Пламенный венец (гет)

В зале заседаний Малого Совета было невыносимо душно. Великий Мейстер попробовал открыть окно, но с тренировочного двора доносился звон стали, напоминавший клацанье столовых приборов и не позволявший расслышать то, что говорилось в комнате. Явно столь неумелую какофонию издавали еще зеленые оруженосцы, у рыцарей постарше, как любил иногда говорить его отец, свист и звон клинка похож на ладно сложенную балладу. Станнис не понимал, отчего в память ему врезались именно эти слова, но теперь, живя в Красном Замке, он часто вспоминал их, когда ему доводилось пересекать двор, где пестовал своих учеников мастер над оружием сир Виллем Дарри.

Станнис поморщился и принялся крутить верхнюю пуговицу дублета, но так и не решился ее расстегнуть, хотя король давно уже восседал перед ними в шелковой тунике песочного цвета, его серый дублет висел на спинке плюшевого кресла. Видно было, что королю жарко, как и всем, но среди остальных истекавших потом мужчин он казался самым свежим.

«Драконья кровь», — подумал Станнис, чувствуя, как ворот стягивает ему горло, не давая толком вздохнуть. Бархат дублета натирал влажную шею, отчего кожа в этом месте покалывала и чесалась. Станнису хотелось оторвать зажатую между пальцев пуговицу и впиться в зудящую шею ногтями, ощутив наконец облегчение, однако он, конечно же, ничего подобного не делал. Лишь сидел неподвижно, стиснув зубы, словно сам был вытесан из камня.

Рядом с ним вальяжно восседал Великий Мейстер Бенедикт — седовласый, но еще достаточно молодой. Возраст не потревожил его рассудок, его разум был чистым, а тело бодрым. Этот человек, привыкший мыслить логически, нравился Станнису, его замечания всегда казались уместными, спорил мейстер, в отличие от многих других, тоном ровным и спокойным, напоминая в этом и самого короля. Рейегар много слушал, редко повышал голос и редко пользовался своим правом принимать единоличные решения, ни с кем не советуясь.

Они с Бенедиктом безусловно бы сошлись, однако король был известен своим увлечением древней магией, историей Валирии — родины его предков, и старыми, выкопанными из глубины веков легендами, мейстер же как человек науки был этому чужд, чем и был близок Станнису. Рейегар, хотя и обсуждал со своим Малым Советом вопросы исключительно касавшиеся управления королевством и не потчевал государственных мужей своими сказками, казалось, так и не перерос свою детскую мечтательность.

— Как вы думаете, лорд Станнис, какого цвета море? — спросил король однажды, когда мастер над законами застал его у окна, взирающим на бегущие к берегу волны Черноводного Залива. — Я всегда полагал его кобальтовым, но моя жена говорит мне, что это темная лазурь. — Рейегар с интересом повернулся к Станнису и поглядел на него так, словно спрашивал совета о том, какие портьеры ему следует повесить в этой комнате.

— Оно синее, ваше величество, — пробормотал Станнис, и король больше ему подобных вопросов не задавал.

Отношения между ними, однако, не изменились. Станниса все также иногда приглашали на ужины с королевской семьей, а Рейегар по-прежнему изъявлял мастеру над законами свое доверие и внимательно прислушивался к нему, хотя во мнениях они сходились не всегда.

— Говорите, что у вас на уме, — часто повторял король, переводя взгляд с одного своего советника на другого. — Я такой же человек, как и вы, я также склонен ошибаться, но все вместе мы можем скорее избежать ошибок.

Станнис помнил, что, когда он только прибыл в Королевскую Гавань, ответом на подобные слова Рейегара было испуганное молчание. Память о покойном короле Эйерисе была еще жива и еще щекотала кожу пламенем дикого огня, а в тронном зале все еще попадались не отмытые до конца пятна крови. Станнис, просидевший всю жизнь в Штормовом Пределе, не видел Эйериса в те годы, когда рассудок уже оставил его, но мастер над законами был много наслышан о том, что тогда творилось в Красном Замке, и хорошо понимал хватавший остальных за горло страх. Сам он тоже почтительно молчал, желая приноровиться к новым людям и королю.

Говорил за всех Джон Аррен — человек опытный и рассудительный. Станнис только удивлялся тому, как у Хранителя Востока появился такой воспитанник, как Роберт — шумный, сметающий все на своем пути, словно ураганный вихрь. Видно, лорд Джон так и не сумел ничего толком вбить в голову Роберту, или же вся наука из того вылетала, не успевая задержаться надолго.

