Забытая память (гет)

Примечания:

Я написала эту главу. Хотела сделать красивый новогодний подарок, а получилось как всегда. Честное слово, я думала разбить эту главу на две отдельных, дабы не портить настроение, но не смогла.

Надеюсь, что читатели у меня ещё остались) Я торжественно вам сообщаю, что постараюсь до нового года выложить ещё одну главу. В крайнем случае до Рождества. Так что я пока заранее поздравляю всех вас с праздникаи и желаю всего самого лучшего))

Я с нетерпением жду ваших отзывов и мнений. В этой главе появились как новые персонажи, так и старые, а потому хотелось бы услышать ваше мнение о них) Приятного чтения))

---

Адара не собиралась подходить к этому гадкому вареву, от которого почти все девушки пищали с такой радостью, словно перед ними стоит какой-то Аполлон, а не котёл, по одной простой причине: достаточно было посмотреть на нежное личико раскрасневшейся Лили. Бедняга Эванс, любимица старика Слизнорта, по его личной просьбе подошла к котлу с Амортенцией первой, после чего удушливо покраснела, схватилась за сердце и чуть было не разрыдалась. Вовремя подоспевшие Астра и сама Адара чуть ли не силком оттянули застывшую подругу от котла, горячечно извиняясь перед стариком Слизнортом. По этой причине Адара вышла с Лили в коридор подземелий, дабы дать подруге хоть немного успокоиться, и самой себе — возможность избежать всей этой вакханалии.

Это были последние Зелья в их учебном году, слава всем святым. Вот только один минус: на последнем занятии Слизнорт решил показать им «самое опасное зелье в мире» — Амортенцию. И, видимо, профессор явно рассчитывал на некую радость среди студентов, а уловил только волнения на лицах уже влюблённых и приглушенный визг части слизеринок, хаффлпаффок и равенкловок, бросающих недвусмысленные взгляды в сторону Блэка. Адару это бесило, и она искренне проклинала тот момент, когда Слизнорт посадил этого кобеля рядом с ней в надежде «выгодного сотрудничества».

Лили сейчас опиралась на стену и пустым взглядом смотрела куда-то мимо всего окружающего мира. Где-то в кабинете Адара услышала чей-то радостный писк, смутно подозревая, что это либо Астра, услышавшая свои запахи и запахи Ремуса, либо Мэри, узнавшая запахи Фабиана Пруэтта.

— Лилс, честное слово, всё будет нормально. Поттер не такой и осёл, как тебе может показаться, — Адара заулыбалась, заметив, что Лили теперь побледнела и затравленно смотрела на подругу. — Он у нас, конечно, парнокопытный, но скорее олень, чем кто-то слишком ушастый и слишком уродливый.

Адара присела и участливо положила свою руку на плечо усмехнувшейся Эванс. Успокаивать она не умела — да и как здесь успокоить? Лили же неожиданно пылко обняла Адару, чего та сама не ожидала. У них с Эванс, конечно, были близкие отношения, но за нежностью бегать можно было к кому угодно из их комнаты — к любящей потискаться Марлин, к молчаливой, но ласковой Мэри или к жизнерадостной Астре, но уж точно не к Адаре, которая с каждым днём становилась всё угрюмее и жёстче, что замечали все окружающие. Тем не менее, возможно, именно её поддержка была сейчас Лили наиболее необходима, пусть даже и по непонятным для Маунтвиль причинам.

— Дара, знаешь, я ведь уже не могу без того, как он ко мне цепляется. Поттер вот месяц меня уже толком не достаёт, и я… Я просто понимаю, что, скорее всего, я ему уже разонравилась и вообще… — Эванс как-то непонятно махнула рукой, тем самым отбрасывая на своё лицо причудливые тени. — Он куда больше внимания и заботы уделяет тебе, чем мне…

Адара закатила глаза: какие же глупые дурочки все влюблённые дамочки. Она, конечно, знала такое о других, но от рассудительной умницы Эванс такого удара не ожидала.

— Лилс, что за глупости! Мы с Джимом просто друзья, я тебе клянусь, если не веришь! — От возмущения Адара даже всплеснула руками. Хотя с её скромной точки ситуация была более смешливой, чем возмутительной.

Лили вытерла щеку и попыталась улыбнуться:

— Просто мы с Сириусом как-то болтали в гостиной, когда вас двоих не было, и он сказал, что вы теперь часто пропадаете вместе неизвестно-где.

Адара нахмурила брови. Снова Блэк? Почему она даже не удивлена? Да, теперь у неё был куда более веский повод задеть кулаком чью-то скулу.

Прозвенел колокол и в этот самый миг, конечно же, из двери вылетели Мародёры вместе с Астрой и заметно обеспокоенной Мэри. Последняя сразу кинулась к Эванс, а улыбки всех остальных тут же развеялись. Астра, Ремус и Питер участливо наклонились к Лили, но Адара быстро отодвинула их руки назад и дёрнула вперёд застывшего Поттера, глазами призывая его к действиям.

Тот — слава всем святым, хоть в этот раз сообразил быстрее, чем обычно, — не заставил себя упрашивать:

— Лили, ты чего? Не плачь, правда, никто не достоин твоих слёз, — пытался успокоить свою Джульетту Джеймс, пока Питер и Адара вместе выталкивали всех подальше от парочки. При этом как только рука Блэка случайно коснулась руки Адары, она отдёрнула её с таким пренебрежением, с каким только могла. Тот в долгу не остался и вкрадчиво спросил:

— Брезгуешь ко мне прикасаться, Маунтвиль? — на этих словах обернулись все, кто остались в компании и пронзительно посмотрели в сторону Адары. Та молчать не собиралась, а потому утвердительно кивнула и добавила:

— Брезгую, Блэк. Потому что к таким паразитам, как ты, прикасаться вредно для здоровья, — она знала, что Сириуса это заденет. Знала, что он рассвирепеет в то же мгновение где-то в глубине своей души. Но он вместо этого лишь ухмыльнулся и сказал:

— А ты-то сама не рискнула понюхать Амортенцию, Маунтвиль. Чего ж ты так побоялась-то?

Адара вскинула удивлённые брови. Вокруг них уже начинала собираться толпа, а потому её это не радовало от слова «совсем»:

— А тебе-то какое дело, Блэк? Или надеешься на что-то?

Блэк сцепил зубы и едва слышно зарычал:

— Это тебе надеяться надо, а не мне.

— Пошли тогда, — ухмыльнулась Адара, наблюдая за опешенным выражением лица Сириуса. Тот кивнул ребятам и спокойно последовал за ней назад к кабинету Зельеварения.

Лили и Джим уже куда-то испарились. В общем, ничего удивительного. Если Адаре не изменяла память, то где-то здесь есть канделябр, открывающий потайной ход. Наверняка Поттер решил дать Лили успокоиться и провести её скрытым туннелем — подальше от чужих глаз.

Когда они вошли в кабинет, профессора Слизнорта на месте не было, но злополучный котёл всё ещё стоял. Адара упрямо поджала губы: у неё были подозрения, какие запахи она может и не может услышать, а потому в нужный момент главное — сдержать выражение лица. Она так же уверенно-спокойно подошла к котлу и плавно наклонилась, принюхиваясь к жидкости. Запахи изначально смешались в многогранную палитру, отличить какой-то конкретный из которых было крайне сложно. Но спустя пару секунд, в блаженстве прикрыв глаза, она ощутила запах какого-то старого, слегка посыревшего от многовекового хранения фолианта; запах дымка от потухшей спички, которыми она частенько поджигала плиту в доме Говардов; приятный запах морского ветра, как тогда, у Балтийского моря, казалось бы, целую вечность назад; запах яблочного пирога из дома Поттеров, смешанный с любимыми пирожными-бизе, которые обожала готовить Доротея Дамблдор… Адара уловила ещё множество различных ароматов, но один из них показался ей каким-то слишком резким и выбвающимся из общей гаммы. Она уже хотела было недовольно поморщиться, как вдруг узнала его источник. Этот запах отдавал горько-терпким айриш-виски. Она, пожалуй, слишком тщательно впечатала этот аромат тогда, на той чёртовой заправке…*

Огромным усилием воли она постаралась не нахмуриться и оставить маску блаженного удовольствия на лице. Затем одним рывком встала, открыла глаза и встретилась прямо с пронзительным взглядом чёртового Блэка. Тот смотрел как-то выжидающе и с заметной ухмылкой. Адара вскинула брови и спокойно прошествовала мимо, покрепче закидывая рюкзак на плечо.

— Ну и? — оклик Блэка заставил её обернуться уже у самого входа из аудитории.

— Что «и», Блэк? — совершенно невинным тоном спросила она. Блэк закатил глаза, и тогда Адара ухмыльнулась: — Ты сам говорил, что такие люди, как я, не питают глубоких привязанностей. Так вот: ты оказался прав, — и невинно подняв бровки «домиком», Адара плавно вышла с кабинета.

В тот момент она не видела и не могла видеть, как Сириус сам по-собачьи втянул носом струящийся спиральками пар и устремился прочь из аудитории, на ходу стукнув кулаком ближайшую стену и доставая из своей сумки бутылку чего-то, явственного напоминающего огневиски.

Адара так никому и не рассказала, чей именно запах она ощутила в классе Зельварения. Конечно, этим интересовались все, кому не лень: начиная от Астры и вплоть до первокурсницы Маргарет Фьорг, с которой Маунтвиль неплохо начала общаться изначально по воле случая. И это всего-то за одну перемену. Что будет происходить к ужину страшно было представить.

На следущую пару Чар с профессором Флитвиком Блэк пришёл явно не в лучшем расположении духа, что не могло Адару не радовать. Ведь, как говорится, если человек портит настроение тебе, то портить расположение духа ему — дело святое и праведное. Тем не менее, каким бы злым Блэк не был, это не мешало ему кадрить какую-то равенкловку прямо перед носом профессора Флитвика. Тот, естественно, обратил на это своё внимание, после чего Блэк упрямо переключился на Адару, всё занятие прожигая её спину. Она, сидящая за первой партой, так как проблемы со зрением и добровольный отказ от соседа по парте иного ей не позволяли, чувствовала его взгяд на себе даже в тот момент, когда Флитвик сделал ему замечание по этому поводу:

— Мистер Блэк, мне кажется, что вам стоит поменять в списке своих приоритетов мисс Маунтвиль и доску местами, потому что лучше бы вы таким взглядом смотрели на материал, чем на спину вашей однокурсницы, — Флитвик добродушно улыбался, но его слова смешок в классе всё же вызвали. Сама Адара даже не обернулась в сторону Блэка, рассмеявшись вместе с остальной частью гриффиндорцев и равенкловцев.

Блэк в долгу от такой насмешки не остался, а потому весело и громко провозгласил:

— Что вы, профессор, спина Маунтвиль — это наименьшее из зол, которое может меня заботить.

Увидев слегка испуганное лицо Флитвика, Адара поняла, что очередная перебранка будет с жертвами, а потому лишь мило улыбнулась и миролюбиво ответила, слегка наклонив голову и всё так же не оборачиваясь в сторону обнаглевшего гриффиндорца:

— Именно поэтому мы все сейчас продолжим слушать лекцию профессора Флитвика, если не хотим увидеть зло в своём первоначальном обличии.

Флитвик согласно закивал, поблагодарил и продолжил начитку материала, но до конца лекции Адара так и продолжала чувствовать на себе чей-то прожигающий взгляд.

Адара в очередной раз развернула скомканную в руках бумажку, тем самым усмиряя дрожь в некоторой степени. Дорея Поттер не принадлежала к тем людям, которые нравились ей с первого взгляда, а потому вопрос о том, была ли организованная встреча хорошо спланированной ловушкой, вертелся на самом краю подсознания. Но тот факт, что Альфард бывшей Блэк доверял, вселял надежду в то, что никто не захотел её подставить. Поэтому она подняла руку и позвонила в дверь обычной квартиры в одной из многоэтажек научного сердца Лондона — Гринвича.

Дверь открылась почти в то же мгновение: Дорея Поттер в домашнем халате открыла ей дверь, улыбнулась как любая приветливая хозяйка и радушно произнесла:

— Здравствуй, Адара, проходи, рада тебя видеть, — но как только входная дверь закрылась, Адаре в горло тут же воткнулся кончик волшебной палочки. — Скажи что-то, что можешь знать только ты.

Адара сглотнула, задумываясь, что бы такого она могла сказать:

— Когда мне было где-то три с половиной, ты приходила к моей матери на чай. Я вначале не узнала тебя, но потом вспомнила, насколько взволнованной была моя мать после твоего ухода…

— Достаточно. Думаю, дальнейшую суть твоего предложения я и так знаю, — подняла левую руку Дорея в тот момент, когда её палочка уже покинула горло Адары.

Девушка же в ответ лишь скупо кивнула и добавила:

— Отлично. Взамен прошу от тебя ответных доказательств.

Дорея прищурилась, а затем поджала губы, бурча:

— Справедливо. Но до чего обнаглела теперешняя молодёжь. Если тебе очень сильно хочется, то я могу испытать на тебе то же самое, что и на твоей матери.

Перспектива узнать будущее Адару никогда не прельщала, но она прекрасно понимала, что иначе какой-нибудь Пожиратель может преспокойно взять её, как говорят её ровестники-магглы, на понт.

— Только давайте ничего такого особо страшного. Хочется позитива, что ли? — и с некоторой заминкой всё же протянула ладонь Дорее.

Та лишь хмыкнула, кривя губы, и взяла руку Адары в свою. На секунду ей показалось, что по ладони пробежал небольшой разряд электричества, но она списала всё на самовнушение, так как Дорея держалась предельно спокойно. Затем миссис Поттер открыла глаза и посмотрела на неё:

— Я не вижу каких-либо картинок и прочего, но однозначно могу сказать, что когда-то ты пожалеешь о том количестве знаний и могущества, которыми будешь владеть.

— А я просила что-то хорошее, — хмыкнула Адара, поджимая губы, и последовала вслед за волшебницей по кафельному полу небольшой прохожей.

— Я тебе не жалкая фейри, которая гадает на ладонях, — резко ответила Дорея, оборачиваясь и придирчивым взглядом окидывая прикид Адары, и более спокойным тоном продолжила: — Выглядишь весьма по-маггловски. Пожалуй, надо будет попросить тебя дать урок парочке из присутствующих здесь людей, которые с маггловской жизнью знакомы только по методичкам.

Сама Дорея была одета в элегантный маггловский деловой костюм, не имеющий ни одного цвета, кроме чёрного. Но даже такая наивная на первый взгляд простота дышала чисто блэковской роскошью, о чём свидетельствовали и дорогие серёжки, и лакированные туфли на каблуках с принтом какой-то известной маггловской компании, и безусловно фамильные перстни. Так что придраться к более чем обычному виду Дореи Поттер, но в то же время таящему в себе куда больше важных мелочей, чем могло показаться на первый взгляд, было невозможно.

