Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой (джен)

После этой странной отработки со Снейпом Гарри вернулся в общежитие. Вспомнив, что Рон сказал о табличках, Гарри прочитал ту, что висела на входе в слизеринскую гостиную. Текст теперь гласил:

«Третья мировая война:

Баллы начисляются за креативность, сложность и общее влияние розыгрышей на личность Маркуса Флинта.

Победитель будет объявлен, когда упомянутый выше задрот свалит из школы.

Гриффиндор:

15 — Фред и Джордж Уизли

10 — Перси Уизли

10 — Оливер Вуд

5 — Анджелина Джонсон

5 — Ли Джордан

5 — Кеннет Таулер

Слизерин:

10 — Розалинда Лебо

10 — Грегори Стоун

30 — команда по квиддичу

(5 — Майлз Блетчли

5 — Теренс Хиггс

5 — Эдриан Пьюси

5 — Стэнли Урхарт

5 — Ричард Монтегю

5 — Аарон Брандейс)

Райвенкло:

10 — Роджер Дэвис

Внушительный список, и вовсе не «безобидных шалостей»: у Флинта оказалось прилично переломов после инцидента с Гремучей Ивой.

«Очевидно, никого не волнует, если вредят Флинту… только меня».

Вспомнив, что профессор сказал о «людях, к которым можно обратиться», Гарри понял, что Снейп был прав: не только Мастер зелий серьёзно злился, когда кто-то причинял Гарри боль. Перестав об этом думать, он назвал пароль и вошёл в гостиную.

Удивительно, но четверо его лучших друзей всё ещё были там, хотя к этому времени трое просто болтали, забыв про учёбу, а Гермиона, как и следовало ожидать, с головой погрузилась в какое-то эссе. Однако, когда Гарри вошёл, она подняла голову вместе с остальными и укоризненно посмотрела на него, а затем вернулась к своей работе. Тео и Рон выглядели не особо довольными. Блейз нахмурился, но не поднял глаз, чтобы встретиться с Гарри взглядом. Челюсть у него была вся в синяках и опухла — даже больше, чем Гарри ожидал. Собрав всё своё мужество, он подошёл к друзьям, подыскивая, что бы сказать.

— Знаешь, мадам Помфри могла бы это вылечить.

— Ещё она бы спросила, как я вот это получил.

«Почему он ещё пытается уберечь меня от неприятностей?»

— Это моя проблема…

— А я твой друг, что делает твою проблему нашей общей, — как ни в чём не бывало заявил Блейз.

— Тогда уж и синяк — тоже «наша общая» проблема, — возразил Гарри.

— Да, особенно если учесть, что это ты его поставил, — проворчал Рон.

К удивлению Гарри, Блейз сердито посмотрел на Уизли. Этот хмурый взгляд придал ему смелости спросить:

— Могу я с тобой поговорить?

Но Гарри, по-видимому, не совсем ещё простили.

— Собираешься ударить меня снова?

— Нет, — Гарри опустил голову.

Они поднялись в спальню и сели рядом на кровати.

— Ну что? — спросил Блейз.

— Я просто хотел сказать, что ты мне ничего не должен. Тебе надо сходить за бальзамом от синяков. Эта штука творит чудеса и… это действительно моя проблема, пусть у меня и будут неприятности.

— Это наша проблема. Что, не нравится смотреть на то, что ты со мной сделал? Как жаль. Мне лазарет нравится не больше, чем тебе. Только мне опасность не угрожает, так что это моё дело — идти туда или нет.

Это правда, и глядя на лицо Блейза, Гарри чувствовал себя ужасно.

— Значит, ты делаешь это не для того, чтобы защитить меня?

— Я этого не говорил. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Но заставить тебя весь день смотреть на моё лицо — это моё право.

— Прости. Тебе надо было оставить меня в покое, но и я не должен был бить тебя.

— Мои проблемы.

— Нет, Рон прав. Это и мои проблемы тоже. Ты воспользуешься бальзамом, если я тебе принесу?

— Может быть. Что ты скажешь мадам Помфри?

— Правду.

— Она рассердится.

— Это мои проблемы.

— Нет, наши! — Блейз сердито посмотрел на него. — Твои проблемы — это мои проблемы, мои проблемы — твои, вот что такое дружба.

— В таком случае принести тебе бальзам от синяков — моя проблема.

— Отлично. И я не позволю тебе снова получить травму, — он произнёс это с вызовом, свирепо глядя на Гарри.

«Даже не смей больше поднимать эту тему».

Гарри встретил пристальный взгляд Блейза таким же непреклонным взглядом, потом, сжав губы, повернулся и вышел из спальни, а потом через портрет и из гостиной. В последний момент он вспомнил, что уже наступил комендантский час, и помедлил.

«Мне просто изменить лицо и выйти — или остаться?»

Гарри не горел желанием попасть в неприятности или создать проблемы кому-то ещё, но ему хотелось убраться подальше от Блейза — пойти прогуляться или что-то в этом роде. Рон и Гермиона, очевидно, ушли, пока Гарри сидел с Забини в спальне, но Тео всё ещё был в гостиной, и Гарри обнаружил, что и с ним тоже не хочет разговаривать.

