Исчезновения Драко Малфоя (гет)

— Мама, отец, я принял решение, — произнес Драко.

Руки родителей замерли, обхватывая бокалы с вином.

— Вы правы. Судя по тому, что я вижу, Ордену уже ничто не поможет. Операция с листовками провалилась, они проигрывают в стычках... Это дело времени. — Драко положил вилку и нож на тарелку, не поднимая лица. — Я согласен, — пробормотал он. — Я расскажу об их планах.

Отец схватил Драко за плечо, сжав до боли.

— Хорошо, — выдохнул он. — Я знал, что ты придешь к этому, Драко. Ты сделал правильный выбор.

Мать осталась молчалива. Не выдохнула носом, как иногда делала, испытывая огромное облегчение, ее лицо не изменилось, лишь уголок тонкого рта чуть сполз вниз.

А отец торопился поделиться новостями.

— Нам тоже есть что рассказать. Это поможет вернуть все, как было.

Драко изобразил опасливое любопытство.

— Что именно?

— Мы держим связь с твоей тетей Беллатрисой. Она стремится помочь нам вернуть положение в рядах Пожирателей смерти. В эти времена семья стоит превыше всего.

Драко округлил глаза.

— Вы... но как?

Отец принес зеркальце, и в течение нескольких часов родители поведали ему всё. Посвятили даже в те подробности, которые Драко и не думал услышать: о нападениях, которые они подстроили, и причинах, по которым скрыли от сына зеркало.

— Ты ведь понимаешь, нам требовалось убедиться в твоей верности, — удовлетворенно произнес Люциус. — Теперь же ты выбрал сам. Темный Лорд не накажет тебя за временные сомнения, не тогда, когда мы передадим Поттера в его руки.

— Разве что, — заговорила Нарцисса, — ты считаешь, что мальчишка Поттер обладает некой способностью, которая позволит ему преодолеть все препятствия на пути. Драко?

Драко изучающе разглядывал мать. Ее слова звучали в целом нейтрально, но не послышалась ли ему тень сомнения?

— Нет, — ответил Драко. — Поттер — обычный человек. Всегда таким был. Ему просто везло раз за разом.

— Но с везением покончено, — сказал Люциус.

У Драко пересохло во рту. Он отпил вина из бокала и согласился:

— Покончено.

Ближе к полуночи они собрались у камина, чтобы связаться с тетушкой.

— Племянничек, — вгляделась в него Белла из зеркала. — Живой и здоровый... Оправился наконец? Твой разум вновь принадлежит тебе?

Родители по обеим сторонам от Драко напряглись. Тон Беллатрисы источал мед, но на лице не наблюдалось и следа дружелюбия. Каждое слово требовало ответа, почему Драко не предстал перед ее глазами как можно скорее.

— Я дожидался удобного случая, тетя Белла. — Драко закатал рукав, демонстрируя измененную метку. — Это было непросто. Эта девчонка, которую Поттер за собой таскает, она придумала что-то, и я не мог ни с кем связаться. Чары разрушены.

— Это правда, — быстро подтвердил Люциус, поднимая собственный рукав. — Она испортила и мою метку. Эта Грязнокровка довольно предприимчива.

У Драко внутри все скрутило от злости. Пришлось представить, как нечто холодное и темное накрывает жгучее чувство в груди, пока оно не исчезло.

Подозрительность Беллы несколько рассеялась.

— Не имеет значения. Мы избавимся от этого отребья, а после приведем Поттера к Темному Лорду. И от мальчишки Уизли, предателя крови, тоже избавимся. Когда он умрет, Поттер будет знать, что все его союзники в могиле.

Драко вынудил себя приподнять уголки губ.

— Так значит, Драко, ты близок к Поттеру? — с придыханием поинтересовалась тетушка, приникнув к зеркальцу. — Поделись же со мной... как малыша готовили сражаться с величайшим волшебником в мире?

По телу Драко пробежала дрожь нетерпения. Нужно было действовать осторожно.

— Я не уверен. — Он сощурился. — Они постоянно читают книги, которые, на первый взгляд, не относятся ни к чему особенному, но не говорят мне, зачем это. Это секрет даже среди орденцев... Но мне кажется, для Поттера ищут новые силы. Во всех тех книгах описана история магического мира и какие-то древности. Я слышал о Бараньем роге Урика Чудака и артефактах основателей Хогвартса.

Беллатриса замерла.

— Что, — спросил Драко, разглядывая ее, — ты знаешь, что это значит?

— Нет, — отрезала она. — Ты прав, Драко... наверняка они надеются обеспечить Поттера заемными силами или оружием в попытке противостоять Темному Лорду. Но Поттер падет. — Белла отмахнулась, будто ничуть не потревоженная, но Драко помнил, что врала она отвратительно. Годы фанатической приверженности вкупе с заключением в Азкабане превратили ее в человека, чья ложь легко читалась. Тетушка была на грани.

Эту речь для нее придумывали до последнего слова. Драко нельзя было ни давить на Беллу, выспрашивая о Чаше, ни заговаривать об артефакте напрямую. От него требовалось плавно поднять нужную тему разговора и надеяться на подсказку, где же хранится Чаша, но сама Белла не должна была счесть, что крестражу грозит непосредственная опасность.

— Все же, — продолжила тетушка, — не теряй бдительности. Внимательно слушай, что планирует Орден, и передавай все мне, Драко. Вместе наша семья нанесет решающий удар в этой войне.

