Университет языков (гет)

После обеда Ниа захватила тетрадь для протоколов и пошла в зал заседаний. Странно, она даже начала радоваться своей новой обязанности. Конечно, записывать каждое слово выступавших было нелегко, но зато она ощущала себя как бы «в домике». Особенно важно было это сегодня. Ниа боялась, что заместитель ректора ещё не простил ей случай с Рои.

Но если советник Ситис и помнил, что его вынудили сделать то, с чем он был не согласен, он никак не показал этого. Доложив об итогах октября, Доминик произнёс:

— Двадцать первого ноября Университету языков исполняется сто один год, и перед нами стоит задача отметить это событие на должном уровне. Ответственной за подготовку и проведение мероприятия я назначаю профессора Атис. Вам слово.

Ливора медленно поднялась и поправила очки:

— Тех, кто желает принять участие в концерте, убедительно прошу сообщить мне до конца этой недели, иначе я не смогу включить вас в список. Мы все здесь взрослые люди, поэтому, надеюсь, мне не нужно говорить, что выступления должны соответствовать определённым нормам. Если кто-то уже решил, что будет делать, можете сказать мне прямо сейчас, я вас запишу… Профессор Альгеди, может, вы нам что-нибудь покажете, вы ещё ни разу не участвовали в концерте, — Ливора наслаждалась своей властью заставить его говорить.

— И не собираюсь, — ответил Солус Альгеди.

— Понятно, тогда…

— Я могу спеть, — подняла руку Рейчел. С запястья, обвитого татуировкой, покатились металлические браслеты.

— Нет, не можешь, — отрезала Ливора, даже не посмотрев в её сторону. — Хватит с нас твоих выступлений. Кстати, чуть не забыла. По традиции на концерте обязательно должен выступить новый преподаватель.

Ниа резко подняла голову. Что? Выступать?

— В этом году у нас новенькая только Ниа, так что подумай, что ты хочешь показать, — сказала она, повернувшись к подруге. — Хорошо бы твоя группа тоже что-нибудь сделала, если они способны.

— Я не поняла, — перебила Рейчел. — То есть меня на сцену выпускать нельзя, а это серое чучело можно?

Все замерли. Слова заместителя ректора прозвучали в полной тишине.

— Профессор Рубер, выйдите из зала.

Рейчел резко встала, посмотрела на присутствующих своими красивыми злыми глазами и вышла, гордо подняв голову.

Ниа вцепилась пальцами в мягкое сиденье. Больше всего она сейчас хотела исчезнуть.

— Вернёмся к заседанию, — сказала советник Ситис. — Благодарю вас, профессор Атис, можете садиться. До конца недели, то есть вечера пятницы, вы должны представить мне список выступлений. Кроме того, подготовьте список вещей, которые необходимы вам для оформления зала. И ещё…

Он давал какие-то указания, которые рука Ниа машинально записывала, хотя девушка не слышала слов. Уши будто заложило ватой. То, что заседание закончилось, Ниа поняла, когда преподаватели стали подниматься со своих мест. Она посмотрела на руку и поняла, что та уже несколько минут ничего не пишет.

— Ниа, — к ней подбежала Ливора.

— Со мной всё хорошо, — неестественно ровным голосом произнесла Ниа и, поднявшись, побрела к себе.

Вернувшись в комнату, она, не снимая мантии, легла на кровать. Почему она так реагирует? Пора бы уже привыкнуть. Перед глазами, ломая все запреты, возникала старая картинка.

Дети играют в песочнице. К ним подходит девочка.

— Можно я буду играть с вами? — спрашивает девочка.

— Нельзя, — отвечает мальчик.

— Почему?

— Ты некрасивая.

* * *

На следующее утро Ливора принесла ей поднос с завтраком и сама налила кофе.

— Спасибо большое, — улыбнулась Ниа.

Ливора могла быть вредной и обидчивой, но, когда Ниа было плохо, она всегда приходила на помощь.

— Не обращай внимания на эту истеричку, хорошо?

— Хорошо. А можно мои дети споют? У них очень красивые голоса.

— Можно.

— А ещё они могут сценку какую-нибудь сделать, — задумчиво пробормотала Ниа.

— Пусть делают, что хотят, — сегодня Ливора была на всё согласна. — А ты что будешь делать?

— Я? Я пока не знаю.