«Я просто хочу, чтобы меня не поймали, — подумал он и зло усмехнулся. — Или просто не попасться никому на глаза в облике того, кого хочу уберечь от неприятностей».

Именно поэтому, выходя из портретного проёма, он усиленно думал о голосе и внешности Драко Малфоя.

Куда теперь? Гарри задумался, и ему тут же пришла в голову идея.

«Я уже нарушил правила, могу и дальше плевать на них».

Гарри вытащил из рюкзака карту и направился к коридору третьего этажа.

* * *

«Самая… мучительная… смерть. Да! Было бы именно так, — думал Гарри, прислонившись к двери, через которую только что выбежал, и тяжело дыша. — Цербер. У них есть проклятый цербер. В школе. Почему они держат чёртова цербера в школе? Церберы — сторожевые псы. Что, во имя Мерлина, он охраняет?»

Гарри смутно припомнил, как Хагрид говорил ему, что Гринготтс — самое надёжное хранилище в мире, за исключением, может быть, Хогвартса. Это… имело смысл. Что касается того, что охраняла собака — Хагрид странно вёл себя, стараясь скрыть какой-то пакет, который они забрали из банка. Видимо, что бы это ни было, оно настолько ценное, что даже Гринготтс оказался недостаточно безопасным для этого местом: в конце концов, разве его не взламывали в начале семестра? Интересно.

Когда Гарри вернулся в общежитие, Блейз и Тео уже были в постели. Гарри надеялся, что они просто спят, а не игнорируют его, но он не мог сказать наверняка.

* * *

На следующий день, в пятницу, с утра у Гарри были зелья. Он чувствовал себя раздражённым и встревоженным так же, как после разговора с Блейзом о том, что Снейп якобы «заботится» о нём, и поэтому старался никуда не совать нос и не привлекать внимания. Он сосредоточился на незаметном наблюдении за Снейпом и как можно более внимательном следовании его указаниям, хотя и обнаружил, что отвлёкся.

«Блейз сказал, что Снейпу не всё равно, а теперь тот сам заявил, что ему нравится, когда я рядом… и он не собирается — не может! — действительно ударить меня».

Между тем издёвки над Флинтом не прекращались — несчастный пятикурсник не мог пройти по коридору без того, чтобы его не заколдовали сзади или не подставили подножку, часто на лестнице. Как раз в то утро ему вылечили сломанное запястье — всего через день после того, как он получил несколько переломов после столкновения с Гремучей ивой. Еда, появлявшаяся перед ним на тарелках в Большом зале, была несъедобной: домовики почему-то теряли всякую способность готовить любые блюда в пределах досягаемости — всё было слишком сладким либо пересоленным, недожаренным либо подгоревшим. В том числе и поэтому никто не садился рядом с Флинтом. Кроме того, становилось всё более и более очевидным, что этот ублюдок боится: он брал с собой в Большой зал собственные (закупоренные) напитки и почти так же, как и Гарри, не выносил людей за спиной. И всё же он оставался в Хогвартсе, независимо глядя вокруг, словно был неприкасаемым.

«Почему Флинт ещё здесь? Снейп взбесился из-за того, что он избил меня, и натравил на него весь Хогвартс, а он не уходит. Странно».

Это полностью противоречило предыдущему опыту Гарри — взрослый, который не бил его и безжалостно расправлялся с тем, кто это сделал.

«Вот откуда ты знаешь, что он говорит неправду?»

Часть его — та же самая глупая часть, которая интересовалась родителями, — хотела поверить Снейпу, но его уже обманывали раньше.

«Единожды солгав, кто тебе поверит», — подумал Гарри, наблюдая за Снейпом.

Несмотря ни на что, он чувствовал себя в Хогвартсе в большей безопасности, чем где-либо, но это не значило, что он мог просто проигнорировать всё, чему научила его жизнь. Власть Снейпа над ним ограничивалась до тех пор, пока Гарри ненавидел его: всё, что профессор мог сделать, — это ударить. Если бы Гарри не ненавидел его…

«Дурак. Снейп может заявить, что ты ему дорог. Но ты ему не нужен. Ты никому не нужен. Да ты и сам этого не хочешь. Забей».

Но всё равно в нём зародилась надежда, и ни одна его мантра, казалось, не сработала против неё. Эта надежда пугала его, потому что он знал — позже будет только больнее.

«У тебя есть друзья. Этого достаточно. Забей на всё остальное. Надежда ведёт к боли, тупица. Тебе ли не знать».

Он перестал разглядывать Снейпа и сосредоточился на своём зелье. К его огромному удовлетворению, всё получилось идеально, и он показал приготовленное Снейпу для оценки, ни о чём не беспокоясь. Профессор мельком взглянул на мальчика, что-то записал в блокнот и снова посмотрел на Гарри.

— Молодец, Гарри. Пять баллов Слизерину.

Гарри совершил ошибку, посмотрев на Снейпа, и быстро отвёл взгляд, поскольку одобрение в глазах профессора соответствовало его тону. На мгновение Гарри так захотелось этого одобрения, что он взволнованно вздрогнул. Ложь. Это всё ложь. Он вышел из класса в ещё более ужасном настроении, чем пришёл.

