знать? Нужно просто хорошенько подумать головой.

Ниа не понимала, почему Солус должен был подарить непременно такой подарок, но решила не переспрашивать Венатора. Он никогда не отвечал на подобные вопросы.

— Жаль, что вы не хотите попробовать перевести книгу, — тихо сказала она. — Там бы ваше умение думать головой очень пригодилось.

— Интересный вывод, — он с улыбкой посмотрел на девушку.

— Очень... — вздохнула она. — А я сколько ни пытаюсь, получается какая-то чушь. Почти все тексты делятся на две части. Вторая — порядок приготовления... ингредиентов… Это несложно, там глаголы, которые мы проходили: очистить, нарезать, выжать сок и так далее. А вот первая — как будто из другой книги. Там то про погоду, то про игрушки, то ещё про какие-нибудь глупости — ничего не могу понять.

— Тогда, может быть, тебе лучше смириться? — улыбка стала шире.

— Вы странный, — грустно сказала Ниа. — Вам нравится мучить людей?

— Слово «мучить» не совсем подходит. Скорее испытывать.

Она покачала головой.

— Давайте продолжим урок.

— Хорошо, — кивнул Венатор.

Вернувшись к себе, Ниа разложила на ковре тетради и листы книги. Слава богу, завтра последний рабочий день, в субботу она сможет поспать подольше.

Ниа приготовила кофе и села с горячей чашкой на пол. Посмотрев на один из листов, она вдруг увидела там знакомое слово. Кажется, они проходили его сегодня... Она открыла тетрадь: правда! Олень!.. Ну, вот, пожалуйста! При чём тут олень? Может, конечно, существует какой-то особый олений жир... Но про жир дальше ничего не было. Покопавшись в своей тетради и в словарях, Ниа так перевела абзац: «В первый месяц нового года из леса выходит олень. Он важно шествует по улицам городов, принося счастье в каждый дом, мимо которого проходит. За его спиной летит белый ветер. Мужчины и женщины, старики и дети собирают белый ветер, ибо он есть благословение. Ты тоже собери белый ветер и приготовь так...»

Опять! Как готовить — перевести легко, но разве можно собрать ветер? А тем более белый? Такого не бывает в природе, по крайней мере...

Ниа резко вскочила, расплескав кофе. Подбежала к столу, дёрнула ящик и вытянула из-под папок пачку листов, на первом из которых крупным неровным почерком было написано «Матар». Перевернула один лист, второй, вот! Время белого ветра... Огромные деревья... Бледно-розовые цветы превращаются в белую вату... время белого ветра! Всё сходится! Олень — священное животное в Матаре. А первый месяц нового года... Апрель! В Матаре новый год начинается в апреле!.. Ей срочно нужно ехать в Матар!..

«Какой Матар? — остановила себя Ниа. — Ты помнишь, где он находится? А потом нужно будет отвезти это доктору Залюберу. Тебе даже недели отпуска с трудом хватит! Что ты скажешь заместителю ректора?»

Она несколько раз перечитала переведённый текст. Кажется, всё правильно.

«Через две недели будет уже поздно. Пока доедешь до Матара, апрель закончится, а, может, для лекарства нужно собрать эту вату именно в апреле... Попрошу профессора... Господи, Вэле меня убьёт!»

На следующий день у Вэле действительно было такое лицо, словно он хочет ударить Ниа. Никогда не ударит, конечно, но очень хочет.

— Вы же обещали, что больше не уедете! — бросил он, обиженно глядя на неё исподлобья.

— Вэле, это мои первые ученики! — пыталась объяснить Ниа. — Я соскучилась по ним и решила...

— И когда вы уезжаете? Завтра?

— Да. Поезд до Матара уходит в субботу, — протянула она. Вот ещё одна причина. Если она не уедет завтра, придётся ждать неделю.

— А вернётесь? В Матар ведь за два дня не съездишь!

Как некстати его прекрасное знание географии.

— Думаю, через неделю.

— Или через две? А мне что делать?

— Вэле, пожалуйста! — умоляюще произнесла Ниа.

— Вы меня сейчас просите как кого? Вашего студента? Вашего друга?

— Как человека!

— Человека? — он горько рассмеялся и вдруг быстро спросил. — Можно, я поеду с вами?

— Нет, — тихо ответила она.

— Это из-за него? Из-за него?

— Вэле, успокойся. Я собираюсь навестить своих учеников и хочу поехать одна.

— Я спокоен, — он вернулся за парту и раскрыл учебник.

Ниа сжала в руке мел.

После занятия она пошла к профессору Сатабиша.

— Ты уже подготовила следующий урок учебника? — удивился Хидори. Последнее время она говорила с ним только о языке Аин.

— Нет... я... У меня к вам большая просьба! Мне нужно завтра уехать в Матар. Вы не могли бы поговорить с заместителем ректора?

— В Матар? Завтра? А что случилось?

— Ничего... просто... Решила навестить Анемоса и Антоса, — она смотрела в пол.

— Но почему такая срочность? Если ты подождёшь немного, то и с Домиником проблем не будет.

— Нет, мне нужно уехать завтра.

— Ниа, с тобой всё в порядке? — взволнованно спросил Хидори.

— Конечно! — уверенно произнесла она.

— Последнее время ты сама на себя не похожа.

— Это только так кажется, — улыбнулась Ниа.

— Хорошо... Я поговорю с Домиником, — поколебавшись, согласился Хидори.

— Большое спасибо. Я подожду вас здесь?

Он кивнул и ушёл. Ниа устало опустилась за парту.

Минут через двадцать профессор вернулся.

— Всё нормально, можешь ехать, — сказал он.

— Заместитель ректора сильно ругался? — осторожно спросила Ниа.

