Исчезновения Драко Малфоя (гет)

Жизнь в «Норе» сводила Драко с ума. Он не знал, сколько еще выдержит. Помимо Поттера, Уизли и Грейнджер ему приходилось мириться с наличием четырех лишних Уизли. Старшие всегда казались издерганными, от вида шрамированного лица Билла у Драко внутри что-то сжималось, тоскливые взгляды Джинни в сторону Поттера вызывали тошноту. А вишенкой на торте была Флер Делакур, которая летала по дому, нескончаемо вещая об «этой свадьбе», и относилась ко всем как к слугам. Один раз она даже велела Драко развесить ленты. Как какому-то домашнему эльфу. Он просто смотрел на Флер в шоке, пока мать не схватила его за плечо и не вывела из кухни.

В основном Драко с родителями проводил время на краю заросшего травой сада, в котором завелись гномы, как можно дальше от других обитателей дома. Плюсы в таком размещении тоже были. Из тени дерева Драко с удовольствием наблюдал, как потные Поттер с Уизли расставляют под палящим солнцем белые стулья и бросают на него убийственные взгляды.

Завтраки, обеды и ужины, однако, проводились на открытом воздухе, и ради приличия Малфоям приходилось сидеть со всеми за одним деревянным столом. Из-за неловкости во время этих трапез Драко ощущал, что буквально бредит. Артур Уизли в особенности был не в состоянии даже смотреть на Малфоев, не говоря уже о том, чтобы по-нормальному к ним обращаться.

— Кто-нибудь, передайте мне, пожалуйста, картошку, — ни к кому не обращаясь, громко просил мистер Уизли, а когда Люциус совал ему в руки блюдо, мистер Уизли делал вид, что оно возникло в результате какого-то таинственного заклинания.

С Поттером, Грейнджер и Уизли Драко молча придерживался договора о ненападении. Рыжий по-прежнему одарял его недоверчивыми, злыми взглядами при каждом удобном случае, но Поттера больше занимало присутствие Люциуса, чем его сына. Это удивляло Драко, пока он не вспомнил, что отец сражался с трио и Джинни в Отделе тайн.

Что касалось Грейнджер, то Драко поначалу подозревал, что после спора в ее доме она станет вести себя по-другому. Оказалось, он даже допускал возможность, что Грейнджер загонит его в угол и попытается навязать разговор о Долохове или об отце. Драко придумывал ответы на ее воображаемые вопросы, каждый назойливее предыдущего.

Усилия ушли впустую. Грейнджер так к нему и не подошла. Вообще среди всех живущих в «Норе» она вела себя с ним наиболее терпимо: говорила отрывисто, но вежливо и не разглядывала его с выражением, что только и ждет, когда он коснется метки и призовет Пожирателей. В этом его подозревали все Уизли, Поттер и иногда даже Флер.

В конечном счете атмосфера царила не самая радужная. Драко надеялся, что мириться с нынешней ситуацией осталось еще недолго, и через два дня после их появления его желание сбылось. Вскоре после ужина его поманила миссис Уизли.

— Что? — Драко не смог избавиться от угрюмой нотки в голосе. Суровое лицо волшебницы заставляло задуматься, что такого он сделал.

Она глубоко вдохнула.

— Артур обсудил ваше положение с другими членами Ордена. Кингсли Бруствер согласился переправить вашу семью за границу. Мы займемся этим после свадьбы.

— Почему не сейчас? — не удержался Драко.

Миссис Уизли раздраженно вздохнула.

— Если ты не заметил, мы сейчас немного заняты. А после... после смерти Дамблдора... — ее голос задрожал, и она покачала головой, часто моргая, — обстановка в Министерстве очень быстро ухудшается. Мы считаем, многие сотрудники Министерства перешли на другую сторону, поэтому вам повезло, что Гермиона смогла так быстро вас сюда привести. Каминная сеть уже под наблюдением, и использование портключей тоже отслеживают. А международная аппарация, конечно...

— ...невозможна, да, я знаю, — Драко на секунду замолчал. — Куда вы нас отправите?

— Пока не знаем. Ваша семья известна и за границей, найти место, где вы могли бы жить под своими именами, невероятно трудно. Но Кингсли справится, я уверена.

Миссис Уизли всматривалась в его лицо. Драко не понравился ее взгляд — в нем была жалость. Еще меньше ему нравились изображения, мелькавшие в голове: необитаемый остров, и он с родителими обгладывает жареных крыс, насаженных на палку.

— Не волнуйся, — утешила миссис Уизли. К его испугу, она совершила странное движение рукой, будто хотела коснуться плеча. К счастью, воздержалась. — Как я сказала, Кингсли со всем разберется.

— Лучше бы ему так и сделать, — пробормотал Драко. — Дамблдор обещал нам помочь. И где же эта гарантированная защита?

Но миссис Уизли уже не слушала. Сузив глаза, она смотрела куда-то за его плечо. Оглянувшись, Драко увидел разговаривающих за кухонным окном Поттера, Грейнджер и Уизли, их освещали лучи заката.

