Без вины виноватая (гет)

— Драко, покажись матери.

— Позже, — Малфой скинул ноги с подлокотника и сел в кресло как положено. Гермиона вскочила со второго подлокотника, словно тот загорелся.

— Драко! — Снейп одарил крестника тяжелым взглядом.

— А что, если я хочу присутствовать при вашем разговоре? — с вызовом, даже неожиданно резко бросил Малфой, напоминая себя образца первых пяти курсов.

— А что, если это конфиденциальный разговор? — ощетинилась Гермиона почти автоматически. Уж кто-кто, а Северус Снейп точно не нуждался в адвокатах для пикировки с Драко.

— Грейнджер, я знаю, о чем он хочет с тобой говорить. Меня это касается не меньше, чем тебя.

Вот как?

— Разговор небыстрый, найди Нарциссу, дай ей знать, что с тобой все в порядке, и возвращайся. Не изображай сухаря и идиота, ей нужна твоя поддержка.

Значило ли это…

Драко вскочил, вскрикнул, схватившись за место пониже спины, покраснел до цвета бедра испуганной нимфы, выругался сквозь зубы и, прихрамывая, удалился.

— Малфои, — Снейп закатил глаза, вздохнул, а затем уронил голову на подставленную руку.

— Малфои, — повторила Гермиона.

Только сейчас, окинув взглядом ссутулившегося напротив нее профессора, она обратила внимание, насколько он был вымотанным. Поникшие плечи, почти серая кожа, даже обычный жирный блеск на волосах отсутствовал, волосы будто поглощали свет вокруг, как черная дыра. В прошлый раз в таком состоянии он находился через две недели после смертельного ранения.

— Вам нужно выспаться, — слова сорвались с языка раньше, чем она успела осмыслить, что и кому говорит, и удержать в себе. Гермиона зажмурилась в ожидании резкой отповеди, но Снейп удивил.

— Нужно, — покладисто согласился он, но тут же исправился, буркнув: — На том свете отосплюсь.

Гермионе послышался в его словах укор. Словно она лишила его этой возможности. Но если задуматься, где-то так всё и было.

— Секунду! — Снейп извлек из потайного кармана фляжку с зельем и отхлебнул.

Гермиону накрыло дежавю.

Легкий дымок и резкий запах указывали на то, что во фляге плещется какая-то вариация Бодроперцового. Во втором пузырьке оказался Умиротворяющий бальзам. Гермиона со смущением осознала, что этот запах ассоциируется с младшим Малфоем. С каких пор Драко стал у нее с чем-то ассоциироваться?

Младший Малфой... Нарцисса, которая нуждается в утешении сына…

— Люциуса арестовали?

— Два балла Гриффиндору.

— И что его ждет?

Это не должно ее волновать. Ну какое дело Гермионе Грейнджер до ареста Люциуса Малфоя? Как это отразится на ней? Люциус никогда не был кем-то в ее жизни. Хотя… можно ли назвать никем человека, когда-то вполне способного ее убить, предложившего ей кров, пообещавшего отдать за нее своего сына еще до рождения, человека, последние несколько дней вызывавшего замешательство с проблесками интереса?

— Скорее всего, его ждет именно то, на что он настроился, — неконкретно ответил Снейп, а Гермионе стало не по себе, ибо настроился Малфой, если она правильно расшифровала все эти завуалированные намеки, на самое худшее. Слизеринцы! Почему нельзя говорить как нормальные люди?

— И что теперь? — вопрос получился куцым, но именно так он и звучал в ее голове. Странный нелепый вопрос непонятно о чем.

Северус издал звук, который мог быть смазанным хмыканьем.

— Что теперь? Теперь… Мерлин, я в шаге от того, чтобы начать жаловаться вам на количество навалившегося на мои плечи. Давайте сделаем вид, что этого момента не было.

— Могу чем-нибудь помочь? — слетело с губ почти против воли.

Снейп резко открыл глаза и буквально впился в нее цепким взглядом.

— Можете, — констатировал он, искусно изображая василиска.

Гермионе в очередной раз за этот день показалось, что она ступила прямо в центр расставленного для нее капкана.

— Но можете и отказаться, я не буду настаивать на вашем участии, хотя оно серьезно упростило бы мне жизнь. И не мне одному.

— Я еще не услышала предложения, — она заняла кресло, поперек которого недавно возлежал Драко, оперлась о подлокотники и уставилась на бывшего профессора так же пристально.