— В какой-то степени я его понимаю... — медленно произнёс Хидори.

— Вы думаете, я плохая? — прошептала она.

— Нет, я так никогда не думал и не подумаю. Просто... последнее время я не совсем тебя понимаю. С тобой что-то происходит… Ты пытаешься начать новую жизнь? Это замечательно, но... Ты всегда была очень обязательным человеком, а сейчас...

— Сейчас я уезжаю в Матар, — закончила Ниа. — Простите меня, профессор. Спасибо, что помогли. Я надеюсь вернуться к следующему понедельнику. Извините, у меня занятие с Рои.

— Передавай привет Анемосу и Антосу, — грустно сказал Хидори. — До встречи.

На уроке Рои обняла Ниа и сидела с ней дольше обычного.

* * *

Вечером Ниа, как обычно, пошла к Венатору.

— Говорят, ты собираешься поехать в Матар? — спросил он, с любопытством глядя на девушку.

— Это вам профессор Сатабиша сказал?

— Нет, слышал от заместителя ректора. Так это правда?

— Да. Я смогла перевести одну часть, — она хотела показать ему переведённый текст, но Венатор не стал смотреть.

— И о чём там говорится?

— О белом ветре.

— Белом ветре?

— Это цветы деревьев в Матаре. Я знаю! Мои первые студенты были из Матара!

— Вот как? Поэтому ты решила поехать туда? А подождать не хочешь, Доминик очень сердит на тебя, — предупредил он.

— В книге написано, что цветы нужно собирать в первый месяц нового года, а новый год в Матаре в апреле.

— Тебе, похоже, снова повезло, — протянул Венатор.

— Мне самой не верится! Но я много раз перечитала. Это точно о Матаре! Там даже об олене написано, представляете! Мы как раз с вами проходили вчера.

— Значит, мы с тобой не скоро увидимся, до Матара путь не близкий, — в его голосе послышалось что-то, похожее на сожаление.

— Я постараюсь вернуться к следующему понедельнику. Должна вернуться, иначе меня уволят, — мрачно добавила она.

— Не боишься?

— Нет, в крайнем случае, буду только изучать язык Аин.

— Язык Аин... — повторил Венатор.

— Да, деньги у меня теперь есть, так что это не проблема.

— А почему у тебя глаза такие грустные?

— Они не грустные, просто мутно-серые, — улыбнулась Ниа.

— Боишься потерять всё и ничего не получить взамен? Кажется, Хидори не очень рад твоему энтузиазму, — на тонких губах появилась улыбка.

— Он ведь не знает, почему я это делаю.

— И надеюсь, никогда не узнает.

— Давайте заниматься, может, я ещё что-нибудь смогу перевести, — сказала она.

Разговор с Рейчел Ниа решила отложить до субботы. Собственно говоря, весь разговор состоял из пары фраз.

— Я сегодня уезжаю в Матар. Позаботься, пожалуйста, о Хаски и отвези меня на станцию.

Ответила Рейчел тоже коротко:

— Хорошо.

Подруга строго выполняла данное Ниа обещание — не спрашивать ни о чём. Сама для себя Рейчел придумала ещё одно правило — всегда принимать. За те несколько дней, которые Ниа провела в Джансаре, Рейчел изменилась. Она действительно очень волновалась за Ниа и винила себя. Ведь случись что, последними её словами были бы: «Мне не нравится то, что ты говоришь, то, какая ты сейчас, но я сделаю, как обещала». Эти слова ранили Ниа. Не тогда, на станции — тогда ей ничего, казалось, не могло сделать больнее — но потом ранили. И Рейчел придумала правило: пусть иногда она не может понять Ниа, она должна всегда принимать её, что бы ни случилось.

— Когда вернёшься? — спросила Рейчел, пока они ждали поезд на платформе.

— Постараюсь к следующему понедельнику, иначе Доминик меня порвёт, — Ниа сидела на скамейке и смотрела на свои руки.

— А как Вэле отреагировал?

— Плохо... Просто не знаю, что с ним делать... Может, ты что-нибудь посоветуешь? — она подняла глаза, щурясь от весеннего солнца.

— А что тут сделаешь? Надо сказать «до свидания»... в более резкой форме. Но он ведь твой студент... Послушай, а ты никогда не думала... — осторожно начала Рейчел.

— Нет, — перебила её Ниа, — нет.

— Понятно.

— Ты вчера видела профессора Сатабиша? — перевела разговор на другую тему Ниа.

— У нас ведь занятия по пятницам.

— И... он что-нибудь сказал обо мне? — улыбка стала напряжённой.

— Ничего особенного. Просто спросил, как у тебя дела. Я ответила: «Нормально». Правильно?

— Правильно. Всё нормально, даже хорошо, — Ниа посмотрела на плывущие по небу облака. — Весна наступила так быстро, я и не заметила.

— Ты вообще замоталась, хоть отоспишься в дороге.

— Да.

Раздался звук приближающегося поезда.

— Прощайтесь, девчушки-болтушки! — весело закричал начальник станции.

Ниа поднялась со скамейки. Рейчел протянула ей сумку.

— Ты там кирпичи таскаешь?

— Почти. Книги, вещи в дорогу... Спасибо, Рейчел, — она посмотрела подруге в глаза.

— Да ну тебя! — быстро проговорила девушка, почему-то смутившись. — Давай залезай в вагон.

Ниа показала проводнице билет, помахала Рейчел и забралась в тамбур. Как обычно, она была единственным пассажиром, севшим в поезд на станции «Алкес».

