Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой (джен)

«Стоп… это не моя спальня… ох, лазарет. Чёрт».

Гарри огляделся по сторонам и понял, что лежит на подоконнике, куда он перебрался, когда проснулся посреди ночи. Он сразу же заметил, что в комнату идёт Поппи, и прикрыл глаза, наблюдая за ней.

«Я сплю, видишь? Не надо меня беспокоить. Ты можешь просто дать мне поспать и сделать вид, что не заметила, как я свернулся калачиком на подоконнике».

Однако это не сработало, потому что мадам Помфри явно намеревалась разбудить его: она подошла к Гарри сразу же, как только появилась в комнате. Он открыл глаза, когда она была ещё в двадцати футах от него, и сел.

— Доброе утро, — энергично поздоровалась мадам Помфри. — Я хочу, чтобы ты принял это, будь добр.

Она вела себя подчёркнуто профессионально, протягивая флаконы, и Гарри чуть не вздрогнул. Он не подумал, что она тоже рассердится.

— А что это? — робко спросил мальчик.

— Регенератор крови, костерост и то, что вылечит твои почки. У тебя была тяжёлая степень анемии, почти отказала левая почка и сломаны два ребра. Впрочем, ты, наверное, уже всё это знаешь. Боль в рёбрах и большое количество крови в моче трудно было бы не заметить. — Она повернулась и вышла так же быстро, как и вошла, бросив напоследок: — Когда выпьешь, я позову к тебе посетителя.

Гарри, глотая зелья, смотрел ей вслед. Глаза жгло.

К тому времени, когда взгляд прояснился, Гарри уже знал, кто его навестил, и с некоторым трепетом наблюдал, как Блейз шёл к подоконнику. С минуту они смотрели друг на друга: Гарри — настороженно, Блейз — холодно. В конце концов Гарри отвернулся.

— Ты соврал мне.

— Я знаю, — Гарри не мог смотреть ему в глаза. — Прости.

— Обещай, что в следующий раз, когда тебе будет плохо, ты кому-нибудь скажешь.

Гарри уставился на него.

— Я не могу!

— Тогда извинения не приняты, — холодно ответил Блейз и пошёл прочь.

— Я больше не буду тебе врать! — отчаянно крикнул Гарри.

— Да будешь, — Блейз усмехнулся. — Я не такой жалкий друг, чтобы сознательно смотреть, как ты умираешь. Если ты скажешь мне о своей травме, я приведу помощь. Так что ты ничего не скажешь. Придётся привыкнуть к тому, что мне врут. Не волнуйся, остальные трое на тебя не злятся. Гермиона ещё не оправилась от шока, когда ты чуть не умер, она всё время плачет. Рон просто цепляется за неё, будто наступил конец света, а Тео уже три дня не улыбается. Они будут рады узнать, что ты очнулся.

Он ушёл.

«Не надо было просыпаться, — подумал Гарри, и слёзы потекли по его лицу. — Теперь все меня ненавидят».

* * *

Позже зашла Поппи и вручила Гарри пакет, к которому была прикреплена грубовато написанная записка:

Я ещё злюсь, но хочу, чтобы тебе стало лучше… Надеюсь, это тебе понравится…

В пакете оказалась целая куча разнообразных конфет: шоколадные лягушки, драже Берти Боттс со всевозможными вкусами, несколько шоколадных шариков и даже лучшая надувающаяся жвачка Друбблс.

«Может быть, он и не ненавидит меня…»

Гарри попробовал жвачку, надувая большие пузыри, но это не помогло ему взбодриться. Поппи по-прежнему не разговаривала с ним больше, чем требовалось, и Блейз больше не навещал. Кроме того, теперь, когда он проснулся, ему предстояла вечерняя отработка.

«Неужели я действительно проспал три дня? Впрочем, неважно».

Он не сильно ждал этого вечера, особенно учитывая, что Снейп не явился в лазарет, как Гарри ожидал. В последний раз, когда профессор отложил разбирательство с Гарри на время отработки, само наказание не стало приятнее.

«Но если он не ударил меня за драку, то и за это не ударит… Наверное».

Однако у него было несколько идей о том, что может сделать этот человек, и ни одна не доставляла радости.

Наконец Рон, Тео и Гермиона пришли навестить его. Очевидно, им потребовалось время, чтобы договориться с Блейзом, потому что вместо конфет они принесли кое-что другое: Рон притащил несколько бутылок сливочного пива, которое, по его словам, он получил от домашних эльфов, а Тео принёс медведя с надписью «Выздоравливай скорее», мех которого принимал шесть или семь одинаково ярких оттенков.

— Он напоминает тебя, — улыбнулся Тео.

Гермиона каким-то образом раздобыла несколько магловских гелиевых воздушных шариков, которые и привязала к его кровати.

— Я знаю, они дурацкие, — сказала она, краснея, — но от них веселее. — У неё были заплаканные глаза.

— Они классные, — сказал Гарри, улыбаясь. — Иногда мне нравятся глупости. — Он надеялся, что это отвлечёт его от отчаявшегося вида этих троих и от бросающегося в глаза отсутствия Блейза. Повисшее молчание осторожным вопросом нарушил Рон:

— Почему ты не сказал нам, приятель? Мы бы помогли.

— Мне не нужна была помощь, Рон. Со мной всё было в порядке.

— Неудивительно, что Блейз так разозлился. Извини, друг, но ты бредишь.

Разговор перешёл на другие темы, но Гарри было ещё слишком слаб, и через полчаса друзья ушли, а он задремал.

