Исчезновения Драко Малфоя (гет)

— Просвети меня, Поттер, — сказал Драко, закрывая дверь в библиотеку. — Как это должно сработать?

Поттер медленно поднял голову.

— Что?

— Не радуйся раньше времени. Я еще не согласился. Мне просто интересно, как именно, во имя отвисшей палочки Мерлина... — Драко услышал характерный звук накладываемого Оглохни, но все равно понизил голос: — ...я выйду сухим из воды, притворяясь шпионом.

— Хороший вопрос. — Поттер закрыл биографию Пенелопы Пуффендуй, которую читал целый день, а Драко присел в кресло напротив. В залитой солнцем комнате они были одни. Гермиона занималась чем-то на кухне с Луной и Джинни, но Драко обсудил с ней все еще ночью.

— Я долго думал об этом... — продолжил Поттер, — Гермиона права. У тебя способности к окклюменции, но...

— Я не Снейп, — завершил Драко.

Поттер кивнул.

— Поэтому тебе нельзя оказаться в одной комнате с легилиментами вроде Волдеморта, Беллатрисы или Снейпа. План надо строить, исходя из этого. Они выведут тебя на чистую воду, а это слишком рискованно. — Поттер потянул себя за прядку. Под его глазами залегли темные круги, будто он плохо спал.

Драко выгнул бровь.

— Поттер, ты что, беспокоишься за мое благополучие?

Он ожидал от Поттера ответной шпильки, но тот лишь посмотрел серьезно, отчего Драко вдруг испытал неудобство.

— Ага. Я не отправлю никого на самоубийственное задание. Хотя ты уже рискнул шеей и в Министерстве, и в мэноре.

Драко поерзал в кресле.

— И впрямь, — отозвался он непринужденным тоном. — Возможно, твой комплекс мученика — это заразно. И я теперь хочу погибнуть в лучах славы за правое дело.

После долгой паузы лицо Поттера расслабилось, и он фыркнул.

— Спорим, ты хочешь, чтобы мы объявили этот день Днем Драко Малфоя и праздновали каждый год?

— Как минимум, — Драко откинулся на спинку кресла. — Салют, плакаты... сделай этот день национальным праздником, Поттер.

Тот помотал головой, неохотно улыбаясь.

— Короче, — сказал Драко, — если нельзя приближаться к Темному Лорду, моей тетушке и Снейпу, то как нам добраться до змеи? — Он покачал головой. — Я ведь и родителям об этом сказал: Пожиратели ни за что не примут нас после обмана.

— Примут, если ты приведешь им меня.

Драко молча уставился на Поттера со смесью обреченности и веселости. Конечно, что еще тот мог сказать сразу после того, как Драко недвусмысленно высказался насчет комплекса мученика?

— Ну ладно, — голос так и сочился иронией. — Выйдем тогда на улицу, и я коснусь метки? Чего ждать-то?

Поттер сдвинулся на край дивана. Взгляд у него был сосредоточенный.

— Не валяй дурака. Я стану приманкой, чтобы Пожиратели устроили засаду. А Орден устроит засаду на засаду.

Драко призадумался. В голове закружились наметки плана.

— Если нам нужна змея, — проговорил он медленно, — Темный Лорд должен лично явиться на место засады. Нельзя, чтобы Пожиратели схватили тебя и аппарировали к нему.

Поттер кивнул.

— Придется контролировать каждую мелочь. Но сначала надо найти и уничтожить чашу. Засада станет последним ударом. Выманим Волдеморта со змеей, пусть думает, что я попался случайно. Убьем змею. Потом... — Поттер сидел, словно кол проглотил. — Потом я сражусь с ним.

Глядя на этого тощего волшебника в очках, на его шрам на лбу и пальцы, что есть сил сжимающие палочку, Драко снова почувствовал острый укол беспокойства. Да, Поттеру удавалось сбегать от Волдеморта раз за разом, но чудесное спасение — это не то же самое, что остаться и сражаться с ним до смерти.

Драко жил с Поттером уже полгода. Полгода поисков и планирования, на удивление неплохой готовки Поттера, полгода молчаливой благодарности, что тот не совал свой нос в отношения Драко и Гермионы. Они вместе сражались, смеялись над Эрни Макмилланом и Сивиллой Трелони, болтали за уборкой о квиддиче и ЖАБА, о самых интересных и скучных должностях в Министерстве.

И Драко не просто привык к его комплексу героя. Из-за сплетен по волшебному радио и в «Пророке», из-за сторонников Темного Лорда, которые всеми правдами и неправдами стремились выманить Поттера, Драко понял, почему тот считает, что мир и все потери лежат на его тщедушных плечах.

И что, Драко должен просто стоять и смотреть, как Поттер падет от палочки Темного Лорда? Пусть даже в том заключалась его так называемая судьба?

Драко отвел взгляд.

— Да, да, давай не забегать вперед с засадой. Сначала мне нужно связаться с Пожирателями, так? Признаться, что я жив и в штаб-квартире, и убедить, что все еще верен им?

Поттер кивнул, черты его лица разгладились.

— Притворись, что давно хотел меня прикончить, как я и говорил.

Драко вздохнул.

— Притворяться, что пытался тебя убить, пока мы тут жили? Да ни за что. Меня окрестят самым бездарным убийцей в мире.

— Я думал, ты уже им считаешься.

— Очень смешно.

Фыркнув, Поттер вновь посерьезнел.

— Так какая у тебя легенда?

Драко пожал плечами.

— Родители посчитали, что я остался с Орденом из чувства самосохранения. Начну с этого, а дальше, раз они вернулись... — Во рту у него стало кисло. — Вспомнил о приверженности Темному Лорду, например.

— Надо придумать, почему тогда ты не коснулся Темной метки.

— Гермиона нашла способ от нее избавиться. Скажем, она заставила меня развеять метку еще в сентябре, поэтому я не мог никого вызвать. — Драко помолчал. — Надо убрать метку отца — чтобы выглядело последовательно.

Поттер задумчиво кивнул.

— Все равно придется постараться, чтобы тебе доверились. Скармливать понемногу детали настоящих планов — показать, что у тебя стоящие сведения. — Он замялся. — Первое впечатление — самое важное. Тебе придется идти лично, показать, что это ты, а не один из нас прикидывается.

— Ага, — протянул Драко. — Надо связаться с тем, кто подаст Пожирателям новости так, как надо нам.

— Я тоже об этом думал, — скривился Поттер. — Кто бы это ни был, лапши на ушах у него будет на всю кастрюлю.

— Это не проблема, — ответил Драко, мысленно перебирая имена знакомых. — Темный Лорд принимает сторонников за верность, а не уникальные умственные способности.

— И кто тогда?

— И правда, кто... — напряженно отозвался Драко, потянув за нитку из кресла. — Не уверен... Я не особо радовался, когда эти люди приходили в гости. Лучше всех я знал Долохова, но он умер.