Заняв своё место в пустом купе, Ниа хотела достать книгу и словари, но потом решила последовать совету Рейчел. Попросив у проводницы бельё и одеяло, она застелила постель и легла спать. Ей снился Садалмелик, усыпанный снегом. Девушка испугалась, что приехала слишком поздно, и в Матаре уже началась зима. Но потом она вспомнила, что здесь не бывает зимы. Наклонившись, она взяла пригрошню снега — и он оказался тёплым. «Белый ветер...» — подумала Ниа. Вдруг она увидела Анемоса и Антоса. Она позвала их, но юноши молча прошли мимо неё, и лица их были печальны.

Ниа проснулась.

Мысли, от которых она пыталась избавиться, снова возвращались. Как она скажет им об Элафосе и Тэросе?

Ниа вылезла из-под одеяла и посмотрела в окно: уже стемнело. Она сходила за чаем и достала копию книги, словарь языка шемали и свою тетрадь.

— Буду переводить и учить слова, — произнесла она, словно заклинание.

Всю ночь она заполняла мелким почерком чистые листы, прикреплённые к страницам книги, потом поспала пару часов и продолжила работу. Книга, короткий сон, снова книга. Пока поезд ехал в Садалмелик, она исписала много листов, но переведённые слова редко складывались в связные предложения. А если и складывались, то смысл предложений оставался непонятным.

Ниа много думала об авторе книге. Он представлялся ей древним старцем, записывающим рецепт на берегу моря. Может быть, он даже не знал об этой болезни, а составлял лекарство для своего древнего времени. Но кто-то потом нашёл странную склянку, выпил — и исцелился. Тогда он бросился искать рецепт, увидел книгу, но перевести уже не смог: старец давно умер, и его язык исчез вместе с ним.

Между тем за окном стали появляться рисовые поля — поезд прибывал в Матар. Смуглый мужчина в лёгкой, песочного цвета форме проверил документы, и они поехали дальше. А рисовые поля всё не кончались, они простирались до самого неба, где сливались с горами. Ниа, изумлённая, прижалась к стеклу. Лабрия была равнинной страной, и девушка видела горы только на картинках. Теперь они поразили её — огромные, величественные, молчаливые. Они родились вместе с планетой и умрут вместе с ней. Ветер и вода каждый день разрушают их, но горы с улыбкой смотрят на эти попытки. Они знают, что рано или поздно умрут, но ничто в мире не живёт дольше гор... Способны ли люди умирать так же спокойно, как горы? Что сейчас чувствует он?

Ниа сжала руки. Каждый километр, разделяющий их, причинял боль, а поезд ехал всё дальше, не зная о тех жизнях, которые вёз.

Начали появляться маленькие деревянные дома с травянистыми крышами, рядом на полях работали люди в соломенных шляпах. Потом деревянные дома сменились каменными — это был Садалмелик.

Ниа вышла на вокзале и посмотрела по сторонам. Узкие улочки, одноэтажные серые здания, перетянутые толстыми электрическими проводами, и высокие деревья в бледно-розовых цветах, облетающих пушистой белой ватой.

Закинув за спину сумку, в которую пришлось запихнуть ставшие ненужными сапоги и куртку, Ниа достала из кармана новогоднюю открытку и блокнот, где она записывала фразы на матарском. Подойдя к морщинистой старушке, продающей одежду из ярких тканей, Ниа произнесла медленно:

— Здравствуйте! Я ищу это место, — она показала обратный адрес на открытке (к счастью, ребята написали его на двух языка). — Помогите мне, пожалуйста!

Старушка очень удивилась, что иностранка говорит по-матарски, и радостно затараторила.

— Извините, но я не понимаю!

Старушка выкрикнула какое-то слово, видимо, имя, и к ним подошёл мужчина в шлёпанцах и белой рубахе, держащейся на одной пуговице, — застегнуть остальные не позволял огромный живот.

Они немного посовещались, и мужчина сказал, махнув рукой:

— Пойдём со мной!

— Спасибо... — нерешительно проговорила Ниа. Внешний вид мужчины не внушал особого доверия, но выбирать было не из кого. — А куда мы идём? — осторожно спросила девушка, когда он повернул за угол.

— К машине, — он показал на старое ржавое транспортное средство, состоящее из тесной кабины и прицепа. — Садись, — водитель, кряхтя, протиснулся в дверь.

— Я — туда, — быстро сказала Ниа и прыгнула в прицеп.

Мужчина пожал плечами и завёл двигатель. Машина покатилась по неровной дороге, подскакивая на каждой кочке. Он провёз её через центр города, где располагался главный храм Матара и памятник — высокое ветвистое дерево, под которым стоял человек-олень. А потом снова начались узкие улочки с домами, затянутыми проводами. Около одного из таких домов машина остановилась.

— Этот, — уверенно сказал мужчина, приоткрыв дверь. Вылезать он не стал, наверное, боялся не залезть обратно.

— Спасибо, — с поклоном произнесла Ниа. Порывшись в сумке, она достала десять коэнов и протянула ему.

Глаза водителя округлились, но он быстро взял бумажку и спрятал в карман.

Ниа подошла к калитке и стала искать звонок. Звонка она не нашла, зато увидела колокольчик. Ниа дёрнула за верёвочку и прислушалась. Скоро раздались торопливые шаги, и к калитке подошла невысокая полноватая женщина. Она испуганно смотрела на незнакомую гостью.

— Здравствуйте! Меня зовут Ниа. Я преподаватель Анемоса и Антоса... Анемос и Антос — студенты, я — преподаватель...

«Эх, надо было лучше учить матарский!»

— Я преподаватель...

И тут испуг в глазах женщины сменился радостным восхищением. Она открыла калитку и потащила Ниа в дом, произнося непонятные слова.

В доме оказалось очень уютно: старенькая мебель, занавески с вышивкой, простая глиняная посуда. Это напомнило Ниа дачу бабушки Ави. Женщина усадила гостью за стол и поставила перед ней пиалку с напитком тёмно-зелёного цвета.