— Иди расскажи родителям, милый, — рассеянно произнесла миссис Уизли. Не дожидаясь ответа, она поспешила на улицу и разогнала трио, отправив Грейнджер на другую сторону сада. Минуту спустя Поттер с Уизли проплелись мимо Драко, направляясь к лестнице. До него донеслись возмущения:

— ...ни на секунду не оставляет...

В Драко проснулось любопытство. Не сказать, что ему так уж хотелось гадать, какие грязные тайны Поттер, Грейнджер и Уизли скрывали от остальных, но в этом Мерлином забытом месте ему больше нечем было заняться. К тому же все сорок восемь часов, которые он здесь промучился, они вели себя слишком подозрительно. Пытались о чем-то поговорить, а мать семейства мешала... но о чем же?

Помявшись на месте, Драко украдкой поднялся по лестнице за Поттером с Уизли. Мгновенно стало понятно, что пробираться по этому дому придется с предосторожностями. Каждая половица скрипела, будто вот-вот треснет пополам. Драко достал палочку и, направив на ноги, прошептал: «Силенцио». Вскоре он беззвучно поднимался по ступенькам.

От лестницы отходили ветхие коридорчики, ведущие в тесные спальни, но Драко мог расслышать раздававшиеся сверху голоса Поттера и Уизли. Он дошел до самого верха, замерев на ступеньках точно между дверями в туалет и в комнату. Подавшись вперед, Драко услышал голос Уизли.

— ...обратно в Хогвартс. Она просто давит на чувство вины.

— Ну, у нее получается, — мрачно ответил Поттер. — Если ты попадешься, они все окажутся в опасности, так ведь? А Джинни будет в Хогвартсе, прямо под носом у Снейпа.

— Ага, — угрюмо согласился Уизли. — Тогда все просто.

— То есть?

— Нам нельзя попадаться.

Внизу на лестнице раздались шаги.

— Ой, опять она, — простонал Уизли. Едва Драко успел отпрыгнуть, как дверь распахнулась, являя беспорядок в комнате, обклеенной эмблемами «Пушек Педдл».

— Ты! — возмутился Уизли. Поттер тут же оказался на ногах.

— Что ты слышал, Малфой?

— Я ищу туалет, — прохладно ответил Драко. — Думаешь, мне интересно, о чем вы с Уизли болтаете во время ваших посиделок? — И Драко свернул в ванную комнату, захлопнув за собой дверь.

Но услышанный отрывок разговора заставил винтики в голове закрутиться. Поттер сказал: «Джинни будет в Хогвартсе». Значит, они с Уизли в школу не вернутся. Резонно предположить, что и Грейнджер тоже.

Стоило бы раньше догадаться. Хогвартс потерял защиту Дамблдора. Поттер был бы полным идиотом, если бы заявился на седьмой курс, фактически приглашая Темного Лорда в место, где обитают все его друзья. А если Поттер собрался бежать, Грейнджер с Уизли обязательно за ним увяжутся.

И все же... с чего матери рыжего из-за этого злиться? Разумеется, эти трое будут перебираться из одного убежища Ордена в другое, так? И конечно же, Избранного будут защищать всеми силами? Нет, что-то здесь не сходилось.

Голос миссис Уизли вырвал Драко из мыслей.

— Рональд Уизли! Я уже тысячу раз просила тебя прибраться в сарае! Делакуры приедут меньше чем через сутки, и если увидят его в таком состоянии...

— Мам, — застонал рыжий, — пожалуйста, объясни, какое дело Делакурам до нашего сара...

— Спускайся немедленно! — прогремел голос миссис Уизли.

Драко безучастно уставился на дверь. Вспышки гнева миссис Уизли были еще одной обескураживающей частью жизни в «Норе». Его мать даже при угрозе смерти не позволила бы себе проявить гнев подобным образом. Драко вспомнил, как в восемь лет разбил пластину из фарфора, выполненную в китайском стиле. Та была семейной реликвией. Мать не кричала. Вообще не издала ни звука. Только побледнела, взглянула на него, будто ножом по сердцу провела, а затем не разговаривала с ним неделю. И это происшествие впоследствии ни разу не упоминала. Драко тоже молчал, но иногда при воспоминании ему все еще становилось стыдно.

Младший Уизли тяжело прошагал за дверью, а Поттер пробормотал что-то в оправдание.

— Да, спасибо, Гарри, это будет очень кстати, — ответила миссис Уизли, но раздражительность из голоса никуда не делась. По лестнице вновь застучали шаги, и на верхнем этаже воцарилась тишина.

Драко выскользнул из туалета, бросил взгляд на лестницу, убеждаясь, что никого нет, и прокрался в комнату Уизли. Закрыл за собой дверь, пробормотав «Коллопортус». Это подарит ему лишние секунды, если кто-нибудь попытается войти.

Драко, и сам не зная, что ищет, осмотрел комнату. А если бы и знал, то при таком бардаке поверхностный взгляд ничего не дал бы. Спальня была крошечной, и все пространство занимала одежда, книги или плакаты с парящими игроками «Пушек Педдл».

А потом Драко на глаза попался рюкзак под кроватью. Тот не выглядел магическим, а значит, принадлежал Поттеру. Присев на корточки, Драко стряхнул с рюкзака стопку футболок и сунул нос внутрь.

