Исчезновения Драко Малфоя (гет)

Драко был ранен. По виску стекала горячая, оставляющая влажную дорожку капля крови. Когда он упал на землю у «Норы», лоб ему пропорола щепка от стула.

Он сделал неуверенный шаг, щурясь от слепящего солнца и пытаясь прийти в себя.

Окружающие его гриффиндорцы также собирались с мыслями. Уизли крутил на запястье часы, которые единственные из его вещей выглядели хоть сколько-нибудь новыми. Поттер, все еще пребывающий в облике кузена Уизли, стирал с очков грязь. Руки у него не дрожали, но весь он застыл натянутой струной. Грейнджер, поверхностно дыша, смотрела вдаль на Хогсмид, и горный ветер легонько развевал ее волосы.

Драко видел их как из-за стекла. Все мысли крутились вокруг стоящих под шатром родителей, на которых еще действовало Оборотное. Он заметил их мельком, когда они, с ужасом на лицах, оглядывались, ища его...

Прямо перед тем, как она схватила Драко за руку.

— Грейнджер, — голос вышел резким, холодным и слегка подрагивал. — Что это было? В тебя Конфундус запустили? Мои родители в «Норе». Зачем ты меня утащила?

Грейнджер сверкнула глазами.

— А сам-то как думаешь? Только посмотри на себя.

Драко опустил голову и замер от шока. Мантия стала коротка, руки вернулись к прежним размерам и форме: на смену коротким и толстым пальцам пришли длинные бледные, подрагивающие от выброса адреналина.

Он даже не заметил, что действие зелья закончилось. И вот тут ужас на лицах родителей приобрел совершенно другую подоплеку. Неужели, поддавшись панике, он каким-то образом пропустил обратное превращение? Сколько же времени он был самим собой?

Там ведь появились Пожиратели. При мысли о них желудок скрутило и накатила тошнота.

— Меня заметили? — выдавил Драко. — По-пожиратели?..

— Нет, — отозвалась Грейнджер. — Когда мы аппарировали, у тебя только начали изменяться волосы.

Драко с прищуром ее изучил. Грейнджер, хоть и не оценившая попытки на нее сорваться, выглядела уверенной.

— Ладно. — Он стер со лба следы крови и зачесал волосы, вновь ставшие гладкими и тонкими. — Ладно. Я... я изменю внешность, и мы вернемся.

— Верне... что? — переспросила Грейнджер.

— Ага, — согласился второй голос. К ним развернулся Поттер. На побледневшей коже ярко выделялись веснушки. — Как можно быстрее.

Теперь же лицо Грейнджер стало испуганным.

— Нет, Гарри. Ты не можешь вернуться, иначе остальные окажутся только в большей опасности. Ты должен остаться, — она обернулась к Драко: — Вы оба должны.

— Я только что сказал, что там остались родители, — поднял тот голос. — Ты чудесным образом проглядела Пожирателей? Они могли... уже могли... — Драко не договорил, а перед глазами замелькали возможные варианты развития событий. Родители, которых пытают на паркетном полу, как того магла. Связанная мать, растерзанный отец. Драко захлопнул рот, но остальные этого не заметили. Слово как раз взял Поттер:

— Гермиона, там Джинни. Джинни и... и все, а мы должны оставить ее с?..

— Гермиона права, — вмешался Уизли.

Поттер уставился на Уизли, не ожидая предательства.

— Рон...

— Я знаю, дружище. Знаю. Но на свадьбе был почти весь Орден, они за всеми присмотрят.

— Да что ты? — встрял Драко. — А за моими родителями? Ордену на них плевать, вам — тоже. Их тут же выдадут, если я...

— Нам плевать? — возмутилась Грейнджер, чьи волосы от злости, казалось, встали дыбом. — Ну разумеется! Поэтому Тонкс с Ремусом отказались спасать твою мать, поэтому Дедалус с Гестией отказались вытаскивать твоего отца из Азкабана, поэтому я бросила вас троих на площади Гриммо, поэтому Уизли не пустили вас к себе жить, поэтому Кингсли не стал выяснять, как вам покинуть страну. Все это, видимо, из-за того, что нам плевать.

Драко одолели сомнения. Естественно, все это было ему известно, но он целую неделю замечал в основном недовольство членов Ордена, неприязненную атмосферу в «Норе» и осуждающие взгляды, без которых несомненно не обошлось. Однако Грейнджер была права. Возможно, все эти люди за глаза критиковали его семью. Даже ненавидели. Но они не выдали Малфоев Темному Лорду.

На него накатила волна внезапной паники, но Драко вспомнил, что родители выпили очередную порцию Оборотного за считаные минуты до нападения. Отец отпустил замечание по поводу отвратительного вкуса, и мать с этим согласилась. У них оставался еще час, даже если сбежать не удалось. А может, кто-нибудь аппарировал с ними подальше, как...

Он украдкой взглянул на Грейнджер, которая рылась в бисерной сумочке. «Как поступила она», — настороженно додумал Драко. Стремительно реагируя на появление Пожирателей, она учла, что Драко могут узнать, и увлекла его в безопасное место все равно что Поттера с Уизли.

Но опять же, разве сам Драко не заметил летящее в них заклинание и не столкнул Грейнджер с его траектории? На самом деле это случилось неосознанно. Он всего лишь поддался инстинктам, а на них не стоило заострять внимание: разум подчинился телу, что было в духе гриффиндорцев. Но ведь только тот выбор, который совершаешь, когда имеешь в своем распоряжении массу времени, показывает, кто ты на самом деле.

— Ладно, — вздохнул Поттер. — Мы... тогда останемся здесь.

Грейнджер с Уизли бросили взгляд на Драко. Они, на удивление, ждали его согласия. От неожиданности Драко кивнул.

Они с Поттером случайно встретились глазами. Тот выглядел недовольным, Драко тоже нахмурился и отвернулся. Пожалуй, еще никогда они с Избранным не были в чем-то согласны. Разве что на первом курсе, когда их отправили в Запретный лес с Грейнджер и Долгопупсом. Тогда все они не на шутку испугались.

Хотя вряд ли тот раз считался. Они были слишком маленькими. Вряд ли Драко еще когда-нибудь почувствует себя одиннадцатилетним. Иногда он вспоминал первые годы учебы в Хогвартсе с едва уловимым, непонятно откуда взявшимся смущением. Он был до крайней степени наивным, но в то же время — всего лишь ребенком. Детям свойственна наивность.

