Университет языков (гет)

Уроки с Рои стали для Ниа настоящим подарком. Конечно, ей нравилось заниматься с Элафосом и другими ребятами, но это была работа. А Рои, Рои — это было только её.

Девочка оказалась очень способной. Она быстро выучила алфавит и уже читала небольшие тексты, а потом пересказывала их на своём языке. Чтобы помочь Рои выучить албалийский, Ниа самой пришлось учить новые слова на языке девочки. Теперь у каждой из них была тетрадь для словаря.

Занятия проходили весело и часто напоминали игру: Ниа произносила слово, а Рои изображала его, или Рои показывала жест, Ниа произносила слово, и девочка говорила, правильное ли оно.

— Ты молодец, Рои, — сказала Ниа, заканчивая очередное занятие.

Девочка приложила руку к груди. Казалось, если бы не необходимость показывать другие слова, Рои всегда бы ходила, показывая слово «спасибо».

Вдруг дверь открылась, и на пороге показалась радостная Ливора.

— Я тебя по всему университету ищу! Слушай… А она что тут делает? — её тон изменился, когда она увидела Рои.

— Иди, Рои. Будь осторожна.

Девочка кивнула, осторожно обошла Ливору и побежала.

— Я спросила, что она тут делает? — она заметила написанные на доске предложения.

— Ты в прошлый раз подала мне хорошую идею. Я подумала, почему бы мне, и правда, не выучить с Рои какой-нибудь язык, — улыбнулась Ниа.

— Ты учишь её албалийскому?

— Ливора, ты говоришь так, будто это преступление.

— Не понимаю, тебе что, своей работы не хватает? У тебя же есть твои матарийцы. А протоколы когда будешь печатать?

— Я уже напечатала и отдала заместителю ректора. Я всё успею, не волнуйся.

— Тебе за это деньги никто доплачивать не будет! — предупредила Ливора.

— Мне не нужны деньги. Я хочу заниматься с Рои, и я буду с ней заниматься, — тихим, но твёрдым голосом сказала Ниа. — Давай не будем ссориться, потому что никаких причин для этого нет. Что ты хотела мне сказать?

— Хотела, чтобы мы пораньше поужинали и пошли погулять. Но ты, наверное, не сможешь, у тебя ведь теперь столько занятий! — запальчиво выкрикнула Ливора и ушла, хлопнув дверью.

Ниа села за парту и опустила голову на руки. Ну, что делать с Ливорой? Конечно, иногда она себя ужасно ведёт, но на самом деле она хорошая. Ниа понимала, что Ливоре тоже одиноко, что она просто боится остаться одна, поэтому ревнует. Но это же нельзя сравнивать! Рои — девочка, есть тысячи вещей, о которых Ниа может поговорить только с Ливорой, и наоборот. И как это объяснить? Если бы Ливора не рассердилась, она обязательно пошла бы с ней погулять, а теперь… Теперь, действительно, остаётся только работать.

* * *

На следующее утро Ливора сухо поздоровалась с ней в столовой, а потом за весь завтрак не произнесла ни слова. Ниа пыталась что-то говорить, но она или кивала в ответ, или делала вид, что не слышит, и девушка поспешила в класс.

Ребята почти всегда радовали её. Скоро заканчивался третий месяц их пребывания в университете, а Ниа уже почти не подбирала слов в разговоре с ними. Правда, что касается Анемоса, чем сильнее увеличивался его словарный запас, тем более неуправляемым он становился. Часть занятия все дружно смеялись над его шутками. Ниа тихо ругала себя за мягкость, а вслух смеялась вместе с остальными, потому что не смеяться было невозможно.

Но сегодня Анемос снова пристал к ней с вопросами о Рои. Ниа всегда чувствовала себя виноватой, когда он заговаривал об этом. Если бы лабрийский не оказался таким редким языком, у ребят был бы шанс подружиться с другими студентами.

— Мне очень жаль, что вам не с кем поговорить на лабрийском, кроме меня.

— Один профессор говорит с мы… с нами, — улыбнулся Антос.