Поначалу не нашлось ничего необычного: сменная одежда, набор для создания зелий, старый фотоальбом — но, добравшись до переднего кармана, Драко заинтересовался. Внутри оказался осколок зеркала, о который он чуть не порезал палец. Драко осторожно переложил его на кровать. Под зеркалом нашелся сложенный листок старого пергамента. По состоянию бумаги Драко мог судить, что ей не один десяток лет, но, когда он развернул лист, тот оказался чист.

— Апарекиум, — прошептал Малфой, постучав кончиком палочки по пергаменту.

Не подействовало. Он сощурился, веря, что здесь прячется какая-то тайна. Подсказка к тому, что задумали гриффиндорцы? Расписанный по пунктам план?

Драко решил вернуться к пергаменту попозже. Он засунул руку до дна кармана, и пальцы нащупали холодный металл. Из рюкзака появился золотой медальон.

Драко поднял его к глазам. Золото немного потускнело. Он надавил на защелку, и сердце забилось быстрее: на ладонь выпал клочок пергамента.

Темному Лорду.

Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, но хочу, чтобы ты знал — это я раскрыл твою тайну.

Я похитил настоящий крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой, что, когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты уже снова обратишься в простого смертного.

Р. А. Б.

Драко пялился на записку. Сердце перестало суматошно биться. Оно вообще замерло.

Крестраж. Он ни разу не слышал этого слова, но содержимое записки давало представление, о чем могла идти речь. «Снова обратишься в простого смертного»... Чем бы ни был этот «крестраж», он дарил Темному Лорду власть над смертью. Быть может, эликсир жизни? Драко слышал о зельях, основанных на Философском камне, которые действовали слабее самого артефакта, но продлевали жизнь далеко за пределы обычного.

А у Поттера оказался этот медальон. И какие-то знания о тайнах Темного Лорда, о том, как вновь сделать его смертным.

Что бы ни планировали Поттер, Грейнджер и Уизли, дело было в этом. Не удивительно, что миссис Уизли приходила в ужас от идеи, что ее сын окажется напрямую замешан в делах Темного Лорда и его смертности — и отсюда следовал другой вопрос. Почему, во имя Мерлина, этим занимались Поттер, Грейнджер и Уизли, а не старшие члены Ордена Феникса? Драко знал, что у Поттера с Дамблдором были особенные отношения, но он никогда не предположил бы, что директор доверит тому информацию такого сорта. Поделиться подобным с Поттером казалось чистым сумасшествием или шуткой. Не могли же они узнать об этом крестраже самостоятельно.

Только заслышав шаги на лестнице, Драко понял, что слишком долго просидел без движения, пялясь в записку. Он бросил бумажку и медальон, начав запихивать вещи обратно в рюкзак Поттера, но не успел вернуть записку внутрь украшения, как раздались нетерпеливый голос Гермионы Грейнджер и «Алохомора», а затем дверь открылась.

— Рон, я правда... — она замолчала, с открытым ртом уставившись на Драко. Ее взгляд медленно опустился на медальон с запиской в его руках, и глаза округлились.

Она так стремительно дернулась, что Драко едва успел защититься.

— Обливиэйт!

— Протего, — прорычал он, ее заклинание отскочило в дверь, и Грейнджер бросилась в сторону. Посыпались деревянные щепки. Она нервничала, и Драко опередил ее на миллисекунду:

— Экспеллиармус! — закричали они почти в унисон, но он бросился вперед на кровать, избегая заклинания, а Грейнджер, зажатой кроватью Рона, некуда было уклониться. Чары ударили в нее, и палочка вырвалась из рук, улетев к Драко.

— Хорошая попытка, Грейнджер. — Он перевел дыхание, поднимаясь на ноги. Резко закрыл дверь и надвинулся на Грейнджер. — Что это? Говори, — поднял он медальон.

Вид у нее стал совсем испуганный, взгляд метался от медальона к записке.

— Я... это... — она шагнула назад, упершись спиной в стену.

— Говори, — повторил Драко.

— Ничего! Ничего особенного! Это просто...

А потом ее взгляд соскользнул в сторону. День был душным, и Драко до локтей закатал рукава летней мантии. На предплечье держались маскировочные чары, но под определенным углом можно было увидеть красные, будто клеймо, змею и череп, которые в любой момент могли почернеть.

Грейнджер посмотрела ему в глаза, и выражение ее лица сбило его с толку. В этот самый миг он до ужаса ее пугал.

Первоначально мысль показалась абсурдной. Перед ним стояла девчонка, чье проклятье чуть ли не навсегда обезобразило Мариэтту Эджком, девчонка, которая в тринадцать лет дала ему пощечину, девчонка, которая умудрилась избавиться от Амбридж, когда та поймала их в конце пятого курса. Грейнджер была не из трусливых. И все же сейчас она глядела на него, словно верила, что он что-нибудь ей сделает.

Драко поспешно шагнул подальше, едва не упав на кровать, но устоял. Оба они тяжело дышали.

Страх Грейнджер отчасти сменился замешательством.

Драко запихнул обе палочки в карман, ощущение озадаченности только росло. Способность устрашать была первейшим и простейшим оружием Пожирателей смерти. Еще в детстве отец, бывало, с удовлетворением рассказывал Драко о таком типе власти. «Помимо золота существуют и другие, еще более действенные способы убеждения, — говорил он, — однако сейчас и в твоем возрасте, Драко, не подобает ими пользоваться».