Поэтому Адара в ответ лишь покачала головой, входя в длинный коридор. Если со стороны входа квартира Поттеров казалась вполне себе обычной, то не стоило на это рассчитывать на самом деле. Ни одна волшебная семья не могла позволить себе какие-то жалкие три комнаты со всеми необходимыми условиями проживания. А потому казалось, что она попала в один из укромных уголков Версаля, так как утончённая роскошь и едва заметная нотка Блэковского хвастовства сквозили в каждом элементе интерьера.

— И много людей уже собралось? Я пришла в точно то время, о котором ты говорила.

— Уже все давным-давно на месте, — мгновенно откликнулась Дорея, даже не обернувшись. — Мы собирались на два часа раньше и обсуждали насущные дела и целесообразность твоего зачисления в Отряд.

Украдкой попытавшись взглянуть в щель двери, мимо которой они проходили, и ничего познавательного не обнаружив, Адара поспешила спросить:

— И к какому вердикту вы пришли? Достойна ли я познакомиться с достопочтенным обществом?

Дорея неожиданно расхохоталась и махнула тонкой кистью:

— Ты будешь удивлена, но с большей частью из них ты уже знакома. Если я не ошибаюсь, то тебе предстоит встреча лишь с тремя неизвестными пока личностями. Поэтому решение о твоём зачислении проходило с определённой… Хм, тяжестью.

Адара поджала губы. Нельзя было сказать, какова реакция у неё была на слова Поттер, так как чего-то подобного она всё же ожидала. Конечно, не того, что она будет с почти всеми участниками знакома, а, скорее, того, что её работа в Отряде, неподчиняющемуся Альбусу Дамблдору, будет обусловлена некоторыми сложностями. Так как, во-первых, она была личностью с весьма неоднозначной репутацией даже без истории её происхождения, а вместе с ней так тем более. А, во-вторых, воспринимать ещё даже не выпускницу Хогвартса в качестве исследователя или эксперта было по меньшей мере сомнительно, а по большей — смехотворно.

Но ей слишком сильно хотелось отделаться от Дамблдора, который за первую неделю каникул уже написал ей одно письмо и попытался узнать о её самочувствии, обустройстве и степени желания встретиться. Степень была в отрицательном и дробном множестве чисел, а потому Альбус пока явно не спешил писать ответ на её откровенное отчуждение.

— Я надеюсь, что не всем присутствующим ты открыла мою тайну. И, пожалуй, у меня есть догадки, какие осложнения могли возникнуть при обсуждении моей кандидатуры.

Дорея обернулась и остановилась. Секунду её тёмные глаза уверенно сверлили в Адаре дыру, но затем она тыкнула двумя пальцами ей куда-то в солнечное сплетение и заметила:

— Ты пока плохо понимаешь, во что ввязалась, девочка. Причины твоего осложнения кроются совсем не в том, кто ты такая, а в том, что многим из присутствующих ты достаточно близка, и они были категорически против подвергать тебя такой опасности. Мы не привлекаем малолеток. А так как большинство не в курсе твоего происхождения, то мне, одной дамочке и ещё кое-кому пришлось приложить немало усилий, чтобы твою кандидатуру одобрили. Поэтому лучше не заикайся об этом сама, так как к окончательному консенсусу мы не пришли и наверняка будут особо усердные противники.

Адара решила, что куда благоразумнее будет промолчать. Банальную благодарность пока было рано озвучивать, а спорить о том, что она уже не малолетка было бессмысленно, так как подобными подростковыми выпендриваниями она не страдала. Она прекрасно знала, что ей ещё расти и расти до уровня той же Дореи Поттер, о котором пока оставалось гадать. И тот факт, что у неё уже была одна полноценная дуэль с Томом Реддлом и парочка стычек с Пожирателями, конечно, имела определённый вес, но завышать свои способности не стоило: она была слаба. И если и выжила во всех этих стычках, то совсем не потому, что это была её заслуга, а потому, что в бредовых планах Реддла она явно была неотделимой частью. А потому её преждевременный труп мог бы стать не самым красивым исходом. Так что завышать собственные умения смысла не имело.

Они всё шли и шли, а коридор никак не спешил заканчиваться, а потому Адара вкрадчиво спросила, стараясь сдержать своё любопытство с лёгким налётом раздражения:

— Я, конечно, всегда знала, что Блэки воспитаны в роскоши, но чтобы настолько…

— Не смеши меня, — усмехнулась Дорея, неожиданно останавливаясь и опуская свою холёную аристократическую руку ей на плечо. — Это банальные меры безопасности. Любой, кто войдёт сюда без разрешения, будет ходить по этим коридорам бесконечно при нашем желании. Разработка Альфарда. Жаль, что один из главных её секретов, он забрал вместе с собой. Так что сейчас будь поближе ко мне, а то можешь остаться бродить здесь достаточно долгое время.

Адара послушно ухватилась за локоть в тот самый момент, когда Дорея открыла одну из дверей, ничем не отличающуюся от предыдущих. На секунду глаза ослепила яркая вспышка, а потому ей пришлось зажмуриться, но уже через секунду всё вокруг померкло. Открыв глаза, Адара обнаружила себя в уютно обставленной комнате, которая была почти что пуста, если не учитывать двух развалившихся в креслах у камина братьев Пруэттов. Те, чуть было завидев её, тут же подскочили с одинаковыми ухмылками на хитрых минах и, поклонившись, провозгласили:

— Мы рады приветствовать в этой скромной обители такую царственную особу, которая соизволила сделать нам честь, снизойдя до нас, жалких рабов, своим присутствием на столь неважном и почти что неуместном собрании столь неважной и почти что неуместной организации.

И в то время, когда Дорея Поттер фыркала, без заминки проходя в комнату, располагавшуюся за этой, Адара широко улыбнулась и подошла к близнецам, приветливо пожимая им руки:

— Я тоже рада вас видеть, черти.

Те на это ответили дружными объятьями, зажав её с обеих сторон, а Адара поспешила упрекнуть с лёгкой усмешкой:

— Вы бы хоть иногда писали, паршивцы. А то без вас в Хогвартсе скука смертная иногда бывает.

Те дружно рассмеялись и моргнули в сторону соседней комнаты, подхватывая её с обеих сторон и ведя туда, на ходу при этом ещё и задавая вопросы:

— Неужели Мародёры совсем не красят твою обстановку?

— Мерлин, Фаб, кому мы только её доверили…

— И не говори, Гид, она ведь совсем одичает в тех ужасных краях…

— Надо наведаться в Хогвартс и научить всех настоящему чёрному юмору…

— Иначе старая-добрая школа канет в реалиях свежего авангардного юмора.

Адара после такой короткой инструкции поспешила рассказать братьям-наставникам о последней шалости Мародёров, которая была наиболее печальна для факультета Слизерина и имела в себе достаточно масштабное осуществление. Дело в том, что последнюю неделю в Хогвартсе слизеринцам было весьма тяжко жить: их посуда отказывалась подавать им пищу на завтрак; их кровати, по жалобам большинства, стали каменными; в их ванных перестал появляться даже намёк на горячую воду; а по ночам многие студенты рассказывали, что слышали жуткие голоса, леденящую душу мольбы о помощи и крики, умоляющие о пощаде. Ну, а в самый последний день кто-то заколдовал часы каждого из учеников факультета Слизерина, из-за чего те массовой толпой опоздали на праздничный ужин и явились как раз в тот момент, когда Дамблдор объявил о том, что в факультетской гонке они в очередной раз проиграли.

Никто, естественно, не смог доказать причастность Мародёров к этому делу, а ниточки тех, кто пытался найти доказательства, вывели на самих же слизеринцев, так что профессора были вынуждены снимать баллы с представителей этого факультета. Стоило заметить, что особого недовольства у большинства педагогов это не вызывало, хотя и не помешало провести Мародёрам дополнительную взбучку от профессора Макгонагалл.

В тот самый момент, как Адара закончила рассказ, а близнецы Пруэтты в очередной раз подивились изобретательности младшего поколения, они вошли в какой-то кабинет, где размещался большой круглый стол, рассчитанный на восемнадцать человек, как успела посчитать девушка. Большинство мест пустовало, так как неподалёку был ещё и широкий диван в форме полукруга, где один за другим, весело болтая, сидели сразу шестеро волшебников: Флимонт Поттер, Карлус Поттер, Ричард Маккиннон, Аластор Грюм, Кассиус Уоррингтон и один незнакомый джентльмен среднего возраста, а также пятеро дам: Кверентина Стоутон, Доркас Меддоуз, Юфимия Поттер, Натали Маккиннон и неизвестная леди.

При её появлении, которые близнецы ознаменовали громким «Гип-гип!», Юфимия Поттер подорвалась почти мгновенно и принялась обнимать, причитая, как сильно она исхудала за какую-то несчастную неделю. Адара не стала спорить, даже прекрасно зная тот факт, что в весе она за последние недели две достаточно немало набрала. Доркас с приятной усмешкой пожала ей руку, но уже не вставая с места, точно так же, как и Аластор Грюм, Флимонт и Маккинноны. Профессор Стоутон, ушедшая с должности по состоянию здоровья, весело кивнула ей, одновременно с тем представляя двух незнакомцев — Анастази и Арчибальда Боунсов. Последние улыбнулись более чем дружелюбно, а миссис Боунс ещё и поспешила заметить:

— Амелия и Александр много нам о тебе рассказывали, а потому мы наконец-то рады познакомиться лично.

Арчибальд Боунс был куда более лаконичен, лишь строго выпрямив плечи и заметив:

— Добро пожаловать, хотя я всё ещё сомневаюсь в том, что такой юной леди уместно участвовать в войне, — в ответ на это Адара решила благоразумно промолчать, хотя и уяснила, что наверняка мистер Боунс будет ловить каждую её ошибку.

Кассиус же с ухмылкой наблюдал за подобным посвящением и поднялся лишь тогда, когда Адара до него добралась, что было весьма затруднителньо, ведь сидел он в самом углу дивана.

— Здраствуй, Дара. Рад видеть.

— Привет. Взаимно, хотя и неожиданно, — ухмыльнулась она, и Кассиус жестом предложил выйти на открытую веранду.

Там тоже, как оказалось, пусто не было: в качающихся креслах сидели, довольно растянувшись, Дорея и какая-то дама, а у перил стояли… Орион Блэк и профессор Макгонагалл, о чём-то подозрительно мирно беседовавшие. При этом профессор держала свою руку на плече отца Регулуса и, кажется, пыталась то ли его успокоить, то ли поддержать. Адара смогла разобрать лишь последние слова:

— Ты не хуже меня знаешь, что это была его последняя воля и мы обязаны её выполнить, — но сразу же после этих слов профессор обернулась, её пронзительный взгляд скользнул по Адаре, и та сдержанно поздоровалась:

— Рада вас видеть, профессор Макгонагалл. Как проходят ваши каникулы?

Макгонагалл никак не выразила своих эмоций:

— Не стоит забывать, мисс Маунтвиль, что я всё ещё ваш профессор и через некоторое время вам всё же придётся вернуться в школу, — профессор решила больше ничего не добавлять и, быстро застучав каблуками по мраморной плитке, ушла обратно в комнату.

Адара подошла поближе к Ориону и, не сдержавшись, вкрадчиво спросила:

— Как поживает леди Вальбурга? И знает ли она о вашей тесной дружбе с Минервой Макгонагалл?

Орион как-то странно ссутулился и, казалось, решил промолчать. Адара знала, что это не её дело, в общем-то, и нечего лезть туда, куда не просят, но обида и чисто женское понимание жизни Вальбурги Блэк невольно заставляло вмешиваться. Конечно, стоило ожидать, что вряд ли троюродных брата и сестру связывает глубокая и ничем непомутнённая «любовь до гроба», но… Вальбурга Блэк была хорошей женой, по скромному мнению Адары, и такого отношения абсолютно не заслужила. Что уж и говорить, что от принципиальной Минервы Макгонагалл она такого не ожидала.

Тем временем мистер Блэк продолжал курить, локтями опираясь на перила веранды. Вскоре он выбросил окурок, волшебной палочкой развеял дым и запах и снова посмотрел куда-то вдаль, где за высокими многоэтажными домами Гринвича скрывалось алеющее солнце. Казалось, что он не собирался ничего говорить, но спустя пару минут ожидания, во время которых Кассиус о чём-то шутливо беседовал с Дореей Поттер и неизвестной леди, Орион Блэк всё же ответил:

— Всё немного не так, как ты посмела думать, Адара. У нас с Бурги чудесные отношения, и иногда мне кажется, что лучшей жены мне было бы сложно подобрать, — на этих словах Адара стыдливо поморщилась: поспешные выводы привели её к неловкой ситуации. Вот что бывает, когда ты неправильно понимаешь ситуацию. Теперь приходится краснеть. Орион тем временем продолжал, не обращая внимания на стыд Адары и сосредоточенный на каких-то своих мыслях: — Хотя когда-то мысль о нашем браке претила нам обоим, но выбора на тот момент не было. Так что сейчас я уж и подавно не стал бы ухаживать за какой-либо сторонней женщиной, а за Минервой Макгонагалл так тем более… Да и стоит отдать ей должное, что она, скорее, влепила бы мне хорошую затрещину, чем приняла бы мои ухаживания, — затем Орион на секунду снова замолчал, но потом более решительно и добавил: — Поэтому я и не хотел, чтобы тебя зачисляли в Отряд. Ты слишком молода, а здесь нужен огромный самоконтроль.

Адара опустила голову. Собственная ошибка теперь долго будет аукаться ей. Орион пристально посмотрел на неё и хмыкнул:

— Если ты всё ещё хочешь войти в Отряд, то тебе придётся заниматься куда больше, чем до этого, — заметив её уверенный кивок и решительный взгляд, он усмехнулся: — Ты иногда слишком сильно похожа на Роберта. Он тоже был увереннее всех, когда создавал нашу группу.

Адара на мгновение опешила, а затем спросила:

— То есть… отец создал эту группу вместе с… с кем?

— С кем же ещё, как не с твоей матерью, родителями Астры и Альфардом, — усмехнулся Орион, окунаясь в воспоминания: — Обычно у Роберта с Альфардом было много препирательств, но в этом вопросе они были на редкость единодушны. Собственно говоря, именно Альфард меня в это всё втянул. До сих пор не понимаю, как мы смогли столько лет всё это скрывать от Бурги. Если бы она узнала, то пришлось бы мне к этому затейнику переезжать.

Адара грустно улыбнулась. Воспоминания об Альфарде ещё неприятно обжигали горло, но она смутно подозревала, что такое уже не закончится никогда. Так что приходилось мириться с некоторыми последствиями и радоваться, что всё обошлось такими «малыми» потерями.

— А кто ещё входил в первоначальный состав?

