If we could turn back time (гет)

5 ноября 1988 года. Лонгботтом-мэнор

После Самайна прошла почти неделя, и он запомнился Невиллу надолго сразу несколькими событиями.

Сам обряд, в котором он принял участие, был чем-то невероятным. Ощущение единения с магией, природой и землёй. С настоящим, прошлым и будущим. Обновление, укрепление и восстановление магического ядра. И поверх всего этого — чувство единения со всеми участниками ритуала. Они словно были единым целым, горя в этом пламени, как перья в крыле одного феникса, который перерождается в огне.

Всю неделю Невилл словно летал, наслаждаясь этим пьянящим ощущением силы в своих венах. Если бы он знал в прошлой жизни, как подобные ритуалы влияют на магов, он бы настаивал на их проведении в каждый праздник. Он стал спокойнее, стал крепче спать, меньше волноваться, по крайней мере, на какое-то время, а ещё даже его память стала работать чуть лучше, и он смог запомнить ещё пару элементов из таблицы сочетаемости.

С каждым днём эффект эйфории спадал, и жизнь вновь входила в своё привычное русло. Но теперь в его жизни было на несколько людей больше.

После приёма у Малфоев Невилл понял, почему аристократы часто планируют пополнение семьи в кругу своих друзей, чтобы затем их дети продолжали дружить поколениями, знакомясь ещё до школы. В прошлой жизни он и мечтать о таком не мог и ехал в Хогвартс, не зная там никого. А со своей забитостью он так и не смог влиться ни в одну компанию. Для одних он был слишком правильным, для других — слишком скучным, для третьих — слишком мальчиком. И так он остался один.

А сейчас при поступлении в Хогвартс его ждали куда более радужные перспективы. Если ещё пару-тройку месяцев назад он думал, что поедет в школу один, но всего через год поступит Луна, и он был рад даже этому, то сейчас он мог поехать туда в компании друзей и знакомых. Не стучаться в купе к незнакомым детям сначала в поисках места, затем в поисках жабы, а занять купе с друзьями, и дорога до школы покажется уже не такой долгой.

Невилл мечтательно прикрыл глаза. Он, откинувшись, сидел на лавочке в саду в тени раскидистого дуба. Была середина дня, и холодное ноябрьское солнце находилось в зените, пробиваясь сквозь плотные облака. Он лишь недавно закончил работу в небольшой теплице, где было тепло даже поздней осенью, и сейчас он наслаждался небольшим перерывом, кутаясь в шарф на улице.

— Невилл, — негромкий голос Джерома заставил его открыть глаза и выпрямиться, глядя на подходящего дедушку. В руках у него дымилось две кружки горячего шоколада, одну из которых он протянул внуку. — На, выпей.

— Спасибо! — Невилл взял в озябшие руки тёплую кружку, вдыхая любимый аромат и с удовольствием делая большой глоток.

— Смотри, не простынь, — Джером уселся рядом с ним, забросив ногу на ногу и поставив чашку рядом с собой. — В этом году резко холодает.

— Я не простужусь! Видишь, даже шарф надел, как бабушка и просила, — Невилл помахал деду кончиком шарфа, заставив того улыбнуться. — Где она, кстати? Обычно бабушка зовёт меня домой первой.

— Августа снова в Визенгамоте. Разбирают накопившиеся нарушения Статута, так что сегодня она вернётся поздно, — Джером отпил из своей чашки и поставил ее назад. — Так что если ты не против, я хотел бы оторвать тебя от сада и поговорить о наших новых знакомых.

— Ну, я могу на сегодня прерваться, — легко согласился Невилл. — Я уже закончил в малой теплице. Кстати, асфодель и полынь скоро будут готовы к сбору.

— И это отлично! У меня как раз кончается корень асфоделя.

— Тогда не забудь написать дяде Элджи, чтобы прислал ещё семян асфоделя, я их высажу сразу после сбора.

— Конечно, не забуду. Но пока допивай какао, и пойдём домой, — Джером приобнял его за плечи, пока Невилл допивал горячий напиток, довольно привалившись к деду.

* * *

Дома Невилл заскочил в свою комнату переодеться и затем направился в кабинет дедушки через всё поместье.

Лонгботтом-мэнор был достаточно большим, особенно при условии, что постоянно в нём проживали всего три человека. Дом имел П-образную форму. При входе в мэнор по центру посетитель попадал в огромный, высотой в два этажа, холл. В дальней его части была широкая лестница, которая расходилась наверх в два отдельных крыла. Спальня Невилла находилась в левом крыле мэнора и была последней комнатой по левую руку, в самом конце коридора. Это была одна из трёх спален, в которой было два окна. Одно выходило на вход в мэнор, другое, в которое так любил смотреть Невилл, в сад. Второй такой комнатой была гостевая напротив, а третьей — спальня бабушки с дедушкой, которая располагалась, наоборот, в самом начале крыла, напротив лестницы, ведущей на первый этаж. Прочие комнаты в этой части дома были гостевыми спальнями, которые пустовали большую часть времени, но могли вместить приличное количество гостей в случае приёма. На первом этаже этого крыла располагались гостиные и столовые. Правое же крыло было нежилым, и в нём располагались рабочие кабинеты, ещё несколько комнат для отдыха и библиотека. Первый же этаж почти полностью был отдан под бальный зал, в котором уже много лет не проводились приёмы. На зал были наложены чары расширения пространства, чтобы потолки были одной высоты с холлом, тогда как на самом деле они были вдвое ниже. И в случае большого количества гостей зал также мог расширяться, чтобы вместить всех. Также в доме была подвальная лаборатория, расположенная под торцевой частью здания. Попасть в неё можно было через незаметную дверь из-под лестницы, которая была зачарована от любопытных глаз, и туда можно было войти только с личного согласия Джерома.