Из-за слов отца о власти — и из-за того, как Темный Лорд наслаждался ужасом своих последователей, — Драко думал, что пугать людей, управлять их страхами будет захватывающе. Но сейчас, с Грейнджер, ничего захватывающего тут не было. Были паника и какое-то обличение. Ее испуганный вид показал, что она думает о Драко и о том, на что он способен.

Он заговорил, лишь бы отвлечься от подавляющих мыслей.

— Н-ну? — призывая самообладание, надавил Малфой. — Что это за записка? Что такое крестраж?

Грейнджер стала белее мела.

— Говори потише, — прошептала она, бросая взгляд на дверь.

— Зачем?

— Миссис Уизли целыми днями ходит по этой лестнице. Еще услышит.

Драко опешил.

— Хочешь сказать, она об этом не знает?

На лице Грейнджер вновь появилось отчаяние.

— Никто не знает. Только Гарри, Рон и я, так что не говори никому, слышишь? Нельзя. Ты не представляешь, насколько это важно.

Глядя на нее с прищуром, Драко опустил медальон.

— Тогда объясняй.

Грейнджер сомневалась. Ее нерешительность была заметна невооруженным глазом.

— Грейнджер, ты же понимаешь, что тебе нечем торговаться.

— Да, да, ладно, — вздохнув, она покачала головой и присела на край кровати. — Крестраж — это кусочек души человека, заключенный в какой-нибудь предмет. Пока этот предмет существует в целости и сохранности, человек не может умереть.

Переваривая информацию, Драко разглядывал медальон. Кусочки головоломки медленно вставали на места.

— Так это...

С лестницы послышался скрип, и в проеме возникли Поттер с Уизли.

Драко был готов ко встрече.

— Экспеллиармус! — Взмахом палочки он обезоружил обоих.

— Эй! — вскричал Уизли, сомкнув кулак в воздухе вслед улетевшей палочке.

— Ты что удумал, Малфой? — поинтересовался Поттер. — Отдай...

А затем с его лица сошла вся краска. Поттер шагнул назад, врезавшись в застывшего Уизли. Тот тоже увидел медальон.

— Когда я зашла, он копался в твоих вещах, — обреченно пояснила Грейнджер. — Я... я пыталась изменить ему память, но этого, наверное, не хватит. Волдеморта не остановят эти чары.

— Вот-вот, — отозвался Драко, — так что даже не думай...

— Изменение воспоминаний гарантировало бы безопасность тебе, а не нам, — нетерпеливо оборвала Грейнджер. — Ты и понятия не имеешь, на что наткнулся.

Уизли захлопнул дверь.

— Что будем делать? — прошептал он Поттеру.

Тот обратился к Грейнджер:

— Что ты ему рассказала?

— Немного. Что это такое, и все.

— Может, и обойдется, — задумчиво предположил Уизли. — Он же все равно уедет за границу? И если просто исчезнет...

— Ну правда, Рон, ты думаешь, он при первом же случае не расскажет родителям?

Драко возвел глаза к потолку. Они будто забыли о его присутствии в комнате.

— Прошу прощения, можно уже вернуться к делу? — поднял он медальон. — Поттер, Грейнджер, Уизли — мне все равно кто, но говорите уже, что это.

— Я же сказала, что такое крестраж.

— Но это не крестраж.

— Нет, потому что кто-то нашел его первым, — преувеличенно терпеливо произнесла Грейнджер. — Мы не знаем кто, но этот человек явно был не на стороне Волдеморта и хотел разрушить крестраж, поэтому забрал настоящий медальон и заменил его подделкой.

Драко переводил взгляд с одного на другого, не понимая, шутят они или нет.

— Вы... не знаете кто?

— Вы посмотрите, — с притворным сожалением Уизли наклонился к Поттеру, — шесть лет в Хогвартсе проучился, а читать так и не умеет. — Он глянул на Драко с открытой неприязнью. — Что, по-твоему, Р. А. Б. — чье-то полное имя?

Какая же отличная возможность. Драко убрал записку в медальон и засмеялся.

— Вы серьезно не знаете, да?

Троица одарила его долгими взглядами.

— И что это значит? — вступил Поттер.

— А ты как думаешь, Поттер? Я знаю, кто написал записку.

Уизли с Поттером обменялись недоверчивыми взглядами.

— Ври больше, — фыркнул Уизли, но все же уверенности у него поубавилось.

Грейнджер же смотрела на Драко изучающе.

— По-моему, он серьезно, — тихо заметила она.

Его бесило, что о нем говорили так, будто каждое его слово требовало подтверждения. Но это окупилось разочарованием на лицах Поттера и Уизли, их глаза устремлялись то на Драко, то на медальон.

— Кто? — вымучил Поттер. Слово из трех букв стоило ему неимоверных усилий.

— Ну-ну, — протянул Драко, наслаждаясь мгновением. — Если ты собрался разговаривать таким тоном...

— Просто скажи, — рявкнул Уизли. — Ты не представляешь, что это значит.

