Гермиона Грейнджер и наследник Слизерина (гет)

Гермиона в ярости уставилась на своё отражение. Если бы она была честна сама с собой, то заметила бы эти признаки. Она бы поняла, что ей нравится проводить время вместе с ним больше, чем следовало бы, что её восхищение его талантами и умом зашло гораздо дальше, чем просто невольное уважение, и то, как она краснела, когда он держал её за руку, не имело никакого отношения к простому смущению. Ей следовало бы признать, что ревнивые взгляды на лицах Лукреции и Андреа заставляли её чувствовать себя несколько более удовлетворённой, чем следовало бы. Она бы поняла, что место, которое Рон оставил пустым в её сердце, постепенно занял Риддл.

Но именно этот поцелуй заставил её осознать, признаться самой себе, что она испытывает к нему чувства. И это вызывало у неё отвращение.

«Он мне не нравится. Не нравится, не нравится, я не могу».

Даже когда она мысленно повторила эти слова отрицания, она знала, что лжёт.

«Нравится».

Она в отчаянии смотрела на себя в зеркало.

«Гарри и Рон будут ненавидеть меня. Он убил родителей Гарри. Его змея чуть не убила отца Рона. Я их предала».

От этой мысли по её щеке скатилась слеза, и она поспешно смахнула её. Она мысленно вернулась к Риддлу и с чувством вины в животе вспомнила, как он целовал её.

«Он использовал тебя», — сказала она себе. «Ему на самом деле всё равно. Ты ему не нравишься. Он вообще никого не любит. Он пытался соблазнить тебя для разговора».

Эта мысль заставила её почувствовать себя ещё более пристыженной, особенно потому, что она поцеловала его в ответ и так далеко зашла в его уловке. Он манипулировал ею, и она позволила ему это. Эта мысль разозлила её, и она выпрямилась с вновь обретённой решимостью.

«Он не доберётся до меня. Он не будет использовать меня. Я ему не позволю».

* * *

——

Когда несколько минут спустя Гермиона вышла из ванной комнаты, она была потрясена, увидев уже не мокрого Риддла, ожидающего её в коридоре, прислонившегося к стене и выглядевшего решительно, хотя и довольно сердито. Она бросила мимолетный взгляд на его губы и почувствовала, что краснеет. Увидев её, он резко шагнул вперёд.

— Гермиона, — сказал он, бросив на неё испепеляющий взгляд.

— Риддл, — ответила она с гордо поднятой головой, и в её голосе прозвучало больше уверенности, чем она чувствовала. — Ты что, ждал меня здесь? Как это мило с твоей стороны!

Риддл прищурился, но промолчал.

— Я здесь только для того, чтобы сказать тебе, что ты можешь забыть о наших учебных занятиях. Ты и близко не подойдёшь к этой книге, пока не скажешь мне, что ты от меня скрываешь, — сказал он тихо, но решительно.

Лицо Гермионы вытянулось.

— Ты не можешь — ты же дал клятву! — сердито сказала она.

Риддл улыбнулся — жестокой, насмешливой улыбкой.

— Я обещал рассказать тебе, как обнаружил магические чары, которые существуют на ожерелье, и я это сделал. Я не обязан делиться с тобой ещё какой-либо информацией.

Гермиона нахмурилась, понимая, что он прав, но на ум пришёл другой план. Она воздержалась от попыток одолжить другие тома сама, пока Риддл делился с ней первым томом, чтобы не вызвать у него подозрений — но теперь ничто не мешало ей одолжить их.

Затем, как будто прочитав её мысли, Риддл самодовольно сказал:

— О, и даже не пытайся взять другие тома «Руководства Ллевеллина». Ты не можешь этого сделать — правила чётко говорят, что должен быть предоставлен отчёт записей студента за полгода, а ты здесь всего несколько месяцев. Увидимся за обедом, — добавил он с довольной ухмылкой, прежде чем быстро уйти.

Гермиона в бешенстве смотрела ему вслед, а потом бросилась обратно в библиотеку и спросила библиотекаршу, правда ли это. Как и следовало ожидать, это было так, и она была в очень плохом настроении, когда вышла из библиотеки и спряталась в Выручай комнате.

