Наследник Принца (гет)

Я готовился к сокрушительному удару, безжалостной расправе, но никак не к длительному затишью и последующему деликатному вмешательству, я даже ничего не почувствовал, когда Снейп материализовался прямо в гостиной. Так что был изрядно удивлен. Он, судя по вспыхнувшим эмоциям и взгляду, которым окинул помещение, оказался удивлен не меньше:

— Коукворт?

— Тупик прядильщиков, — настороженно глядя на Снейпа, кивнул я.

— Почему это место? Оно для тебя что-то значит?

— Не твое дело.

— Не мое, — согласился он.

Я исподлобья смотрел на посетителя и пребывал в полной растерянности, так как не знал, чего от него ожидать. Вдруг опять взбесится.

— Мистер Принц, — Снейп кашлянул, тон его стал ровным и официальным, — прошу прощения за причиненный вред и предлагаю помощь, чтобы вернуться.

— Что взамен?

Безусловно, несмотря ни на что, жить хотелось, но такой резкий переход от агрессии к миролюбию выбил меня из колеи, и я не понимал, какую цель преследовал этот человек.

— Ничего. Наоборот, получишь помощь в адаптации и продолжишь учебу.

— Так не бывает. Я для тебя ничего не значу.

— Не веришь в сострадание?

Я не удержался от смеха:

— Спросил тот, кто потрошил мне мозг и обещал залить внутрь ведро Веритасерума.

С самого начала разговора меня не покидало присутствие чего-то инородного. Когда Снейп долбил мое сознание, я этого не чувствовал, все силы уходили на сопротивление, но сейчас... Словно какой-то слабый привкус или еле уловимый запах. Оно не несло угрозы — просто было неприятным. И причем это что-то я должен был хорошо знать.

Снейп хмыкнул, но разговор его, видно, начал утомлять:

— Ты что, жить не хочешь, ребенок? Еще два-три дня — и рискуешь не очнуться.

А я прислушался к своим ощущениям и вспомнил. Отца, пленника и небольшой урок, после которого мне совсем не жалко было того урода в белой, закрывающей все лицо маске.

— Ты — Рыцарь, — потрясенно сказал я, — ты — гребаный Вальпургиев Рыцарь.

Надежда на лучший исход исчезла без следа. Разве можно довериться человеку с клеймом? А от того, что он имел такие родные черты, стало совсем тошно.

Меня затрясло то ли от отвращения, то ли от отчаяния, а очертания комнаты подернулись рябью. Наверное, меня лихорадило не только внутри, но и снаружи.

— Я — человек Дамблдора. Прошу, успокойся.

— Я тебе не верю, незнакомец, — совершенно раздавленный, еле выговорил я, — и не хочу тебя видеть... убирайся...

Очертания комнаты поплыли, силуэт Снейпа стал размываться, мысли путаться...

Навалилась усталость...

— Мордред! Все не так! Я... я шпионю против Лорда! Что же ты делаешь, глупый?

...Надо же, отчего-то в сон клонит. Оказывается, и внутри себя тоже можно поспать...

Меня потянуло куда-то вниз... спать... в пустоту...

— Не смей уходить! Слышишь? — слова, а может быть, мысли доносились, как через толстый слой ваты. — Вспомни мать! Разве она хотела твоей смерти?

Я встрепенулся.

Мама? Нет, она этого не хотела, совсем не хотела.

— Если ты уйдешь, некому будет ее помнить!

«...Не забывай. Ее не забывай...»

Но так нельзя, я должен помнить!

— Дай руку... пожалуйста, Хэдриан, я не причиню тебе вреда... смотри на меня...

Куда смотреть?

Все размылось окончательно, превратилось в белесый туман, в котором медленно перемещались темные подрагивающие пятна. Одна пара пятен была похожа на два больших глаза. К ним я и потянулся...

* * *

Северус схватился за гудящую голову.

Мальчишка Принц настолько его вымотал, что Северус готов был рухнуть в изнеможении рядом с ним на кровать. Даже после самых мучительных «сеансов» у Лорда состояние было и то более вменяемым. Он никак не предполагал, что ситуация дойдет до крайности. Еще чуть-чуть — и лежать бы паршивцу неподалеку от четы Лонгботтомов! Но винить, кроме себя, некого. Видимо, судьба у него, у Северуса, такая. Сначала совершать необдуманные поступки и непростительные ошибки, а потом долго и упорно за них расплачиваться. И что бы Северус ни думал раньше, теперь он был точно уверен, что не бросит все на самотек и будет серьезно присматривать за новоприобретенным родственником.