* * *

На следующий день за завтраком Драко сел с Гарри, Роном и Гермионой. Когда остальные орденцы отвлеклись на свои дела, он кивнул, давая понять, что приманка проглочена.

Поттер с Уизли сразу приободрились. Но взгляд Гермионы задержался на нем, словно она рассчитывала узнать подробности вчерашней встречи при помощи легилименции. И Драко хотел бы рассказать ей о до странности немногословной реакции матери. Та едва ли прежде скрытничала в присутствии семьи. Драко отвалил бы гору галлеонов за то, чтобы услышать предположения Гермионы.

Но у них больше не оставалось времени для себя. После провалившейся операции с листовками собрания Ордена заканчивались глубокой ночью, а начинались задолго до рассвета. После того как Драко и Гермионе пришлось прятаться в ванной на первом этаже, чтобы не попасться мистеру и миссис Уизли, они договорились прекратить встречи по ночам.

Это само по себе не приводило Драко в восторг. К тому же, к его глубочайшему раздражению, он заметил, что большая часть Ордена только и ждет, что Гермиона в конце концов сойдется с Роном. Как-то вечером, пока мыл посуду, Драко подслушал, как Фред убеждает своего брата, который явно предпочел бы оказаться где-нибудь подальше.

— Я тебе говорю, Рон, прекращай ждать. Гермиона умная, конечно, но мысли-то не читает. Лови момент!

— Ну не знаю, — пробормотал Рон.

— Не знаешь? Ты не знаешь? — переспросил Джордж. — Ты только что стал героем войны, черт возьми! Да по тебе наверняка половина Азкабана сохнет.

Фред кивнул.

— К тому же в любой момент кто-то может отрезать тебе ухо. Каждая секунда на счету.

Только тогда Драко заметил, что с такой силой скребет тарелку, что нарисованная на ней сова перелетела на другую сторону, подальше от его рвения. Он со стуком убрал посуду в сушилку и убрался из кухни.

После этого Драко начал замечать свидетельства сводничества везде. Миссис Уизли усаживала Гермиону рядом с Роном за столом. Хагрид просил их обоих покормить Клювокрыла, а сам хитро щурился.

По крайней мере Пэнси чужое поведение бесило не меньше. Драко заметил, что каждый вечер она занимает место вблизи камина, рядом с тем, где обычно садился Рон. Рыжий постоянно застывал, едва Пэнси устраивалась рядом, но в конце концов они начали изредка переговариваться и так тихо, что не было возможности узнать, о чем же именно. Драко едва-едва сдержался, чтобы не поддразнить Пэнси за ее симпатию к Уизли.

Сам он тем временем начал представлять, что случится, если в один из таких вечеров он возьмет и положит руку поверх ладони Гермионы, словно это в порядке вещей. Воображал замаскированное изумление Ордена, смущение Гермионы. Иногда его так и подмывало сделать именно это, что даже сердце ускоряло бег.

Ну а если новости дойдут до родителей, он ведь сможет объяснить их прикрытием? Драко представлял, как говорит: «Я придумал отличный способ узнавать информацию... так она все мне расскажет».

Его останавливала лишь одна мысль: чего хочет сама Гермиона. В те короткие минуты, когда им удавалось уединиться в кладовке или во время работы на кухне, ему казалось, что Гермиона недоговаривала, из-за чего было еще сложнее произнести слова, которые формировались в его уме с Азкабана.

«Не торопи события», — уговаривал себя Драко. Пытался сдерживаться.

Но становилось трудно представить будущее без Гермионы. Драко видел конец войны, как путешествует за границу — и рядом, на ковре-самолете подальше от края, сидела Гермиона и рассказывала о чарах устойчивости. Он видел себя через пять лет в Министерстве, каким бы оно ни оказалось после всего, а она сидела за столом напротив с башнями из документов и прикусывала губу.

Драко представлял и другой исход. Если чаша Пенелопы Пуффендуй ускользнет... Волдеморт вернется в Британию и нанесет сокрушающий удар Ордену. Драко представлял, как сбегает из страны, и Гермиона тоже была с ним, в лодке, со страхом во взгляде. Обязательно была. Если она не станет сбегать, останется и он. Драко был в этом уверен.

Зима прошла и затухла, как угольки старого костра. Драко скармливал Беллатрисе тщательно отобранные сведения о деятельности Ордена, и вскоре их «семейные посиделки», как прозвал это Уизли, не омрачала и тень подозрений. По крыше коттеджа Поттеров застучал апрельский дождь, а вместе с весенними туманами появился и новый план, как распространить правду по всей магической Британии.

— Мы все придумали, — заявила Джинни на одном из вечерних собраний всего Ордена. Хранители убежищ также присутствовали, и гостиная была набита до отказа. — Хогвартс. Это единственное место, где у нас пока преимущество. Если Добби, Винки и другие домовики раздадут листовки ученикам, те вернутся домой и покажут родителям, а те — своим друзьям и так далее.

— Вот это хорошо придумали! — воскликнул Хагрид. — В конце апреля-то дети как раз на каникулы разъедутся.

— Отличная мысль, Джинни, — похвалил Ремус.

— Не только моя, — кивнула Джинни на Луну... и Пэнси, которая по полдня проводила в компании этих девчонок. Пэнси утомленно повела плечами, словно помощь Ордену немилосердно на нее давила. Но Драко узнал горделивый жест, с каким она приподняла подбородок.