Вскоре после ухода ребят пришла мадам Помфри, осмотрела Гарри, заставила принять ещё пару зелий и сообщила, что Гарри может уйти, когда проснётся, при условии, что ночевать вернётся в лазарет. Гарри спокойно заснул, с облегчением осознав, что не пропустит ни одного урока.

* * *

Гарри проснулся от осторожных щипков Хедвиг.

«Как она сюда попала?»

Он ненадолго задумался, проигнорировав принесённую совой записку, и с некоторым облегчением погладил пушистые перья. Хедвиг, по крайней мере, не испытывала к нему ненависти.

«И твои друзья тоже. Перестань драматизировать».

Гарри никак не мог выбросить из головы слова Блейза и был благодарен за передышку от мыслей, предоставленную присутствием Хедвиг. Однако послание, которое она принесла, оказалось несколько менее приятным:

Поппи сообщила мне, что сегодня днём ты сможешь покинуть лазарет. Я ожидаю увидеть тебя, как обычно, ровно в семь. С. С.

Гарри застонал, отметив, что уже шесть, но просто продолжал гладить Хедвиг, мысленно поблагодарив Хагрида за то, что подарил ему сову: она не знала о его нечестности, чтобы сердиться, а также не задавала неудобных вопросов.

«Наверное, это единственная причина, по которой я ей ещё не наврал, — мрачно подумал Гарри. — Хорош друг».

Но Блейз сказал, что ему «придётся привыкнуть к тому, что ему врут». Означало ли это, что он, по крайней мере, останется рядом? Даже несмотря на то, что он считал Гарри придурком? Он прислал Гарри конфет… но сам больше не приходил. Неужели Калли тоже на него сердится? Она и раньше была недовольна, когда он приказал ей никому не рассказывать. Но как Гарри попал в лазарет, если она не сказала? Может быть, не стоило и переживать, злится она или нет.

Когда настало время уйти, Гарри чувствовал себя совершенно подавленным. Он осторожно поднялся с подоконника, чувствуя лёгкую слабость, но, к счастью, боли больше не было, и направился вниз, в подземелья.

* * *

Гарри изо всех сил старался сохранять свою обычную вызывающую позу и не отводить взгляд, когда Снейп смотрел на него через стол. Трудно быть гордым и дерзким, когда чувствуешь себя просто отвратительно.

«Ещё один человек, который наорёт на меня. Замечательно».

— Почему я сержусь на тебя, Гарри?

«Потому что то, что я делаю, по какой-то причине имеет для тебя значение? Не знаю!»

— Может, потому что вы ублюдок, не знаю.

— Я в этом сильно сомневаюсь. Попробуй догадаться.

— Я нарушил ваши дурацкие правила, — с горячностью заявил Гарри.

«Тебе не придётся злиться, если просто оставишь меня в покое. Эти правила вообще не должны даже существовать».

— Для начала… Какие именно? И будь вежлив.

Гарри упрямо вздёрнул подбородок, но когда он не ответил сразу, в голосе Снейпа послышались нотки настоящего раздражения.

— Ну что ж, я намекну. У тебя на лице большой синяк, которого явно не было, когда я в последний раз видел тебя на отработке.

«Вот дерьмо. Я надеялся, что он этого не заметит».

Гарри выпрямился и чётко произнёс:

— Я не пожаловался вам на свои травмы.

— Только это? — В голосе Мастера зелий послышались опасные нотки.

Гарри промолчал.

— Прекрати свои игры, Гарри! — рявкнул профессор.

Гарри вздрогнул и внезапно решил, что слишком устал и подавлен, чтобы спорить.

«Что бы я ни сказал, это не будет иметь значения. Давай просто закончим с этим».

— Ладно! Я скрыл их от вас!

— Помимо всего прочего! Что ты сказал мне на отработке, когда я спросил, как ты себя чувствуешь?

— Что со мной всё нормально! Так и было!

— Нормально? Ты считаешь внутреннее кровотечение нормальным? Ты не мог чувствовать себя хорошо, когда утверждал это.

Гарри отвёл взгляд.

«Ложь подразумевает, что ты переживаешь, как он отреагирует на правду…»

Гарри некоторое время придерживался этого убеждения, но, похоже, это было неправильно.

«Я врал не потому, что меня волновало, как он отреагирует, я просто не хотел возвращаться в лазарет и не думал, что мне это нужно».

— Нет, сэр.

— Ты знал, что у тебя кровотечение? Ты знал, что означают синяк и кровь в моче?

— Да, сэр.

«Конечно, он знал, — внезапно понял Снейп. — Неудивительно, что он думал, будто поправится сам — он, вероятно, делал так и раньше».

Но, чёрт возьми, он же велел Поттеру сообщать о подобном, он же сказал, что тот может обратиться за помощью. Мальчишка чуть не умер! А теперь говорит, что знал, как всё было плохо? Гнев Снейпа вспыхнул снова так же быстро, как до этого угас.

— И ты ничего не сказал? Заявил, что всё в порядке? Ты скорее умрёшь, чем скажешь мне правду?

«Он только со мной так? Неужели он так сильно меня ненавидит?»

Эта мысль причиняла боль, хотя Снейпу было неприятно в этом признаваться.

— Нет, сэр.

— Тогда почему?

Гарри не хотел отвечать на этот вопрос. Теперь это выглядело так глупо! Он лишь покачал головой.

— Гарри, твоя ложь едва не стоила тебе жизни. Скажи мне, почему это было так важно?