Родственник открыл глаза, всхлипнул и захрипел. Северус тут же напоил его подготовленным заранее зельем. Он по себе знал — после такого испытания обеспечена адская головная боль, которая и потом какое-то время периодически будет возникать неприятными приступами.

Принц вперился в Северуса требовательным взглядом, просипел:

— Объясни почему.

И опустил взгляд на левую руку. Северус понял, что если он не ответит, то может спровоцировать юнца в будущем на необдуманные поступки, и, уж конечно, тот никогда не станет ему доверять. И раз уж они оба оказались связаны общими тайнами, то вопрос доверия, а значит, и безопасности стоял в первую очередь.

— Скажу прямо — я был на стороне Темного Лорда, пока он не пошел по трупам и не погубил дорогого мне человека.

На лице Принца отразилось понимание:

— Это была ма... Лили Эванс?

— Да.

Мальчишка явно хотел что-то уточнить, но Северус, посчитавший, что сказал достаточно, припечатал:

— Обойдемся без подробностей.

Принц прочистил горло, обозначил кивок:

— Хорошо, — вместо сиплого его голос стал хриплым и более внятным: — Значит, бегаешь по заданию директора.

— Придержи язык, — поморщившись, беззлобно бросил Северус.

— А то в гневе ты страшен, знаю.

Северус закатил глаза. Мальчишка не то что встать, сесть еще не может, говорит кое-как, зато пытается вовсю зубоскалить.

— Раз ты такой говорливый и чувствуешь себя лучше, чем я думал, ответь, как определил Метку.

— Не понимаю, почему ты пропустил этот момент... Хотя да, ты же в основном маму разглядывал...

— Ближе к делу.

— Пленник у нас был, — Принц облизнул пересохшие губы. — Не помню, как его звали. Треверс, Пиритс... Меня не волновало его имя. Помимо сведений, отец заинтересовался клеймом, записи вел. А перед тем как он его... ну ты понял... меня позвал, показал, какой ментальный отпечаток клеймо имеет изнутри. В общем, такое вот практическое занятие по легиллименции устроил. Я потом, правда, блевал полдня.

— Что так?

— Картинки мерзкие зацепил. Не хочу говорить.

Мальчишка совсем выдохся, последние слова произнес кое-как натужным шепотом. Северус дал выпить питательное снадобье, предварительно капнув в стакан несколько капель сонного зелья. Подождал, пока он уснет. Несколько взмахов палочкой убедили, что с подростком все хорошо и он идет на поправку.

Задумался. В запасе пара дней максимум, как только Принц встанет на ноги, его тут же придется отправить на Гриммо. При этом надо обеспечить хотя бы на первое время необходимыми вещами. Та еще головная боль, но не на Блэка же ее перекладывать?

Северус напоследок взглянул на уснувшего обычным сном подростка и вышел, не забыв запечатать дверь в маленькое больничное помещение, доступ к которому был только у трех человек: у него самого, Дамблдора и мадам Помфри.

Возвращаясь к себе, Северус вдруг представил, как бы он сам кого-нибудь учил работать с чужим сознанием, используя «подопытный материал». В голове начал выстраиваться примерный учебный план и возможные методы страховки новичка-легиллимента. Северус остановился и усмехнулся — профессия учителя и таким образом давала о себе знать. И в кои-то веки он пожалел, что у него нет ученика, которому бы он мог передать свои знания и обучить специфическим, наработанным годами приемам. Но ведь есть мальчишка Принц, имеющий способности и неплохо владеющий окклюменцией. Северус все равно собирался помочь ему восстановить то, что разрушил, и отдавал себе отчет — не будь парень в тот момент физически ослаблен, растерян и морально опустошен потерями, то вряд ли Северус, даже зная принцип защиты, смог так легко покопаться у него в голове. Да и не так уж легко это получилось. Пожалуй, будет интересно с ним поработать.

Впервые новая обуза показалась Северусу не столь обременительной.

* * *

Понимание того, что мое ближайшее будущее более или менее определено, помогло сбросить некий давящий груз, успокоиться и смотреть на свое положение гораздо оптимистичней.

