Война Амбридж (джен)

ПРИКАЗ ДИРЕКТОРА ХОГВАРТСА

Все студенты Хогвартса обязуются предоставлять получаемую ими почту для досмотра Инспекционной дружине. Инспекционной дружине разрешается изымать любые подозрительные предметы, не соответствующие правилам школы и не имеющие отношения к образовательному процессу. Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании №33 Подписано: Долорес Джейн Амбридж, директор Хогвартса.

* * *

— Голова! Куда делась её голова?! — кричала профессор Амбридж, очередным апрельским утром стоя перед кабинетом профессора Дамблдора. Её и без того выпуклые глаза, казалось, совершенно вылезли из орбит, маленький бантик, ещё недавно украшавший такую опрятную причёску, съехал за ухо, а пухлая дряблая щека дёргалась от нервного тика.

На постаменте перед ней стояла каменная горгулья. Накануне её с большим трудом выровняли и даже попытались привести в чувство, но она лишь жалобно подрагивала, упрямо не открывая глаза.

Сегодня горгулья больше не дрожала. Перепончатые крылья её были широко распахнуты, а когтистые лапы не менее широко расставлены. А вот голова и правда пропала!

— Я этого так не оставлю! Вы за это заплатите! Я... — голос Амбридж набрал небывалую высоту, а затем, неожиданно надломившись, перешел от визга к свистящему шёпоту: — Я... я...

— Успокойтесь, Долорес, вы напугаете детей! — попыталась вразумить её МакГонагалл.

Но Амбридж не желала слушать — она нацелилась палочкой на горгулью и, вздрагивая всем своим тучным телом, воскликнула:

— Фините Инкантатем! Ревелио! Апарекиум!

Грудь Амбридж вздымалась от ярости, бледное рыхлое лицо шло пятнами, заклинание летело за заклинанием, но ничего не менялось.

— Я переверну весь Хогвартс! Я найду её, где бы она ни была! — окончательно выдохнувшись, просипела Амбридж и, торопливо переставляя маленькие ножки, с цокотом умчалась в свой кабинет.

Спустя два часа во всех гостиных и коридорах Хогвартса были развешаны объявления:

ОБЪЯВЛЕНИЕ.

Любой студент или преподаватель школы, уличённый в хранении или перемещении каменной головы, будет подвержен строжайшему дисциплинарному наказанию. Студент, сообщивший местонахождение головы, будет вознаграждён 200 баллами.

Подписано: Долорес Джейн Амбридж, директор Хогвартса.

* * *

— Куда подевалась голова? — с ехидным любопытством спросил профессор Флитвик, изучая объявление, вывешенное перед дверями учительской.

— Она никуда не девалась, — спокойно пожимая плечами, ответила МакГонагалл, — она по-прежнему там, где ей и положено быть.

— Но что же тогда случилось с горгульей? — спросила подошедшая мадам Хуч.

— С ней случилась Безголовая шляпа близнецов Уизли. Вернее, целых две шляпы! Для гарантии я надела их на каждое ухо и, как видно, не прогадала.

— Восхитительно! — восторженно пискнул Флитвик. — Я купил себе такую же ещё в феврале! Отменный образчик настоящего волшебства, просто отменный!

— Боюсь, только надолго его не хватит, — вздохнула МакГонагалл, — чем больше объект, к которому применяются чары невидимости, тем меньше времени они действуют. Так что в запасе у нас всего дней пять-шесть, а затем чары развеются. И что делать дальше, ума не приложу! Идей больше нет, да и Долорес — не дура. Я не могу водить её за нос вечно.

Они зашли в учительскую и какое-то время в молчании занимались своими делами, а затем Флитвик спросил:

— Что будем делать с этими возмутительными обысками? Члены Инспекционной дружины досматривают почту и отбирают всё, что представляет для них интерес. Сегодня из посылки Терри Бута изъяли набор новеньких плюй-камней, потому что они, видите ли, не принимают участия в образовательном процессе.

— Мы ничего не будем делать, — спокойно открывая журнал, ответила МакГонагалл, — вчера после отбоя я встретила близнецов Уизли, спускавшихся из совятни. Думаю теперь нам просто нужно немного подождать...