Уизли теперь смотрел в сторону Хогсмида.

— Почему мы здесь? — нахмурился он.

— Ради Мерлина, — пробормотал Драко, — скажите, что вы не собираетесь идти на похороны Дамблдора.

— Нет, — тихо отозвалась Грейнджер. — Вряд ли у нас получится. Скримджер ведь...

Тяжесть осознания, что Министерство пало, навалилась всем на плечи, и даже ветер завыл громче. Если до этого хватка Пожирателей на магическом мире лишь усиливалась, то теперь превратится в железную. Даже с помощью Бруствера им с родителями будет сложно выбраться из страны. Магией придется пользоваться лишь при большой необходимости. Они должны будут исчезнуть, как какие-то маглы. По позвоночнику поползло гадкое чувство стыда.

— Тогда зачем мы здесь? — повторил Уизли.

— Я думала, мы сможем... забрать... — Грейнджер искоса взглянула на Драко.

Он показательно вздохнул:

— Мне что, заткнуть уши и сказать «ля-ля-ля»?

— Ага, будь добр, — буркнул Уизли.

Грейнджер покачала головой.

— Уже не важно, он все равно знает. Я о мече, Малфой. Он нам нужен.

— Что, гриффиндорский меч? — уточнил Драко.

Грейнджер кивнула.

— Он уничтожает крестражи. Меч впитал яд василиска, а это как раз одно из немногих средств, которые...

— И как нам его достать? — перебил Рон. — Не постучим же мы в парадные двери?

Поттер вдруг раздосадованно застонал.

— Мантия. Мерлин, я целый год ее таскал, а как только она понадобилась...

— Она у меня, — сообщила Грейнджер и, к полнейшему удивлению Драко, сунув руку в сумочку, едва ли превышавшую по размерам кулак, достала длинную текучую мантию — ту же самую, которую Макгонагалл протянула Драко в ночь, когда Пожиратели проникли в замок.

Мальчишки молча уставились на Грейнджер.

— Неопределяемое заклинание Незримого расширения, — пояснила она, отчасти оправдываясь.

Уизли покачал головой.

— Ты просто гений, — восхитился рыжий, глядя на нее с мечтательным выражением. Драко скривил губы.

— Спасибо, Рон, — щеки у Грейнджер порозовели, но глаз на друга она не подняла. — Все равно мы вчетвером под нее не влезем, но...

— Вчетвером? — Уизли тут же вынырнул из облаков. — Погоди-ка. Мы же не берем его с собой? — он мотнул головой на Драко, который тут же разозлился.

— Еще как берете, — холодно произнес Малфой. — Если ваш план не сработает и вы исчезнете, что предлагаешь мне делать? Заявиться в «Три метлы» и попросить стаканчик «Горной воды»? Вы вернете меня к родителям.

— Пойдем, — позвал Поттер. Он, казалось, не слышал последние минуты разговора и уже торопливо спускался по дорожке, не отрывая взгляд от Хогвартса. Замок величественно возвышался над озером, его источенные временем камни светились в лучах заката.

— Надень ее, Рон, — Грейнджер отдала мантию Уизли, и они все последовали за Поттером. — Тебя не должны видеть, ты же болеешь дома. Когда Оборотное перестанет действовать, Гарри к тебе присоединится. А... — она обернулась к Драко и постучала палочкой ему по голове, отчего он дернулся. По телу прокатилась холодная волна Дезиллюминационного заклинания. — Вот так, — подытожила Грейнджер, оглядывая его с головы до ног. — Летом на территорию школы пускают гостей из деревни. Можно стащить метлы из сарая мадам Трюк и подняться к окну.

Однако, когда они дошли до конца тропы и оказались в деревне, на их пути возникло серьезное затруднение. В Хогсмиде было не протолкнуться, даже первые выходные посещений не вызывали такого ажиотажа. Толпы людей сновали от магазинчика к магазинчику, едва не толкаясь, поэтому им четверым пришлось пробираться вдоль стен. Грейнджер с Поттером то и дело зарабатывали странные взгляды от прохожих, когда те врезались в невидимых Драко и Уизли.

По мере приближения к дороге, ведущей к Хогвартсу, толпа редела, но некоторые люди направлялись в ту же сторону.

— Что происходит? — пробормотала пустота у плеча Грейнджер. — Откуда здесь столько народа?

— Они пришли на похороны, — ответила она, безуспешно стараясь не двигать губами. Чревовещатель из нее не получился бы. — Но как только окажемся на территории школы, сможем... смо...

Драко вместе с Грейнджер и остальными застыл как вкопанный. Они оказались совсем недалеко от колонн, окаймляющих вход в Хогвартс, с высоты на них взирали статуи крылатых кабанов. Люди, стоящие у подножия колонн и разглядывающие эти статуи, держали Детекторы. И палочки.

Драко, разглядев лицо одного из магов, неосознанно шагнул назад.

— Там Пожиратель, — прошипел он Грейнджер. — Слева. Деверст.

В Грейнджер врезалась пожилая дама в потрепанной старой шляпе и оскорбленно извинилась первой.

— Простите, — пискнула Грейнджер, и они все вместе сошли с дороги.

— Уж извините, мэм, — послышался глубокий вкрадчивый голос Деверста. — Вытяните руки. Мы проверяем всех, кто входит на территорию школы и покидает ее.

— Проверяете? — не на шутку возмутилась женщина. — Проверяете? И с чего бы это вам меня проверять?

— Во имя безопасности, мэм, — Деверст уже подталкивал женщину Детектором, чтобы та подняла руки вверх. — Дамблдор был великим волшебником, а в нынешние неспокойные времена кто знает, какие личности могут заявиться на его похороны... что могут натворить... вы же понимаете. Нам дорога безопасность волшебников и волшебниц.

Деверст кивнул двум коллегам, которые подпирали колонны: мужчине и женщине. Волшебница махнула на пожилую даму палочкой. Ничего не случилось, и это ее явно устроило. Волшебница дала знак второму волшебнику, который позволил даме пройти, гораздо искреннее Деверста поблагодарив ту за терпение.