* * *

После зельеварения у Гарри были астрономия и трансфигурация. Он пререкался с Синистрой до тех пор, пока эта мегера не сняла баллы, что только ухудшило его настроение. А потом он так нагрубил Макгонагалл, что она оставила его после урока.

— Мистер Поттер, что на вас нашло? Вы не грубили на моих уроках с начала семестра.

Гарри угрюмо посмотрел на неё.

«Ты бы тоже не сдержалась, если бы тебе пришлось постоянно иметь дело со Снейпом и Синистрой, если бы ты ударила своего лучшего друга за то, что лез не в своё дело, и если бы ты отправилась исследовать коридор, а тебя посреди ночи чуть не убил проклятый цербер».

— Объяснитесь, пожалуйста.

— Я просто в плохом настроении, ясно? Отстаньте.

— Нет, не ясно. Вы будете разговаривать со мной вежливо или же пойдёте беседовать уже с профессором Снейпом.

То, что Макгонагалл потащила бы Гарри в кабинет Снейпа за ухо, как в прошлый раз, когда он ей перечил, звучало не очень весело.

«К чёрту все это!»

— Да, мэм.

— А теперь ответьте мне, пожалуйста, — строго потребовала она, и Гарри внутренне сжался.

Гарри ненавидел, когда Макгонагалл сердилась, даже больше, чем ненавидел Снейпа. Когда Синистра не одобряла его поведение, он не беспокоился, потому что конфликтовал с ней независимо от того, что делал, и она была в основном бессильна в своём гневе — краснела и закатывала небольшие истерики, но на самом деле ничего не предпринимала. Со Снейпом хуже — у него определённо было намного больше власти, чем у Синистры, но Гарри привык выводить его из себя и обычно делал это нарочно. Иногда это пугало его, но он не чувствовал особой вины, особенно когда (как в большинстве случаев) у него были проблемы из-за шутки или из-за того, что Снейп считал, будто он рисковал собой. Макгонагалл редко сердилась на Гарри и ясно давала понять, что он ей нравится. Иначе, чем её Львы, но всё же. Её разочарование причиняло боль.

— У меня действительно просто плохое настроение, мэм.

— И вы сочли уместным выместить свой гнев на мне, нагрубив на уроке?

— Нет, мэм.

— Значит, вы понимали, что это недостойно?

— Да, мэм, — ответил Гарри, чувствуя себя ничтожеством.

— И вы ничего не хотите мне сейчас сказать?

— Да, мэм. Простите, мэм.

— Будете ли вы разговаривать так со мной в будущем?

Сказать «никогда» было бы ложью…

— Я постараюсь не говорить так, мэм, — всё, что Гарри смог придумать в ответ.

— Иногда ты бываешь слишком честен, Гарри, — Макгонагалл слегка улыбнулась. — Это твоя не самая слизеринская черта. — Она казалась довольной, поэтому Гарри расслабился.

— Не-а, просто я не настолько умён, вот и всё, — ответил он, вспомнив свои многочисленные стычки со Снейпом.

Макгонагалл улыбнулась чуть шире.

— Так что же случилось, Гарри? Я могу тебе чем-то помочь? — вернулась она к предыдущему вопросу.

— Нет, спасибо, я сам справлюсь.

На самом деле он планировал сразу после занятий получить бальзам от синяков.

— Ну хорошо, можешь идти, — она бросила на Гарри взгляд, который словно договорил за неё: ты же будешь в будущем вести себя лучше, не так ли?

— Да, мэм, — сказал он, опустив глаза, и поспешно вышел.

А теперь пора разобраться со второй головной болью этого дня. И Гарри отправился в лазарет на поиски мадам Помфри, страшась того, что придётся от неё выслушать, почти так же сильно, как он боялся разговора с профессором Макгонагалл.

«Ещё причина не беспокоиться о Снейпе, — сказал он себе. — Иначе меня волновало бы, что и он тоже об этом думает».

Довольно скоро он оказался перед дверями лазарета и впервые вошёл туда по собственной воле. Мадам Помфри с некоторым удивлением встретила его на пороге.

— Гарри! Что привело тебя сюда? — Она оглядела его с ног до головы, явно ожидая увидеть какую-нибудь травму, но Гарри поспешил успокоить её:

— Всё хорошо, я в порядке. Я здесь из-за моего друга Блейза.

— А почему мистер Забини сам не пришёл?

— Он не хочет, чтобы у меня были неприятности, — Гарри смотрел на её плечо, надеясь, что она не заметит его стараний не смотреть ей в глаза.

Мадам Помфри увидела его выражение лица и вздохнула.

— Что ты натворил на этот раз?

«Что значит «на этот раз»? — раздражённо подумал Гарри, и в нём снова заговорил голос Гермионы: — Она имеет в виду, что у тебя всегда какие-то неприятности. Потому что так оно и есть. И ты это знаешь».

— Ему нужно немного бальзама от синяков, которым вы лечили меня… для лица.

— Это не ответ на мой вопрос, мистер Поттер. — Официальность обращения заставила мальчика опустить голову.

— Ему надо… потому что я его ударил. — Гарри снова взглянул на неё, обеспокоенный её реакцией, и увидел, как она нахмурилась.

— А почему он не хочет, чтобы у тебя из-за этого были неприятности?