Так что путь от спальни Невилла до кабинета его дедушки занимал пару минут. Но наконец он добрался до пункта назначения и уверенно толкнул дверь. Кабинет был оформлен под стать своему владельцу, минималистично и не очень строго. Широкий письменный стол с удобным креслом, высокий книжный шкаф во всю стену, ещё несколько кресел и журнальный столик у камина — для гостей. В одном из этих кресел и восседал сейчас Джером, с записной книжкой на коленях и пером в руках, которое он задумчиво крутил, глядя в огонь. На столе перед ним стояли омут памяти и несколько пустых флаконов, рядом с которыми лежал футляр с волшебной палочкой Фрэнка. Джером обернулся на звук открывшейся двери и улыбнулся, увидев внука.

— Вот и ты, — он указал Невиллу рукой на кресло напротив, предлагая сесть. Тот не преминул воспользоваться приглашением и с ногами залез в кресло, заинтересованно глядя на деда. Разговор явно предстоял о прошлом.

— Так о чем ты хотел поговорить? — решил уточнить Невилл.

— О семьях, с которыми мы познакомились на Самайн, — ответил ему дед, раскрывая записную книжку. — И о Малфоях, пусть мы уже и знакомы с ними, но я никак не находил времени обсудить, чтобы нас не могла прервать Ави, — виновато улыбнулся он.

— Хорошо, я постараюсь вспомнить всё, что смогу. Начинай вопросы, — откинулся на спинку кресла Невилл.

— Отлично, тогда давай начнём чуть издалека, — Джером задумался, глядя в свои записи. — Для начала я хочу поговорить о войне. Ты говорил, что в будущем каким-то образом Темный Лорд восстанет из мертвых, верно?

— Да, он возродился, со слов Гарри, в конце моего четвертого курса, — Невилл кивнул.

— И затем он собрал своих сторонников и начал новую войну? — Джером делал пометки в записной книжке.

— Да, он собрал Пожирателей Смерти, организовал побег из Азкабана для своих самых рьяных сторонников, включая Лестрейнджей, а через несколько лет даже захватил власть в Министерстве, — Невилл говорил спокойно, сделав акцент лишь на фамилии Беллатрикс. С момента его воскрешения прошло несколько месяцев, и он уже гораздо спокойнее реагировал на воспоминания, особенно когда события не были связаны с ним напрямую.

— Ага... — Джером быстро строчил новую информацию. — А ты знаешь хотя бы некоторых его сторонников? Есть ли среди них те, кто недавно был в Малфой-мэноре? Потому что о них ходят противоречивые слухи, и они избежали Азкабана под предлогом, что действовали не по своей воле...

— Малфой, Крэбб, Гойл, Нотт. Старшие. Из младших я точно уверен только в Малфое, — грустно произнёс Невилл. — Увы, они действительно были верны Тому-кого-нельзя-называть. Или даже если нет, то им не оставили выбора.

Джером замер с пером в руке. Ситуация действительно была щекотливой. Одна его часть орала, что нужно держаться подальше от людей, которые могут плохо влиять на Невилла или попытаться в будущем завербовать его на службу к Темному Лорду. Другой же части новые знакомые нравились, и он хотел защитить их, утверждая, что их заставили или у них были веские причины присоединиться к этой войне на стороне Волдеморта.

Он задумался, вспоминая первую войну. В то время их посещали вербовщики обеих сторон: и светлой, и тёмной. И только мудрость Августы удержала Джерома от выбора. И скрепя сердце он понимал, что идеи Волдеморта были ему ближе. Тот продвигал восстановление древних традиций, снятие запретов на родовую магию, на кровную магию и на сотни заклинаний, которые запретило Министерство за последнюю сотню лет. Он ратовал за более глубокое и систематизированное обучение волшебников, за их всестороннее развитие, за отбор и личное обучение сильных магов, за восстановление былой славы чистокровных родов, за развитие даров. И всё это было очень здравыми идеями, почему Джером едва не присоединился к его сторонникам.

Тогда как на контрасте Дамблдор стремился к равным возможностям для всех: упрощал школьную программу, убирал из нее предметы, недоступные магглорожденным, попирал старинные традиции и обычаи, искоренял древние ритуалы и обряды, подменял магические праздники их маггловскими аналогами, продвигал в Визенгамоте всевозможные запреты. Лично он был автором большей половины прошений на отнесение той или иной школы магии к запрещённым или строго регулируемым и успешно их продвигал, пользуясь своим положением главы Визенгамота. Он старательно избегал открытых конфликтов и предпочитал действовать из тени. Тогда как Волдеморт в начале именно активно излагал свою гражданскую позицию, собирая сторонников в своё оппозиционное движение. И если вспомнить, то действительно: на стороне Волдеморта были представители большей части чистокровных семей. Потому что их права всячески ущемляли в угоду магглорожденным и полукровкам.