Несмотря на то, что Рейегар уже не был тем молодым человеком, которым взошел на трон несколько лет назад, в тоне лорда Аррена при обращении к нему сохранялось еще нечто по-отечески мягкое и наставительное, однако королю это заметно не нравилось, и между ним и Десницей иногда вспыхивали краткие перепалки.

— Лорд Джон, — заметил как-то Рейегар, — я хорошо помню, как несколько лет тому назад, когда вы оказали мне честь, согласившись стать моим Десницей, мы с вами кое о чем договорились. Мне кажется, вы позабыли тот наш уговор.

— Ни в коем случае, ваше величество, — отозвался лорд Джон, — я лишь желаю процветания вашему королевству и благополучия вам лично и вашей семье.

Джон Аррен и Рейегар Таргариен оба обладали нравом достаточно сдержанным, однако упрямым. Они спорили со взаимным уважением и пониманием, даже налетом дружбы, но редко случалось, когда одному из них удавалось полностью переубедить другого, и обычно последнее слово, что не удивительно, оставалось за королем.

Уразумев, что лорд Аррен все еще не приговорен к смерти за то, что осмеливается открыто возражать королю, другие тоже начали высказываться, пусть нечасто и довольно осторожно. Рейегар поощрял это, он ценил критику и новые, не посыпанные пылью старости, предложения, однако и сам не стеснялся разнести чью-нибудь задумку в пух и прах, хотя и делал это со всей деликатностью.

Помимо удушливой жары комната наполнялась также запахом пота, смешанным с ароматом розовой воды, которую в большом количестве лил на себя Варис — королевский мастер над шептунами. Из-за этой его особенности никто не любил сидеть в непосредственной близости от него, а может и не только из-за этого. Слишком подозрительно бегали по залу его глазки-пуговицы, слишком тихо звучал его голос, слишком смиренным казался наклон головы. Взглянуть со стороны — сама преданность и услужливость, но весь Красный Замок давно уже знал, что Варис обладает теми секретами, которые неизвестны даже королю, а стены в королевском обиталище слушают ушами и видят глазами его маленьких пташек, как он любил их именовать.

Станнису это название претило, как претил и сам Варис — склизкий, лоснящийся, хитрый. Такие люди Станниса раздражали, да и Паук не был единственным столичным интриганом. После смерти Эйериса, Рейегар многих придворных отослал по домам, но на их место пришли новые, это казалось неизбежным, ибо королевский двор многих превращал в игроков, делавших рискованные ставки, надеясь сорвать куш побольше. Сейчас, во времена мира, змеи спокойно спали, никому не угрожая, но стоило трону под королем расшататься, как они снова поднимут голову, зашипят и примутся кусаться и брызгать ядом. Тогда Варис достанет свою дудочку и заставит их под нее танцевать.

Ни один евнух пользовался ароматической водой, не брезговал ей и сам король, однако исходивший от него запах был едва уловим и не столь приторен. От Рейегара пахло лимонами и морем, и, хотя Станнис находил подобную привычку странной для мужчины, этот запах нравился ему больше, чем исходившая от Мейса Тирелла вонь. Однажды кто-то даже пошутил, что розы в Хайгардене растут для того, чтобы отбить исходящий от лорда Тирелла запашок.

Мастер над монетой, несмотря на то что был всего-то на несколько лет старше короля, за последние спокойные годы, проведенные им в Королевской Гавани, располнел еще сильнее, хотя и в юности не мог похвастаться худобой или сложением достойным война. Он постоянно шил себе новые одежды, однако через несколько месяцев они начинали трещать на нем, обтягивая жирные складки и делая лорда Мейса похожим на колбасу. Лорд Тирелл кряхтел, потел и постоянно вытирал мокрый лоб пожелтевшим от пота платком.

С отведенными ему обязанностями лорд Мейс, надо отдать ему должное, справлялся неплохо. Эйерис оставил после себя казну настолько полную, что предшественник лорда Тирелла умудрялся из нее подворовывать, и теперь король стремился лишь приумножить доставшиеся ему в наследство богатства.

— Мы должны благодарить богов, что последняя зима оказалась недостаточно суровой и продолжительной, — говорил король, а лорд Мейс ритмично покачивал головой, будто бы в такт его словам, — нам хватило сделанных нами за лето запасов, никто не страдал от голода и не нуждался в нашей помощи. Сейчас мы стоим на пороге лета, однако нам неведомо, насколько долгим оно окажется, мы не знаем, когда наступит следующая зима, и какие испытания она для нас приготовила. Нам важно иметь столько средств, чтобы мы могли, в случае крайней на то необходимости, закупать продовольствие в Эссосе и помогать тем, кто окажется в нужде.