Орион нахмурился, припоминая, и принялся загибать пальцы:

— Твои родители, родители Астры, я и Альфард, Дорея и Карлус. Потом к нам добавились Натали, Ричард, Абраксас и Минерва — их привёл Альфард. Потом то ли Эдвард, то ли Гвенни, то ли оба привели Дженкинса — он года три назад отказался от участия. Потом Доротея связалась с Кверентиной, а та — с Грюмом и Меддоуз. И те уже все разом привели на буксире ещё одну парочку Поттеров — будто предыдущей нам не хватало. После шестьдесят четвёртого нас из восемнадцати стало четырнадцать; буквально через полгода к нам прибавились Боунсы, а ещё через годик-другой — Миллисента, — он кивком указал на сидящую рядом с Дореей леди. — Мы всё время старались удерживать сталое количество человек, а потому после поступления Пруэттов в Аврорат Доркас привлекла ещё и их. Нас стало как раз прежнее количество, — Орион выдержал паузу, и Адара поняла: стабильность удерживалась не так уж и долго. Хотя в голове у неё вертелось куда больше вопросов, один из которых состоял в том, почему Альфард сказал, что с Абрксасом Малфоем не имеет никаких отношений и связей, а на деле сам привёл его в эту группу. — А потом ты сама знаешь, что Абраксас заболел и умер от оспы… Альфард почти мгновенно выловил Уоррингтона — достойная замена, не поспоришь. Как я поняла, он поддерживал с мальцом связь ещё с Рождественского бала, и Кассиус успешно присматривал за тобой, Астрой, С… Сириусом, Регулусом и младшими Боунсами в школе. А потом… Потом Альфард уже в Мунго сказал мне, пока мы были одни, чтобы взамен его взяли тебя, — Орион снова посмотрел куда-то вдаль, поджав губы. — В общем-то, я не имел права не исполнить последнюю волю покойного, хотя до этого он сам категорически выступал против твоего зачисления хотя бы в ассистенты. Это такой тебе короткий экскурс для быстрой адаптации.

Адара нахмурила брови. Альфард не принадлежал к тем людям, которые с ходу меняют свои решения. А потому такие изменения в мировоззрении заставляли задуматься. Но как он провёл её с Кассиусом… Стало очевидным, почему последний так легко согласился на сотрудничество после смерти Альфарда.

— Орион, а кто такая эта Миллисента? — Адара едва заметным кивком головы указала в сторону собеседницы миссис Поттер.

— Логичный вопрос, — Орион кивнул, а затем повернулся в сторону плетёных кресел: — Милли, будь добра, подойди сюда, пожалуйста!

Дамочка почти мгновенно встала, словно ожидала призыва, и двинулась в их сторону. На вид ей нельзя было дать меньше тридцати пяти — морщин почти что не было, как и других свидетельств приближающейся старости, но, тем не менее, в каждом движении ощущался тот самый взрослый опыт, имеющийся у каждого из присутствующих здесь. Исключением были разве что сама Адара и Кассиус. Вообще весь облик женщины говорил о скрытом умении управлять и внушал уважение на подсознательном уровне: аккуратно уложенные белокурые волосы с пепельно-золотистым отливом, заметная строгость характера и пристальный взгляд дымчато-синих глаз причудливо сочетались вместе с открытой улыбкой и мягкими чертами лица. Можно было со смелостью утверждать, что она обладала той самой идеальной красотой, которую так ценили все философы и ценители искусства любого времени. И поэтому было заметно, что эта дама не провела всю свою жизнь в боях или же в высшем светском кругу чистокровных снобов, но ощущение того, что она не такая наивная простушка, как может показаться на первый невнимательный взгляд, заставляло держать себя соответствующе.

Женщина приветливо протянула ей руку, продолжая открыто улыбаться, и представилась:

— Миллисента Багнольд, очень приятно, — хотя Адара в радости встречи очень сомневалась: взгляд новой знакомой не потеплел ни на секунду, продолжая пристально её изучать. И хотя она и старалась максимально скрыть свою робость во время общения с новыми знакомыми, всё же определённая нервозность присутствовала. Но Адара не была бы собой, если бы не взяла себя немедленно в руки и не пожала протянутую ладонь, как можно более доброжелательно откликнувшись:

— Взаимно, леди Багнольд, — в присутствии гордого статуса «леди» у Багнольд Адара сомневалась, но оскорблять её ошибочным «мисс» или «миссис» тоже не хотелось. И только на этом моменте в голове девушки щёлкнула шестерёнка: а не та ли это самая мадам Багнольд, которая проиграла Гарольду Минчуму при выборе на должность Министра магии чуть больше года назад? Адара в то время не очень сильно увлекалась газетами, так как обстановка к этому не располагала да и С.О.В. тогда приближались со скоростью и силой стремительно несущегося бладжера, а потому чётко ответить на собственный вопрос не могла. Но в глубине души она понимала: ошибки или случайности быть не может. В этом всё более загадочном Отряде несущественных людей не было.

Ведь если так подумать, то каждый из них выполнял определённую роль: Меддоуз руководила работой в Отделе Тайн, Грюм — в Аврорате, Багнольд, если Адаре не изменяла память, — в Отделе регулирования магических популяций; у Маккиннонов была своя лавочка в Косом переулке, благодаря которой можно было постоянно контролировать события на это улочке; Карлус Поттер имел неплохие связи в Отделе магического транспорта, а особенно в Портальном управлении; Флимонт и Юфимия славились своими акциями на рынке, так как в своё время благодаря чистому совпадению они смогли сделать стремительный скачок в зельеделии, изобретя «Простоблеск»; Дорея наверняка дружила с Хамишем Макферленом, известным квиддичным игроком, и главой Отдела магических игр и спорта; Кассиус был информатором о делах Тома, состоя почти что в ближнем кругу его прихвостней, как и до этого на публику наиболее лояльный к Реддлу из всей компании Абраксас Малфой; Орион был опытным артефактологом и вообще известным специалистом в этой сфере; Фаб и Гид могли знать о жизни плюс-минус рядовых работников порядком больше, чем все остальные члены команды; профессор Макгонагалл была одной из талантливейших волшебниц столетия по мнению любого журнала, а её дружески-доверительные отношения с Дамблдором наверняка позволяли хотя бы частично проникнуться его потенциальными планами; Боунсы, насколько помнила девушка по рассказам Амелии и Александра, вместе работали в Гринготтсе, а потому имели связи во многих Банках всего мира и, к тому же, неплохие отношения с ворчливыми гоблинами; Кверентина Стоутон обладала явными талантами во многих дисциплинах, а потому в её «надобности» точно сомневаться не стоило. И потому внутри Адары сидел глубокий червь сомнения: как она могла заменить этому Отряду Альфарда, если была чуть ли не беспомощной семикурсницей Хогвартса, все операции которой, как оказалось, предугадывались более взрослыми стратегами?

Ещё немного послушав весёлый и непринуждённый разговор Дореи, Миллисенты и Ориона, Адара продолжала мысленно высчитывать причины подобного её зачисления. Но затем на веранду вышел Грюм и, звонко рявкнув, позвал всех назад, руководствуясь аргументом: «Мы пришли сюда не чаи гонять». За этим последовала часовая лекция на тему того, что время нынче неспокойное, а потому шутки пора отбрасывать в сторону и браться за дело, при этом не уточнялось, за какое именно дело надо было браться.

Дорея, насмешливо наблюдавшая за командами Грюма, поспешила объяснить всё непонимающим собеседникам:

— Грюм, усядься, ради Мерлина. Уже начинаешь напрягать своим командываниями, — в ответ на это Грюм лишь яростно закатил свои глаза, но был повержен явно неслабой рукой сидящей рядом Доркас. Дорея благодарно кивнула Меддоуз, ещё раз бросив внимательный взгляд на мракоборца, и продолжила: — Итак, господа и дамы, стремительно приближается вечер в Министерстве, посвящённый юбилею нашего невероятно деятельного Министра, Гарольда Минчума. Естественно, почти все из нас будут присутствовать на столь важном событии.

Адара нахмурилась. Торжественные мероприятия однозначно не были её коньком, а посещать их было равносильно попытке нарваться на скандал. Ведь недаром Орион говорил, что на всех балах Альфарда сопровождали скандалы. Кажется, в данном плане Адара унаследовала все таланты своего крёстного.

Дорея тем временем невозмутимо продолжала:

— Поэтому я настоятельно рекомендую всем, кто там будет присутствовать быть предельно осторожными и никак не выдавать себя. Лучше вообще побольше шутите и не отсвечивайте. Так как мы не знаем, кто станет следующей жертвой этой Мордредовой болезни. И будьте предельно бдительны. Нам надо будет разделить, кто за кем из гостей будет наблюдать. Милли? — Багнольд мгновенно взяла какой-то большой свиток, лежащий на столе у её места, и протянула его Дорее. Та внимательно посмотрела его содержание и кивнула: — Спасибо. Итак, всего будет плюс-минус триста-триста пятьдесят гостей. На каждого из нас припадёт от пятнадцати до двадцати человек. Адара, не смотри так на меня, ты тоже должна присутствовать.

Адара страдальчески закатила глаза. Было печально, что Дорея не понимала фатальность последствий такого решения, но Флимонт поспешил уточнить:

— Дорея, Адара не обязана…

— Если она сюда вошла, то обязана, — строго оборвала слова Флимонта Дорея. — Она должна изначально понимать, с чем именно связалась и куда вступила. Если она, конечно, к этому готова.

Адара угрюмо свела брови и задумалась. Была ли она к этому готова? Конечно, нет. Был ли у неё выбор? Конечно, нет. Поэтому Адара согласно кивнула, обведя внимательным взглядом всех присутствующих. Дорея удовлетворительно кивнула:

— Ну и славненько. Итак, торжество будет через месяц, то есть пятнадцатого июля. На нём будут присутствовать лучшие семикурсники Хогвартса, так как Минчум решил продвигать перспективных студентов заранее. По два лучших ученика с каждого предмета. Список тех, кого рекомендовали преподаватели по основным предметам, ты можешь посмотреть, — Дорея взмахом руки отлеветировала Адаре свиток.

Девушка вгляделась. Там были написаны фамилии преподавателей и имена, которые они решили подать:

«Пр. Макгонагалл — Джеймс Поттер и Сириус Блэк.

Пр. Флитвик — Лесат Даубт и Софи Скролл.

Пр. Слизнорт — Лили Эванс и Северус Снейп.

Пр. Стоутон — Астра Джойс и Ремус Люпин.

Пр. Спраут — Питер Петтигрю и Полли Макмиллан.

Пр. Бинс — Адара Маунтвиль и Амелия Боунс.

Пр. Синистра — Пандора Квайт и Лукреция Зейни.»

Адара сглотнула. Такое внимание от Бинса, конечно, льстило, особенно если учитывать, что на Истории магии их сего-то двое — она и Амелия. Но список приглашённых ей нравился не слишком: Макмиллан и Зейни, хоть и были с противоположных факультетов — Хаффлпаффа и Слизерина, любили её в равно высокой степени ещё с месяца так ноября-декабря. Со Снейпом, конечно, стоило пообщаться, так как последнее время это получалось всё реже и реже, да и сам слизеринец стремительно закрывался от её компании, предпочитая общество холёных аристократов, отдалённо смахивающих на Малфоя. По словам Кассиуса, Северус вполне серьёзно увлёкся идеями Реддла, так как тот пообещал ему всё, о чём он только мог мечтать, — котлы, редчайшие ингредиенты, ещё более диковинные рецепты и полную свободу действий. По тому анализу, который произвёл Уоррингтон, становилось ясно, что полученный вариант драконьей оспы вполне мог быть усовершенствован как раз с помощью зелий Снейпа. Адару этот очевидный факт напряг ещё больше — занятая своими заботами, проблемами и болью, она совершенно не обратила внимания на окружающих, а Северус явно принадлежал к числу тех, о ком забывать не стоило.

Также её не радовало словосочетание «Сириус Блэк» в этом списке, и, судя по выражению лица Ориона, она была в подобной эмоции не одинока. За эту несчастную неделю после конца учебного года она ещё ни с кем из сокурсников не виделась, но переписка с Джеймсом тщательно велась. И по словам Поттера, Блэк должен был быть в Лондоне как раз в вот этих числах, когда она приехала сюда сама. Он по каким-то личным делам, а она — дабы посетить это собрание и проведать приёмную мать, которая, как Адара поняла из письма единственной горничной в их доме, теперь была не в самом лучшем своём состоянии и нуждалась в опеке и помощи. Сама же Кларенс (а именно так звали горничную, которая стала уже чуть ли не полноправным членом семьи) была вынуждена на неделю уехать в какую-то глушь Уэльса, дабы помочь невестке и двум её детишкам справиться с потерей кормильца — брата этой чудесной женщины. Поэтому Адара, которая прекрасно понимала, что теперь леди Говард осталась в одиночестве и вряд ли была достаточно дееспособна справляться со своими заботами самостоятельно, решила выразить свою благодарность матери вот таким способом.

После сообщения о том, что Адаре надо будет наблюдать за всеми особями, записанными в этой части списка, а также за Нарциссой Малфой, Андромедой и Эдвардом Тонксом, Маунтвиль поняла, что одним таким движением попала в большую-пребольшую беду. Мало того, что ей придётся присматривать за Джимом, Северусом, остальной частью друзей и особенно Блэком, так ещё надо будет следить за двумя бывшими Блэками (а бывших Блэков, как известно, не бывает) и супругом одной из них. Спасибо, что хоть Малфоя не получила в придачу для полного счастья! Увидев её оскорблённую до глубины души мину, Фабиан поспешил подметить:

— Ты учти, что это тебе ещё не поручили за нами присматривать — в прошлый раз такая красота как раз Альфарду и досталась.

Гидеон согласно закивал и уничижительно добавил:

— Ага. Он был вне себя от счастья. А после торжества чуть не снёс нам обоим головы.

— После этого мы на такие мероприятия не ходим. А если ходим, то следим друг за другом, — закончил рассказ Фаб.

— Душераздирающая история, — краешком губ улыбнулась Адара хохочущим близнецам.

Разобрав всех остальных «персонажей» будущего мероприятия, решили сразу поднять и вопрос кто с кем идёт. Естественно, для Боунсов-старших было немалое открытие узнать, что Кассиус Уоррингтон хотел бы пойти на торжество вместе с их дочерью. Что уж и говорить о реакции окружающих, за которой спокойно ухмыляющаяся Адара в этот момент могла наблюдать. Естественно, вопрос о замужних дамах и господах даже не подымался, а Фабиан и Гидеон, встречающиеся с двумя обворожительными девушками — Мэри Макдональд и Эммелиной Вэнс, тоже были мимо обсуждения. Потому под вопросом оставалось только шестеро: Миллисента, Доркас, Грюм, профессора Макгонагалл и Стоутон. Часть из них была неожидаемо категорична:

— Я иду одна, — гордо заявила профессор Макгонагалл, вскидывая подбородок. К удивлению Адары, спорить с ней никто не стал, в отличии от профессора Стоутон, которая тоже захотела последовать примеру коллеги. Ту тут же напрягли и нашли подходящую кандидатуру: профессор Слизнорт, с которым давно надо было основательно поболтать, наверняка был бы очень рад компании Кверентины, связи с которой сулили ему огромное количество будущих рассказов. Конечно, как второй вариант было стороннее координирование всех, кто из их компании на мероприятие отправится. Кверентина обещала одумать и сообщить Дорее своё решение в ближайшее время.