В тот день Гермиона пропустила ланч. У неё не только ужасно болела голова, потому что она солгала Риддлу, и она решила для своего рассудка и безопасности держаться подальше от Риддла. Это было небезопасно — не то чтобы когда-то было безопасно, но риск, казалось, внезапно возрос. Её влекло к нему, и он, казалось, подозревал об этом, потому что уже пытался использовать это в своих собственных целях. Однако она не могла доставить ему такого удовольствия, пока знала, на что он способен. К её радости, часть того, чтобы держаться от него подальше, требовала положить конец их предполагаемым «отношениям».

К обеду она уже знала, что больше не сможет прятаться. Во-первых, она не хотела, чтобы Гарри и Рон волновались, и в то же время не хотела доставлять Риддлу удовольствие, думая, что он отпугнул её от обеда и ужина. Так что Гермиона медленно направилась в Большой зал, немного нервничая из-за того, что ей придётся огрызнуться на Риддла.

«Он сам это заслужил. Кто-то должен поставить его на место».

Когда Гермиона входила в Большой зал, она сделала это с высоко поднятой головой. Она сразу же заметила, что зал уже полон и что она опаздывает, и вместо обычных взглядов, к которым она привыкла, несколько человек — в основном девушки — смотрели на неё с выражением ликования, с ухмылками, закрывающими многие лица. Гермиона на мгновение задумалась об этом, и поняла, что многие ученики видели, как она убегала от Риддла, выглядя расстроенной.

«О. Без сомнения, мельница слухов Хогвартса работала сверхурочно».

Гермиона решительно посмотрела на Слизеринский стол и увидела Гарри и Рона, сидящих на самом краю, очень далеко от Риддла. Удовлетворённая, она села рядом с ними и краем глаза заметила, что Риддл не подал виду, что обратил на неё внимание, а продолжал свой разговор с Абраксасом. Она хотела бы сказать то же самое и о других — Гермиона видела, что Андреа выглядит абсолютно довольной тем, что она не сидит рядом с Риддлом.

— Гермиона, — сказал Рон с явным облегчением. — Где же ты была? Мы так беспокоились о тебе!

— Подожди, — сказал Гарри, прежде чем произнести заклинание заглушки.

— Послушай, Гермиона, — сказал Рон. — Это место сходит с ума от всех этих слухов о тебе и Риддле. По-видимому, тебя видели выбегающей из комнаты, где вы обычно читаете эту книгу, и ты выглядела очень расстроенной. По словам какого-то Хаффлпаффца с пятого курса, который утверждает, что подслушал, что Риддл бросил тебя, и ты не смогла выдержать это, поэтому ты убежала в слезах.

«О, так вот откуда это ликование», — уныло подумала Гермиона. «Они все счастливы, потому что думают, что он бросил меня. Какая ирония…»

— Конечно, мы понимали, что это чушь, но та часть, где ты убегаешь, есть во всех различных версиях этой истории, — добавил Гарри, выглядя обеспокоенным. — Так что же произошло на самом деле? Он ведь не причинил тебе вреда, правда?

— Нет, он этого не делал, — неохотно ответила Гермиона. — Мы поссорились. Он поймал меня, когда я без разрешения листала книгу, и захотел узнать, что мне нужно. Он думал, что я что-то скрываю от него из-за того, что он подслушал твои слова, Гарри. Он не забыл, что ты говорил о том, что нам нужно узнать что-то об ожерелье, чтобы вернуться домой. Ну, а я отказалась говорить, и он немного разозлился. Я попыталась уйти, но он преградил мне путь и достал свою палочку. Мне удалось убежать, но я запаниковала и побежала, чтобы он меня не поймал. И я сидела всё это время в Выручай комнате.

Гермиона чувствовала себя виноватой за то, что солгала им, но её вина в поцелуе с Риддлом была ещё хуже, и она просто не могла сказать им правду, особенно зная, что они будут защищать её, и что она не была достойна этого.

— Это чёртов… — сказал Рон, назвав Риддла таким именем, что, без сомнения, получил бы наказание, если бы профессор Макгонагалл услышала его.

— В любом случае, — многозначительно сказала Гермиона, — я решила, что с этого момента лучше держаться от него подальше, учитывая, что он становится довольно назойливым.

— Хорошая идея, — сказал Рон, энергично кивая.

— Я согласен, — добавил Гарри. — Просто держись подальше — от него слишком много хлопот.