— Спасибо, — сказала Ниа и сделала один глоток. Напиток был странным на вкус, но быстро утолял жажду. — Вы мама Анемоса и Антоса? — спросила она, допив чай.

Женщина кивнула.

— У вас очень хорошие дети.

Лицо женщины расцвело. Она быстро заговорила, с благодарностью глядя на Ниа.

— Извините, я плохо знаю матарский... Я могу видеть Анемоса и Антоса?

Женщина произнесла длинную фразу, из которой Ниа поняла, что их сейчас нет дома.

— А где они? Далеко? Я могу идти туда?

Женщина снова кивнула и позвала кого-то. Несколько минут ничего не было слышно, а потом в комнату влетел мальчик лет восьми. Он с удивлением уставился на Ниа.

— Кто это? — спросил он у матери.

— Преподаватель Анемоса и Антоса.

— Эта девочка? — в голосе было сомнение.

— Я преподаватель, — сказала Ниа как можно увереннее.

Женщина начала объяснять сыну просьбу Ниа.

— Ты на велосипеде кататься умеешь?

— Когда я маленькая... — ответила она.

— Пошли! — сказал он.

— Моя сумка... — Ниа вопросительно посмотрела на женщину.

Та произнесла длинную фразу, которая, как надеялась Ниа, означала, что с вещами будет всё в порядке.

Мальчик взял её за руку и повёл в сарай за домом. Там стояли велосипеды.

— Бери!

Ниа выбрала один поменьше. Говорят, на велосипеде невозможно разучиться кататься, но для неё, кажется, нет ничего невозможного.

Малыш вытянул свой велосипед и пошёл к калитке. Женщина быстро говорила им что-то, Ниа только кивала и отвечала «спасибо».

Ребёнок сел на велосипед и понёсся по улице.

— Подожди! — крикнула Ниа по-лабрийски.

Она неловко покатилась по неровной дороге. Велосипед жалобно звенел, подскакивая на кочках. Через час, когда Ниа уже почти не чувствовала своего тела, впереди послышались звуки стройки, и они выехали к реке.

Чистая вода медленно несла в далёкое море отражение неба. В самой узкой части стояли огромные балки — опоры для будущего моста. На берегу суетились люди. Мальчик крикнул что-то, и двое молодых людей, отделившись от толпы, подошли к ним.

Ниа чуть не рассмеялась — так уморительно выглядел Анемос в строительной каске. А ребята наоборот испуганно смотрели на неё, решив, что видят привидение.

— Преподаватель? — произнёс, наконец, Антос по-лабрийски.

— Конечно, преподаватель! А на кого я похожа?

— Преподаватель! — Анемос обнял её своими большими руками.

— Осторожно! — пропищала она.

— Что вы тут делать? Когда вы приехать?

— Приехала сегодня.

— Чудо! — вспомнил своё любимое слово Анемос.

— Как вы нас искать?

Она достала открытку.

— Извините, что не ответила.

— Нормально!.. Так, на сегодня работа закончена! — крикнул Анемос по-матарски своим ребятам. — Приехал преподаватель! Будет праздник!

Рабочие радостно зашумели и обступили Ниа.

— Нет! Я не... я только на минуточку!.. — замахала руками девушка.

— Преподаватель! Праздник обязательно! — покачал головой Анемос. — Так, дуй к матери, скажи, что вечером у нас праздник, — повернулся он к брату. — Пусть сёстры возвращаются и на рынок. Мы скоро приедем, поможем.

Малыш важно кивнул.

— Преподаватель, полчаса ждать. Нужно закончить работа.

— Конечно.

Пока рабочие убирали машины и инструменты, Ниа спустилась к реке, сняла туфли и зашла в воду. Она оказалась прохладной, где-то внизу били ключи. Ниа прошлась немного вдоль берега и вернулась.

Её велосипед уже погрузили в прицеп.

— Преподаватель, садитесь, пожалуйста, — вежливо сказал Антос.

— Спасибо, — Ниа быстро села в кабину. Ещё одного часа на велосипеде она бы не пережила.

Это транспортное средство было поновее и побольше того, на котором она ехала с вокзала: рядом с Ниа поместились ещё Анемос и Антос.

— Преподаватель нравится Матар? — спросил Анемос.

— Да! — машина подпрыгнула на очередной кочке.

— Проблема есть. Много проблема. Но мы решать!

— Вы строите мост?

— Да. Две части Матара стать один Матар. Очень важное дело!

Ниа невольно улыбнулась.

— Вы были в наш дом? — спросил Антос.

— Да, я видела вашу маму. Очень милая женщина. И младший брат… милый… Но он очень быстро ездит на велосипеде.

— Он будет... велосипедист! — выговорил трудное слово Анемос и рассмеялся.

— Как дела в университете? — спросил Антос.

— Нормально.

— Кто ваши ученики?

— У меня теперь только один ученик. Он тоже из Лабрии, но жил в другой стране.

— Один? Это скучно! — уверенно сказал Анемос.

— Да, с вами было очень весело, — улыбнулась Ниа.

— Как Нубес, уже уехал?

— Нет, он продолжает изучать свой язык, — голос стал тише. — Байюлу тоже.

— А Рои с Байри?

— Байри поступил в музыкальную школу, он учится в Албалии. А Рои ходит в школу, ей очень нравится.

— А профессор Сатабиша?

— Работает... как обычно.

— А Эридан?

— Эридан умер, — опустив голову, прошептала Ниа.

Братья замерли, испуганно глядя друг на друга.

— Как вы? — спросил Антос.

— Я живу потихоньку.