Доркас решила вообще о себе скромно умолчать, надеясь, что о ней забыли, но не тут-то было. Дорея скользнула по ней изучающему взгляду, мгновенно переводя его на Аластора, на что Грюм с готовностью откликнулся:

— Да, Кас идёт со мной. И не надо так на меня смотреть, Поттер, — в ответ на это откликнулся обычно молчащий и явно до этого спящий Карлус:

— А я что? А я ничего, — все, сидящие за круглым столом, в том числе и сама Адара, дружно рассмеялись. Маунтвиль мгновенно сделала вывод: Карлус Поттер слушать не привык, просто доверяя своей супруге.

Доркас же в ответ резко взглянула на Аластора и спросила:

— А меня спросить не хочешь, нет?

— Нет, — Грюм своё решение явно оспаривать не собирался. На секунду Адара вспомнила, как с такой же уверенностью Сириус сказал, что она останется у Поттеров дома прошлым летом и не поедет одна ночью по пустынной дороге. Где-то между рёбер предательски кольнуло, и девушка снова присмотрелась к Грюм и Меддоуз: однозначно эта парочка смотрелась лучше, чем она и Блэк. По крайней мере, они хотя бы могли друг друга выносить дольше пяти минут.

Адара вспомнила последний месяц учёбы после того, как Сириус по Карте заметил, как она болтала с Джеймсом на крыше, а перед этим — как встречалась с Уоррингтоном на Астрономической Башне. Это время заставляло её предаться «ностальгии» и окунуться в те года, когда от оскорблений Сириуса Блэка в свой адрес стены Хогвартса предательски шатались. Конечно, она не молчала теперь и отвечала ему теми же колкими выпадами, а потому за их словесными баталиями наблюдала вся Гриффиндорская башня чуть ли не каждый вечер. Об этом были в курсе даже некоторые преподаватели, а особенно бедолага Слизнорт, который был вынужден наблюдать за их препирательствами на своей паре чуть ли не на постоянной основе.

— Маунтвиль, ты снова у нас нарушаешь школьные правила? Где же ты была во время ЗоТИ сегодня, милая серая мышь?

— Там же, где и ты обычно со своими девушками.

— О, и кто стал твоей жертвой сегодня?

— Уж точно не ты.

— Мерлин упаси, не хватало мне такого… недоразумения.

— Естественно. Именно поэтому я с тобой и не хочу спать, Блэк. Ты ведь сплошное недоразумение.

Можно было с уверенностью сказать, что их отношения вернулись на первоначальные круги и всё было именно так, как должно было быть. И никак иначе. Они с Блэком были настолько разные, что уже за два дня до конца года от одних случайных прикосновений в коридоре мраморный пол начинал искриться. Правда, как оказалось, это Блэк всё же пытался подпалить её мантию с помощью огневицы, но успехом сие занятие не увенчалось.

Адару устраивало абсолютно всё в данном вопросе, а потому она даже не видела причин для беспокойства. Тем временем остальные Мародёры и её подруги причины почему-то видели. Хотя Адара совершенно не понимала, почему их вообще должно это заботить.

Хотя стоит ли врать? Сложившаяся ситуация тоже её выматывала, а от некоторы выпадов Сириуса всредине что-то сильно-сильно кололо. Но тем не менее, уступать в словесных баталиях было не в её правилах. По крайней мере, не теперь. Не тогда, когда мир вокруг рушится и должно оставаться хотя бы что-то стабильное и надёжное.

— Маунтвиль, тебя не достало ещё отрицать очевидное?

— И что же, Блэк?

— Что ты не можешь устоять от моей сногсшибательной харизмы.

— К твоему сведению, Блэк, повалить наземь меня может уж точно что-то гораздо более приятное, чем твоё раздутое эго.

— Не Уоррингтон случаем? Он ведь у нас мастер.

— Ты прав, Кассиус однозначно приятнее тебя во всех смыслах. И в том, о котором ты сейчас наверняка подумал.

Адару это бесило. Тихо, незаметно, так как выражать свою злость адекватно она не умела. Но в то же время признавать, что слова Блэка хоть как-то её задевают, тоже. А потому она упорно отвечала на все вопросы подруг о их перебранках с Блэком что-то по типу «Это же Блэк, я от него другого не ожидала, Астра», «Мне глубоко плевать, что там кажется Блэку, и ещё больше плевать, что он там болтает, Лили» или «Святые подштанники, Марлин, не переживай, я сама прекрасно знаю, что на таких, как Блэк, не стоит обращать внимания, но отказать себе в удовольствии поиздеваться над его самомнением, не могу даже на ментальном уровне».

Марлин грустила и нервничала, Мэри усмехалась, Лили тактично молчала и старалась отвлечь подругу от гнетущих мыслей в те редкие моменты, когда она посещала Гриффиндорскую башню и ссорилась с чёртовым Блэком. А вот Астра уже своей злости не скрывала, размеренно выкалупывая в темечке Адары дырку размером с галлеон. Нравоучения дошли до той степени, что Адара просто кидала на саму себя Оглушающее заклинание, лишь бы не слушать речей Джойс. К счастью, та об этом так и не догадалась.

— Блэк, хватит выпускать свои лапы, там где им не место.

— Если ты забыла, крошка, то на зельеварении моим рукам как раз место у котла.

— Ещё раз назовёшь меня крошкой, и я выдеру тебе весь твой плешивый хвост. А так правильно, место твоим рукам у котла. Но у любого котла, кроме того, за которым работаю я.

— Это почему же?

— Потому что ты слабоумный эгоист с раздутым самомнением и меня тошнит только от твоего присутствия.

— Котёл всегда рядом. Он может утешить тебя в такой проблеме.

— Вот именно поэтому я сейчас и окуну твою голову в кипящую воду.

И так на постоянной основе, вплоть до последнего Зельеварения. Что было дальше, вспоминать совсем не хотелось, а потому Адара мыслями вернулась к столу, пресекая на корню любые мысли о Блэке. И очень вовремя, так как после некоторых шуток в адрес Меддоуз и Грюма, а также спящего Карлуса, все обратили внимание на неё. Как на единственную, кто остался без пары.

Адара в знак капитуляции подняла руки и спокойно заверила:

— Мне никого искать не надо. Я свяжусь с кем-нибудь из списка.

Кассиус, явно запомнивший все выделки Мародёров над своим факультетом и самим собой в частности, не удержался от ехидного вопроса:

— Неужели с Блэком?

Глаза семнадцати людей тут же устремились на неё с плохо скрываемым любопытством. Адара строго посмотрела на Кассиуса, поджала губы в лучшем стиле профессора Макгонагалл и безапелляционно отрезала:

— Нет. Как по мне, Лесат Даубт куда более подходящий кандидат.

Спорить с ней никто не стал. Но насмешливый взгляд тех, кто хоть раз видел её вместе с Блэком, она чувствовала до конца собрания.

Возвращение в дом в Лондоне было для Адары сродни хождению по углям. Но заметив, насколько неухоженным выглядит забор и сам дом, как печально и одиноко маячат дом, гараж и небольшая оранжерея, в которой она раньше всегда досматривала за цветами и прочей огородно-садовой живостью, мысли о возможном скандале улетучились. Она нужна, а, значит, надо терпеть упрёки с удвоенной силой.

Матушка находилась на кухне и тщательно мыла посуду. Давалось ей это с очевидным трудом, а потому она даже не услышала, как щёлкнул дверной замок и как открылась дверь. Очнулась леди Говард только тогда, когда Адара была уже на кухне и спокойно сказала:

— Не напрягайся, я сама помою.

Камилла Говард мгновенно обернулась и напряжённо уставилась на Адару. На секунду девушке показалось, что приятного приёма е не ждать, но женщина неожиданно усмехнулась:

— Не ожидала тебя увидеть, — но затем устало присела на стул, который Адара пододвинула к неё заранее.

На пару минут воцарилось молчание, в течении которых Адара опустила рюкзак на пол в углу, подтянула рукава любимой рубашки и прошла к раковине.

— Сердце? — всё же решилась уточнить Адара, не отвлекаясь от своего занятия.

Камилла удручающе вздохнула и пробормотала:

— Если бы. Точнее, не только. Я со стремянки упала, когда вишню подрезала. И стремянка меня слегка придавила.

— Результат? — спросила Адара, поджимая губы. В глубине души мгновенно просел остаток горечи и вины, ведь раньше именно она обрезала эту вишню. И именно она не раз говорила и Камилле, и Кларенс, что эта стремянка когда-нибудь обязательно рухнет. Вот и рухнула.

А если бы она была здесь на пасхальных каникулах хоть денёк и обрезала бы эту чёртову вишню, то стремянка бы не рухнула.

— Закрытый перелом. Неделю назад сходила к травматологу. Сказал, что осталась трещина.

Адара нахмурила брови и произнесла:

— Если захочешь, я смогу залечить. Я привезла все необходимые мази, зелья и…

— Спасибо, но я пока попробую надеяться на свой организм, — Камилла явно оставалась радикальна в своём мнении. И, пожалуй, спорить с этим было бессмысленно.

— Как знаешь, — Адара устало махнула рукой, не имея ни малейшего желания спорить и с Камиллой. Её хватало перепалок с Блэком.

Весь день прошёл в неустанных трудах: уборка дома, прополка грядок и клумб в оранжереи, наведение порядка в гараже, полив цветов во дворе и дальше, и дальше… К вечеру Адаре хотелось одного: помыться и лечь. Уже даже думать не хотелось — за то время, пока она гоняла тряпкой, граблями, сапкой и шлангом, успела передумать обо всём на свете. В том числе и о всевозможных планах по захвату мира, истории этого Отряда, отношениях Минервы Макгонагалл с окружающими, её долге перед Камиллой Говард и о том, что завтра ещё надо будет красить забор и белить дом. И, возможно, надо будет включить свою фантазию, нарисовав на стенах какие-нибудь красивые узоры.

Когда Адара вошла в дом, Камилла лежала на диване и читала газету, явно ожидая её. На кухне можно было услышать едва заметное исполнение песни, кажется, «Квин». Как только леди Говард заметила вошедшую Адару, то тут же поспешила спросить:

— Адара, а у Сириуса есть девушка?

Адара, порядком уставшая от дневных забот и совершенно не ожидавшая подобного вопроса, поражённо замерла и спросила:

— А зачем это тебе? — затем вспомнив, что «отвечать вопросом на вопрос — признак дурного тона», поспешила исправиться: — Могу сказать тебе на девяносто процентов, что Сириус свободен, а потому я приглашу его к тебе. И будешь охмурять сколько твоей душе угодно.

Камилла посмотрела на неё, как психиатр на несущего бред пациента. Учитывая, что Адару ситуация уже откровенно смешила, то это было более забавным, чем раздражающим. Тем не менее, леди Говард вкрадчиво заговорила:

— Понимаешь, Адара, когда двое молодых людей нравятся друг другу, то для взрослых это чаще всего очевидно даже невооружённым глазом. А потому и то, как Сириус смотрел на тебя ещё год назад, показалось мне до запредельного ясным. И мне очень интересно, как ко всему этому относишься ты сама. Потому что смотритесь вы, — на этих словах Камилла ласково улыбнулась, — уж очень гармонично.

Адара закатила глаза и села на пол у дивана Камиллы, закидывая одну руку прямо на резную ручку.

— Я так понимаю, что ты всё равно не отстанешь. Поэтому я готова ответить на все твои вопросы, но завтра.

Камилла обиженно нахмурилась, по-детски надув щёки:

— Неужели ты не ответишь бедной больной женщине на вопрос сразу, а будешь томить её долгим ожиданием?

Адара закатила глаза в очередной раз и страдальчески простонала, не имея ни малейших сил контролировать то, что несётся из её рта:

— Ну, пожалуйста, мам, можно я пойду спа-а-ать.

Адара устало положила голову прямо на диван рядом с рукой Камиллы. В комнате воцарилась дрожащая тишина, и девушка напряглась, не понимая её причин. Затем она неспешно собрала голову в кучу и проследила за своей последней фразой. Мгновенно вскинув голову, Адара столкнулась со слезящимися глазами Камиллы Говард, которая едва слышно прошептала:

— Ты никогда меня так раньше не называла…

Адара задумалась. О сказанных словах она однозначно не жалела. После высказанных Дамблдором слов о том, как её родная мать отзывалась о ней, мысли о Камилле Говард её почти не покидали. Стоило признать, что после того, как её забрали из приюта, эта женщина относилась к неё просто замечательно. Конечно, она не проявляла свои эмоции настолько сильно, как Майкл, но Адара всегда могла почувствовать ту ласку и поддержку, которой ей так не хватало вот уже несколько лет на тот момент. Правда, всё это значительно омрачилось после смерти Майкла. Проявления её стихийной магии были очень яркими вспышками, и всегда ознаменовались какими-нибудь катастрофами — то люстра разобьётся, то шкаф опрокинется. А потому, наверное, не было ничего странного в том, что Камилла в болезни Майкла — а онкология, что восемь лет назад, что сейчас, считалась неизлечимой, — винила именно Адару и ту магию, которой она владела. Мол, именно она свела в могилу мистера Говарда. Сейчас, по прошествии лет, Маунтвиль понимала, что, возможно, так оно и есть — ведь причины этой страшной болезни так и остаются неизвестными. А потому и обвинять Камиллу в таком отношении больше не было сил.

— Я не жалею о том, что сказала. Если ты не хочешь, чтобы я так тебя называла, то я пойму, — Адара немного робко посмотрела в глаза приёмной матери, но не заметила там и тени презрения или досады.

Только грусть и жалость.

Камилла неожиданно резко махнула рукой, откидывая газету на стол, и поспешно заявила:

— Нет, что ты. Господи, Адара, я так перед тобой виновата. Прости меня, девочка, — её глаза залились ещё больше, и сама она неожиданно схватилась обеими руками за её холодные и грязные ладони. — Я никогда не ненавидела тебя, честное слово. Просто… Майкла не стало так неожиданно, и я… Я не знала, что, где, как и почему, а ты была таким простым выходом… В общем, мне искренне жаль, что всё сложилось именно так.

— Я не обижаюсь, мам, честное слово, — Адара попыталась успокоить и той частью руки, которая была чистой, постаралась обнять Камиллу в ответ.

Камилла продолжала давиться слезами и немного всхлипывать:

— Когда мы с Майклом тебя брали, ты была такой очаровательной, такой умничкой… Я тогда подумала, Господи, что же должно было случиться, чтобы у такого ребёнка не было родителей. И мне так захотелось подарить тебе дом, счастье, попробовать стать для тебя кем-то, кто сможет дать материнскую ласку… — Камилла снова всхлипнула, но уже куда спокойнее. — Господи, я ведь так старалась. Я думала, что если нам с Майклом уже не дано детей, то мы должны попробовать спасти хотя бы одного ребёнка. Прости меня ещё раз, пожалуйста. Майкл… Он ведь просил беречь тебя, а я… — и Камилла ещё раз обняла Адару, прижимая к себе.