Станнису казалось, что король преувеличивает. В Вестеросе бывали зимы довольно суровые, но единственным королевством, которое, может быть, и нуждалось бы в помощи, был Север. Однако поговаривали, что за полтора столетия прошедших со времен смерти последнего дракона Таргариенов, зимы сделались длиннее и морознее. Станнис полагал, что это не больше, чем обычные домыслы и пересуды, которыми забивают себе голову люди, не имеющие полезного занятия.

— Конечно, ваше величество, — лорд Тирелл заговорил своим писклявым, неприятным голосом, — все будет сделано так, как вы говорите.

— Рад это слышать, — губы Рейегара дрогнули, но так и не превратились в улыбку. — Вы уже хорошо проявили себя, продолжайте также.

Лорд Мейс благодарственно кивнул. Станнис слыхал, что многие сделанные мастером над монетой предложения исходили не от него самого, а от его жены и матери, каждая из которых обладала умом более цепким, чем правящий лорд Хайгардена, и каждая из которых имела свои собственные интересы при дворе.

Сир Эртур Дейн — королевский гвардеец и лучший друг короля — глядел на Мейса Тирелла с прищуром, но возражал ему редко. Скорее просто не доверял, опасаясь не столько его самого, сколько стоявших за ним женщин. Должность сира Эртура была в совете новой, придуманной лично королем, вероятно, из-за желания возвысить своего друга, ибо в стране со времен войны Девятигрошевых Королей царил мир, и насколько Станнис мог заметить, этот мир никто не намеревался нарушать.

Даже его брат Роберт пил горькую, охотился, да отпускал глупые шутки, которые иногда рассказывал им на совете Варис, косясь при этом на Станниса. Станнис хмурился и отворачивался; даже уехав на много лиг от Штормового Предела, он все еще оставался тенью старшего брата, хотя между ними никогда не было ничего общего, а Роберт с самого своего знакомства с Эддардом Старком почитал своим братом именно этого северянина, Станнис же всегда был для него не более чем слугой.

Узнав о том, что Роберт порвал со своим другом, предположительно поссорившись с ним из-за руки его младшей сестры, Станнис испытал нечто похожее на удовлетворение и даже не устыдился этого. Он увидел некую изощренную справедливость в том, что Роберт, похвалявшийся множеством друзей и успехом у женщин, потерял и друга, который ему якобы был дорог, и женщину, которую он якобы любил. Станнис не злорадствовал над неудачами старшего брата, как это сделали бы другие, однако о постигшей его участи не сожалел.

В конце концов, Станнис заседал в Малом Совете во многом благодаря Роберту. Он не был столь слеп, чтобы не понимать, отчего королевский выбор пал именно на него. Сначала это грызло Станниса, однако потом прошло, отпустило. Добрых чувств к старшему брату он не испытывал никогда, ни раньше, ни теперь их ничего не связывало, кроме долга, который оставался у Станниса не перед братом, а перед верховным лордом и сюзереном, однако теперь ниточка долга, тянущаяся от него к Роберту, раздвоилась и потянулась еще и к королю, которому Станнис был обязан своим положением и должностью.

Сир Эртур Дейн с удивлением поглядел на Станниса, и тот понял, что все еще не отвел взора от королевского гвардейца, и резко отвернулся. Дейн рассеянно пожал плечами и посмотрел в другую сторону, теряя к Станнису всякий интерес. Собственно интереса у сира Эртура к Станнису не было никогда, как и у самого короля и других его приближенных. Станнис слышал как-то, что королева в узком кругу называет его скучным. Однако в обществе придворных она проявляла к нему лишь уважение и признательность, поэтому он тоже молчал на ее счет, хотя и полагал ее слишком дикой и несколько вульгарной в своей манере одеваться. Молчал он еще и потому, что она была королевой, обожаемой своим королем. Одержимость Рейегара Лианной Старк напоминала безумие, такое же, какое застило глаза Роберту, однако Станнис готов был закрыть на это глаза, ибо в государственных делах король оказывался весьма разумен.