— Но твои родители знакомы с ними уже давно.

— Ага.

Поттер замялся, продолжил с осторожностью:

— Слушай, ты не хочешь врать маме и папе, я понимаю, но знания твоих родителей окажутся полезными. Не считая связи с Пожирателями, может, им даже известно что-то о чаше или змее. — Поттер подтолкнул очки вверх костяшкой пальца. — Но, чтобы спросить об этом, вам нужно ладить.

Драко резче дернул за нитку.

— Может... может, свяжемся с Пожирателями, передадим информацию, спланируем засаду. Только родителей в это посвящать не надо.

Молчание Поттера вышло красноречивым.

Драко не смотрел тому в глаза.

— Я в курсе, что ты их не любишь, Поттер. Я тебе и не предлагаю, — скованно добавил он, — но они все равно мои родители. Они ни за что не вступят в Орден, но, мне кажется, их можно убедить, что прятаться в штаб-квартире безопаснее. Вот что я хочу от них. Просто переждать до конца. А что до информации... — Драко дернул за нитку еще яростнее. — Я навру им, но частично, ладно? Скажу, что прикидываюсь своим, но и только, позже задам все вопросы. Но я не хочу втягивать их в наш план, они ведь даже не представляют, что происходит.

— Ладно, — сказал Поттер. — Сами справимся. Без их участия.

Драко поднял взгляд от порядком затасканной обивки кресла. Удивительно, но на лице Поттера не было ни намека на раздражение. Драко предполагал, что тот потребует участия старших Малфоев для подстраховки, но Поттер смотрел на него лишь с пониманием.

И Драко вдруг вспомнил, где сидит: в доме, где убили родителей самого Поттера. Уж тот лучше всех поймет желание уберечь семью.

— Но... — Поттер внезапно стушевался, — тут есть одна проблема.

— Какая?

— Если ты остаешься в Ордене только из чувства самосохранения, то тебе нет смысла жить... ну, здесь. С Гермионой. — Поттер откашлялся. — Логичнее ночевать в палатке с родителями.

Драко знал, что к этому все идет, но сердце все равно заныло. Вспомнилось, как Гермиона ворочается под утро, какой бардак у нее на голове после сна, с какой теплотой она смотрит на него, лениво улыбаясь.

— Ага, — пробормотал он. — Я знаю.

Повисла неуютная тишина. Ее прервал Поттер, потерший шею:

— Слушай, правда, извини за то проклятие.

Неожиданно. Драко вскинул брови.

— Поттер, Снейп наложил контрзаклинание за пять секунд. Три дня с Помфри, и я встал на ноги. Да, было бы неплохо, если бы школу хоть чуть-чуть взволновало, что я едва не умер, но... ладно уж.

— Не ладно, — завелся Поттер. — Ты чуть не умер. Из-за моей темной магии. По совету Снейпа, — добавил он сквозь зубы.

— О, так ты поэтому забеспокоился? — развеселился Драко. — Потому что это темная магия? Думаешь, мне есть разница, бросил ты в меня темным проклятием или обычным Диффиндо?

— Мне — есть! — ответил Поттер на грани возмущения.

— Эти ваши гриффиндорские принципы. — Зевнув, Драко поднялся. — Схожу за Гермионой, и вернемся к этой треклятой чаше.

— Жду не дождусь, — простонал Поттер и потянулся, хрустнув позвонками.

А когда Драко был уже в дверях, позвал.

Драко оглянулся.

— Спасибо.

Притормозил.

— Я сказал бы «обращайся», но давай ограничимся одним разом?

Поттер ухмыльнулся, Драко улыбнулся в ответ и исчез за дверью.

* * *

Первая неделя января промелькнула в вихре всевозможных дел. Гермиона, Гарри и Драко по-прежнему гадали о местонахождении чаши Пуффендуя, но в штаб-квартире собралось столько народа, что их часто отвлекали по другим поводам.

Первой и наиболее волнующей новостью стало известие о том, что из анонимного источника стала поступать помощь. Похоже, несмотря на грубость и недовольство Аберфорта, он все же наладил сеть сторонников Ордена в Хогвартсе, Хогсмиде и за их пределами. Сторонников, причем довольно щедрых. В точке сбора в нескольких милях от коттеджа Поттеров каждый день появлялась еда или золото. Изредка там оказывались совы, которых передавали на попечение Ордена, а одним незабываемым утром Гермиона обнаружила на месте десяток живых куриц в самодельном курятнике. Им с Гарри пришлось сначала разобрать его, а потом уже аппарировать в штаб-квартиру. Не успели они оглянуться, как денег стало столько, что Фред и Джордж организовали на чердаке, где уже работали над волшебным радио, еще и сокровищницу Ордена.

Радиостанция близнецов скоро начинала вещание, и из духа противоречия «Пророку» они назвали свою «Ежедневный Поттер». Тем временем Джинни и Луна готовили листовки и чертили карты полетов для их распространения. Но так как Орден до сих пор не располагал ни метлами, ни средствами, чтобы массово производить листовки, Джинни и Луна проводили полдня, собирая материалы для мистера Олливандера: тот, зная, что у маглорожденных конфисковали палочки, согласился смастерить новые, пока живет в штаб-квартире.

Когда Олливандер несколько оправился, Гарри, Гермиона и Драко заглянули к нему спросить о Бузинной палочке. Даже несмотря на все факты, Гермиона втайне ожидала, что Олливандер посмеется, назовет истории о палочке сказками и подтвердит знания Гермионы о мастерстве создания палочек. Поэтому она не могла поверить, что стоит у его кровати и слушает рассказ о кровавом путешествии Бузинной палочки сквозь историю магического мира, будто эту информацию можно было узнать, просто пролистав «Историю магии».

Они рассчитывали начать поиски в конце января. Готовясь к этому, Гермиона отыскала на гаражной распродаже у старого магла обычный компас, который теперь вымачивался в зелье из инструкции Селин Ши — отваре магической восприимчивости. Гермионе не приходилось еще варить такое зелье — процесс вышел трудным, но интересным.

Поначалу она сокрушалась, что из котла исходит запах тухлых яиц. Им пропиталась вся кладовка на втором этаже, в которой варили зелье. Оно настаивалось уже неделю, когда Драко забрал из ее набора для зелий пузырек с соком лайма и добавил в котел три капли.

— Драко! Ты что творишь?! — пискнула Гермиона, выхватывая у него сок, и тут же ринулась перечитывать инструкцию. От ее волос тоже разило вонью. — Здесь не написано про сок лайма!

— Грейнджер, — произнес Драко медленно и недоверчиво, — ты что, не помнишь?

— Чего не помню? — не очень любезно отозвалась она, не отрываясь от рецепта.

— Сок лайма нейтрализует запахи и при этом не вызывает реакции в любых зельях с иглами дикобраза.

