Наследник Принца (гет)

— О, Гарри, привет, — раздался рядом мелодичный обрадованный голос.

— Привет, Луна.

Гарри улыбнулся Луне и, перекинув одну ногу через лавку, присоседился рядом со мной:

— Приятного аппетита.

Так как я в этот момент жевал бутерброд, то просто кивнул и вопросительно выгнул бровь, как бы спрашивая, зачем он потревожил мой завтрак.

— Хотел сказать спасибо, что помог побывать сам знаешь где, и извиниться.

— За что извиниться? — недоуменно спросил я.

Я действительно не понял, в чем он считает себя передо мной виноватым. Увязался за ним я сам, и идиотскую драку начал первым.

— Ты из-за меня на отработку к Снейпу попал.

Я аж соком поперхнулся, которым, на свою беду, во время его извинений запивал проглоченный бутерброд. Гарри заботливо постучал по моей спине.

— За это, — прокашлявшись, просипел я, — безусловно, стоило извиниться. Но я не в обиде.

— Точно?

Нет, он что, реально переживает?

— Точно-точно.

— Хорошо, — Гарри широко улыбнулся, — ну, тогда мир?

Он протянул руку. Мне стало смешно. Протягивая свою, я тоже оскалился улыбкой и ответил:

— Мы с тобой вроде и не ссорились. Мир, конечно.

Совершенно довольный, Гарри разжал ладонь, хлопнул меня по плечу и ушел. И мне пора — до начала занятий всего ничего.

Если мне казалось, что вчерашняя наша история закончилась назначенной отработкой и утренним примирением, то я глубоко ошибался. В перерывах между занятиями — благо сегодня были совместные Руны — и перед обедом на меня насела Гермиона. Я еще меланхолично подумал, что, наверное, стоит почаще совершать что-нибудь безумное, чтобы девушка взяла тебя в оборот, даже если он будет сводиться к чтению нотаций.

Выпытав с утра пораньше все у Гарри, она плотно занялась мной. Гермиона много чего высказала о нашей безрассудности, и, как ни странно, получила от меня полное согласие своим словам. Я, как и она, тоже думал, что нам повезло вернуться в целости и сохранности, не напороться на враждебно настроенных личностей да еще легко отделаться. Правда, под конец добавил, что считаю вылазку в какой-то мере хоть и безумной, но вполне оправданной.

— Да, но... — Гермиона отчего-то растерялась, — я думала, ты, как Гарри, будешь спорить и доказывать, а ты... — она подняла на меня взгляд, — ты не сердишься? Я иногда бываю слишком настойчивой.

— Гермиона, — в порыве чувств я слегка сжал ее предплечье, — я невероятно рад, что попал в число людей, о которых ты беспокоишься!

— Ты же мой друг.

— Это здорово! Я рад быть твоим другом! Конечно, еще больше я бы обрадовался быть твоим парнем... — тут до меня, стоило увидеть ее ошарашенный взгляд, дошло, что я только что выдал, и чуть сдал назад, — но если ты против, согласен и на простую дружбу.

— Давай пока, — выдавила она, — друзьями п-побудем.

Я усиленно закивал. Ее «пока» меня обнадежило. Гермиона облегченно вздохнула, но поток вопросов у нее не иссяк. Она подробно расспросила о пути, которым мы прошли, попутно поругала пронырливых близнецов Уизли, вечно лезущих куда не надо, восхищенно поцокала языком при описании карты, о которой она знала, но не обо всех возможностях которой предполагала; Годрикова впадина вызвала особенный интерес.

— Церковь очень старая, — вдохновенно произнесла Гермиона, — и на кладбище должно быть похоронено много знаменитостей.

— В темноте особо было не разглядеть, — ответил я на это, — но мне встретились фамилии Дамблдор и даже Певерелл.

Рассказал и про эпитафию.

— Это действительно необычно. Я читала в истории, что примерно так звучал лозунг Пожирателей смерти...