Эртур Дейн наклонился к сиру Барристану и что-то прошептал ему на ухо. Барристан повернулся к Дейну и кивнул. Барристан был еще одним воякой, держащимся от политики еще дальше, чем Дейн. Его заботила в основном безопасность короля, остальное же его не интересовало. Как и многие, Селми не любил Вариса, за его хитрость и юркость, когда сам Барристан был прям, словно клинок. Сказать такого же о сире Эртуре было нельзя, Меч Зари мог быть скрытен и замкнут, подобно своему лучшему другу. О нем по замку ходило множество слухов, ни один из которых так и не подтвердился. Все это, однако, не мешало Эртуру Дейну слыть душой компании, благодаря своей общительности и практичности, свойственной почти любому видавшему виды рыцарю.

Барристан слепо подчинялся приказам, Дейн же обладал довольно гибким умом, и при необходимости мог возразить самому королю. Станнис же почитал обе эти черты одинаково губительными. На настоящей войне будет не до споров, но и свою голову на плечах иметь никогда не помешает, ибо не знаешь, какой тебе попадется командир.

Странствующее по небу солнце приблизилось к горизонту и, опустившись, заглянуло в окно зала заседаний, заиграв своими лучами на отполированной поверхности большого деревянного стола. Лорды умолкли и принялись щуриться и закрывать руками и без того уставшие глаза, кто-то кликнул слугу, и тот принялся возиться с тяжелыми портьерами, пуская скопившуюся в них за день пыль и шурша дорогим бархатом, пока в зале не наступила приятная полутьма.

— День клонится к вечеру, — пробормотал король, бросив взгляд на светящийся сквозь винного цвета портьеру прямоугольник окна. — Думаю, нам пора завершать, у многих из нас есть и домашние дела, помимо государственных, — Рейегар почти улыбнулся, — я обещал жене не опаздывать сегодня на ужин. Лорд Селвин, кажется, вы еще желали что-то сказать.

— Я не задержу вас долго, ваше величество, милорды, — проговорил мастер над кораблями.

Лорд Селвин Тарт из всех собравшихся, за исключением разве что самого Станниса, оставался самым молчаливым. Он редко вступал в споры о политике, больше интересуясь вещами прикладными. Лорд Селвин отвечал за строительство королевского флота и справлялся с этим довольно успешно: каждый год на воду спускали по нескольку кораблей, как торговых, так и военных, справно сделанных и хорошо оснащенных. Для этого король даже выписывал инженеров из Браавоса, славящегося своим корабельным ремеслом.

— Хорошо, лорд Селвин, — Рейегар кивнул. — Как продвигается обучение, довольны ли бравоосийские господа успехами наших мастеров?

— Довольны, — мастер над кораблями кивнул, — однако говорят, что им еще многому предстоит научиться.

— Не врут ли? — Рейегар затряс головой. — Корона расплачивается за их время баснословными деньгами.

— Не врут, ваше величество, — лорд Селвин слегка улыбнулся, — может, лукавят немного. Я за ними приглядываю, будьте покойны.

— А сами-то видите в них толк? — продолжал король. — Не пустая это была затея?

— Вижу, ваше величество, — отозвался лорд Селвин. — Они, конечно, всего нам не расскажут, им ведь это ни к чему, но кое-каким фокусам нас научат, а дальше, глядишь, и мы сами что-нибудь необычное придумаем.

— Благодарю, лорд Селвин, — Рейегар показался Станнису довольным. Король часто увлекался подобными затеями и не жалел на это средств из сундуков королевской казны. — Держите меня в курсе. Кажется, все успели высказаться, милорды, — подытожил он. — Позвольте же поговорить немного и мне.

Рейегар кликнул Уилласа Тирелла — своего оруженосца, и тот привел в зал заседаний загорелого темноволосого человека, одетого опрятно, но просто. При взгляде на его лицо его можно было бы счесть за моряка, однако его худоба, легкая сутулость и манера держаться будто бы в ожидании очередного удара, говорили об ошибочности подобного вывода. Он ступал с осторожностью позади Уилласа, с подозрением оглядывая собравшихся.

— Позвольте, милорды, — король поднялся и встал рядом с вошедшим, — представить вам господина Феллона Гуорро, инженера из Эссоса.

— Бывший раб, — шепнул Станнису мейстер Бенедикт, — это сразу видно по тому, как он держит себя.

Станнис кивнул. Теперь подозрительность и напряженность этого человека становились объяснимыми. Только вот откуда взялся в Вестеросе бывший раб, да и как попал на службу к самому королю? Эртур Дейн услышал слова Великого Мейстера и обернулся в их сторону, бросив на них тяжелый взгляд. Между сиром Эртуром и Бенедиктом дружбы не водилось, слишком разные это были люди.