«Смогу ли я в будущем предотвратить подобное? Надеюсь».

— Я не врал! Я сам могу о себе позаботиться!

«О, ради всего…»

— Я нашёл тебя на кровати, когда ты потерял сознание от потери крови. Единственная причина, по которой ты жив, заключается в том, что твоя эльфийка любит тебя настолько, что скорее ослушается, чем увидит, как ты умрёшь. Это не «нормально». Очевидно, что нужен кто-то, чтобы заботиться о тебе. Как я должен оберегать тебя, если ты даже не говоришь мне, что умираешь?! — Голос Снейпа дрогнул от напряжения, и Гарри посмотрел на него с удивлением и гневом.

— Вы что, не понимаете?! Вы. Не. Должны. Оберегать. Меня. Вы. Должны. Отстать. От. Меня. Я, чёрт возьми, вполне могу позаботиться о себе — я делаю это уже десять лет!

— Ты меня не слышишь?! Ты чуть не умер!

— Мне всё равно! Это моё дело!

— Твоё дело? Как насчёт твоей матери, Гарри? Должна ли она была позволить тебе умереть? Или твои друзья?

Гарри покраснел, чувствуя себя виноватым.

— Им всё равно.

— Прости, «им всё равно»? — Снейп недоверчиво посмотрел на него. — Ты хотя бы разговаривал с ними в последнее время?

— Блейзу точно всё равно. Наверное, и другим тоже, — уныло пробормотал Гарри.

— Я так понимаю, — Снейп смягчился, — мистер Забини сердится на тебя.

— Угу, — Гарри пожал плечами, показывая, что ему нет дела до этого.

— А раз он сердится, то почему ты думаешь, что ему всё равно?

— Он не пришёл навестить меня вместе с остальными, — Гарри вздёрнул подбородок, стараясь казаться равнодушным. — Он просто накричал на меня, когда я очнулся, и ушёл.

«И прислал мне конфет, — напомнил он себе. — Может, он ещё остынет».

— Почему он на тебя накричал?

«Я не хочу об этом говорить».

— Не ваше дело.

Снейп с минуту пристально смотрел на него, затем вздохнул.

— Ну что же, если ты действительно не хочешь говорить об этом, я не буду настаивать.

«Правда?»

— Спасибо, — прошептал Гарри.

— Теперь вернёмся к другому вопросу.

Гарри поморщился.

«А что, если мне это тоже не понравится?»

— Ты соврал мне.

«Это определённо плохой разговор».

— Ну хорошо, хорошо, я соврал вам! И что вы собираетесь с этим делать?

— Пока ничего: мы ещё не закончили разговор. Какие ещё правила ты нарушил?

«Что такого важного в этом разговоре? Почему ты всегда хочешь о чём-то поговорить?»

Гарри ненавидел разговоры.

«Всё, хватит болтовни!»

— Никаких, только одно: вы сказали мне не скрывать травмы, а я скрыл. И соврал. Ну так накажите меня. Вы же в любом случае это сделаете.

«А что ещё я сделал? Что я забыл?»

— Гарри, — Снейп проигнорировал его выпад, — что я просил сделать, когда тебя поймал Филч?

«Верно. Я точно помню это, — Гарри наконец опустил глаза. — И меня бы никогда не избили».

— Я не хочу вашей защиты, сэр.

— Очень жаль, потому что ты мог бы ею воспользоваться.

Это откровенное заявление застало Гарри врасплох, и он вдруг почувствовал себя полным идиотом.

«Я мог бы избежать всего этого. Я действительно мог бы».

— Итак, Гарри, какое ещё правило ты нарушил?

— Вы же знаете.

— Знаю, но хочу, чтобы ты мне сказал.

— Ну ладно.

«Будь по-твоему». 

— Я не рассказал вам о капит… о парне, с которым подрался.

«Что ж, это легко. Я знаю только четырёх человек в школе, которых можно назвать «капитанами», и трое из них парни. Очень сомневаюсь, что Гарри избили Вуд или Дэвис».

— Капитан Флинт, Гарри?

«Чёрт!»

— Нет, — Гарри поджал губы.

Снейп всерьёз рассердился.

— Вы и сейчас будете врать мне, мистер Поттер?

Гарри вздрогнул, первые мурашки настоящего страха пробежали по спине. Только теперь он осознал, что Снейп лишь изредка называл его по фамилии — и обычно, когда на самом деле злился.

— Ладно, да, это был грёбаный Маркус Флинт. Какое это имеет значение? Что вы сделаете, оставите его после уроков? Вы ничего не сможете, профессор. Вы даже не исключите его, если Дамблдор не позволит. Вам даже, наверное, не разрешат сказать кому-нибудь, кроме тупого директора, а он ничего не сделает, вы же знаете.

Северус ухмыльнулся.

«Спасибо, Гарри, это всё, что мне нужно было узнать».

— Мне кажется, ты меня недооцениваешь.

От его безжалостной усмешки Гарри передёрнуло, он вспомнил, как рассвирепел Снейп в инциденте с Филчем.

«Похоже, я только что натравил Пожирателя Смерти на пятикурсника… Но он же правда ничего не сделает, верно?.. Хотя знаешь что? Меня это не волнует. Ни на йоту. Он может повесить Флинта вверх ногами, а я буду просто смотреть».

— А пока, однако, мне нужно разобраться с тобой. Нам предстоит рассмотреть ещё одну довольно важную деталь. Твоя эльфийка.

«Калли».

Гарри вдруг вспомнил о предыдущем разговоре.