Ну конечно, именно в учебнике я фразу и видел! Но как это все связано, не понял. Возможно, просто совпадение — на могилах часто пишут изречения из библии.

Посетовав, что в ближайшее время возможности попасть в печально знаменитый городок не будет, Гермиона наконец успокоилась и вернулась к учебникам.

* * *

Учеба шла своим чередом. Где-то с трудом, а где-то с легкостью, но я почти полностью освоился и привык и к нагрузке, и к окружающим меня людям. Порадовался, что накоротке сошелся с Джерардом Чэмберсом. Большой дружбы не возникло, но по-приятельски мы общались неплохо.

Само собой, гладко было не всегда.

Сейчас, например, меня заботило, что я буду делать и где обитать на зимних каникулах. Был не прочь побывать дома, только что там буду делать один, не представлял. Но судя по виду грозно взирающего на меня Северуса, меня ожидало очередное наказание.

Получив в обед от него с помощью домового эльфа записку, я теперь стоял в кабинете зельеварения навытяжку и собирался получить взбучку. Честно говоря, было за что, но особой вины я не ощущал.

— И как ты это объяснишь?

— Случайностью.

— То есть гематому под глазом у Гойла, которая не излечивается уже неделю, ты считаешь случайностью?

— Все как у маглов, — развел я руками, — так и договаривались.

— Что значит — договаривались? — разозлился Северус. — Поясни.

— Но он ведь не жаловался? Нет? — попытался увильнуть я от ответа.

— Хэдриан! — Северус так рявкнул, что я подскочил и, смирившись, начал объяснять.

Все действительно вышло случайно, особенно вначале. Понятия не имею, что делал Грегори Гойл у кабинета нумерологии, возможно, ждал Малфоя или Нотта с Забини; сам он, в отличие от них, на нумерологию не ходил.

Так получилось, что, заговорившись с Джерардом, я не заметил Гойла и столкнулся с ним, не успев среагировать. Он не пострадал, а вот я чувствительно плюхнулся на задницу. Вместо того чтобы извиниться и разойтись, мы зацепились языками. Я еще успел порадоваться, что Гермиона быстро упорхнула по своим делам и не видела случившегося безобразия. А то даже не знаю, как бы она отреагировала.

Все бы ничего, Гойл после окрика Малфоя, чтобы тот успокоился, готов был отступить, да и Чэмберс, демонстративно играющий палочкой, дальнейшему конфликту тоже не способствовал, но в этот момент мимо аудитории шла группа младшекурсников во главе со старостой Хаффлпаффа. Староста сделала замечание и, на свою беду, получила в ответ грубое «Не смей мне указывать» и что-то про семейку, привечающую сквибов и позорящих фамилию. Мне стало жаль обиженную девчонку, и я сказал, что гордиться можно не только сквибами со своей фамилией, но и маглами. Даже с фамилией Гойл был магл-спортсмен, выигравший несколько боев по боксу...

— На ходу придумал? — выгнул бровь Северус.

— Ничего я не придумывал, — возразил я. — Дед всегда борьбой интересовался, у него и журналы спортивные были с фотографиями, оттуда и запомнилось.

Похоже, Грегори сам был не против подраться по-простецки, потому что слизеринцы, вместо того чтобы обозлиться, дружно засмеялись и начали над ним подшучивать. Гойлу, естественно, это не понравилось, и он не нашел ничего лучше, как броситься на меня с кулаками...

На этом месте я замолчал.

— Хочешь сказать, — насмешливо сказал Северус, — что сумел без палочки справиться с Грегори, который в два раза тебя крупнее?

— Так я ж говорю, случайно все вышло! Я бы с ним, конечно, не справился, он же здоровый! Я уклонился и сделал подножку, он упал, но успел ухватить меня за мантию. В общем, я тоже упал... на него... и рукой в глаз... не специально, честно!

Северус устало потер переносицу:

— Хорошо, приму твою версию. Тем более никто из них действительно не жаловался. Но ответь, почему Грегори до сих пор ходит с украшением под глазом?