— Кто? — удивилась Ниа.

— Профессор Сатабиша, — отозвался Элафос. — Он часто с нами разговаривает.

— Правда? — Ниа немного заволновалась. Может, профессор Сатабиша проверяет, чему она научила своих студентов? Но ей тут же стало стыдно за своё малодушие. Это счастье, что хоть кто-то разговаривает с её детьми, а тем более такой умный человек.

— Он знать матарский язык, — тихо проговорил Тэрос. — Он быть в Матаре.

— Но он говорить с мы только по-лабрийски, — довольно рассмеялся Анемос.

После занятий Ниа поднялась в столовую. Ливора, наконец, перестала дуться, и они довольно мило поболтали. Потом Ниа решила зайти на склад и взять у госпожи Клави ещё два листа ватмана. Она хотела нарисовать карту Геммы. Когда ребята приедут в Лабрию, это им пригодится, да и слова новые интереснее будет учить. На втором листе ребята должны были нарисовать карту Садалмелика — столицы Матара.

Девушка уже почти дошла до склада, когда её остановил запыхавшийся голос.

— Профессор Вирго!

— Здравствуй, Байюлу, — улыбнулась Ниа.

— Заместитель ректора сказал найти вас!

Почему найти кого-то всегда просят этого сладкоежку?

— Он просил зайти к нему в кабинет.

— Хорошо. Держи, — она протянула ему оставшуюся от завтрака конфетку.

— Спасибо, профессор! — широкое лицо осветилось улыбкой.

Иногда так просто сделать человека счастливым.

Ниа зашагала к кабинету советника Ситиса, предвкушая встречу с исправленными протоколами.

Доминик Ситис сидел в кресле и просматривал какие-то бумаги. Когда Ниа вошла, он, как обычно, не поднял головы.

— Вы просили меня зайти, — тихо сказала Ниа, обозначая своё присутствие.

— А, профессор Вирго, присаживайтесь.

Ниа села.

— Я слышал, вы занимаетесь с немой девочкой из деревни? — спросил он.

— Что? — вскинула голову Ниа. — При чём тут это?

— Вынужден повторить свой вопрос: вы занимаетесь с девочкой из деревни? — таким же спокойным тоном произнёс заместитель ректора.

— Да, но… какое это имеет отношение…

— Позвольте мне решать, что и к чему здесь имеет отношение, — тонкие пальцы сжали ручку. — Профессор Вирго, вы недавно работаете в нашем университете, поэтому можете не знать некоторых правил. Студенты, обучающиеся у нас, либо платят за обучение, либо отрабатывают плату: готовят еду в столовой, помогают в библиотеке, убираются. Мы не можем позволить девочке работать. А платить…

— …за неё никто не станет, — тихо закончила Ниа.

— Вы сами это понимаете.

— Но ведь я не преподаватель албалийского, это просто… ну, факультатив.

— Факультативы у нас также оплачиваются или отрабатываются.

— Но ведь она особенный случай, разве нельзя сделать исключение? — Ниа умоляюще посмотрела на заместителя ректора.

— Правила Университета языков написали не вы и даже не я, потому не нам и вводить исключения. Я понимаю ваше желание помочь ей, это очень благородно…

— Дело не в благородстве, просто для Рои это шанс изменить свою жизнь!

— А себя вы, наверное, считаете феей, которая превратит ребёнка-инвалида в прекрасную принцессу? — серые глаза сощурились.

— Никакая я не фея! Рои всё делает сама! Она так старается! Прошу вас, позвольте нам заниматься! — Ниа прижала руки к груди.

— Профессор Вирго, вы не поняли меня. Я не могу позволить или не позволить заниматься с девочкой. Я только сообщил вам правила. Вы сами решаете, подчиниться им или нет. Правда, в последнем случае вы отправитесь домой, а ваши студенты вернутся обратно в Матар.

На это Ниа пойти не могла. Вдруг у неё мелькнула идея.

— Я могу отдавать свою зарплату! — радостно воскликнула она.