— Не знаю.

«С другой стороны, если бы он меня ударил, я тоже не захотел бы, чтобы у него были неприятности». 

— Мы поссорились. Может быть, он просто думает, что это должно остаться между нами.

— Хм. И ты с этим согласен?

Гарри старался держать себя в руках.

«Это совершенно уместный вопрос».

— Не знаю. Я ударил его. А хочет он или нет, чтобы у меня были неприятности — это его выбор. Но… чёрт, у него на лице большой синяк, и в этом виноват я. Ну ладно, теперь вы всё знаете и можете помочь. Это вроде как на ваше усмотрение, да?

— Возможно. Ты извинился перед ним?

— Да.

— Это было искренне?

Гарри счёл это более оскорбительным, чем ожидал.

«Я бы не говорил, если бы это не было правдой».

— Я ведь пришёл, верно?

— Да, верно. И это чего-то да стоит. Зачем ты его ударил?

— Я не хотел! Я просто разозлился и… ну…

— Понятно.

— Послушайте, вы можете просто наказать меня и забыть об этом? Мне не хочется разговаривать, а Блейзу нужен бальзам.

— Это не повод грубить мне.

— У меня плохое настроение.

— Это я уже поняла. Почему?

— Просто так.

«Стресс, неудачи, растерянность, бессонница… Я не могу заставить свой собственный мозг просто заткнуться. У тебя есть что-нибудь от синдрома слишком-много-мыслей?»

— Пожалуй, тебе стоит с кем-то поговорить. Ты бы предпочёл, чтобы я послала записку профессору Снейпу?

«Или заставить меня говорить с тобой? Да, вообще-то».

— Я ничего не сделал!

— Я этого и не говорила. Я просто сказала, что тебе нужно с кем-то поговорить, а профессор Снейп в любом случае должен знать об этом.

— А если я не хочу разговаривать?

— Обсудите это с профессором. У тебя ведь сегодня вечером встреча с ним, верно?

«О да. Чёрт».

Гарри кивнул.

— Хорошо. Если Блейз не хочет, чтобы у тебя были неприятности из-за того, что ты его ударил, я это учту и укажу в своей записке только про твоё настроение.

«Как мило с твоей стороны. Можно мне теперь уйти?»

— Знаешь, я просто беспокоюсь, — мадам Помфри вздохнула, видя, что Гарри продолжает молчать. — Это не похоже на тебя — ударить друга.

Гарри стало стыдно, но он не подал виду, сохраняя каменное выражение лица, и мадам Помфри наконец сдалась.

— Хорошо, можешь идти.

Гарри ушёл.

* * *

Гарри нашёл Блейза за уроками в гостиной Слизерина как раз перед тем, как отправиться на встречу со Снейпом. Он подошёл и протянул другу маленькую баночку с бальзамом. Блейз взял её, не поднимая глаз, очевидно, полностью увлечённый чтением.

— Просто намажься им, ладно?

Блейз пожал плечами.

— Отлично, можешь не разговаривать со мной. Хотя вообще-то я уже сказал, я сожалею о том, что ударил тебя. Мне жаль. Простишь ты меня или нет, но я не собираюсь снова извиняться.

— Я игнорирую тебя не потому, что злюсь, Гарри. Я просто занят.

— Ты не сердишься?

— Этого я тоже не говорил. Но я не злюсь на тебя за то, что ты меня ударил.

— Тогда почему?

— А ты не понимаешь? — Блейз наконец поднял глаза.

— Нет, я же не могу читать твои мысли. Просвети меня.

— Я не злюсь, но… Я устал от вранья, Гарри.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Перестань задавать вопросы, и я перестану врать.

— То есть ты признаёшь, что врёшь? Здорово.

— Я признаю, что соврал тебе. Но ты и раньше это знал.

— Ты же знаешь, что я говорю не об этом. Ты соврал мне вчера. Пожалуйста, скажи правду.

— Ну, ты просишь слишком много. Отстань.

— Нет, через три месяца тебе придётся ехать домой.

— Если я не захочу, мне не придётся возвращаться домой до лета. Даже если бы то, что ты думаешь, было правдой, до тех пор я в полной безопасности.

«Доверяю ли я Снейпу в вопросе защиты Гарри? — Блейз задумался. — Не очень».

— Ладно. Пока забудем об этом. Но тебе следует уехать на лето в какое-нибудь другое место.

«У тебя есть время до мая. Если ты не найдёшь, куда поехать на каникулы, я начну задавать вопросы. В любом случае, туда ты не вернёшься».

— Мне не нужно никакого другого места, — Гарри вздохнул с облегчением. — Со мной и так всё в порядке.

— Хорошо. Что ж… Я сказал, пока забудем — значит, забудем.

— Спасибо.

«Если повезёт, он совсем об этом забудет».

* * *

— Войдите.

Гарри вошёл и встал перед столом Снейпа.

— Гарри, — вместо приветствия сказал Северус.

— Профессор, — натянуто отозвался Гарри.

— Итак, мадам Помфри сообщила, что ты был в плохом настроении. Четверо профессоров подтверждают это. Что случилось?