Я смущенно отвел глаза и спрятал руки за спину:

— Ну, это как бы тоже случайность, типа стихийного выброса, такое у меня с детства получалось, когда мы с пацанами из-за речки драться стали. В Коукворте, ты знаешь, наверное. Те чистенькие задаваки были, а мы — попроще. Будет столько светить, сколько я захочу. Но оно само пройдет, пара дней осталось. Все как у маглов, — уверил я его. — Я так Тео и сказал, что это мое фирменное, вроде как семейное проклятье, когда он Грега полечить не смог.

Мы даже поспорили на пять галеонов, и, скорее всего, через два дня галеоны будут моими, раз ребятки не пошли к колдоведьме и до сих пор пытаются справиться сами. Только говорить об этом Северусу я не стал. Самое удивительное, что расстался я со слизеринцами вполне мирно, даже с Грегори. Разве что получил напоследок от Малфоя: «Хоть ты и придурок, Принц, но забавный». На что я ответил, что они тоже ребята ничего так.

Малфой меня вообще вводил в диссонанс — даже когда был смурной и дерганый, все равно выглядел человеком, не скотиной из моих воспоминаний.

— Мерлин, и стихийные выбросы у тебя не как у нормальных детей. Хоть к Лавгуд в пару.

— А что не так с Лавгуд? — полюбопытствовал я. Слышал, что помимо чудаковатости с ней происходит что-то еще, но что именно, пока не выяснил.

— Неважно, — отмахнулся Северус. — Ладно, с этим разобрались, но будь уверен, раз не хочешь думать головой, отработка тебе светит длительная, без каникул и выхода в Хогсмид. Флитвику так и объяснишь.

Не то чтобы я расстроился из-за Хогсмида, но все равно было жаль.

Я уже хотел свободно вздохнуть, но гроза, как оказалось, еще не миновала.

Северус, до этого стоящий со сложенными у груди руками, теперь сел на стул и придавил меня тяжелым взглядом:

— Кормак Маклагген.

Вот теперь, кажется, надо было беспокоиться по-настоящему.

От удивления я открыл рот, и у меня вырвалось:

— О-откуда?

— Ты очень наивен, если думаешь, что такое можно скрыть.

Я бросил взгляд исподлобья и поджал губы. С Маклаггеном никакой случайности не было. И если бы все повторилось, я бы поступил точно так же...

Началось все с зельеварения. Я, следуя совету Северуса, старался не выделяться, делал все по инструкции, избегая лишнего внимания к своей скромной персоне. Мне казалось, я был в этом весьма успешен, тем более что со мной на Равенкло и на Хаффлпаффе, с которым у нас проходили занятия, училось немало знающих и прилежных учеников. Но, вероятно, мои более уверенные, чем у других, движения, кое-какие приемы при обработке ингредиентов, сами ингредиенты, которые я, не задумываясь, выбирал покачественнее, — все перечисленное привлекло внимание Слагхорна. Он туманно, не упоминая имен, стал нахваливать мою наследственность.

Не видя от меня отклика, на какое-то время оставил в покое, а потом вдруг пригласил в свой клуб на рождественскую вечеринку. Мне, конечно же, было любопытно, что за клуб такой, но особого значения я ему не придал. И, видно, зря — не стоило тянуть до последнего.

— Все, Принц, берегись, девчонки сейчас на тебя охоту начнут, — тихонько хохотнул Энтони, стоящий за соседним котлом.

Его слова я в полной мере оценил первым же вечером в гостиной, когда привычно устроился с учебником недалеко от камина. Девушки, бывало, и раньше стреляли в мою сторону глазками, обсуждая новичка-меня, но дальше смешков издалека у них дело не заходило.

Теперь, как выразился староста, началась охота. Они стали настойчивыми, когда намеком, а когда прямо предлагали составить мне пару на вечеринку. Я как мог отшучивался и говорил, что подумаю. Совсем я обалдел, когда однажды подошли две малявки с третьего курса. Не предполагал, что столько студенток мечтает попасть в клуб Слагхорна. Как-то высказал это вслух, когда рядом были только парни.