Слова Снейпа о шпионаже в пользу Дамблдора заставили серьезно напрячься и сразу после завтрака тщательно взяться за чтение газет, оставленных мне директором.

Я читал, и то, что узнавал, мне совсем не нравилось. Ситуация вырисовывалась безрадостная. Темный лорд, по всей видимости, вполне себе живой, а отрицание министерством факта его возвращения говорило, что и здесь магическое правительство такое же никчемное и абсолютно неспособное разобраться с внутренними проблемами. Роль Поттера тоже вызывала ряд вопросов. То он спаситель, то сумасшедший. Он всего лишь мой ровесник, какой с него спрос? Зачем вешать на пацана кучу проблем, разбираться с которыми должны компетентные взрослые? Им вообще-то по должности положено! Конечно, я много чего не понял, да и газет маловато, чтобы составить полную картину, но для себя вынес одно — впереди всех ждет полная задница. Но так как от меня ничего не зависело, я решил не заморачиваться и сосредоточиться пока исключительно на себе самом и своем здоровье.

Периодически наведывалась мадам Помфри. Я послушно выполнял все ее требования, чему она несказанно порадовалась, особенно мадам была довольна моим проснувшимся аппетитом. Я и сам радовался, что шел на поправку и мог без проблем садиться и вставать. Пытался добраться до окна, но, к сожалению, ничего у меня не вышло — опираться на раненую ногу оказалось мучительно больно. Мне необходима была какая-нибудь подпорка, подошла бы даже простая трость, лишь бы не давить на ногу всем весом. Пришлось смириться.

С прессой я управился довольно быстро, и дня не прошло. Так что к вечеру успел немного заскучать. От нечего делать я обратил внимание на последние колонки «Ежедневного пророка», где печатали всякие советы и рецепты активных домохозяек. Статейки большей частью были бестолковые. Вот с чего одна клуша взяла, что высушенные и растертые крылья докси отпугнут самих докси? Они даже на обычную моль не подействуют. А чего стоит дебильный совет раскрашивать садовых гномов и вешать их на елку? Что за извращение? Они хоть и вредные тварюшки, но ведь живые.

Но так как другого развлечения все равно не было, я продолжал читать, периодически кривясь или страдальчески закатывая глаза. Иногда советы попадались до того глупые, что вызывали безудержный смех. На один такой дикий ржач как раз выпал приход профессора. Увидев мое состояние, он вопросительно выгнул бровь. Я сквозь смех объяснил:

— Представляешь, одна дура советует из белокрыльника делать маску для волос.

— Белокрыльник идет во многие лечебные зелья.

Я перестал смеяться и недовольно воскликнул:

— Вот именно, что в зелья, причем маленькими дозами или вообще порошком! А она предлагает в сыром виде на кожу лепить! — и покачал головой: — Неужели в редакции сидят идиоты? А вдруг какая-нибудь другая дурочка воспользуется советом? Польстится на красоту и не вспомнит, что растенье ядовитое.

— Нет предела человеческой глупости, — отмахнулся Снейп. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, если не считать головных болей, конечно. Но это, я так понимаю, надолго. И мне бы для передвижения что-нибудь. Ходить хочу. Ну и книжку можно, — я вздохнул и нехотя добавил: — Или газеты новые. Поизучаю, раз такое дело. А еще у меня несколько вопросов...

— Погоди, — перебил он, — газеты будут, для ходьбы — не раньше завтрашнего вечера. Вопросы подождут.

Снейп начал выставлять склянки, попутно объясняя что, для чего и в какой последовательности принимать. Также обрадовал известием, что послезавтра я, скорее всего, покину Хогвартс. Новость была интересной, но особо не взволновала, я-таки еще от предыдущих волнений не очухался. Переварить бы то, что есть для начала.

Когда он собрался уходить, я рискнул обратиться с еще одной просьбой:

— Можно называть тебя по имени?

Остраненно воспринимать человека, вывернувшего мою душу наизнанку, никак не получалось, но враждовать я не хотел. И почему-то гораздо проще было произносить вслух не фамилию, а имя, мысленно добавляя «другой». Просто другой Северус. Уверен, я привыкну и научусь говорить «мистер Снейп», но точно не сейчас.