— Уходим, — прошептал Поттер. Драко не нужно было повторять дважды. Взгляд Деверста уже гулял по Поттеру с Грейнджер, которая притворилась, что ищет что-то в сумочке. Ее уловку вот-вот раскрыли бы, ведь любой нормальный человек решил бы, что в такой сумочке поиск не займет больше шести секунд.

Они прошли по дороге обратно, устроившись у подножия поросшего травой холма где-то на полпути между деревней и воротами. Грейнджер с Поттером уселись на землю, более-менее убедительно делая вид, что любуются отражением замка на поверхности озера.

— Что нам делать? — прошептала Грейнджер.

— Не считая главных ворот, в школу можно попасть только через Лес, — заметил Драко.

— Что? Откуда ты знаешь? — прозвучал из-под мантии голос Уизли.

— Уизли, ты себя каждое утро обливиэйтишь, лишь бы, не дай Мерлин, в голове не задержались никакие знания? Весь прошлый год я пытался убить Альбуса Дамблдора. Я знаю все слабые места в защите замка и знаю, куда пойти, когда их охраняют. А похоже, что охраняют их изо всех сил.

— Не понимаю, — нахмурился Поттер. — С чего это за порядком на похоронах Дамблдора приглядывает Пожиратель?

Драко закатил глаза и уже собирался избавить Поттера от иллюзий, как его опередила Грейнджер.

— Гарри, — вздохнула она, — скажи мне, что ты ему не поверил. Пожиратели появятся на похоронах, потому что решат, что там соберутся сторонники Дамблдора. Наверняка попробуют вычислить членов Ордена и им сочувствующих.

На секунду задумавшись, Поттер яростно выпалил:

— Спорим, это Снейп придумал. Мало того, что убил Дамблдора, так решил воспользоваться похоронами, чтобы навредить Ордену.

Избегая смотреть в лица троицы, Драко переступил с ноги на ногу, вспоминая скрытое в тенях лицо профессора во время их разговора на площади Гриммо. «Я никак не мог остановить Снейпа», — напомнил он себе. Драко не мог покинуть стен Гриммо, а Снейп принес Непреложный обет. Да и вообще, может, поговорив тогда с профессором, Драко тем самым спас отца.

Грейнджер сочувственно смотрела на Поттера.

— Это ужасно, да? Мы знаем, что он сделал, а он просто... просто ходит здесь как ни в чем не бывало, — она покачала головой. — Когда попадем в замок, придется держаться начеку.

— Грязноволосый урод, — буркнул Уизли.

— Скользкий гад, — добавил Поттер.

Грейнджер, с трудом борясь с улыбкой, посмотрела примерно туда, где сидел Драко.

— Ладно. Малфой, так что там за вход в Лесу?

Драко не знал, что делать. Идти в Лес не было ни малейшего желания, но был ли другой вариант? Остаться и мучиться размышлениями, что сейчас с родителями?

— В заборе есть калитка для лесничего, — пробормотал он. — Дотронетесь до него в другом месте — активируете Воющие чары. Я долго шел вдоль забора, он уходит прямо в глубь Леса. До калитки я так ни разу и не добрался. Постоянно вляпывался в какую-то гадость, которую хранит там этот идиот.

— Не называй Хагрида идиотом! — рявкнула Грейнджер, вторя поттеровскому:

— Не смей оскорблять Хагрида!

Что бы ни сказал Уизли, Драко не услышал его за криками двух других гриффиндорцев.

— Да-да, — зевнув, поднялся он на ноги. — Пойдем.

— К-куда? В Лес? — не поверил Уизли. — Нет, бросьте. Должен быть другой ход. Почему не через Визжащую хижину?

— Про нее уже знают, — не оставил надежды Драко.

— Снейп так точно, — согласился Поттер. — Наверняка он перекрыл проход со стороны Ивы или поставил какую-нибудь охранку на случай гостей, — и он зашагал вниз по склону. — Да ладно, Рон, мы кучу раз ходили в Запретный лес.

— Да, — откликнулась Грейнджер, — и когда эти походы обходились без последствий?

Поттер не ответил, лишь смущенно ей улыбнулся.

Драко тащился за ними на расстоянии десяти шагов, глядя, как Поттер с Грейнджер перешептываются с пустым местом, которое должен был занимать Уизли. Голос рыжего прозвучал приглушенно и обеспокоенно, а двое других поспешили его успокоить.

— Все будет хорошо, Рон, — негромко убеждала Грейнджер, хотя и сама тревожилась. Поттер это заметил. Сказал что-то еще, явно подбадривая друзей, затем Уизли шепотом ответил, и все трое тихо засмеялись.

Драко наблюдал за ними с легким раздражением, невольно сравнивая дружбу между гриффиндорцами и его собственную с Крэббом и Гойлом. Да, Драко считал их лучшими друзьями, но на самом-то деле Крэбб и Гойл дружили между собой, а Драко был третьим. Он знал, что они рассказывали друг другу такое, чем не делились с ним: опасениями насчет оценок, своей внешности, семей — и его они тоже тайком обсуждали, иногда и с недовольством.

«Они никогда мне особо не доверяли, — подумал Драко. — На самом деле нет».

Встряхнувшись, он покачал головой. Он не хотел, чтобы Крэбб и Гойл доверяли ему на сто процентов. На что ему это доверие или доверие любого из его друзей? Зачем ему подпускать кого-то так близко, что их мысли, чувства и неуверенность в себе будут его беспокоить, тревожить, занимать? Влиять на него? Нет. К чему все это? Влиять должен был он, так его воспитали. Как к матери и отцу, к нему станут прислушиваться, а после — перешептываться и завидовать. Драко отлично жилось самому. Он был состоявшимся окклюментом.

* * *

В Лесу даже в середине дня властвовала темнота. Спустя лишь несколько минут после того, как они вошли в тень деревьев, чьи стволы чем дальше, тем больше ширились, а кроны высоко над головой перекрывали свет, все вокруг неестественно затихло, и, казалось, наступила ночь. Чтобы никто из обитателей Леса не услышал незваных гостей, им четверым приходилось шептать, а атмосфера и так была жутковатой. Гермиона верила, что, встреться им кентавры, те припомнят ее и Гарри по чудовищному знакомству с Амбридж, которое состоялось на пятом курсе. Рон, естественно, настраивался на столкновение с акромантулами.