— Ты что, вчера родился? — ухмыльнулся Белби. — Это же лишний повод принарядиться, а если учесть, что в клубе ожидаются знаменитости... — и он многозначительно поиграл бровями.

Его со смехом поддержал Джерард:

— Маркус прав. Выбрал бы ты кого-нибудь, а то берегись — некоторые, бывает, не стесняются в способах. Эх! — он мечтательно вздохнул. — Я бы на твоем месте уже бы давно с какой-нибудь красоткой по углам целовался.

Я обвел задумчивым взглядом кучковавшихся у противоположной стены однокурсниц. Понял, что ни с одной из них целоваться по углам совсем не хочу. Девчонки, заметив мой интерес, зашушукались и как-то по особому, по-девчачьи, засмеялись.

Это получается, если я кого-нибудь из них приглашу, то надо будет весь вечер уделять внимание своей избраннице и ухаживать только за ней?

Я сорвался с места.

— Ты куда? — поинтересовался Маркус.

— Девушку приглашать, — не стал я скрытничать.

До отбоя еще было два часа, поэтому я рванул в библиотеку. Пока шел, мысленно выстраивал целый список причин, почему надо пойти на вечеринку именно со мной.

Я не ошибся — Гермиона была в библиотеке и как раз возвращала два здоровенных талмуда мадам Пинс; увидев меня, приветливо кивнула. Подождав, пока она закончит и выйдет, сразу за дверями библиотеки я сделал свое предложение. К моему великому огорчению, ни одна из придуманных причин не пригодилась.

— О, Хэдриан, — Гермиона схватилась за голову, — я такая глупая! Если бы ты позвал меня вчера!

— Тебя кто-то пригласил, — расстроился я. — Гарри?

С Гарри, пожалуй, я бы смирился. Но оказалось, это не Гарри, а ее софакультетник Кормак Маклагген, с которым, как призналась Гермиона, она согласилась составить пару случайно, потому что Гарри себе сопровождение уже выбрал и лишь бы не идти одной. А также потому, что поддалась назойливому вниманию Кормака.

Мои знания о Маклаггене были обрывочны и не очень приятны, но я надеялся, что здесь он не такой высокомерный хам, каким запомнился мне оттуда.

— Но хотя бы потанцевать с тобой разрешишь?

— Конечно!

— Почему ты назвала себя глупой?

— Потому что не догадалась сама к тебе подойти!

— А Гарри-то с кем будет?

Гермиона улыбнулась:

— С Луной Лавгуд.

Вот как? Неожиданно.

Я проводил Гермиону до башни Гриффиндора. Прямо у портрета Полной дамы нам встретилась обнимающаяся парочка. Гермиона помрачнела. Спутница Рональда Уизли самодовольно взглянула на Гермиону и, проговорив тихонько пароль, утащила того в гостиную. У меня возникли нехорошие подозрения, что у Гермионы была еще одна причина пойти на вечер именно с Кормаком.

Возвращался я к себе донельзя печальный. Парни были на месте и, видно, с нетерпением меня ждали:

— Как? — озвучил общую мысль Энтони.

— Девушку, с которой я хотел бы целоваться, — уныло сказал я, — уже пригласили.

На лице Джерарда отразилось понимание.

— Да ну, — недоверчиво сказал он и переглянулся с Энтони, — это Грейнджер, что ли?

Я не ответил, а только горестно вздохнул. Джерард качнул головой:

— Так она вроде бы ничего, — но, поймав мой прищуренный взгляд, изобразил испуг, выставил ладони и попятился, — все, молчу-молчу, не хочу оказаться на месте Гойла.

И заржал. Весельчак. Энтони с усмешкой заметил:

— Чему удивляться? Даже Лавгуд идет с Поттером, если она это не придумала, конечно.

— Не придумала, — подтвердил я, с неудовольствием осознав, что обо всем узнал последним и сам же до последнего тянул.

И больше не сказав ни слова, ушел в спальню.