Рейегар сделал паузу, заметив за столом некое шевеление. Станнис заметил, как король нахмурился и поджал губы. Все немедленно замолчали, а Дейн отвернулся, снова уставившись на короля.

— Господин Гуорро прибыл из Мира и полагает, что сможет помочь нашему городу избавиться от бесконечного зловония, ставшего настоящим проклятьем бедных кварталов Королевской Гавани, — Рейегар говорил уверенно, его рука легла на плечо Феллона Гуорро, заставив того вдруг распрямиться. Бывший раб бросил взгляд на короля Вестероса и закивал, правда чуть менее уверенно. — Если вам интересно, в моей горнице лежат его рисунки, которые привели меня в восторг. Как вы знаете, подготовительные работы в городе уже начаты, техника господина Гуорро была уже опробована в нескольких городах Эссоса, что позволяет нам надеяться на успех.

Станнис сложил руки на груди и откинулся на мягкую спинку кресла. В отличие от короля, он не очень-то верил в успех. Говорили, что Блошиный Конец вонял едва ли не со времен постройки столицы, и вряд ли какой-то раб из Вольных Городов сможет это устранить. К тому же, дело было не только в самом запахе или в устройстве городских улиц, а еще и в определенном укладе, заведенном среди бедняков. Сколько ни перестраивай, эти люди по-прежнему будут распространять кругом грязь и нечистоты. Достаточно было ввести строгие наказания за это, и такая мера могла бы оказаться гораздо более действенной, чем задуманные королем перестройки, однако такое предложение Станниса было Рейегаром отвергнуто, как и предложение закрыть бордели, хотя король, насколько было известно Станнису, не являлся завсегдатаем подобных мест.

Когда король закончил говорить, члены Малого Совета одобрительно покивали, и господин Гуарро получил от Рейегара дружеское напутствие, хотя к такому, судя по его все еще растерянному виду, он не привык, как не привык и получать за свои труды звонкую монету. Городская вонь уже сидела у всех в печенках, поднимаясь из Блошиного Конца и в более богатые кварталы и беспокоя чувствительные носы столичной знати, поэтому очередная затея короля возражений ни у кого не вызвала, к тому же деньги на нее в казне имелись.

Станнис же подумал о том, что Рейегар слишком уж увлекается торговлей и строительством, забывая о настоящей политике. Ему бы сосватать младших своих детей и сестру, а то пока кроме союза с Хайгарденом через Висенью и с Солнечным Копьем через Визериса, других полезных связей у него не было. Конечно, благодаря королеве, Рейегар мог всегда рассчитывать на поддержку Старков, но что взять с этих обширных, но бедных земель, армии которых идти маршем до столицы многие недели. В это же время в Риверране сидел и дулся Хостер Талли, да и Роберт нет-нет, да и мог взбрыкнуть. Карлик Ланнистер не достиг еще совершеннолетия и оставался во многом темной лошадкой, но уже показал себя способным на глупости. О его женитьбе на дочери издольщика не шептался теперь только ленивый. На Железных же Островах со смертью лорда Квеллона о его Новом пути все позабыли, ибо наследник его Бейлон оказался ярым приверженцем Старого обычая.

Казалось, за своей увлеченностью, Рейегар не всегда это замечал. Станнису не понравилось, когда король махнул рукой на брак Тириона Ланнистера, выразив таким образом неуважение к другим западным лордам, на злорадства Роберта он внимания не обращал, хотя Грейджои и Талли его иногда и беспокоили, но его настолько увлекли собственные затеи, что на подобное беспокойство часто не оставалось времени.

Однажды Малый Совет в полном составе отправился на Драконий Камень, где Рейегар, лучась от восторга, показал им свое новое увлечение — ремесленные мануфактуры по образу и подобию тех, что давно уже существовали во многих городах Эссоса. В Вестеросе ремесленников было не много, в основном это сословие представляли кузнецы, плотники и ткачи, но и они не могли похвастаться теми умениями, что мастера за морем. Единственным кузнецом Королевской Гавани, способным работать с валирийской сталью был Тобхо Мотт, отчего в столице его имя было на слуху, плотники мастерили грубую мебель, а ткачи дешевое сукно, вещи дорогие и изысканные всегда закупались на востоке или у тамошних мастеров, осевших в Семи Королевствах.