И Гермиона с ходу вспомнила главу в «Расширенном курсе зельеварения», где упоминалась именно эта особенность лаймового сока. Раздел «Вспомогательные средства» она читала не очень внимательно. В конце концов, раз чего-то нет в рецепте, значит, оно не так уж важно.

Захлопнув книгу, Гермиона кашлянула.

— Да. Правильно. Кхм. Пожалуйста, не делай так больше: у меня чуть сердце не остановилось.

Удивление Драко сменилось усмешкой.

— Буду повторять это каждый день, если ты будешь делать такое же лицо.

— Какое еще лицо?

— Которое у тебя было, когда ты поняла, что я вспомнил школьную программу быстрее тебя.

— Я все помню, — фыркнула Гермиона. — Как только ты сказал про сок, я вспомнила, что это было в шестнадцатой главе.

— Разумеется, — Драко легким движением устранил ужасающий запах из кладовки, с одежды и волос. В воздухе остался лишь один аромат — чистящего средства — от пара, который поднимался из котла. — Ты вспомнила, когда я все уже сделал. Это полезно знать для ЖАБА.

Гермиона расправила плечи, разрываясь между желанием поспорить, засмеяться или, мо-ожет быть, поцеловать его. Драко заглядывал в котел, на кончике его носа плясали отсветы персикового цвета от поверхности зелья. Не сказать, что Гермиона именно удивилась: чтобы записаться на ЖАБА по зельям, нужно было получить «превосходно» на СОВ — но было что-то такое безумно привлекательное в том, что Драко знал нечто, неизвестное ей. Или же так действовала новизна ощущения.

В любом случае радовало, что Драко вновь шутил. Перемена в его настроении со дня извинений была медленной, но явной. Ушла сутулость, исчезла болезненность в лице, когда они встречались взглядами. Драко начинал держать себя по-прежнему, и хоть не подпускал к себе других, но делал это даже с какой-то легкостью. Словно обрел былую уверенность, как в Хогвартсе, вот только не проявлял ее в насмешках. С каждым днем он словно все меньше и меньше стремился кому-то что-то доказать.

Вчера днем Гермиона даже подслушала разговор Драко и Хагрида в саду, вблизи места, где привязали Клювокрыла под Дезиллюминационным. Драко повернулся к гиппогрифу, сказал что-то и медленно поклонился в пояс. Не сразу, но Клювокрыл склонился в ответ под взглядом пораженного Хагрида.

Драко поднял голову и встретился с ней глазами поверх котла.

— Что?

Гермиона ощутила, как розовеют щеки.

Не отпуская его взгляда сквозь завитки пара, она вдруг поняла, как давно они не оставались наедине. Повод позавидовать Гарри и Джинни: те неотвратимо сошлись и теперь открыто встречались. Гарри рассеянно брал Джинни за руку, пока все обсуждали дальнейшие планы; Джинни спокойно целовала его в щеку перед уходом.

Ничего подобного Гермиона себе позволить не могла. Драко садился за стол с Люциусом и Нарциссой, а вечером возвращался к ним в палатку. Сама Гермиона утопала в организационных делах, и, договорившись, что не станут доставлять Гарри неудобств во время мозговых штурмов на троих, они ограничивались одними взглядами через всю комнату да краткими прикосновениями в темных коридорах дома.

— Коллопортус.

Ее заклинание едва улетело в дверь, как Драко притянул Гермиону к себе, поцеловал жадно, зарываясь руками в ее волосы. Они вышли из кладовки лишь полчаса спустя.

Готовясь ко сну в тот день, Гермиона скучала по нему сильнее обычного. Она воображала его в палатке в дальнем углу сада, гадала, думает ли он о ней тоже или все его мысли заняты лишь притворством перед родителями.

Хоть Драко и не слишком обрадовался, что придется врать им, Гермиона подозревала: он с облегчением отложил полное объяснение до лучших времен. Когда он заговаривал о Люциусе и Нарциссе, выражение лица у него было... сложным.

— А что ты им сказал, чем ты занимаешься целыми днями? — как-то утром поинтересовалась Гермиона, когда они втроем с Гарри нежились под солнечными лучами в детской в окружении книг.

— Да, — подхватил Гарри, — почему ты постоянно в штаб-квартире, если ты «не присоединялся» к Ордену?

Драко пожал плечами.

— Я сказал, что это одно из условий нашего пребывания. Что я должен быть на месте, когда вам вздумается задавать вопросы о Пожирателях, и, конечно, я не рассказываю ничего важного, но нужно же делать вид, что помогаю, и так далее, так далее.

— Думаешь, они изменят мнение? — спросила Гермиона. — Что лучше прятаться с нами?

— Вряд ли, — Драко раздраженно листал страницу туда-сюда. — Они все склоняют меня саботировать Орден. Намеки с каждым разом все очевиднее и очевиднее, а это... — он покачал головой. — Это очень странно. Они были не прочь уехать за границу. Еще летом.

Но и дальше рассуждать о мотивах его родителей было некогда. С помощью Добби, Винки и части втайне освобожденных домовиков Хогвартса Орден провел первую настоящую диверсию: монумент «Магия — сила» был разрушен, а на его месте возвели фонтан Магического братства, вот только каждый из изображенных там народов выражал готовность к войне. Билл и Флер круглые сутки получали письма от групп гоблинов, в которых подробно перечислялось, как их ущемляют, и прощупывали почву, не заинтересуются ли гоблины планами Ордена. До Флер также доходили слухи о влиянии Пожирателей во Франции и Германии, а Виктор Крам посылал торопливо нацарапанные послания о напряженной обстановке в Болгарии. Чарли Уизли прислал письмо, упомянув — к восторгу Хагрида — наездников драконов.

Но первый серьезный перелом случился в середине месяца. В библиотеку, которую оккупировали Гарри, Гермиона и Драко, проскользнул Фред:

— Мы же теперь журналисты, так что у нас есть новости. Интересные.

— Договаривай, — подтолкнул его Гарри.

Вслед за Фредом возник Джордж.

— Сегодня утром мы провели первый эфир «Ежедневного Поттера».

Гарри пробормотал нечто неразборчивое.

— И более того, — продолжал Джордж, — нам ответили.

У Гарри округлились глаза. У Гермионы подпрыгнуло сердце.

— Что? — спросил Драко.

— Как? — спросил Гарри.

— Когда мы разрабатывали станцию с Ли, еще на седьмом курсе, — ответил Фред, — хотели внедрить разные штуки.

— Никто не знает про заклинание для ответа... — подхватил Джордж.

— Кроме Ли, — договорил Фред. — Он прослушал эфир. Сказал, что ждал, когда же мы настроим радио, еще с Рождества, когда мы пропали.

— И, — Джордж так широко улыбнулся, что веснушки спрятались в глубине ямочек на щеках, — он там не один. Некто Ремус Люпин и Кингсли Бруствер как раз собирались бежать из дома его родителей, прикинь?