Утром во время завтрака незнакомая сова бросила мне посылку. Я озадаченно рассматривал небольшую белую коробочку-кубик — если надпись не врет — со сладостями, обвязанную красной ленточкой. По всей поверхности коробки перемещались маленькие разноцветные сердечки, периодически собираясь на одной из сторон в одно большое сердце.

— Похоже, кто-то перепутал календарь и вообразил, что сегодня четырнадцатое февраля, — донеслось насмешливое от Маркуса. — Откроешь?

— Даже не подумаю, — принюхавшись, неприязненно ответил я, — этот кто-то не только слаб на память и перепутал календарь, но и был так туп, что использовал протухшие ингредиенты. Боюсь, от Амортенции, в которой искупали эту милую коробочку, я бы не пускал слюни влюбленного идиота, а обнимался бы с унитазом.

— Ты уверен? — подключился Энтони.

— Уверен. Это про такие способы говорил Джерард? Интересно было бы узнать, кто эта дура.

И про себя добавил: «Которая решила приворожить потомственного зельевара».

Чуть дальше от меня раздался всхлип, и из-за стола выбежала третьекурсница, что хотела пойти со мной на вечеринку. Энтони, проводив убегающую девчонку взглядом, вытащил платок, осторожно завернул в него коробку и хмуро сказал:

— Пойду к старосте девочек. Это тянет на отравление. Пусть Падма разбирается.

На вечеринку к Слагхорну я пошел в одиночестве.

Если бы не Гермиона, я на вечеринке просто умер бы со скуки. Только она своим присутствием скрашивала чопорность и тягомотность праздничного вечера. Там даже танцы были медленными и унылыми и нисколько его не спасали.

Возможно, кому-то нравилось неторопливо рассуждать о погоде, осторожно касаться политики или сравнивать качество образования в разные годы. Наверное, и мне было бы капельку интересно, если бы я хоть кого-то из приглашенных знал и если бы стремился завести полезные связи. Но чтобы завести эти самые связи, надо что-нибудь рассказывать и о себе, а мне этого было совсем не надо, поэтому я, несмотря на старания Слагхорна, старательно уклонялся от знакомства с незнакомцами. Впрочем, профессор почти сразу оставил меня в покое и успешно переключился на Гарри.

Разнообразие внес разве что один высокий и жутко тощий гость, плотоядно — в прямом смысле этого слова — оглядывающий девочек, которого все время одергивал маленький человек в очках. Оценив бледность, худобу и темные круги под глазами тощего, я догадался, что передо мной самый натуральный вампир.

Разглядывая нечеловека, я вспоминал прочитанное в книгах и невольно стал прикидывать самые уязвимые места на его теле и раздумывать, каким заклинанием можно было бы отрубить ему голову в случае чего. Еще припомнил, что вампирские волосы и клыки вместе с так называемой «черной» кровью используются в некоторых зельях.

— Хэдриан, — тихонько одернула меня Гермиона, — ты очень странно смотришь на того человека, как будто съесть хочешь, извини за сравнение. И, кажется, он заметил твое внимание.

— Это вампир, а не человек, — поправил я ее и, не скрывая, рассказал, о чем только что подумал.

— Мерлин, — Гермиона зажала рот, чтобы заглушить смех, — не знала, что ты такой кровожадный.

— Ну, он тоже смотрит на остальных явно не с эстетической точки зрения.

Гермиона глянула на вампира, поймала его оценивающий взгляд и зябко передернулась. А я вдруг вспомнил отцовскую Сектумсемпру и понял, что заклинание идеально подходит для отрезания вампирских голов.

Спрашивается, о чем думал наш профессор зельеварения, приглашая нежить в школу? Тоже мне, любитель экзотики.

Становиться членом клуба совсем расхотелось. Но, скорее всего, Слагхорн сам меня больше не пригласит.

Гермиона тоже была не в настроении — ее везде преследовал Маклагген и мешал нормально общаться с остальными. До него никак не доходило, что ей его назойливость неприятна. Так что я с нетерпением ждал момента, когда, соблюдая приличия, можно будет уйти и проводить Гермиону. И почти дождался.