Девушка же не знала, как быть, ведь она никогда не принадлежала к тем людям, которые умели утешить и успокоить. К таким принадлежали Лили и Астра, умеющие найти нужный ключик, а она никогда не понимала ничего в плане вот таких вопросов… А потому только ответила на такую искренность крепкими объятиями и словами:

— Ничего, мам. Всё обязательно будет хорошо.

На следующий день Адара встала относительно поздно — они с Камиллой проговорили непозволительно долго, а потому уснула она уже за полночь. По этой же причине силы подняться с кровати нашлись только к восьми утра, а красить забор она вышла уже к девяти. Камилла ушла приблизительно в это же время — у её близкой подруги было день рожденья, а пропустить его было бы просто свинством. А не помочь в приготовлении — тем более.

Настроение было отменным, а потому Адара с долей веселья напевала знакомую песенку, ставшую хитом в Британии:

— When I find myself in times of trouble, Mother Mary comes to me, speaking words of wisdom, let it be. And in my hour of darkness she is standing right in front of me, speaking words of wisdom, let it be. Let it be, let it be, let it be, let it be, — забор будто красился самой собой, настолько легко рука вместе с широкой кистью скользила по слегка шершавым доскам.

На сердце была какая-то непонятная радость и предвкушение чего-то такого хорошего и светлого, что она не могла сама себе описать или же объяснить словами. Пела Адара частенько, обожая музыку — как никак, недаром проучилась в музыкальной школе три года — экстерном, естественно, — и за это же время закончила её с отличием (хоть и не без тяжестей и накладок, ведь последний год обучения она уже была в Хогвартсе, посещая любимого преподавателя по любимому инструменту уже на каникулах). Но, естественно, на всеобщее достояние она свои таланты не выставляла, предпочитая петь в те времена, когда её наверняка никто не мог слышать. А тихая лондонская уличка в рабочий день-вторник наверняка могла ей эту «безопасность» обеспечить.

Во время вчерашего разговора тема плавно перешла к школе, учёбе и дальнейшим планам. Адара, естественно, понимала, что посвящать любого маггла в те проблемы, которые у неё возникли за последний учебный год, всё же не стоит, а потому скромно об этом умолчала. Но от вопроса о том, согласится ли Камилла переехать вместе с ней подальше от Британского острова, всё же не смогла удержаться. Как ни удивительно, но мама — каким бы странным послевкусием отдавало это слово даже в голове — убедила, что если это будет необходимо, то она сделает всё возможное, чтобы перенести все свои дела туда, куда сама Адара скажет. От этого на душе становилось спокойнее, а надежда на мало-мальское светлое будущее разрасталась внутри приятным теплом.

— Whisper words of wisdom, let it be, аnd when the broken hearted people living in the world agree. There will be an answer, let it be for though they may be parted, there is still a chance that they will see. There will be an answer, let it be…

Буквально через полчаса такой работы, когда Адара как раз закончила покраску забора, откуда-то позади послышался непонятный то ли топот, то ли стук. Девушка весело обернулась… и мгновенно отпрянула, едва слышно охнув.

Перед ней стояла большая собака не совсем понятной породы — да Адара и не разбиралась в них никогда, если совсем на чистоту. Чёрная, как смоль, она отождествляла для девушки, недоверчивой к собакам по определённым и достаточно весомым причинам, какое-то подозрение того, что кто-то из соседей решил натравить своего питомца на нарушительницу возможного покоя. Оглянувшись, хозяина она не заметила, а потому медленно взяла ведро с краской, кисть и постепенно пошла спиной в сторону калитки, молясь о том, чтобы собака не среагировала на её «побег».

Как оказалось, тщетно: лохматая псина весело гавкнула и кинулась к её ногам, заставив чуть ли не уронить ведро с краской от ужаса. В голове пронеслась шальная мысль, что прямо сейчас она лишится ноги, но собака оказалась на удивление добродушной: весело закрутилась вокруг её лодыжек, пару раз даже не постеснявшись пройтись шершаво-тёплым языком. Из груди Адары сам собой вырвался облегчённый смех.

Адара уже куда увереннее направилась в сторону калитки, так как забор всё равно был докрашен и оставаться на улице не было смысла. Как ни странно, собака шугнула во двор следом за ней.

— Ладно, побегай уже здесь, — заметив, что счастливый пёс направился прямиком в сторону только вчера прополотой и политой клумбы, Адара мгновенно предупредила: — Но только не по цветам. Иначе я превращу тебя в чайник.

Пёс обиженно обернулся и жалобно попытался заглянуть Адаре в глаза, но та, тщательно замешивая белую краску, не обратила на это внимание, а лишь пробормотала:

— Да, я и такое тоже умею.

Не обращая на собаку почти никакого внимания, Адара принялась белить дом, попутно продолжая напевать:

— Let it be, let it be, let it be, let it be, there will be an answer, let it be… Let it be, let it be, let it be, let it be, whisper words of wisdom, let it be**…

Пёс продолжал пронзительно наблюдать за её действиями — по крайней мере, спина Адары чувствовала на себе чей-то взгляд. Неожиданно остановив свои действия, она задумалась: откуда в их тихом переулке взялась эта собака? Краем глаза посмотрев на пса, она заметила, что он почти идеально чистый — значит, бежать до их забора ему было не очень-то далеко. Но ни у кого из ближайших соседей, Адара могла поклясться, собак не было. Что же тогда…

Вариантов было немного, в общем-то: либо собаку натравили на её след, либо собака сама знала, что делала. Первый вариант исключался — волшебники такого не умеют, а магглам искать её не было смысла. Но как собака сама могла сама знать, куда бежать?

Адара медленно опустила ведро на землю и подошла к собаке, вкрадчиво улыбаясь и осторожно гладя его за ушами. Пёс удовлетворённо заурчал, от удовольствия зажмурив свои глаза. Свои серые глаза… Пронзительно знакомые серые глаза.

Процедура отвлечения собачьего внимания прекратилась в ту же секунду. Адара приветливо встала и, ещё раз похлопав псину по макушке, продолжила своё занятие. Упрямое животное таким исходом явно было недовольно, а потому стало на две задние лапы, передние положив ей на плечи и тем самым загораживая стену. Затем собака наклонила голову и мило высунула язык, явно желая её сдаться. Но Адара лишь скептически подняла брови, а пёс, явно не знавший, что ещё ему необходимо сделать, неожиданно раза три лизнул своим шершавым языком лицо Адары, вначале пройдясь по щекам, а затем и по губам.

Сказать мягко, Адара от разыгравшегося спектакля в восторге не была. До этого такой прекрасный день тускнел с многократной стремительностью, а потому она отступила на шаг назад и продолжила красить дом, обойдя собаку. Пёс обиженно надулся и подбоченился, но Адара, краем глаза посмотрев на него и едва заметно ухмыльнувшись, сказала:

— Либо говори, чего тебе надо, Блэк, либо вали отсюда и не порть мне такой хороший день.

Пёс, кажется, удивлённо повернулся в её сторону.

Адара угрюмо молчала, продолжая красить стену, и только покрепче ухватилась за несчастную кисть. Рада ли она видеть Блэка или больше зла, девушка пока не знала. Конечно, Адара искренне не понимала, какого чёрта он сюда припёрся и что вообще ему от неё надо, но… Но последний урок по зельеварению покоя ей не давал, с каждым разом всё больше и больше заставляя углубляться в собственные переживания. А на следующий день после этого было официальное закрытие года, Гриффиндор в очередной раз победил, слизеринцы в очередной раз на той неделе пострадали от Мародёрской шалости, и Адара, с вечера собрав свои пожитки, довольная села в Хогвартс-экспресс, понимая, что с Блэком ей уже не встретится. Стоит признать, что в очередной раз прокатившись на крыше поезда, Маунтвиль получила куда большую массу удовольствия, чем если бы наверняка ехала в поезде, где её наверняка бы кто-нибудь нашёл и наверняка бы кто-нибудь достал. Так что так было куда лучше в первую очередь для самого Хогвартс-экспресса.

Приехав на платформу, Адара, как полноценная совершеннолетняя волшебница, попрощалась с теми из друзей, с кем хотела попрощаться, накинула на себя чары невидимости и незаметно исчезла, незатронутая никем из окружающей её толпы. Неделя без окружающих прошла просто чудесно — Адара попутешествовала по Великобритании, вдоволь насладившись и видами старого-доброго Стоунхенджа, и Национальным парком Сноудония, и Дорогой гигантов, и пейзажами шотландского Брох-оф-Муса. Трансгрессируя каждый день с одного уголка, казалось бы, такого маленького острова в другой его конец, девушка познавала всё новые и новые грани человеческого бытия и природного существования и безнадёжно мечтала о какой-нибудь скромной избушке, например, у того же Лох-Несского озера* * *

где-то к годам восьмидесяти. Чтобы вокруг были только она, озеро и желательно пустынная от людей местность. Конечно, Лох-Несское озеро из-за обилия туристов под такое описание не подходила, но тем не менее.

И вот теперь, стоило ей проявить хотя бы часть своей доброты к человечеству, как тут же всё пошло наперекосяк — Блэк замаячил на горизонте своим кобелиным хвостом. Единственное, что хорошего случилось, так это то, что она помирилась с приёмной матерью спустя — подумать только! — восемь лет. Но важно было то, что это всё же произошло.

Адара посмотрела и заметила, что уже минут как пять водит кисточкой по одному и тому же месту на стене. Понимая, что так дело не пойдёт, она обернулась к Блэку-псу. Естественно, на его месте был уже вполне себе настоящий человек, который сидел на лавочке с наклоненной головой, явно наблюдая за её действиями. Где-то под ложечкой что-то хрустнуло и защемило, но Адара прекрасно знала — это всё её старческие кости.

Сириус выглядел, стоило признать, как всегда привлекательно. Какие-то чёрные джинсы и футболка — вроде бы ничего лишнего, но тем не менее этого было достаточно для того, чтобы проходящая мимо соседка приветливо заулыбалась Адаре и окликнула:

— Добрый день, Адара! Какой у вас привлекательный молодой человек, моё почтение!

Адара как можно более приветливо кивнула и доброжелательно ответила:

— Добрый день, миссис Стрип! Этот молодой человек ищет в этом районе свою подругу, а потому спрашивает, как пройти к Парку Изабеллы* * *

!

Миссис Стрип от такого остановилась и поспешила заговорить:

— Ох, этот парк просто чудесен в эту пору, юноша! Там цветут великолепнейшие азалии. Помню, мой муж любил дарить их мне на каждом свидании, — и, придавшись воспоминаниям, старушка медленно пошла в сторону своего дома.

Адара напоследок ещё раз доброжелательно отозвалась:

— Хорошего вам дня, миссис Стрип! — затем повернулась к посмеивающемуся Сириусу и гораздо тише повторила: — Либо говори, чего тебе надо, либо выметайся. Иначе я тебя отсюда вымету.

На его фоне, конечно, её угрозы выглядели странно. Адара была одета в лёгкую белую рубашку с засукавленными до локтей рукавами и шорты, а Сириус, после этой фразы поднявшийся во весь свой рост, выглядел куда серьёзнее, чем она сама. Не будь девушка настолько упрямой, то наверняка бы сжалась под тем насмешливым взглядом, которым её окинул Блэк. Но тот вполне спокойно и молча взял вторую кисть в руки, стал рядом и принялся тоже белить дом. Буквально через пару минут, когда Адара уже вернулась к своей работе, Блэк всё же соизволил сказать хоть пару слов:

— Ты, конечно, отличная выдумщица, не поспоришь. Надо же, как символично. Знаешь, что означает «азалия» на языке цветов?

Адара, никогда особо не ценившая подобные изыскания, тщательно старалась не грубить на редкость миролюбивому Блэку. А потому лишь нехотя буркнула:

— Не знаю и знать не хочу.

Блэк пожал плечами и продолжил:

— Как знаешь, но надо же мне где-то применять знания, вдолбленные матушкой, — видя, что его слова совершенно никого не заботят, гриффиндорец всё же брякнул (и кто его просил?): — Будем считать, что молчание — знак согласия. Азалия, если мне не изменяет моя память, а она мне изменять не может, потому что я неотразим, — на такое очередное позёрство Адара молчаливо закатила глаза, хоть и решила скромно промолчать, — является символом женственности, хрупкости, сдержанности и преданности, а также… печали и страсти, — на последних словах Сириус отвлёкся от своего занятия и наклонился прямо к её уху, заставляя вздрогнуть от испуга и подобной подачи.

— Блэк, если ты немедля не отлепишь свою башку от моего уха, то она стремительно познакомится с этой стеной, — совладала с собой Адара, хотя и почувствовала, как холодные до этого руки заметно потеплели. Хотя для Адары было куда важнее сохранить собственное лицо, чем температуру рук, а потому она успокоилась, что краснеть с её давлением было невозможно.

Сириус, как ни странно, тут же отступил, вкрадчиво ухмыляясь. Адара не собиралась поворачивать голову в сторону Блэка, угрюмо управляя кисточкой и мысленно прикидывая, каким образом можно выпендрить Блэка подальше из тихого района Ричмонд-апон-Тёмс* * *

.

И тут Сириус произнёс то, чего Адара от него ни капли не ожидала. Точнее, не сегодня.

— Ну и глупая же ты, Адара.

Сириус чувствовал, как Адара обернулась и, сверкнув глазами, бросила:

— Ты ничуть не лучше, — в ответ он ухмыльнулся и прищурил глаза, пытаясь скрыть всплывающее раздражение:

— Ты ещё скажи, что мы друг друга стоим.

Адара закатила глаза и улыбнулась, боком опираясь на непокрашенную часть дома и не отвечая на вопрос:

— Я всё ещё считаю, что ты позёр с раздутым самомнением.

Сириус сделал шаг ближе и точно также опёрся на стену, складывая руки на груди:

— А я и не спорю.

— Угу, конечно, — ухмыльнулась Адара. — Ты у нас вообще никогда ни с кем не споришь, не прирекаешься и никого не оскорбляешь.

Сириус поднял брови:

— Как точно ты меня изучила, надо же, — Адара повернулась и продолжила красить стену, теперь взяв в руки кисть с синей краской и рисуя какие-то незнакомые Сириусу вензеля и узоры. Он, с особым наслаждением продолжая любоваться её профилем, ехидно подметил: — Не знал, что ты у нас ещё и петь умеешь.

Адара меланхолично продолжила рисовать на стене, лишь через секунд двадцать ответив:

— Ты многого обо мне не знаешь, Блэк.