— А Элафос и Тэрос ехать в Лабрию! Мы вам писать, — попробовал сменить тему Анемос.

— Да, я читала, — она ещё ниже опустила голову.

— Они вам не писать? Когда Новый год?

— Нет.

— Наверное, они много учиться... учатся, — поправился Антос.

Время подходящее, они одни. Надо сказать.

— Может быть... — прошептала Ниа.

— А мы не ехать. Вы не сердиться? Мы решить строить новый Матар!

— Нет, конечно, я не сержусь. Вы... вы молодцы... Расскажите, что вы делали, когда уехали из университета.

Ребята говорили, а Ниа рассеянно смотрела на залитые солнцем поля и чувствовала себя отвратительно. Малодушная и трусливая! Эти люди доверяли ей, а она... она даже не может сказать им правду.

Заехав домой, они отправились на рынок, и Ниа пришлось изображать радость при виде каждого экзотического фрукта. Она послушно повторяла длинные названия, удивлялась их яркому цвету и необычному вкусу, улыбалась, смеялась, а внутри просыпались Плачущая и Ненавидящая.

Заполнив доверху фургончик, Анемос и Антос отвезли её назад. Ниа хотела помочь приготовить праздничный ужин, но её усадили в главную комнату и сказали, что почётным гостям ни в коем случае нельзя работать. И Ниа улыбалась и ломала руки, сидя на пуфике, сшитом из пёстрых лоскутков.

Прибежали сёстры — три очень похожие девушки, поклонились и спрятались на кухне.

Ближе к вечеру начали собираться гости. Всех их Анемос представлял как родственников. Ниа, у которой после смерти бабушки Ави совсем не осталось родных, смотрела на них большими грустными глазами. Всегда больно понимать: чего-то в твоей жизни уже не будет никогда.

Она вежливо кланялась и произносила несколько фраз по-матарски, чем каждый раз приводила присутствующих в бурный восторг. Когда поток гостей уменьшился, Ниа вернулась на свой пуфик и уставилась в пол.

— Не хотите сока? — произнёс по-лабрийски женский голос.

Ниа подняла голову и увидела старшую из сестёр, Лейлу.

— Вы... вы знаете лабрийский? — удивилась Ниа.

— Немного, — скромно сказала девушка. — Сёстры тоже знать... И другие... Элафостэлалиан учить... нас.

— Элафос! — обрадовалась Ниа, различив в длинном слове знакомое имя.

Девушка кивнула.

— Когда он быть здесь, он много учить. Язык Лабрия, Албалия и ещё один... очень красивый. Мы все чуть-чуть знать и говорить.

— Элафос — замечательный учитель, — прошептала Ниа.

— Он любить учиться, не учить. Но другой нет. Так он говорит, — улыбнулась девушка. — Пойдёмте, думаю, вы хотеть видеть эти люди, — сказала вдруг она.

Ниа поднялась и пошла за ней.

На пороге стояли пожилые мужчина и женщина. Их смуглые добрые лица напоминали печёные яблоки, а глаза — крупные блестящие ягоды чёрной рябины. Девушка назвала длинные имена, а потом шепнула на ухо Ниа:

— Это родители Тэроса.

Ниа поклонилась и пожала протянутые ей руки. Отец с матерью долго трясли её ладонь, повторяя слова благодарности.

— Не за что, не за что... — шептала Ниа, как будто это могло её оправдать.

Тут в комнату вошла маленькая сухонькая женщина в простом цветастом платье. Седеющие волосы были собраны в пучок, из которого постоянно выбивались пряди. Она смущённо смотрела на гостей.

— Это мама Элафоса.

Ниа показалось, словно кто-то надрезал её, хотелось упасть на колени перед этой женщиной и... Она не знала, просто не знала, что ей сказать... Вдруг вспомнился день, когда умер папа. Тогда она позвонила бабушке Ави. То мгновение — перед тем, как она сказала, — был самым страшным. Не дай бог снова пережить такое… «С ними должно быть всё в порядке! Лени обязательно поможет им!»

— Здравствуйте, — низко поклонившись, сказала она женщине, — ваш сын — замечательный человек! Для меня большая честь познакомиться с его матерью.

Женщина смущённо улыбнулась, а в глазах было счастье и тихая гордость.

— Ну, теперь все собрались! — закричал Анемос. — Давайте за стол!

Гости ели, произносили тосты и пили напиток со вкусом фруктов и пряностей. Анемос заставил Ниа перепробовать все блюда и несколько раз повторить их названия.

— Я могу выйти? — шёпотом спросила она у Антоса. — Хочу немного подышать свежим воздухом.

— Да, конечно, там... балкон.

Ниа улыбнулась: Антос так и не запомнил, что на первом этаже балконов не бывает. Выйдя на открытую террасу, она посмотрела наверх. Уже стемнело, и небо усыпали звёзды. Здесь они казались ярче.

— Вам больно.

Антос произнёс эту фразу так по-лабрийски, что у неё защемило сердце. Рядом стоял Анемос и смотрел на неё непривычно серьёзными глазами.

— Мне?.. Нет... просто... Я должна сказать... — голос стал тяжёлым. — В моей стране многое изменилось. Президент не хочет, чтобы в Лабрии находились иностранцы. Мой преподаватель арестован, его обвиняют в измене родины. Что с Элафосом и Тэросом, я не знаю.

— Арестован? — медленно повторил Анемос. — Потому что он помогать Элафос и Тэрос?

— Президент узнал, что профессор послал меня в Университет языков. Он думает, профессор просил меня передать кому-то важную информацию о Лабрии. Может быть, он не знает о Элафосе и Тэросе, может, Лени успела их спрятать... Я не... Вам нельзя ехать в Лабрию, никому нельзя! Простите, пожалуйста, простите меня! Я узнала слишком поздно.