Но случилось внезапное появление Филча с пойманным Малфоем, затем зашел Северус с намерением разобраться со своим студентом и Гарри, решивший за ними проследить. Мне бы не дергаться и остаться, но за каким-то демоном меня понесло вслед за Гарри. Ничего толком не увидев и не расслышав, я вернулся обратно, но оказалось, что Гермиона уже ушла. Я поспешил следом в надежде ее нагнать и извиниться за то, что ушел и оставил без объяснений. Но на полпути в пустынном переходе увидел зрелище, которое мне совсем-совсем не понравилось.

— Ты же сразу согласилась, — донеслось до меня, — значит, я тебе нравлюсь. Что, тебе одного поцелуя жалко?

— Я миллион раз пожалела, что пошла с тоб...

Слова заглушились возней и возмущенным мычанием.

Я не стал доставать палочку, я и не хотел доставать палочку, я абсолютно не думал о том, что Маклагген выше меня и шире в плечах, я вообще мало о чем задумывался и хотел только одного...

Он так увлекся, что не обращал внимания ни на что вокруг. Но Гермиона не была бы Гермионой, если бы смирилась с подобным. Она его смогла то ли ущипнуть, то ли ударить, и Маклагген отпрянул. А я молча схватил левой рукой его за плечо, и, резко развернув, правой со всей яростью врезал ему в челюсть. Охнув от боли, Кормак просеменил несколько шагов назад, умудрился при этом не упасть и даже потянулся за палочкой. Меня это не устроило — пришлось подсечь, с разворота пнув тварь под колено, и когда он упал, с глухим стуком ударившись головой, я одной ногой наступил ему на руку, носком ботинка другой отфутболил палочку подальше. Потом, наплевав на завывания, оседлал его брюхо и, приподняв за воротник, добавил еще несколько раз. Не считал.

— Перестань, Хэдриан! — раскрасневшаяся Гермиона выставила палочку, и вид у нее был такой растрепанный и воинственный, что я невольно задержал взгляд, залюбовавшись. — Я бы сама справилась.

Я бы, наверное, успокоился, если бы Маклагген не стал выкрикивать проклятия в нашу сторону и грозить всеми возможными карами. Оставалось только догадываться, как это у него получалось с разбитыми губами и выбитыми зубами. Наклонившись и схватив его за волосы, прошипел ему прямо в ухо:

— Жалуйся кому хочешь, только не удивляйся потом, если одна малолетка с Равенкло напишет о твоем поведении родителям.

Он побледнел, а я порадовался, что случайное знание из моего мира теперь пригодилось и я угадал.

Понятия не имею, что связывало мою софакультетницу с этим козлом — родственные отношения или возможная помолвка, — но именно ее письмо домой утихомирило тогдашнего четверокурсника Маклаггена после одного некрасивого инцидента с однокурсниками.

— Как же ее зовут? — изобразил я задумчивость. — Грейс, если не ошибаюсь?

— Заткнись, — прошамкал он. — И отвали. Мне надо в Больничное крыло!

— И что ты там скажешь?

— Что захотел полетать и упал с метлы, — зло выцедил он.

Я кивнул:

— Годится.

— Ненормальный!

Палочку я все же на всякий случай вытащил, ожидая, пока Кормак поднимется и умотает в сторону Больничного крыла. Лишь когда его ковыляющие шаги и стоны стихли за поворотом, я расслабился.

— Это было ужасно, — тихо сказала Гермиона, глядя ему вслед, — но мне его совсем не жалко, — повернулась ко мне: — У тебя кровь.

— Так бывает, — только сейчас почувствовал боль в разбитых костяшках.

— И все вам, мальчишкам, подраться надо, — покачала Гермиона головой и, взяв мою руку, стала заклинанием заживлять ссадины.