— Дом Джорданов входил в список временных убежищ, — добавил Фред.

— Тонкс говорила об этом в мэноре, — выдохнула Гермиона с колотящимся сердцем. — О господи. Значит?..

— У нас получится забрать их сюда? — зазвенел голос Гарри.

— Еще лучше, — Фред распахнул дверь в библиотеку.

Гермиона с криком вскочила на ноги. Там, в коридоре, стояли Ли Джордан с забранными назад дредами, Кингсли Бруствер, столь высокий, что его лысая голова терялась в тенях под потолком, и Ремус Люпин с улыбкой на добром лице, в изрядно затасканной мантии.

Тем же вечером Ордену пришлось задействовать чуть ли не все кухни в палатках, чтобы устроить торжество для новоприбывших. Люциус и Нарцисса Малфои, узнав о появлении оборотня, с радостью остались ужинать у себя. Драко согласился присоединиться к родителям.

— Поттер рассказал о деталях плана, — глубоким спокойным голосом произнес Кингсли. — Хорошее начало.

— Врать не будем, — скривился Ли, — снаружи все плохо. Нам потрясающе повезло, что мы поймали эфир: егерям дали больше свободы. Теперь они вламываются в дома. Выбирают как левая пятка захочет.

— Внимание к мирным жителям ухудшает ситуацию, — Люпин откинулся на спинку дивана с усталым вздохом. — Под огонь попадают волшебники и волшебницы без связей с Орденом... обыски проводят на основе подозрений и круга знакомых, а это подталкивает людей изолироваться. В убежищах мирных жителей больше небезопасно, а за два последних месяца численность Пожирателей поднялась до высот.

Кингсли кивнул.

— В Лондоне на митинги собираются тысячи.

— Тысячи? — повторил Гарри с ужасом. — Тысячи Пожирателей?

Люпин и Кингсли обменялись многозначительным взглядом.

— Не совсем, — объяснять взялся Люпин. — Мало кто назовет себя Пожирателем смерти. Большинство не станут охотиться на маглов или убивать во имя Лорда Волдеморта, да и эти митинги проходят не под его именем. Их утверждает Министерство, вещают все то же, что на рождественском балу: «ради защиты магического единства» или про «сплоченность волшебников»... ты улавливаешь мотив. Именно Министерство обеспечивает поддержку на таком уровне. И особенно «Пророк».

— Тысячи людей поверили во вранье Скитер? — пришла в ужас Джинни. — Я считала их умнее.

Люпин слабо улыбнулся.

— Десятки тысяч во всей стране, — напомнил он Джинни. — Тысячи в одном Лондоне.

По комнате расползлась гробовая тишина. Гермиона до боли сжимала кулаки. Последние недели в штаб-квартире царило оживление, ей правда казалось, что теперь-то они способны посоперничать с Волдемортом в широком масштабе. А сейчас усилия десятка с лишним человек обратились каплей в море.

— Пожалуй, — заговорила профессор Макгонагалл, — вас заинтересует задача, над которой я работаю. Вы согласны, мистер Поттер?

— Да, — тут же отозвался Гарри. — Кингсли, Ремус, нам очень поможет, если вы присоединитесь к профессору Макгонагалл. Ли, ты с Фредом и Джорджем. Отдавайте из сокровищницы столько, сколько попросят Кингсли, Ремус и Минерва. Это первоочередная задача.

Гермиона сделала пометку в записях. Профессор Макгонагалл выбрала несколько мест для убежищ, большей частью заброшенные здания вдалеке от цивилизации, которые можно без труда привести в порядок с помощью магии.

— А наши родители? — спросила Джинни, сидящая рядом с Гарри. — Что с теми, кто в Азкабане?

— Погодите-ка, — протянул Фред, глядя на Кингсли. — Кингсли, ты же был старшим мракоборцем. Значит, бывал в Азкабане?

Кингсли посмотрел на Фреда с обреченностью, словно ждал этого вопроса.

— Бывал.

— Тогда ты знаешь, как туда попасть, — разволновался Джордж.

Собравшиеся в комнате внимали каждому слову.

— Их возможно освободить? — спросил Билл.

— Нет, — тяжело уронил Кингсли. — Дементоры размножались много лет. Они не нападают на сотрудников Министерства, как и на Пожирателей теперь, но у остальных нет шанса добраться даже до входа. Азкабан ими кишит. — Кингсли окинул взглядом присутствующих. — Даже если мы все вызовем телесных Патронусов, этого не хватит.

— Поверьте, — тихим, подавленным голосом проговорил Люпин. — Если бы можно было вытащить Тонкс... но я навещал Сириуса один раз после Первой войны. Незабываемые впечатления. Чтобы иметь хоть шанс на успех, потребуется несколько сотен человек.

И так искорка надежды, тлеющая в груди у Гермионы, погасла. Она уставилась в пергамент, стараясь сосредоточиться на дальнейших планах, а не на мыслях о мистере и миссис Уизли в камерах и Пожирателях, которые день за днем копаются в их разуме.

— Ладно, — ответил Гарри, но в его голосе слышалось явное разочарование. — Но... Кингсли, что это за отчеты допросов?

Кингсли пожал широкими плечами.

— Ничего необычного. Министерство подогревает волнения после пожара в Малфой-мэноре. «Пророк» весь месяц печатает интервью с пострадавшими и семьями погибших. Все винят мисс Грейнджер.

— Да, мы читали, — отстраненно произнесла Луна. — Ужасный стиль.

— И, — добавил Люпин, — поступило множество сообщений, что вы двое покинули Хогвартс. — Он кивнул на Хагрида и Макгонагалл. — Стиль, может, и ужасный, Луна, но мотив налицо. Людей убеждают, что враги повсюду и всем очень нужно объединиться под рукой сильного лидера.

— Ого, — иронию Гарри трудно было не заметить, — и где же они найдут этого сильного лидера?

Люпин кивнул.

— Именно. «Пророк» ежедневно сглаживает образ Волдеморта. Вспомнили его награду «За заслуги перед школой», потрясающие результаты СОВ и ЖАБА... фактически сделали из него чересчур рьяного идеолога. — Он хмыкнул безо всякого веселья. — Об убийствах в Первой войне не говорят, конечно. Зато вовсю обсуждают теорию, что Гарри напророчено разрушить магический мир.

Кингсли хмурился.

— Признаюсь... сложно понять, какую роль в этом играет сам Волдеморт. Чем вообще он занимается и что может быть важнее захвата власти.

Гарри и Гермиона переглянулись, но их опередил Билл.

— А Рон? — спросил он с неподдельной тревогой. — Его видел кто-нибудь? Или известно что-нибудь?

