Университет языков (гет)

Ниа приготовилась писать очередной протокол. Почти все уже собрались, но Хидори не пришёл. Последние дни ему нездоровилось. Самой последней прибежала Рейчел. Она забрала у подруги тетрадь и пошла к своему креслу.

— Что это за самодеятельность? — спросил заместитель ректора.

— Это не самодеятельность, теперь я буду писать протоколы, — ответила Рейчел.

— Я поручил это профессору Вирго!

— Теперь я буду писать протоколы, — медленно повторила девушка.

Ниа растерянно смотрела то на заместителя ректора, то на подругу.

— Ну, что ж, профессор Рубер, надеюсь, вы в состоянии справиться с задачей, которую сами на себя взяли, — усмехнулся Доминик.

Рейчел демонстративно раскрыла тетрадь и повернулась к заместителю ректора, всем видом показывая, что внимательно слушает его.

— Спасибо, — прошептала подруге Ниа.

Протоколы, действительно, отнимали много времени, и главное, Ниа не представляла, какая может быть польза от всей этой писанины. А сейчас у неё есть лишние два часа, чтобы подумать над очередной загадкой Венатора. Текст, который она переводила, казался простым, но странным. Нужно было оторвать заячьи лапки и бросить их в кипящую воду. Конечно, Венатор имел своё представление о гуманности, но получать элемент, мучая животных, он вряд ли бы стал. Может, нужно было взять мёртвого зайца, продают же в магазинах куриные ножки... Но Ниа была не уверена, что это правильное решение. Она второй день перебирала в голове все ассоциации с зайцами и лапками, но не могла придумать ничего подходящего.

— Если ни у кого нет вопросов...

— У меня есть вопрос, — подняла руку Ливора. — Вернее, не вопрос, а замечание... Профессор Вирго, я просила бы вас вести себя более прилично. Я уже говорила вам раньше, этот университет — очень уважаемое учебное заведение. И не надо превращать его в...

— Ты что, с ума сошла? — вскочила Рейчел.

— Вы, профессор Рубер, кажется, взялись писать протокол, вот и пишите, — спокойно ответила Ливора.

— Рейчел, не надо, — прошептала Ниа.

— Возможно, это не полностью, даже в меньшей степени вина профессора Вирго, — продолжила Ливора, — но так как профессора Альгеди здесь нет, то я вынуждена сказать об этом ей. Мы здесь работаем. А для... подобных отношений есть другое место и другое время.

Ниа сжала руки.

— Прошу прощения, профессор Атис, — со злой усмешкой проговорила Рейчел. — Конечно, тем, у кого нет... подобных отношений, остаётся только подглядывать за другими.

— Да как ты смеешь? — Ливора задохнулась от гнева.

— Хватит! — остановил их Доминик. — Заседание окончено, все свободны.

Рейчел резко захлопнула тетрадь и, взяв Ниа под руку, вышла из зала.

— Почему вы позволяете им так себя вести? — спросила Доминика Ливора, когда они остались одни. — Почему вы не уволите её? Вы же заместитель ректора!

— Заместитель ректора! — с внезапной горечью повторил Доминик. — Вы, наверное, считаете, что эта должность даёт власть, право решать? — он усмехнулся. — Я тоже раньше так думал. Но это всё иллюзии. Я не решаю ничего! Почему я её не уволил? Да я каждый месяц обращаюсь с запросом к ректору, и знаете, что он каждый раз отвечает? «Спросите профессора Сатабиша»! Вот кто у нас принимает решения! Думаете, он её уволит? Он не согласился даже тогда, когда сам был против её постоянных разъездов. А после случая с конференцией чуть ли ни пылинки с неё сдувает. Да если бы он сегодня был на заседании, это вас бы мы спасали от увольнения!

Ливора опустила голову.

— Это несправедливо... несправедливо... Почему одним — всё, а другим — ничего?

Доминик не ответил.

* * *

Немного успокоившись, Ниа пошла к Солусу.

— Как заседание? — спросил Солус, вставая с постели.

— Нормально, — пожала плечами девушка. — Каждый раз одно и то же.

Видимо, у неё не очень хорошо получилось изобразить равнодушный тон — Солус подошёл и внимательно посмотрел на неё.

— Кстати, профессор Альгеди! — быстро улыбнулась Ниа и взяла его за руки.

— Что, профессор Вирго?

— У меня к вам деловое предложение!

— Уже страшно...

— Нет, правда... Ты только не сердись, — затараторила Ниа. — Я тут подумала... Может, лучше, если Игни и Нубес будут заниматься вместе?

— Игни и Нубес? Ниа, Игни ненавидит Нубеса.

— Я знаю, но что теперь всю жизнь друг друга ненавидеть?.. И потом, дело не в них…

— А в ком?

— Ты... ты слишком много работаешь... — осторожно произнесла она.

— Ниа! — он нахмурился. — Я же просил не говорить об этом.

— Но послушай, это ненормально! Ты начинаешь работать в девять, а заканчиваешь в восемь!

— В семь тридцать, — упрямо вставил Солус.

— Хорошо, в семь тридцать. Всё равно это слишком много... для... для любого человека. А если бы у тебя было больше свободного времени, ты бы мог бы… гулять, читать... Я не знаю... Ты бы мог провести это время со мной, — она умоляюще посмотрела на него.

— Вот с этого и надо было начинать, — грустно сказал Солус. — Прости, что рассердился на тебя. Просто я пытаюсь не думать... а когда мне напоминают... Но ты права, мне нужно время.

— А может, ты возьмёшь ещё и Векси? — обрадовавшись, попросила Ниа. — Она хорошо говорит по-бенеташски, только читает и пишет плохо, но очень хочет научиться. Получится настоящая группа!

— Да, если члены этой группы не поубивают друг друга, — мрачно заметил Солус.

— Ну, что ты такое говоришь!

— Ладно, попробую... Представляешь, какие у них будут лица, когда они узнают?

* * *

На лице Нубеса отразился страх, который почти сразу сменился каким-то печальным смирением. Солусу казалось, юноша догадывается о его болезни. Иногда он замечал взгляд — испуганный и любопытный одновременно. Так смотрели на него Доминик, Рейчел, Мэтью... — все, для кого смерть была ещё очень далеко.