— Как минимум одно ты точно сегодня слышала, — громкий шепот Драко раздался прямо около ее уха, и Гермиона взвизгнула.

Виновник ее казуса — когда только успел подойти? — зачем-то похлопал ее по плечу и уселся на многострадальную боковину кресла. На этот раз ошибки быть не могло, Малфой совершенно точно инициировал тактильный контакт. Что с ним происходит? Не действует ли таким образом связующая магия? Гермиона с опаской покосилась на него и отодвинулась ровно настолько, насколько позволило кресло.

— Так быстро? — Северус с подозрением посмотрел на крестника, и тот вызывающе уставился в ответ.

— Ты просил показаться, я показался, — Драко подчеркнуто безразлично пожал плечами.

— Дело твое. Не кусай потом локти, — Снейп сбросил с себя остатки расслабленности и сосредоточился на Гермионе: — Понимаю, что вы уже много сделали для Драко, и после этого просить еще о чем-то — верх наглости, — зашел он издалека, и Грейнджер снова почувствовала, как ее оплетают слизеринскими формулировками, словно дьявольскими силками.

— Мы можем опустить вступление? — перебила она.

— Можем, — повторно проявил покладистость Снейп. Не к добру это. — Просто обозначил, что отдаю себе отчет в неуместности просьбы.

Гермиона вскинула бровь, давая понять, что ждет продолжения.

— Решено частично амнистировать моих студентов, которым приходилось потворствовать режиму Кэрроу.

Она не стала давить хмыканье, приблизительно представляя этот дивертисмент в стиле «их заставили».

— Но это правда, — пробормотал Драко. Пришлось сдерживаться, чтобы не начать конфликт, чтобы не рассказать, что тот же Лонгботтом...

— Ты забываешь, что наши родители тоже были заложниками обстоятельств, — прошипели сбоку.

…чтобы не рассказать, что тот же Лонгботтом, бабушка которого могла стать заложницей...

— Но, насколько мне известно, не стала.

Поток злости обещал пробить все построенные барьеры, а Драко еще и не отступал.

— Твой метод защиты родителей тоже находится в серой зоне, — с обидой в голосе напомнил он.

Да как он смеет сравнивать! С языка рвались аргументы, объясняющие разницу между тем, что он с однокурсниками делал по указке Упивающихся, и желанием спрятать маглов от этой войны, но мерзкий внутренний голосок спросил, как повела бы себя она, если бы обстоятельства были другими, этот же мерзкий внутренний голосок напомнил, какие последствия возымели ее действия, и вместо всего заготовленного Грейнджер выкрикнула банальное девчачье «Ой, всё!».

— Драко, не усложняй, — сухо уронил Снейп и вернул внимание Гермионе. — Думаю, вы понимаете, если сейчас сделать мой факультет крайним, произойдет то, что было, только с обратным вектором.

Она понимала, но темная часть ее натуры упивалась мыслью о возмездии.

— Поскольку помощь в восстановлении школы — половина их наказания, Минерва хочет гарантий, что среди добровольцев и подневольных помощников не будет конфликтов. Для этого они с Кингсли разработали схему. Несовершенную, с наивным предположением, что со «светлой», — это настоящий талант интонировать так, чтобы вполне нормальное слово становилось ругательством, — стороны не будет злоупотреблений властью, но, готов признать, в самой задумке есть толика разумного.

— В какой задумке?

— За каждым неблагонадежным студентом будет закреплен куратор из «благонадежных», — выплюнул Снейп еще одно ругательство-неругательство, — и один из преподавателей, палочки моим слизеринцам будут выдавать исключительно на рабочий день, и каждая будет связана модифицированным заклинанием, созданным из компонентов нескольких видов чар, с палочками кураторов, куратор сможет в любой момент заблокировать ее и призвать.

— Вы хотите, чтобы я стала куратором Драко, — сделала Гермиона очевидный вывод. Малфой со своей стороны кресла завозился, Гермиона видела его боковым зрением, уделяя основное внимание профессору.

— Да, со мной вместе.

— Не будет ли это слишком странно?

— Нет, Кингсли, Минерва и друг Шеклболта из Штатов, исполняющий обязанности начальника аврората, знают, что вы спасли мне жизнь и что я сейчас… опекаю вас. Простите за формулировку.

Гермиона фыркнула. Он просит прощения исключительно за формулировку?