После этого разговор перешёл на предстоящий матч по квиддичу, и Гермиона смогла полностью погрузиться в свои мысли. Краем глаза она видела, что Риддл по-прежнему ведёт себя так, будто ничего не произошло, но Гермиона была уверена, что он кипит от злости и только подыгрывает, чтобы сохранить лицо. Гермиона знала, что ей очень повезло. Если бы все уже не думали, что Риддл был тем, кто порвал с ней, они бы подумали, что Гермиона пренебрегла Риддлом, сидя с Роном и Гарри, что, без сомнения, не было бы хорошо.

Через некоторое время ученики начали выходить из зала, и Гермиона снова краем глаза заметила, как Риддл прошёл мимо неё к своему концу стола, высокий и гордый, бросая на неё лишь самые равнодушные взгляды. Но что действительно привлекло её внимание, так это то, что Андреа жадно смотрела на него, и Гермиона не упустила ухмылки на её лице, которая, без сомнения, была адресована ей лично. Андреа быстро встала и последовала за Риддлом через холл. Ей, возможно, повезло, что так много других студентов также уходили в то же самое время; в противном случае её намерения были бы смущающе очевидны.

Андреа догнала Риддла прежде, чем тот успел выйти из зала. Со своего места Гермиона не могла слышать, что она говорит, но выражение надежды на лице Андреа и то, как она кокетливо накручивала прядь волос на палец, не ускользнуло от её внимания. Глаза Риддла, который наблюдал за Андреа с вежливым интересом, на мгновение оторвались от неё, и Гермиона вздрогнула, когда он встретился с ней взглядом. Лёгкая ухмылка промелькнула на его лице так быстро, что Гермиона задалась вопросом, не померещилось ли ей это. Он снова повернулся к Андреа, и, хотя она не могла разобрать, что он сказал, это, должно быть, было что-то хорошее, потому что он вскоре покинул зал, и Андреа практически вприпрыжку вернулась к Слизеринскому столу, где села рядом со своей взволнованной подругой.

— Ты его спросила? — выпалила её подруга.

Андреа просияла и бросила мстительный взгляд на Гермиону, прежде чем громко сказать:

— Да, я спросила его, не хочет ли он пойти со мной в Хогсмид на этих выходных. Он сказал, что не уверен, есть ли у него время, чтобы пойти туда, но он скажет мне точно завтра.

Гермиона отвела взгляд, притворяясь равнодушной, но внутри у неё всё кипело. Она не сомневалась, что Риддл сказал это только для того, чтобы разозлить её. К своему большому смущению, она почувствовала укол ревности, который только разозлил её на саму себя.

«Он. Есть. Зло. Смирись с этим!» — подумала она, ругая себя.

— Гермиона?

Звук озабоченного голоса Гарри вырвал её из раздумий.

— Ну что? — спросила она более раздражённо, чем намеревалась.

— Э, ничего… просто у тебя костяшки пальцев побелели, — сказал он, указывая на её руку.

Именно тогда Гермиона поняла, что мёртвой хваткой вцепилась в вилку, и тут же положила её на стол.

— Может быть, нам лучше пока не возвращаться в общую комнату, — неохотно сказала она.

— О, ты можешь остаться и посмотреть, как мы репетируем для спектакля! — внезапно сказал Рон. — Сегодня мы увидим весь сценический реквизит и прочее!

Он выглядел таким взволнованным, что у Гермионы не хватило духу сказать «нет», и поэтому они с Гарри остались с Роном в Большом зале после того, как все остальные ушли. Единственными оставшимися людьми были несколько профессоров и три другие девушки в пьесе: Скарлетт, Бетани, которая была пятикурсницей Гриффиндора и, к удивлению Гермионы, девушка из Равенкло их года, в которой Гермиона узнала Эмму Кей, хорошую подругу Лорен. Эмма была очень прилежной, но также очень громкой, остроумной и уверенной в себе. Она была высокой и слегка полноватой, но у неё было очень красивое лицо, обрамлённое очень короткими прямыми чёрными волосами. На самом деле, как заметила Гермиона, все девушки на прослушивании были довольно симпатичными. Она задалась вопросом, был ли профессор Бири пристрастным.

— Хорошо, собирайтесь все вместе! — прикрикнул профессор Бири. — А, Рон, я вижу, ты привёл с собой друзей! Рад вас видеть, Гарри, Гермиона.

— Здравствуйте, сэр, — вежливо сказал Гарри, когда они собрались вокруг него. Гермиона с удивлением отметила, что среди присутствующих профессоров был и профессор Дамблдор, и ещё больше удивилась, увидев, что он смотрит на неё. Однако, когда она поймала его взгляд, он одарил её дружеской улыбкой, прежде чем отвернуться.