Игни он решил не говорить всей правды. Тот мог вообще не прийти на занятие, а перед Нубесом и особенно перед его сестрой он долго спорить не станет, знает ведь, что всё равно проиграет. Поэтому, записав на доске домашнее задание, Солус повернулся к юноше и сказал:

— С завтрашнего дня ваши занятия будут начинаться в девять часов и заканчиваться в два.

— Это почему? А Нубес? Он что, больше не учится?

— Вы плохо слышите? Я сказал, с завтрашнего дня ваши занятия начинаются в девять и заканчиваются в два.

Игни поворчал, но больше возражать не стал.

А вот у Векси началась настоящая паника. Она много раз переспрашивала брата, не ослышался ли он. Потом, уверившись, что господин (так Векси называла профессора Альгеди) хочет учить её, девушка побежала к Ниа. Постучала, боясь, что никто не откроет. Но через пару минут дверь открыла Ниа.

— Здравствуйте! Извините... я мешать вам... — заговорила она на ломаном албалийском. — Я... Брат сказать... завтра я учиться? Вы знать? Завтра я учиться!

— Да, Векси, я знаю. Ты не рада?

— Я бояться, очень бояться! Я не мочь читать и писать! Я не мочь учиться с брат и с... Игни! Я бояться! Господин очень строгий!

— Господин? — не поняла Ниа.

— Господин учитель! Я бояться, очень бояться!

— Не бойся, Векси, — улыбнулась Ниа. — Профессор Альгеди совсем не страшный.

— Я... я бояться... — прошептала девушка.

— Здравствуйте, Векси, — сказал по-бенеташски вышедший из комнаты Солус. — У вас ко мне какой-то вопрос?

— Нет... нет, господин, — Векси испуганно поклонилась.

— Жду вас завтра в девять в классе.

— Да, господин.

Когда девушка, пятясь, закрыла за собой дверь, Солус негромко рассмеялся.

— Ну, что ты! — с мягким упрёком произнесла Ниа. — Знаешь, как я боялась перед первым уроком с профессором Сатабиша?..

— Как? — он ласково повернул её к себе.

— Очень сильно! — ответила Ниа, обнимая его.

* * *

Когда Солус подошёл на следующий день к классу, там уже стояли Нубес с сестрой и Игни.

— Это что такое? Я теперь должен заниматься с ними? — в бешенстве воскликнул юноша.

— Должны, — спокойно сказал Солус.

— Ну, уж нет! Не буду я с ними учиться! Вы слышите?

— Насколько я помню, в договоре, который вы подписывали, ничего не сказано об индивидуальных занятиях.

— Да неужели вы не понимаете...

— Я всё понимаю, — перебил Солус, — и повторяю, теперь вы будете заниматься вместе.

Игни сжал кулаки. Зачем он разговаривает с ним так перед Нубесом и этой девчонкой? Хотя это ещё мягко, если разозлить его, вот тогда... Не было бы тут Векси…

— Ладно, — буркнул он и толкнул дверь класса. — Ну, и кто теперь будет сидеть на моём месте? — он с вызовом посмотрел на брата с сестрой.

— Учитывая хронологическую последовательность, это место скорее Нубеса, чем ваше, — заметил профессор. — Но сидеть на нём будет Векси.

— Я? — испуганно переспросила девушка.

— Нет, я знаю, чья это идея! — стукнул кулаком по парте Игни.

— Вы что-то хотите сказать? — спросил Солус таким тоном, что юноша быстро спрятал руку за спину.

— Нет, профессор.

— Тогда незачем ломать мебель. Садитесь.

Ребята сели и достали учебники. Векси с беспокойством посмотрела на брата: у неё учебника не было.

— Так как у Нубеса и Игни было разное домашнее задание, а у Векси его не было совсем, мы начнём с небольшого текста, который нам прочитает Векси, — он протянул ей распечатку.

— Господин, я плохо читаю по-бенеташски! Очень-очень плохо! — испугалась девушка.

— Он не господин, а профессор! — шикнул на неё Игни.

— Профессор... я плохо читаю...

— Вот поэтому я и прошу прочитать этот текст вас, — вздохнул Солус, надеясь, что Хидори потратил меньше времени, заставляя Ниа читать тексты на языке Аин.

Векси вся сжалась и начала читать, водя пальцем по бумаге.

Игни собирался рассмеяться, но ему было почему-то не смешно. Наоборот, казалось, он сам сидит на месте этой девушки и пытается разобрать такие одинаковые, на первый взгляд, буквы. «Ну, давай! Ты ведь знаешь это слово! Ты сто раз его говорила, почему ж ты прочитать не можешь?» — мысленно обращался он к Векси.

Произнеся последнее слово, девушка жалобно посмотрела на профессора.

— Не так плохо, как я ожидал, тем более для первого раза, — сказал Солус.

«Умеет он подбодрить!» — нахмурился Игни.

— А теперь, Игни, расскажите нам, о чём прочитала Векси.

— Почему я? Нубес — её брат, пусть он и рассказывает! — взвился юноша.

— То, что Нубес — брат Векси, является очень актуальным в данной ситуации, однако я прошу рассказать вас, Игни, — спокойным, но жёстким голосом произнёс Солус.

Игни зло посмотрел на профессора и стал пересказывать текст.

— Нубес, вы можете что-нибудь добавить?

Юноша сказал ещё несколько предложений.

— А теперь поговорим о том, что мы только что прочитали и прослушали...

За этот урок Солус успел меньше, чем обычно. Пришлось вычесть время на уговоры Игни и Векси. Только Нубес послушно выполнял все задания. Неужели он, правда, догадался?.. От этой мысли становилось неуютно.

После занятия к нему в класс заглянула Ниа. Игни бросил на неё взгляд, на всех языках означавший: «Вот корень зла!» Но девушка сделала вид, что ничего не заметила. Она помогла Солусу собрать бумаги, и они пошли к нему.

— Первый день мы пережили, — подвёл итог Солус, наблюдая, как Ниа разогревает обед.

— Молодцы!

— И что мы будем делать с моим свободным временем? У тебя ведь сегодня занятие с Рои.