Вдоль школьного забора не было тропинки. Его явно построили с намерением отвадить всех, кто попытается сделать то, чем занимались сейчас они. Гермиона слышала, как Рон и Малфой, которые не видели собственных ног, то и дело спотыкались о корни и ругались себе под нос.

Ее никак не отпускала мысль, что с момента рассказа о личности Р. А. Б. и до нынешнего Малфой необычайно им пригождался, хотя уж кому-кому, а ему Гермиона в жизни не доверила бы знание о крестражах. Исподтишка поглядывая на его фигуру, скрытую Дезиллюминационным заклинанием, она вспомнила, как Малфой сбил ее с траектории полета Взрывающих чар. Что на него вдруг нашло?

Пробираясь между двумя колючими кустами, Гермиона решила, что так он расплатился с ней за спасение его семьи в тот день на площади Гриммо. Вряд ли его приводил в восторг долг жизни перед грязнокровкой.

Гермиона с удивлением поняла, что ей обидно. Она ведь давным-давно прекратила реагировать на малфоевские оскорбления. Издевки, конечно, остались в памяти, как и встреча у мадам Малкин, когда он сказал «Если тебя удивляет, мама, что это за вонь, так сюда только что вошла грязнокровка». Однако Гермиона знала, что представляет собой Малфой — узколобого червяка, не обремененного совестью, — а потому все его фразочки пролетали мимо цели. Да и вообще, реакция Гарри и Рона на адресованные ей гадости служила напоминанием, как же Гермионе повезло с друзьями: добрыми и верными, которые лучше умрут, чем опустятся до подобных предубеждений.

Но сейчас от мысли, что Малфой относится к ней по-прежнему, почему-то болезненно кольнуло внутри. Гермиона понятия не имела, откуда это взялось. Было ли дело в том, что она уже дважды спасла его от Пожирателей? Неужели считала, что после оказанной услуги, которую Малфой, если уж откровенно, совершенно не заслужил, он должен ее зауважать? Или же сказалось проживание в одном доме? За последнюю неделю она столько раз видела Малфоя, сколько не довелось за всю прошедшую жизнь. Да ради Мерлина, он даже ночевал у нее дома!

Вот — в этом дело. Он спал у нее дома, видел фотографии ее семьи, которые висели в комнатах, провел ночь в гостевой спальне, налил стакан воды в той же кухне, где она из года в год праздновала дни рождения и Рождество, заглянул в библиотеку, которую на протяжении всей ее жизни собирали родители. Малфой видел ее в «Норе», сидел за одним столом, мрачно наблюдал, как они с Гарри и Роном смеются за ужином, вел себя тихо, но его присутствие, как и направленный на них взгляд, было постоянным. И эта ситуация, когда ты видишь кого-то ежедневно, когда он живет с тобой рядом, но продолжает ненавидеть тебя за одно лишь существование, приводила в смятение.

Вспоминая сейчас ту безумную ночь, проведенную в ее доме, Гермиона впервые поняла, что Малфой тогда не отпустил ни единой шуточки в отношении ее семьи. Вспомнила, что всю ночь молча ждала от него именно этого. Естественно, его родители, что называется, с порога оправдали самые худшие ожидания, вполголоса обсуждая, нет ли иных вариантов, чем оставаться на ночь под крышей дома грязнокровок. Сам же Малфой молчал, хоть и имел достаточно возможностей высказаться.

Гермиона не знала, какой вывод из этого следует, но вынудила себя больше не выглядывать в темноте невидимый силуэт Малфоя. «Не реагируй на него, — сурово приказала она себе. — И не жди от таких людей ничего хорошего». Если он решил побыть не такой язвой, ему это только на пользу, но Гермиона не собиралась рисковать своими чувствами, надеясь на это.

В конце концов, после долгой прогулки по Лесу действие Оборотного зелья закончилось, и Гарри вернулся в свой облик. Гермиона этому только обрадовалась. Даже при том, что это был Гарри, вид незнакомца, маячащего на периферии, вызывал тревогу.

— Ну все, Гарри. Забирайся под мантию и...

— Не выйдет, — вклинился Рон, сбрасывая с себя мантию. — Я и без того спотыкаюсь на каждом шагу. Если мы вдвоем под нее влезем, тут же грохнемся. Гермиона, убери ее в свою сумку. Нас здесь и так никто не увидит, — и Рон бесцеремонно бросил ей мантию. Гермиона нахмурилась, но промолчала, понимая, что он нервничает из-за возможности встретить огромных пауков.

Рон отвернулся, а вот Гарри заметил ее недовольство.

— Мы наложим Дезиллюминационное заклинание, — успокаивающе произнес он. — И...

Гермиона вскинула руку — Гарри замолк.

— Слышали? — прошептала она.

— Я слышал, — раздался голос Малфоя.

И вот опять. Впереди из-за деревьев доносился звук, будто кого-то или что-то тащили.

Гарри мгновенно наложил на себя заклинание. Гермиона бросилась к Рону и тем же способом скрыла от лишних взглядов и его. Уже позеленевшее, лицо Рона приобрело цвет и текстуру древних скрюченных деревьев, и, не видя больше никого, Гермиона почувствовала себя чрезвычайно одинокой. Стоило бы и самой скрыться под Дезиллюминационным заклинанием, но в Лесу было достаточно темно, а если все станут невидимыми, они просто потеряют друг друга.

— Пойдем, — прошептала Гермиона. — Постарайтесь не наступать на ветки, а то хрустнут.

— Приготовьте палочки, — добавил Гарри. Гермиона вцепилась в свою и услышала, как вслед за ней направились остальные.

Однако ей довольно быстро пришлось остановиться. Странный звук затих. Остались лишь деревья да покалывающее ощущение того, что за тобой наблюдают. Из-за этой тишины Гермионе хотелось лишь развернуться и рвануть подальше. Почему этот звук исчез? Что это было? Неужели оно почувствовало их и теперь притаилось впереди, поджидая?

Они двинулись дальше, Рон жаловался себе под нос:

— Мне это не нравится. Совсем не нравится...

— Осторожнее, Уизли, — пробормотал Малфой. — Вдруг оно чует страх.

— Замолкни, — прошипел Гарри.

Треск.