Но в конце войны что-то пошло не так, и из политика Волдеморт превратился в террориста. После того, как его мнение не хотели слушать, он занялся погромами, убийствами, пытками и прочими нелицеприятными занятиями. И в этот момент в гору пошёл рейтинг «светлой» стороны. Даже Фрэнк, уже проникшийся идеями Дамблдора за семь лет Хогвартса, присоединился к его Ордену Феникса. Это был первый Лонгботтом за много поколений, который нарушил нейтральный статус их семьи. И к чему это привело?

Джером тяжело вздохнул: «И как Невилл справляется?»

Ему было сложно держать в голове два образа одного человека, даже когда это была его собственная супруга. Пару недель назад он попросил у Невилла воспоминания об Августе, какой она стала после его смерти — любопытство всё же взяло верх. И после их просмотра он несколько дней ходил как в воду опущенный, так что даже Ави, его любимая Ави, заметила, что с ним что-то не так.

Первым желанием было наложить на себя Обливиэйт, чтобы при взгляде на Августу не вспоминать сухую, чёрствую, даже озлобленную на весь мир и на жизнь женщину. В ней не осталось ничего от заботливой бабушки и любящей жены, которой она была сейчас. Ему казалось, словно она могла вновь стать такой в любой момент. Но он не мог этого позволить. Ему очень, очень хотелось верить, что его любимую никогда не настигнет то будущее, которое временно предотвратил Невилл. Но всё равно её образ из его прошлой жизни преследовал Джерома при каждом взгляде на супругу.

Но он выдержал. Он смог побороть это навязчивое видение, и понять, что для него это скорее страшный сон, который не должен стать явью. Он не мог позволить себе забыть, как бы больно и сложно ни было. Он не мог пойти по пути наименьшего сопротивления. Он должен был помнить, ради Невилла, который доверился ему. Он должен был помочь ему, разделить его ношу, поддержать и быть рядом. А флакон с этим воспоминанием отправился в дальнюю часть его личного сейфа, спрятанного в лаборатории, о котором не знала даже Августа. Там ему и место.

И сейчас перед Джеромом снова стояла дилемма. Он хотел, даже нет, должен был узнать больше о новых знакомых и коллегах. Но боялся своей реакции. Сможет ли он спокойно смотреть в серые глаза Люциуса Малфоя, если увидит того в обличье Пожирателя Смерти? Невилл говорил, что в магическом мире наступила вторая война, и она была беспощадной — значит, представители обеих сторон явно обменивались не наилучшими пожеланиями, а изощрёнными проклятиями.

Хотел ли он видеть это? Пожалуй, нет. Мог ли он извлечь пользу из воспоминаний Невилла? Однозначно, да. Смогут ли они с Невиллом повлиять на будущее и этих людей? Возможно, если поймут, что ими движет.

«В любом случае, — решил для себя Джером, — прервать отношения мы всегда успеем, если что-то пойдёт не так. А сейчас надо исходить из того, что Темный Лорд мертв, и в этом уверены даже его бывшие сторонники. А раз они смогли не попасть в Азкабан, значит, прегрешений за ними не так много. Или они очень влиятельны, что тоже может быть полезным».

Всё же у Джерома было две ярко выраженных черты: любопытство и предпринимательская жилка. Он был не просто хорошим зельеваром, но и расчётливым предпринимателем. И сейчас он понимал, что от дружбы с Малфоем и его окружением он больше выиграет, нежели потеряет. А в случае конфликта интересов он всегда сможет спрыгнуть с этого корабля.

Пауза затянулась, пока Джером размышлял, хочет ли он знать больше. И придя к решению, он уверенно кивнул и пододвинул ко внуку пустые флаконы.

— Новости, конечно, не самые приятные, — с сожалением заметил он. — Но сейчас до возвращения Темного Лорда ещё осталось около шести-семи лет, так что у нас есть время узнать наших знакомых поближе.

— Ты не станешь говорить, что нам надо прекратить общение? — удивлённо спросил Невилл, забирая у деда флаконы и выставляя их перед собой, вскрыв пробки.

— А какой в этом смысл? — как-то отрешённо заметил Джером. — Твои воспоминания, как с Августой, — это лишь отражение будущего, которое может и не свершиться. И разве тебе не было бы интересно узнать, что двигало твоими врагами из прошлой жизни?

— Конечно, интересно, — согласился Невилл. — Тем более, светлая сторона этого конфликта тоже показывала себя не с лучшей стороны. Так что кто ещё здесь злодеи, для меня вопрос.

— Ну так давай выясним это, — Джером открыл футляр и протянул палочку Фрэнка его сыну. — Давай поразмышляем над будущим, а потом как-нибудь я обсужу с Люциусом и его друзьями прошлое.

Невилл кивнул и, приняв палочку от деда, задумчиво провернул её в пальцах.