Луна, еще слабая, но в целом оправившаяся, расположилась в кресле. Она и продолжила безмятежным голосом:

— Мы решили связать листовки по несколько сотен и передавать их под видом книг заклинаний. Так что, даже если Кэрроу или профессор Снейп обыскивают чемоданы учеников, они не найдут ничего подозрительного.

— Чтобы профессор Снейп ничего не заметил, придется применить заклинания из продвинутого курса трансфигурации, — заметила профессор Макгонагалл. — Но наши союзники в убежищах отдадут этому заданию все силы.

И так Орден пошел по другому пути, а в его рядах вновь воцарилось оживление. Драко, Гермионе, Гарри и Рону это было только на пользу, так как они до сих пор притворялись, что усиленно помогают Гарри преодолевать «блок» к окклюменции, и занятость Ордена их только радовала. Каждый день по четыре часа они придумывали, как вызнать у Беллатрисы местоположение крестража. Это требовало в высшей степени искусной игры словами.

— Если бы можно было ее просто заколдовать... — в один из дней протянул Поттер, вертя в руках палочку.

Гермиона барабанила пальцами по стопке книг о Хогвартсе.

— Я по-прежнему считаю, что нужно рискнуть и заявить ей об артефактах основателей напрямую. Драко, может, соврешь, что обыскал наши вещи и нашел диадему или медальон — или даже оба? Тогда-то она забеспокоится, что нам известно и про чашу.

— Слишком рискованно, — возразил Уизли. — А если она расскажет Сами-Знаете-Кому? Тогда он узнает, что мы охотимся за крестражами, и никакой чаши нам не видать как своих ушей.

— Я не уверен, что Беллатриса расскажет ему, — задумчиво проговорил Драко. — Никто не знает, что Темный Лорд коллекционировал вещи основателей. Беллатрисе известно лишь одно: ей доверили чашу Пуффендуй, эту Чашу обещания, и ту нужно сберечь.

Поттер покачал головой.

— Но ведь она захочет оповестить Волдеморта о том, чем мы заняты. Диадема была могущественным артефактом. Если даже вскользь упомянуть, что это наше оружие... Нельзя рисковать.

— Да, но... — Драко потер виски, — Белла должна посчитать, что мы разнюхали про чашу, иначе никогда не выдаст, где та хранится.

— Нет, — вдруг сказала Гермиона. — Подождите. Она должна считать, что мы втроем вышли на след чаши. Не обязательно с тобой, Драко. — Она сглотнула. — У меня есть идея. Должно получиться.

Вечер Драко провел на нервах. План Гермионы проигрывался раз за разом: гриффиндорцы изображали Беллатрису, пока Драко не научился любой разговор направлять в нужную им сторону.

После ужина он ворвался в палатку родителей с гримасой недовольства. Мать и отец сидели у огня, у Нарциссы в ладони лежало зеркальце. Запланированная встреча с Беллатрисой должна была вот-вот начаться. Раздраженно откинутый полог притянул взгляды родителей.

— Что-то случилось? — последовал резкий вопрос отца.

— Ага. Точнее, я так думаю. Это невозможно. — Драко запустил руки в волосы. — По-моему, у них наметился прорыв, но я не знаю, в чем именно. Беллатриса скажет... Я не могу разговорить Орден. Она решит, что я плохо стараюсь, но я делаю все возможное.

— Садись, — позвала мать, опустив ладонь на диван.

Послушавшись, Драко с горечью уставился в пол. Рука матери легла ему на спину.

— Беллатриса понимает, что эта миссия требует времени.

Драко выдавил смешок.

— О да, тетушка Белла просто образец терпения. — Но он позволил себе медленно вздохнуть. — Давайте уже начнем. Оглохни, — Драко махнул палочкой на вход в палатку.

Мать подняла зеркальце.

— Беллатриса Лестрейндж.

Та ответила мгновенно. Она шла где-то, ее темные волосы, облитые лунным светом, напоминали набегающие друг на друга волны.

— Цисси. Драко. Люциус. Какие новости?

— Драко неустанно трудился, чтобы раскрыть их планы, — заговорил отец. — Орден все еще относится к нему с подозрением из-за связи с Темным Лордом... Они не желают раскрывать ему все подробности.

Не удержавшись, Драко покосился на отца. Люциус стремился говорить за него похожим образом на пятом курсе, когда Темный Лорд наведывался к ним домой. Драко считал, что отец просто расписывает его перспективным новичком в их рядах. Теперь же видел, что вмешательство отца служило формой защиты.

Драко перевел взгляд на Беллатрису, вновь сосредоточиваясь на плане, и скривил губы.

— Ага. Что-то случилось, я несколько часов пытался выяснить подробности, но меня выставили из комнаты. — Он покачал головой. — По-моему, они вышли на след одного из тех артефактов. В этом дело. С чего еще они так разволновались?

Беллатриса остановилась на дороге среди деревьев.

— Ты сказал, тебя выставили. Ты подслушал под дверью, Драко?

— Орден прибегает к мерам против подслушивания, Белла, — вставила Нарцисса. — Тебе это известно.