— Профессора Синистра, Флитвик, Макгонагалл и…

— Профессор Синистра — дважды, плюс профессора Флитвик, Спраут и Квиррел. Профессор Макгонагалл ничего не говорила. А должна была?

— Я думаю, она решила, что справилась с этим сама.

— Вот как? И что случилось?

— Я не знал, что злить профессоров — это не в моей манере, — саркастически заметил Гарри.

— Возможно, в твоих перепалках с профессором Синистрой или даже Спраут и нет ничего необычного, но вот проблемы с профессором Макгонагалл — это несколько странно. Если только до этого у вас не было стычек, о которых никто не упоминал.

— Нет, не было.

— Ну тогда что произошло?

— А что не так?

Северус приподнял бровь, ожидая продолжения.

Гарри сел. Какого чёрта?

— Мои друзья злятся, профессор Макгонагалл оставила меня после уроков, хотя я не хотел грубить ей. Квирелл буквально вызывает у меня самую сильную головную боль в жизни каждый раз, когда я вижу его. Флитвик нажаловался, а ведь я ничего не сделал. А Синистра срывается на меня, чем бы я ни занимался. Я изо всех сил стараюсь не оскорбить её, а она кричит на меня за то, что я неправильно настроил телескоп, как будто я сделал это нарочно, чёрт возьми.

Он встал и принялся расхаживать по комнате.

— Я пытаюсь делать то, что она говорит, но она же цепляется к каждой мелочи, и я отвечаю, а потом у меня ещё больше неприятностей с вами, а я даже ничего не сделал, кроме как сказал ей, что это не я сломал её драгоценный телескоп — это был чёртов Малфой и его тупые головорезы. Но не-е-е-ет, он ничего не мог сделать, потому что он же такой лапочка, но даже вы знаете, что это неправда. Просто потому, что он чертовски хорош в том, чтобы не попадаться, как последний придурок. Тупая сука думает, что он какой-то ангелочек, а я — исчадие ада.

— Я понимаю твоё настроение, Гарри, но твой тон оставляет желать лучшего. Называть своего профессора «сукой» — это именно та грубость, из-за которой ты попадаешь в неприятности.

— Какая уж есть! Как вы хотите, чтобы я её называл?

— Хм… возможно, «мегера». Это слово означает то же самое, просто оно старомодно и поэтому больше не считается ненормативной лексикой.

— Ни за что. Синистра далеко не такая прикольная, как Катарина*.

На секунду Гарри почувствовал себя глупо, сообразив, что профессор вряд ли узнает эту отсылку, однако Снейп вдруг слабо улыбнулся.

— Эта леди действительно умела обращаться со словами, верно? Ладно, не мегера. Как тебе гарпия? Стерва? Профурсетка?

«Он читал «Укрощение строптивой»? Профурсетка? Конечно же, он ведь не это имел в виду…»

Гарри поднял бровь.

— Вы действительно предлагаете, чтобы я назвал уважаемого профессора шлюхой?

Северус в ответ тоже приподнял бровь.

«Упс…»

— Пожалуй, нет.

Гарри ухмыльнулся. Наверное, Снейпу тоже не нравится эта… путана.

— Тогда гарпия.

— Я так понимаю, тебе нравится Шекспир?

— Я только одну книгу читал. Даже не успел закончить.

— А почему?

— Книга… потерялась.

«Почему он вдруг словно запнулся?»

Снейп медленно поднялся и внимательно просмотрел книги на полках позади своего стола, затем выбрал три и вручил их Гарри.

— Вот. Если тебе понравилась та книга, скорее всего, понравятся и эти. Похвально, если сможешь определить зелье, которое по сюжету делают ведьмы.

— Я получу подсказку?

— Нет. Но книга даёт полный список ингредиентов, и зарифмован он идеально*. Что касается другой пьесы — я думаю, тебе понравится трюк, который они сыграли с Мальволио*. Верни книги, когда прочитаешь, но если хочешь, можешь не спешить.

— Э-э-э… Спасибо, — сказал Гарри, аккуратно положив книги во внешний карман рюкзака.

— Не за что. Так почему же ты нагрубил профессорам? Что случилось?

— Ничего.

— Правда ничего?

Ох, нет. Что, если он просто скажет, что не хочет об этом говорить? Раньше это срабатывало. Гарри слегка улыбнулся, чувствуя, что ему хочется немного подколоть этого человека:

— Нет, сэр. Так говорят, когда правда — это что-то личное.

— Понимаю, — Северус поднял бровь. — Я бы даже уважал это личное, если бы не получал жалоб от твоих профессоров и если бы ты не ударил друга. Что происходит?

— Разве мало того, что у меня было плохое настроение?

— У тебя может быть плохое настроение. Но тебе не разрешается из-за этого грубить профессорам.

— Я и не собирался! — Гарри не хотелось врать. — Ну, по крайней мере, почти.

— Я в курсе. Вот почему я хочу знать, что происходит.

— Я плохо спал, — наконец признался Гарри, — просто на меня навалилось слишком много.

— Из-за неприятностей с мистером Забини? — нахмурился Снейп.

— Нет, сэр. Я извинился и… убедил его оставить меня в покое.

— Ты действительно извинился? Хорошо. — В его голосе снова прозвучало одобрение, и Гарри обнаружил, что ему это нравится.