— Я всё придумала! Сейчас мы пообедаем, потом погуляем, потом я помогу тебе подготовиться к занятиям — ты мне подиктуешь, а я попечатаю — а вечером я позанимаюсь с Рои!

Солус невольно улыбнулся.

— Что? — спросила Ниа.

— Ничего... Сегодня действительно чудесная погода. В лесу должно быть очень красиво. Давай погуляем.

Взяв с собой Хаски, они пошли в лес. Сентябрь только начался, и осень коснулась ещё не всех деревьев. Некоторые казались деталями пейзажа, забытыми ушедшим летом, а некоторые уже загорелись. В это мгновение между двумя временами года мир казался особенно тихим и смиренным. Редкие листья, подхваченные тёплым ветром, кружась в солнечных лучах, падали на землю.

Солус затуманенным взглядом следил за их падением. Природа, как и он, готовилась к смерти. Разница была лишь в том, что лес переживёт наступающую зиму, а он — нет.

Солус остановился, схватившись рукой за низкий сук дерева. Ниа села на траву.

— Устала? — спросил Солус, сразу забыв о себе.

— Немножко.

Это было неправдой. Она могла идти ещё долго. А он не мог.

— Давай посидим чуть-чуть? — попросила Ниа.

— Давай.

— Тут так тихо, спокойно, — прошептала она. — Мне нравится.

— Ты ведь родилась осенью.

Ниа нахмурилась: мысль о дне рождения больше не доставляла радости.

— А ты, значит, любишь зиму? — спросила она.

— Я люблю тебя.

Ниа медленно подняла глаза. Никогда, кроме единственного раза в автобусе, он не говорил ей этого.

Было тихо. С деревьев падали, кружась в прозрачном воздухе, жёлтые листья — маленькие кусочки солнца. Прилетела стрекоза, стремительно начертила какую-то фигуру и растворилась в голубом небе.

Ниа смотрела на Солуса. Облака, ветви, листья — это просто трафарет для солнечных зайчиков, танцующих на его лице. Она осторожно коснулась бледной щеки, пытаясь поймать одного. Зайчик перепрыгнул на её руку.

Впереди, за деревьями, показалась телега, запряжённая лошадью.

— Это дедушка Викту. Дедушка Викту! — поднявшись, замахала руками Ниа.

Старичок остановил лошадку и снял шляпу.

— Здравствуй, дочка! Господин!

— Дедушка Викту, вы что переезжаете? — удивилась Ниа, увидев в телеге коробки с вещами.

— Мне скоро туда переезжать, — усмехнулся старичок, показывая на небо. — Это хозяйка наша делать уборка. Сказать: старый вещь — ненужный вещь. Сказать: ненужный вещь выбросить! А как можно? Это ж целый жизнь! Я везти лесной дом.

— У вас здесь в лесу есть дом?

— Есть, — гордо кивнул дедушка. — Мы с лошадка везти старый вещь лесной дом.

— Давайте мы вам поможем, а вы нас потом отвезёте в университет? — предложила Ниа.

— Вот это спасибо! — обрадовался он. — Один ведь старик грустно! Лошадка — хорошо, но говорить трудно. Она всё понимать, но не говорить.

Солус и Ниа сели рядом с дедушкой Викту. Тот бормотал что-то, иногда переходя на родное наречие. Это были воспоминания. О молодости, о жене, о маленьком Калебе. Истории, которые Ниа слышала много раз, но которые по-прежнему казались чудесными.

— Вон, где полянка — лесной дом, — показал старичок. — Раньше для охота. А теперь сила нет.

Домик оказался маленькой избушкой со скошенной крышей. Тёмные доски в некоторых местах прогнили, стёкла потрескались. Узкая тропинка заросла сорняками.

— Старый, очень старый, — покачал головой дедушка Викту.

— Вы давно тут не были? — спросила Ниа, с опаской оглядывая хлипкое строение.

— Давно... Вон как нарасти. Кругом один заячий лапка.

— Заячьи лапки? — вскричала Ниа. — Что это? Что такое заячьи лапки?

— Вон нарасти, — показал дедушка на сорняки.

— Наверное, на их наречии так называется это растение, — предположил Солус.

— Учёный имя я не знать, мы звать заячий лапка, — пожал плечами дедушка.

Растение, действительно, немного напоминало след зайчика.

— На албалийском я тоже не знаю, — сказал Солус. — На алгольском это называется «манжетка». А почему ты вдруг так заинтересовалась ботаникой?

— Нет, просто... Манжетка, — повторила, запоминая, Ниа. — А она везде растёт?

— В этой полосе — почти везде. У нас в лесах её очень много.

«В Ситулии тоже должна расти...»

— Дедушка, как же хорошо, что мы вас встретили! — Ниа обняла старичка.

— Да я... я что... — смущённо заулыбался дедушка Викту.

Солус с удивлением смотрел на Ниа. Она, конечно, могла радоваться совсем необычным вещам, но простому сорняку!

— Так, я сейчас приберусь в этом домике, а вы пока тут посидите, — сказала Ниа, закатывая рукава кофты.

— Не уверен, что это безопасное место... — начал было Солус.

— После подвала в библиотеке мне ничего не страшно, — улыбнулась она и побежала к домику.

Внутри оказалось пыльно, но очень уютно. Узкая самодельная деревянная кровать, накрытая старым покрывалом, ковёр с оленями на стене, плетёный палас — всё это напомнило Ниа дачу бабушки Ави. Она осторожно стёрла пыль со статуэтки собачки. Отбитая ножка была приклеена клеем и обмотана скотчем.

Ниа опустилась на кровать и несколько минут просто сидела. Потом нашла тряпку и ведро. За домом бил ключ. Набрав воды, она вымыла пол, окна, вытерла пыль.

— Теперь здесь можно если не жить, то, во всяком случае, переночевать, — сказала она.

— Вот спасибо, дочка!

— Не за что! Теперь ваши вещи.

Они перенесли коробки из телеги в дом и стали раскладывать их.

— Выбросить! Как можно? Целый жизнь, — пробормотал дедушка Викту, открывая очередную шкатулку. — Вот это, — он достал из шкатулки маленький клочок бумаги, — когда Рои найти, только это есть! Мать оставить имя. Мы не мочь читать. Я идти университет, встретить учёный человек. Он сказать «Рои».