Он разглядывал меня, наверное, целую минуту. Видимо, размышлял, стоит ли идти мне навстречу или нет, затем, отворачиваясь, ответил:

— Только наедине. На людях привыкай обращаться как полагается.

Я с облегчением выдохнул:

— Спасибо.

Проводив его взглядом, я откинулся на подушку и погладил медальон. И радовался, что он ко мне вернулся. «Тревожный» кошелек, который я, не снимая, носил несколько месяцев, что почти забыл про него, обещали вернуть позже. Северус рассказал, что произошло с галеонами, добавил, что их заменят, а документы попробуют сделать настоящими.

Все-таки странно. Еще вчера я его ненавидел, а сегодня испытывал что-то сродни симпатии. Вероятно, это какая-то патология, когда мучитель, став спасителем, превращается в приятеля. Хорошенько поразмыслив, осознал — будь я на его месте, поступил бы точно так же, если не хуже. Так что стоит быть благодарным уже за то, что он решил позаботиться обо мне. Возможно, он не лгал, предлагая помощь — когда сознания связаны, обмануть очень трудно. К тому же теперь я знал его тайну, он знал мою — это невольно сближало и накладывало обязательства. Буду считать Северуса старшим дядюшкой.

Мордредовы демоны! Может, дело в том, что я хотел быть кому-нибудь нужным и боялся остаться один в этом новом для меня мире? И согласен был даже на такого злобного «дядюшку»?

Ладно, время покажет, что к чему.

* * *

— И на что я опять должен подписаться, Альбус? — раздраженно высказал Северус. — Ты и так навесил на меня достаточно забот.

Дамблдор погладил перья на спине Фоукса, потом отошел к столу и вытащил из ящика свернутый трубкой пергамент.

— Мое предложение продиктовано исключительно беспокойством о вашей безопасности.

— Нашей?

Северус не торопился брать в руки неизвестный свиток, один вид которого говорил о древности, и, зная Альбуса, наверняка имел описание чего-нибудь незаконного.

— Твоей и юного Принца.

— Принца? — Северус скривился в усмешке. — Почему не Поттера?

— К моему великому огорчению, то, что я хочу предложить, для Гарри бесполезно.

— А для Принца, выходит, полезно?

— Как ни странно, да. По моим расчетам, это поможет не привлекать к нему лишнего внимания. Но недолго. От силы год, может, чуть больше или меньше, в зависимости от обстоятельств. Согласись, учитывая твое положение, это лучше, чем ничего. Срок проведения ритуала ограничен, и вне Хогвартса, скорее всего, проводить его смысла нет. Думаю, следующая ночь как раз подойдет, мальчика в известность ставить не обязательно, но крепкий сон ему не помешает, — Дамблдор подвинул свиток ближе к Северусу. — Я ни в коем случае не настаиваю, Северус, решать тебе.

Северус взял свиток в руки и развернул: «Сей ритуал намерение имеет благопристойное для защиты младенца новорожденного от сглаза злокозненного, ворожбы злонравной, отвода глаза злоумышленного...»

С каждым прочитанным словом глаза Северуса округлялись. Нет, он прекрасно знал о таком ритуале. Его использовали практически все родители-маги сразу в первые дни после рождения детей, даже у маглов было что-то подобное. Одно из главных условий — чтобы ребенка до ритуала видело как можно меньше людей. Со временем, по мере вхождения «в мир», такая защита ослабевала и повторно почти не действовала, да, собственно, подросший ребенок в ней и не нуждался. От мелких сглазов его защищала собственная магия, а от крупных, если таковые могли возникнуть, — родители и артефакты. Или же применялись более серьезные способы скрыта. Сложностей ритуал не представлял, разве что Северусу, как близкому родственнику, придется обескровить себя на четверть пинты. Небольшая плата за спокойствие. Но...

— Альбус, — Северус посмотрел на Дамблдора, как на умалишенного. — Где. Ты видишь. Младенца?

— Ты читай, Северус, читай. Я там добавил кое-что. Завтра дашь ответ. Но повторюсь — я не настаиваю. Уверен, ты в любом случае будешь проявлять осторожность.

Северус выскочил из кабинета, мысленно поливая директора проклятиями и подозревая западню, но точно зная, что согласится провести обряд, чтобы отвести «злоумышленный взгляд» от «новорожденного младенца».