Они тут же замерли, но Гермиона уже увидела: в двадцати шагах от них оказалась старинная кованая калитка с гербом Хогвартса, а с внешней стороны висел не менее древний замок.

— Нашли! — выдохнула она.

— Что, бежим? — прошептал Рон.

— Нет, — не согласился Гарри. — Мы только привлечем ненужное внимание. Просто... приготовьтесь.

Крадучись, они подбирались к калитке, и Гермиона невольно ускоряла шаг. Чем ближе они подходили, перешагивая торчащие корни, тем более зловещими и искривленными казались деревья, но вот, наконец, все остановились перед входом на территорию школы.

— Алохомора, — прошептала Гермиона, наставив палочку на замок.

Никакого эффекта.

За спиной вновь зазвучал тот подозрительный звук, да еще так близко, что получилось определить направление, откуда он исходит. В лесу еще что-то треснуло.

— О нет, — застонал Рон. — Нет, нет, нет. — Он явно представлял, как пауки, пережевывая пойманных животных, поспешно выползают из темноты, забираясь друг другу на спины, чтобы добраться уже до него. Страх Рона передавался и Гермионе.

— Хватит, Рон, — прошипела она. — Мне надо подумать!

— Люмос, — Гарри осветил палочкой неподдающийся замок. Склонившись над ним, Гермиона увидела выплавленное из металла страшноватое лицо. Она уже потянулась до него дотронуться, как...

— Прошу прощения, — громко сказало лицо. — Где ваши манеры?

Гарри с Гермионой настолько резко отпрянули от забора, что врезались в Малфоя с Роном.

— Извините, э-э... — выдавил Гарри, выпрямившись, — я не... мы не хотели...

— А вам нравится, когда всякие незнакомцы начинают щупать ваше лицо, когда вы только решили прикорнуть? — возмутился замок.

Гермиона бросила взгляд на скрытое заклинанием лицо Гарри. Даже не в силах разглядеть его черты, она запросто представляла его огорошенный вид.

— Слушайте, мы просим прощения, — вмешалась Гермиона. — Нам только надо пройти... нам надо в Хогвартс. Мы ученики, и...

Из Леса снова донесся звук. Шорох и треск.

— Вы не лесничий, — заявил замок, нескрываемо гордясь, что это понял. — Не пущу.

— Но мы друзья Хагрида, — взмолился Гарри.

— Друзья Хагрида? — насторожился замок. — Если так, то вы знаете, что он больше всего любит пить. Никуда без этой фляжки.

— Медовуха мадам Розмерты! — без запинки выпалила Гермиона.

Замок засомневался. У Гермионы сложилось впечатление, будь у замка подбородок, он бы его поглаживал. А между тем треск и глухие удары приближались, и что-то терлось, будто одежда об одежду. Непонятное оно вот-вот готово было выйти прямо к ним.

— Ладно, — решил замок. — Я дерну колокольчик.

— Да быстрее уже, — зло прошептал Малфой.

— Колокольчик? — прошептала Гермиона. — Но... но Хагрид был на свадьбе! Его нет в школе!

— Не мои проблемы, — открестился замок.

— И что делать? — развернулась Гермиона к невидимым мальчишкам. — Что... — У нее широко раскрылись глаза. Голос сел. В лесу за их спинами высилось нечто огромное.

Весело зазвенел колокольчик.

Гермиона с колотящимся сердцем втянула воздух.

— Хагрид! — схватилась она за грудь, когда массивное тело лесничего протиснулось между двумя деревьями, а колокольчик так и звенел где-то в недрах его куртки.

— Надо же! — прогремел Хагрид и зашарил по карманам, доставая оттуда пару использованных платков, горсть ослепительно ярких бусин и помятую сову. Наконец он нашел связку ключей — не ту, что висела у его бедра, а вторую, еще старее, которую Гермиона до этого ни разу не видела. Хагрид успокоил настойчиво звеневший колокольчик, который тоже свисал с кольца, и, шагнув к воротам, совершенно растерялся. — Гермиона? Ты, что ли? Как ты тут оказалась?

Он бросил на землю тяжелый мешок с необычными украшениями, которые принес на свадьбу: туда входили несколько сфер, заполненные оранжевыми колючками, и помятая растяжка, сшитая из грубых полосок ткани, которую он точно покрасил сам. Миссис Уизли, поразившись содержимому, настояла, что Хагриду больше не стоит утруждаться и вешать что-то еще, так что эти украшения остались в мешке.

— Хагрид! — выдохнул Гарри, снимая с себя заклинание, и Рон, смеясь с нервным облегчением, последовал его примеру. Последним появился побледневший больше обычного Малфой.

Хагрид успокоенно оглядел Гарри, Рона и Гермиону.

— Живые, — глухо пробормотал он. — Здоровые. Мерлинова борода, я уж думал...

— Что произошло на свадьбе, Хагрид? — не вытерпел Рон. — Все живы?

— Прости уж, Рон, если б я знал. Я едва вещи схватил, как Тонкс аппарировала со мной сюда. Орден-то, конечно, не хочет, чтоб Пожиратели меня с ними увидели, я ж тут учитель. Небезопасно это, вроде того, — потряс он косматой головой. — Они справятся. Но вы трое... зачем вы сюда явились? Вам сюда нельзя!

— Нам нужно в Хогвартс, — ответил Гарри. — Как можно быстрее, Хагрид. Нам... Дамблдор поручил нам кое-что.

Хагрид, явно намеревавшийся высказать свои возражения, осекся. Его глаза наполнились слезами.

Малфой издал глумливый смешок, за что Гермиона пнула его в лодыжку. Он заорал, и они со злостью уставились друг на друга. Малфоевское отношение к Хагриду отлично напоминало о сути слизеринца. О том, что он все еще не изменился.

Хагрид ничего не заметил.

— Ладно уж, — шмыгнул он носом. — Говорите, чего надо.

* * *

В последний раз Драко плыл на этих лодках в одиннадцать лет первого сентября и задирал голову, чтобы разглядеть возвышавшийся над ними Хогвартс. Разумеется, ему рассказывали о распределении. В одних семьях было принято умалчивать о деталях церемонии, создавая ореол таинственности, как в сказках про Рождество, но Малфои так не поступали. Родители рассказали ему о первом курсе все, что могли: чего ждать и как себя вести, чтобы соответствовать ожиданиям.