«Прекрати. Ты его ненавидишь. Одобряет он или недоволен — для тебя это ничего не значит!»

— Тогда что же тебя беспокоит? — продолжил Снейп.

Гарри, конечно, не мог рассказать профессору о собаке на третьем этаже, и он уже сообщил, что ситуация с Блейзом улажена. Обо всём этом не стоило и рассуждать. На самом деле его беспокоила другая, более существенная проблема — запутанные чувства Гарри к самому Снейпу.

«Как будто я собираюсь об этом говорить».

— Ничего, сэр.

— Прости, но я в этом сомневаюсь. Если хочешь, чтобы мы перестали говорить на эту тему, то, пожалуйста, так и скажи.

— Я не хочу говорить об этом, — Гарри закатил глаза, помедлил и добавил из вежливости: — Пожалуйста.

— Хорошо, не будем об этом, пока ты не позволяешь этой проблеме управлять своим поведением. Несмотря на все доказательства обратного, ты знаешь, как себя вести.

— Хм-м, — уклончиво ответил Гарри.

Снейпу это, похоже, не понравилось.

— Возможно, это послужит для тебя некоторой мотивацией: я жду, что ты извинишься перед профессорами Квиррелом, Флитвиком и Синистрой за своё поведение.

— Извиниться перед этой су… гарпией? Чёрт возьми, нет!

— Мистер Поттер, у вас только что закончились отработки. Это действительно того стоит?

— Да! Синистра ненавидит меня, что бы я ни делал. Я не стану извиняться перед этой… злобной коровой, профессором астрономии, когда ей всё равно наплевать.

— Станешь, — просто сказал Снейп.

«Звучит плохо».

— Но почему?

— Потому что ты знаешь, что если не извинишься сам, я сейчас же затащу тебя в её кабинет, и ты сделаешь это при мне. Выбор за тобой. Думай об этом как о тренировке, когда тебе придётся иметь дело с начальником, которого ты ненавидишь.

— У меня достаточно таких тренировок с вами, — сердито огрызнулся Гарри, сверкая глазами.

— В таком случае твои результаты отвратительны, — Северус не стал обижаться и лишь слегка насмешливо улыбнулся, — и тебе нужна дополнительная поддержка.

— Последние десять лет Дурсли пытались научить меня «хорошим манерам», — усмехнулся Гарри. — Посмотрите, как много им удалось! Я не собираюсь превращаться в какого-то идеального святого ребёнка.

— А я этого и не жду.

«Не ждёшь? Ты же первый этого хочешь!»

— Тогда чего вы хотите?

— Я хочу, чтобы ты извинился перед тремя людьми за свою грубость. Ты можешь говорить о них всё что хочешь — наедине, но должен быть вежлив в их присутствии, особенно в классе. Если нет, придётся попросить тебя извиниться.

— У вас чертовски забавная манера «просить», — гневно отозвался Гарри.

— Ну хорошо, — Снейп встретил выпад Гарри с некоторым раздражением. — Если ты предпочитаешь по-другому — тебе будет приказано извиниться.

— Синистра так же грубила мне, как и я ей!

— Профессору Синистре тоже стоило бы попросить прощения. К сожалению, она не так вежлива, каким я прошу быть тебя, поэтому извинений наверняка не будет.

— Это нечестно, — угрюмо буркнул Гарри.

— Нет, но быть вежливым с людьми, которые тебе не нравятся, — это признак зрелости.

— Это даже не смешно.

— Нет. Это не весело и не справедливо, но необходимо. Ты извинишься?

— Хорошо. — Гарри снова сел.

— Этого будет достаточно, — Северус улыбнулся.

«Будь ты проклят со своим чёртовым одобрением», — подумал Гарри.

— Итак, — продолжал Снейп, — профессор Макгонагалл сказала мне, что тебе стало немного… скучно на её уроке.

— Да, сэр.

«Не похоже, чтобы у меня были проблемы…»

Гарри был сбит с толку.

— У тебя нет никаких неприятностей, — подтвердил Снейп. — На неё произвела впечатление твоя идея, как развлечь себя, вот и всё. Она предложила, чтобы я попросил тебя показать мне.

— Правда?

«С чего бы ей это предлагать?»

— Да. Покажешь?

«Хочешь посмотреть?»

— Ладно, — согласился Гарри, внезапно смутившись. — У вас есть скрепка или пуговица — что-нибудь маленькое?

— Это подойдёт? — Северус протянул ему кнат.

Гарри кивнул, накрыл монетку ладонью и сосредоточился на том, что хотел сделать, уделяя особое внимание крошечной оси и колёсам. Северус недоверчиво наблюдал, как кнат изогнулся в форме миниатюрного синего спортивного автомобиля. Гарри ткнул пальцем в машинку, перекрасив её в красный цвет, и превратил в кабриолет. Затем снова сосредоточился и протянул руку к автомобильчику. Тот откатился в сторону. Гарри подставил другую руку, чтобы игрушка не упала со стола, и заставил её развернуться. Довольно скоро он уже своей магией толкал маленькую машинку вперёд и назад — как делал на уроке. Северус смотрел на него, слегка приоткрыв рот. Наконец Гарри сконцентрировался по-другому, и машинка оказалась в его руке. Гарри посмотрел на Снейпа.