— Пусть говорит Драко, Цисси, — прошипела Белла. Нарцисса оскорбленно отстранилась, и Беллатриса постаралась взять себя в руки. — Я лишь о том... ты прав, племянник, это может быть очень важно... подобное оружие представляет опасность целям Темного Лорда. Перескажи мне каждое слово из их разговора.

Хмурое выражение лица Драко сменилось серьезным.

— Перед тем как меня выгнали, Грейнджер читала учебник истории. А Уизли с Поттером листали расширенный курс заклинаний. — Драко сдвинул брови, словно припоминая. — Да, точно. Уизли сказал что-то о чарах местоположения. Они сразу разволновались и выгнали меня.

Драко встретился взглядом с Беллой, чьи глаза, оттененные ресницами, не отражали лунного света.

— Если они так обрадовались из-за чар, — медленно проговорил Драко, беспокойно ерзая на сидении, — значит, уже выяснили, где искать эти артефакты. Что нам делать? Как мне его найти?

Беллатриса возобновила шаг, глядя поверх ободка зеркала, будто потеряла интерес, но Драко видел напряжение в линиях ее широкого рта.

— Постараемся отвести их внимание. Не теряй бдительности, Драко, сообщай о любых подсказках, где они ищут. Будь то магические музеи, частные коллекции или... — ее глаза на краткий миг встретились с глазами Драко, а голос зазвучал с фальшивой легкостью, — даже банки.

Большего Драко было не нужно.

* * *

— Каким Мерлином, скажите мне, — возмутился Рон, — мы должны забраться в ячейку Лестрейндж? Она одна из старейших в «Гринготтсе».

Гермиона безостановочно покусывала губу, ее переполняла энергия. Шансов было мало, конечно, но они наконец узнали, где спрятан последний крестраж.

— А если спросить Билла? — предложила она. — Он же работал в «Гринготтсе».

Рон фыркнул.

— Ага, и толку от этого? Он просто процитирует нам тот стишок на дверях.

— И учтите, — сказал Гарри, — охрану Косого переулка усилили раз в десять после Азкабана и листовок.

Повисла долгая тишина. Они вчетвером собрались в спальне Гарри и Рона, расселись по двое на каждую кровать. Обычно во время таких встреч Гермиона и Драко старательно держались друг от друга подальше, но в этот раз парни так быстро плюхнулись на кровать Рона, что Гермиона оказалась к Драко слишком близко.

И это расстояние не отвлекало бы ее, если бы в памяти не всплывали картинки двухнедельной давности, когда они последний раз были вместе в постели, сбежав в комнату Гермионы около двух утра. Ей редко доводилось испытывать такую благодарность за существование заклятия немоты.

С горящими щеками, не позволяя себе посмотреть на Драко, Гермиона сосредоточилась на «Гринготтсе». В окно стучал холодный дождь. Где-то на первом этаже негромко жужжало оборудование Олливандера. Над головой Фред и Джордж клацали своими радиоштучками.

— Возможно, дополнительные меры безопасности сыграют нам на руку, — заговорил Драко. — Косой переулок все еще под барьером. А значит, нельзя будет просто выйти из «Гринготтса» и аппарировать со ступенек.

Догадавшись, на что он намекает, Гермиона не сдержала возгласа.

— Нас тоже просветите. — Взгляд Гарри перешел с нее на Драко.

Тот оперся на подушку и вытянул ноги перед Гермионой, едва не задевая коленом.

— Нам не надо пробираться в «Гринготтс». Если Беллатриса вынесет оттуда крестраж, можно подождать в Косом переулке и устроить засаду.

Гарри нахмурился.

— И зачем бы ей выносить его?

— Подтолкнуть ее к этому будет не так уж сложно, — сообщила Гермиона, набрасывая мысли на пергамент. — Намекнуть, что крестраж собираются украсть, что ячейка не такое уж безопасное место... И... — она взволнованно взглянула на Драко. — С этим как раз поможет Билл! Расспросим его и сделаем вид, что действительно знаем, как взломать ячейку и выбраться из банка.

— Даже этого не нужно, — подключился Драко. — «Гринготтсом» управляют гоблины. В мире Беллатрисы они стоят на уровне домовиков.

— Ладно, — волнение, похоже, передалось и Гарри. — Значит, Драко, когда мы подготовимся, ты говоришь Беллатрисе, что мы планируем украсть что-то из «Гринготтса», а гоблины нам помогут, и это будет уже завтра.

— Что, и все? — не поверил Рон. — Она сразу купится?

Между бровями Гермионы пролегла складка.

— А почему нет? Ее недоверие к гоблинам процветало десятки лет.

— Да, но нельзя вывалить на нее сразу все. Получится, что Драко прямо говорит ей бежать в «Гринготтс» и забирать, что там лежит. Ты только что к ним переметнулся, Малфой. Она почует предателя.

Они втроем замялись, размышляя над словами Рона.

— Погодите-ка, — прервал молчание Гарри. — А почему не попросить Билла пригласить в штаб-квартиру пару гоблинов? Он уже кучу времени с ними переписывается. Попросим их произнести пару фраз, а вы с родителями, Драко, захватите зеркало и подслушаете. У Беллатрисы будет доказательство, что гоблины согласны помочь нам. И ты будешь ни при чем.

Драко явно находился под впечатлением.

— Неплохо, Поттер. Но пути назад не будет. После такого разговора она сразу рванет в «Гринготтс». — Его рот вытянулся в линию. — И я не хотел бы оказаться на месте гоблина, которого она встретит первым.