— И она постоянно это повторяет, — взгляд Драко скользнул на Грейнджер. — «Ты не представляешь, что это значит, ты понятия не имеешь, на что наткнулся, ты не знаешь, насколько это важно». У меня идея: вы рассказываете, о чем речь, а я тогда узнаю, почему меня должно это беспокоить.

— Я же сказала, что это для твоей же безопасности, — с жаром возразила Грейнджер. — Я думала, тебя беспокоит только она.

Драко на секунду задумался.

— Ну ладно, — пожал он плечами и бросил медальон на кровать, — тогда, пожалуй, действительно спрошу родителей. Может, вместе мы догадаемся. И твоих родителей просветим, Уизли.

— Нет, — рыжий закрыл собой дверь. Посмотрел на Поттера и Грейнджер и покачал головой. — Придется ему рассказать.

— Да. Расскажите ему. Я жду.

Грейнджер с Уизли обратили взгляды на Поттера, молча, в их необъяснимой манере, уступая тому право вести разговор.

— Ладно, — согласился Поттер, хоть и выглядел жутко разозленным. — Мы... мы ищем настоящий крестраж. В этом году в Хогвартс не вернемся. Мы собираемся найти его, разрушить, чтобы Волдеморт... ну, как и говорится в записке. Чтобы он снова стал смертным.

Драко медлил с ответом. Он не мог отделаться от ощущения, что Поттер недоговаривает, но такое впечатление могло создаваться потому, что Поттер, по виду, готов был что-нибудь пнуть.

— Хорошо, — отреагировал Драко. — Но почему вы трое? Почему не кто-то с... не знаю, большим опытом и знаниями?

— Дамблдор дал это задание Гарри из-за пророчества, — пояснила Грейнджер. — Мы не можем никому рассказать. Чем больше людей знают, тем рискованнее, потому что, если Волдеморт узнает, что его тайна раскрыта, он предпримет шаги, чтобы защитить вс...

Драко уловил ее оговорку.

— Защитить все, — повторил он. — Значит, их больше одного?

Поттер бросил сердитый взгляд на Грейнджер — та стояла с виноватым видом.

— Ага, — резко откликнулся Поттер. — Больше одного. Это все, что ты хотел узнать? Теперь уже скажешь, кто такой Р. А. Б.?

Драко помолчал, раздумывая, стоит ли надавить, но Поттер с Уизли уже были близки к убийству, так что он ответил:

— Уж ты-то мог догадаться, Поттер. Он же был братом твоего крестного.

Пусть он ненавидел этих троих, Драко пришлось признать, что он с некоторым удовольствием наблюдал, как выражения их лиц менялись, как стиралась неприязнь и на смену ей приходили воодушевление и понимание.

— Регулус, — выдохнул Поттер. — Регулус Арктурус...

— Мы жили там все лето перед пятым курсом, — хлопнул себя по лбу Уизли, — и не вспомнили...

— Почему Дамблдор о нем не подумал? — задала вопрос Грейнджер.

— Сириус не любил говорить о брате, — сообщил Поттер. — Он упомянул его один раз и сразу сменил тему. Вряд ли он хотел рассказывать Дамблдору о мертвом брате, который был Пожирателем, особенно когда жил в том доме, — Поттер на секунду умолк. — Да и Регулус успел побыть Пожирателем год или два перед смертью. Сириус, наверное, решил, что это неважно.

Драко вспомнил заметки о деятельности Пожирателей смерти, которые видел в комнате Регулуса, пока там спал. Вспомнил фотографии худощавого слизеринца — ловца, как и сам Малфой, — которого радовала идея присоединиться к Темному Лорду, гордости магического мира. А если в вырезках говорилось, что группа действует довольно ожесточенно, то только потому, что авторы статей не понимали важности дела.

— Так он присоединился к Пожирателям? — неожиданно для себя спросил Драко.

Все трое повернулись, словно уже забыли о нем.

— Ага, — подтвердил Поттер, — перед выпуском из Хогвартса.

У Драко в груди потяжелело и в то же время образовалась пустота.

— И он... он пошел против Темного Лорда, чтобы уничтожить этот крестраж?

— В записке о том и говорится, — сказал Уизли.

— Откуда вы знаете, что он умер? — поинтересовался Драко.

Они замялись, но Поттер ответил:

— В общем, он исчез.

— Тела не нашли. Он может быть жив.

Драко не понравилось, как остальные вдруг на него посмотрели: Уизли с Поттером — с некоторой неловкостью, у Грейнджер был такой же вид, как ночью в ее доме — словно она слишком многое понимала.

— Он умер, Малфой, — негромко произнесла она. — Если бы Регулус был жив и просто прятался, он бы вернулся, когда Волдеморт потерял тело.

Конечно, она была права, но за эти слова Драко ее ненавидел. На мгновение он подумал, что узнал о Пожирателе — его возраста, подумать только, — который умудрился сбежать.

«Но Регулус Блэк смирился со своей смертью», — напомнил себе Малфой. В записке уже все было сказано. Отправившись за крестражем Темного Лорда, Блэк сам напросился. Был бы умнее, возможно, и выжил бы.

— Думаете, медальон еще на Гриммо? — спросила Грейнджер, усаживаясь на кровать.