— Согласно правилам, студент должен заплатить сразу за весь курс обучения. В исключительных случаях допускается оплата половины курса, — покачал головой заместитель ректора. — У вас есть такие деньги?

Таких денег у Ниа не было.

— Но вы можете брать мою зарплату, — повторила Ниа, чуть не плача, — я ведь никуда не уйду, я смогу заплатить всю сумму! Пожалуйста!

— Вы снова не слушаете меня. Не понимаю, о чём мы спорим. Вы остаётесь в университете?

— Да, — прошептала Ниа после паузы.

— Не слышу.

— Да, я остаюсь, — она подняла на него готовые заплакать глаза.

— Хорошо, это значит, что вчера у вас было последнее занятие с Рои Викту. О протоколах поговорим в другой раз. Вы свободны.

Ниа встала и поплелась к двери.

— Да, и не забудьте вернуть в библиотеку книги, которые брали для этой девочки, — сказал советник Ситис.

Из глаз Ниа брызнули слёзы. Она понимала, что её в таком виде могут увидеть студенты, но было уже всё равно. Вдруг она увидела идущую в свой кабинет Ливору. Ниа быстро подошла к ней.

— Это ты ему сказала? — спросила она.

— Кому? О чём? Что с тобой? — взволнованно проговорила Ливора.

— Заместителю ректора, о Рои! — Ниа говорила и плакала. — Зачем ты это сделала?

— А что случилось?

— Он запретил мне заниматься с Рои!

— Извини, я вчера немного обиделась на тебя и упомянула при нём об этом. Я не думала, что он так отреагирует.

— Ох, Ливора! — Ниа в отчаянии всплеснула руками.

— Извини, — она робко коснулась её руки.

Ниа покачала головой и побрела дальше. Что она скажет Рои? Как заберёт у неё красивый словарь с картинками, который так нравится девочке? Можно было бы заниматься у Рои дома, но Грейс наверняка не разрешит. Что же делать?

Ниа села на каменный выступ низкой оконной ниши и закрыла лицо руками.

Иногда так просто сделать человека несчастным.

— Что случилось, Ниа? — произнёс над ней мягкий голос.

Девушка подняла заплаканные глаза и увидела профессора Сатабиша. Слёзы, вместо того чтобы перестать течь, полились ещё сильнее.

— Ну, будет вам, — он опустился на камни рядом с ней и осторожно погладил по голове.

Краешком сознания Ниа понимала, что совершает своего рода святотатство: плачет перед этим человека. Усилием воли остановив слёзы, она немного отодвинулась.

— Простите…

— Вот возьмите, — он достал из складок мантии носовой платок и протянул ей.

— У меня… у меня есть, — она порылась в кармане и вытянула платок.

— Простите, — повторила она, вытирая слёзы.

— Что случилось?

— Понимаете, есть девочка, Рои Викту, — начала Ниа, всхлипывая через слово, — она из Сирмы. Она не может говорить. И я стала заниматься с ней. Мы подружились, и я стала с ней заниматься. А заместитель ректора сказала, что нельзя! — девушка опять уткнулась в носовой платок.

— Почему вы решили заниматься с девочкой? — спросил профессор.

— Она сама попросила.

— Какой язык вы ей преподаёте?

— Албалийский.

— Почему вы не стали преподавать ей свой язык?

— Сначала она попросила меня научить её лабрийскому, но на нём же здесь почти никто не говорит. Я подумала, что албалийский ей будет полезнее. Я знаю, что не очень гожусь для этого, я и для преподавания лабрийского, наверное, не очень гожусь… — Ниа с опаской посмотрела на профессора: не сказала ли она лишнего. — Рои очень способная! Она придумала целый язык! И она очень быстро учится!

— И как же вы занимаетесь с ней?

— Я немного выучила её язык и… — она робко посмотрела на профессора.

— Вот как… — задумчиво произнёс профессор Сатабиша. — Что ж, возможно, я смогу вам помочь, — неожиданно ласково сказал он.

— Но заместитель ректора сказал, что правила…

— Знаю-знаю, но я попробую. Подождите меня здесь, и постарайтесь успокоиться к моему возвращению, — он поднялся и пошёл к советнику Ситису.