То же она ответила своим ребятам. Элафос, Тэрос и Антос решили спеть одну матарскую песню, а Анемос с помощью младшего брата задумал показать весёлую сценку, иллюстрирующую студенческую жизнь. Ниа очень хотела, чтобы и Рои смогла посмотреть концерт, поэтому после занятий она подошла к заместителю ректора.

— Извините, пожалуйста, что отрываю вас. Я бы хотела попросить, — всегда, когда Ниа просила что-то, она по-детски прижимала руки к груди. — Можно Рои тоже придёт на концерт?

Он наклонился к ней и сказал:

— Профессор Вирго, я хочу, чтобы вы поняли. Вчера я приказал профессору Рубер выйти не из сочувствия к вам, а потому что она нарушила правила. Преподаватель не имеет права оскорблять своего коллегу. Рейчел нарушила правила, и я её выгнал. Теперь их нарушаете вы. В университете имеют право находиться преподаватели, студенты и обслуживающий персонал. Ваша девочка ни первое, ни второе, ни третье.

— Просто она была бы так рада…

— Профессор Вирго, — он выразительно посмотрел ей в глаза.

— Я поняла, — она опустила голову.

— И постарайтесь научиться самой решать свои проблемы, — сказал советник Ситис. — В следующий раз профессора Сатабиша может не оказаться рядом.

— Да, — прошептала Ниа.

— Хорошо, — кивнул он.

Ниа побрела по коридору, чувствуя себя ещё хуже, чем вчера на заседании. Какая же она слабая! Беспомощное серое чучело!

— Эй, ты! — раздался высокий резкий голос.

Ниа подняла глаза и увидела Рейчел.

— Я тут встретила Ситиса, он велел мне извиниться перед тобой. Правила, понимаешь ли. Так вот, извини, что я вчера тебя оскорбила, — холодное ноябрьское солнце сияло в её взгляде. — Желаю удачно выступить. Надеюсь, ты перед концертом накрасишься поярче, чтобы хоть как-то спрятать этот ужас.

Рейчел улыбнулась и пошла вперёд лёгкой, танцующей походкой.

Ниа печально посмотрела ей вслед. И тут она решила, что будет делать на концерте.

* * *

В пятницу перед праздником пришлось отменить занятие с Рои. Ливора попросила её помочь украсить зал. Потом нужно было забежать на склад и забрать белую мантию. Госпожа Клави даже похудела — столько у неё теперь было дел. А глаза светились предвкушением праздника.

По традиции он предполагал три части: официальную — речь заместителя ректора, концерт и банкет. Всюду царила предпраздничная суматоха. Ниа казалось, что время сломалось и они празднуют Новый год на полтора месяца раньше.

Ливора вечера напролёт репетировала свою песню. Она предложила подруге спеть вместе, но Ниа лишь покачала головой.

— У меня не очень хороший голос, не хочу портить твоё выступление.

— А ты что будешь делать?

— Я… прочитаю стихотворение, — смущённо сказала она.

— Стихотворение и всё? — удивилась девушка.

— Ну, для первого раза, наверное, достаточно.

На самом деле, Ниа не знала, достаточно ли этого, но больше ничего придумать не могла. Это единственное, что она умела, — переводить и читать.

Праздник должен был начаться в три часа дня. В деревню они с Ливорой, конечно, не поехали. Все продукты привезли заранее. Но девушки до последнего бегали, доделывая какие-то мелочи.

— Сколько раз замечала, когда бы ни начинала готовиться, всё равно времени не хватает, — жаловалась Ливора.

— Точно, — кивнула Ниа, вспомнив свой диплом.

— Но в этом году ещё ничего. А когда я юбилей организовывала! Думала, что не доживу до самого праздника.

— Ты молодец, — улыбнулась Ниа.

— Спасибо, хоть кто-то это заметил.

— Все заметили. Просто ты… очень строгая, и они боятся тебе сказать, — Ниа снова улыбнулась.

— А ты не боишься? — рассмеялась Ливора.

Ниа очень любила, когда она вот так смеялась.

— Нет, не боюсь.

— Так, нам пора переодеваться, а то будем единственными опоздавшими.

На праздник Ниа решила надеть костюм, сшитый бабушкой Ави, и синие туфли. Разглядывая цветочную ткань, Ниа с улыбкой вспоминала, насколько изменилась её жизнь, после того как она впервые надела его. Но на этот раз меняться было нечему: три года в университете (уже меньше) и домой в Лабрию.