Сейчас же плывущие по озеру лодки казались такими маленькими, будто усохли. В каждую влезало лишь двое, а первогодками они умещались по четыре человека. Поттер с Уизли сидели в первой лодке, и пусть даже их скрывало заклинание, Драко замечал, как они периодически оборачивались и бросали на него взгляды. Или же проверяли Грейнджер, которая застыла напротив молчаливой статуей. Лодыжку у Драко до сих пор саднило.

В ее гриве застрял зеленый листик, на лице сохранялось серьезное выражение и плясали оранжево-розовые блики, отражающиеся с поверхности озера. От внимания Драко не ускользнуло, что Грейнджер не захотела садиться с Уизли, который, можно сказать, жаждал прокатиться с ней в лучах заката.

Драко видел, как эти двое танцевали на свадьбе. (Грейнджер едва ли обладала чувством ритма, для Уизли шкалу оценивания еще даже не придумали). Рыжий прикрывал глаза, словно пытался запечатлеть те минуты в памяти, а вот заучка, прислоняясь к его груди, выглядела так, будто готова была сбежать. А теперь он говорил ей комплименты, а она старалась не смотреть ему в глаза и выкручивалась, чтобы не остаться с ним в романтических ситуациях.

«Значит, грязнокровка струсила», — подумал Драко, но мысль, едва оформившись, изогнулась, точно змея, и он вдруг ощутил себя не в своей тарелке и не мог больше на нее смотреть.

Невольно вспомнились голубые глаза Дамблдора. И гримаса, исказившая лицо директора, которую вызвало употребление слова «грязнокровка», и требование, чтобы Драко «с уважением» относился ко всем в штаб-квартире.

Так он и относился, разве нет? Площадь Гриммо уже осталась позади, да и старик умер, так что не было смысла соблюдать свою часть глупой сделки. Какая разница, как он кого называет.

Грейнджер вообще не задевали оскорбления. Она ведь даже сама себя назвала грязнокровкой, прямо перед тем, как они убрались с Гриммо. Драко помнил ее крик: «Вы лучше умрете, чем прикоснетесь к грязнокровке?»

Вот только от воспоминания ему стало не по себе еще больше. Правда ли она считала, что докричаться до них можно было, лишь оскорбив себя?

«Так ведь она же грязнокровка», — заметил голос в голове. Это всего лишь... терминологическая точность, вот и все.

Хогвартс приблизился, накрыв их своей тенью, а память подкинула Драко еще один фрагмент. Он вспомнил лицо Грейнджер, когда им всем было по двенадцать, а она с Уизли пришла на тренировку по квиддичу, на которой за поле спорили Слизерин с Гриффиндором. Драко слышал собственный голос: «Тебя никто не спрашивал, поганая грязнокровка!»

Когда гриффиндорцы раскричались, Грейнджер взглянула на него немного озадаченно, не понимая, кем он ее назвал. Она наверняка услышала это оскорбление впервые, а теперь, пять лет спустя...

«Прекращай об этом думать», — сказал себе Драко. Он отвернулся от Грейнджер и перевел взгляд на замок. Хогвартс по-прежнему довлел над всем и вся, отчего Драко чувствовал себя маленьким, еще не познавшим жизнь.

Лодки прошли через завесу плюща, проплыли по подземной галерее к боковому входу. Драко и остальные высадились «на берег» и вскоре уже спешно пересекали пустые школьные коридоры. Поттер, надевший мантию, шепотом направлял их на поворотах, сверяясь со старым куском пергамента, который Драко обнаружил у него в рюкзаке еще в «Норе». Все-таки он был прав: бумажка оказалась с подвохом — и Драко невольно завидовал, что Избранный обзавелся и картой, и мантией. Прошлый год прошел бы намного легче, будь у него такие штуки.

Довольно скоро они добрались до горгульи, охраняющей вход в директорский кабинет. Драко еще не приходилось там бывать.

— Так, — пробормотал Поттер. — Э-э. Тараканьи гроздья.

— Тараканьи гроздья? — переспросил Драко, не веря своим ушам.

— Дамблдор обычно... — едва Поттер заговорил, как горгулья отъехала.

Оторопев, они вчетвером замялись у лестницы.

— Макгонагалл, видимо, поменяла пароль на его имя, — прошептала Грейнджер. — Давайте быстрее.

Они шагнули на спиральную лестницу, которая медленно подняла их к кабинету.

— Никого?

— Пусто, — подтвердил Поттер, снимая мантию. — И... похоже, Хагрид еще отвлекает Снейпа у главного входа. Просто я не уверен, как вытащить меч из витрины, в которой Дамблдор его хранил. Алохомора точно не сработает.

— Может, у него был запасной план, — предположила Грейнджер, — если бы вдруг тебе понадобился меч.

Поттер не ответил.

— Начал сомневаться в Дамблдоре? — пробормотал Драко. — Ты не одинок. Нам с родителями он не оставил ничего полезного, уж будь уверен, а ведь обещал помочь.

Поттер посмотрел на Драко с привычной неприязнью, но в его глазах промелькнуло сомнение.

— Забей на него, — Уизли окинул Драко недобрым взглядом. — Гарри, Дамблдор знал, что делает. С этими крестражами он все продумал. Ты сам сказал, что он разбирался с ними со второго курса. Он бы не дал своим знаниям просто пропасть.

— Ага, будем надеяться, — ответил Поттер. Они сошли с лестницы и толкнули дверь.

Драко сразу же углядел предмет их поисков — витрину из хрусталя, стоящую в дальнем углу директорского кабинета. Тот представлял собой круглое помещение, заполненное серебристыми вещицами, что крутились в воздухе, и — как и сам Дамблдор — оно тотчас же подействовало на Драко успокаивающе. На стенах висели портреты сопящих волшебников, и трудно было представить, что здесь может произойти хоть что-то плохое.

Вот только витрина оказалась пуста.

— Нет, — Поттер рванул вперед. — Нет!

Уизли осматривал другую часть кабинета, будто надеясь, что найдет меч брошенным на одном из столиков с длинными ножками. Грейнджер застыла на месте, усиленно о чем-то размышляя.

— Совятня, — сказала она. — Пошлем сову Макгонагалл, попросим вернуться из Лондона, а сами спрячемся на ночь в замке. В Выручай-комнате, например.