* * *

Доминик Ситис услышал негромкий стук дверь и потёр виски: опять эта девочка. Но в ответ на его «войдите» в кабинет зашла не Ниа, а профессор Сатабиша.

— А, это вы… — в его голосе не прозвучало облегчения.

— Здравствуйте, Доминик, у вас есть для меня минутка? — с улыбкой спросил вошедший.

— Разумеется, Хидори, проходите.

— Спасибо, — сказал профессор, садясь. — Я тут встретил Ниа Вирго. Она была очень расстроена тем, что вы не разрешили ей заниматься с ребёнком из деревни.

— И вы туда же! — нервничая, проговорил заместитель ректора. — Хидори, вы не хуже, а может, даже лучше меня знаете Правила!

— Благодарю за комплимент, — он улыбнулся, но глаза остались серьёзными. — Но, возможно, для этого ребёнка можно сделать исключение.

— Из этих правил нельзя сделать исключение! Все возможные исключения прописаны в самих правилах! Прошу вас, Хидори, неужели у вас мало своих дел? — он вымученно улыбнулся.

— Дел у меня, действительно, много, — ответил профессор без улыбки. — Но дела имеют странное свойство переплетаться. Начнёшь решать одно, и оказывается, что уже решил другое. Я прошу вас разрешить Ниа заниматься с этим ребёнком, — он произнёс это тем же тоном, что и начало фразы, только взгляд стал тяжелее.

— Хидори, это не моё решение! Всё записано в правилах! — голос Доминика стал высоким и тонким.

— В таком случае обратитесь к тому, кто может это решить, — спокойно продолжил профессор Сатабиша.

— О чём вы? — но глаза уже сузились, предчувствуя ответ.

— Напишите ректору.

— Вряд ли стоит беспокоить ректора по таким мелочам, — медленно произнёс Доминик.

— Тогда сделайте исключение для девочки. Университет от этого не рухнет, а вы совершите добрый поступок.

— Теперь моя очередь благодарить вас за комплимент, — тонкие губы надломились в горькой усмешке.

— Ну, что вы, это я должен сказать «спасибо», — профессор встал и поклонился.

— Полагаю, вы сами сообщите профессору Вирго радостную новость? — он вытер вспотевший лоб тыльной стороной руки.

— Да, — профессор Сатабиша улыбнулся и сказал искренне. — Спасибо, Доминик.

Тот кивнул, не поднимая глаз.

Улыбка профессора стала печальной, во взгляде отразилось сострадание. Он вышел из кабинета и тихо прикрыл за собой дверь.

* * *

Ниа почти легла на колени, руки рассеянно теребили полы мантии. Она заметила его, лишь когда он подошёл к ней. В мутно-серых глазах мелькнула надежда: словно в покрытое туманом болото проник луч солнца.

Профессор Сатабиша некоторое время смотрел на неё, потом улыбнулся и сказал:

— Всё в порядке, вы можете заниматься с Рои.

Ниа вскочила.

— Спасибо, спасибо, спасибо большое!

— Удачи вам и девочке, — сказал он и пошёл дальше.

Вернувшись к себе, Ниа решила не ходить на ужин и всё-таки нарисовать карту Геммы. Кроме того, ей хотелось отложить встречу с Ливорой до завтрашнего утра. Она видела, что девушка искренне просила прощения, но также понимала: Ливора не могла не знать о правилах, а следовательно, знала, как отреагирует на её слова советник Ситис. Всё закончилось хорошо, поэтому у Ниа не было причин дальше обижаться на Ливору, но, чтобы окончательно растворить в себе обиду, ей требовалось время, хотя бы до утра.

Ливора первая пришла на завтрак и ждала Ниа. На лице девушки по-прежнему было виноватое выражение. Значит, она ещё не говорила с заместителем ректора.

— Привет! — сказала Ливора. — А я для тебя завтрак взяла, — она протянула поднос с едой.