Некоторое время братья молчали, потом Антос сказал тихо:

— Преподаватель нет вина. Вы всегда помогаете нам. Мы не можем прощать.

Ниа сжалась от боли. Она понимала, что в последней фразе Антос сделал ошибку, что он хотел сказать совсем другое, но эти слова были тем, что она сама думала о себе.

— Почему ваш президент делать так? — спросил Анемос.

— Не знаю. Может быть, он боится... Я должна сказать их родителям? — это было полуутверждение-полувопрос.

— Нет, — ответил Анемос. — Мы точно не знать. Не надо волновать они.

— Он прав, так легче, — прошептал младший брат.

— Вы приехать, чтобы сказать нам?

— Нет… я… Мне нужна помощь. Я понимаю, что после этого не имею права просить, но я прошу... прошу помочь мне!

— Что мы должен делать?

— Мне нужны... Антос, вы писали в рассказе о Матаре... Есть большие деревья, и сначала на них появляются цветы, а потом... белый ветер!

— Вам нужен белый ветер? — удивились братья.

— Да! Пожалуйста!

— А зачем?

— Просто так… — она замялась.

— Это нет проблема. У нас много белый ветер, — сказал Анемос, видя, что она не хочет говорить. — Завтра мы ходить собирать, и вы брать.

— Спасибо! Большое спасибо! — воскликнула она, прижав руки к груди.

— Не надо говорить так, — сказал Антос, — вы нам ничего не должны. Мы должны вам. Вы нет вина. Страна нет вина. Президент плохо.

— Нет, Антос, — покачала головой Ниа. — Один мой знакомый сказал: «Человек — часть страны». Если бы люди не верили президенту, он не смог бы сделать так. И я тоже... когда-то я тоже верила, что Лабрия — центр мира, а остальные страны... я просто не думала о них, о том, что они есть... Я тоже виновата. Но я очень благодарна, что, несмотря на это, вы согласились помочь мне.

— Вас мама зовёт! — раздался звонкий голос младшей сестры.

— Уже идём, — ответил Анемос. — Мы помогать вам, — сказал он Ниа и пошёл в комнату.

Ниа тоже пришлось вернуться к гостям. Её в сотый раз начали спрашивать, нравится ли ей Матар, матарцы, матарская еда. Ниа отвечала, что полюбила всё это, услышав рассказы своих студентов.

— А расскажите, пожалуйста, о вашей стране! Мы никогда не были в Лабрии, — попросил отец Тэроса.

Ниа опустила глаза. Она не знала, о какой Лабрии говорить: о той, в которой родилась и в которую верила, или о той, в которую превращалась её родина сейчас. О второй говорить было нельзя, но и о первой Ниа говорить не могла. Потому что вторая делала первую ложью.

— Наш преподаватель уже устал от вопросов! — сказал Анемос. — Кроме того, завтра она хотела принять участие в сборе белого ветра!

— Белого ветра? Правда?

Разговор перешёл на тему деревьев — национального символа Матара — и сбора урожая. Каждый гость рассказывал забавные истории из своей жизни, а Ниа делала вид, что смеётся. Решив, что застывшая улыбка означает попытку подавить зевоту, Лейла проводила её в спальню.

Ниа поспала несколько часов, потом встала, достала из сумки копию книги, словари и стала переводить. Когда пришла Лейла, Ниа сказала, что у неё много работы, она смогла взять только короткий отпуск и вечером должна уехать домой. Девушка расстроилась, она хотела побольше поговорить с учительницей из Лабрии.

— В следующий раз, — улыбнувшись, снова солгала Ниа. Она даже представить боялась, каким будет этот «следующий раз».

Позавтракав, Анемос, Антос и две старшие сестры пошли с Ниа собирать белый ветер. В Матаре это было настоящей церемонией. Ниа выдали специальную белую одежду с яркими вышитыми узорами и сачок с длинной ручкой. Она даже подумала сначала, что неправильно объяснила ребятам цель своего приезда и они ведут её ловить бабочек. Но оказалось, всё это использовалось специально для того, чтобы поймать белый ветер.

На широкой аллее собралось много людей в светлых узорчатых одеждах. Они шли вперёд, подняв сачки вверх, некоторые даже пританцовывали. Особенно мило выглядели дети, пытающиеся подпрыгнуть повыше и поймать хотя бы несколько пушинок.

Ниа тихо стояла в тени аллеи и слушала их смех.

— Вы хотеть собирать белый ветер? — спросил подошедший Антос.

— Да, конечно, я помогу, — она повертела в руках сачок.

— Только белый ветер нельзя собирать с такой душа.

— С какой? — грустно улыбнулась Ниа.

— Мы делать из белый ветер лекарство. Если собирать его с болью, оно не будет уменьшать боль.

Сачок замер.

— Вы думать, это просто сказка, но мы верим.

— Я тоже постараюсь... верить... — сказала Ниа и шагнула на залитый солнцем асфальт.

Она целый день ловила белый пух и складывала в большие холщовые мешки. В пять часов Ниа подошла к Анемосу и сказала, что ей пора ехать.

— А сколько белого ветра вы брать?

— Не знаю... — растерялась Ниа. Главной её целью было найти и собрать пушинки, о количестве она подумать не успела. — А сколько вы можете мне дать?

— Сколько хотите.

— Антос говорил, из белого ветра делают лекарство... Сколько нужно ветра, чтобы приготовить... много лекарства?

— Думаю, вам надо брать десять мешки.

— Десять?

Как же она увезёт столько?

— Я помогу вам, — сказал Антос. — Я везти преподавателя.

— Правда? — обрадовалась Ниа. — Но мне нужно в Ситулию. Это далеко, — предупредила она.