— Ну хорошо, — взволнованно сказал профессор Бири. — Я уверен, вы все знаете, что наша пьеса состоится в эту пятницу, чуть меньше чем через неделю! Итак, сегодня я подумал, что мы могли бы проверить наши сценические реквизиты, чтобы убедиться, что они все в порядке, и чтобы наши звёзды, — тут он просиял, смотря на Скарлетт, Бетани, Эмму и Рона, — могли получить любое представление о том, как будет выглядеть сцена. А теперь, профессор Кеттлберн был так добр, что снабдил нас гигантским червем. Не могли бы вы показать его студентам, Сильванус?

Профессор Кеттлберн покачал головой и сказал:

— Ну-ну, Герберт, ты же знаешь, что червь должен быть сюрпризом. Но я могу сказать вам вот что — это будет реально, и это будет очень даже живо! Так вот, есть только одна маленькая проблема. Бетани, я знаю, что ты будешь играть Ашу, верно? Да, я очень сомневаюсь, что тебе понравится гигантский червь, пьющий слёзы с твоего лица, и даже если бы мы это планировали, было бы очень трудно заставить червя сделать это. Итак, профессор Бири согласился, что мы адаптируем пьесу так, что червь просто вернётся под сцену, как только ты заплачешь.

Бетани просто пожала плечами и кивнула, а профессор Бири попросил других учителей объяснить свои задачи. Гермиона очень заинтересовалась объяснениями профессора Дамблдора о том, как он преобразил фонтан воды и холм, который скользил под сцену, когда персонажи поднимались вверх, и была очарована объяснениями магии, о которых она никогда раньше не слышала. Пожалуй, неудивительно, что она была единственной, кто задавал вопросы, которые профессор Дамблдор, казалось, оценил по достоинству. Однако к тому времени, когда разговор перешёл на одежду, а за этим последовало обещание сделать макияж и уложить волосы, головная боль Гермионы взяла своё, и она поспешно прошептала свои извинения Рону и выскользнула из Большого зала. Не желая идти в общую комнату, она отдыхала в неиспользуемом классе в течение, как она думала, по крайней мере получаса, прежде чем она почувствовала себя немного лучше и вернулась, чтобы посмотреть, как они репетируют.

Гермиона была удивлена тем, что выступление Рона оказалось на самом деле не таким плохим, как она ожидала. Персонаж, которого он играл, сэр Невезучий, был довольно жалким человеком, и она подозревала, что Рон имел отношение к этой роли, потому что персонаж отражал его собственное отсутствие уверенности.

Гермиона зааплодировала вместе с Гарри и профессорами, когда спектакль закончился и Рон подошёл к ним, смущённо улыбаясь.

— Ну и что вы думаете? Я имею в виду, что это ещё не идеально, и я не надевал доспехи…

— Ты был великолепен, Рон! — воскликнула Гермиона. — А какие ещё таланты ты от нас скрываешь?

— Да, Рон, — усмехнулся Гарри. — Прекрасная работа.

— Бутерброды для всех! — крикнул профессор Бири, который хлопал громче всех остальных. — Отличная работа, вы четверо. Просто отлично! Эмма, Гарри, вы ближе всех, не могли бы принести бутерброды, пожалуйста? Они находятся прямо за дверью служебного входа.

Эмма и Гарри направились выполнять просьбу профессора Бири и отошли от всех к служебному входу, который находился сразу за учительским столом. Гермиона смотрела, как Эмма открыла дверь, и была удивлена, увидев, что она замерла, прежде чем испустить душераздирающий крик. Все потрясенно обернулись и увидели, как бледный Гарри оттаскивает Эмму от двери. Она выглядела испуганной, и в её глазах стояли слезы.

Гермиона вместе со всеми остальными выбежала вперёд и заглянула в дверной проём в поисках того, что видела Эмма, и она остановилась в ужасе, открыв рот от шока.

В другом конце комнаты на полу неподвижно лежала Андреа, несомненно окаменевшая.

Гермиону внезапно затошнило, и она почувствовала, как её оттолкнули с дороги, когда профессора ворвались в комнату. В Большом зале Скарлетт и Бетани пытались утешить Эмму, которая теперь безудержно плакала. Гарри и Рон стояли в стороне с мрачным видом.

— Она это сделала! Я знаю, что она сделала, кто ещё мог это сделать? — она услышала рыдания Эммы. — Сначала Лорен, а теперь Андреа!