— Я знаю только одно, — с извиняющимися нотками ответил Ли. — Рядом с «Норой» прятались егеря. Когда в Малфой-мэноре случился пожар, я побежал в «Нору», думал, вы трое ничего не слышали. Но я столкнулся с восемью или девятью егерями прямо в Оттери-Сент-Кэчпоул. Они уже выдвигались к вашему дому. Я едва успел аппарировать.

— А... а в Хогвартсе? Что там? — спросил Гарри. Гермиона понимала, что он цепляется за любую надежду, что Рона заметили в школе.

— Моя сестра на пятом курсе, — сказал Ли, — по ее словам, там полный дурдом. Особенно в Слизерине. Местные девчонки в полном шоке из-за Пэнси Паркинсон... Паркинсон — в Азкабане. И за что? За помощь Ордену Феникса! — Ли недоверчиво рассмеялся. — Сам бы не поверил. Так что половина факультета живо интересуется, что же произошло на балу. Еще этот идиот Крэбб слишком сильно трепался о мэноре, заявил, что от пожара была польза, раз это помогло людям раскрыть глаза на Орден. В общем, они с Гойлом сцепились прямо посреди Большого зала. Отец Гойла до сих пор в Святом Мунго, как оказалось, и Гойл орал, что Крэбб сам выпустил Адское пламя.

— Так и было, — мрачно пробормотал Гарри.

— Не удивительно, — покачал головой Ли. — Но другие ученики тоже были на балу со своими семьями, и они клянутся, что слышали, как заклинание накладывала Гермиона.

У Гермионы внутри все оборвалось.

— Что? — вскрикнула она резким и тонким голосом. — С чего они это взяли?

Люпин вздохнул.

— Вспомни, Гермиона: вся улица уверяла, что Сириус Блэк убил тринадцать человек. Заклинанием, которое прилетело совсем с другой стороны. — Люпин обратил лицо к пляшущему пламени, его губы тронула кривая улыбка. — Чтобы изменить воспоминания, магия не нужна. Достаточно... намека.

* * *

— Есть новости, — прошептала Нарцисса, пока Люциус запирал дверь в кабинет. Драко спал в своей комнате в противоположном конце палатки, но Нарцисса считала, что лишняя осторожность не помешает.

Из зеркальца на нее смотрело лицо сестры. За ним виднелась гостиная особняка Лестрейнджей: мебель, обитая зеленым бархатом, высокие окна. Хорошее место, но все же уступающее в роскоши Малфой-мэнору. Нарцисса втайне гордилась своим домом, пусть и осознавала незрелость подобных мыслей. Беллатриса вошла в самый старый, самый требовательный магический род. Но что касалось общественного влияния и финансового состояния... Нарциссе повезло с замужеством больше.

Случалось, она размышляла, каково Андромеде было покинуть жизнь, в которой эти вещи ценились превыше всего. Выйти замуж за грязнокровку... тот ведь даже средствами похвастаться не мог. Был ли это жест ненависти к себе? По какой еще причине Андромеда решила так себя опозорить?

Нарциссу все чаще занимали мысли о падшей сестре. Раздраженная сама на себя, она отмахнулась от них и перешла к новостям:

— В штаб-квартире появились бывший мракоборец Кингсли Бруствер и оборотень Ремус Люпин.

Белла скривила рот.

— Мы едва не поймали Бруствера три недели назад, — пробормотала она. — Упущенная возможность... а девка Люпина? — Ее губа презрительно вздернулась. Беллу оскорблял тот факт, что Нимфадора Тонкс была их крови. Яростный блеск в глазах не оставлял сомнений, какую судьбу Беллатриса уготовила их племяннице. — Они не вместе?

— Нельзя сказать наверняка, — прошептал Люциус, подходя к Нарциссе. — Возможно, отродье грязнокровки появится позднее. Мы подтолкнем Драко узнать больше.

— А где же сам дорогой Драко? — низкий голос Беллатрисы был полон яда. — Похоже, вы не доверяете ему, раз не рассказали обо мне.

— Нельзя рисковать, — сказал Люциус. — Мы подозреваем, что на нем сказался Конфундус, Белла. Иначе он не присоединился бы к ним в мэноре. — Люциус замешкался. Беспокойство, пробежавшее по его лицу, было неподдельным, Нарцисса это знала. — Драко... не похож на себя.

— Пока ты переживаешь за мальчишку, — от голоса Беллы повеяло холодом, — мое терпение истощается. Что вы успели предоставить? Список личностей, которые прячутся в штаб-квартире. Мы и сами о них догадывались. Ни способа напасть на это отребье, ни существенных подробностей их планов... ни Поттера. Вы обещали мне Поттера.

— И ты его получишь, Белла, — ответила Нарцисса. — Мы наметили план. Видишь ли, Орден полагается на Драко... его заставляют рассказывать о Пожирателях смерти. Едва он придет в себя, мы получим отличный шанс выманить Поттера. Драко наврет что-нибудь, и Поттер пойдет прямиком в твои руки.

Взгляд Беллатрисы из-под тяжелых век прошелся по лицу Нарциссы. Секунду спустя ее надменное выражение смягчилось.

— Все же, Цисси, необходимо активнее добывать информацию. Я ведь выполнила свою часть. Я не рассказала об этой тайне даже Темному Лорду... Я стерла воспоминания о вас и Драко из голов четы Уизли. Я дала вам время. Вы обязаны передать мне сведения, которыми можно воспользоваться. А после череды успешных операций Поттер станет нашим главным призом.

— Конечно, — пробормотала Нарцисса. Оставалось надеяться, что сестра не расслышит в ее голосе усталость. Она ведь прочтет в этом предательство, а не простую измотанность. Нарцисса не понимала желания сражаться. Лучше ведь смириться с обстоятельствами и безболезненно уйти, пока возможно... слиться с фоном, как она всегда делала, оказываясь между двумя более волевыми сестрами.

Андромеда наверняка обратится за помощью к Ордену. Быть может, она знала, что здесь появился ее зять. Быть может, не только Нимфадора, но и Андромеда найдет сюда дорогу.

У Нарциссы странно забилось сердце. Она попыталась представить, что спустя столько лет стоит напротив Андромеды — уже на территории сестры. Та якшалась с Орденом и им подобными так давно, что в сущности своей могла стать неузнаваемой... «Но она твоей крови», — пискнул голос на задворках сознания.

Вспомнилось, как они с Беллатрисой стояли за плечами сестры, пока та играла на пианино, как восхищались ее быстрыми пальцами. Тогда они были всего лишь детьми. Девчонками, которые не могли дождаться поступления в Хогвартс и соперничали за любовь родителей.

Белла в зеркале встрепенулась, видимо, что-то услышав.

— Мне пора, — торопливо проговорила она. Вслед за тем ее образ в зеркале померк — на Нарциссу и Люциуса вновь смотрели их же лица.