Внутри у Гермионы все похолодело. Ей претила мысль, что придется поставить под удар разъяренной Беллатрисы Лестрейндж ни в чем не повинных гоблинов... но крестраж достать нужно, и другого выхода не было. Раз дело касалось «Гринготтса», сотрудники банка так или иначе окажутся замешаны.

Гермиона закончила набрасывать костяк плана.

— Ладно. Но до момента с гоблинами надо проработать еще тучу деталей. Например — как попасть в Косой переулок? На Оборотное больше полагаться нельзя.

— А еще, — добавил Рон, — мы должны быть крепко уверены, что вчетвером победим Беллатрису Лестрейндж, отберем у нее крестраж и вернемся без хвоста из армии мракоборцев.

Драко, в какой-то момент выпрямившийся, вновь откинулся на подушку — в кровати прогнулись пружины.

— Что же может пойти не так?

Гермиона лишь улыбнулась. Он пересекся с ней взглядом и на секунду целенаправленно задел ее ногу коленом.

Сглотнув, Гермиона отвернулась. Гарри и Рон что-то обсуждали между собой, но Гермиона могла поклясться, что взгляд Рона, удивленный, метнулся к месту, где они соприкоснулись.

* * *

Им впервые потребовалось привлекать внешние силы для поисков крестража. Было странно просить Билла о помощи, не оговаривая конкретных причин, зачем понадобились гоблины, но этот союз донес до Гермионы, насколько близки они были к цели.

И это же ощущение поддержки навело их на мысль, как проникнуть в Косой переулок. Решение пришло в виде Добби и Винки, которым не мешал антиаппарационный барьер. Домовики переместятся в лавку Олливандера, чей камин был отсоединен от общей сети. Затем разработанным профессором Макгонагалл и незарегистрированным методом создадут проход между камином в лавке и в штаб-квартире — в обход всяких чар.

Пока прорабатывали планы в Косом переулке, пока Драко выполнял требования Беллатрисы, пока половина Ордена трудилась над операцией в Хогвартсе, а другая сражалась в стычках по всей стране, Гермионе казалось, что в коттедже Поттеров не может стать еще более людно и шумно. Но вскоре, однажды утром в конце апреля, всем пришлось отвлечься от Пожирателей впервые за долгое время.

Тонкс только что проверила один из зачарованных учебников: пыталась раскусить маскировку, скрывающую стопку листовок. Учебник не поддался.

— Передайте Макгонагалл, что мы готовы к пятнице, — довольно заключила Тонкс, вытягивая руки. — Никто не хочет мне помочь? Что ни делай, так...

Приподнявшись, но не успев окончательно выпрямиться, она схватилась за живот.

— Дора? — встревожился Люпин.

Лицо Тонкс кривилось, наверное, целую минуту, пока она наконец не вздохнула и не выпрямилась.

— Да пустяк. Уже не первый раз. Тело тренируется, видимо.

Но двадцать минут спустя, когда Орден сел обедать, это случилось вновь. Тонкс приглушенно вскрикнула и вцепилась в край столешницы.

— Ох! — выдохнула миссис Уизли. — Началось!

И тотчас все вскочили на ноги, перебивая друг друга. Миссис Уизли замахала руками, отгоняя всех от Тонкс.

— Отойдите от нее, не мешайте! Вы все! Сюда, Тонкс, дорогая... — И она помогла вывести Тонкс из штаб-квартиры в их палатку с Ремусом.

В скором времени миссис Уизли торопливо вернулась, сообщив, что процесс может быть долгим и не нужно им всем сидеть, затаив дыхание, ведь ребенка можно ждать до завтра или даже послезавтра... но сосредоточиться на других занятиях не получалось. Гермиона, Драко, Гарри и Рон планировали изучить карту Косого переулка, чтобы найти, где спрятаться около «Гринготтса», но, развернув ее, уставились невидяще, выдавили пару предложений, витая мыслями в другом месте, и быстро спустились вниз. Весь день члены Ордена заглядывали в штаб-квартиру, с затаенным дыханием интересуясь новостями. Кингсли, на глазах которого Тонкс выросла из новичка в мракоборца, заходил так часто, что в конце концов просто уселся в гостиной со стопкой отчетов, которые доставили совы, сказав:

— Я подожду.

И ждали все. На улице село солнце. Гермиона слонялась по комнате, неосознанно продвигаясь все ближе к Драко, и в итоге они оказались рядом на диване. Никто, похоже, не обратил внимания.

— Надеюсь, у нее все хорошо, — произнесла она на выдохе, в тысячный раз глядя на закрытую входную дверь. — Может, способности метаморфа облегчат процесс...

— Может быть. — Драко поднял бровь. — Знаешь, о чем мне это напоминает?

Гермиона опустила голос под стать его.

— О чем?

— О прошлой осени. Когда мы еще жили в палатке в саду, а Ремус и Тонкс были в бегах. Ты и тогда за них переживала.

Гермиона улыбнулась.

— Да, ну, ребенок — дело деликатное, где бы ты ни находился.

— А ты видела уже? Младенца?

Гермиона покосилась на Драко.

— А ты?

— Конечно. День рождения чистокровного младенца — событие важное и торжественное, забыла?

У Гермионы вырвался легкий смешок.