— Зачем нам Макгонагалл? — с некоторым отвращением поинтересовался Драко.

— Выяснить, куда она перепрятала меч.

Драко вскинул брови.

— Грейнджер, а ты не можешь спросить кого-нибудь другого?

Он оказался на перекрестье недоуменных взглядов. Закатив глаза, Драко приблизился к портрету, висящему точно за директорским столом.

— Прошу прощения, — извинился он, постучав по золотистой раме.

На холсте открыл глаза Альбус Дамблдор.

Лица гриффиндорцев ожили, и троица окружила Драко. Поттер, торопясь поговорить с бывшим директором, чуть не сшиб Драко с ног. Лицо всеобщего героя на секунду озарило что-то похожее на гнев.

— Профессор Дамблдор, — начал Поттер. — Нам нужна ваша помощь.

— Нужна ли? — с вежливым интересом уточнил портрет — точь-в-точь как покойный директор.

— Во-первых, вы узнали о крестражах что-нибудь еще? — вызывающе спросил Поттер. — Что-нибудь новое до вашей смерти?

— Поттер, — чуть не закатил глаза Драко, — он не ответит. Это же не настоящий Дамблдор.

— Он... что?

— Портрет — это тебе не привидение, Поттер. Ты что, проспал все уроки истории магии?

У Поттера порозовели щеки.

— Я... нет.

Грейнджер издала странный звук, напоминающий сдавленное хихиканье.

— В общем, портрет помнит только то, что видел именно он, и все.

— Это правда, — согласилась Грейнджер. — Это нечто вроде духа Дамблдора, — она бросила взгляд на волшебника, который благодушно взирал на них с портрета. — Но все портреты помогают действующему директору, так ведь?

— Именно так, моя дорогая, — подтвердил портрет.

— Этот вариант нам подойдет, — просиял Уизли. — Поможете нам — поможете Макгонагалл.

— Сэр, — продолжил Поттер, — вы видели, куда профессор Макгонагалл перепрятала меч, который лежал в этой витрине? Это важно. Директору это очень поможет.

— Ах, меч... — улыбка Дамблдора поблекла. — Припоминаю. К сожалению, профессор Макгонагалл была вынуждена его уступить.

— Уступить? — в один голос закричали Поттер с Уизли.

— Зачем? — возмутилась Грейнджер.

— В минувшие выходные нас посетил представитель Министерства и принес мое завещание. Я оставил меч тебе, Гарри... но, боюсь, служащие Министерства забрали его на...

— ...тридцатидневную проверку, — застонала Грейнджер.

— Куда? — разом удивились Поттер с Уизли.

— Власти могут забрать предметы, завещанные одним волшебником другому, на инспекцию, — она рассвирепела. — И это требование должно применяться только в случае передачи темных артефактов, но, полагаю, министр решил, что может выяснить, чем Дамблдор был занят перед смертью. А теперь...

— Теперь Министерство пало, — заторможенно проговорил Поттер, — и меч попадет прямо в руки Сами-Знаете-Кому.

Повисла жуткая тишина.

— Прекрасно. Лучше быть не может. — Поттер посмотрел на Дамблдора странным, напряженным взглядом и словно не сдержался: — Вы правда ничего не помните о... о... не знаю. Вашей семье?

— Семье? — Грейнджер одарила Поттера удивленным взглядом.

— Боюсь, что нет, мой мальчик, — с сожалением ответил директор. — Профессор Макгонагалл упоминала моего брата, но в остальном я ничем не могу вам помочь.

Все взгляды теперь обратились на Поттера.

— Гарри, что... — открыл рот Уизли.

— Забудьте, — пробормотал Поттер. — Просто... твоя тетя кое-что... рассказывала на свадьбе, Рон. И эта статья Скитер в «Пророке». Вы же видели ее?

Драко припомнил, что в одном из «Пророков», доставленных на Гриммо, читал отрывок из книги «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора».

— Я читал, — отозвался он, привлекая к себе внимание, а остальные в который раз удивились его здесь присутствию.

Драко пожал плечом.

— Вроде как его мать и сестра умерли, когда он был нашим ровесником. Подумаешь. Дамблдор был стариком. В те времена от случайной магии кто только не умирал, — и он насмешливо скривил губы: — Мерлина ради, Поттер, неужели ты правда веришь всему, что пишет Скитер? Не думал, что ты настолько легковерный. Я весь четвертый курс скармливал ей разные истории, какие в голову взбредут. Эта женщина напечатает что угодно, если решит, что номер так разойдется, — Драко замолчал. Он пытался задеть Поттера, но речь вышла какой-то подбадривающей, и это разозлило.

Уизли помотал головой.

— Но... при чем тут крестражи? — не понял он.

— Ни при чем, — с лица Поттера сошло тревожное выражение. — Я же говорю: забудьте. Меча здесь нет, а оставаться нам небезопасно. Надо... — резко замолчав, он напрягся, до чего-то додумавшись. — Подождите-ка.

— Что там? — вскинулась Грейнджер.

— Раз уж мы здесь... — Поттер покусал губу. — Мы же думали, что он мог спрятать один из них здесь.

Драко переводил глаза с одного гриффиндорца на другого.

— Что, простите? «Один из»? Сколько вообще у него крестражей?

— Шесть, — отозвалась Грейнджер, — но...

— Шесть? — ошалело повторил Драко.

— ...но два уже уничтожены. С одним, семейным кольцом Мраксов, разобрался Дамблдор, другой был дневником... — Грейнджер искоса на него посмотрела, — который твой отец на втором курсе подкинул Джинни Уизли. — Она показательно разгибала пальцы. — Еще есть медальон, который принадлежал Салазару Слизерину, чаша Пенелопы Пуффендуй...

— Змея, — встрял Уизли. — Сам-Знаешь-Кого змея.

Грейнджер кивнула и помахала оставшимся разогнутым мизинцем:

— ...и мы не знаем, какой последний. Это может быть что-то из артефактов Когтеврана или Гриффиндора, хотя я перечитала все что можно об Основателях и не нашла никаких упоминаний, что Гриффиндор владел чем-то таким же значительным, как меч.

— У нас и время есть, — заметил Поттер, просматривая карту Мародеров. — У Хагрида получилось. Он уводит Снейпа от школы. К Лесу. Они сто лет будут добираться до тех ворот и обратно.