— Малфой, ты же там жил, — вспомнил Уизли. — Как по-твоему?

Драко недовольно поглядел на рыжего, но не нашел повода не ответить.

— Нет, — ответил он. — Я жил в его комнате, четыре недели не выходил из дома и от скуки заглянул в каждый угол. Медальона там не было.

— Регулус мог спрятать его куда угодно, — пробормотал Поттер. — Зачем оставлять в доме?

— Затем, — не согласился Уизли. — В доме и так полно темномагических вещиц. Лучше места не найти. Я закинул бы медальон в кучу ко всему, что мы вытащили перед пятым курсом.

— Это мысль, — поддержала Грейнджер. — Он бы отлично вписался в... в... — она замолчала. Ее глаза снова округлились — на этот раз не от страха, а от озарения. — Там был медальон, — прошептала Грейнджер.

— Что? — переспросил Поттер.

— В шкафу в гостиной. Тяжелый золотой медальон, который никто не мог открыть... помните? Мы его друг другу передавали.

Теперь Уизли с Поттером стояли как мешком ударенные.

— Но тогда... — Поттер резко развернулся к Драко, который невольно отпрянул. — Малфой. Ты сказал, медальона там нет.

— Его нет, — Драко не знал, хочет ли присоединиться к обсуждению. В то же время ему почему-то было сложно оторваться и не наблюдать за тем, как они решают свою загадку.

— Погоди, погоди, — заговорил Уизли. — Кикимер тогда утащил к себе кучу добра! Малфой, ты уверен, что медальона нет в той каморке за кухней? Около котла? У него там мерзкое гнездо.

— Рон, — укорила Грейнджер.

— Так вот что это было, — брезгливо поморщился Драко. — Нет, там была только какая-то книга.

— Придется его спросить, — с горящими глазами заявил Поттер. — Может, он видел медальон или знает, в какой куче вещей его выбросили, — он огляделся, словно ожидая, что эльф выпрыгнет из-за плаката с «Пушками Педдл». — Кики...

— Нет! — одновременно заорали Драко с Грейнджер. Та еще и прыгнула к Поттеру, вцепившись ему в запястье.

— Что? — испугался Поттер. — Что такое?

— На площади Гриммо Пожиратели смерти, Поттер! — Драко весь похолодел от едва минувшей угрозы. — Если думаешь, что на него еще не повесили следилку, ты такой же сумасшедший, как он.

— Уверена, за ним постоянно будут наблюдать, Гарри, — сказала Грейнджер, разжимая пальцы. — Прости, но вряд ли мы можем спросить Кикимера.

— Тогда... тогда что нам делать? — разозлился Поттер. — Перерыть все свалки в Лондоне?

На минуту повисла тишина. Уизли щурился, размышляя, Грейнджер закрыла глаза и шевелила губами. Не сразу Драко понял, что и сам на полном серьезе пытается найти ответ на поттеровскую проблему. Он постарался опомниться — да ради Мерлина, Регулус Блэк связался с крестражами и поплатился жизнью! — но озвучил свое предположение, не успев прикусить язык:

— Гильдия старьевщиков.

— Кого? — одновременно переспросили Поттер и Грейнджер. Оба смотрели на Драко с легким удивлением.

— Гильдия старьевщиков, — повторил Уизли. Он говорил настороженно и недовольно, но взгляд уже выдавал волнение. — А это идея.

Поттер с Грейнджер выглядели по-прежнему озадаченными, поэтому Уизли продолжил:

— Иногда маглы, сами того не понимая, подбирают магические штучки, потому что большая часть из них заколдована так, чтобы маглы принимали эти вещи за мусор. С галлеонами, сиклями и кнатами все так и есть. Если уронишь монетку, а ее подберет магл, то увидит старый магловский цент. Так ведь?

— Так? — эхом откликнулся удивленный Поттер.

— Ну да, — ответил Уизли. — В общем, маглы многие волшебные штучки выбрасывают в мусорки, а те потом оказываются на свалке. Там появляются Старьевщики, забирают все магическое, чуть-чуть начищают и продают то, что можно продать. У них есть место на Косой аллее, они открываются где-то раз в месяц. Фред с Джорджем рассказывали, что в прошлом году нашли там Облегченный свинец.

— Хорошо, — воодушевился Поттер. — Отлично. Попробуем заглянуть. — Открыв рот, он повернулся к Драко — и не издал ни звука.

Малфой понимал, что Поттер бессознательно собирался поблагодарить его за предположение, но явно не смог выдавить ни слова.

— Ну что, — сухо заговорил Драко. — Удачных поисков.

Когда он уже выходил из комнаты, за спиной раздался голос Грейнджер:

— Малфой.

Драко повернулся.

— Ты... ты же никому не скажешь? — неуверенно спросила она.

Драко изучил встревоженное выражение ее лица. Заговаривая с ним, девчонка через раз пугалась. Будто ожидала, что и на простой вопрос он огрызнется.

— Зачем мне?

— Это не ответ, Малфой, — сказал Поттер.

Драко вздохнул.

— Это ответ, — он закатил глаза. — Гриффиндорцы. Задай простой вопрос о мотивах, и вы сразу теряетесь.