— Наши ремесленники ничем не хуже заморских, они способны делать ту же работу и обладают не меньшим талантом, но где-то им не хватает знаний, не хватает веры в свои силы, — горячо уверял их король. — Я намерен дать им нужные знания, чтобы в скором времени леди хвастались не мирийскими кружевами, а вестеросскими. Местный товар будет стоить дешевле привозного, но дороже того, что производится в нашем королевстве сейчас. Это обогатит не только королевскую казну, но и самих мастеров, сделает жизнь простого люда лучше, а это именно то, чего я желаю добиться.

Пока Рейегар говорил, Лианна Старк сидела невдалеке от него, не сводя глаз со своего мужа, у ее колен возились принцесса Висенья и наследный принц Эйгон, принцесса Рейенис была тогда еще слишком мала и ее не выводили в общество. Висенья пыталась слушать отца, Эйгон же выводил на скопившейся на полу пыли рисунки найденной где-то палочкой, совершенно не обращая внимания на происходящее. Королю Рейегару было откуда брать свою уверенность, в защиту своего мужа волчица Старк готова была перегрызть глотку любому.

После того как король окончил свою речь, они направились в деревню мастеров, недавно построенную здесь королем.

— Я мечтаю о том, чтобы подобные места когда-нибудь появились во всех городах, — говорил он, пока они спускались вниз по узкой тропинке. Лианна Старк держала мужа под руку. Детей оставили в замке под присмотром нянек. Эйгон устал и мог начать капризничать, что пришлось бы весьма некстати.

— На эту мысль нас натолкнули мастера, работающие с обсидианом, — принялась пояснять Лианна Старк, она потянулась к поясу, где в украшенных жемчугом ножнах висел кинжал. Она достала его и показала собравшимся. Вместо обычной стали лезвие кинжала было изготовлено из драконьего стекла. Сделано оно было довольно искусно. — Изделия из этого материала приносят Драконьему Камню хороший доход, благодаря не только своей редкости, но и качеству обработки. Мы подумали, почему бы нам не обучить местных жителей и другим ремеслам.

Рейегар согласно кивал. Видно было, что во многих его начинаниях королева была полноправным участником. Более того, он не скрывал этого, а наоборот, стоило Лианне Старк заговорить, лицо короля освещалось гордостью. Все знали, что за Мейсом Тиреллом стояла его мать, но леди Оленна, несмотря на свой статус и крутой нрав все равно оставалась в тени, в то время как королева Лианна была у всех на виду. Она высказывалась и частенько участвовала в спорах наравне с мужчинами, и никто бы не посмел осудить ее, опасаясь гнева самого короля.

Ступая по узкой каменистой тропинке, Станнис вспомнил, как впервые побывал на этом продуваемом всеми ветрами острове вместе с родителями и Робертом. Король с женой и сыном тогда пребывал здесь, отдыхая от шума столицы и доверив управление страной Тайвину Ланнистеру. Тогда эти двое заклятых друзей не успели окончательно рассориться, а Эйерис еще не приобрел прозвище Безумный. Станниса и Роберта представили королевской чете и принцу. Эйерис тогда показался Станнису слишком смешливым, Рейла тихой, а Рейегар замкнутым. Принц был вежлив, уже в юном возрасте он был обучен соответствующим манерам, однако по его глазам было видно, что он желал бы сбежать подальше от своих обязанностей.

Рейегара попросили сыграть, на что он согласился, хотя и без особого удовольствия. Это показалось Станнису довольно странным, ибо его собственный старший брат не преминул бы прихвастнуть собственными талантами. Принц исполнил одну из известных в Вестеросе баллад, Станниса она никак не тронула, Роберт сидел с кислым лицом, Эйерис и Стеффон молчали, а вот женщины, казалось, остались довольны.

— Ваш сын необыкновенно талантлив, ваше величество, — отметила леди Кассана.

Эйерис повеселел, а Рейла благодарно улыбнулась.

— Я слышал, принц и на тренировочном дворе делает успехи, — добавил лорд Стеффон.

— Это так, — говорить о бое на мечах королю Эйерису было явно приятнее, чем об игре на высокой арфе. Судя по тому, как кривились его губы, он явно считал музыкальные увлечения своего сына едва ли ни чем-то постыдным. — Сир Виллем очень им доволен. Верно, Рейегар?

Принц без всякого интереса кивнул. Рядом со Станнисом недовольно заерзал Роберт.

