Собака на сене (гет)

Что пыталась вытянуть из нее малышка, почти не отлипающая от груди, Гермиона не представляла, сама же только периодически наколдовывала себе стакан воды и выпивала его, даже не поднимаясь. Она не помнила, когда вставала последний раз, чтобы справить нужду.

В полусон-полуявь продолжали приходить сюжеты будто бы из ее собственной жизни, и Гермиона все больше и больше склонялась к мысли, что это действительно ее утерянные воспоминания. Она видела эпизоды, которых точно не было в памяти Драко, которых там быть не могло, потому что происходили они без его участия.

Он вернулся, когда она уже перестала надеяться и почти смирилась со смертью от голода. Протянул чашку молока, и Гермиона жадно выпила ее. Живот мгновенно закрутило. Неужели дочурке и сыну в период кишечных колик было так же плохо, как ей сейчас? Как они вынесли это, будучи такими крошечными? Подобрав под себя ноги и прижав подбородок к груди, она попыталась отрешиться от адской рези.

Краем глаза Гермиона видела, что Он достает из мешка все новые и новые свертки, сухари, галеты, что-то еще. При виде еды живот подвело сильнее. Будет совсем глупо умереть от заворота кишок после всего пережитого.

— Я оставлю тебе еды. Растягивай, как сможешь. Не знаю, когда вернусь, — Он всегда говорил короткими рублеными фразами. — Поговори с ними, время близко. Сегодня Поттеру не нужно выходить.

План Гермионы отослать Гарри к Драко, кажется, накрылся в этот момент.

— Ты слишком слаба, — объяснил Он свое решение и добавил: — У тебя осталось две попытки. Уговори их. Тела готовы.

Никогда раньше Он не упоминал, что разговоры с друзьями лимитированы — Гермиона должна была убедить их вернуться к жизни, точка. Он заторопился? Что-то произошло или происходит? Хорошо, ей придется принять правила этой новой игры. И еще Он сказал, что Гермиона слишком слаба... Слишком слаба для чего?.. Похоже, она права и выходы друга из-за завесы подпитываются ее собственной жизненной энергией.

Гермиона протянула руку, Он вложил в нее кольцо.

* * *

Малфой старался не выказывать своей брезгливости, сидя за кухонным столом Молли Уизли. Не то чтобы на ее кухоньке было грязно — напротив, стол был выскоблен, остальные поверхности блестели, но в самой атмосфере помещения присутствовала какая-то внутренняя нищета, ветхость, забивающая нос кисловатым запахом и оседающая на губах слоем отсутствующей пыли.

Драко требовательно посмотрел на Министра, тот едва заметно кивнул и в свою очередь окинул взглядом чету Уизли, находящуюся за этим же столом, — выкручивающую пальцы и едва ли замечающую свои действия Молли и уронившего голову на подставленные руки Артура.

— Понимаю, что Джинни — ваша дочь, — начал Шеклболт мягко, — понимаю, что вы потеряли многих в этом противостоянии и не хотите потерять еще и ее, но…

— …возможно, вы потеряли ее уже давно, — сухо закончил Малфой.

Молли всхлипнула, Кингсли неодобрительно посмотрел на него.

— Что? — спокойно встретил взгляд начальника Драко. — Если мы будем делать вид, что не понимаем, кем она одержима, она перестанет быть одержимой? Или у тебя остались сомнения после того, что произошло в больнице, в Белфасте и здесь?

— Что произошло в больнице и в Белфасте? — Артур не поменял позы, то есть спросил скорее у стола, чем у собеседников.

— Она влезла в мозги Кингсли в лучших традициях старины Волди, — сообщил Малфой, кивнув в сторону Шеклболта, чей потрепанный вид наглядно иллюстрировал методы рыжей, — убила девушку вашего старшего сына и выдернула его сюда.

— Артур, Молли, почему Джинни вернулась? — попытался сменить направление разговора Шеклболт.

— Мари-Виктуар и Доминик подросли, Джин написала, что больше не может выносить Флер в таком количестве, — без всякого выражения проговорила Молли. — Ты помнишь, почему она уехала. Боялась стать… Боялась, что опасна для Гарри. Гарри умер. Она хотела вернуться сразу, но мы не соглашались, пока… Сейчас стало спокойно, мы разрешили.