— Какие воспоминания тебя интересуют? — решил уточнить он.

— Любые, в которых ты сталкивался с Пожирателями в лице наших общих знакомых.

С одним воспоминанием было просто — битва в Отделе тайн. Не лучший момент в его жизни и точно не самый героический — но в этом эпизоде весь магический мир наконец-то узнал о возвращении Волдеморта, а также о том, что многие из его сторонников были совсем рядом, скрывая свою истинную лояльность. Люциус Малфой с пособниками оказался в Азкабане, пусть и ненадолго, именно после этой стычки в Министерстве.

Невилл задумчиво потянул нитку воспоминаний из виска, сосредотачиваясь на событиях того вечера. Он вообще оказался там случайно. Решил, блин, помочь Джинни, когда её отлавливали члены Инспекционной дружины. А закончил сломанным носом и палочкой, подвергнутым ногами, парой сломанных ребер и последствиями Круциатуса в Больничном крыле. Отлично помог, просто замечательно!

Длинная жемчужная нить воспоминаний оказалась во флаконе, и Невилл, задумчиво глядя на её переливы, протянул открытый флакон деду.

— Из какого времени это воспоминание? — спросил Джером, выливая содержимое флакона в омут памяти.

— Конец пятого курса. Спустя почти год после возрождения Того-Кого-Нельзя-Называть, — Невилл задумался. — Как было бы удобно, если бы я мог сразу объяснять происходящее!

— Так ты же можешь, — удивлённо взглянул на него дед. — Ты никогда не просматривал воспоминания?

— Нет, — Невиллу даже в голову не приходило самому смотреть свои же воспоминания, он же и так их более-менее помнил.

— Ты не знал, что при просмотре воспоминаний ты смотришь словно со стороны, находясь вне этого времени? — отрицательный жест головой. — Тогда давай лучше ты сам это увидишь. Мы можем посмотреть воспоминание вместе и даже общаться во время его просмотра.

Глаза Невилла загорелись интересом, и он суматошно закивал, соглашаясь на предложение Джерома.

Они вместе склонились над широкой чашей, и когда кончик носа Невилла коснулся жидкости, его закрутило в водовороте красок.

Невилл удивленно открыл глаза. Вокруг него был какой-то тусклый и странный мир, похожий на тот, в котором он встретил Смерть в своих снах. Но это была не та поляна, а кабинет Амбридж. Он обвёл удивлённым взглядом всех собравшихся, чувствуя, как у него снова начинался приступ паники. Он попал в эту омерзительно-розовую комнату с другими членами Отряда Дамблдора: Крэбб втащил Невилла из прошлого в комнату, пережимая шею, что тот еле дышал, Луна с безмятежным видом и не сопротивляясь зашла, удерживаемая Гойлом, Уоррингтон скрутил Рона Уизли, затаскивая его в кабинет, тогда как его сестру держала как в тисках Панси Паркинсон, едва уворачиваясь от ляганий рыжей. У них всех во рту были кляпы, которые не позволяли ни толком дышать, ни говорить.

В кабинете было людно: Амбридж стояла, направив палочку на Гарри, осевшего на пол и покрытого золой, Гермиону прижимала к стенке грузная Миллисента Буллстроуд, а на подоконник облокотился с мерзкой ухмылкой Драко Малфой, подбрасывая палочку Гарри.

— Это точно Хогвартс? — раздался обескураженный голос Джерома по левую руку от Невилла, и он перевел взгляд на источник. Фигура деда была куда реальнее этого теневого мира воспоминаний, и он выглядел, мягко говоря, удивлённым, оказавшись в ядрено-розовом кабинете, где все полочки были заставлены тарелками с нарисованными котятами, и — на контрасте — с учениками, к которым относились как к арестантам.

— Добро пожаловать в кабинет генерального инспектора Хогвартса и по совместительству преподавателя защиты от темных искусств, Долорес Амбридж, — Невилл криво усмехнулся, махнув рукой в сторону жабообразной женщины в розовой мантии. Его рука прошла сквозь одного из слизеринцев, который превратился в дым в месте соприкосновения, и затем сразу собрался назад. Это придало Невиллу толику храбрости, позволяя воспринимать ситуацию отрешённее, словно это не он сейчас стоял, задыхаясь в хватке Крэбба, бывшего на голову выше него и в два раза шире.

— Всех изловили, — сказал Уоррингтон, грубо выталкивая Рона на середину комнаты. — А этот, — он ткнул в Невилла толстым пальцем, — хотел помешать мне поймать её, — он указал на Джинни, которая пыталась лягнуть в ногу Панси, державшую её в охапке, — так что я и его прихватил.

— Замечательно, просто замечательно, — пропела Амбридж, глядя на извивающуюся Джинни. — Похоже, Хогвартс скоро освободится от всей семейки Уизли!

Малфой громко и угодливо рассмеялся. Невилл перевёл на него взгляд и попытался понять, как нормальный мальчик, которого он узнал сейчас, превратился в этого морального урода.