Сириус вздохнул. В общем-то, это было и правдой, и ложью одновременно. Он знал о ней такие мелочи, какие, кажется, не мог знать кто-то ещё со стороны. Например, Адара не красилась по утрам, как большинство девчонок. Она щурила левый глаз, когда пыталась кого-то уловить во лжи. И вообще, кажется, она умела ловко управлять двумя руками: именно в левой она обычно держала волшебную палочку и колдовала заклинания, хотя писала конспекты правой рукой. Адара никогда не распускала волосы, постоянно удерживая их в каком-нибудь хитром пучке. В ответ на оскорбления она никак не выдавала свои обиды и чаще всего ухмылялась, тем самым показывая оппоненту, что её это ничуть не задевает. Когда гриффиндорка нервничала, она поправляла лямку рюкзака, если он был у неё на плече, или же засовывала большие пальцы в карманы. Несмотря на внешнюю слабость, удар у Маунтвиль был отлично поставлен. Также Сириус заметил, что у неё было плохое зрение, а потому она щурила глаза, смотря на кого-то вдали, хотя очков не носила и по каким-то непонятным способностям улавливала движение снитча в воздухе на квиддичном поле.

Брать книги Адары было вредно для физического и ментального здоровья: во-первых, никому без особого спроса она их не давала, а во-вторых, могла спокойно черкать в этих учебниках не только карандашом, но и маггловской ручкой, и даже чернилами без малейшей совести. Глаза Лили в ужасе ползли на лоб, когда она заглядывала в учебники Маунтвиль и видела все эти загнутые уголки, росчерки, подчёркивания, небрежные размышления и добавления. Хотя это совсем не значило, что Адара не ценила книги: он сам не раз и не два замечал, с какой любовью она поглаживала особо любимые книги, читая их в плюс-минус укромном уголке шумной гостиной.

Джеймс, как-то споря с ним, утверждал, что у Маунтвиль глаза серо-синие, как грозовое небо летом. Тем не менее, Сириус заметил, что на самом деле её глаза меняют цвет в зависимости от настроения: в гневе они серо-синие, уходящие куда-то в ультрамариновый оттенок; при спокойствии — серо-голубые и прозрачные; в радости — болотно-серые омуты, заглатывающие своей глубиной всех окружающих; в грусти они были похожи на два маленьких сине-голубых сапфира, которые были в каких-то семейных серёжках матери и которые она одевала только на особый случай.

Сириус не был поэтичным и не был таким же придурком, как Сохатый. Но он стал замечать, что как раз рядом с Маунтвиль ему хочется молоть всяческую ерунду. Или спорить, захлёбываясь собственными соображениями, с блеском в глазах и пеной у рта доказывая свою правоту на протяжении нескольких часов и не замечая того, как быстро пролетает время.

Тем не менее, Бродяга прекрасно понимал одно: как бы глубоко он не копался, душа Адары как оставалась для него загадкой, так и остаётся. Она не собиралась никому открываться до конца, оставляя хотя бы крохотную часть за кадром. Видимо, именно поэтому Сириус не мог постичь, почему Адара смогла сделать это для Сохатого, но не для него, Бродяги, который ни в чём не уступал Джеймсу. Тот, к счастью, так и не узнал о его вспышках ревности, хотя Маунтвиль, судя по всему, была в курсе. Стоило отдать ей должное, что она никому больше об этом не рассказала, хотя Сириус отчётливо помнил, каким взглядом она смотрела на него тогда, после разговора с Лили в коридоре. Скорее всего, именно растроенная Эванс и выболтала тайну Бродяги, пусть и ненарочно.

— Ты права. Но, возможно, мне хотелось бы узнать тебя поближе? — он смотрел на неё с немой грустью, прекрасно понимая, что Адара подобное заметит. В общем-то, после всей той каши, которую он разварил внутри себя за это короткое время, скрывать от Маунтвиль ему было больше нечего. Уж точно не от неё.

Адара взгляд со стены перевела не сразу. Сириус заметил краем глаза, что на стене уже успел расцвести како-то причудливый цветок, с необычной формы листиками и на удивление толстым стеблем. Дорисовав какой-то один известный лишь девушке вензель, Адара всё же решилась перевести взгляд на Сириуса, так и замерев с кисточкой в руке. Несколько мгновений, слившихся в вечность, она как-то подозрительно грустно и пристально всматривалась во что-то, чего парень не понимал, а затем вздрогнула, неожиданно резко нахмурив брови и чуть ли не зарычав:

— Я терпеть не могу, Блэк, когда кто-то грубо тыкает свой длинный собачий нос туда, куда не просят, — буквально секунду она глубоко дышала, словно после длительного марафона, а затем, неожиданно вскинув руку, принялась возмущаться: — Какого чёрта ты ко мне вообще прицепился? Тебе больше не к кому приставать? За тобой плетётся толпа и чуточку больше, почему не выбрать кого-то из них и предоставить мне душевный покой? Почему, я тебя спрашиваю, Блэк? Неужели тебе настолько скучно, что ты пристаёшь к тем, кто потенциально опасен для ментального здоровья? Задница требует приключений? — пока из Адары извергался целый поток всевозможных возмущений в адрес Сириуса, человечества и Вселенной в целом, сам парень лихорадочно соображал, каким образом можно заставить Маунтвиль утихомириться хоть на секунду. Было видно, что её что-то то ли волнует, то ли беспокоит, но признаваться в этом она не хочет категорически. А у самого Сириуса нервы были уже на пределе. Адара дышала глубоко и в то же время рвано, и в этот момент напоминала больше обиженного ребёнка, чем взрослого и состоятельного человека, которым она всегда казалась большинству окружающих.

И в этот момент Сириус не сдержал свой порыв: он неожиданно дёрнулся и прижал Адару к себе в природной попытке обнять, защитить и уберечь. Маунтвиль же, казалось, такого эффекта совсем не ожидала, а потому чуть ли не рычала куда-то между рёбер, бережно утыкаясь лбом в ключицы и не делая никаких попыток вырваться. К огромному удивлению Сириуса.

Сириус вспомнил, как после крупной ссоры с Адарой, он попробовал помириться с Камиллой, в надежде, что она снова сможет отвлечь его от задних мыслей. Но не тут-то было: Холланд была спокойна и прямолинейно сказала, что между чужим счастьем стоять не хочет. А в самом конце этой тирады грустно добавила, что своими вот этими закидонами Сириус делает невероятно больно не только себе или самой Камилле, но и той же Адаре.

Сириус задумался над её словами чисто непроизвольно и стал наблюдать за Маунтвиль куда более тщательно, чем до этого. Она вела себя как обычно: старалась приветливо или не очень улыбаться (второй случай, если это был Сириус), читала книги, конспектировала лекции и исчезала куда-то при любом удобном случае. При этом по Карте он отследить её координаты тоже не мог — очевидно, Маунтвиль убегала в Хогсмид. В общем-то, погода позволяла, но он не мог не проверить, есть ли на Карте пометка «Кассиус Уоррингтон». Стоило заметить, что все разы она оказывалась на месте.

С каждым днём Сириус всё больше убеждался, что ляпнул он совершенно не то, чем на самом деле являлись отношения Маунтвиль и Уоррингтона. Ночью они, кажется, встречались всего ещё один раз где-то недели через две и тоже на Астрономической Башне. Понимая, что совершил фатальную ошибку, Сириус решил в кои-то веки поделиться ситуацией с Сохатым. Тот подобному признанию был невероятно рад, хотя и после рассказа захотел ему по-дружески щедро врезать. И всё же, всё же… После этого Джеймс и Адара начали встречаться на крыше Астрономической Башни. И хоть Сохатый уже месяца три утверждал, что Маунтвиль ему только как сестра, Сириус не мог с собой ничего поделать.

Сириус не мог сказать, когда такие встречи лучшего друга с Маунтвиль начали его напрягать. Пожалуй, это было ещё в первый день, после разговора Джеймса, но своего апогея достигло через дня два. Тогда, сидя в гостиной с Лили кромешной ночью, он думал о том, что Адара, пожалуй, остаётся единственной из девушек, к кому он питает хотя бы малейшую странно болезненную привязанность и совсем не такую, как к той же Эванс, Джойс, Макдональд или крошке Маккиннон. Он был более чем уверен, что сдайся она его ухаживаниям изначально, то стала бы очередной из бесчисленного списка тех, с кем он уже заводил какое-то подобие отношений. И поэтому всё дело было в её неуступчивости, конечно же. И совсем не в том, что при её виде у Сириуса замирало дыхание даже тогда, когда она была одета как обычно. И уж точно не в том, что их характеры иногда казались почти неотличимыми.

Адара всё так же утыкалась лбом ему в ключицы, не делая никаких попыток отпрянуть. Стоило признать, что Сириусу такое положение нравилось.

— Зачем ты приехал вообще? — прошептала Адара, словно не обращаясь ни к кому, но Сириуса её вопрос застал врасплох.

Зачем он приехал? Он и сам досконально не знал. Знал только, что нашёл её дом ещё в течении первой недели каникул. Заявился сюда под радостную улыбку заметно уставшей Камиллы Говард.

— Сириус, дорогой, здраствуй! — леди Говард, до этого в согнутом положении работающая над какими-то цветами, приветливо улыбнулась ему в тот же миг, как он скрипнул калиткой. Женщина была одета в непривычно свободную одежду: широкие полотняные штаны кофейного оттенка и того же цвета рубашка. Глядя на эту изысканность, Сириус неожиданно для себя понимал, что Адара всё же похожа на свою приёмную мать. Хотя отношение Маунтвиль и леди Говард к нему самому кардинально отличались что год назад, что теперь.

Камилла неспешно, как-то подозрительно прихрамывая, подошла к нему и расцеловала в обе щеки: ростом она была куда выше Адары, которая макушкой как раз доставала ему до плеча. Сириус в долгу не остался: мгновенно вспомнил все необходимые нормы этикета и поцеловал протянутую женскую руку.

— Леди Говард, я счастлив видеть вас и ещё более счастлив заметить тот факт, что вы ни капи не изменились за этот год, — леди Говард ласково улыбнулась и махнула рукой:

— Ах, Сириус, если бы именно так всё и было. Но, в конце-то концов, я ещё не так стара, так что можешь называть меня по имени. Камилла, — Сириус широко улыбнулся, поражаясь тем изменениям, которые произошли с этой женщиной за год. Вместо строгой снежной королевы перед ним стояла женщина, обволакивающая его душу чуть ли не материнским теплом. До этого подобное удавалось лишь миссис Поттер и… Но вторая женщина исчезла из его жизни слишком давно, чтобы об этом вспоминать. Камилла неожиданно всплеснула руками, выводя парня из раздумий: — Ох, юноша, что же мы стоим! Проходи в дом, сейчас Кларенс сделает нам чаю. Кларенс! У нас гости! — громко крикнула она в сторону открытого окна, и медленно пошла в сторону дома.

Сириус не был бы джентльменом, если бы не подал ей руку, помогая и поддерживая при ходьбе. Тот факт, что Камилла прихрамывает, от его внимания не укрылся:

— Камилла, что с вами?

Леди Говард постаралась натужно улыбнуться, пытаясь скрыть свою боль при каждом шаге:

— Ах, Сириус, мне хотелось бы сказать, что это пустяк, но увы. Немного неудачно упала, скажем так, — мягко взяв Сириуса за руку, она поспешила спросить: — Лучше расскажи мне, как дела в этой вашей школе. И как там Адара? Где она сейчас? — лёгкая тучка пробежала по её лбу, и Сириус смутно догадался, что Адара приёмной матери давненько не писала.

При очередном воспоминании о Адаре Сириус чуть ли не мгновенно поник, тщетно пытаясь держать лицо. Но печаль Камиллы Говард была слишком обезоруживающе, и потому удержать собственные эмоции ему тоже не удалось.

Леди Говард как-то понимающе вздохнула:

— Ладно, сейчас нам Кларенс сделает чаю, поставит свои фирменные пирожные, и ты мне всё по порядку расскажешь.

Изначально у Сириуса не было ни малейшего желания рассказывать Камилле Говард какие-то подробности из жизни её приёмной дочери и уж тем более из своей. Но эта вежливая леди была слишком внимательным и сочувствующимся слушателем, и Сириус сам не заметил, как выложил ей буквально всё: и о положении дел в магическом мире; и о убийстве дяди и попутно крёстном Альфарде; и о том, что за этот год Адаре бесчисленное количество раз угрожала смертельная опасность; и о их прошедшей ссоре и поседующем конфликте; и о проклятиях, которым в этом году поддавались магглорождённые; и о нападении на Косой перулок; и о многом-многом другом. Пожалуй, всё это было вызвано исключительно тем, что он давно ни с кем не говорил по душам, в том числе и с Сохатым.

Сириус и не подозревал, что в своё время Камилла Говард вместе с маленькой дочерью и мужем — послом Великобритании в различных иностранных миссиях — умело добывала секретную и не очень информацию для правительства. И хотя Адара подобными навыками старалась не пользоваться в обычной жизни, леди Говард подобными методами не брезговала, а потому Сириус в этот раз чуть ли не впервые оказался на месте жертвы женской хитрости.

Он, так углубившись в собственные мысли, не сразу заметил, что Камилла поднялась и выпила какие-то две маленьких таблетки. На его вопросительный взгляд, леди Говард с улыбкой объяснила:

— Это успокоительное. После таких рассказов и не такой старушке, как мне, плохо станет. — Сириус сокрушённо вздохнул и покачал головой — ему не стоило так сильно волновать приёмную мать Адары, но та неожиданно успокаивающе отмахнулась: — Не жалей, этот разговор мне тоже был нужен. Адара ведь в своих письмах писала мне о том, что у неё всё отлично, и она усердно учится.

Сириус ухмыльнулся краешком губ: такая скрытность была так похожа на замкнутою Адару, что он совсем не удивился, узнав о подобном. Что уж и говорить, но она была явно куда боее крепким орешком, чем он сам.

— А теперь, Сириус, мне надо поговорить с тобой серьёзно, — леди Говард сложила руки в замок и пристально на него посмотрела. — Я не буду спрашивать тебя о ваших с Адарой отношениях — это не моё дело. Я лишь хочу тебя попросить.

— Всё, что угодно, Камилла, — пылко заверил Сириус, заставляя женщину ухмыльнуться:

— Звучит многообещающе от такого красивого юноши, как ты, — она рассмеялась, наблюдая за его выражением лица. — Не переживай ты так. Я просто хочу, чтобы ты дал мне обещание, что несмотря ни на что, какие бы обстоятельства ни были, ты никогда не бросишь Адару в беде. Даже если все вокруг будут говорить на неё гадости, даже если весь мир от неё отвернётся, ты всё равно останешься на её стороне. Адара тяжёлый человек, но без поддержки близкого человека не выдержать даже ей.

Сириус всё же помедлил секунду прежде, чем сказать то, что он должен был и хотел сказать:

— Я вам торжественно клянусь.

Эта поездка в первый раз навалила на него определённое количество ответственности, и сейчас, когда Адара была в его объятьях, он ощущал нависший груз как никогда раньше. Вокруг кипела война, им всем грозила смертельная опасность, и вряд ли Маунтвиль была из тех людей, кто захочет остаться в стороне. Точнее, кто сможет остаться в стороне. Даже если Сириусу хотелось этого больше всего на свете.