«Она донесла на меня, мелкая д…!»

— А что с ней?

— Ты плохо с ней обращался.

— Что?! Я ничего такого не делал!

— Делал. Ты заставил её ослушаться. Ты знаешь, что значит для домовика ослушаться?

— Я её не заставлял! Она на меня донесла! Я должен… не знаю… уволить её или что-то такое!

— Она спасла тебе жизнь!

— Я же сказал ей не делать этого!

— Вот именно. Ты требовал от неё чего-то, чего она не могла сделать! Как ты мог заставлять её просто позволить тебе умереть, Гарри?! Ты представляешь, что ты с ней сделал?

— Мне всё равно, что с ней! Эта мелкая стукачка сама виновата!

«Боюсь, есть только один способ заставить его понять, — с сожалением подумал Северус. — И вряд ли кому-то из нас это понравится».

Северусу не хотелось пережить подобное снова.

— Очень хорошо, ты хочешь знать, как она поступила, что ты сделал с ней и как она это воспринимает? Я видел её. Посмотри на меня, и я тебе покажу.

Гарри колебался, не понимая, что задумал этот человек.

— Гарри, посмотри на меня.

Гарри поднял голову, встретился взглядом со Снейпом и обнаружил, что стоит в углу комнаты лицом к выходу, наблюдая, как профессор, сидя за столом, перебирает бумаги. С лёгким хлопком в кабинет аппарировала Калли, и Гарри в ужасе и замешательстве смотрел, как она пыталась ударить себя пресс-папье и кочергой, а Снейп удержал её. Как она в ответ на его приказ едва выдавила несколько слов, а когда ей наконец удалось кое-как рассказать, где Гарри, Мастер зелий метнулся за дверь.

Запоздало Гарри понял, что, должно быть, это одно из воспоминаний Снейпа.

Затем Гарри оказался в спальне, глядя сверху вниз на самого себя, когда в комнату ворвался Снейп, а Калли бежала за ним, заламывая руки и рыдая.

— Он умер, сэр? Неужели Калли опоздала, мастер Снейп, сэр? Калли сожалеет, сэр! Мастер Гарри приказал ей ничего не говорить, сэр. Калли — плохой домашний эльф, сэр!

Внимание Гарри привлёк Снейп — тот пробормотал какое-то заклинание над жутким синяком на животе Гарри и грязно выругался.

«Но Снейп никогда не матерился».

Гарри недоверчиво наблюдал, как профессор приказал домовику держаться рядом и не причинять себе вреда, потом осторожно поднял Гарри на руки, словно маленького ребёнка.

Гарри молча последовал за Снейпом, который поспешил в лазарет и позвал мадам Помфри. Женщина побледнела, увидев мальчика.

«Я действительно плохо выгляжу», — подумал Гарри, глядя на себя, обмякшего в руках Мастера зелий. Мальчик в воспоминании был бледным, белым как полотно, а губы посинели. Гарри наблюдал, как профессор невероятно осторожно опустил его на одну из свободных больничных коек и снял рубашку. Лицо Снейпа было мрачным, но Гарри видел, что он не сердится. Но если он не злится, тогда что? Он определённо не рад.

Внимание Гарри снова привлекла Калли, которая, воспользовавшись тем, что Снейп отвлёкся, сильно ударилась головой о ближайшую стену. Он ничего не мог с собой поделать и окликнул её:

— Калли, нет! Нет, остановись! Калли, я приказываю тебе — пожалуйста!

Но она его не слышала. Он вспомнил.

«На самом деле меня здесь даже нет».

Но как вообще могла весёлая, заботливая эльфийка так себя вести? К счастью, Снейп услышал её и произнёс странное заклинание — петрификус тоталус — и поймал Калли прежде, чем она упала на пол, застывшая, как доска, неспособная двигаться.

«Бедная Калли, — подумал Гарри. — Она такая только потому, что ослушалась? Спасая мне жизнь?»

Время, казалось, шло рывками: Гарри стоял неподвижно, но комната двигалась вокруг него, как будто между каждым «рывком» кто-то перематывал плёнку, понемногу наблюдая. Мадам Помфри сидела то с одной стороны кровати Гарри, то с другой, то удалялась в свой кабинет, а Снейп кружил по палате или сидел в кресле рядом, но никогда не уходил. Женщина ушла окончательно, а Снейп остался, по-прежнему расхаживая по комнате. К тому времени чары на Калли рассеялись, и она сидела рядом с Гарри, просто плача, но больше не пытаясь причинить себе боль. Снейп наблюдал за ней, за Гарри и мерил шагами палату.

Время от времени, пока мадам Помфри отсутствовала, профессор подходил и брал Гарри за запястье, проверяя пульс, или просто смотрел на него, или убирал волосы с его лица.

«Это не по-настоящему. Этого не может быть. Это не Калли. Это не Снейп».

А время шло. Небо посветлело, когда Снейп, наконец, сдался и сел у кровати Гарри, прямо рядом с Калли, то и дело перехватывая её, когда она забывала или игнорировала его приказы и снова кидалась к стене.

— Калли должна наказать себя, сэр! — иногда умоляла она. — Калли следовало сказать раньше, сэр! Нет! Калли должна была повиноваться мастеру Гарри, сэр! Калли — плохой домашний эльф, мастер Снейп, сэр!

«Всё в порядке, — напомнил себе Гарри. — Это не по-настоящему».

Шли часы, и Гарри видел, как Снейп изо всех сил старался не заснуть, пока небо то светлело, то снова темнело.