— Наверное, для того, чтобы красивые девушки нас потом лечили, — пробормотал я, испытывая странное и волнующее ощущение близости и еще чего-то, чему я не мог дать объяснения.

Так бы и стоял рядом, со своей рукой в ее ладонях. Даже во время танца такого не было.

Чуть позже, разлегшись на кровати, я долго смаковал этот момент, прежде чем уснуть...

Северус кашлянул, выводя меня из задумчивости.

— Что скажешь в свое оправдание?

— Ничего, — буркнул я.

— Получается, четыре выбитых зуба, перелом запястья, сотрясение мозга и трещину в челюсти ты считаешь нормальным? А палочкой воспользоваться у тебя ума не хватило? Может, она тебе вообще не нужна?

— Он ее трогал, Северус, — поднял я голову и с вызовом посмотрел ему в глаза, — ей было неприятно. Я хотел, чтобы ему тоже было неприятно, когда его... трогают.

Тряхнув головой, Северус в раздражении выплеснул:

— Почему у тебя все сводится к членовредительству? Почему ты такой драчливый, а? Тебе Шляпа, случаем, Гриффиндор не предлагала?

Мои щеки непроизвольно вспыхнули. Северус удовлетворенно кивнул:

— Понятно. И почему я не удивлен?

— Ну-у, Слизерин она предлагала тоже, — дипломатично ответил я.

— Мало верится.

— Это правда! Она сказала, что мне присуща некоторая хитрость, и если я хочу ее получше научиться использовать, то мне надо в Слизерин. Только я не хотел никого обижать и попросил отправить меня в другое место.

— Куда, в Азкабан?

— Что сразу в Азкабан-то? — вскинулся я.

— То есть ты ни капли не раскаиваешься?

— За что? За то, что урод получил по заслугам?

— А о себе ты подумал? Хочется лишних разбирательств?

— А они будут?

— Нет, на твое счастье.

— Тогда в чем проблема?

— Дверь видишь?

Северус совсем распалился. Покосившись на дверь, я осторожно ответил:

— Вижу.

— Уходи.

— А отработка?

— Пошел вон!

Я выскользнул из кабинета и тут же услышал за спиной грохот и сильный стук в дверь. Бросился обратно. У порога лежала разбитая склянка. Бывшие в ней рогатые гусеницы, лишившись анабиозных чар, отмерев, стали расползаться в разные стороны.

— Они ж не виноваты, — брякнул я.

— Вон, я сказал!!!

Северус замахнулся еще какой-то банкой, и я счел за благо окончательно ретироваться.

* * *

— Не виноваты они! — Северус со злостью раздавил ногой ближайшую гусеницу. — Это ингредиенты! Они не могут быть не виноватыми! Или виноватыми!

Фраза прозвучала до того по-идиотски, что Северус в сердцах сплюнул.

Если о «магловской» травме Гойла судачил весь Слизерин и в свою очередь делались ставки, то про избиение Маклаггена Северус узнал случайно. Будучи дежурным учителем, он точно знал, что никто поздно вечером на метле не летал, и прекрасно помнил Маклаггена на вечеринке Слагхорна.

Посетив вотчину мадам Помфри и выяснив, что с незадачливым гриффиндорцем все будет в порядке, Северус собирался покинуть Больничное крыло, но тут услышал тихие причитания про недотрогу Грейнджер и психа с Равенкло. Не мучаясь угрызениями совести и не испытывая моральных терзаний, Северус просто-напросто залез к накачанному лечебными зельями и поэтому мало что соображающему семикурснику в голову, где и увидел всю неприглядную картину. Пообещав себе не забыть назначить приставучему наглецу наказание поунизительнее, брезгливо отступил...

Вернувшись в свои покои, Северус в изнеможении рухнул в кресло.

Послал же Мерлин сыночка! Он ведь о нем беспокоится. Мог хотя бы соврать, что больше так не будет!

Поистине, мальчишка доведет его до могилы раньше, чем Поттер и Темный Лорд, вместе взятые!

Да только почему где-то в глубине души трепещет огонек гордости и хочется улыбнуться?