Солус посмотрел на листочек со словом.

— Нет, — нахмурился он. — Тот человек неправильно сказал. Здесь написано по-садальбарийски — «лаэти». Это означает...

— Радость, — прошептала Ниа.

— Ты знаешь садальбарийский язык? — удивился Солус.

— Нет, просто слышала это слово, — она медленно села на кровать. Рои — Лаэти? Дочь Олеума Нафта? Не может быть…

— Что с тобой?

— Ничего... так... Дедушка Викту, а кто сказал вам, как читается это слово?

— Я не знать учёный человек. Высокий, год сорок пять, волос тёмный. Умный такой.

— Умный, — усмехнулся Солус. — Наверное, он просто не хотел показать, что не знает садальбарийского языка.

— Теперь разницы нет. Она двенадцать год Рои, — развёл руками дедушка Викту. — Вот чудно! А глаз умный такой. Вот чудно! — он положил листочек обратно в шкатулку и убрал её в ящик комода с отвалившейся дверцей.

Разобрав все вещи, они попрощались со старым домиком и поехали в университет. Уткнувшись в плечо Солуса, Ниа сделала вид, что заснула, а сама всё думала о Рои.

Вечером, придя к Венатору, она спросила тихо:

— Это вы говорили с дедушкой Викту двенадцать лет назад?

— Откуда ты знаешь? — вопросом на вопрос ответил Венатор.

— Сегодня мы с Солусом помогали ему перевезти старые вещи. Там был листочек бумаги с именем.

— Вот как? — протянул Венатор. — Да, это был я.

— Солус сказал, её имя читается «лаэти».

— Он очень умный, твой Солус, — улыбнулся Венатор.

— Почему вы сказали неправду?

— Может, я просто неправильно прочитал слово.

— Нет, вы ничего не делаете случайно. Почему вы сказали неправду?

— Ты знаешь, кого звали Лаэти? — спросил Венатор, и улыбка исчезла с его лица.

— Дочь Олеума Нафта, — шёпотом произнесла Ниа.

— Да, так звали его дочь. Ребёнка, которого он бросил. Оставил умирать. Он сделал свой выбор. А Бог не даёт второго шанса.

— Но девочка…

— Знать, что отцу на тебя наплевать, а мать подкинула чужим людям и утопилась... Вряд ли это знание сделает её счастливой, — горько усмехнулся Венатор. — Если хочешь, расскажи им. Я этого делать не стану.

После урока Ниа долго думало о его словах. Ей всегда казалось, что лучше знать правду, какой бы она ни была. Но, возможно, Венатор был в чём-то прав. Сказать или не сказать? Если бы посоветоваться с Солусом, но эта история расстроит его, и она обещала президенту.

«Потом. Нельзя решить сразу всё. Сначала книга, потом подумаешь, что делать с этим...»

* * *

На следующий день после ужина, оставив Солуса придумывать очередное задание для своих студентов, она пошла гулять с Хаски. Голова болела от мыслей. Хотелось вытрясти её, как половик в лесном домике дедушки Викту. Но Ниа знала, что это невозможно. Она должна думать! Должна постоянно думать, чтобы найти ответы на загадки Венатора, чтобы решить, как быть с тайной Рои, чтобы неосторожным словом не расстроить Солуса, чтобы из-за случайной мысли снова не потерять веру в себя.

Она закрыла лицо руками.

Вдруг сквозь неплотно сомкнутые пальцы ей показалось, что ветви кустов на другой стороне дороги шевелятся. Хаски тоже насторожился.

— Кто... кто там? — спросила Ниа, встав поближе к собаке.

Он раздвинул ветви и вышел на аллею, испуганно глядя вокруг. Дырявые кеды. На джинсах нет чистого места, наверное, спал на земле. Футболка рваная, на плечах явно чужая рубашка — рукава свисают почти до колен. Волосы такие грязные, что почти не различить рыжий цвет.

— Лисёнок? — не веря своим глазам, прошептала Ниа. — Ты жив?

Видя, что он не понимает её, она заговорила на языке шемали.

— Я думать, все умирать.

— Нет, в меня не попали, я спрятался, а потом убежал, — сказал мальчик.

— Что ты делать здесь? Если ты найти... Это опасно!

— Я искал тебя. Другие хотят попробовать ещё раз, но так нас всех убьют. Я думаю, это плохой способ. Я хочу учиться, чтобы говорить с миром.

— Учиться? Здесь?

— Да. Мне можно?

— Можно, наверное... — неуверенно произнесла Ниа. — А что ты хотеть учить? Албалийский язык?

— Нет! — лицо мальчика исказила ненависть. — Не хочу албалийский язык! Другой! Какой язык ты знаешь?

— Лабрийский, алгольский... Можно учить алгольский.

— На этом языке говорила другая армия? Которая спасла вас?

— Да.

— Ты можешь научить меня этому языку?

— Я? Нет, я не… я не могу... я...

Ей и так не хватает времени, а если работать с девяти до восьми... Да ещё готовиться к занятиям… Она ведь никогда не преподавала алгольский… Когда же переводить книгу? Нет, она не может!

Но для мальчика это единственный шанс. Если она сейчас откажет ему, куда он пойдёт?

— Почему именно я? — протянула Ниа. — У нас есть другие преподаватели. Алгольский не мой родной язык.

А кто ещё? Солус? Нет, она только уговорила его отказаться от вечерних занятий. Профессор Сатабиша? Он тоже плохо себя чувствует и ещё, кроме уроков, заканчивает работу над учебником языка Аин. Другие преподаватели? Многие из них знают алгольский, но согласятся ли они заниматься с этим ребёнком?

— Нет, я хочу с тобой! Других я не знаю! — сказал Лисёнок.

Ниа посмотрела на мальчика и увидела в его глазах страх. Обыкновенный подросток, напуганный и одинокий.

— Ты ненавидишь меня? — спросил он. — Они сделали тебе плохо, но ты ведь жива!

— Я не ненавидеть ты, — грустно сказала Ниа.

В другой ситуации бы она даже не думала, но время! Ей так нужно время!

— Хорошо, — вздохнула девушка. — Я учить ты.