— Не глупи, Эмма, — успокоила её Бетани, — она не могла этого сделать, это должно быть был кто-то другой. Слушай, не плачь, я знаю, что ты расстроена из-за Лорен, но…

— Она это сделала! — закричала Эмма, отталкивая Бетани. — Она знала, что это Лорен заколдовала её, и мы все видели, как Андреа флиртовала с Томом! Она сделала это, она ревнует. Она зеленая, как жабросли!

Гермиона в шоке уставилась на неё, когда поняла, что говорит Эмма.

— Эмма, Гермиона не наследница, это мог сделать кто угодно…

Но Эмма стряхнула её руку и одарила Гермиону ужасным взглядом, прежде чем выбежать из Большого зала. Гермиона с болью осознала, что Бетани и Скарлетт теперь смотрят на неё, и что Скарлетт смотрит несколько подозрительно.

Гермиона отвернулась от них и поспешно вышла из Большого зала, чувствуя себя ужасно. Она не могла поверить, что Эмма пришла к такому выводу, и боялась, что другие люди могут согласиться с ней. И мысль о том, что Риддл мог бы сделать это с Андреа после того, как всего несколько часов назад играл с её чувствами, заставила её задрожать.

Гарри и Рон догнали Гермиону прямо у входа в Большой зал.

— Гермиона, не обращай внимание на неё, — решительно сказал Рон. — Она ведёт себя глупо; никто не заподозрит тебя в том, что ты открыла комнату. Это просто безумие. И по словам Скарлетт, она была эмоционально нестабильна с тех пор, как Лорен окаменела. Они были очень хорошими друзьями, знаете ли.

— Это верно, и я просто не могу поверить, что Риддл открыл комнату, а я снова не увидел его на карте. Я не могу поверить, что позволил себе отвлечься! Но что я действительно хочу знать, так это почему Риддл напал на Андреа? — сердито сказал Гарри. — Она ведь не магглорождённая, правда?

Гермиона покачала головой.

— Она сама толком не знает, — объяснила она. — Она живёт со своей мамой, которая маггла, но она никогда не знала своего отца. Её мама даже не знает, кто её отец. Он мог быть волшебником, а мог и не быть. Риддл рисковал с этим… но я не понимаю, почему.

— Может быть, ему наконец надоело, что эта девчонка с ним флиртует, — мрачно заметил Рон. — Наверное, подумал, что это хороший способ избавиться от неё. И мы знаем, что он собирался сделать с Лорен ещё до вечеринки Слагхорна, так что он не мог выбрать её специально.

Гермиона кивнула, но всё ещё чувствовала неуверенность. Может быть, у Риддла есть какие-то планы против девушек, которым он нравится? И будут ли люди действительно думать так же, как Эмма?

Ответ на этот вопрос она узнала на следующее утро. Новость о том, что Андреа окаменела, распространилась по всей школе, как лесной пожар. К счастью для Гермионы, она не услышала ни единого обвинительного слова от Слизеринцев, хотя многие из них были явно потрясены нападением на Андреа. Они не ожидали нападения на одного из своих людей. Даже Абраксас не злорадствовал. К своему неудовольствию, единственным человеком, которого эта новость не слишком взволновала, был Риддл, и этого следовало ожидать. Естественно, он притворился встревоженным, когда пришло известие, но вскоре вернулся в комнату. Он был единственным человеком во всей общей комнате, который занимался.

Однако за завтраком стало совершенно очевидно, что остальная часть школы придерживается иного мнения. Когда Гермиона вошла в зал вместе с Гарри и Роном, почти все взгляды за столом Когтеврана были устремлены на неё, как и горстка Хаффлпаффцев и Гриффиндорцев — без сомнения, Эмма поделилась своими подозрениями. Некоторые из них выглядели просто любопытными, другие подозрительными, и всё же некоторые люди смотрели на неё с чистой ненавистью в глазах. Это был самый неудобный завтрак, который она когда-либо просиживала, и она, наконец, поняла, что Гарри пережил на своём втором курсе.

— Некоторые люди такие смешные, — пробормотал Рон.

Через несколько минут после начала завтрака директор Диппет встал, чтобы сделать объявление, и только тогда Гермиона, которая всё это время не отрывала глаз от своей тарелки, заметила трёх незнакомых мужчин, сидевших рядом с ним.