Нарцисса убрала зеркальце в нижний ящик стола, пряча его в коробке из-под вредилок близнецов Уизли. Из палатки вынесли все товары, наверняка из-за их с мужем прибытия, но Орден, видимо, забыл про этот ящик. Да и все равно лучшего места для зеркальца было не найти.

Нарцисса взглянула на Люциуса и тихо спросила:

— Что будем делать? Драко жаждет остаться под крылом Ордена до самого конца. Но врать Белле дальше нельзя.

Люциус мерил шагами комнату. Нарцисса буквально видела, как в живом уме мужа крутятся пазлы, складываясь и расходясь.

— Должна быть какая-то причина, — в его голосе сквозило едва сдерживаемое раздражение. — Драко не стал бы так вести себя лишь из страха. Значит, он верит... — остановившись, Люциус развернулся к Нарциссе. — Значит, он верит, что Орден выиграет войну, — выдохнул он. — Вот оно что. Он не признает наше исключительное положение, потому что Орден убедил его, что у них выигрышная позиция.

Нарцисса оперлась локтем на стол, массируя висок.

— Но как убедить его в обратном?

— Твоя сестра права, — голос Люциуса стал резче. — Мы бездействовали, осторожничали, слишком зациклились на Драко. Чтобы вернуть его на правильный путь, нужно напомнить, что победа Темного Лорда неизбежна. Мы должны найти ценную информацию — и тогда Пожиратели нанесут решающий удар. — Люциус вновь не устоял на месте. — Уверенность Драко пошатнется. Он увидит, что не нужно идти с ними ко дну. И вернется к нам. Осталось придумать, как подслушать планы Ордена.

Нарцисса резко втянула воздух. Затем дернула только что закрытый ящик.

— Вот.

Она ведь видела коробку — и посчитала ее хорошим тайником для зеркала, — которая идеально отвечала их целям. Коробку, заполненную длинными трубками телесного цвета под названием «Удлинители ушей».

* * *

Сложно было поверить, что настал самый конец января. Месяц прошел в такой круговерти дел, что, заглянув в календарь, Гермиона, к своему удивлению, обнаружила, что отвар магической восприимчивости настоялся.

В тот же день они протестировали компас в поле подальше от магических помех штаб-квартиры. Когда Гермиона произнесла выученное заклинание, чтобы компас ожил, тот непоколебимо указал в сторону палочек Драко и Гарри.

Наконец, все было готово, чтобы вернуться в Литтл Уингинг на поиски Бузинной палочки.

За Тисовой улицей наверняка наблюдали, вдруг Гарри вернется, так что придется аппарировать подальше и кружить на метлах ближе к дому. Но едва они развернули карту, чтобы наметить маршрут, как их прервали.

В спальню Гермионы ворвалась Джинни с побелевшим лицом.

— Что? — Гарри подскочил на ноги. — Что случилось?

Тряхнув головой, Джинни суматошно замахала рукой. Все вместе они бегом спустились в гостиную, где весь Орден столпился у журнального столика. Закат окрашивал комнату в красные тона. Когда орденцы расступились, Гермиона перестала дышать.

На столе, неподвижный, лежал Аберфорт Дамблдор. С него сняли уличную мантию, и было сразу видно почему: левый бок и рука были залиты кровью, которая капала на ковер.

Первые секунды Гермиона была убеждена, что он мертв. Потом уже мозг зафиксировал склонившихся над раной Люпина и Флер — те синхронно двигали палочками. Значит, жив. Гарри рванул вперед, но был остановлен рукой Кингсли.

— Не мешай, Поттер.

— Что случилось? — прошептала Гермиона.

— Много-то он не сказал, сразу свалился, — угрюмо ответил Хагрид с беспокойством во взгляде.

— Мы считаем, — лицо у Макгонагалл осунулось и побледнело, — что его сдал кто-то из знакомых. Пожиратели смерти напали на него у Августы Долгопупс... она пыталась расширить сеть сторонников Ордена.

— У бабушки Невилла? — резко спросил Гарри. — Она цела?

— Аберфорт сказал, ее арестовали, — тихо прозвучал глухой голос Луны. — Невилл сильно расстроится.

— Августа справится, — твердо произнесла Макгонагалл. — Ее непросто сломить.

Вскоре Аберфорта перенесли в палатку Макгонагалл на трансфигурированную койку. Флер и Люпин остались с ним, чтобы наложить необходимые контрзаклинания, и Гарри упрямо отказался уходить. Гермиона едва ли могла вообразить, что он почувствует, если из-за него умрет оставшийся член семьи Дамблдоров.

Они с Драко вернулись в спальню, чтобы спрятать разработки планов. Хотелось нарушить тишину, но, едва Гермиона собиралась что-то сказать, ей вспоминалась капающая на ковер кровь, и горло стискивало спазмом. Закат сменялся сумерками, свет мерк, забирая из мира все краски.

Гермиона подпрыгнула: Драко коснулся ее плеча. Оказалось, она долго стояла, уставившись на шкаф и тяжело дыша.

— Если он аппарировал сюда сразу, — тихо сказал Драко, — и им занялись немедленно, у него неплохой шанс выжить.

— Да, — слабо отозвалась Гермиона. — Да, н-надеюсь.

Она прикрыла глаза, когда Драко отвел ее волосы с одного плеча. Прикосновения не успокаивали. Край рукава его шерстяного свитера неприятно скреб кожу. Гермиона зажмурилась.

— Я все думаю, что такое может случиться с каждым. Каждый раз, как мы выходим из штаб-квартиры. А если завтра я спущусь, а там Джинни, или Луна, или Фред, Джордж или... или Гарри... или...

Слова не шли. Тишина оглушала. У Гермионы начинало жечь ладони.

— Вот об этом я и говорил тогда, перед Косым переулком, — негромко сказал Драко. — Помнишь? Риск всегда один и тот же.

Гермиона развернулась лицом к нему, увидела в его глазах отражение собственного страха. Такого же, как вечером перед рождественским балом. Она подозревала, что тогда ему хотелось остаться в коттедже Поттеров, но ее саму занимали мысли исключительно о крестраже, так что она даже не задумалась, каково будет, если Драко сразят в битве. Драко мертвый, в крови, с застывшим лицом и стеклянным взглядом.

Гермиона вспомнила, как обмякло его тело в Министерстве. Вспомнила собственный ужас при мысли, что он умер. Тот день случился словно в прошлой жизни.

Дыхание участилось, глаза защипало от слез, и грудь стиснуло душераздирающее чувство, словно внутри вот-вот что-то разобьется. Когда уже кончится эта война? Гермиона устала от страха и отчаяния. Ей хотелось просто прогуляться по улице за руку с Драко — хоть в магазин, хоть в книжный. Хотелось вернуться вместе в Хогвартс, где бы они целовались на прощание перед занятиями, сравнивали бы расписание или делали домашнее задание в уютном уголке библиотеки. Хотелось провести его по ресторанам в ее городке, куда они часто ходили с родителями, — и посетить места, которые любил он сам.