— Я был с Пэнси, когда родились ее братья, — рассказал Драко, бросив взгляд на подругу, сидящую в другой части комнаты. — И одна из кузин, когда нам было тринадцать.

Гермиона прикусила губу. Волнение за Тонкс смешалось со сложными чувствами в отношении Драко и Пэнси — и того, как легко им было друг с другом. Но ее возможный ответ оборвала стремительно распахнутая дверь. За ней стоял Ремус: растрепанный, чуть ли не с безумным взглядом.

Он расплылся в улыбке, какой Гермиона не видела у него еще ни разу. За усталым фасадом словно проглянул молодой парень, выкрикнувший:

— Это мальчик! Мы назвали его Тедом!

Гостиная взорвалась возгласами. Кингсли подорвался на ноги, опрокинув стопку писем, Хагрид громовым голосом поздравил новоиспеченных родителей, а Стерджис и Флер достали из запасов от пожертвований бутылки с эльфийским вином, которые еще не было повода открыть. Ремус часто моргал, будто свет резал ему глаза, и переходил от человека к человеку, принимая добрые пожелания от всего Ордена. Рон и Пэнси стояли у камина, оба в равной степени пораженные, словно день закончился полнейшей неожиданностью.

Наконец, после неистовых поздравлений, хлопков по спине и пожатых рук от близнецов Уизли Ремус добрался до Драко и Гермионы. Кто-то уже перебегал из гостиной в кухню за вином и закусками. В общей шумихе слова Ремуса затерялись для других орденцев.

— Драко, Дора приглашает тебя в палатку познакомиться с Тедди. Ей не помешает семейная поддержка.

Драко тут же поднялся.

— Да. Конечно.

Ремус понизил голос:

— Гермиона, тебе она тоже будет рада.

И втроем они выскользнули в сад перед домом, миновали Молли Уизли, которая, всхлипывая, караулила у палатки Тонкс, и зашли внутрь.

Помещение оказалось старым, но чистым, ничуть не похожим на навороченную многокомнатную «квартиру» Уизли. В единственной комнате была небольшая кухня в углу, а напротив — ряд зачарованных окон. И рядом с ними в постели полулежала потная, обессиленная Тонкс со свертком в руках.

— Ладно вам, подходите ближе, — устало рассмеялась она. — Родительство не заразно. Насколько мне известно.

Гермиона, Драко и Ремус собрались у ее постели. Гермиона с любопытством взглянула на маленького Тедди: хохолок его волос медленно сменял цвет с золотого на темно-синий. На круглом лице алели пятна, мягкая кожа шла складочками и казалась до невозможности тонкой.

У Гермионы перехватило горло, а глаза наполнились слезами.

— Он такой красивый, Тонкс, — прошептала она, но этого не хватило, чтобы выразить переполняющие ее эмоции. Ребенок напоминал о мире за пределами стен штаб-квартиры — о том, что они обязаны сделать его безопасным.

— Спасибо, Гермиона, — улыбнулась Тонкс. — Хочешь подержать?

— Ой, я... я...

— Ты не сделаешь ему больно, — тихо сказал Драко. Протянул руку к Тонкс. — Можно?

— Конечно. Поднима-аемся... — Тонкс передала сверток в руки Драко.

Действуя сноровисто и аккуратно, он прижал Тедди к груди. Его тонкий рот изогнулся в улыбке в ответ на изменчивый цвет волос малыша.

— Видишь? Просто расслабься.

У Гермионы странно сжалось сердце. Она не стала забирать Тедди. Просто наблюдала, как Драко приблизил палец к поднятой руке малыша, который ими размахивал, и маленькие пальчики обхватили его.

— Слушайте, — начала Тонкс, — Драко, мы просим тебя стать крестным отцом. Тедди и так будет сложно без бабушки с дедушкой... Я хочу, чтобы у него была семья.

У Драко расширились глаза. Он застыл.

— Не обязательно отвечать прямо сейчас, — добавил Ремус. — Это большая ответственность, мы можем попросить кого-то другого из Ордена. Не торопись, подумай...

— Я согласен, — выпалил Драко. По его щекам расползся привычный розовый румянец, а на губах — настоящая улыбка. — Ага. Конечно.

В глазах Гермионы защипало сильнее, и сердцу в груди стало теснее. Тонкс с Люпином радостно что-то отвечали, Тонкс уже грозилась, что Драко лучше понимать, во что он ввязывается, потому что она намерена сваливать на него заботу о кузене, как только ей захочется отдохнуть на выходных, но Гермиона слушала вполуха. Мир затих. У нее не получалось отвести взгляда от Драко, от его улыбки, от его большого пальца, аккуратно поглаживающего ручку Тедди. Ощущение было такое, словно ноги оторвались от земли и каждый, кто посмотрит на нее, увидит на ее лице все чувства, точно написанные несмываемыми чернилами.

Вскоре Драко вернул Тедди в руки Тонкс.

— Нам пора обратно, — позвала его Гермиона чуть дрожащим голосом. — Нас уже могли потерять.

Миссис Уизли проводила их любопытным взглядом, но Гермионе уже не было до этого дела. Она утащила Драко за угол дома и остановилась там, где дорожка сворачивала в узкий сад.

— Драко, мне нужно кое-что сказать.

Он замер. Напрягся.

Гермиона призвала всю свою смелость.