Девушка набросила мантию, и цветы словно накрыло снегом.

В зале было столько людей, что найти свободное место казалось невозможным.

— Ниа, иди сюда! — позвала её Ливора. Правда, сама она скоро убежала.

Ниа, вздохнув, взглянула на пустой стул.

Легко поднявшись на сцену, Ливора подошла к кафедре. Из-под складок белой мантии выглядывало длинное атласное белое платье, перетянутое под грудью золотистым поясом. Бронзовые кудри падали на плечи. Ниа украдкой посмотрела на зрителей. Из-за характера многие недолюбливали Ливору, но сегодня не могли не восхищаться ею.

Девушка сказала несколько приветственных фраз и передала слово заместителю ректора.

Одетый в белое, советник Ситис выглядел моложе своих лет. Он произносил свою речь красиво, с достоинством. В этот миг он казался олицетворением университета. Ниа нашла взглядом профессора Сатабиша. Его плечи были скромно опущены, из уголков раскосых глаз как обычно разбегались морщинки, а на губах играла добрая ясная улыбка.

Рядом сидел профессор Альгеди. Из-под белой мантии выглядывал казавшийся ещё более чёрным костюм. Бледное лицо ничего не выражало.

Речь закончилась, зал наполнился шумом аплодисментов. Потом на сцену взлетела Ливора и объявила начало концерта. Номера в нём располагались демократично: студенты вперемешку с преподавателями. Но право выступить первой принадлежало, конечно, организатору этого вечера.

У Ливоры был высокий тонкий голос. Она пела, и звуки улетали вверх. Песня была на цанийском. Ниа не понимала слов, но от звуков становилось невероятно грустно. Казалось, Ливора ломает что-то внутри себя, чтобы произнести каждый из них. А потом Ниа подумала, что, может быть, у неё внутри уже всё сломано и она просто выпускает это наружу.

Следующим номером был весёлый зажигательный танец, после которого выступали ребята из Матара. Их песня была тёплой и пахла летом. Ниа, немного выучившая матарский, понимала отдельные слова. Но, наверное, в зале был только один человек, который понял всю песню. Когда звуки странного инструмента, напоминающего гитару, затихли, профессор Сатабиша повернулся к Ниа и подмигнул ей. Девушка облегчёно выдохнула.

Прошло ещё несколько номеров. Потом Анемос с Антосом показали свою сценку. Для неё они специально выучили реплики на албалийском. Сценка закончилась, а зал ещё несколько минут не мог перестать смеяться. «Наверное, после этого они станут героями всех студентов», — улыбнулась про себя Ниа.

Потом снова были танцы и песни.

Вдруг к Ниа снова подсела Ливора.

— У Кримины выскочила аллергия на что-то, поэтому она не будет петь, — прошептала она. — Ещё двое простудились, а один умудрился сломать ногу, так что последней выступаешь ты.

— Я? — чуть не в голос сказала Ниа.

— Тихо! — Ливора прижала палец к губам.

— Может, не надо? — жалобно протянула Ниа.

— А я что сделаю? Ну, удачи тебе! Повторяй свой стишок, — она похлопала подругу по спине и убежала.

Ниа сжала в руках полы мантии.

Номера шли за номерами, и вот Ливора объявила:

— А теперь перед вами выступит наш новый преподаватель Ниа Вирго, которая прочитает стихотворение.

Ниа сглотнула и встала. А она-то думала, что получать диплом — это страшно! Поднявшись на сцену, девушка посмотрела в ставший очень большим зал. Анемос приветственно махал руками. Профессор Сатабиша внимательно смотрел на неё, словно ждал чего-то. Место рядом с ним было пустым. Ниа ещё раз обвела взглядом зал. Неужели, он ушёл?

Солус Альгеди стоял у окна. Яркий свет люстр растекался в его волосах, но на лице лежала тень. Он не хотел приходить на этот вечер, он ждал, когда замолкнет последний звук, и можно будет, наконец, уйти. Для него она была ещё одной пригоршней тягостных минут. Хотя нет, для него её вообще не было.