Джером ходил кругами вокруг фигур, наблюдая за разборками. Здесь был и Снейп, который, в отличие от Амбридж, отказался применять к ученику сыворотку правды, потребовал от своего студента не придушить ненароком Лонгботтома — Невилл услышал, как облегченно выдохнул Джером, — и ушёл, проигнорировав бессвязную тираду Поттера. Но когда Амбридж едва не применила Круцио к ученику, Джером воспылал праведным гневом:

— Это разве законно, так обращаться с учениками?!

— Увы, было законно. Под Амбридж, которую назначили преподавателем защиты от Министерства, была создана должность генерального инспектора, и ей подчинялась Инспекционная дружина, — Невилл обвёл рукой собравшихся здесь слизеринцев, которые удерживали вырывающихся Уизли и более спокойных Невилла с Луной. — А затем она даже смогла добиться отставки Дамблдора и занять его место. А Гарри создал Отряд Дамблдора, изначально кружок для изучения защиты, потому что Амбридж заставляла только конспектировать учебник, а затем полноценную оппозицию Инспекционной дружине и всему режиму Амбридж.

Гермиона несла какую-то околесицу, пытаясь заговорить зубы Амбридж, убедив ту, что группа студентов создавала оружие для Дамблдора.

— Даже не знаю, кто из них глупее, эта девочка, — Джером кивнул на растрепанную Грейнджер, придумавшую крайне нелепую причину увести Амбридж, — или ваш так называемый директор, — когда Гермиона с Гарри направились под прицелом её палочки на выход.

— Да обе хороши, — буркнул Невилл. Он, в отличие от деда, который внимательно следил за происходящим, больше смотрел на Луну. Та невозмутимо стояла, глядя в окно, словно происходящее в комнате её вовсе не интересовало. Ветер из приоткрытого окна чуть трепал её распущенные волосы, и хотелось убрать их, заправить за ухо, провести рукой по щеке, утонуть в её серебристых глазах.

Невилл, который был воспоминанием, испытывал те же эмоции. Ему хотелось защитить её, но сейчас не она нуждалась в помощи, а он сам. Крэбб, хоть и ослабил хватку, всё равно держал его так, что он не мог дотянуться до палочки в кармане брюк.

И восьмилетний Невилл помнил, что произойдет дальше.

— Ого, смотрите, профессор Амбридж! — Луна, которую Гойл откровенно заскучал держать в медвежьей хватке, легко освободила руку и указала на окно. Слизеринцы в большинстве своём либо дернулись к окну, либо повернулись, но этого хватило. Джинни, затихшая парой минут ранее, резко рванула из рук Панси и смогла выхватить палочку, которую та не додумалась у неё отобрать.

— Ступефай! — оглушающее заклятие рыжей сбило с ног Панси.

— Ступефай! — Луна держала свою палочку в рукаве и смогла оглушить Уоррингтона, и Рон сумел вырваться.

Воспользовавшись замешательством слизеринцев, оставшихся в меньшинстве, Невилл смог вырваться из хватки Крэбба и направил палочку в сторону слизеринцев у окна:

— Импедимента! — движения Малфоя, Крэбба и Гойла замедлились, пока в них полетели красные лучи оглушающих проклятий и фирменный летучемышиный сглаз от Джинни, лично Малфою.

Когда летучие мыши облепили светловолосого слизеринца, Невилл из настоящего не смог сдержать улыбку. Эта часть долгое время была хорошим воспоминанием.

— Луна, где Гарри? — резко налетела на неё Джинни.

— Они ушли от хижины Хагрида в Запретный лес, — она подошла к окну, прикасаясь тонкими пальцами к стеклу. — Сейчас я их не вижу.

Воспоминание подернулось дымкой, когда Невилл, взяв Луну за руку, последовал за обоими Уизли на выход из кабинета, а затем и замка.

Невилл с дедушкой последовали за ними. Джером крутил головой, изучая почти не изменившийся замок, пока Невилл за руку тащил его в вслед за воспоминанием.

Они настигли Гарри и Гермиону на опушке Запретного леса. Дерганый Поттер срывался на всех подряд из-за своего видения.

— Я тогда не знал, но Сириус Блэк, который сейчас сидит в Азкабане, на самом деле никогда не служил Темному Лорду и он не виновен, — тоном экскурсовода заметил Невилл. — А ещё он крестный отец Гарри Поттера, и единственный его родственник в магическом мире. А в видении, которое тот увидел, его схватил Сам-знаешь-кто и пытал в Министерстве, почему Поттер упёрся, что ему туда надо. А мы увязались следом, потому что этот баран всегда лез в самое пекло, словно хотел побыстрее покончить с жизнью.

— Хм, потом расскажешь подробнее, — отметил Джером, отвлекаясь на очередную перепалку в воспоминаниях.

Гарри, Рон и Гермиона упорствовали, что лететь должны только они, пытаясь отвязаться от других. Но в итоге сдались под яростным напором Джинни, тихим осуждением Невилла и спокойной уверенностью Луны. Тем более что именно последней пришла идея лететь на фестралах, и она её озвучила, несмотря на открытую неприязнь к ней со стороны Гарри и Рона.

— Ни разу их не видел, — восхищённо выдохнул Джером, наблюдая за тем, как дети в воспоминании взбирались на костлявых коней. — Я и не знал, что так как воспоминания от твоего лица, я смогу увидеть фестрала.