— Я настроена серьезно насчет этого. Насчет нас, — уточнила она торопливо. — Насчет... совместного будущего, хотя мы еще не обговаривали, кто мы друг другу... В общем, я имею в виду, если ты другого мнения, я п-предпочла бы узнать об этом сейчас. — Гермиона с ужасом поняла, что у нее опять печет глаза. — То есть, — взахлеб продолжила она, стараясь придать голосу деловую нотку, — я чувствовала, что ты умалчиваешь о чем-то еще с Азкабана, и Пэнси теперь здесь, а я все думала, как вам легко друг с другом. И я знаю, что если мы продолжим в том же духе, то нам будет гораздо сложнее.

Язык прилипал к нёбу. Драко до сих пор ничего не сказал, и это пугало. Хуже того, он уставился на нее в крайнем изумлении.

— Ясно. — Совершенно подавленная, Гермиона сделала шаг назад. — Ладно, я думала, что нужно рассказать тебе, что я... что я чувствую. Теперь ты знаешь. Так что я просто... — она замолчала на полуслове. Губы Драко изгибались в улыбке. Почему он улыбался?

— Я тоже люблю тебя.

У Гермионы замерло сердце.

Пока она смотрела ему в глаза, ее захлестнуло всеми событиями прошедшего года, прошило приятной дрожью от макушки до пят, и...

«Конечно, я люблю его, — мелькнуло в затуманенном разуме. — Конечно же». А ведь ей даже не удавалось уловить момент, когда это случилось. В Азкабане, когда ею овладел слепой страх за его жизнь? В Малфой-мэноре, когда он пробивался к ней сквозь толпу, рискуя всем? В тот первый вечер в коттедже, когда они сидели за столом и он сказал, что ей не нужно бояться?

Гермиона не представляла. До этого момента она не формулировала свои чувства в слова. Она любила его дольше, чем обладала языком, способным это выразить.

И как в его духе было заявить «Я тоже люблю тебя», и выслушать ее заявление, приправленное анализом и минусами, и услышать, что она имела в виду на самом деле.

— О, — едва слышно выдохнула Гермиона.

Драко сократил расстояние между ними одним широким шагом и поцеловал ее, не сдерживаясь. Ладони Гермионы взлетели к его щекам, прохладным от вечернего воздуха, под большим пальцем на его горле дико бился пульс.

— Сложнее? — переспросил Драко недоверчиво и вновь поцеловал. — Сложнее? Ты правда думала, меня это волнует? Я громил тюрьмы и сбегал от Пожирателей и... и ты думаешь, меня это волнует?

Сердце Гермионы возобновило ход. Только теперь оно совершало головокружительные кульбиты в груди.

— Я не хотела делать выводы заранее. Это же я. — Она так широко улыбалась, что болели щеки и целоваться стало неудобно. Гермиона обняла Драко за талию, они прошли вдоль стены туда, где не было окон, и их спрятали тени сада.

— Это же ты, — пробормотал Драко в уголок ее губ.

— Что я?

— Любишь меня.

— Да, — прошептала она. — Да, да, люблю тебя.

— И тебя не волнует, если будет «гораздо сложнее»?

Гермиона хмыкнула:

— Волнует. Я вообще-то люблю сложности.

— Как и я, — выдохнул Драко, а она оборвала его поцелуем, толкая назад...

Прямо в поток теплого желтого света. Боковая дверь была открыта, из нее как раз выходила пара, держась за руки. И они врезались точно в Драко и Гермиону.

Драко и Гермиона отпрыгнули в разные стороны. Фигуры выдернули друг у друга руки.

Это были Рон и Пэнси.

Каждая пара пялилась на другую долгое мгновение, а из открытой двери кухни тем временем лились музыка и смех.

А затем Рон и Гермиона одновременно выпалили:

— Я так и знал!

— Я так и знала!

— Правда? — удивленно отозвались Драко с Пэнси.

На пороге возник Гарри с куском фруктового торта. С легким интересом оглядел всех присутствующих.

— А. Ну теперь-то мне можно рассказать обо всем Джинни?

Гермиона не уловила, кто отреагировал первым. В следующий миг их впятером уже разбирал смех. Пэнси съехала по косяку на ступеньки, прикрывая лицо руками. Ее плечи тряслись. Рон и Гарри сложились пополам, у Драко был приоткрыт рот, а смех прочертил на его лице линии, выделив щеки. А едва Гермиона подумала, что вот сейчас-то они придут в себя, из дома вышли Джинни и Луна, интересуясь, что, во имя Мерлина, их так развеселило. Сад оглушил новый взрыв смеха. Гермиона прильнула к Драко, до слез надрываясь от хохота. Их пальцы были переплетены.

* * *

Беллатриса шагала под дождем с гордо поднятой головой, капли сползали по зонту. Ее радовало, что апрель заканчивался. Этот месяц принес слишком много бурь.

Яксли встретил ее на обычном месте.

— Ах. Мадам Лестрейндж. Вы пришли. И... — он глумливо ухмыльнулся поспевающему за Беллатрисой Хвосту, — с компанией. Очаровательно.

— Яксли, — с одышкой произнес Хвост тонким озлобленным голосом.

Пожиратели зашагали дальше по темной тропе. Вокруг бушевал ветер. Впереди за воротами стоял дом из простого кирпича.

— Ты уверен, что им нельзя больше управлять? — спросила Беллатриса.

— Вполне.

Беллатриса вытянула палочку, скрежетнув ногтями по древку.