* * *

На следующий день в совятне случился настоящий переполох. В двух десятках писем, которые Фред Уизли отправил Джорджу Уизли, неожиданно обнаружился волдырный порошок, а в письмах, которые Джордж отправил Фреду — чихальная пыль. Спустя пару часов почти вся Инспекционная дружина оказалась выведена из строя. Крэбб и Гойл обчихали Долорес Амбридж зелёной слизью, а Драко Малфой на целые сутки угодил в Больничное крыло. Когда же он на следующий день появился в Большом зале, руки его, опутанные бинтами, походили на два клубка сахарной ваты.

* * *

Пропавшую голову горгульи искали несколько дней. Инспекционная дружина во главе с Филчем сутки напролёт обшаривала все закоулки замка, заглядывая во все кабинеты, осматривая коридоры и тайные ходы, а однажды вечером даже спустилась в самую глубокую часть подземелий, где вполне благополучно и заблудилась. Работа не останавливалась ни на минуту, а Филч продолжал поиски даже ночью. С особой тщательностью были досмотрены все гостиные и спальни. Все кровати оказались перевёрнуты, а сундуки вытрясены на пол. Учеников то и дело останавливали в коридорах, требуя вывернуть карманы, словно они и правда могли носить четырёхфутовую голову с собой. Но во всём этом был и немалый плюс. История с пропавшей головой неожиданно воодушевила всех. Теперь за обеденным столом вновь собирались почти все учителя Хогвартса. Профессор Бёрбидж оживлённо обсуждала с профессором Вектор статистическую вероятность обнаружения головы на площади в сто тысяч квадратных футов, а Флитвик и мадам Хуч делали ставки на то, как скоро Аргус Филч выдохнется от черезмерного усердия и грохнется в обморок. От былого уныния, казалось, не осталось и следа, и хотя разговоры по-прежнему велись исключительно шёпотом, теперь они были наполнены крамолой и ожиданием хороших новостей.

Шли дни. Дух неповиновения в сердцах учителей всё увереннее поднимал голову. Профессор Синистра впервые возразила Долорес Амбридж, когда её личные комнаты решили обыскать, а профессор Спраут под предлогом поставки удобрений для своих теплиц контрабандой ввезла около сотни навозных бомб и теперь потихоньку раздавала их особо доверенным хаффлпаффцам исключительно с целью улучшения агрокультурного ланшафта в Хогвартсе.

Кабинет директора Дамблдора постепенно становился настоящим символом тайного учительского сопротивления.

И лишь Снейп, сохранявший видимость лояльности к Министерству, по-прежнему, казалось, сторонился всех.

* * *

Поздно вечером они стояли в вестибюле первого этажа перед факультетскими часами — два декана двух вечно враждующих факультетов — и разговаривали.

— Нацепи немедленно своё самое кислое выражение лица, — тихо велела МакГонагалл, — пусть все думают, что мы ругаемся.

Снейп послушно скривил губы в мерзкой ухмылке и так же тихо ответил:

— Твои студенты, Минерва, стали крайне нерасторопны. Я слышал, близнецы ещё на прошлой неделе планировали взорвать в коридоре восьмого этажа душильный газ.

— Думаю, из-за постоянной проверки почты у них возникли некоторые проблемы с поставкой ингредиентов.

Снейп окинул неприязненным взглядом проходящих мимо гриффиндорцев и, дождавшись, когда они начнут подниматься по лестнице, продолжил:

— Я сварил уже три порции прекрасного душильного газа и выставил их в классе зельеварения на самом видном месте, а вчера вечером даже забыл запереть заклинанием дверь. Если бы они были чуть менее безалаберны и чуть более сообразительны...

— Между прочим, ты мог бы уже что-нибудь предпринять и сам! — возмутилась Минерва.

— Если хочешь я отравлю всех её кошечек на блюдечках, — с нескрываемым сарказмом в голосе сказал Снейп.

— Даже не смей... — прошипела МакГонагалл.

* * *

— Как там наша горгулья? — спустя пять дней тихо спросил Филиус.

— Чары всё ещё держатся, но думаю, сегодня ночью они развеются. В обед я специально прошла мимо горгульи и мне показалась, что я заметила одно ухо. Оно немного попарило в воздухе, а потом исчезло.

— Ничего, я что-нибудь придумаю, — пообещал Флитвик.