После этих слов Драко спустился вниз и потащился в сад. Ночевать Малфоям приходилось в грязной палатке, внутри которой размещалась мизерная квартирка. Когда они вошли в нее первый раз, мать онемела от ужаса.

— Потрясающе, — сказал тогда Драко. — Они нашли место, еще более неподходящее для жизни, чем их шалаш. — Родители даже не улыбнулись. Драко не знал, какое ему вообще дело.

Он так долго дразнил Рона Уизли насчет дома, что глупо было действительно удивляться тому, как выглядела «Нора». И все равно Драко не мог представить, как можно расти в таком месте, не иметь собственного пространства и пользоваться сто лет назад отжившими свое вещами. Все же пребывание в доме Уизли заставило его ценить вечерние выходы на воздух, когда над головой простиралось небо и можно было дышать полной грудью.

Еще Драко с неохотой признавал, что готовила миссис Уизли просто потрясающе. За эту мысль он чувствовал себя немножко предателем. Мерлин свидетель, его мать и яйца не сварила бы. Конечно, ей и не нужно было этого уметь — она все-таки не была усовершенствованным домовиком.

Когда Драко вошел в палатку, родители в гостиной пили чай за столиком на тонких ножках. Они негромко приветствовали сына, и он, уже уставший, отправился спать.

Устроившись под тонкой простыней, Драко вспоминал свой дом. Он скучал по просторным тихим комнатам поместья, по пышным садам, источающим сладкие ароматы, по фонтанам и элегантной обстановке. По Хогвартсу тоже скучал: по отделанной бархатом и темной кожей гостиной Слизерина, по библиотеке с внушительными шкафами и раскидистым лужайкам. Прошла уже половина летних каникул, и в Драко просыпалось привычное желание вернуться в школу. Может быть, оно пройдет после первого сентября.

Веки тяжелели, а Драко гадал, свыклись ли друзья с его смертью. Плакала ли по нему Пэнси? Естественно. Слезы она лила часто и неудержимо. Его смерть, наверное, испортила ей все лето. В обычное время она часами болтала бы о каникулах и как здорово их провела: о банкетах в поместье Паркинсонов, о днях, когда загорала у бассейна, о дорогих путешествиях в магические представительства вблизи Нью-Йорка и Гонконга. Ее семья близко дружила с семьей Гойла, и иногда они путешествовали все вместе, брали с собой Крэбба, и Пэнси все каникулы подбивала их на все более вопиющие проделки, а потом пересказывала все в мельчайших подробностях в «Хогвартс-экспрессе».

Какое-то время воспоминания оставались ясными и яркими. Позже они поблекли подобно старым колдографиям, и Драко поймал себя на мыслях о золотом медальоне и слизеринском ловце, который неуверенно смотрел с карточки и чье тело так и не нашли.

* * *

Ко дню свадьбы в голове Гермионы словно поселился пчелиный рой. Ей очень понравились Делакуры — с тремя членами семьи она ладила гораздо лучше, чем с самой Флер, — но с Малфоями в «Норе» уже и так было на три человека больше нужного, а прибытие Делакуров усугубило ситуацию до предела.

Возможно, Гермиона не чувствовала бы себя такой обремененной, если бы не паковала втайне все вещи Гарри, Рона и свои в бисерную сумочку. Она наконец-то закончила с неопределяемым заклинанием Незримого расширения и потратила ночью несколько часов, чтобы уложить нужные ей предметы, целую библиотеку книг, справочник ингредиентов для зелий и многое другое.

Лишь на свадебной церемонии Гермиона впервые за многие дни расслабилась. Флер так сияла, что все в шатре неестественно притихли, а пока пара обменивалась клятвами и наконец-то целовалась, у Гермионы щипало глаза.

Заиграла группа, и Гермиона решила, что сегодняшний день — своего рода катарсис. Завтра они появятся в Хогвартсе на похоронах Дамблдора, но сейчас их окружали музыка, семья и друзья. Гермиона даже обсудила с Луной меры по сохранению популяции кизляков.

То и дело она замечала Гарри под личиной Барни Уизли и Малфоев, которые с помощью Оборотного зелья превратились в семью мясника из деревни. Уизли ненавязчиво, но целеустремленно распространяли слухи, что Малфои — друзья семьи, не очень дружелюбные, несколько лет живущие на далеком острове у берегов Исландии и потому забывшие, что значит общаться с людьми. Пока что легенда держалась хорошо, хотя Виктор завязал короткий разговор с Люциусом Малфоем об исландском овцеводстве.

Видеть Крама снова было странно. Четвертый курс прошел как в прошлой жизни: возвращение Волдеморта разделило ее на две части, и прежнюю уже нельзя было вернуть. Если сосредоточиться на воспоминаниях, закрыть глаза и мысленно представить точную картину, Гермиона могла возродить в душе отголоски чувств к Виктору. Но все это было в прошлом.

Когда Рон предложил потанцевать, о Викторе она и не вспомнила. «Вот оно, — думала Гермиона, пока они кружились в толпе и смеялись. — Вот сейчас я пойму, что чувствую. Сейчас все станет ясно».