— Преподаватель не может идти пешком и носить десять мешков.

— Спасибо большое, Антос! Мы можем поехать прямо сейчас?

— После ужин, — улыбнулся старший брат.

— Хорошо, спасибо!

Поужинав, Ниа поблагодарила за гостеприимство семью своих бывших учеников, попрощалась с Анемосом и села в кабину рядом с его братом.

— Прости, что из-за меня тебе приходится ехать так далеко, — сказала она, виновато посмотрев на юношу.

— Всё нормально, — повторил заученную фразу Антос.

— Хорошо.

Она разложила на коленях словари и листы книги. Вряд ли всезнание Венатора распространяется и на Матар, кроме того, для Антоса это просто очередной незнакомый язык.

Всю дорогу Ниа читала и переводила, время от времени перекидываясь парой слов со своим бывшим учеником. Она понимала, Антос не считал её виноватой. И разочарование в стране не означало разочарования в ней. Но если раньше, услышав слово Лабрия, Антос улыбался, то теперь, вспоминая о её родине, он будет ощущать страх, боль, может быть, даже ненависть... Поэтому Анемос не поехал с ней сам, а отправил младшего брата. Более эмоциональный, он боялся ранить Ниа тем, что чувствовал.

Они приехали в Порриму в субботу днём. Небо было затянуто облаками, моросил дождь. Пока их фургончик стоял на светофорах, дождь кончился. Антос, спавший всего несколько часов, боролся с усталосью, но старался не показывать вида. Припарковав машину у забора, он с удивлением посмотрел на здание, полускрытое елями.

— Как называется это место? — спросил он.

Ниа не ответила. Она вылезла из кабины и пошла к калитке. За месяц здесь многое изменилось. Вместо старых скамеек появились новые. Клумбы были засажены цветами, похожими на анютины глазки. Несмотря на облака и дождь, парк казался теперь более светлым.

— Ниа! — прокричал радостный голос с хрипотцой.

— Джина!

Девушка подкатила кресло.

— А я всё думала, когда ты приедешь! Здорово, что сегодня.

— Извини... много работы... — Ниа боялась спрашивать про здоровье и пыталась по лицу подруги определить, как та себя чувствует.

— Да, я не обижаюсь! Просто рада. Знаешь, у нас тут такие изменения! В нескольких километрах отсюда, у озера, начали строить новый корпус! Представляешь! Наш умничка-Залюбер пробил где-то деньги! У нас теперь в каждой палате телевизор. Я уже одурела от этих сериалов! Нет, всё-таки там играют непроходимые тупицы!.. Знаешь... А это кто? — спросила Джина, заметив подошедшего к ним Антоса.

— Это мой бывший ученик. Его зовут Антос.

— Джина, — протянула руку девушка.

— Очень приятно, — он робко коснулся её пальцев.

— Ты откуда?

— Что? — испугался Антос.

— Из какой страны?

— Из Матара...

— Матар... Матар... Ну, и как там дела в Матаре?

— Что?

— Как дела? В Матаре?

— Хорошо...

— А почему ты одна? — спросила Ниа.

— Медсестёр на всех не хватает, наверное, побежала к другому пациенту... Вы надолго приехали?

— Нет, — вздохнула Ниа, — поговорю с доктором и... не знаю, на поезд я уже опоздала.

— Я могу... — предложил Антос.

— Тебе нельзя, ты и так слишком много времени провёл за рулём! Я попрошу доктора Залюбера — это главный врач — ты останешься здесь хотя бы на ночь.

— Я делать, как вы говорить, — быстро произнёс юноша.

— Кажется, опять дождь... — Ниа посмотрела на небо. — Давай вернёмся?

— Давай! Вы, наверное, не обедали?

— Поели в дороге фруктов. Знаешь, матарские фрукты очень вкусные. Мы тебе тоже привезли.

— Спасибо!

Джина повернула кресло и покатила его к больнице.

— Смотри, как красиво стало! Цветы для клумб я сама выбирала. Доктор мне каталог принёс... Вот эти мне особенно нравятся. Похожи на анютины глазки.

— Да, я тоже вспомнила…

Тут к ним подбежала пожилая женщина в медицинской форме и заговорила по-ситулийски.

— Пора таблетки пить, — улыбнулась Джина. — Зайдёшь ко мне после доктора? — спросила она подругу.

— Конечно!

— И ты тоже заходи, — сказала она Антосу.

Медсестра увезла Джину, а юноша всё смотрел. В глазах был детский страх.

— Она... она умирает? — тихо спросил он.

— Да, — ответила Ниа.

— Вы... Белый ветер... это лекарство? Оно будет помогать?

— Я не знаю.

Антос закрыл и снова открыл глаза — мир не стал прежним. Он изменился. Умирающая девушка в инвалидном кресле навсегда изменила его. Ниа молча ждала. Она понимала, сейчас с Антосом происходит то, что месяц назад происходило с ней.

— Почему вы не сказать нам тогда, в Матаре?

— Не хотела делать больно... Если тебе здесь слишком тяжело, я попрошу доктора Залюбера найти для тебя номер в гостинице.

Как и она, Антос ответил:

— Нет. Я останусь. Надо брать белый ветер. Дождь плохо для него.

— Я спрошу у доктора. Подожди меня здесь.

Она оставила юношу у окна, а сама постучала в кабинет Отто Залюбера.

Доктор сидел за столом, заваленным книгами, и что-то писал. Увидев Ниа, он вскочил и подбежал к ней.

— Ниа? Как я рад вас видеть!

Его лицо вдруг изменилось:

— Надеюсь, с вашим другом...

— Всё в порядке, я просто приехала.