— Вы не заметили ничего необычного в поведении дочери? — продолжил допрос Драко, прекрасно справляясь с ролью плохого полицейского.

— Необычного? Как можно говорить, обычно или необычно ведет себя человек, которого ты не видел почти шесть лет.

— Вы за это время ни разу?..

— Нет, мы бывали у них наездами, на день-два, но… внуки занимали большую часть времени.

— Что за магией она пользуется, чтоб очаровывать мужчин?

Молли испуганно дернулась и спрятала взгляд. И Малфою, и Шеклболту не нужно было других доказательств того, что она знает, о чем речь. Миссис Уизли тоже поняла это.

— На самом деле идея принадлежит Флер, — начала немного заискивающе, — она заметила, что Джинни завидует ее вейловским выкрутасам, — в голосе Молли прорезались нотки неодобрения, когда она говорила о невестке. — Флер рассказала Джинни, что у каждого магического рода есть своя брачная магия. Девушка на выданье может воспользоваться ею, провести обряд, после которого станет неотразимой в глазах мужчин, пока не найдет избранника.

— Скажи, Молли, — Министр почти не сдерживал ярость в голосе, — тебе не показалось странным, что девушка, которая пожертвовала личным счастьем ради безопасности Гарри, спустя год с небольшим после его смерти готова воспользоваться брачной магией, чтоб околдовать избранника.

— Гораздо более странным мне показалось, что девушка, которая любила моего сына, менее чем через полгода после его смерти вышла замуж за его школьного врага! — буквально за секунды из оправдывающейся женщина превратилась в нападающую.

— Это была вынужденная мера! — Кингсли жестом остановил реплику взбешенного Драко — что бы тот ни сказал, это не станет образцом дипломатического общения. — Гермиона и Рон расстались задолго до его гибели. Не делай вид, что не знала этого! Что до любви Джинни к Поттеру…

— Она моя дочь! Война отняла у меня почти всех! Она! Моя! Дочь! То бы ни…

— Ты не понимаешь! — натиск материнского горя оставил Министра равнодушным. — Ее там нет, это не она! Твоей дочерью управляет Волдеморт. Она ищет способ воскресить его! Не сестринские чувства привели ее к Биллу, и нужно еще разобраться, как она узнала о том, что он найден, — последнюю фразу Кингсли сказал, обернувшись к Драко, затем снова обратился к Уизли: — Билл должен был уничтожить кольцо.

— С Лонгботтомом, — подал голос Артур.

Драко поморщился осведомленности непосвященных. Шеклболт замер и впился взглядом сначала в одного Уизли, затем в другую, после минуты разглядывания он наконец задал вопрос:

— Кто вам сказал?

— Джордж, — Артур произнес имя погибшего сына горько и нежно. — Он решил, что мы должны знать. Всегда нужен кто-то в резерве на случай непредвиденных обстоятельств. В свое время эта девочка… Лавгуд… У них намечались… отношения. Она вытащила его из депрессии после смерти Фреда, а потом умерла. Просто получила задание и… никому не сказала о нем. Никакого плана Б. Джордж превратился в маниакального перестраховщика. У него был приказ на тот случай, если Билл и Невилл потерпят фиаско, но он решил, что этого недостаточно для такого опасного мероприятия. Мы должны были, фигурально выражаясь, подхватить квоффл в том случае, если Джорджа... не станет тоже.

Малфой с удивлением уставился на Артура Уизли. Он никогда особо не интересовался делами фениксовцев — отчитывался Шеклболту, общался с Поттером — и хватит, у него была слишком сложная собственная роль, чтобы забивать голову лишней информацией, тем более что в эту голову в любой момент мог залезть слабо контролируемый псих. Потом к мыслям о том, чтобы пережить весь бедлам и выйти сухим при любом раскладе, прибавилась забота о безопасности Гермионы. Он успел забыть странную девушку с Рейвенкло, понятия не имел, что та была в Ордене, понятия не имел, что у нее завязался роман с близнецом, понятия не имел, что она погибла. Все это упиралось в следующий вопрос: насколько много знают Уизли, насколько много смогла выпытать у них дочь. Драко как раз радовался тому, что Лонгботтом вовремя преставился и возможности выпотрошить его мозги уже не будет, когда в помещение влетела лошадь-патронус и голосом Джинни Уизли сказала:

— Малфой, надо поговорить. Мне есть что тебе предложить. Думай!