«Очуметь, как долго этот человек тут просидел?»

Наконец пришла мадам Помфри и проверила Гарри.

— Он стабилен, Северус. А тебе надо бы поспать.

— Я уйду, мадам, — Снейп бросил на неё холодный взгляд, — лишь когда он будет более чем «стабилен». А до тех пор у тебя есть куда более важные дела, чем следить за тем, сплю ли я.

Мадам Помфри фыркнула от такого замечания и парировала:

— Тогда, по крайней мере, ложись здесь, Северус! Мальчик не выздоровеет быстрее, если ты доведёшь себя до изнеможения и предоставишь мне ещё одного пациента, которого нужно успокоить.

— Я не…

— Не доводишь себя? Как бы ты ни называл своё дежурство ночь напролёт у кровати ребёнка, я этого не потерплю! Ты ляжешь спать, даже если мне придётся силой влить тебе в глотку зелье, как мы сделали с Гарри!

Снейп придвинул поближе одну из свободных кроватей и сел:

— Довольна?

— Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду. Тебе нужно поспать.

— А ты должна беспокоиться о своём пациенте. Ты колдомедик, а колдомедики призваны лечить. Вот и лечи его, чёрт возьми!

— Так же, как и ты должен был в первую очередь его защищать, Северус!

Северус выглядел так, словно получил пощёчину, а мадам Помфри побледнела.

— Прости, Северус. Мне не следовало этого говорить. Я просто нервничаю, я…

— Оставь меня.

— Я искренне сожалею.

Мадам Помфри наконец сдалась и ушла, а Снейп быстро встал с кровати и занял стул рядом с койкой Гарри. Гарри слышал, как он шептал:

— Не умирай на моих руках, Поттер. Глупый мальчишка. Ты должен жить, слышишь меня? Ты будешь жить и заниматься глупостями, разрисовывать мою чёртову дверь, набивать мой кабинет чёртовыми сельскохозяйственными животными. Ты не должен умирать, понял? Если ты умрёшь, я сам тебя убью, клянусь. Я приму предложение Филча и подвешу тебя за большие пальцы. Я поставлю тебя в тот угол, который ты так ненавидишь, пока не состаришься. Ты можешь сердито смотреть на меня, и проклинать, и срывать мои занятия, сколько хочешь, но не умрёшь. Я ещё не закончил делать твою жизнь невыносимой, ты меня понимаешь? Ты должен жить.

«Это не Снейп. Это не… Это неправда. Я не причинил Калли такой боли, а Снейп… Снейп не слишком беспокоился. Всё это ложь, он всё это просто выдумал, потому что он уродливый сальный мерзавец».

Наконец Гарри пришёл в себя в кабинете Снейпа.

— Ну, Поттер, теперь ты понял?

— Это ложь… вы… вы всё выдумали, — выдавил Гарри, серьёзно встревоженный.

«Пожалуйста. Это же неправда».

Снейп увидел мелькнувшее на лице Гарри отчаяние, услышал это в его голосе и почувствовал, что гнев сошёл на нет.

— Я не лгал тебе раньше и не лгу сейчас.

— Вы не можете этого доказать.

Снейп вздохнул.

— Позови своего домашнего эльфа, Гарри.

«Нет! Я не могу видеть её сейчас! Что я ей вообще скажу? Если он не врёт…»

— Либо ты прав, и то, что ты позовёшь её, не причинит тебе вреда, либо прав я, и тебе всё равно нужно поговорить с ней, чтобы всё исправить. Позови её, Гарри.

Снейп был прав. Гарри опустил глаза и осторожно позвал:

— Калли…?

Калли появилась мгновенно и бросилась к ногам Гарри.

— Мастер Гарри, сэр! Калли сожалеет, сэр…

У неё под глазом был синяк.

— Калли…

— Пожалуйста, хозяин не должен давать Калли одежду, сэр! Калли исправится, сэр…

— Калли, пожалуйста… — Гарри совсем расстроился.

— Но мастер Гарри сэр умирал! Пожалуйста, хозяин, сэр…

— Калли, прости меня!

— Калли накажет…

— Нет! Пожалуйста, не делай этого. Ты спасла мне жизнь, Калли. Я… я должен извиниться перед тобой, пожалуйста, пожалуйста, прости меня. Мне не следовало говорить тебе, чтобы ты никому не рассказывала.

— Хозяин просит у Калли прощения, сэр?

— Да, Калли. Пожалуйста. Ты не сделала ничего плохого, — прошептал Гарри. — Я сам во всём виноват.

Калли на мгновение задумалась, потом выпрямилась и посмотрела на него.

— Калли умоляла хозяина не приказывать ей молчать, сэр.

— Я знаю, Калли, — Гарри отвёл взгляд. — Прости меня.

— Хозяин чуть не умер, потому что запретил Калли позвать на помощь, и Калли не могла…

— Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал!

— Калли нелегко простить, сэр, — Калли грустно посмотрела на него.

Гарри почувствовал, как у него начинают гореть глаза.

«Только не она тоже!»

— У хозяина есть поручение для Калли, сэр?

— Нет, спасибо, Калли, я…

И снова Калли исчезла, не дав ему договорить.

Северус смотрел, как второй раз за день по щекам Гарри потекли неконтролируемые слёзы.

— Гарри…

— Просто оставьте меня в покое, — прошептал Гарри, отводя взгляд, — Пожалуйста…

«Я не могу наказать его сейчас, — понял Снейп. — Иначе почувствую себя чудовищем».