— Спасибо, я больше не сержусь, — искренне сказала Ниа. — Тем более что мне всё-таки разрешили заниматься с Рои.

— Правда? — улыбка застыла на лице девушки.

— Профессор Сатабиша попросил заместителя ректора, и он разрешил, — пояснила Ниа.

— А с чего это ты решила всё рассказать профессору Сатабиша? — брови нахмурились.

— Само собой получилось. Он увидел, как я плачу, и спросил... — Ниа покраснела, вспомнив свои вчерашние слёзы.

— Ну, что ж, поздравляю, — сухо сказала Ливора.

— Спасибо.

— Только, пожалуйста, не используй нашу технику и бумагу для этих занятий. У университета нет средств спасти весь мир.

— Хорошо, — кивнула Ниа, — а ты не знаешь, где можно купить принтер?

— Ну, я пойду, приятного аппетита, — сказала Ливора, сделав вид, что не расслышала вопроса.

Ниа опустила голову на руки. Как это по-детски! Ну, и кто из них старше? Теперь Ливора опять будет дуться весь день. Где же купить этот несчастный принтер? Может, Клави знает?

Три пары с ребятами пролетели, как одна. Они даже задержались после занятий, разговаривая о Гемме. Ниа вышла из класса, растерянно думая, что ей делать. Встречаться с Ливорой пока не хотелось, но, может, если спросить её ещё раз, она ответит? Или подождать, когда Клави вернётся с обеда?

Вдруг девушка увидела выходящего из своей аудитории Солуса Альгеди. Решение созрело мгновенно, она даже не успела его обдумать.

— Профессор Альгеди!

Он обернулся, словно удивляясь, что в этом пустом коридоре кто-то произнёс его имя.

Ниа набрала в лёгкие побольше воздуха и сказала по-алгольски.

— Извините, пожалуйста, могу я задать вам вопрос?

Некоторое время он смотрел на неё своими красивыми и тяжёлыми чёрными глазами.

— Да, вы можете задать мне вопрос, — произнося отдельно каждое слово, ответил он по-албалийски.

Ниа растерялась, она не могла так быстро перейти с одного иностранного языка на другой.

— Мне… я… это… я… — сердце стучало так, будто хотело пробить грудь. Почему она ничего не может сказать? — Вы тогда… на заседании сказали, что… вы были… в Хатисе. Там… можно купить принтер? — закончила она свою нескладную фразу.

— Принтер? Вам нужен принтер? — видимо, он тоже плохо понял её слова.

— Да, — Ниа сглотнула. — Мне нужно купить принтер. И бумагу.

— В Хатисе много разных магазинов, думаю, вы легко найдёте то, что вам нужно.

— А как туда ехать? — Ниа робко снизу вверх смотрела на профессора Альгеди.

Девушке очень хотелось, чтобы он, как профессор Сатабиша, вдруг улыбнулся ей. Но Ниа понимала, Солус Альгеди говорит с ней только потому, что она попросила его, что он ответит лишь на столько вопросов, сколько она задаст, — и больше ни одного слова.

— Поезда в Хатису ходят каждый день, но ехать туда лучше в субботу. В воскресенье некоторые магазины не работают. От платформы «Алкес» поезда отправляются в десять утра и шесть вечера. Вам нужно выйти на первой остановке «Сайф», ехать до неё примерно три часа, билет стоит пятнадцать коэнов в одну сторону. Сайф — это название города. Железнодорожный вокзал находится в центре. Вы пройдёте немного налево и окажетесь на главной улице. Там есть нужный вам магазин.

— Спасибо большое!

Он кивнул и пошёл.

Обед Ниа решила пропустить. Вместо этого она вернулась в комнату и выложила на стол все деньги, которые у неё были. Пятнадцать коэнов. Значит, туда и обратно — тридцать. Тридцать умножить на пять — сто пятьдесят. Жаль, Рои нельзя взять, у неё ведь нет пропуска-паспорта. Итак, сто пятьдесят. Хорошо, останется и на принтер, и на бумагу, и ещё на что-нибудь. Ниа сгребла деньги в кучу и сложила в ящик. Потом побежала на первый этаж.