— Правда? — мальчик недоверчиво смотрел на неё.

— Правда.

Только теперь нужно придумать, что делать дальше. Если Доминик узнает, что Лисёнок из народа шемали, ни за что не разрешит здесь остаться. Испугается президента Нафта. Значит, Доминику говорить нельзя. Просто заплатить деньги за ребёнка. У неё здесь не так много, и ещё надо оставить на билеты до Ситулии… Можно попросить у Солуса... Солус... Она так боялась его волновать, но придётся рассказать.

— Идём, — сказала она Лисёнку. — Хаски!

— Это твоя собака?

— Да. Его имя Хаски.

— Красивый, похож на волка.

Хаски хмуро смотрел на мальчика, словно не одобрял решение Ниа.

— Не сердись, — сказала ему по-лабрийски Ниа. — Он ребёнок, он не виноват.

— Он меня ненавидит, — вздохнул Лисёнок.

— Нет! Он... он беспокоиться. Новый человек, — постаралась убедить мальчика Ниа.

Лисёнок понуро брёл по дороге. Способность говорить с миром уже не казалась такой заманчивой. Как говорить с ним, если все ненавидят тебя?

Они вышли на главную аллею.

— Какой большой! — прошептал мальчик, увидев университет.

— Большой, красивый, — согласилась Ниа.

Поднявшись на пятый этаж, она отвела Лисёнка в свою комнату.

— Ты сидеть тут, с Хаски. Я скоро прийти. Понятно?

Мальчик кивнул.

— Ты никуда не ходить, ждать здесь.

Он снова кивнул.

Ниа вздохнула и пошла к Солусу.

— Ты долго, — сказал он, отрываясь от ноутбука.

— Извини, я... Мне надо с тобой поговорить.

— Что-то случилось? — Солус подошёл к ней и заглянул в глаза.

Ниа усадила его на диван и взяла за руки.

— Я, когда гуляла, встретила мальчика. Он из народа шемали. Он был с людьми, которые захватили автобус.

Руки сжались.

— Он ничего тебе не сделал?

— Он ребёнок! Он пришёл сюда, потому что хочет учиться!

— Учиться?

— Да, он попросил меня стать его преподавателем... и я согласилась.

— Ниа! Тебе мало Вэле? Ты же говорила, что я много работаю, а теперь сама хочешь...

— Знаю, знаю! Но для него это последний шанс! Если я скажу «нет», что с ним будет? Опять вернётся к тем людям и будет вместе с ними захватывать автобусы и взрывать магазины?

Солус опустил голову.

— Последний шанс… — глухо повторил он. — Что ж... если так... Где он?

— У меня.

— Ладно, пойдём посмотрим на него, — вздохнул он.

Они подошли к её комнате, Ниа осторожно открыла дверь. В прихожую выбежал Хаски. Мальчик по-прежнему стоял посреди комнаты. Увидев Солуса, он шагнул назад. Глаза заполнил ужас. Он подумал, Ниа привела человека, который отдаст его албалийской полиции.

— Это мой друг, — быстро сказала Ниа на языке шемали. — Он помочь ты.

— Он был там. Он спас тебя от Шафрана, — прошептал Лисёнок.

— Да, это он.

— Он тоже ненавидит меня.

— Он не ненавидеть ты, — Ниа подошла к мальчику и осторожно коснулась его руки. — Он хотеть помочь.

— Он не хочет помогать! — вскричал мальчик, отдёргивая руку.

— Я знать, ты страшно. Ты думать, вокруг все враги. Но я не враги. И он не враги.

— Вы не отдадите меня полиции?

— Конечно, нет!

— Ниа, его нужно вымыть и переодеть, — сказал Солус. В его взгляде дрожали теперь страдание и болезненная жалость. Это было глупо, даже по-детски, но мальчик, как когда-то Эридан, напомнил ему брата.

— Одежда? Я сбегаю к Клави, может, она что-нибудь найдёт.

— Я отведу его к себе. Скажи ему.

— Ты идти с этот человек, хорошо?

Лисёнок боязливо кивнул.

Ниа спустилась на склад. Конечно, из одежды там хранились только мантии, но у Клави как раз собралось несколько вещей, из которых вырос её старший сын. Сложив всё в пакет, Ниа поблагодарила женщину и побежала к Солусу.

— Вот, надеюсь, это подойдёт на первое время, — она сунула пакет в ванную.

— Спасибо, — сказал из ванны Солус, — мы почти готовы.

Ниа села на диван и стала ждать.

— Вот, так намного лучше. Иди, покажись Ниа, — он подтолкнул мальчика вперёд.

Одежда была ему немного великовата, так что пришлось подвернуть джинсы и рукава футболки. Мокрые волосы блестели.

— Какая я глупая, ты, наверное... Ты хотеть есть? — перешла она на язык шемали.

Мальчик молчал, потом кивнул.

— Пойдём на кухню.

Ниа разогрела суп и второе, нарезала хлеб, налила сок.

Пока Лисёнок ел, они с Солусом тихо совещались в комнате.

— Доминику нельзя рассказывать, что он из шемали.

— Да, мы скажем, что он из какой-то бедной страны и мы не знаем его языка. Ты будешь преподавать ему албалийский?

— Я предложила, но он не хочет учить албалийский. Он ненавидит Албалию и её язык. Поэтому мы выбрали алгольский, — Ниа робко посмотрела на Солуса: только бы ему сейчас не пришла в голову идея самому заниматься с мальчиком.

— Ниа, это несправедливо! У тебя Вэле, Рои, уроки Хидори и будет ещё он.

— Всё справедливо! Конечно, я не смогу научить его так, как ты...

— Да я не об этом говорю!

— Пожалуйста! Если я буду уставать...

— Ты уже сейчас устаёшь. В тебе столько кофе...

«А в тебе таблеток...»

— Ну, можно, я хотя бы попробую?

— Знаешь, как я чувствую себя, когда в такой ситуации соглашаюсь с тобой?

— Но, Сол...

В комнату вошёл Лисёнок. Он смотрел на этих людей и не понимал, почему у них такие лица.

«Наверное, это из-за меня. Ей нельзя меня учить, но она будет, из жалости. А он знает, что ей нельзя, он не хочет разрешать, но и запретить не может. Всем плохо. Из-за меня...»