— Ну хорошо. Ты можешь выйти на улицу, если пожелаешь, но я хочу, чтобы ты подумал. Можешь идти.

* * *

Гарри принял предложение Снейпа и отправился на улицу, изменив своё лицо на лицо магловского мальчика, которого он видел в школе перед поступлением в Хогвартс — он надеялся, что если его никто не узнает, то никто и не станет беспокоить.

Последнее, что ему хотелось делать — думать обо всём произошедшем. Гарри направился к дереву у озера, стараясь не обращать внимания на мысли, которые пытались разрушить его душевное спокойствие. Продержаться удалось минут пять, а потом в сознание начали вливаться образы: Калли, упавшая ему в ноги, её покрытое синяками лицо, как она сказала на нескладном языке домашних эльфов, что не может простить его. Чувствуя себя подавленным и больным, Гарри закрыл руками лицо.

Он всё ещё плакал, когда четверть часа спустя заметил, что кто-то идёт к нему через лужайку. Когда фигура приблизилась, он понял, что это Блейз, и отвернулся. Блейз просто присел рядом с ним на мгновение и убрал волосы с синяка, по-прежнему заметного на его лице.

«Проклятье, я совсем забыл о маскировке».

— Знаешь, — непринуждённо сказал Блейз, — это довольно маленькое место, и ничего не проходит незамеченным.

Гарри отвернулся ещё больше, однако Блейз проигнорировал явный намёк.

— Давай, расскажи. Я… раньше вроде как не давал тебе шанса.

«Нет, не давал».

— Я больше не хочу говорить. Оставь меня в покое.

— Кстати, а почему ты здесь? Разве ты не должен быть под домашним арестом? К тому же на отработке?

— Снейп отпустил меня. Он хочет, чтобы я «всё обдумал», — неохотно ответил Гарри.

— Звучит не очень весело.

— А это и невесело.

— Тогда зачем ты это делаешь?

— Ты когда-нибудь пробовал ни о чём не думать? — раздражённо огрызнулся Гарри.

«Разве я не просил тебя уйти?»

— Ты прав. Так… в чём же дело?

— Жизнь — полный отстой, вот в чём дело.

— Прости.

— Ты не виноват.

— Конечно, виноват. Ну, во всяком случае, частично.

Вспомнив их недавний разговор, Гарри проворчал:

— Я же сказал «прости».

— Ты собираешься сделать это снова? — Блейз серьёзно посмотрел на него.

— Я не знаю, — Гарри смущённо покачал головой. — Я… Я ненавижу лазарет. Я просто хотел справиться сам. Я не виноват, что всё испортил. Я даже не начинал драку! Просто хотел, чтобы всё прошло, чтобы стало лучше, может быть, немного позже, и забыть о том, что когда-то произошло. Вместо этого все злятся на меня, даже ты.

— Ты напугал нас. Ты чуть не умер, а потом, даже когда мадам Помфри сказала, что с тобой всё будет в порядке, ты выглядел плохо. Вот… вот почему я так разозлился… Я просто не хочу, чтобы это повторилось. Как мы могли помочь тебе, если ты даже не сказал нам, что умираешь? Ты врал об этом, даже когда мы спрашивали.

— То же самое сказал и Снейп. Почему вы все чувствуете, что должны помогать мне? Я не ребёнок, я могу о себе позаботиться! Если бы ты просто забил, то не злился бы на меня, когда я тебе не сказал! Мне не нужна ваша помощь!

— Гарри…

Гарри вдруг понял, что Блейз выглядит так, будто Гарри ударил его — обиженным и злым.

— Ты… ты хочешь, чтобы мы отступили? Оставить тебя в покое? Ты не хочешь, чтобы мы помогали тебе?

«Почему это причиняет ему боль?»

— Я просто не понимаю, почему вас всех это так волнует! Я всего лишь подрался, какое вам до этого дело? Ты, Снейп, Помфри и даже Калли! Почему вы не можете просто оставить меня в покое?

— Потому что я… — Блейз отвернулся, чувствуя себя неловко. — Ну, я думаю, мы… мы переживаем за тебя! Нам не нравится видеть, как ты страдаешь! Почему ты не можешь этого понять? Мы хотим, чтобы ты был в безопасности и счастлив, потому что ты наш! Ты мой друг, ты подопечный Снейпа, «хозяин» Калли. Ты очень нужен нам. Когда ты счастлив, то и мы тоже, а когда ты грустишь, это расстраивает и нас. Мерлин, Гарри, ты ведёшь себя так, будто до тебя никому никогда не было дела!

Гарри не стал ничего говорить про последнее, решив вместо этого указать на изъян в логике Блейза:

— Из меня получился чертовски хреновый «хозяин».

— Я видел её, — Блейз поморщился. — С ней всё в порядке?

— Не знаю, она не разговаривает со мной и теперь тоже меня ненавидит. Не то чтобы я этого не заслужил, — с горечью сказал Гарри.

— Если она вообще тебя знает, — Блейз легонько похлопал его по плечу, — то поймёт, что ты этого не хотел. Она вернётся.

Гарри решил проигнорировать это как тщетную надежду, подумав о ещё одной (зияющей) дыре в логике Блейза.

— Ещё ты сказал, что Снейп заботится обо мне. Ты понимаешь, о ком говоришь?

— Да, Гарри, — странно посмотрел на него Блейз. — Я говорю о человеке, который только что провёл три дня не дальше, чем в десяти футах от твоей постели. Готов поспорить на что угодно — он никогда не делал этого для других учеников.