Он осторожно повернул голову и скосил глаза. Адара почувствовала движение сверху и подняла голову. Сириус заметил, как сильно перекривилось её лицо, насупиись брови и напрягся лоб: создавалось обманчивое впечатление, что она вот-вот расплачется. Где-то в глубине гриффиндорец понимал, что этого не будет и подобное выражение лица свидетельствует о болезненных мыслях. Но всё же он не сдержался и ласково провёл по девичьему лбу, разглаживая морщинки.

— Я понимаю, что тебе сложно сейчас, честное слово, понимаю. Знаю, что у тебя там какие-то свои странные игры, в которые ты почему-то посвящаешь Уоррингтона и Сохатого, но не меня, — Адара возмущённо открыла рот, но Сириус покачал головой и продолжил: — Не перебивай, пожалуйста. Я знаю, что очень сильно обидел тебя. И всё же, я не могу не попросить тебя довериться мне.

Адара поджала губы и свела брови, и её худое, бледное лицо напомнило ему Макгонагалл. От такого поразительного сходства в другой момент он бы точно расхохотался, но сейчас всё казалось слишком серьёзным. Спустя секунды, набатом бьющие в голове Сириуса, Адара всё же тихо сказала, пронзительно заглядывая прямо в душу и прищуривая левый глаз:

— Ты должен быть готов к тому, что у меня будут секреты, — она вздохнула: — Я бы с радостью рассказала тебе всё, Сириус, но есть вещи, которые я не могу раскрыть. Это не мои, а точнее не только мои тайны, и некоторым из них лучше не всплывать на поверхность как можно дольше. Так что если ты хорошенько всё обдумал… То я тебя внимательно слушаю.

Сириус обезоруживающе улыбнулся: за то время, пока он выжидал её возвращения к этому дому, он успел раз двадцать обдумать всё, а потому теперь особых колебаний не было. Мистер Поттер, вчера вечером провожая его в Лондон, ласково намекнул, что уже пора бы взрослеть и не морочить голову ни себе, ни окружающим. И уж если он и хотел с кем-нибудь взрослеть, то только с Адарой Маунтвиль.

И всё же он чувствовал несказанное волнение, когда полушёпотом спросил:

— Ты будешь моей девушкой?

Он заметил, как глаза Адары поражённо округлились, она нервно хохотнула и тихо-тихо спросила:

— А как же то, что я ляпнула тебе у котла с Амортенцией?

Сириус пожал плечами, пытаясь хоть как-то прикрыть собственное волнение:

— Я готов это забыть.

Адара с подозрением прищурилась, явно ища подвох:

— И даже не спросишь, что я на самом деле унюхала?

Сириус наигранно вскинул брови:

— А ты рискнула мне соврать? — понимая, что выболтала часть своих тайн, Адара шутливо ударила его по плечу. Сириус в ответ только расмеялся, снова заключил её в кольцо объятий и вкрадчиво спросил, поигрывая бровями: — Ну так что, миледи?

Тишина была слишком напряжённой. Сириус как никогда в этот момент радовался тому, что он не настолько способен к леггилименции, как к той же трансфигурации. Потому что то напряжение, которое сквозило в зажмуренных веках Адары, в нахмуренных бровях и поджатых губах, вгоняло его чуть ли не в истерику. А если бы он ещё знал её мысли, то, пожалуй, пришлось бы искать успокоительные таблетки леди Говард.

Прошла, казалось, целая вечность, пока Адара, не разжмуривая глаз, едва слышно прошептала:

— О Мерлин, я даже не знаю, лучше бы это был сон или реальность. Но если это сон, то… — и, не договорив, она неожиданно для Сириуса встала на цыпочки и прижалась к его губам.

Он почувствовал такую бурю эмоций, что описать словами было непосильно сложно. Её губы, её тепло, её запах, её руки на его плечах создавали такой контраст, что у Сириуса самого возникло впечатление, что всё вокруг только плод его бурных фантазий. Но Адара была здесь, причудливо живая и настоящая, осторожно прикасавшаяся то к его скуле, то к плечам, то словно считающая рёбра, и, казалось, никогда не была так искрення в своих проявлениях чувств, как сейчас. Внутри же Сириуса всё дрожало от нахлынувших эмоций, а непонятное, терпко-жгучее тепло растекалось где-то в глубине холодной, чисто блєковской души. Сириус, имевший до этого огромный опыт в поцелуях с девушками, никогда не мог подумать, что при одном лишь поцелуе могут возникать подобные эмоции.

— Матерь Божья! — прозвучало со стороны калитки, и Адара испуганно дёрнулась, хотя из объятий Сириуса выскользнуть не посмела. «Слава Мерлину», — подумал Сириус несказанно радуясь этому факту.

Но возмущённое лицо всё той же миссис Стрип напрямую свидетельствовало Сириусу о том, что это всё не сон и что лихорадочный румянец, выступивший на скулах Адары, ему не снится.

Старушка, как-то странно ухмыльнувшись, помахала пальцем и назидательно провозгласила:

— Что же вы, Адара, такая порядочная девушка, а с незнакомым юношей сразу целоваться.

Адара осталась непроницаемой и маску стыдливости на лице удержала, кротко проговорив:

— Извините, миссис Стрип, такого больше не повторится.

Старушка помахала рукой и по-армейски звонко крикнула:

— Ану отлипли друг от друга! — Сириус и Адара в тот же миг отскочили, шуточно выпрямившись. Старушка довольно улыбнулась: — То-то же. И чтобы мне никаких сумасбродств с незнакомыми людьми. Хм, ты посмотри, разошлась молодёжь… — и женщина снова медленно поковыляла в сторону, и Сириус искренне надеялся, что в сторону дома.

Как только ковыляние старушки застыло где-то вдали, Сириус и Адара, весело переглянувшись, одновременно прыснули и чуть ли не покатились от смеха. И всё же, вдоволь отсмеявшись, их взгляды встретились, и Сириус поразился тому, с какой теплотой и улыбкой девушка на него смотрела. Он, до этого бесконечно мечтавший о том, чтобы она искренне и по-настоящему улыбалась только ему, просто не мог поверить в реальность происходящего.

Адара, неожиданно резко вскинув пальчик на манер старушки-соседки, подметила:

— Но у меня есть одно «но»: о нашем с тобой статусе отношений никто не узнает. Даже друзья, — предупреждая его вопрос, добавила Маунтвиль.

Сириус не раздумывал ни секунды: тем, что теперь их разделяло, он сам не хотел ни с кем делиться, в том числе и с Сохатым, от которого раньше секретов не было. А потому на подобный каприз он отреагировал достаточно спокойно: подошёл ближе к девушке и осторожно поцеловал вскинутый пальчик:

— Слушаюсь и повинуюсь, моя королева.

Адара другой ладонью, щёлкнув его по лбу, расхохоталась:

— Балбес! — на подобное оскорбление Сириус никак не отреагировал, увлекая девушку в новый поцелуй.

Вдоволь насладившись обществом друг друга, парочка всё же вернулась к покраске стены дома. Адара, хохоча, нарисовала вензель не только на стене, но и на руке Сириуса, которой он попробовал отобрать кисточку из её рук. Буквально через два с половиной часа подобного веселья, шуток и разнообразнейших разговоров, дом стоял словно кукла и радовал глаз даже Сириуса, далёкого от подобного вида искусства. Адара, глядя на их работу, лишь счастливо улыбалась и явно не только стенам дома.

И вот когда они, бесконечно счастливые, сидели в обнимке на лавочке рядом с кустом жасмина и молчали, наслаждаясь тишиной, прямо перед Адарой с тихим щелчком возник патронус в виде гепарда и заговорил голосом Астры:

— Беда… Петрификус Тоталус! Срочно… Остолбеней! На нас напали. Приезжай.

Адара, побледневшая в мгновение ока, вскочила с лавочки одновременно с Сириусом. Посмотрев на него, девушка даже не стала спрашивать, отправиться ли он с ней, прекрасно прочитав ответ на дне его глаз:

— Тогда давай руку — трансгрессируешь вместе со мной.

Сириус с готовностью схватился за протянутую руку и ощутил, как водоворот трансгрессии неприятно скрутил внутренности.

То, что творилось неподалёку дома Астры ни капли не было похоже на то, что происходило на Косой Аллее во время около полугода назад. Если тогда это всё-таки напоминало какой-то террористический акт, то сейчас иного слова, кроме как «бойня», Сириус подобрать не мог. Когда они попали в необходимое место, было заметно, что схватка началась не так уж и давно, но волшебников в этом районе явно было не больше, чем четверо: Астра, Лунатик и приёмные родители Джойс.

Они были зажаты рядом со слегка развалившейся стеной и явно с усердием отбивались от отовсюду летящих заклинаний. Сириус видел, что Пожирателей было слишком много и они разбрелись по всей маггловской улочке, круша каждый домик и выводя оттуда несчастных и испуганных магглов. Их с Адарой заклинания прозвучали одновременно:

— Петрификус Тоталус! — и Пожиратель, в которого целился Сириус, упал навзничь.

— Аларте Аскендаре! — и другой чёртов террорист подлетел вверх и с размаху шмякнулся о землю. Сириус всё же не сдержался и крикнул:

— А ты несильно его? — девушка в ответ на это покачала головой, взмахом палочки возвращая одну из развалившихся крыш на место. Ребёнок, спрятавшийся неподалёку, только благодарно перевёл взгляд на своих спасителей.

— Давай руку! — Адара явно старалась перекричать шум битвы, и Сириус тут же ощутил быструю трансгрессию прямо неподалёку от кружка, где оказались четверо других волшебников. Сама Маунтвиль исчезла в ту же секунду и появилась на другом кругу кольца.

Сириус принялся тщательно истреблять Пожирателей, пробивая себе путь к друзьям. Конечно, в своих заклятиях он не заходил слишком далеко, используя обезоруживающие, парализирующие и какие-нибудь другие бытовые заклятия и подключая при этом всю свою смекалку. Но краем глаза он не мог не заметить, что Адара пользовалась отнюдь не шуточной магией, поспевая и тут, и там.

Он едва увернулся от полетевшего в него проклятья и в этот же момент со спины тоже полетел яркий луч. Оба заклятия столкнулись и рассыпались вокруг небольшим взрывом, отбрасывая всех находившихся рядом. Сириус, ловко трансгрессировавший прямо к Астре в последний момент, чудом избежал подобной участи.

Джойс, тщательно колдовавшая какие-то непонятные ему щиты и стрелявшая заклинаниями в далёкие дома, лишь рассосредоточенно пробормотала в ответ на его не менее чем эффектное появление:

— Привет, Бродяга, — Ремус, стоявший с другой стороны от него, повернул голову и постарался приветливо улыбнуться. В этот же миг он ловко отправил в одного из Пожирателей жалящее, а затем довершил образ Петрификусом.

Сириус, почувствовавший вкус соревнования, отправил в другого Пожирателя заклятие Даклифорс, тем самым превратив его в небольшую резиновую уточку. На этом моменте и Лунатик, и приёмный отец Астры приветливо расхохотались.

В общем-то, уже спустя пару минут шутки закончились. Если до этого они явно попадали в Пожирателей, не имевших особого опыта в дуэльном искусстве, то теперь подобное мастерство явственно ощущались. Заклятия отбивались преспешниками Волдеморта с должным изяществом, а потому ситуация становилась всё более затруднительной. Тем не менее, у Сириуса хватало лишних долей секунд, чтобы взглянуть на Адару, стоявшую в отдельном кружке и дерущуюся в гордом одиночестве. Он заметил, что, кроме царапин на щеке и на кисте, особых увечий у неё не было, и облегчённо выдохнул. Это вселяло надежду, что до появления мракоборцев они смогут продержаться.

Вспышки заклятий, крики, вопли о помощи смешивались в единую какофонию и разносились отовсюду. Сириус не смог бы сказать, в какой момент ситуация кардинально изменилась, но он это почувствовал чисто на интуитивном уровне. Пожиратели, словно обрадованные какой-то новостью, стали более запальчиво драться с ними. Буквально через пару минут до него дошло осознание: здесь появились особо отпетые волшебники. Он уже слышал крики кузины, которая едва завидев во вспышках заклинаний Адару, кинулась в ту сторону. Сириуса охватила чуть ли не паническая атака — Адара, вокруг которой валялась куча каменных изваяний, уточек, птичек и прочей дребедени, которые раньше явно были Пожирателями, была совершенно не готова к подобной атаке на длительное время. Бродяга уже было хотел дёрнуться в ту сторону, как его остановила рука Астры на плече и её едва слышные из-за шума сражения слова:

— Я к ней. Не переживай.

Астра с тихим хлопком трансгрессировала и очутилась рядом с Адарой, которая уже умело отражала атаки двух неизвестных Пожирателей и Беллатрисы, которая своего лица за маской почему-то не скрывала. В тот же миг до Сириуса, несмотря на гул, донёсся радостный крик:

— Вот две мышки и попались! — и Беллатриса, быстро замахав палочкой, соорудила вокруг Адары и Астры некоторое подобие какой-то каменной темницы. Сириус видел, что Адара отчаянно пыталась сопротивляться и разбивала вдребезги выростающие камни Лестрейндж. Ровно до того момента, пока один из осколков не угодил неуспевшей увернуться Астре в живот.

Сириус сглотнул. Лунатик закричал. Родители Астры начали отбиваться с удовённой силой, но кузина, наколдовав над Джойс и Маунтвиль антитрансгрессионный купол и добавив ещё какие-то свои проклятья, из-за которых раздался сдавленный писк Астры, плавно переместилась к ним, махнув другим Пожирателям рукой.

Казалось, на секунду всё вокруг замерло. В голове у Сириуса набатом бил вопрос, почему подмоги нет. Но в тот же миг он почувствовал, как кости знакомо захрустели, а все суставы скрутились, словно прошибленный током насквозь. Где-то рядом послышался тихий стон матери Астры. К ним применяли Круцио. Кузина заливисто хохотала, одним за другим обезоруживая каждого из них.

— Смотрите, мышки, что я сделаю с теми, кто вам дорог! Ах, это будет упоительно, и вы сидите в первом ряду. А самое главное, — Сириус вместе с током чувствовал широкую улыбку Лестрейндж, — Вы не сможете никак этому помешать!

Он слышал, как Астра зло закричала:

— Отпусти их! Возьми нас, мы же вам нужны!

— О, нет, — Непростительное, наложенное Пожирателем, заметно ослабло, что помогло Сириусу осторожно подвинуться к стене и опереться на неё, не сводя горящего взгляда с безумной родственницы, — О, нет, лапочки, Тёмный Лорд приказал мне вначале поперебивать всех тех, кто вам дорог, и я качественно подошла к выполнению этой задачи. Что уж и говорить о несчастном Коукворте, — Сириус будто сквозь дрёму вспомнил, что именно так назывался городок, где жила Лили, и внутри него разлился холодный, липкий ужас, — Ах, как жаль, что мракоборцы туда нагрянули так быстро. Но ничего, зато здесь я разгуляюсь.