— Я смог их видеть после твоей смерти, — грустно заметил Невилл.

— Да, прости, — потрепал внука по плечу Джером.

Гарри и компания тем временем взмыли в небо, и Джерома с Невиллом утянуло за ними. Ощущение полета в воспоминании было чем-то непередаваемым. Невилл словно снова оказался на спине у фестрала, почувствовал ветер, бьющий в лицо, слышал хлопки сильных крыльев. Но этот эпизод закончился, стоило им приземлиться в Лондоне.

Будка — холл — лифт — Отдел тайн. Поттер уверенно летел вперёд до момента, когда попал в круглую комнату с дверьми. Замешательство на пару минут, несколько неверных комнат, и они попали, наконец к своей конечной цели. Зал времени, и за ним...

— Зал пророчеств? — удивлённо спросил Джером. — Почему именно он?

— Гарри видел именно это место в своём видении. Девяносто седьмой ряд этого зала, где пытали его крестного.

— Почему он вообще решил, что это видение, а не сон? — скептически заметил Джером.

— У него болел шрам весь год, и он периодически видел странные сны, которые оказывались явью. Например, на Рождество змея, которую я убил перед смертью, напала на мистера Уизли, и его смогли спасти только благодаря видению Гарри, — пожал плечами Невилл. — Я так и не узнал, что это были за сны, со мной он не делился.

— Очень интересно, — заметил Джером, подходя вслед за группой подростков к нужному ряду. — Кстати, как вы не заметили их?

Невилл проследил за направлением его пальца и сдавленно вдохнул. Тёмные мантии неизвестных, притаившихся буквально в соседних рядах, позволяли им слиться с тенью, если сторониться света от Люмосов. И стоило всем детям оказаться в нужном ряду, как тени сдвинулись, замыкая их в кольцо, выжидая момента, когда они поймут, что они ищут. И вот пальцы Гарри сомкнулись на пыльном шарике, снимая его с полки, и ловушка захлопнулась.

— Очень хорошо, Поттер. А теперь повернись, медленно и без глупостей, и отдай его мне, — сейчас Невилл узнавал этот голос, принадлежавший никому иному, как Люциусу Малфою. Джером печально вздохнул, понимая, что добрался до ответа на свой вопрос.

Платиновые волосы ниспадали из-под капюшона, однозначно выдавая своего обладателя. Да он и не скрывался. Часть окруживших его Пожирателей была в масках, другая — нет. Невилл с ненавистью посмотрел в лицо Беллатрикс Лестрейндж, отметил присутствие Нотта-старшего, узнав его по бороде, торчащей из-под маски.

Джером с интересом наблюдал, как стороны вели диалог. Пожирателям было нужно пророчество, а Поттер не понимал его ценности и всё ещё искал крестного.

— Вот ведь глупый мальчишка, — выругался Джером. Судя по их реакции, Пожиратели тоже пришли к этой мысли.

А дальше всё пошло наперекосяк. Лестрейндж теряла терпение, Малфой — самообладание, начиная орать на женщину, подростки устроили погром, пытаясь скрыться. Нотта зацепило взрывом стеллажей, так что он выбыл из боя, Малфой командовал Пожирателями, указывая, как им разделиться, чтобы отловить настырных детей. Джером задумчиво кивал, запоминая фамилии и имена.

Подростки разделились. Невилл оказался с Гарри и Гермионой в зале времени, тогда как Джинни, Рона и Луны здесь не было. Зато их быстро нагнали Пожиратели, вскрыв запертую дверь. Невилл наблюдал за происходящим отрешённо — ему не хотелось ассоциировать себя с нелепым мальчишкой с отцовской палочкой, который даже едва мог наколдовать Экспеллиармус, чтобы тот попал в нужного противника. Полет двух палочек — и Пожирателя, и Поттера — он наблюдал, просто спрятав лицо в ладонях.

— Да, палочка Фрэнка тебе точно не подходит, Нев, — ободряюще заметил дед, похлопывая его по плечу. — Не переживай, в этот раз у тебя будет своя.

— Спасибо, — стушевался Невилл.

Он продолжал смотреть, как они убегали, прятались от Пожирателей в каком-то чулане, как ранили Гермиону, как сломали его палочку, затем его нос. Еле отбившись, они побежали дальше, Невилл тащил на плече бесчувственную Гермиону, едва переставляя ноги.

Оказавшись в круглой комнате с дверьми, они наконец воссоединились с друзьями. Пожиратели так или иначе покалечили почти всех: Джинни со сломанной ногой, Рон, неадекватно похихикивающий после какого-то заклинания, и только Луна, слава Мерлину, осталась цела. Впрочем, ненадолго: Пожиратели под предводительством Беллатрикс настигли их, и им пришлось вваливаться в первую попавшуюся комнату. Запереть они успели только первую дверь, когда в оставшиеся вломились другие противники. Луну отбросили каким-то заклинанием, и она, врезавшись затылком в стол, сползла на пол, потеряв сознание. Внутри Невилла закипала ярость, но он не мог сбросить бесчувственное тело Гермионы и метнуться к Луне, как он хотел — дорогу ему преградили пятеро Пожирателей.