— Ваше письмо было немного странным... Вы нашли человека, который знает язык книги?

— Да, но... Он не может переводить быстро. Это займёт некоторое время.

— Сколько?

— Не знаю... Но он перевёл одну часть... Наверное, в книге описаны элементы, соединив которые можно получить лекарство. Он нашёл один элемент. Это белый ветер. Так называется пух с деревьев в Матаре.

— Пух с деревьев?

— Я не знаю, как это называется по-научному. Мои первые студенты были из Матара, они помогли мне. Мы привезли белый ветер, его нужно куда-то убрать.

— Да, конечно, но как пух...

— Я потом объясню, что с ним нужно делать.

— Хорошо, — согласился Отто.

Вместе с Антосом и несколькими санитарами они перетаскали мешки с белым ветром в одно из складских помещений. Потом Ниа хотела отправить юношу спать, но он попросил разрешения пойти к Джине.

Ниа вернулась в кабинет доктора и достала листы книги.

— Это точно белый ветер, все признаки совпадают, — она показала на описание элемента. — А дальше идут указания, что с ним делать. Он перевёл так...

Отто внимательно слушал и задавал вопросы. Ниа отдала ему электронный вариант переведённой части, и он параллельно вносил туда свои пометки.

— В книге действительно рецепт лекарства? — спросил он, когда всё было разобрано.

— Не знаю, — прошептала Ниа.

— А тот человек?

— Он... тоже не знает. Но у нас уже есть один элемент... это... это же хорошо? — она подняла на него большие грустные глаза.

— Хорошо, — улыбнулся доктор. — Вы умница!

— Я нет... я просто... Юноша, который приехал со мной, можно, он останется в больнице? Он не спал и...

— Конечно. Вы уедете вместе с ним?

— Я опоздала на поезд. Мне нужно в понедельник утром быть в университете, но...

— Я попрошу доктора Абеля отвезти вас, — предложил Отто.

— Но это далеко.

— Не волнуйтесь. Кроме того, ему всё равно ехать в ту сторону. Нужно посмотреть новое оборудование. Он освободится после смены вечером, а завтра утром вы поедете, договорились?

— Договорились, — улыбнулась Ниа. — Спасибо.

— Это вам спасибо, — сказал Отто.

* * *

Остаток дня Ниа провела с Джиной и Антосом, а рано утром уехала.

Доктор Абель оказался серьёзным молодым человеком в очках. Рядом с ним девушка сначала чувствовала себя немного неуверенно. А тут ещё доктор спросил:

— Вы не водите машину?

— Я? — глупо переспросила Ниа. — Нет, я... я не умею... Это плохо, — добавила она, задумавшись, — сейчас бы мне очень пригодилось.

— Нет, я просто думал о поездке. Тогда придётся сделать ночью небольшую остановку.

— Конечно! — закивала она. — Как вам удобно!

— Кажется, у нас небольшая разница в возрасте, и, учитывая, что нам долго ехать вместе, может, будем говорить друг другу «ты»? По-моему, так проще, — сказал Абель.

— Да, — согласилась Ниа.

— Ты преподаватель?

— Да.

— Что преподаёшь?

— Лабрийский... Я из Лабрии.

— Нравится работа?

— Очень! А ва... тебе?

— «Нравится» не очень подходящее слово, но это моя работа, — сказал Абель.

— Почему ты её выбрал?

— Профессию врача? Всё банально: хотел спасать человеческие жизни. А специализацию... Специализацию выбрал назло.

— Назло? — удивилась Ниа.

— Да. Нам выдали бланк с названиями специализаций, и нужно было вписать свою фамилию. Ко мне листок дошёл почти последним. Некоторые колонки были полностью заполнены: хирург, кардеолог, неврапатолог, терапевт... А одна была совсем пустой. Конечно, эти люди обречены, зачем их лечить? Глупо делать то, что не имеет смысла. Но я сделал. Тогда думал, что назло. А когда встретил Отто, понял. Эта болезнь, как и то, что произошло с вашим лицом, — плата за ошибки. За войны, за кровь, за смерть миллионов. Мы должны заботиться об этих людях, стремиться облегчить их страдания, потому что они...

— ...искупление?

— Да, что-то вроде того... Странно, я врач, а говорю, как священник, хотя, наверное, уже не верю в Бога. А ты?

— Не знаю.

— Прости, я замучил тебя разговорами. Ты, наверное, хочешь ещё поспать?

— Нет, я лучше немного поработаю.

— Готовишься к занятию?

— Да, — улыбнулась Ниа. Она больше не чувствовала себя неловко. Достав словарь, она стала переводить.

Они провели в дороге весь день. Ночью Абель свернул с шоссе, и они поспали несколько часов, а потом поехали дальше. Но как ни торопился Абель, на занятия Ниа всё-таки опоздала. Когда машина остановилась около университета, было уже начало десятого.

Поблагодарив молодого врача, Ниа побежала к себе. Скинув куртку, она схватила учебник, мантию и побежала в класс. Толкнула дверь и замерла на пороге.

— Входите, входите, что же вы остановились? — медленно произнёс заместитель ректора, поднимаясь из-за стола. — А я подумал, мне все три пары придётся разговаривать со студентом по-албалийски, чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие преподавателя.

— Извините, — сказала Ниа.

— Может, мне ещё подождать, пока вы позавтракаете, переоденетесь? — с насмешливой мягкостью спросил Доминик.

— Нет, я готова, — Ниа быстро накинула мантию.

— Видимо, сейчас я должен расплакаться от счастья? Преподаватель соизволил явиться на свой урок!

— Я могу вести занятие? — спросила Ниа.

— Не можете, должны! — резко ответил Доминик и вышел из класса.

Ниа взяла мел и начала писать на доске тему.