Гарри просто уставился на него, когда понял, о чём говорит Блейз, и в его мозг хлынули новые образы: сначала — воспоминания Снейпа, которые подтвердила Калли. Снейп разговаривал с ним, когда он был без сознания, отчаянно угрожал и просил не умирать.

«Этого не может быть».

Безумное выражение лица Снейпа, когда тот нёс Гарри в лазарет, мучительное дежурство без сна, подавленность, когда мадам Помфри обвинила его в травмах Гарри.

«Нет, нет, нет. Чёрт возьми, это неправда. Это ложь».

Мадам Помфри сказала в одном из воспоминаний что-то насчёт того, что он довёл себя до изнеможения, просиживая у кровати ребёнка. И беспокоился.

«Это не Снейп».

Затем Гарри вспомнилось совсем другое. Гнев Снейпа на Филча, его резкое заявление о защите. Его речь о том, что Гарри не урод, о заботе о детях. Внезапно менее значительные воспоминания показались значимыми: Снейп позволил ему, даже несмотря на то, что был рассержен, повернуться в углу лицом к комнате, когда Гарри испугался. Его спокойные усмешки, его гнев, когда Гарри подвергал себя опасности, его терпимость к многочисленным шалостям Гарри. Он назвал его по имени, проверил домашние работы и привёл к нему Тонкс, хотя и недолюбливал её.

«Нет. Он ненавидит меня. Он делает всё, чтобы сделать меня несчастным».

Снейп уже дважды позволил Гарри выйти на улицу, хотя мальчик был наказан. Снейп… беспокоился… когда Гарри не мог заснуть. Снейп извинился.

«Взрослые никогда не извиняются».

Но Снейп попросил прощения.

«Может быть, те фотографии действительно не должны были причинять боль?»

— Ты… ты правда думаешь, что он заботится обо мне? — Голос Гарри всё ещё звучал скептически, но Блейз ответил уверенно:

— Да, Гарри, правда.

— И поэтому он так злится?

«Как такое может быть?»

— Да, в значительной степени.

— Объясни ещё раз.

«Не думаю, что я когда-нибудь пойму это».

— Он заботится о тебе, поэтому, когда тебе плохо, он беспокоится… боится. Теперь ты снова в порядке, и всё, о чём он может думать — если бы ты с самого начала сказал ему правду, тебе не было бы так больно, а он не испугался бы так сильно. Он сходил с ума. Потому что боялся за тебя. И в этом виноват ты — ты не сказал ему, что тебе больно.

— Подожди, так он злится, потому что испугался?

— Ну да.

Гарри практически услышал продолжение: как будто я уже не повторил это трижды.

— Мы ведь всё ещё говорим о Снейпе, верно? Он испугался?

— Испугался, потому что ты мог умереть. Он боялся за тебя. Мне тоже было страшно.

«Бессмыслица какая-то. Он боялся, что я умру, значит… он не хочет, чтобы я умер. Ему не всё равно. Это ненормально».

— Я… должен, наверное, извиниться. Я не знал.

— И перед Снейпом извинишься?

Это снова поразило Гарри.

«Он провёл три дня, наблюдая, как я дышу. Три дня».

— Э-э-э… Не знаю. — Он чувствовал, что должен ответить честно. — Наверное, нет.

— А может, стоило бы? — тихо заметил Блейз.

— Может быть, — так же тихо ответил Гарри, — у меня не хватает смелости.

— Да, я понимаю, — Блейз кивнул. — Злая летучая мышь подземелий и всё такое, — его голос стал теплее, чем раньше, и Гарри осторожно спросил:

— Ты… всё ещё злишься на меня?

— Немного, — серьёзно ответил Блейз. — Ты всё равно ничего не скажешь, если такое опять произойдёт. Ты уже почти сказал, что снова соврёшь, а врать о чём-то подобном — это просто глупо, Гарри. Это может тебя убить.

— Я знаю, — Гарри вздохнул.

— Пожалуйста… — Блейз посмотрел на него, и в его голосе снова зазвучал едва ощутимый гнев. — Я не буду тебя заставлять, но, пожалуйста, подумай о том, чтобы рассказать кому-то в следующий раз. Я знаю, ты не очень любишь Снейпа, но он был не единственным, на кого это повлияло, Гарри.

Он ушёл, а Гарри снова вспомнил, что он говорил ранее о реакции Тео, Гермионы и Рона, и снова увидел в своём сознании избитое лицо Калли. Блейз, казалось, почти простил его, но Гарри было интересно, простит ли когда-нибудь Калли. Калли обычно была такой… счастливой. Более того, она была напористым маленьким существом, вечно командовала им, уперев руки в бока, настаивала, чтобы он ел побольше, потому что «хозяин такой тощий, сэр! Нехорошо, что хозяин Калли такой худой». А теперь… она выглядела как рабыня. С таким же успехом он мог бы нанести ей этот синяк своим собственным кулаком.

Снова почувствовав себя несчастным, Гарри вернулся в общежитие, забрал свою сумку с книгами и отнёс её в лазарет. Он не пропустил ни одного урока, но и не занимался в выходные, так что ему придётся поднажать, чтобы выполнить все домашние задания вовремя.

* * *

На следующий день Гарри умудрился достаточно погрузиться в занятия, чтобы избежать своих новых и неприятных мыслей, однако на уроках он сидел с опущенной головой, особенно на трансфигурации. Макгонагалл половину занятия сурово поглядывала на него, и Гарри обнаружил, что не может поднять на неё глаза. Обычно он просто сердито смотрел в ответ, но на этот раз подумал: её я тоже напугал? И не смог отреагировать гневом, как ему хотелось бы.