Он видел, что между камней Адара активно производит какую-то возню, как вдруг снова ощутил на себе Круцио. Рем и родители Астры всё ещё извивались под своими Непростительными, и до мозга Сириуса неожиданно долетела догадка. Ему было куда менее больнее, чем должно было быть. Тем не менее, он продолжал извиваться, смутно догадываясь, что человек, скрывающийся под маской, не хотел бы, чтобы его сострадание было раскрыто. Но при здравом рассудке, не сосредоточенном на боли, слышать голос матери Астры, периодически уходящий в жуткий вопль, становилось всё страшнее.

Беллатриса тем временем уверенно вышагивала неподалёку от них:

— И за кого же мне взяться первым? Кузена однозначно напоследок — его уж очень хочется видеть умирающим как можно дольше. Это твои приёмные родители, Джойс, так ведь? Они слишком забавно кричат — так уж и быть, пусть ещё помучаются. Мне приятно слушать крики магглолюбцев. Что ж, остаётся паренёк. Люпин, да? — она наклонилась и цепкими пальцами сватила измученного Лунатика за подбородок. — Ох, наши информаторы много рассказывали о вашей счастливой любви с Джойс. От этого мне будет вдвойне приятнее резать твоё лицо и тело по кусочками.

Сириус сдавленно крикнул — вышло что-то похожее на хрип. Беллатриса улыбнулась ещё шире:

— Фенрир передавал тебе привет, малыш, — и достала из кармана изящный кинжальчик. Затем схватила Лунатика за шкирки и подвела прямо к камням, за которыми подозрительно затихли Астра и Адара. Хотя Сириус ошибся: сдавленный писк Джойс он услышал в то же мгновение. — Думаю, пора начинать.

В это мгновение слабое Круцио снова его отпустило, и он повернул голову, с перекривленным лицом наблюдая, как Беллатриса ведёт кинжалом вдоль всей левой руки Лунатика и хищно скалится.

— Как ощущения, малыш? Как тебе этот запах крови? Ты ведь его слышишь.

Из-за камней доносились сдавленные всхлыпы Астры. Неожиданно Адара жёстким тоном подала голос:

— Белла, ты думаешь, мы не видели, как умирают люди? Для меня подобное уж точно не в новинку. Так что если ты надеешься нас подобным сломать, то пожалуйста, прошу. Я лично понаблюдаю с плохо скрываемым удовольствием, в какое чудовище ты превратилась. Неужели эксперименты Реддла настолько отражаются на вашем сознании?

Сириус знал, что большая часть фраз Адары наглая ложь. Но последнее предложение порядком его насторожило. Беллатриса же ничуть не удивилась, пылко ответив и на время остановив свою пытку над Ремом:

— Да что ты знаешь об этом, Маунтвиль! То, что делает для нас Тёмный Лорд, благословление, а не эксперименты. Он делает нас лучше, чище, выше таких отбросов, как ты!

Он просто почувствовал, как Адара ухмыльнулась одной из наиболее ужасающих усмешек:

— Ты действительно так считаешь? Даже вероятная потеря будущего потомства тебя не останавливает? Надо же, а я думала, что девочек Блэк с детства вскармливают для того, чтобы они учили своих детей идеям чистоты крови. Видать, не так уж тебе это и надо, да?

Лицо кузины исказилось. Сириус понял, что Адара забрела туда, куда не стоило, и сейчас дело станет нешуточным.

— Как бы мне хотелось убить тебя, выскочка. Ты слишком много знаешь. Даже удивительно, откуда у тебя такие познания?

Адара на это хмыкнула, тщетно скрывая скепсис:

— Ничего удивительного, дорогая. Просто я соображаю немного лучше, чем ты могла подумать. И эти ритуалы мне сам Реддл в своё время и показал. Спросишь у него на досуге, надеялся ли он тем самым навести на меня ужас? Если да, то поздравь его от меня: этот план с треском провалился.

Беллатриса зарычала и крикнула:

— Авада Кедавра! — Зелёный луч полетел в сторону кого-то из родителей Астры, и Сириус чудом успел оттолкнуть их, повалив наземь. Заклинание угодило в стену, выбив из неё кирпичи, градом обрушившиеся на его спину. — Кузен!

Он шестым собачьим чувством ощутил, что Беллатриса отбросила Лунатика в сторону и устремилась к ним с явным намерением. Но в этот самый момент он услышал могучий грохот и крик Адары:

— Не так быстро!

Кое-как выбравшись из-под завалов, Сириус поспешил спрятать Джойсов за ними в качестве укрепления. Астра, подскочившая к ним вместе с израненным Лунатиком, приняла оборонительную позицию, выставляя щиты от атаковавших Пожирателей, в то время, как Адара сосредоточенно отражала проклятия кузины. Груда камней, окруживших это место, ясно свидетельствовала о том, что они просто разбили эту крепость к чёртовой матери, при этом рискуя быть подавленными этими же плитами.

Он с ужасом наблюдал, как пару Диффиндо Беллатрисы Адара всё же упустила, и с долей радости — как Беллатриса упустила жалящее и заклинание невидимого кнута. Тем не менее, кузина выглядела куда более свежо и устойчиво, чем Адара — оставалось только гадать, какими усилиями воли она до сих пор держалась.

— Ты же сдохнешь в этой дуэли, крошка Маунтвиль, — радостно пропела Беллатриса, играя с девушкой и прекрасно понимая, что жертве не уйти. — Сдохнешь, а потом я порешу всех тех, кто здесь останется.

— Если я сдохну, — Адара хитро ухмыльнулась и сощурила глаза, — то у тебя возникнут большие проблемы.

Беллатриса расхохоталась, но в этот же миг со всех сторон послышались трансгрессионные хлопки. Мракоборцы стремительно появлялись отовсюду, и Лестрейндж, мгновенно рассчитав неравенство сил, напоследок проговорила:

— Мы ещё увидимся, Маунтвиль. А пока жди подарок на пороге, — и, махнув рукой, крикнула остальным Пожирателям: — Уходим!

Но этого уже не требовалось: большая часть Пожирателей уже трансгрессировала, напуганная таким многочисленны появлением мракоборцев.

Сириус, закинув руку Лунатика себе на плечо, потащил его в сторону появившейся Доркас. Та всплеснула руками:

— Мерлин всемогущий… Руфус, срочно иди сюда — требуется медицинская помощь! — аврор мгновенно подскочил к начальнице и забрал Лунатика, у которого не было сил даже говорить, а со рта при каждом вдохе тонкой струйкой текла кровь.

Сириус провожал их до того момента, пока не раздался хлопок трансгрессии, а затем спросил у Доркас:

— С ним ведь всё будет в порядке?

Меддоуз положила руки ему на плечо и на плечо подошедше Астры:

— Естественно. Единственная проблема состоит в том, что Мунго переполнено. Мы срочно вызвали всех, кто хоть немного сведущ в колдомедицине и граничащих с нею отраслях, но… — Доркас продолжать не стала, хотя концовка фразы была и без того очевидна: мест не хватало, а раненные всё прибывали.

Сириус оглянулся: Адара ходила между рядов мёртвых магглов и Пожирателей, словно изучая каждое лицо, впитывая в себя всё то, что они оставили. Это выглядело настолько ужасающе, что Сириус понял: на самом деле девушка далеко от этого места, где-то в глубине своих мыслей. Неожиданно в его голову закрался вопрос, который Астра озвучила в то самое мгновение:

— Куда Пожиратели напали? Надеюсь, смертельных исходов немного?

Руки Доркас тут же скрестились под рёбрами:

— Это секретная информация, детишки, но вы имеете право знать. Нет, с волшебников никто не пострадал так уж сильно. Троих замучали Непростительными, но мы подоспели вовремя. С магглов жертв куда больше… Каждое место, которое я посещала, больше напоминает кровавое месиво, чем какую-то битву. Три нападения в разных районах Лондона, в двух из которых наверняка официально жили волшебники: в первом Маккинноны, а во втором — магглорождённая Макдональд. По поводу третьего Ал там разбирается, я отправилась в Коукворт — уж больно отцу одной магглорождённой было плохо. Этому Эвансу, — на этих словах где-то вглубине Сириуса натянулась невидимая струна. Хоть у них с Эванс отношения не были идеальными, всё же он её уважал и любил. — Крупно повезло, так как после такой прочистки мозгов не все волшебники выживают. А он ещё молодцом. Напали ещё на Суонси, но единственные волшебники оттуда в это время где-то отдыхают. А, Сент-Хелленс ещё есть в списке, — пролистывая небольшой блокнотик, заключила Доркас. Сириус в это время чётко отслеживал параллель: Лили, Джеймс, Питер, Астра, Ремус, Марлин, Мэри… Незатронутыми из их компании оставались только сам Сириус и Адара, которые вроде как нигде официально не задерживались. Хотя по поводу третьего района возникали соответсвующие вопросы — кто мог там жить? Доркас тем временем продолжала: — Но Поттеры, не переживайте, буквально за пару минут до этого отбыли в Коукворт — Эванс каким-то чудом вызвала Поттера-младшего. Надо будет, кстати, уточнить каким… Вот, — Доркас с хлопком закрыла блокнот: — На этом информация для вас закрыта, детвора. Пора идти на тихий час.

Неожиданно из-за их спины раздался жуткий высокий крик: Адара, ещё пару мгновений назад что-то мирно изучавшая, подлетела к Доркас и осевшим голосом спросила:

— Третий район… куда Грюм отправился… Ричмонд-апон-Тёмс?

Сириус вздрогнул, как никогда раньше моля Мерлина, Мордреда и всех сущетвующих богов о том, чтобы эта догадка оказалась ошибочной. Астра совсем рядом охнула и опёрлась на плечо Сириуса. Доркас, нахмурившись, ответила через паузу:

— Я точно не помню, но, кажется, да. Подожди… — Сириус увидел, что её лицо осенила догадка. — Мерлиновы кальсоны!

Но ответом ей послужил лишь звонкий в возникшей тишине хлопок трансгрессии.

Сириус трансгрессировал на нужное место в районе Ричмонд-апон-Тёмс вместе с Доркас буквально через пять минут после того, как Адара молча исчезла: Астру нужно было доставить в Мунго, а Доркас раздать приказы тем, кто оставался в наполовину разрушенном городке. Сириус взял на себя первое, хотя душа кричала и рвалась поскорее в нужную часть Лондона.

Он попытался трансгрессировать прямо к крыльцу Говардов, но поток пространства почему-то выкинул его к калитке. В общем-то, картина и так была не из лучших: здесь домики стояли на своих местах почти нетронутые, но улица была оцеплена, а прямо на проезжей части были выложены тела. Все они, как быстро понял Сириус, выстилали дорогу прямо к дому Говардов… У калитки к которому лежало безобразное тело, которое он не узнал совсем. И у которого почему-то на коленях сидела Адара.

Он молча смотрел, не желая верить в накатившую правду, но уже постепенно понимая, чьё тело он видел перед собой. Хотя телом это было слишком сложно назвать: конечности и голова были отрезаны и лежали рядом с туловищем, всё тело было изуродовано, в ранах, шрамах и ссадинах. Некогда симпатичное лицо теперь больше напоминало какое-то кровавое месиво. И только сидящая рядом с трупом Адара заставляла поверить в тот неоспоримый факт, что это была Камилла Говард.

Доркас побежала звать Грюма, чей голос уже слышался из-за какого-то поворота улицы — он явно шёл за трупами, игравшими роль неких указателей. Сириус нашёл в себе силы и сел на колени рядом с Адарой.

Она не плакала. Сидела поникшая, сломанная, с широко открытыми глазами и молча смотрела в изуродованное лицо, словно оно могло ей что-то объяснить или сказать. Но как только Сириус попробовал положить руку ей на плечо, Адара на удивление жёстко обронила:

— Почему? Почему она пришла раньше, чем планировала?

Сириус внимательно осмотрел тело и заметил в крепко сжатом кулаке клочок бумаги. Его рука с заминкой прикоснулась к окровавленной ладони и с трудом вытащила бумажку.

На листке, на котором виднелось бесчисленное количество пятен крови, ещё можно было различить короткую надпись: «Если вы хотите увидеть свою приёмную дочь живой, то обязаны быть дома в 17:00. Иначе мы доставим её вам по кусочкам».

Адара, прочитавшая записку вместе с ним, тяжело сглотнула и тихо прошептала:

— А по кусочкам доставили совсем не меня… Убью тварей. Всех порежу. На куски, как её.

Сириус был согласен с ней на все сто процентов. После такого ему хотелось удушить Беллатрису собственными руками. Прямо сейчас. И плевать, что она родственница, плевать, что за это его жестоко может наказать дед, который всегда строго контролировал подобные выпады внуков в сторону друг друга. Ему хотелось порвать кузину, которая явно приложила руку ко всем этим мучениям. Медленно. Мучительно. У Адары в голове способы мести были уж точно не менее жестокими.

Поэтому Сириусу только и оставалось, что взять её за холодную руку и пообещать, смотря на изуродованное тело:

— Мы сделаем это вместе. Я тебе обещаю.

Он знал, что Адара не будет выплёскивать наружу свои эмоции. Знал, что она предпочтёт переживать это горе в себе, по-тихому. Но оставить её одну в это время не мог. Хотя и сам будет тоже переживать эту утрату в себе. И хотя Адара не раз и не два попросит его исчезнуть и не мозолить ей глаза.

И всё же, Сириус в тот же вечер предложит Адаре пожить у него, в оставшемся от Альфарда доме. Маунтвиль категорически откажется, заявив, что хочет побыть немного здесь, похоронить Камиллу, а потом уже будет думать о чём-то, что ждёт её в будущем. Сириус уже на следующий день заявится к ней на порог, увидев её с бутылкой какого-то сомнительного на вид алкоголя. И Адара, нехотя разрешив затащить себя в комнату, устало разрешит ему остаться. Сириус сдержит данное Камилле обещание в первый, но не в последний раз.

Но пока они оба, всего-навсего подростки, на которых так быстро свалился груз приближающейся войны, удручённо сидели у растерзанного тела близкого человека в те самые минуты, когда за их спинами раздавалась грязная ругань Аластора Грюма и тщетные попытки Доркас Меддоуз разобраться в том, как это тело оказалось здесь в таком виде и почему его до сих пор не заметили.

А закат в этот день был на редкость красивым, но, к сожалению, двести шестнадцать людей его уже не видели.

---

Примечания:

* — Глава "Побег от проблем".

** — "Let it be" Beatles была выпущена в средине 70-х.

* * *

— каждая из достопримечательностей является уникальной особенностью конкретного района Великобритании. Отсюда можно сделать вывод, что путешествие Адары было по всему туманному Альбиону, а не какой-то его части.

* * *

— парк Изабеллы действительно уществует в лондонском округе Ричмонд-апон-Тёмс.

* * *

— по статистике одной из британских газет, этот район считается одним из наиболее тихих во всём Лондоне.