— Внимание, внимание, пожалуйста, — сказал директор Диппет, его голос был достаточно громким, чтобы донести его через весь зал. — В связи с очень печальными событиями, которые произошли в Хогвартсе за последние несколько месяцев, министерство призвало своих Авроров провести полномасштабное расследование в Хогвартсе, с моего одобрения. Главный Аврор, отвечающий за это, Аврор Поллукс Перселл, — сказал он, указывая на довольно сурового вида человека справа, — будет проводить беседы с персоналом, друзьями и семьёй студентов в течение следующих нескольких дней. Любой, кто располагает какой-либо информацией, должен немедленно выйти вперёд и связаться с профессором Дамблдором, который отвечает за наших гостей. Спасибо.

Гермиона с беспокойством заметила, что лица снова повернулись к ней, и она увидела Эмму Кей, сидящую за столом Равенкло, выглядевшую так, как будто ей не терпелось поговорить с Аврорами в эту самую минуту. Гермиона случайно взглянула на Риддла и увидела, что он сидит совершенно непринуждённо, наблюдая за аврорами с вежливым любопытством. Он не казался слишком обеспокоенным, и Гермиона знала, что ему не о чем беспокоиться — только Дамблдор всегда подозревал его, и даже этого было недостаточно.

Гермиона ничего так не хотела, как уйти с завтрака пораньше, но гордость не позволяла ей этого сделать. Это будет выглядеть как слабость, и это только подхлестнёт тех, кто ненавидит её. Поэтому она ждала вместе с Гарри и Роном, пока несколько человек не начали покидать зал (что заняло некоторое время, учитывая, что это были выходные).

— Пойдём, Гермиона, — мягко сказал Гарри. — Пошли отсюда.

Гермиона встала и последовала за ним и Роном из зала, высоко подняв голову и стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Выйдя из зала, она вздохнула с облегчением.

— Это было ужасно, — грустно сказала она.

— Не волнуйся, Гермиона, — сказал Гарри, качая головой. — Они скоро разберутся с этим. То же самое происходило и со мной.

— И даже если они этого не сделают… ну, это не значит, что мы планируем оставаться здесь слишком долго, — добавил Рон.

Прежде чем Гермиона успела ответить, парень, который выглядел на седьмой курс, позвал Гермиону с ближайшей лестницы.

— Ну что ты, маленькая змея, пошла в свою комнату? — крикнул он, бросив на неё презрительный взгляд. — Они вышвырнут тебя отсюда в мгновение ока. Такой грязи здесь не место.

Его слова оставили Гермиону с ужасным чувством внутри, но у неё не было времени даже подумать о том, чтобы ответить, поскольку Рон уже вытащил свою палочку и приближался к нему, выглядя разъярённым.

— Я покажу тебе, ты гнилой… — начал было Рон, но его прервал резкий, властный голос позади них.

— Уэсли, палочку убери. Сейчас же. Скэнтлбери, двадцать очков от Хаффлпаффа, и, если ты сейчас же не уйдёшь, будет тридцать.

Гермиона резко обернулась и была потрясена, увидев, что Риддл стоит прямо за ними, холодно и сурово глядя на парня, которого, как она полагала, звали Скэнтлбери. Скэнтлбери не нужно было повторять дважды. Он указал на своих друзей, и они поспешили прочь, не оглядываясь.

Гермиона снова повернулась к Риддлу, разрываясь между благодарностью и яростью. Она не знала, что сказать, но Риддл просто бросил на неё быстрый взгляд, всё ещё суровый, прежде чем просто уйти.

Рон, который всё ещё держал свою палочку, пристально посмотрел на спину Риддла, прежде чем тот исчез в коридоре, ведущем в общую комнату Слизерина.

— Грязный мерзавец, я не хотел, чтобы он вмешивался… — сердито пробормотал он.

— Спасибо, Рон, я понимаю это. Но тебе не следовало выходить из себя, — сказала Гермиона, качая головой.

— Он не имел права так с тобой разговаривать! — возмутился Рон. — Я не мог просто так оставить всё как есть.

— Я согласен с тобой, Рон, но Гермиона права. Он может быть первым, но уж точно не последним, — мрачно сказал Гарри. — Это совсем как то, что случилось на втором курсе. Единственное, что мы действительно можем сделать, это игнорировать всех.

Гермиона рассеянно кивнула на слова Гарри, слишком поглощённая холодным взглядом, который Риддл бросил на Скэнтлбери. Как она ни старалась, но ничего не могла понять.