Комнату своих ребят она в этот раз нашла без помощи Байюлу. За дверью снова слышалась музыка и звуки красивых голосов.

Ниа постучалась. Голоса продолжали петь. Дверь открыл Анемос.

— Здесь преподаватель, — сообщил он остальным.

Элафос осторожно положил на кровать музыкальный инструмент, напоминающий гитару, но немного иной формы.

— Можно мне войти? — спросила Ниа.

— Конечно, — Антос встал и пододвинул ей стул.

— Я на минутку. Хотела вас спросить, что вы делаете завтра?

— У вас есть… — Анемос снова не мог найти слово.

— Предложение, — закончила Ниа. — Да, у меня есть предложение. Хотите поехать со мной в Хатису? Это страна недалеко от университета.

Элафос нахмурился.

— Если у вас есть другие дела… — начала Ниа.

— Другие дела у нас нет, — покачал головой юноша, — но деньги у нас тоже нет.

— Деньги — это не проблема, — заверила его Ниа.

— Для нас — проблема, — неожиданно твёрдо сказал Элафос.

Девушка посмотрела в его глаза и поняла.

— Хорошо, попробуем подойти к этому с другой стороны, — пробормотала она себе под нос. — Понимаете, мне нужно купить принтер. Аппарат, чтобы распечатывать… делать тексты. И бумагу. Они тяжёлые, я не смогу привезти их в университет. Я прошу вас помочь мне. Это я прошу, поэтому билеты покупаю тоже я.

— Чтобы привести ваши… вещи, не нужно четыре человека, — сказал Элафос, но его глаза улыбались.

— А я хочу купить много бумаги, — невозмутимо сказала Ниа.

— Хорошо, — согласился Элафос.

— Ура! — обрадовалась Ниа. — Поезд отправляется в десять. Рои показала мне короткую дорогу до станции, но это всё равно часа три, не меньше. Я спрошу её, может дедушка Викту сможет нас подвезти. Вечером зайду к вам и скажу точно. Но всё равно нужно будет рано встать.

— Нормально! — радостно сказал Анемос. Ниа заметила у него в руках фломастер. Он рисовал карту Садалмелика.

— Тогда до вечера! — сказала она и пошла на занятие к Рои.

Лицо у девочки было печальное: наверное, она тоже опасалось, что этот урок может оказаться последним. Ниа успокоила её, сказав, что всё уладилось, и спросила, не сможет ли дедушка Викту помочь ей. Рои обещала попросить его.

После занятия Ниа с лёгкой душой отправилась на ужин: когда проблема решалась, исчезала и причина обижаться.

Но Ливора, похоже, дулась на то, что Ниа пропустила обед. Она ела своё пюре с котлетой молча, а потом спросила с вызовом:

— Ну что, ты поедешь со мной завтра в деревню?

— Извини, но завтра я еду в Хатису покупать принтер, — постаралась ответить без вызова Ниа.

Ливора смерила её взглядом, означающим «ну, и пожалуйста», взяла поднос и ушла.

Ниа забежала к детям, сообщила время сбора и стала готовиться к поездке. «Если бы ещё и солнце вышло…» — засыпая, мечтала она, глядя на низкое октябрьское небо. На душе у неё было тепло и спокойно, и только одно воспоминание, как неровным куском мела по доске: профессор Альгеди не стал говорить с ней на своём родном языке.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Ниа не поверила своим глазам — небо за окном было голубым. Она быстро собралась, схватила сумку и побежала вниз.

У высоких дверей её уже ждали ребята.

— Здравствуйте, преподаватель, — улыбнулся Антос.

Ниа тоже улыбнулась, но по другой причине. Без мантий определить, кто из них является преподавателем, было трудно.

— Здравствуйте, ребята! Ну что, пошли?

По тропинке они выбрались на дорогу, где стояла старенькая телега. Дедушка Викту надвинул на глаза полинявшую шляпу и, казалось, дремал. Только из трубки вылетали белые колечки.