В этой ситуации только Рон не соображал, что происходит, и с умственно-отсталым лицом радовался, глядя на плавающий в аквариуме мозг, а затем и вовсе призвал его к себе. Это было плохой идеей. Всего за несколько секунд они лишились остатков своей группы в сознании — Рона спеленало щупальцами этого мозга, а Джинни выключили красным лучом Ступефая. Невилл всё же опустил бесчувственную Гермиону на пол, и встал плечом к плечу с Гарри, подняв палочку Гермионы. Но у Поттера явно были другие планы, и он побежал отвлекать на себя Пожирателей, подняв руку с пророчеством над головой. Про Лонгботтома словно забыли — все ломанулись следом за Гарри, под окрики Люциуса о том, чтобы не повредили пророчество. Невилл остался один с бесчувственными друзьями.

В этот момент он не мог вспомнить заклинания, чтобы привести их в чувство, да и не смог бы выговорить его правильно из-за сломанного носа, из которого непрерывно капала кровь. Бессильно он подошёл и проверил всех: пульс был, что у Гермионы, что у Джинни. До Рона он не рискнул дотронуться, так как щупальца мозга крепко стягивали его, но хотя бы прекратили шевелиться и душить сильнее. Тогда он подошёл к Луне и проверил, как она. Пульс был, девушка просто была без сознания, но на её затылке по волосам расползалось кровавое пятно. Это было плохо. Невилл осторожно положил её на пол, стянул джемпер, одетый поверх рубашки, и попытался приложить его у ране, чтобы остановить кровь.

Из соседнего зала раздавались крики, и скрепя сердце Невилл понял, что должен попытаться сделать хоть что-нибудь, хоть как-то помочь Гарри. Он аккуратно положил голову Луны на импровизированную подушку из джемпера и, с твёрдой решимостью перехватив палочку Гермионы, направился в комнату, где скрылись Пожиратели.

— Он де одид! — излишняя бравада, с которой он спускался к центру комнаты с Аркой, лишь насмешила Пожирателей, окруживших Гарри. — Сдубефай! Сдубефай! — жалкие попытки оглушить взрослых подготовленных магов, когда из-за сломанного носа он не мог произнести заклинание правильно.

Его схватили. Его пытали. Невилл из настоящего отвернулся, не желая видеть это выражение экстаза на лице Беллатрикс. Джером рядом побелел, сжав его плечо до боли.

Когда ворвались члены Ордена Феникса, Невилл уже был не способен к бою. Он даже не мог уйти, потому что ноги продолжали отплясывать дикую джигу, и он чуть ли не висел на Поттере, который пытался его оттащить в сторону от сражения. Но нет, этому идиоту ещё пришло в голову, что спрятать шарик с пророчеством в кармане у Невилла будет отличной идеей! Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы понять, что — нет.

Шарик выпал из кармана, упал на каменный пол, чудом не разбившись, но непослушные ноги Невилла сделали своё дело, запустив его куда-то в сторону. Он только и мог, что нырнуть следом за ним, пытаясь поймать, но это было тщетно. Шарик разлетелся вдребезги, и прямо перед его носом появилась туманная фигура, до боли напоминающая профессора прорицаний, и заговорила:

— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…

— Ничего себе! — глаза Джерома загорелись. — То есть ты слышал пророчество, за которым будет охотиться Темный Лорд через годы!

Невилл удивлённо кивнул, не понимая энтузиазма деда.

— Это отлично, просто отлично, — Джером перевел взгляд на схватку, творившуюся в зале, уже больше задумавшись о каких-то ему одному ведомых перспективах. Но от мыслей его отвлёк крик Поттера из-за упавшего за завесу Сириусу, и он вновь переключил внимание на схватку.

С появлением Дамблдора исход битвы был ясен. Из зала скрылась только Беллатрикс, и следом за ней убежал Поттер. Разобравшись с остальными Пожирателями, за ними же последовал и Дамблдор.

Последний взгляд на повязанных Пожирателей с глазами, полными отчаяния, и воспоминание прервалось.

С резким вздохом Невилл и Джером вынырнули из воспоминания. Невилл сощурился. После серых полутонов воспоминания освещённый огнём из камина кабинет казался слишком ярким.

Джером же со взглядом исследователя, наткнувшегося на золотую жилу, суматошно делал записи. Когда Невилл хотел его о чём-то спросить, тот резко прервал его, подняв палец в жесте, означавшем: «Подожди минуту, мне нужно записать мысль». Что Невилл и сделал, послушно откинувшись в кресле и подтянув под себя ноги.

Так прошло около пятнадцати минут, когда Джером наконец победно захлопнул записную книжку и вновь обратил внимание на Невилла.

— Так, я снова с тобой, — это был слегка извиняющийся, но очень взбудораженный тон. — Ты не представляешь, насколько полезное воспоминание ты мне показал!

— Что в нём такого особенного, кроме того, что ты убедился, что Малфой — Пожиратель Смерти и крутится в обществе если не таких же, то близких по мировоззрению?

— Это да, не самое приятное открытие, но я подозревал, что он был на стороне Темного Лорда, — Джером забросил ногу на ногу. — Но я узнал гораздо более важную вещь! Пророчество!