— Я... я не должен был приходить. Извините. Я вернусь...

— Никуда ты не пойдёшь! — без перевода поняв его слова, прикрикнул на Лисёнка Солус. — Чёрт знает что! — пробормотал он. — Я поговорю с Домиником, а ты посиди пока с ним.

Он дошёл до двери, потом вернулся, достал из ящика стола бумажник, и вышел из комнаты.

— Деньги? — испуганно прошептал мальчик. — Учиться стоит деньги?

— Да.

— Сколько?

— Не важно.

— Но я... я могу работать! Мне уже четырнадцать!

— Ты ребёнок. Дети учиться, взрослые работать, — рассеянно проговорила Ниа, думая о Солусе.

* * *

Он вошёл в кабинет заместителя ректора и поздоровался.

— Здравствуйте, профессор Альгеди, — сказал Доминик, бросая на него быстрый взгляд. — Что-то случилось?

— В университет пришёл новый ученик, — садясь, начал Солус. — Это мальчик лет тринадцати-четырнадцати, по-видимому, из очень бедной страны. Мы не знаем его языка. Он хочет изучать алгольский.

— Он хочет... — медленно повторил Доминик. — А он знает, что за обучение надо платить?

— Он, может, и не знает, но я знаю, — холодно произнёс Солус, доставая бумажник.

— Какая щедрость... Ну, что ж, если таково ваше желание...

— Его преподавателем будет Ниа Вирго.

— Вы же сказали, он хочет изучать алгольский.

— Да, она будет преподавать ему алгольский.

— Простите, профессор Альгеди, вы знаете наши правила, язык преподаёт носитель, и только в исключительных случаях...

— А вам не кажется, что мой случай как раз относится к исключительным? — он криво улыбнулся.

Доминик опустил глаза.

— Что ж... Но думаю, нам стоит обратиться к другим преподавателям. Учитывая... ваши отношения с профессором Вирго… вы можете судить не совсем объективно. Я сомневаюсь в её компетентности.

— А вы не сомневайтесь, — в его голосе послышалось презрение. — Учитывая... наши отношения… у меня была возможность оценить её знания. И я считаю их достаточными, — он положил на стол перед заместителем ректора деньги. — Через полчаса я зайду за пропуском.

— Конечно, профессор Альгеди, — сквозь зубы проговорил Доминик.

Солус подошёл к лифту и с силой надавил на кнопку. Если бы у него было время, он бы заставил этого надменного выскочку извиниться. Но перед смертью жаль тратить жизнь на такие мелочи.

— Ну, как? — спросила Ниа, когда он вернулся.

— Всё в порядке. Надо сделать фотографию и получить пропуск.

— Я схожу...

— Нет, у тебя урок с Хидори. Потом иди спать.

— Хорошо, — послушно сказала она.

Ниа позанималась с Хидори и рассказала ему о Лисёнке.

Венатор, как всегда, обо всём уже знал.

В двенадцать она поднялась к себе, переоделась, сунула ноги в тапочки и пошла к Солусу.

Он сидел за компьютером и что-то печатал.

— Я же просил тебя лечь спать! — сказал Солус тоном недовольного учителя.

— Я легла, только не спится, — виновато улыбнулась Ниа. — Можно, я останусь здесь?

— Нет, не можно, — ответил он, продолжая печатать.

— Жалко, — вздохнула Ниа, опустившись на краешек дивана. — Как мальчик?

— Нормально.

— Как странно всё бывает. Я даже имени его знаю.

— Его зовут Халди.

— Халди, — повторила Ниа. — А я про себя называла его Лисёнком, потому что волосы рыжие... У нас в школе учился мальчик с такими волосами, его все дразнили. А я ему завидовала. Я очень хотела, чтобы у меня тоже были такие волосы, — она задумалась, вспоминая детство.

Солус перестал печатать и повернулся к ней. Он мог бы так вечно сидеть и смотреть…

— Ниа, тебе пора спать.

— Можно, я останусь здесь?

— У тебя завтра занятия с Веле, с Рои. И с Халди ты ведь тоже хочешь завтра начать заниматься?

— Ну, вот, ты мне расскажешь про первый урок алгольского.

А потом про огромные звёзды и крошечные атомы, про что угодно, только бы он один не возвращался в мыслях на ту детскую площадку, где лежал его брат.

— Хорошо, только про первый урок, — он сел на диван рядом с ней. — Мне кажется, он умный мальчик, поэтому... поэтому нужно... Знаешь, сегодня... Он совсем не похож на Тэрси, но когда я увидел его… у него в глазах был страх. И я подумал... я много раз думал… пытался представить... какие глаза были у Тэрси, когда он понял, что сейчас умрёт. Потому что, когда я пришёл, в его глазах не было ничего, кроме боли. Но в то первое мгновение, может, у него были такие же глаза.

Ниа обняла его.

— Ты уже не сможешь изменить тот взгляд, — прошептала она. — Но есть другие люди и другие глаза... и их... их ещё можно успеть изменить.

Солус, тяжело дыша, прижал её к себе. Он не плакал, наверное, ничто в мире уже не могло вызвать его слёз. Но внутри, глубоко внутри этот человек рыдал. Ниа, шепча слова старой лабрийской молитвы, посмотрела вверх.

Монитор компьютера бросал слабый свет на потолок. Потом погас и он.

* * *

Халди действительно учился легко. За первое занятие они освоили весь алфавит и даже выучили несколько простых предложений.

В субботу Ниа с Солусом решили поехать в Сайф. Наступала осень, и мальчику нужна была более существенная одежда, чем рубашка. Услышав о предстоящей поездке, он сначала испугался, но потом смирился. Халди совсем по-другому представлял себе жизнь в университете, вернее, не представлял её вообще. Учить буквы было нетрудно, трудно было видеть студентов, преподавателей, работников столовой, библиотеки. Никогда вокруг него не находилось столько людей. Некоторые смотрели дружелюбно, некоторые свысока, некоторые не смотрели совсем. От тех, кто не смотрел, он тоже отворачивался. Тем, кто смотрел свысока, отвечал таким же высокомерным взглядом. А вот как отвечать на дружелюбные взгляды, Халди не знал. И уж совершенно он не знал, как вести себя с теми двумя, кто сидел сейчас в машине впереди него.