— Дедушка Викту, мы пришли, — сказала Ниа, коснувшись его руки.

Старичок кашлянул и забормотал:

— Не спать, не спать.

— Извините, что пришлось вас потревожить.

— Твои? — спросил дедушка, кивком указывая на ребят.

— Да, это мои студенты.

— Туда, — он мотнул головой в сторону телеги.

— Ребята, садитесь, — скомандовала Ниа, а сама забралась на своё прежнее место рядом с дедушкой.

Он взмахнул поводьями, и лошадка побежала вперёд.

— Спасибо вам большое, вы так нас выручили, — поблагодарила его Ниа.

— Есть дело — хорошо, нет дело — плохо, не жизнь, — сказал старичок.

— Моя бабушка тоже так говорила, — сказала Ниа.

— Старый — знает, молодой — не знает, — покачал головой дедушка Викту.

Тут Ниа почувствовала, что её кто-то тыкает в спину. Это был, конечно, Анемос.

— Как называется эта… вещь? — он показал на повозку, в которой ехал.

— Телега, — сказал Элафос.

— Почему он знает, а я не знает? — спросил Анемос, надув щёки.

— «Не знаю», — поправила его Ниа. — Потому что Элафос очень внимательный, а ты…

— Болт-ли-вый! — радостно выговорил трудное слово Антос.

Один раз Ниа повела себя непедагогично и назвала так Анемоса. Она надеялась, что ребята не услышали этого. Надо же! Услышали и даже запомнили!

Несколько минут они ехали молча, потом дедушка Викту тихо сказал:

— Скоро холод.

Ниа посмотрела на голые ветви деревьев.

— Да, скоро зима, — прошептала она. — Мои ребята не видели зиму. У них в стране нет зимы.

— Как это? — не понял старичок.

— Только лето, весь год.

Он задумался, а потом сказал:

— Грустно…

Ниа улыбнулась и посмотрела в небо. Телега катилась по замерзающей дороге, а над головой плыли высокие облака. Где-то далеко была Гемма со своими трамвайчиками и удобным метро, а здесь лес, повозки и камешки, летящие из-под колёс. Два разных мира, и оба такие любимые. Сегодня, глядя в это бледнеющее осеннее небо, Ниа поняла, что любит свой новый мир.

Когда они добрались до платформы, было без пятнадцати десять. Ниа поблагодарила старичка, и он покатил свою телегу обратно в деревню.

Девушка пошла к кассе.

— Здравствуйте, можно пять билетов до Сайфа и обратно, — сказала она.

— Преподаватель? — хитро улыбнулся начальник станции.

— Ага, — девушка тоже улыбнулась. — Как ваши дела?

— Дела делаются. А ты, я погляжу, погулять решила?

— Нет, мне нужно купить кое-что для работы. Может, вам тоже что-нибудь надо? Я могу привезти.

Дедушка задумался, потом вылез из своей будки.

— Трубка у меня совсем старая стала, вот если бы ты мне новую купила, я бы тебе спасибо сказал.

— Обязательно куплю, — пообещала Ниа.

— И, дочка, если уж у нас такое дело пошло, может, ты мне и табачка привезёшь? Страшно хороший у них там табак, — он с надеждой заглянул ей в глаза.

— Конечно!

— Вот славно! — обрадовался дедушка.

Тут послышался шум приближающегося поезда.

— Ну, я поехала! — она помахала начальнику станции.

Поезд остановился, но никто не вышел. Ниа с ребятами забрались в вагон и нашли своё купе.

— Сколько ехать? — тихо спросил Тэрос.

— Три часа. Знаете, я давно хотела вас спросить. Только не обижайтесь. Почему у вас такие длинные имена?

— В матарском имени должно быть семь слогов, — объяснил Элафос. — Мы берём красивое слово и… добавлять… добавляем слоги, чтобы было семь.

— То есть «элафос» — это слово, а остальное, чтобы было семь?

Он кивнул.

— А что означает Элафос?

Юноша задумался, он не знал этого слова по-лабрийски.

— Это животное, в Матаре оно очень важное. У него большие тонкие… — он поднял руки над головой.