Наконец она подошла к нему, легонько сжала плечо, заставляя поднять голову, слабо улыбнулась, и он достаточно успокоился, чтобы улыбнуться в ответ.

«Слава Мерлину».

Гарри нравилась профессор Макгонагалл: она несколько раз позволяла ему зависать (или прятаться) в гостиной Гриффиндора и обращалась с ним совсем как со своими учениками. Её прощение только усилило это чувство.

«Если бы только все простили меня так быстро».

Минерва наблюдала за своим маленьким псевдо-львом на протяжении всего урока. Она видела его в гриффиндорской гостиной бо́льшую часть семестра и слышала о его… семейных проблемах… от Дамблдора. Макгонагалл почти пришла к тому, чтобы увидеть в Гарри одного из своих львят, беспокоилась о нём и поэтому выказала своё недовольство как одному из них. Гарри, похоже, воспринял это иначе, чем обычно — вместо того, чтобы воспротивиться её гневу, он, казалось, подчинился, почти пытаясь спрятаться от её пристального взгляда. Он вдруг показался ей таким маленьким и вскоре снова завоевал её симпатию.

«Думаю, сейчас на него сердится достаточно людей».

Его слабая, раскаивающаяся улыбка, когда она ясно дала понять о своём прощении, полностью покорила её.

«Бедный ребёнок. Он так старается показать, что ему всё равно… если бы только он лучше понимал, как много на самом деле натворил».

Сокурсники, похоже, очень любили Гарри, но некоторые из профессоров — особенно профессор Синистра — и другие сотрудники, кажется, принимали его вызывающее поведение за чистую монету и усложняли ему жизнь. Ничто из того, что Минерва могла сказать в его пользу, не могло противостоять тому факту, что он, как правило, был довольно неуважительным и, кроме того, принадлежал к Слизерину.

* * *

В конце концов занятия Гарри на сегодня закончились, и всё вернулось, как приливная волна. Всего было так много: едва ему удавалось наконец-то выбросить из головы Снейпа, как он сразу же начинал думать о Калли. В те короткие мгновения, когда получалось сбежать от мыслей о них обоих, вперёд выдвигались Блейз и остальные его друзья, неся свой собственный груз вины. Но в основном Гарри думал о Снейпе. Блейз сказал, что этот человек заботился о нём и… ну… если бы это был кто-то другой, Гарри согласился бы, что все доказательства указывают именно на такой вывод. В конце концов, Макгонагалл не сидела с ним три дня, однако всё равно ему нравилась.

Однако Снейп отличался от Макгонагалл. Той Гарри, может быть, и нравился, но она относилась к нему как к одному из своих львят. Снейп же обращался с ним иначе, чем с другими учениками. Первое объяснение этому заключалось в том, что он ненавидел Гарри и пытался сделать его несчастным… А второе было гораздо сложнее.

«Вся эта чепуха о правилах, которые существуют для моего же блага. А теперь я нарушил правила и чуть не умер. Снейп торжествовать должен, а не злиться».

Но такая логика имела смысл только в том случае, если Снейп действительно ненавидел его. К несчастью для душевного спокойствия Гарри, становилось всё более и более очевидно, что профессор не ненавидит его, и Гарри всё меньше и меньше мог игнорировать это.

«Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт. Разве я говорил, что хочу больше осложнений в своей жизни? Разве мне будет лучше от того, что какой-нибудь взрослый вдруг решил «позаботиться»?

«Мне не нужна опека, — напомнил он себе. — Опека для тех счастливых детей, которые не могут сами о себе позаботиться».

«Это не для меня. Я так долго заботился о себе сам, что мне не нужен кто-то, кто будет нянчиться со мной и меня «защищать». Я не такой, и, более того, я не хочу быть таким. Пусть Снейп найдёт себе кого-нибудь другого, чтобы пожалеть».

На самом деле Гарри не видел, чтобы Снейп заботился о нём из жалости, а мысль о том, что этот человек вдруг начнёт относиться к нему, как к любому другому ученику, почему-то оказалась болезненной — теперь, когда он знал, что это не ненависть.

«Я переживу это. Ему действительно нужно отступить и перестать контролировать меня только потому, что я…»

Гарри попытался остановить эту мысль.

«…важен… для него».

Образ матери, держащей его на руках, снова всплыл в памяти, и, как всегда, у него перехватило горло. Прежде чем мальчик успел что-либо предпринять, чтобы избавиться от этого воспоминания, он будто вновь услышал разговор со Снейпом:

— Почему так важно, что она любила меня, если она ушла? — крикнул Гарри. От ответа Снейпа он растерялся.

— Разве не лучше знать, что кто-то всё-таки любил тебя, Гарри?

Гарри тогда не совсем понял это, и теперь ему пришлось мириться с этим откровением. Просто было… слишком много всего сразу. Как он должен был понять сейчас, нормально ли, что кому-то не всё равно, если он не мог этого понять тогда? Было ли легче осознавать, что Снейп не ненавидел его, а… заботился о нём?

«Моя ма… миссис Поттер — это другое. Её больше нет, чтобы… беспокоиться обо мне. А Снейп есть».

А ведь у Гарри отработка со Снейпом менее чем через три часа.

«Слишком скоро. Это будет слишком скоро. Как мне теперь вообще к нему подойти?»