— Я… мне… я… — сидя в зале, Ниа сто раз повторила про себя заготовленные слова приветствия, но сейчас никак не могла их вспомнить. — Я хотела сказать, — она посмотрела на фигуру у окна, сердце сжалось от ощущения одиночества — его одиночества. — Я хотела сказать, когда я только приехала сюда… — нет, она говорила совсем не то, что собиралась, — в тот день было заседание кафедры. И на нём профессор Альгеди, — он оторвал взгляд от стекла, — рассказывал о древнем языке, в котором звуки обозначались цветами. И я вспомнила строки из стихотворения, которые прочитала в школе. Они были написаны прямо на парте. До этого я думала, что я одна. А когда прочитала их, поняла, что это не так. Я хотела бы прочитать вам это стихотворение на тех языках, которые знаю.

Она глубоко вдохнула и начала говорить по-лабрийски.

Лица их, как пергамент, сухи,

А из глаз выливается горе.

Жёлтые дети пустынь,

Ночь за ночью им снится море.

Эти сны тяжелы, словно льды.

И от них не уплыть, не сбежать.

Синие дети воды,

Они снова мечтают дышать.

Этих лиц не узнает земля,

Ветер им не подарит свободу.

Чёрные дети огня

Пьют во снах бесконечную воду.

Взгляды их глубоки, холодны,

На губах их снежинки не тают.

Белые дети зимы,

Они тихо о лете мечтают.

И в звучании их тишины

Мы сквозь пыль в наше завтра идём.

Серые дети войны,

Мы мечтою о мире живём.

Она выдохнула и посмотрела в единственные глаза, которые могли понять её. Морщинки в уголках глаз дрожали.

Ниа заговорила по-алгольски. Когда последний звук растаял, она попыталась поймать его взгляд, но он смотрел куда-то в сторону.

Она вздохнула и заговорила по-албалийски.

Закончив, Ниа сказала:

— Когда я приехала сюда, я говорила только на этих языках. Теперь, благодаря моим студентам, которые помогли мне перевести стихотворение, я могу произнести его по-матарски.

Она заговорила на летнем певучем языке. Элафос улыбнулся ей, когда она произнесла последнее слово.

— И ещё… — сказала Ниа. — Здесь я познакомилась с удивительной девочкой. Её зовут Рои. И она не может говорить. Рои придумала особый язык, чтобы общаться с теми… с теми, кто захочет с ней общаться. Рои помогла мне перевести это стихотворение на её язык.

Ниа помолчала немного, а потом начала «произносить» стихотворение на языке Рои. Пальцы сплетались и расплетались, руки взлетали и падали. Это было похоже на танец.

Изобразив последнее слово, Ниа некоторое время просто стояла. Потом по привычке поднесла руку к груди и стала спускаться по лесенке.

Никто не аплодировал, в зале не раздалось ни звука. Ниа села на своё место и смущённо уставилась в пол. Все молчали.

Тут в полной тишине резко хлопнула дверь. Словно очнувшись, Ливора подошла к кафедре и сказала быстро:

— На этом наш концерт закончен, прошу всех пройти в зал на банкет.

Преподаватели и студенты потянулись в соседнюю комнату. Помахав своим ребятам, Ниа поняла, что пока не в состоянии есть, и решила немного прогуляться. В дверях она чуть не столкнулась с Солусом Альгеди. Он так и не посмотрел на неё, но девушка была рада, что это не он ушёл сразу после её выступления.

«Сделаю кружок и вернусь», — подумала Ниа. Она медленно прошла по пустому коридору, повернула за угол и вдруг увидела сидящую на подоконнике Рейчел.

Заметив Ниа, девушка соскочила на пол и быстро подошла к ней.

— Что, считаешь себя героиней? — с вызовом спросила она.

— Нет, — просто ответила Ниа.

— Если мир забрасывал себя бомбами, когда создавал тебя, незачем выставлять перед всеми своё и его уродство! Ты так не считаешь?

— Дело не в этом, ты неправильно меня поняла…

— Неужели? — свет ламп раскалывал красивые глаза на тысячи ярких осколков. — Думаешь, другие поняли тебя правильно? Думаешь, твоя Ливора держит тебя рядом с собой, потому что правильно понимает тебя? Может, ты даже веришь в то, что она считает тебя своей подругой?

— Мы с Ливорой подруги, — уверенно сказала Ниа.

— Да она общается с тобой только потому, что на твоём фоне выглядит просто красавицей!

— Она, правда, красивая.