И вот когда начался медленный танец, а Рон шагнул ближе, одной рукой обняв ее за талию, другой обхватив ладонь, Гермиона с удивлением ощутила в груди тяжесть, а не ожидаемое приятное волнение, которое чувствовала в начале лета. В горле застрял ком. Не в состоянии посмотреть Рону в глаза, она положила голову ему на грудь, глядя в сторону, где у края шатра Гарри довольно напряженно разговаривал с тетушкой Рона, Мюриэль, и Элфиасом Дожем.

Но и Гарри в ее мыслях не задержался. Гермиона думала о похоронах Дамблдора. О том, как он падал с неба, пробивая облака. Ей было жутко страшно, и близость Рона только обостряла ее состояние. Гермиона не хотела его терять. Не хотела терять Гарри.

В этот момент она переживала, что за любовь приняла страх потери. Что не способна чувствовать ничего, кроме страха, и что до окончания войны ей разрешено лишь бояться с разной степенью силы.

Хуже было только ощущать быстрое сердцебиение Рона и, когда песня кончилась и они отстранились, видеть чрезвычайно нежный взгляд на его веснушчатом лице. По его виду Гермиона поняла, что во время танца Рон ощущал именно то, что хотела ощущать она сама: своего рода восторг, эйфорию, успокоение, что в мире все наконец-то встало на свои места. Но она отмечала лишь надвигающуюся угрозу смерти и сражений. От того, насколько в эту самую минуту отличались их мысли, Гермионе было бесконечно одиноко, пусть даже Рон ее обнимал. И он уловил ее настроение:

— Что-то не так?

— Просто пить захотелось, — выдавила она. — Сейчас вернусь.

Стоя у края шатра, сжимая теплыми пальцами бокал с холодным тыквенным соком, Гермиона думала, что стало слишком поздно. Мысль, что Рон отведет ее в сторону и поцелует, больше не вызывала трепета — только новую волну боязни. Они упустили свой шанс, не воспользовавшись им в те особенные недели июля. Последний вагон ушел без них.

Гермиона не могла определить, послужила ли смерть Дамблдора тому причиной или просто пролила свет на их отношения. Быть может, смерть директора настолько ее потрясла, что Гермиона разучилась волноваться насчет романтических возможностей. Или же его смерть стерла сложности и чувство вины, прошлась по годам дружбы, и Гермиона поняла, что в ее чувствах к Рону и Гарри пряталось отчаянное подсознательное желание видеть их живыми.

Так или иначе, она ощущала то, что ощущала, и сомневалась, что сможет вернуться к былому. Не глядя по сторонам, Гермиона присела за столик.

— Грейнджер, — произнес незнакомый голос.

Перед ней сидел Малфой под Оборотным. Он превратился в крепкого мальчишку примерно их возраста, чуть ниже ростом и едва ли не в два раза шире в плечах самого Драко.

— О. Привет, — слабо поздоровалась она. — Тыквенный сок будешь?

— Не могу, — кисло ответил он. — Мне полагается пить исключительно это. Через пару минут еще одна доза, — Малфой поднял непрозрачную фляжку с зельем. Он развалился на стуле, вытянув ноги, и с неприкрытым равнодушием глядел на площадку с танцующими.

— Ты, наверное, будешь рад уехать, — произнесла Гермиона, не в силах скрыть нотку неодобрения. Учитывая обстоятельства, семья Уизли и весь Орден Феникса в высшей степени шли Малфоям навстречу.

— Рад? — переспросил Малфой настолько надменно, что даже чужой голос полностью отразил его настоящий тон. — Ну еще бы. Только и мечтал, что оставить старую жизнь позади.

— Так говоришь, будто тебя вынуждают.

— А у меня есть выбор?

Гермиона вздохнула.

— Естественно, есть... — и резко замолчала. В центре площадки возникло нечто серебристое. На землю опустилась рысь, Патронус с сообщением, и заговорила голосом Кингсли Бруствера:

— Министерство пало. Скримджер мертв. Они уже близко.

Послышались крики, а потом, неожиданно — хлоп, хлоп, хлоп множества перемещений.

Гермиона не успела осознать, что происходит, в разные стороны уже летели заклинания. В их сторону послали белоснежный луч. Едва Гермиона его заметила, как ей в бок что-то врезалось, сбросило со стула. Затем...

Грохот.

С трудом дыша, она подняла голову. Их столик дымился и был расколот. Рядом с ней распластался Малфой. Он вышиб их обоих за пределы поражения заклинания и теперь торопливо поднимался на ноги, держа в руках палочку. Гермиона вскочила следом, озираясь в поисках Гарри и Рона. Она заметила их почти сразу — они уже спешили к ней из пыльного облака. А там, за ними, возникли фигуры в мантиях. Они носили маски и сковывали всех подряд. Здесь, под свадебным шатром, были Пожиратели смерти.

Малфой с искаженным от страха лицом отпрянул, чуть не упав. А на глазах у Гермионы, смотрящей на темные кудрявые волосы, его шевелюра стала возвращать себе прежний цвет.

Гермиона рванула к Малфою, вцепилась в плечо, а другой рукой сжала локоть Рона.

— Держи Гарри! — закричала она, давая им секунду на то, чтобы схватить друг друга, и крутанулась.

Пространство сжало их и выдавило на забытую горную тропинку, ведущую к деревушке Хогсмид.