— Темный Лорд рассчитывал продержать его до своего возвращения... и учитывая события последних дней...

— Да уж, — пробормотал Яксли. — Тревожные вести.

Беллатриса позволила себе переглянуться с Яксли. Не сказать, что она так уж уважала его, волшебника, обделенного острым умом, которым должны бы были обладать все слуги Темного Лорда... но кровь Яксли была чиста, а верность — непоколебима. И он, как сама Беллатриса, заметил тревожные знаки последних дней.

В Ноттингеме, припугнутом нападением на Малфой-мэнор, группа волшебников и волшебниц внезапно набросилась на егерей и освободила детей-грязнокровок, которых отобрали у родителей-маглов. В Ипсвиче плакаты, призывающие схватить Гарри Поттера, испортили надписями «ДА ЗДРАВСТВУЕТ МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ВЫЖИЛ!». А в сведениях из Рексема сообщалось, что местные начали ловить сов с «Ежедневным пророком».

Выходило, что Орден каким-то образом все-таки распространил свои новости по всей Британии. Беллатриса не понимала, как это было возможно: Малфои ничего не передали ей о новой попытке информировать население... однако же сдвиг в национальном сознании ей не привиделся. Драко упоминал, что у Ордена есть несколько убежищ. Значит, эта операция была разработана в одном из них. Мысль заставила Беллатрису вскипеть.

Они прошли через ворота, под ногами захрустел гравий, выведший их к дверям дома. Если бы Темный Лорд вернулся две недели назад, он увидел бы результаты их трудов — почти покорившуюся нацию. Но сейчас грязнокровки и маглолюбцы пытались отыграться, словно в предсмертных муках. Отчасти обесценивая ее усилия в глазах Темного Лорда.

Помимо этого Беллатрису не отпускала легкая, но все же небезосновательная тревога, что мальчишка Поттер имеет виды на Чашу обещаний... но она убедила себя, что до Чаши не доберется никто, пусть даже Ордену известно, где артефакт. Ее семья много веков полагалась на «Гринготтс», и системе безопасности банка еще ни разу ничего не угрожало. Гоблины, конечно, были существами низшего порядка, но свою работу выполняли без нареканий. Лишь это оправдывало их существование в магическом мире.

Яксли постучал в дверь. Трэверс ответил незамедлительно.

— Мадам Лестрейндж, — приветствовал он, удостоив Хвоста испепеляющим взглядом.

— Трэверс. — Белла стремительно вошла и расстегнула уличную мантию, мокрую от дождя, которую скинула Хвосту — тот едва поймал ее одежду. — Где он?

— Сюда. — Трэверс провел Беллатрису и Яксли по коридору, бросив сквернословящего Хвоста возиться с мантиями.

Дом был совершенно запущен. Все покрывала пыль, под столами и на поверхностях валялись мертвые насекомые. За коридором последовала скромная кухня — единственное помещение, производящее впечатление, что здесь кто-то живет. В раковине остались какие-то тарелки, часть, только наполовину чистая, стояла в сушилке, словно кто-то рассеянный забыл их домыть.

Пожиратели смерти собрались вокруг стола. На нем лежал Пий Толстоватый, министр магии.

Беллатриса считала его выдающимся волшебником. Величайшее достижение Яксли как раз и заключалось в том, что ему удалось наложить первоначальный Империус на бывшего главу Отдела магического правопорядка. С тех пор Беллатриса и Трэверс поддерживали проклятие своими силами. У Трэверса был особенный талант к Империусу.

Однако, увидев Толстоватого на столе, Беллатриса разом поверила коллегам. Ничего путного из министра больше не вышло бы. Толстоватый, со всклокоченными волосами, был обездвижен, но его глаза все равно двигались из стороны в сторону. Он был в сознании. Понимал происходящее.

Какое-то время назад Толстоватый начал бороться с проклятием, и если уж у него выходило противодействовать Беллатрисе и Трэверсу, то лишь Темному Лорду было по силам усмирить его разум.

Пока Беллатриса наблюдала, взгляд министра вновь застыл. Проклятие овладело им в очередной раз. Но рисковать было нельзя, как и допустить, чтобы Толстоватый вырвался из оков Империуса во время выступления перед общественностью.

Беллатриса с отвращением оглядела кухню. Существование Толстоватого сложно было назвать жизнью: он возвращался сюда в полусне, лишь чтобы поесть на автопилоте, затем ложился спать до следующего публичного выступления.

Его глаза завращались и остановились на Беллатрисе. Она видела в них ненависть, жажду высвободиться и сразиться с ней. В обычной ситуации она развлеклась бы с ним, но сейчас ее занимали мысли, что Темный Лорд будет недоволен: пешка не сыграла отведенную ей роль до конца.

Беллатриса взглянула на Трэверса.

— Полагаю, ты позаботился о письме его подчиненным, в котором объясняется его скорое отсутствие?

— Да. Он жалуется на нервы. Это согласуется с последней статьей Скитер.

— Хорошо. — Беллатриса направила палочку на Толстоватого: — Авада кедавра.

Пий Толстоватый обмяк одновременно с тем, как Питер Петтигрю вошел на кухню и застыл от открывшейся картины.

— Приберись здесь, Хвост, — приказала Беллатриса, проходя мимо. — Яксли, Трэверс, пойдем. Нам нужно многое обсудить.