— Я мало о нём знаю, только слышал его текст. Но Гарри больше не заводил о нём разговора и не спрашивал, слышал ли я его, видимо, решив, что за боем я не мог услышать что-либо, — обиженно заметил Невилл. — Но тут я уже понял, что он не считал меня другом, достойным доверия...

— Да и плевать на вашего Поттера, — перебил его дед. — Это воспоминание сослужит тебе хорошую службу в будущем. Очень полезно иметь такой козырь... Давай так, я правильно понимаю, что повторять свою прошлую жизнь ты не намерен?

Невилл ответил, не моргнув и глазом:

— Да, не хочу повторять прошлых ошибок.

— И хочешь пойти совсем по другому пути?

— В идеале, да, — согласно кивнул Невилл. — Без крайностей, конечно. На одной стороне с Беллатрикс Лестрейндж я точно не хотел бы оказаться.

— Но ты можешь продолжить держать нейтралитет нашей семьи, — заявил Джером. — Общаться с кем хочешь, дружить с кем хочешь, просто не поддаваться на пропаганду и провокации.

Он задумчиво почесал подбородок и открыл записную книжку.

— Смотри сам, но мне кажется, ты мог бы положительно повлиять на Драко Малфоя. То, что я увидел, — Джером скривился, — мне не понравилось. Сейчас же он ещё мальчишка, и пока я не вижу в нем предпосылок к такому сволочному характеру.

— Мне самому понравился Драко, с которым я познакомился на похоронах, — согласно кивнул Нев.

— Дальше, остальные — Крэбб, Гойл, Паркинсон — все они следуют за Малфоем, как за идейным лидером. Повлияешь на одного — считай, повлияешь на всех.

Невилл согласно кивнул. Действительно, что Винс, что Грег следовали приказам Драко безоговорочно. Панси же едва не боготворила Малфоя, почему всегда принимала его точку зрения и была готова с пеной у рта её отстаивать. Дедушка явно сконцентрировал внимание на них, поскольку именно они были в рядах Инспекционной дружины в воспоминании. Конечно, Невилл не хотел ни присоединяться к ним, безнаказанно издевающимся над другими, ни снова быть в рядах пойманных и побитых — ему очень хотелось остаться в стороне от всего этого.

— Я же прощупаю почву со старшим поколением. Не стоит приписывать их к разряду врагов, пока не поймёшь, что ими движет. У каждого действия должно быть объяснение, должна быть причина, и лишь на её основании можно судить человека, запомни это, — Джером обращался одновременно и к Невиллу, и к себе самому. Причина есть всегда, и он её узнает. И лишь потом будет принимать решение, а на какой стороне он в этой войне, если будет нужно выбирать.

— И как ты будешь судить, когда узнаешь причины, по которым они так поступали в прошлом и поступят в будущем?

— Зависит от причины, Нев, — дед тяжело вздохнул. — Если там окажется неадекватная причина вроде «ненавижу магглорожденных и люблю причинять боль», то я посоветую тебе держаться подальше от такого человека. А адекватных причин не перечислить и за полчаса, — Джером глубоко вздохнул. — В любом случае, не стоит судить человека, не попытавшись понять его. Да и зачем вообще клеить ярлыки «друг» или «враг», «темный» или «светлый» на всех окружающих? Тем более, если ты сам не хочешь влезать в этот конфликт сторон, так как обе не без греха.

В такие моменты Невилл понимал, почему его дедушка попал на Рэйвенкло, а не на оставшиеся факультеты. Он был слишком рассудительным, чтобы бездумно клеймить кого-то врагом, как это делали гриффиндорцы, слишком заинтересованным и любопытным, чтобы вести пассивную жизнь, ни во что не влезая, как хаффлпаффцы, и, в принципе, мог вписаться в компанию слизеринцев, но не хотел, потому что любым интригам он всегда предпочитал знания. Он предпочитал знать всё и обо всех, но не участвовать в конфликтах, оставаясь в стороне. И это стремление пока ни разу его не подводило.

Невиллу очень не хватало мудрости деда в прошлой жизни.

— Кстати, если отойти от темы друзей будущих, расскажи мне о прошлых, — отвлёкся от тяжёлой темы Джером. — Рыжие, я так полагаю, — это Уизли. Луну я узнал ещё из прошлого воспоминания. Кто ещё там остался?

И Невилл погрузился в рассказ, делясь с дедушкой воспоминаниями. Рассказывал о Гарри-который-вечно-попадает-в-неприятности, о его ближайших друзьях: туповатом и невоспитанном Роне, о Гермионе, которая хотела перекроить весь магический мир под себя; о Джинни, безнадежно влюбленной в национального героя. И о Луне, которую дразнили, обзывали Полоумной, воровали её вещи, но которая раз за разом прощала обидчиков. Рассказывал он и о других членах ОД, и об их «врагах» в лице слизеринцев...

Они проговорили до самого вечера, когда их прервал Диппи, дедушкин эльф, который известил хозяина о возвращении Августы. Так что разговор пришлось прервать, а флаконы с воспоминаниями спрятать. Но на душе у Невилла было невероятно легко, когда он выходил из кабинета.