— Рейегар и в учебе делает большие успехи, — проворковала Рейла, она протянула руку и потрепала сына по длинным серебряным волосам. Станниса еще при первом взгляде на принца удивило, что волосы у того отрасли до плеч, как у девочки. Его с Робертом слуги всегда стригли довольно коротко. — Гильдейн, здешний мейстер, — продолжала Рейла, — говорит, что не встречал еще столь юного мальчика, знающего столько же сколько Рейегар.

— Хотела бы я, чтобы и Роберт проявлял подобное рвение, — посетовала Кассана и с лукавой улыбкой поглядела на старшего сына. Роберт засопел и надулся. — Пока что его интересует лишь охота, да оружие.

— Возможно со временем, когда он начнет вникать в дела управления землями, — утешительно проговорила Рейла, — что-то изменится. Мальчишки в его возрасте любят помахать мечом.

Эйерис отчего-то усмехнулся, заставив королеву встревоженно взглянуть на него, но ничего не сказал. Видно, присутствие Баратеонов ему помешало. Взрослым налили вина, а детям подали чай с пирожными, после чего Роберта и Станниса отправили восвояси в сопровождении Рейегара. Принц, как образцовый хозяин, показал им Драконий Камень, однако особого интереса братья у него не вызывали, особенно Роберт, задававший ему множество дурацких вопросов. Когда они вернулись на то место, откуда начали свой обход, Рейегар в растерянности остановился.

— Что скажете насчет поединка, ваше высочество? — ухмыляясь предложил Роберт, видно все еще не смог смириться с интеллектуальным превосходством принца и желал его побить.

Рейегар задумался. Он явно желал поскорее отделаться от них, но отказ от предложения Роберта можно было принять за трусость, а этого принц допустить не мог.

— Хорошо, — кивнул он. — Извольте. Ожидайте меня во дворе.

Только спустя время Станнис подумал, что для своего возраста принц уже тогда говорил очень витиевато. Любезно, но холодно. Он и теперь узнавал эту его манеру, когда Рейегар Таргариен был вынужден вести беседу с теми, кто был ему неприятен.

Роберт выглядел довольным. Он переоделся в колет из вареной кожи, предназначенный для тренировок на мечах, однако, мастер над оружием Драконьего Камня, узнав об их намерениях использовать настоящую заточенную сталь запретил это, настояв на деревянных мечах. Роберт хмыкнул и бросил взгляд в сторону стоявшего в стороне Рейегара, как бы говоря: «Боишься настоящей стали? Видать, руки твои хороши только для того, чтобы на арфе бренчать, будто девчонка». Принц смолчал, его длинные волосы были собраны на затылке, чтобы не лезли в глаза. В руках он сосредоточено сжимал рукоять деревянного меча. По сравнению с Робертом, который даже в юном возрасте уже был достаточно крупным, Рейегар казался тростинкой, которую Роберт мог бы перешибить одним ударом. Вероятно, на это он и рассчитывал.

Рейегара оказалось не так-то легко одолеть, он прыгал и извивался, словно лесная змейка, и Роберту пришлось изрядно попотеть. Он недовольно пыхтел, бросаясь в атаку, в голубых глазах кипела ярость, в то время как Рейегар продолжал выглядеть все так же сосредоточенно. На лбу у него выступила испарина, а щеки раскраснелись, однако лицо его все еще казалось будто бы вырезанным из белого камня, такого же, из которого были сделаны здешние скалы.

Как бы там ни было, Роберт оказался сильнее, и как бы хитро не вел себя Рейегар, наступило мгновение, когда он не смог противостоять обычной грубой силе, обрушившейся на него. Он упал в песок, и Роберт едва сдержался, чтобы не издать победного возгласа. С небольшого, нависавшего над двором балкончика раздались жидкие хлопки. Станнис поднял голову и увидел там короля рядом с отцом, Эйерис странно скалился, а отец сдержанно улыбался. Роберт засиял, ожидая похвалы. Рейегар, которому мастер над оружием помогал подняться, внезапно побледнел и будто бы сам весь превратился в камень.

— Добрый бой, — сказал лорд Стеффон, — вы оба сражались достойно. Мастер над оружием не лукавил, когда говорил вам об успехах принца, ваше величество. Он смотрится более чем достойно. Тебя же Роберт, я поздравляю с победой.