— Вот и всё.

— Всё? — изумлённо переспросил Северус.

— Я просто дурачился, — пожал плечами Гарри.

«Что в этом такого замечательного?»

— Действительно. «Дурачился» с беспалочковой магией. Я не из тех, кто ахает или вопит от удивления, но если бы это было так… — Северус покачал головой. — Если бы кто-нибудь сказал мне, что одиннадцатилетний ребёнок способен на то, что ты мне только что показал, я бы счёл рассказчика полным идиотом.

— Правда? — Гарри уставился на него широко раскрытыми глазами. — Почему?

— Это редкая способность, Гарри, — Снейп глубоко вздохнул и, казалось, немного успокоился. — Даже те, у кого она проявилась, обычно не в состоянии научиться её контролировать до совершеннолетия. Тот факт, что ты можешь… откровенно говоря, поразителен.

— Ох, — пробормотал Гарри.

«Здорово. У меня сверхспособности… Эм-м…»

— Значит… взрыв в лазарете не был… нормальным?

— Выбросы стихийной магии типичны для детей… но сила и контроль, которые ты проявил, особенно в вопросе безопасности мадам Помфри, весьма необычны. На ней не было ни царапины. Будь это чистая стихийная магия, Поппи погибла бы.

— Я не хотел… — Гарри побледнел.

— Я понимаю. Но даже если бы она умерла, в этом не было бы твоей вины. Тебе не о чем беспокоиться.

— Конечно, — Гарри отвёл взгляд.

«Отлично. Я не просто урод, а урод опасный. Почему я не могу просто делать так, чтобы исчезало стекло или росли волосы?»

— Гарри, посмотри на меня.

Гарри проигнорировал это, и голос Снейпа стал строже:

— Посмотри на меня. Сейчас же.

— Что? — Гарри поднял глаза и встретился взглядом с чёрными глазами профессора.

— Это не твоя вина, ты понял?

— Да, я понял. Но ещё я давно понял, что не могу ничего поделать с тем, что иногда вытворяет моя магия. Это просто ещё одна составляющая урода. А теперь вы сказали, что я к тому же опасный урод. Неудивительно, что все вокруг всё время хотят меня ударить. Чёрт, я же могу убить кого-нибудь.

Гарри умолк, нервно наблюдая, как Снейп, обойдя стол, направился в ванную, а затем вышел с бутылкой и ложкой, и в ужасе замер — Снейп подошёл и, встав перед Гарри, отмерил в ложку порцию зелья.

— Две минуты. Открой рот.

— Я не хотел!

— Я знаю. Может, в следующий раз ты сначала подумаешь.

— Но почему вас это волнует? — чуть не взвыл Гарри. — Какая разница, что я сказал? Я даже не выругался!

— Гарри, я не позволю тебе повторять бред, который несут твои обидчики, точно так же, как не позволю относиться к себе так, как они обращаются с тобой. Ты не урод, ты — ребёнок и мой подопечный, и никто не имеет права поступать с тобой так, как они. Даже ты. А теперь открывай рот.

«Опять это слово — подопечный. Никто не причинит вреда «его подопечному». Я облажался», — подумал Гарри и с мольбой в ярко-зелёных глазах посмотрел на Снейпа:

— Пожалуйста, не надо!

— Прости, — Северус покачал головой, — это не сработает. Я изменил своё решение в прошлый раз, когда ты попросил, потому что не был так уверен, что это необходимо. Но очевидно, строчек было недостаточно. Больше это не повторится. Открывай.

Гарри наконец подчинился и сморщился, когда ужасная смесь оказалась у него во рту.

«Только не это снова! Фу! Протухла эта штука, что ли? Ещё хуже, чем раньше. Как я мог забыть, насколько это мерзко?»

Гарри едва мог думать об этом. Казалось, вещество во рту завладело его разумом. Довольно скоро он уже подпрыгивал на носках, тряс головой, как в прошлый раз, и отчаянно пытался не задохнуться.

«Бу-э… Бу-э… Меня тошнит… Гадость, дрянь, дерьмо, фу-у!»

— Одна минута.

Гарри просто продолжал подпрыгивать, пока Снейп не протянул руку и не поймал его за плечо. Гарри мельком взглянул на ладонь профессора и притих. Прикосновение некоторым образом успокаивало, и он почувствовал странное сожаление, когда Снейп отпустил его.

«Какого чёрта? Я же ненавижу, когда ко мне прикасаются».

Он опять начал подпрыгивать, пытаясь отвлечься от отвратительного вкуса, но это никак не срабатывало.

«Держись, держись, держись. Ох, фу! Чёрт, что за мерзость!»

Тут ладонь вернулась ему на плечо, и Гарри снова притих.

Держись, держись, держись! Я смогу… Брр… Дерьмодерьмодерьмодерьмо, мерзость, фу-у!

Наконец Снейп пустил Гарри к раковине в ванной и позволил ему несколько минут отплёвываться, пить и полоскать горло, затем высушил мантию и отвёл мальчика обратно в кабинет. Они снова сели за стол друг напротив друга, и Снейп, прежде чем заговорить, призвал стакан тыквенного сока и протянул его Гарри.