— Грейнджер, если мне будет позволено взять слово, то это чересчур, ты и так…

— Толку будет с этого «ты и так», — прервал крестника профессор, — если тебя какой-нибудь Финниган, Лонгботтом или Уизли в память о том, каким ты был засранцем, во имя возмездия за погибших или еще по какой-то дикой причине покалечит или убьет. Я уже молчу об авроре, который к тебе приставлен.

Малфой присмирел, но в глазах все равно билась смесь затравленности и вызова.

— Поскольку я вас опекаю, работа в паре не будет выглядеть странно. К тому же вас никто не заподозрит в симпатии к мистеру Малфою.

Будто она эту симпатию испытывает…

— И я доверяю вам, — что ж, это было лестно. — Если из студентов выберут кого-то другого, я не смогу концентрироваться на остальных задачах, а восстановление школы не должно стать моим приоритетом.

Если вдуматься, то на фоне помолвки эта просьба и просьбой не была. Тем более что она сама предложила помощь.

— Конечно, если это не вызовет вопросов. Но, помнится, вы опасались… — Гермиона даже сформулировать это нормально не могла. Ей и думать не хотелось, что маг с любой стороны конфликта может заподозрить и использовать ее непонятную связь с Волдемортом. Ровно так же неприятно было размышлять о том, где она... гостит, о том, что любезничает с людьми, которые ведьм ее происхождения ни в кнат не ставили, а одному из таких людей стала… невестой.

Но не одну ее связывает с Малфоем нечто большее, чем ничего.

— Вы же крестный Драко?

— И? Шеклболт и Минерва в курсе. Скорее всего, протеже Министра — тоже, — жесткая ухмылка исказила его черты. — Вы же понимаете, что тут дело…

— Почему американский аврор возглавляет наш аврорат?

— Кингсли не знает, кому может доверять, зато прекрасно знает, кому не может. Практически все авроры работали под марионеточным правительством Волдеморта и в ус не дули. Уотсон — его друг времен высшей школы аврората.

— Это его… довел Драко?

— Нет, что вы. Начальник аврората не занимался молодежью, присоединился уже под конец. Нам с Минервой дали двух бывалых авроров и двух новичков.

— Зачем было устраивать провокацию?

— Юнцы из кожи вон лезли, чтобы выслужиться, старшие не скрывали пристрастности. Все знают, где жил Темный Лорд, на Драко давили сильнее, чем на остальных. Намерения задержать, довести дело до суда даже не маскировали. Не было ни единого шанса, что они не превысят полномочия, попади в их руки Малфой. Поскольку метки исчезли, доказать, что он был Упивающимся, невозможно, если не выбить чистосердечное признание…

— Так можно говорить о каждом. Даже о Лестрейнджах или Нотте-старшем.

— Для этого им я. Конечно, каждый пытается выкрутиться, но воспоминания такая штука…

— Значит, вы покрываете Драко.

— Мы договорились с Кингсли этот вопрос не поднимать, — увильнул Снейп от прямого ответа, — но, видимо, не так широко его влияние, как он думает. Наглядная демонстрация, что ждет моих студентов по ту сторону решетки, для зашедшего посмотреть, как дела у молодежи, начальника оказалась к месту. Усложнять обстановку случайным убийством или увечьем арестованного подростка никому не нужно.

— Но ведь помимо исполнения приказов Кэрроу и метки… Драко… он виноват и в других вещах…

— Вообще-то я здесь.

— Я просто пытаюсь понять, — отмахнулась от него Гермиона. Масштаб авантюры по отмыванию малфоевской репутации поражал.

— Проникновение Упивающихся Смертью в школу случилось с одобрения Дамблдора. Происшествию на Астрономической башне нужны были свидетели с той стороны. Я это подтвердил, и директор — тоже. Вернее, портрет. Покушение на Дамблдора и его смерть — часть большой многоходовки, которая привела к победе, но это не афишируется, ибо бросит тень на светлейшего из светлых. Те, кто посвящен в тонкости всей партии, понимают, что эту часть нужно похоронить. Тут если посеешь ветер, пожнешь бурю. Притвориться, что ничего такого никогда не было, целесообразнее. Остаются сами попытки покушений на студентов и использование Империуса на Розмерте и Белл.