Тайна их отношений сделала из них затворников. Гермиона не желала умирать не выговорившись.

— Так нечестно, — прошептала она. — Нечестно, что нам приходится рисковать жизнями. Я... — она сглотнула ком в горле. — Я не хочу рисковать тобой.

Драко коснулся ее лица подушечками пальцев, бережно, боязливо, словно она была создана из снега и могла растаять от прикосновения.

— Я знаю, — голос не подчинялся ему. — Я не могу потерять тебя.

Гермиона подалась вперед. Поцелуй вышел неловким, смазанным. Драко прижался ближе, направил их движения с не меньшим рвением. Его руки сжали ей плечи, предплечья, переместились на спину, затем — под свитер и потянули за край, раздевая. Когда Гермиона повторила за ним, его рубашка осталась в свитере и вместе с тем улетела на пол.

Наполовину обнаженный, в тусклом свете сумерек Драко казался призраком, серебристым и прозрачным, словно уже одной ногой в... Сердце дрогнуло, Гермиона толкнула Драко на кровать — старые пружины, не выдержав, заскрипели. Он поймал ее запястье, потянул на себя, они отползли неуклюже куда-то ближе к подушкам. Губы вновь встретились, ища чего-то, стараясь выразить что-то, но жестов попросту не хватало. Но Гермиона и так слышала, о чем говорило каждое его прикосновение. Времени в обрез. Время поджимает. Вот именно сейчас, в этот момент, их жизни могли быть последними отблесками догорающей свечи, а они и не подозревали.

Гермиона стащила с себя рубашку через голову, отбросила в сторону. Драко сглотнул, они упали на постель, и на этот раз его ладонь огладила ее грудь, а ее рука опустилась к ремню его брюк. Им уже доводилось изучать друг друга, но с осторожностью и любопытством, ночами в середине декабря. Но еще ни разу желание коснуться не затмевало собой все остальное. Гермиона ощущала ответ его тела, тяжелое, рваное дыхание напротив ее губ, и спустя несколько минут Драко оторвался от нее. Щеки у него раскраснелись, глаза горели. Положив руку на пуговицу ее джинсов, он прошептал в темноту:

— Можно?

Прерванная тишина вдруг отрезвила, Гермиона остро почувствовала свое тело. Оценила форму коленей на покрывале с рисунком. Отметила скованность в плечах из-за позы, в которой они оказались. Задумалась внезапно, не страх ли пробудил в ней желание, не ошибаются ли они, и ее рука застыла, оборвав нетерпеливый жест. Гермиона сглотнула, занервничав.

Драко тут же убрал руку.

— Можем остановиться, — уже не шепот, а низкий твердый голос, может, чуть с хрипотцой. — У тебя уже... было?

— Нет, — ответила она. — А... у тебя?

Драко кивнул, и к нервозности Гермионы добавилось еще и смущение. В голове тут же против воли возник образ Драко и Пэнси. Но из-за него Гермиона лишь осознала, насколько сильно хочет к нему прикоснуться, отдаться любопытству и желанию, которые разгорались не один месяц.

— Я хочу, — заявила она, сама от себя не ожидая такой решительности, — но опыта у меня нет, так что получиться может не очень хорошо и... — она осеклась.

Драко улыбался. Отсвет луны на одном резце, необыкновенно мягкий взгляд.

— Что?

— Грейнджер, я не собираюсь оценивать тебя по системе СОВ.

У нее вырвался смешок.

— Если только сама захочешь, — добавил он, и Гермиона рассмеялась вновь, как и сам Драко, их тела вновь потянулись навстречу друг другу, его улыбка отпечаталась на ее щеке, чуть ниже, на шее. Медленно, но верно Гремиона расслабилась. Потянулась и расстегнула пуговицу на джинсах, выбралась из них чередой глупых, несуразных движений. Но на лодыжке джинсы застряли, Драко и Гермиона отвлеклись, чтобы избавиться от штанов, внезапно оказавшись каждый в своем мире раздевания, словно этим заканчивался каждый день, но очень скоро вернулись к теплым, мягким телам друг друга. Такое странное, новое ощущение: нагота окутывала Гермиону коконом.

— Вот так.

И шорох дерева по дереву. Драко подцепил палочку с тумбочки и провел ею над ее животом. Противозачаточные чары, видимо.

Гермиона поцеловала его раз, второй, нежно, а потом глубже, сплела пальцы за его шеей и уронила за собой на постель. Колени Драко встали между ее собственных, кончик его носа щекотал местечко за ухом, а его губы, теплые, влажные, зацелованные, приникли к ее шее. Их руки в конце концов синхронно заскользили по телам, иногда несколько неуклюже из-за темноты, но вскоре одних ласк стало недостаточно, у Гермионы внутри стянулся узел, и она выдохнула:

— Я хочу дальше.

Драко застыл. Затем кивнул, сглотнул, отстранился и — медленно — сделал то, о чем она просила.

Поначалу Гермиона крепко сжала покрывало, но через минуту-две ее пальцы расслабились, она задышала глубже и спокойнее, а лицо Драко разгладилось. Двигаясь, он наблюдал за ней с беспокойством, видимо, заметив легкий дискомфорт.

— Лучше?

Гермиона слабо ответила:

— Да, так... да, мне нравится.

Драко перевел взгляд ниже, в сторону их сомкнутых тел, и передвинул колени для устойчивости. Гермиона нерешительно отвела с его лба прилипшие прядки. Такой обычный жест показался каким-то странным, учитывая обстоятельства: они вдвоем, вместе, вот так. В книгах постоянно писали, что в моменты близости тебя одолевает блаженное забвение, но Гермиона мыслила четко, осознавала и себя, и каждое приятное ощущение, проходящее по телу, — и голову терять совсем не хотелось. Промелькнула отстраненная мысль о том, как жизнь делится на множество «до» и «после». О том, что она запомнит это мгновение: как он касался ее, словно археолог — своей находки, как она убирала его волосы со лба, как сердце их нежности все еще билось, пронзенное чернейшим острием войны.

Но едва Драко вернул взгляд на нее, вихрь мыслей рассеялся. Она была с ним, и ничто не имело значения. Был лишь его взгляд, пристальный и дикий, и ответная волна ее доверия и желания, их взаимная жажда и обладание друг другом. «Завтра» было туманно, но все же не могло проникнуть в спальню, как не могло и потушить огонек настоящего. По крайней мере, от этого они были спасены.

* * *

Драко казалось, что стоит настроить компас, как Бузинная палочка сразу прыгнет в руки. Все же они были в магловском Лондоне. Сколько магических следов здесь могло остаться?