— Ты больше такого не скажешь, понятно? Ты не урод, у тебя нет дурной наследственности, и ты, конечно, не заслуживаешь того, как с тобой обращались твои родственники.

— Хорошо, — угрюмо буркнул Гарри.

«Чёрт. Он всё ещё не понимает».

— Скажи это.

— Сказать что?

— Повтори, что я тебе только что сказал.

— Зачем?

— Затем, что ты всё ещё не веришь в это. Повтори.

Гарри закатил глаза.

«Как глупо».

— Хорошо. Я не урод, у меня нет дурной наследственности. Я… — Он запнулся, внезапно почувствовав себя неуверенно.

— Скажи это, Гарри.

«Почему его волнует, верю я в это или нет?»

— Я не заслуживаю того, как обошлись со мной мои родственники.

— Хорошо. И тебе запрещено говорить, что ты заслужил это. Я без колебаний буду промывать тебе рот так часто, как это необходимо, чтобы ты перестал говорить такие вещи.

— Я больше не буду!

— Хорошо бы так и было. А теперь… Как я уже говорил, то, что ты сделал в лазарете — не твоя вина, но это очень интересный показатель твоего потенциала. Учитывая это и то, с чем ты играешься сейчас… вполне вероятно, что если попрактикуешься, то сможешь разнести комнату без палочки, даже когда будешь в хорошем настроении, и это сделает тебя одним из самых могущественных волшебников наших дней.

«Одним из, Северус? Это сделает его сильнее Волдеморта, а, возможно, даже и Дамблдора».

— Ох… — только и смог сказать Гарри. Но потом… — А если я не буду упражняться?

— Тогда у тебя гораздо больше шансов случайно повторить это.

— Ох.

— Именно. Теперь я хотел бы посмотреть твои тесты. Мы не встречались на прошлой неделе, потому что ты был в лазарете. Надеюсь, ты захватил с собой и предыдущие задания?

— Да, сэр, — Гарри, вздохнув, вытащил из рюкзака папку и протянул её Снейпу, а затем напряжённо наблюдал, как тот достал из неё тесты и внимательно их просмотрел.

— «Выше ожидаемого» — по астрономии и гербологии и «Превосходно» — по защите. Очень хорошо по этим предметам. Ты также добился большего по истории магии… но экзамен всё равно не сдал. Я знаю, ты можешь лучше. В чём дело?

— Ненавижу этот урок. — Прозвучало жалобно, и Гарри, поморщившись, заговорил более решительно: — Он бесполезный, а Биннс — отстой.

— И это повод плохо учиться?

— По-вашему, наверное, нет.

— Нет. По-моему — нет. Я так понимаю, ты со мной не согласен?

— Да. В чём смысл этой истории магии?

— Даже если ты не узнаешь ничего полезного на этом уроке, твоя оценка будет иметь значение позже. Я не стану требовать, чтобы ты хорошо справлялся, если ты так против этого, но я не приму оценку ниже «Удовлетворительно».

Гарри угрюмо посмотрел на него.

— Вы мне не нравитесь.

— Я в курсе, — Северус поднял бровь. — Есть ещё какие-нибудь логичные аргументы против изучения истории?

— Нет, — Гарри закатил глаза.

«Придурок».

— Но это не значит, что я согласен.

— Ты и не обязан с этим соглашаться. У тебя нет выбора. Можешь сдать сперва экзамен, а работу написать позже. На данный момент я хочу, чтобы ты переделал и дополнил эссе, которое написал в этом тесте. Три фута, пожалуйста.

— Я хорошо справился с остальными!

— Это правда. Но я бы предпочёл, чтобы ты чуть меньше времени потратил на них и чуть больше — на историю, если это то, что требуется, чтобы ты всё сдал.

— Ненавижу этот урок, — сквозь зубы процедил Гарри.

— Но ты всё равно его выучишь. Дискуссия закончена.

В конце концов Гарри просто сдался.

— Ладно, как вам будет угодно. Можно мне уйти?

— Повежливее.

— Я же сказал «можно мне»!

— Может быть… Но ты произнёс это таким тоном, как будто только что велел мне убираться. Попробуй ещё раз.

— Оценки, язык, тон — есть хоть что-то, что вы не хотите контролировать?

Северус приподнял бровь.

— Меня очень мало интересуют твои проблемы с прыщами. Это забота мадам Помфри.

Северус с некоторым удивлением наблюдал, как Гарри нахмурился.

— У меня нет прыщей.

— Поэтому мне всё равно, — ухмыльнулся Снейп, и, несмотря ни на что, Гарри поймал себя на том, что улыбается в ответ. Наконец мальчик спросил почти кротко:

— Теперь я могу идти?

— Теперь можешь, — кивнулСеверус.

__________

*Катарина — персонаж пьесы У. Шекспира, отличалась весьма вздорным сварливым нравом. Здесь Гарри обыгрывает название пьесы — «The Taming of the Shrew» («Укрощение строптивой»), английское слово shrew переводится как мегера (прим. пер.)

*Пьеса У. Шекспира «Макбет» (прим. пер.)

*Пьеса У. Шекспира «Двенадцатая ночь» (прим. пер.)