Девушка-переводчица была очень добра к нему. Мужчина не казался добрым, но тоже на самом деле был таким. Халди чувствовал это. Ещё он чувствовал, что эти люди почему-то относятся к нему как к родному. И — самое страшное — он тоже хотел относиться к ним как к родным. А этого, конечно, делать было нельзя. Ему говорили: мир опасен, миру всё равно, что думает маленький мальчик из народа шемали. Народ шемали — гордый народ, он ни перед кем не станет преклоняться. Но ведь «преклоняться» и «общаться» — разные слова. А он не умеет ни того, ни другого. Хочет — и боится поверить. А вдруг они сейчас откроют дверь своей дорогой машины и скажут: «Выходи! Ты нам больше не нужен!»

— Халди, всё в порядке? — повернувшись, спросила девушка.

— Да, — ответил он по-алгольски и глубже вжался в спинку мягкого кресла.

Вчера девушка сказала, что они поедут в город, который называется Сайф. Красивое название. Похоже на название какой-то специи. Наверное, там жарко и все ходят в лёгких цветных одеждах. Хотя нет, она сказала ехать всего несколько часов, значит, там тоже осень.

— Смотри, это начинается Сайф! — сказала девушка.

Из всех слов он понял только «Сайф» и прильнул к окну. Халди вырос среди красных скал и почти ничего, кроме них, не видел. А этот город... Он был старый и ещё весь в песке. Улицы, тротуары, крыши домов.

— Почему здесь так много песка? — спросил он по-шемалийски.

— Раньше здесь море, теперь нет. Только песок, — объяснила Ниа.

Солус остановил машину на стоянке.

— Всё, дальше пойдём пешком.

Ниа вылезла из машины, Халди тоже нерешительно толкнул дверцу.

— Мы приехали. Это главная улица Сайфа, а там река.

Халди вышел и встал рядом с Ниа, настороженно глядя по сторонам. Там, на большой улице, шли люди, все они были свободны, и у них был дом. А у него — только красные скалы.

Вздохнув, он побрёл за Ниа и Солусом в магазин, где ему купили одежду. Первый раз он получил вещи, выбранные специально для него. Халди несколько раз пытался сказать девушке, что это слишком много и дорого, но она только улыбалась. И мужчина не останавливал её, хотя это были его деньги.

Потом они отнесли вещи в машину, пообедали в ресторанчике и пошли гулять по набережной. Скоро девушка и мужчина нашли стоящую в тени скамейку, а он попросил разрешения спуститься к воде. Они разрешили.

Вода была уже холодной. Халди взял камешек и попробовал бросить. Блинчиков не получилось. Он снова бросил — камешек, подняв брызги, плюхнулся в воду. Мужчина подошёл, поднял плоский камешек и бросил. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь... Девушка захлопала в ладоши и сказала что-то. Он понял только слово «папа». Наверное, её папа тоже так умеет.

Мужчина протянул ему камешек. Халди неловко взял и замахнулся, мужчина поправил руку. Халди бросил. Камешек запрыгал по воде. Девушка опять захлопала в ладоши. Он пробормотал «спасибо». Мужчина кивнул и вернулся к девушке, они тихо заговорили о чём-то.

— Странное такое чувство, — прошептала Ниа, глядя на мальчика, — как будто...

— Я знаю, — сказал Солус и закрыл глаза.

* * *

Перевернув страницу словаря, Ниа потянулась к чашке. Пусто. Неужели она всё выпила? Какая это по счёту? Нет, нельзя сейчас ложиться. Завтра на работу, весь день будет занят. Ниа налила ещё кофе и села на ковёр. Она уже несколько часов пытается перевести один текст, а смысл всё равно не понять. Может, отвлечься ненадолго? Пусть голова отдохнёт. Она нажала кнопку на пульте телевизора и сделала звук потише, а то Хаски проснётся. Песни, фильм ужасов, албалийские новости.

«...специальный репортаж из Лабрии. Неделю назад в столице Лабрии Гемме на территории завода, занимающегося разработкой лазеров для медицинского оборудования, произошёл взрыв. Жертв нет, однако ущерб исчисляется миллионами коэнов. Во время взрыва на заводе находился президент Лабрии Абдэре Сепер, министр обороны, министр по связям с иностранными государствами и другие высокопоставленные чиновники. По мнению специалистов, причиной взрыва стала диверсия. Уже арестован сотрудник министерства по связям с иностранными государствами Тихэ Каллид, являвшийся консультантом в одном из проектов завода. Разыскивается его сообщница Лени Клеменс, возглавившая кафедру иностранных языков в Университете Геммы после ареста профессора Ватэ Веспера, обвиняющегося в государственной измене.

Президент Олеум Нафта выступил с заявлением, в котором осудил противозаконные действия террористов и выразил надежду, что лабрийский народ мужественно справится с этой сложной ситуацией. Со своей стороны Албалия готова предоставить Лабрии всю необходимую помощь в ликвидации последствий взрыва, а также поделиться опытом борьбы с террористическими организациями.

Напоминаем, что информация о событиях в Лабрии была предоставлена лабрийским журналистом Бэно Вербером».

Ниа испуганно смотрела на экран. Это всё неправда... Тихэ не мог... Лени!.. Элафос, Тэрос... Это неправда...

Раздался нервный стук в дверь. Неужели Солус тоже видел? Она подбежала к двери... Вэле. Руки сжаты, в глазах какой-то безумный блеск.

— Вы слышали?!

— Да, Вэле, но это... это всё неправда! Я знаю Тихэ Каллида! Он мой друг, он не стал бы взрывать медицинский завод! И Бэно Вербер! Он учился вместе с нами! Он фотограф, а не журналист! Ты видел? Там были только фотографии взрыва! И он никогда бы не стал говорить такое про Тихэ и остальных!

— Может, албалийское правительство кое-что присочинило, чтобы извлечь выгоду для себя, но это не важно! Я очень внимательно смотрел на фотографии. Взрыв был! Взрыв на заводе, занимающемся разработкой лазеров! — в его голосе звучало торжество.