Улыбка на губах Роберта слегка дрогнула. Рейегар уже встал на ноги и стоял неестественно прямо, устремив взгляд на отца. Эйерис поджал губы и так ничего и не сказал, лишь похлопал Стеффона по плечу, после чего они удалились. Станнис слышал, как отец в тот день увел Роберта к себе и долго о чем-то с ним говорил, принц Рейегар же больше не появлялся до самого ужина. Устроившись за общим столом, он снова был опрятен и вежлив и все так же молчалив. В следующие дни Станнис каждое утро видел его на тренировочном дворе, но поединков между ним и Робертом более не было.

Роберт тогда победил, но он проиграл Рейегару гораздо позже. Проиграл женщину, которую, как многие говорили, любил, хотя Станнис и не верил, что его старший брат способен любить кого-либо, кроме себя самого. Лианна Старк не была его любовью, она была призом, добычей, дичью за которой Роберт обожал гоняться по лесам, только вот в этот раз не смог догнать.

Рейегар Таргариен не очень-то изменился с тех давних времен. Разве что стал чаще улыбаться и сделался гораздо увереннее, избавившись наконец от тени отца, которая, как Станнис понял уже гораздо позже, висела над ним дамокловым мечом. Рейегар шел впереди и что-то рассказывал своей жене, они оба довольно улыбались. Их вид одновременно раздражал Станниса и будил внутри него какие-то неизвестные, неведомые ему ранее чувства.

Сначала их провели в ткацкую мастерскую, где в том числе работали несколько женщин. Увидев самого короля, ткачи повскакали с мест и принялись отбивать поклоны. Рейегар жестом попросил их возвращаться к работе, а Станнис подумал, что нынешний король идет по стопам своего прадеда Эйгона Невероятного. Как бы и он не накликал не себя беду, ведь поговаривали, что и в желании вернуть своей семье драконов Рейегар не уступает погибшему в Летнем Замке королю.

С горящими глазами Рейегар Таргариен показывал членам Малого Совета изготовленные здесь ткани. Станнис вежливо брал их в руки и разглядывал, но ни за что не отличил бы их от любых других. Такие вещи его не слишком-то интересовали, как, похоже, и других собравшихся лордов. Среди братьев Баратеонов только Ренли любил рядиться во все пышное и дорогое, и Станнис видел в этом вину слишком избаловавших его нянек. Если бы мальчика воспитывал сам лорд Стеффон, ничего подобного не произошло бы.

— Вы бы показали это нашим женам, ваше величество, — хохотнул Мейс Тирелл, — уж они-то рассудили бы получше нас.

— Я уже приводила сюда моих фрейлин, лорд Мейс, — лукаво улыбнулась Лианна Старк, — и могу вас заверить, ваша супруга осталась весьма довольна.

Все рассмеялись, хотя Станнис так и не разобрался из-за чего, он не любил эти неясные намеки и никогда не понимал их. Покинув дом ткачей, они отправились к стеклодувам. Их работа оказалась гораздо более интересной, даже завораживающей. Несмотря на идущий от зажженного очага жар, можно было часами наблюдать за тем, как искусно работал мастер с расплавленным стеклом. Впечатлился, кажется, не только Станнис. Все остальные с неменьшим интересом следили за происходящим, а король украдкой наблюдал за ними, радуясь тому, что ему удалось-таки их удивить.

Та поездка на Драконий Камень состоялась несколько лет назад, но с того времени Рейегар не утратил интереса к своему предприятию. Наоборот, он, казалось, увлекался им все больше. Господина Гуарро к его немалому облегчению отпустили, и за столом послышалось шуршание одежды и скрежет отодвигаемых кресел.

— Лорд Джон, лорд Станнис, один момент, — попросил король тоже поднявшись. Станнис и лорд Аррен подошли к Рейегару. Король стоял прямо, держась за спинку кресла. Висевший там ранее дублет он уже перекинул через руку, готовясь уйти к себе. — Я отправил вам сегодня с Уилласом свои замечания к последнему тексту новых законов, — Заговорил он, когда все остальные вышли. — Прошу, ознакомьтесь. Если возражений нет, то полагаю, следует готовиться к совету лордов. Не хотелось бы с этим затягивать.

— Как скажете, ваше величество, — Джон Аррен поклонился. Станнис кивнул. — Следует ли мне еще раз повторить…?

— Лорд Джон, — король добродушно улыбнулся, — вы знаете мое мнение, и оно неизменно.

— Хорошо, ваше величество, — Джон Аррен нахмурился, но далее возражать не стал.

— Спасибо, — Рейегар пожал им обоим руки. — До завтра!

Перекинув через плечо дублет, король удалился. Смотря ему вслед, Станнис подумал, может так получиться, что спокойные времена скоро закончатся.