Ничего себе «остаются»! Два покушения, использование проклятого предмета, отравление и применение Непростительного к двум людям. Гермиона злилась на себя, потому что вместо ужаса, что сидит на одном кресле с человеком, все это совершившим, почувствовала ужас оттого, что он может не выкрутиться. Конечно, Драко тогда еще не был совершеннолетним, это станет смягчающим обстоятельством, но всё же, всё же…

— Шеклболт провел через Визенгамот несколько поправок к постановлению о Непростительных. Срок подачи заявления пострадавшими от Круциатуса и Империуса — год. Поправка обоснована техническими причинами: обычно за год волшебник колдует столько, что более ранние заклинания практически невозможно выявить Приори Инкантатем. Случаи применения Круцио и Империо под давлением рассматриваются в индивидуальном порядке. Опять же при наличии заявления от пострадавшего.

А что? Удобно. Попавший под Аваду вообще неспособен обвинить своего убийцу.

— Случаи применения Непростительных и прочие действия, угрожающие жизни и рассудку волшебника, совершенные несовершеннолетними под давлением, также рассматриваются в индивидуальном порядке при наличии заявления от пострадавшего.

Эти поправки прямо под Малфоя писаны? Гермиона задохнулась от возмущения. Черт-те что, а не справедливость! Она чувствовала себя человеком с диссоциативным расстройством, совершенно точно не желая для Драко Азкабана или чего-то такого (она уже даже высчитала, сколько осталось выждать, чтобы обвинения не были выдвинуты), но ощущая подступающую тошноту от понимания того, что новые лица политического бомонда снова подстраивают законы под текущие задачи. Под свои личные интересы.

— Кингсли вертит Визенгамотом как хочет, — высказала Гермиона малую часть своего разочарования.

Снейп громко и многозначительно хмыкнул, но затем все-таки ответил развернуто:

— Шеклболт — чистокровный, выступавший на стороне победителей. Большинство уродцев, занимающих места в Визенгамоте, тоже чистокровны, и поддержать его решения — меньшее, что они могут сделать, чтобы изобразить, будто все время, пока грели своими задницами лавки при Волдеморте, мысленно поддерживали ту же позицию, что и Кингсли. Найти пути отступления для некоторых лиц, прогнувшихся под прошлую власть, тоже в их интересах, иметь должников среди богатых и влиятельных всегда полезно. Тех, кто замарался по самые… плечи, сделают козлами отпущения, но восемьдесят первый показал, какими нестойкими в убеждениях могут быть законотворцы.

Гермиона заметила, что Малфой совсем притих. Задумываться о причинах этой тишины ей не хотелось. Слишком раздражало… раздражало всё: и то, что Драко, вероятно, выйдет сухим из воды, и то, что она действительно ему этого желает, и то, что вовсю строит планы, как помочь ему избежать обвинений от Кэти, мадам Розмерты и Рона, хоть не считает безнаказанность верным решением.

— О том, как быть с потенциальными обвинителями, я подумаю позже. Если вопросов больше нет, я пойду.

Снейп не стал ждать ответа и оставил Драко с Гермионой наедине. Грейнджер, ненавидя себя, подбирала аргументы, чтоб уговорить Рона не припоминать Малфою покушение. Они расстались не на хорошей ноте, и по поводу отношений между Роном и Драко она не питала иллюзий… но что-то же здесь сделать можно. Рон — ее друг, а Драко… тоже не чужой.

— Спасибо, я реально скоро утону в долге тебе, — Малфой обошел кресло, сжал ее пальцы и заглянул в глаза.

Так. Были и другие вопросы, нуждающиеся в срочном рассмотрении. Сегодняшняя потребность Драко хватать ее, ну… в основном за руки, казалась подозрительной. Это не было похоже на те самые прикосновения Рона — прикосновения с… подтекстом, которые вызывали желание резко отстраниться и долго тереть кожу мочалкой. Впрочем, ее реакции нашлась причина — волшебная причина, — но в этом ли дело? Воспоминание об осторожно ползущей вдоль талии руке друга вызвало дрожь отвращения… Стоп! Мысли увели Гермиону куда-то в сторону. Итак, Малфой. Малфой, который до сих пор нервно дергал и сжимал ее ладонь. Надо выяснить… Вот только как?

Гермиона мотнула головой. Как-как, словами.

— Что-то ты целый день за меня цепляешься, — ровный голос. Молодец, Гермиона! Обычное наблюдение, которым она сочла нужным поделиться. Нечего раньше времени высказывать подозрения.

— Что? Извини, просто… — бледная малфоевская кисть с длинными тонкими пальцами метнулась в сторону, блеснув металлом колец. Три кольца на одной руке, да она в жизни столько не носила! Не то чтобы это плохо смотрелось. Черт. Нужно сосредоточиться.