— Чему ты радуешься? — поразилась Ниа.

— Я нашёл способ!

— Какой ещё способ?

— Вернуться на родину!

— О чём ты говоришь? Ты не видишь, что там происходит! Тебя арестуют!

— Не арестуют, — улыбнулся Вэле.

— Ты с ума сошёл!

— Нет, послушай меня! — от волнения он не заметил, как стал говорить ей «ты». — Ты же хочешь вернуться в Лабрию? Я помогу тебе!

— Меня арестуют!

— Не арестуют, если я попрошу!

— Вэле, ты бредишь!

— Пожалуйста, хотя бы раз поверь мне! Я... люблю тебя. Я бы не стал рисковать твоей жизнью, я знаю, что говорю! Поехали со мной!

— Но я не могу сейчас уехать...

— Потом будет поздно!

— Но я не могу!

— Ниа, я знаю, выбирая между ним и мной, ты всегда выберешь его, — начиная злиться, пробормотал Вэле. — Но сейчас ты выбираешь между своей родиной и вечным изгнанием!

— Ты не понимаешь...

— Это ты не понимаешь! — закричал он. — Думаешь, эти друзья всегда будут с тобой? Они женятся, выйдут замуж и вернутся к себе домой! А куда вернёшься ты? В Алголию? Ты не знаешь, что такое жить в чужой стране, где все смотрят на тебя с удивлением и опаской, словно ты какое-то странное животное! Алголия как была, так и останется для тебя чужой! И этот человек, он тоже чужой для тебя!

— Вэле...

— И когда он умрёт...

— А если он не умрёт? Если найдётся лекарство?

Вэле шагнул назад, глядя на неё, как на безумную.

— Что ж... тогда... тогда прощай, — прошептал он.

— Пожалуйста, не делай глупостей! То, куда ты хочешь вернуться...

— Прощай, Ниа, — грустно повторил Вэле. — Мне очень жаль тебя. Прощай...

Он вышел и медленно закрыл дверь.

* * *

Утром Ниа долго ждала его в классе, но он так и не появился. Вместо него пришёл заместитель ректора.

— Вы, наверное, гадаете, где ваш студент? — язвительно спросил Доминик. — А он уехал! Представляете, собрал свои вещи и уехал! И я отпустил его — знаете, почему? Он сказал, что его преподавательница слишком часто уезжает по своим делам, она несерьёзно относится к работе, невнимательна на занятиях — и мне нечего было ему возразить! Вы понимаете? Мне пришлось вернуть ему деньги и извиниться, что в моём университете дают такое некачественное образование! — он в бешенстве ударил кулаком по столу.

Ниа опустила голову.

— Простите... — прошептала она.

— Простите?.. И всё?

— Деньги...

— Заплатит Солус Альгеди, заплатит за всех ваших учеников! Я знаю! Дело не в деньгах! Репутация университета...

— Простите...

— С вами бесполезно говорить! Если бы я мог... — пробормотал Доминик, кусая губы. — Желаю удачного дня! — он бросил на неё презрительно-бессильный взгляд.

Значит, Вэле ушёл... Сразу стало холодно и одиноко. Порой он причинял ей боль, но только с ним можно было так долго говорить о Лабрии, о Гемме...

Она вытерла рукавом слёзы и пошла к Солусу. Конечно, это непедагогично, это нарушение правил, так нельзя, но...

Ниа постучала и остановилась на пороге аудитории.

— Почему ты не на занятии? — спросил по-алгольски Солус. - Вэле уехал, — жалобно проговорила Ниа.

— Как уехал? Куда?

— В Лабрию, наверное.

— Но... ты ведь ему говорила...

— Говорила, а он всё-равно уехал.

— Он сказал, что возвращается на родину, — догадавшись, что они говорят о Вэле, вставил Игни. — Он заходил утром попрощаться.

— Да, ко мне тоже... — тихо произнёс Нубес, не поднимая головы.

— Он не сказал тебе, что собирается уехать? — нахмурившись, спросил Солус.

— Сказал. Вчера вечером. Но я... я надеялась, он передумает. Что мне теперь делать?

— Ниа, он взрослый человек. Если он решил, ты не могла его остановить. Пожалуйста, успокойся.

— Можно, я посижу здесь?

— Конечно.

— Спасибо, — она прошла в конец класса и села за последнюю парту.

«Не могла его остановить...» А может, могла? Ошибка ученика — это всегда наполовину ошибка учителя... Ошибка? Почему ошибка? Если он, правда, нашёл способ вернуться в Лабрию... И всё-таки это казалось неправильным. Должно быть как-то по-другому. Не с таким сердцем.

Ниа легла на парту и закрыла глаза.

Когда первая пара закончилась, Векси встала и сказала, робко посмотрев на Игни:

— Давайте... давайте погуляем там... в коридоре...

Он кивнул.

Солус подошёл к Ниа и осторожно погладил по голове.

— Прости, это из-за меня…

— Нет, я сама что-то сделала неправильно, с самого начала... Я чувствовала, но не знала, как всё исправить... Ну, куда он пошёл? А если его там убьют?

— Ниа, его уже не вернуть. Но, ты сама говорила: есть другие, для которых ты ещё можешь что-то изменить.

— Халди?

— Да, Халди.

— Ты прав, — прошептала она. — Я пойду к нему, мы раньше начнём занятия и раньше закончим.

— Если хочешь, я могу сегодня позаниматься с ним, — предложил Солус.

— Нет, всё в порядке, — сказала она, вставая. — Спасибо.

Он ласково поцеловал её в лоб. Ниа слабо улыбнулась.

* * *

Девушка пришла, когда он повторял новые слова, и сказала, что теперь они будут заниматься утром. Он спросил, что случилось с первым учеником. Девушка ответила: первый ученик ушёл. У неё были очень грустные глаза, и, наверное, не надо было спрашивать, но он спросил: куда? Оказалось, первый ученик решил вернуться домой. Он спросил, где дом первого ученика. У девушки и её ученика был один дом. Он спросил, когда она вернётся домой. Девушка ответила, что не знает. А потом сказала, что у её дома есть место на карте, но самого дома уже нет. Он спросил, куда же тогда возвращается первый ученик. Девушка ответила: «Не знаю».