— Рога? Олень!

— Наверное.

— А что означает «тэрос»?

— Лето, — тихо ответил юноша.

— А «антос»?

— Антос — цветок, Анемос — ветер, — объяснил младший брат.

— В нашей фамилии есть слово «белый». Я — «белый ветер», он — «белый цветок», — добавил старший.

— Красиво…

— А ваше имя что означает? — спросил Элафос.

Улыбка истаяла, Ниа опустила глаза.

— Мы ещё не выучили это слово, — ответила она. — А «Вирго» — старое название созвездия. Созвездие — это несколько звёзд.

— Звёзды — тоже красиво, — тихо сказал Тэрос.

— Спасибо. Расскажите мне ещё о Матаре!

Всю дорогу до Сайфа они описывали ей свою родину. Ниа казалось, что она действительно бродит по узким улицам, по сторонам которых раскиданы невысокие дома, увитые странными растениями. И перед каждым домом — маленький сад, полный цветов и фруктов.

Когда привычный лес за окном сменился низкими постройками, ребята приникли к окну. Поезд начал останавливаться.

— Мы приехали? — радостно спросил Анемос.

— Сейчас только двенадцать, — Ниа посмотрела на часы. — Наверное, это паспортный контроль.

Действительно, через несколько минут в купе вошёл мужчина в форме. Пассажиры протянули ему свои пропуска. Он кивнул и отправился в следующее купе. Ниа вспомнила, как боялась этого раньше, и рассмеялась про себя.

Наконец, они прибыли в Сайф.

Это был старый город. По улицам, несмотря на октябрь, ещё бежали, перемешиваясь с песком, золотые листья. Если бы Ниа попросили назвать цвет, олицетворяющий это место, она, пожалуй, выбрала бы охру. Царём здесь был песок. Он устилал тротуары, летел в глаза, сыпался со стен домов, словно они были песчаные.

Главную улицу они нашли быстро и долго бродили по ней, разглядывая удивительные вещи, выставленные в витринах магазинов.

Увидев туристов, к ним подошла старая женщина и, показав в сторону, сказала по-албалийски:

— Там наша Река.

Ниа показалось, что она произнесла слово «река» с большой буквы.

Они пошли в сторону, указанную женщиной, и оказались на берегу реки. Река была широкой, на берегах лежал всё тот же песок.

Прислонившись к кованой решётке, они наблюдали за течением.

— Раньше Она впадала в Море, — произнесла подошедшая к ним женщина. — Теперь Моря нет. Только песок. Он приходит к нам оттуда, из пустой чаши.

Ниа взглянула в лицо женщины. Оно было жёлтое и сухое, перечёркнутое морщинами. Женщина выглядела одинокой. Может быть, у неё ничего не осталось, кроме этого города и его печальной истории.

— Что она говорит? — шёпотом спросил Элафос.

— Она говорит, что раньше там было море, но теперь его нет, а весь этот песок оттуда, — перевела на лабрийский Ниа.

— У нас тоже есть большая река, — тихо произнёс юноша, — но у нас никогда не было моря.

Ниа снова посмотрела на воду, казавшуюся жёлтой. Она считала чаек и думала, что более печально: никогда не иметь, или иметь и потерять.

Солнце начало медленно садиться. Попрощавшись с женщиной, они вернулись на главную улицу, пообедали в маленьком кафе, потом вернулись в магазины. Ниа купила трубку и две упаковки табака — для начальника станции и дедушки Викту, заколки с голубыми камешками для Рои, красивый гребешок для Ливоры. Себе и ребятам она выбрала брелки, на которых была нарисована Река, уходящая в призрачное Море. В последнюю очередь было куплено самое тяжёлое — принтер и бумага.

Обратно они ехали молча. Каждый думал о чём-то своём. Подперев голову рукой, Ниа гадала, был ли в Сайфе профессор Сатабиша. Ей почему-то казалось, что был.

А ночью ей приснился Солус Альгеди, бредущий по песчаным улицам к исчезнувшему морю.