— В отличие от тебя, уродины!

— Я не уродина! — на весь коридор закричала Ниа. — Я такой же человек, как и все, просто у меня другой цвет глаз и волос!

— Надеюсь, остальные тоже так считают! — бросила Рейчел и убежала.

Ниа осталась одна. Её плечи мелко дрожали, дыхание было неровным. Она прошла немного и опустилась на каменный выступ стены. «Ничего, посижу немного и пойду», — сказала она себе.

— Можно мне присесть? — произнёс рядом мягкий голос.

— Профессор Сатабиша! — она вскочила.

— Вообще-то я спрашивал разрешения сесть, а не просил вас встать, — он улыбнулся. — Хотя та скамейка будет для меня действительно удобнее.

Он сделал несколько шагов и опустился на скамейку.

Ниа робко села на краешек.

— Мне понравилось стихотворение, — тихо сказал профессор Сатабиша.

— Спасибо, — ещё тише проговорила Ниа. — Я прочитала строки из него на парте. В пятом классе. Правда, тот, кто писал, немного переделал его. А потом профессор Веспер дал нам книгу, в которой было это стихотворение… Переводы, наверное, получились не очень…

— Нет, очень хорошие, — сказал профессор. — Думаю, из вас могла бы получиться отличная переводчица.

— Спасибо, — Ниа загнула носки синих туфель.

— Вам, кажется, нравится изучать языки?

— Да, очень! Когда их учишь, узнаёшь целый мир. Начинаешь понимать, что думают и как чувствуют другие люди! Простите, я, наверное, говорю лишнее.

— Вовсе нет, — сказал он и улыбнулся. Потом улыбка исчезла, лицо стало серьёзным. — Ниа, я хочу спросить вас. И хочу, чтобы вы честно мне ответили. Ваш ответ не должен быть продиктован чувством благодарности, которое вы, возможно, испытываете по отношению ко мне.

— Да, — выдохнула Ниа, вцепившись в свой краешек скамьи.

— Это должно быть только ваше решение, основанное на вашем желании или нежелании.

— Да.

— Как сказал заместитель ректора, я преподаю разные языки. Кроме этого, я пытаюсь… создать один язык. Я хотел бы предложить вам изучать его.

Ниа удивлённо посмотрела на профессора: она не ожидала такого вопроса.

— Кажется, я немного удивил вас, — он улыбнулся, но глаза остались серьёзными.

— Если честно, да… — она посмотрела вниз и прошептала. — Это всё костюм.

— Что вы сказали? — не понял профессор.

— Простите, — она покраснела. — Просто… Этот костюм мне бабушка сшила. И она сказала, чтобы я приберегла его для какого-нибудь важного случая. Первый раз я его надела на вручение дипломов, и тогда профессор Веспер предложил мне поехать сюда. Сегодня утром я думала, что здесь уже ничего такого судьбоносного случиться не может, а тут…

— Я просто предложил вам выучить ещё один язык. Что в этом судьбоносного? — он снова улыбнулся.

— Но это же Вы предложили! — с наивным восхищением произнесла Ниа.

— Кажется, плакали мои надежды на объективность вашего решения.

— Язык, наверное, тоже очень красивый! — быстро добавила девушка, боясь, что он передумает.

— Что ж, Ниа, я очень рад, — искренне сказал профессор Сатабиша.

— А когда мы будем заниматься? — робко спросила Ниа, вспомнив про Рои.

— Вам подходят вторник и четверг с восьми до десяти?

— Конечно!

— Аудитория четыреста восемьдесят два.

— А первое занятие…

— На следующей неделе. По-моему, это будет двадцать четвёртое.

— Мне надо что-то принести с собой? — начала волноваться Ниа. Она вдруг испугалась, что не оправдает надежд профессора.

— Не волнуйтесь, — он легко коснулся её плеча.

— Когда так говорят, всегда начинаешь волноваться ещё больше, да? — она виновато улыбнулась.

Профессор улыбнулся в ответ и поднялся.

— Может, когда-нибудь вы переведёте ваше стихотворение и на этот язык, — сказал он. — До встречи, Ниа.

— Спасибо вам!

Он покачал головой и тихо пошёл.

Ниа откинулась к стене. Её переполняли самые разные чувства: восторг, волнение, страх, радость. А ещё почему-то хотелось плакать.