— Просто — что?

— Так и скажи, что тебе противно, — сменил тактику Малфой, отказавшись отвечать прямо. — Больше не буду тебя трогать.

При чем тут «противно»? И вовсе ей не… Стоп. Речь не об ощущениях, речь о том, что после ритуала он… (Мерлин, звучит-то как глупо!) рук от нее оторвать не может.

— Я не об этом. Раньше ты себе не позволял такого, а сегодня…

— Это не из-за того, что я заявляю на тебя какие-то права. Салазар, нет! — удивительно, но Гермиона даже не рассматривала ситуацию в этом ключе. — Но сегодня утром… ты меня обняла, вот я и решил…

Говорить о спонтанном объятии было неловко, и Гермиона сомневалась, что желает знать, что он там себе решил.

— Решил?.. — не согласился язык с мозгом.

— Что тебе не хватает тактильных контактов, — Малфой уткнулся взглядом в пол.

— Что?

— Я замечал, что вы с Поттером и Уизли часто висели друг на друге, — продолжил Драко рассказывать полу, кажется, на ходу придумываемую историю. Солнце сдвинулось, и в этом уголке библиотеки стало меньше света, потому выражение лица своего собеседника, усевшегося на низкий журнальный столик, Гермиона видела плохо.

— И?

— Подумал, может, тебе такого не хватает. Уизли с Поттером я сюда не доставлю… Ладно, раз не гожусь даже для такого и тебе противно…

Заладил! Гермионе сложно было бы объяснить, что ее больше возмутило: не вызывающая доверия версия или абсурдные выводы.

— Я не говорила, что мне противно, — выкрикнула она. — Дело не в этом! Давай я попробую обобщить: на основании школьных наблюдений ты пришел к выводу, что я кинестетик и мне нужно физическое взаимодействие, и, несмотря на то, что я презираемая тобой грязнокровка, решил, самоотверженно преодолевая гадливость, обеспечить мне это взаимодействие? В счет придуманного тобой долга передо мной или как?

Стало обидно почти до слез.

— Слушай, прекрати это. Ты прекрасно знаешь, что не гр… что с твоим рождением не все так просто.

— Мои родители маглы, те, кого ты…

— Грейнджер, ну вот честно… И это вы все время упрекаете меня в излишней драматичности! Я не презираю тебя — это раз, я ничего не делал самоотверженно, тем более преодолевая гадливость — это два. Когда ты меня обняла, вспомнил, как ты рыдала у меня на руках. Ну я тоже… кинестетик, наверное. И вывод сделал по себе.

— Никогда не замечала.

Малфой пожал плечами.

— Мы не такие очевидные, как вы, Грейнджер.

Этот человек совсем не вписывался в ее представление о Малфое и слизеринцах. Она чуяла двойное дно, но не могла нащупать где.

— Считай, решил, раз мне было приятно тебя обнимать, то тебе тоже может быть приятно, но если нет…

И снова по кругу! Неужели неясно, что речь не об ощущениях, а о предпосылках!

— Это точно не связано с браслетом?

— С браслетом? — Малфой удивленно вскинул брови, пытаясь угнаться за ее мыслью. — А-а-а, с браслетом. Нет. Я почему-то не задумывался, что он появится, если мы... Честно говоря, я тогда вообще не о том думал, — он хмыкнул и шевельнул запястьем, на котором блеснула полоска серебра. — Вообще это… круто, я читал о такой магии и видел браслеты родителей, но никогда не представлял, что у меня тоже будет. Даже в контексте нашей ситуации не вспоминал об этом. Серьезно. Ты боишься, что в нем нечто большее, чем частицы серебра, собранные из пространства вокруг? Черт. Ты думала, я… Что какие-то силы начнут толкать меня к тебе или нас друг к другу.

Ну вот, на этот раз объяснять не пришлось.

— Да ну, глупости, это визуальное проявление магии, где-то было...

— Книгу о ритуалах мне дала твоя мама, но я… — не говорить же ему, что переживала о том, как пройдет допрос, потому не успела изучить, — еще не читала внимательно, а потом твоя мама призвала еще вот это, — она кивнула на старый реферат, который, кстати, оказался у Драко под задницей. — Ай-ай, какое непочтительное отношение к предкам!