Как показал опыт — полно. Добрые три недели они с Поттером и Гермионой подбирали кнаты да другие выброшенные вещицы. Когда они убили целый день, разыскивая обычный стакан, на который кто-то наложил заклинание самоочистки, Поттер со злости разбил его о ближайшую стену, тем самым спровоцировав огромных собак: те выскочили из кустов и лаяли, пока незваные гости не убрались восвояси.

Орденцы считали, что они трое подбирают места для убежищ в какой-то глуши. К облегчению Драко, родители тоже поверили в эту выдумку. С тех пор как на Аберфорта напали, их желание обезопасить Драко граничило с паранойей. Нападение напугало их больше, чем сам вид Аберфорта: тот выжил, но левая рука теперь безвольно болталась, поражение нервов излечить не удалось. Он почти постоянно жаловался, что застрял в доме и некому присмотреть за его козами.

Родители Драко же воспринимали случившееся иначе.

— Если Орден не в состоянии защитить даже одного из Дамблдоров, — убеждал отец, расхаживая взад-вперед по палатке, — по-твоему, они защитят тебя? Подумай, Драко! Орден состоит из десятка волшебников, большинство едва совершеннолетние, их размах ограничен одним-единственным коттеджем. А Темный Лорд управляет Министерством, «Пророком» и сотнями наемников. Его влияние повсюду.

— В «Пророке» пишут, — негромко добавила мать, потягивая вино из бокала, — что Дьюхеста назначили главой Отдела международного магического сотрудничества. Вскоре они организуют сеть информаторов за границей. Когда Орден падет, бежать будет некуда.

Слова родителей лишь подстегивали Драко быстрее отыскать оставшийся крестраж и Бузинную палочку. До цели — отсечь Темного Лорда от бессмертия — оставалось гораздо ближе, чем Драко смел надеяться прежде. А если удастся найти непобедимую палочку... а потом еще как-то заручиться ее «преданностью», обыграв Снейпа... вероятно, у Поттера даже появится шанс.

Наступила середина февраля. Они шли по самой непримечательной улице во всем Суррее, когда Гермиона вскрикнула.

Драко крутанулся, прищурился. Дни становились длиннее, но сумерки уже опустились на город. Последняя попытка за день, и нужно возвращаться в штаб-квартиру. Он прятал метлы, которые пожертвовали Ордену, под мантией-невидимкой, пока остальные следовали за стрелкой компаса.

В конце дороги Поттер суматошно махал руками.

У Драко подскочило сердце. Неужели?.. Нет, наверняка им попалась очередная магическая безделушка. Драко не хотел обнадеживаться напрасно.

Но, схватив скрытые от взгляда метлы и добежав до конца дороги, он увидел то, что держала Гермиона: грязную палочку из светлой древесины, пятнадцать дюймов.

— Это она? — выдохнул Драко. — Это?..

— Она, — ответил Поттер. — Я узнаю. Это его палочка.

Они притихли, укладывая в голове сам факт находки. А затем на их лицах одновременно расплылись улыбки. Поттер ликующе завопил, рассекая воздух кулаком, Гермиона зашептала: «Гарри!» — но сама улыбалась до ушей, и Драко захотелось рассмеяться. Они обошли Снейпа, а может, тот и вовсе не знал о палочке. Бузинная палочка, Жезл судьбы, принадлежала им.

Чтобы не светиться и дальше на открытой улице, они поспешно скрылись в парке через дорогу. Еще раз проверив, что в округе нет маглов, Гермиона подняла свою палочку дрожащей рукой и начала очищать Бузинную — под слоем грязи проступила гравировка, а древко засияло под светом восходящей луны.

Поттер заметался из стороны в сторону, бормоча что-то себе под нос. В его глазах пылал лихорадочный огонь.

— Уничтожим чашу, потом спланируем засаду. Я пойду в Хогвартс. Убью Снейпа. Потом возьму палочку в засаду, она уже будет подчиняться мне. Убьем змею. Я сражусь с ним.

Драко пересекся взглядом с Гермионой. Их улыбки потухли.

— Поттер...

— Гарри...

— Что? — нетерпеливо отозвался тот, не прекращая шагать. — Осталось совсем немного! Как вы не понимаете?

— Гарри, пожалуйста, не пойми меня неправильно, но вряд ли убить Снейпа будет так уж просто.

— Если не справлюсь со Снейпом, точно не убью Вол... — Поттер запнулся, вспомнив, что их не защищает заклятие Доверия. — Сами-Знаете-Кого.

— У нас есть Олливандер, — напомнил Драко. — Спросим у него, можно ли отбить Бузинную палочку без убийства предыдущего владельца.

Поттер просиял.

— Да, ладно. Вернемся и сразу спросим. Гермиона, держи.

Поттер потянул за мантию-невидимку, Гермиона, передав Бузинную палочку Драко, втиснула метлы в свою бисерную сумочку.

Драко смотрел на палочку в своих руках. В увиденное верилось с трудом. Все палочки, о которых слизеринцы спорили, какая лучше... сейчас они, легендарные, в форме одной-единственной лежали у него в ладони. Древко удобно устроилось в руке, чувствовалась приятная тяжесть и почти что тепло.

— Драко.

Он вздрогнул, поднял голову. Гермиона протянула руку, чтобы аппарировать. Драко спрятал Бузинную палочку в глубокий потайной карман и обхватил ладонь Гермионы.

Когда они аппарировали в сад коттеджа и открыли дверь в дом, их не встретила приятная суматоха готовящегося ужина, не звенели раскладываемые по столам ложки. Фред, Джордж и Ли не отпускали шутки, сидя на диване, который облюбовали для себя.

Нет, поначалу Драко решил, что на кого-то снова напали. Все, кто мог, набились в гостиную, столпившись у чего-то. Но когда дверь в дом захлопнулась, орденцы расступились, повернувшись к Драко, Гермионе и Поттеру лишь с неподдельным удивлением на лицах. В центре столпотворения лежало не тело, а выпуск «Ежедневного пророка».

— Что там? — с интересом спросила Гермиона, когда они втроем потянулись за лишним номером газеты. — Что...

Заголовок сверху гласил: «МАССОВЫЙ МЯТЕЖ В АЗКАБАНЕ».

Его сопровождала колдография, размытая и перекошенная, снятая явно в лихорадочной спешке. Фотограф, видно, бежал — не оставалось сомнений от чего.

Образы на колдографии сменялись один за другим. Первой шла шквальная волна дементоров — их было так много, что изображение на секунду стало непроницаемо-черным.

Затем словно из ниоткуда или же отовсюду разом, со всех четырех углов колдо ударил сноп света. Дементоры завихрились, бросились врассыпную, потом перестроились... но Драко успел мельком заметить то, что крылось за ними. Во дворе тюрьмы собралась огромная толпа, а впереди среди размытых лиц, крича и вскинув кулак в воздух, стоял Рон Уизли.

Примечания:

Та-дам! Следующая глава: "Рассказ Хранителя Тайны" ;)