Драко облегченно выдохнул. Он обещал Снейпу, что ни он, ни родители не станут угрозой Темному Лорду, а учитывая, чем занимались эти трое... угроза выходила самой что ни на есть недвусмысленной.

«Я им не помогаю», — тут же подумал Драко. Он просто... просто наблюдал, вот и все. Он не сделал ничего такого, чего не смогли бы выполнить сами гриффиндорцы. Не нужно быть гением, чтобы пройти вдоль забора и проверить, нет ли у школы второго входа, а Р. А. Б.... Драко уже и сам все сказал: крестным Поттера был Сириус Блэк. Рано или поздно, но они догадались бы. Нет, Драко не нарушил нейтралитета. Он сопровождал гриффиндорцев только лишь затем, чтобы без проблем вернуться к родителям.

И все же мысли уже крутились вокруг четвертого крестража. «Им может быть диадема Кандиды Когтевран». Грейнджер точно натыкалась на нее в своих книжках. Драко ждал, когда она озвучит это предположение, но какое-то время все молчали. Поттер заходил по кабинету, в разном порядке повторяя: «Чаша... Когтевран... Гриффиндор» ― будто на него наложили заклинание Произнесения, эффект от которого понемногу сходил на нет.

— Не знаю, Гарри, — в конце концов сказала Грейнджер. — Даже если получится определить, кому из двух оно принадлежало, что «оно» вообще такое, как нам его искать? Хогвартс... чтобы осмотреть целый замок...

— Жизни не хватит, ага, — закончил Уизли. — Может, потратим это время на то, чтобы выбраться отсюда незамеченными?

Поттер выглядел решительно.

— Когда начнется учебный год, пробраться в Хогвартс будет гораздо труднее, а отыскать что-то без посторонних глаз — так вообще невозможно. Если он спрятал крестраж здесь, лучшего шанса не будет, и я... я просто чувствую. Здесь он выбрал себе новое имя. Здесь собрал Пожирателей. В Хогвартсе он стал особенным. Школа многое для него значила.

Драко видел, как Уизли с Грейнджер обменялись тяжелыми взглядами. Поттер говорил так, будто знал Темного Лорда лично.

Раз уж Поттер не собирался уходить, пока Снейп бродит за пределами замка, Драко просто не мог позволить им гадать и дальше.

— Диадема Кандиды Когтевран.

Все взгляды обратились на него.

— Пропавшая диадема, — добавил Драко. — Отец рассказывал мне о ней перед СОВ. Когда он сам еще учился, во время пасхальных каникул слизеринцы не готовились к экзаменам, а искали диадему. Традиция своего рода.

— Зачем? — поинтересовался Уизли.

— Следи за мыслью, Уизли. Это же изобретение Кандиды Когтевран. Ясное дело, с диадемой ты должен становиться умнее, — Драко пожал плечами. — По-моему, глупейшая трата времени. Экзаменаторы все равно не разрешат сидеть с диадемой, даже если ее найдешь. Хотя, может, и сделают исключение, если откопаешь исторический артефакт.

— Пропавшая диадема, — повторил Поттер. — Давно она пропала?

— Не знаю, — ответил Драко. — Не одно столетие уже, вероятно.

— Да, а мы ищем что-то, что нашли пятьдесят лет назад максимум, — нетерпеливо вмешалась Грейнджер.

— Грейнджер, ты правда думаешь, что Темный Лорд рассказал бы о диадеме, если бы нашел ее?

— Нет, — отозвался Поттер. — Реддл никому не сказал бы, — он взволнованно заходил по кабинету. — И все же... где бы он ее оставил?

— В подземельях Слизерина? — предположил Уизли.

Драко возвел глаза к потолку. Эта троица в жизни не выполнит свое задание.

— Уизли... разве я не сказал вот только что, будто бы слизеринцы, развлечения ради, искали диадему каждый год несколько десятилетий? Ты не думаешь, что мы нашли бы эту штуку, будь она у нас под носом?

— Может, вам просто умений не хватило, — покраснев, огрызнулся Уизли.

Драко насмешливо хмыкнул:

— И что тогда, нас четверых с чего-то ждет успех?

— Он бы не оставил ее в слизеринских спальнях, — заявил Поттер с той странной уверенностью. — Если это вещь с Когтеврана, он мог спрятать ее в башне, и это показало бы... показало бы его связь с Хогвартсом. В другом случае он оставил бы диадему в каком-нибудь месте, важном лично для него. Таком, по которому можно было бы судить о его силе или способностях.

Уизли было не по себе.

— Чтоб меня, ты действительно его понимаешь, — сказал он с натянутым смешком.

— Но что это может быть за место? — спросила Грейнджер. — И когда бы он успел это сделать?

— Мы знаем, что он возвращался в Хогвартс, когда метил на должность преподавателя, — задумался Поттер.

— Но у него было не так уж много времени, — возразила Грейнджер.

Поттера этот довод ни капли не смутил.

— А много ли времени уйдет, чтобы что-то куда-то положить?

Уизли покачал головой.

— Но мы же говорим о крестраже. Ту пещеру с медальоном охраняла целая армия инферналов. Ты правда думаешь, что он заявился в замок, наплевал на защитные чары и просто куда-то сунул крестраж?

— Я... — начал Поттер, оправдываясь, но сразу же резко втянул воздух. Карта Мародеров, выскользнув у него из рук, спланировала на пол, и он посмотрел на Драко.

Малфоя пронзила та же мысль. В Хогвартсе существовало место, в которое почти никто не подозревал, как попасть. Место, которое идеально подходило, чтобы оставить небольшой непримечательный предмет, где о нем никто не вспомнит и на него не покусится.

Разве Драко его не видел? Он же практически жил в Выручай-комнате весь прошлый год. Ночь за ночью спал там, обошел все ряды брошенных вещей, наизусть запомнил дорогу в том лабиринте.

Разве не видел он — и не раз — запоминающийся бюст в парике, а вместе с ним — старинную потертую диадему?

— Что? — не поняла Грейнджер, глядя то на Драко, то на Поттера.

— О чем вы? — встревожился Уизли. — Гарри? Все хорошо?

— Все просто отлично, — Поттер подхватил карту. — Я знаю, где она. Потерянная диадема. Пойдемте.