Малфой фыркнул, но рукопись прадеда (или кем там ему приходится именно этот Малфой?) из-под себя достал.

— Слушай, ты же была на уроке у Слагги, когда он фвупером разливался, что не может быть магического эквивалента…

— Но Амортенция-то существует! Что бы она ни творила… это очень неприятная магия.

— Ты видела ее в действии?

— Рассказывали, — увернулась от ответа Гермиона. Ибо ответ унес бы их к одному из… преступлений, совершенных Драко.

— В любом случае, если ты боишься, что я… ну что-то такое из-за браслета, то нет. Я все еще вижу в тебе… тебя. Не то чтобы ты совсем мне не нравилась, но… нет, я точно не собираюсь петь тебе серенады.

— Ладно, — приехали, теперь она была смущена тем, куда завел этот разговор, но все равно нервно выпалила то, о чем думала и раньше: — Неужели тебя совсем не смущает, что… ну это я?

— Согласись, ты не худший вариант, — неожиданно спокойно сообщил Малфой тоном человека, озвучивающего вывод, к которому пришел давно. — Ты умная и симпатичная.

Гермионе вспомнилось его «Ты страшная» при первом разговоре, и она нервно хихикнула.

— Говоришь так, словно у тебя и не было бы особого выбора.

— Особого и не было, — ну да, будущая миссис Малфой должна происходить из хорошей магической семьи и все дела. И если бы не ирония гребаной судьбы в лице одного безумца и одного гордеца, они с Драко и на пушечный выстрел друг к другу не приблизились бы.

— На фоне… других ты очень даже ничего, — резюмировал Драко.

— Ну спасибо, Малфой.

— Ну пожалуйста, Грейнджер.

И снова они ушли в какие-то дебри. Худший она вариант или нет, вообще не имеет никакого значения, потому что нужно искать выход, способ сохранить жизнь Драко без этой помолвки, найти его, разорвать договор к дракловой бабушке и…

— Чтобы закрыть тему… Черт... Еще раз прости, что сделал неправильный вывод. Естественно, принуждать тебя к физическому контакту я не буду. Черт, — Гермиона снова вспомнила первый разговор в парке и опять хихикнула. Когда Малфой сильно нервничал, он начинал чертыхаться через слово. — Звучит-то как. Но ты поняла, что я имел в виду, и что я не имел в виду ничего такого…

Гермиона фыркнула, потому что хихикнуть третий раз подряд ей не позволила гордость. Дополнительные усилия потребовались, чтоб отогнать возникшее в сознании слово «мило».

— Просто я думал, это будет еще один штрих к нашим постоянным попыткам притворяться нормальными, — добавил Драко.

Притворяться нормальными? Формулировка поразила. Ведь вправду, то, что они делают изо дня в день, чистой воды притворство. Почему же эта мысль, облаченная в слова, упала как снег на голову?

— Ну да. Или ты станешь утверждать, что в твоей жизни все на самом деле в порядке и это не понарошку?

Понарошку…

— Ты делаешь вид, что не разбита, я делаю вид, что не разбит, мы делаем вид, что те, кого никогда больше не увидим, отсутствуют временно… Что прошлый год... приснился. Чтобы остаться в своем уме и выжить, приходится притворяться.

Похоже, он много об этом думал.

— Или делаю вид, что нормально принимать твою помощь. Раз, второй, третий, что не увязаю в долгах, что все так и должно быть, что достоин. Забудь.

— Или притворяешься, что я не раздражаю тебя? — она свернула со скользкой дорожки на проторенную.

— Нет, тут вроде не притворяюсь, иногда раздражаешь.

Ну хоть в этом он честен.

— Так что, — Малфой протянул руку, — попробуем притворяться лучше или оставим как раньше?

Гермиона посмотрела на него внимательно. Она выдавала желаемое за действительное или именно сейчас Малфой не притворялся? Стало интересно выяснить, в чем он притворяется, а в чем нет. Притворяется хорошим парнем? Не то чтобы у него выходило… Прямо сейчас Драко казался уязвимым. Подумалось, что без зелий и окклюменции он, должно быть, чувствует себя как черепаха без панциря. Было дико, что ей позволялось видеть эту уязвимость.

Он все еще стоял рядом, протягивая руку открытой ладонью вверх.

Что будет, если вложить в его руку свою?

Жест ознаменует начало дружбы?

Станет ее согласием на… прикосновения?

Что значит «попробуем притворяться лучше»?

Вложить руку или нет?