Наследник Принца (гет)

Гермиона украдкой взглянула на Принца. Хэдриан сидел за столом и увлеченно писал в тетради, время от времени сверяясь с таблицей в справочнике по чарам. Сама Гермиона с комфортом устроилась в кресле с жизнеописанием первого министра магической Британии Улика Гампа, являющегося, как с удивлением она прочитала, родственником другого Гампа, знаменитого ученого, который вывел основополагающие законы трансфигурации. Чтиво было интересным, но сейчас смысл упорно ускользал — Гермиона постоянно отвлекалась, возвращаясь к тому, что случилось несколько минут назад, и сама себе поражаясь. Да и не только себе.

Ребята опять так достали ее давно набившими оскомину шуточками о книжном черве, что она в диком раздражении убежала в комнату нового знакомого. Гермиона потом долго не могла понять, почему понеслась именно к нему, а не в какой-нибудь неприметный закуток или в библиотеку, чтобы переварить обиду в одиночестве, как делала это обычно.

Унять раздражение по пути у нее не получилось, и часть недовольства невольно досталась Хэдриану.

— Это невыносимо! — ворвавшись в комнату, прямо с порога воскликнула она, размахивая книгой. — Я же никого не трогаю, просто тихо сижу и читаю!

Гермиона тут же мысленно себя одернула, попыталась сгладить ситуацию, попросив прощения, и приготовилась уйти. Но Хэдриан, втянув ее внутрь, сказал то, что она не ожидала. Напустив на себя загадочный вид, он указал на министра, нарисованного на обложке, и многозначительно произнес:

— А ты знаешь, что художник, который рисовал портрет, сначала перепутал Улика с его кузиной и даже начал делать первые наброски.

Гермиона опешила, разом позабыв свои обиды, и, вытянув руку с книгой, с сомнением стала разглядывать министра:

— Ты шутишь? Он же страшный и в парике. Как может женщина на него быть похожей?

Хэдриан хмыкнул:

— Всякое бывает. Случай был описан в «Истории волшебных портретов». Мадам гостила у брата, была в простой мантии и одолжила парик Улика, потому что неудачным заклинанием сожгла себе волосы.

Гермиона передернулась:

— Кошмар какой.

— Не сердись на друзей, — посоветовал Хэдриан. — Ты сама говорила, что они не со зла.

— Помню, — вздохнула Гермиона, — но все равно, неужели трудно понять, что мне это интересно?

— Тогда не знаю, что еще сказать. Наверное, в некоторых случаях придется просто смириться, но... — он широким взмахом обвел рукой помещение, — зато есть я и эта комната.

Гермионе стало хорошо и приятно. Все же удивительно, что ей встретился ровесник, с которым оказалось настолько легко найти общий язык.

Она снова взглянула на хозяина комнаты. Хэдриан словно понял, что думают о нем и, отвлекшись от тетради, встретился с Гермионой взглядом и улыбнулся:

— Все нормально?

— Да, — улыбнулась в ответ Гермиона и, стараясь скрыть внезапное смущение, вновь обратила внимание на давно почившего министра.

Но биография Улика Гампа уже потеряла свою привлекательность, и Гермиона, решительно отложив книгу в сторону, предложила:

— А давай помогу. Предлагаю к чарам добавить руны. Я знаю несколько подходящих связок…

* * *

Время до отправки в Хогвартс пролетело очень быстро. Скромно прошел Новый год, остальные дни были наполнены обычной суетой большей частью в виде уборки и помощью на кухне. Жильцы Гриммо — вместе или по очереди — посещали Мунго и возвращались с каждым разом все более счастливыми. Глава многочисленного семейства уверенно готовился к выписке.

Один раз прошло собрание Ордена Феникса. Гарри с друзьями всеми способами пытался услышать, о чем совещались взрослые за закрытыми дверями. Естественно, подслушать у них не получилось. Мне тоже было интересно знать настроения в Ордене, и казалось неправильным утаивать абсолютно всю информацию. Уж Гарри можно было бы что-то рассказать, все-таки его вся эта кутерьма касалась в первую очередь. Тем более, как я заметил, он был иногда очень порывист и мог по незнанию сотворить какую-нибудь глупость.

Как-то я поднялся на четвертый этаж и понял, почему Гермиона предпочитала безлюдность библиотеки или тишину моей комнаты. Наверху постоянно что-то происходило, было шумно, уединение казалось невозможным, а каждое помещение, рассчитанное на одного, но в котором ютились двое, было в два раза меньше моей спальни.

Гермиона оказалась большой умницей. Ее энциклопедические знания восхищали и вызывали уважение. И она не просто их цитировала, а еще легко умела ими оперировать, делать выводы, а из заклинаний — много чего применять на практике. Еще пыталась как можно больше рассказать о волшебной школе. Тут я решил покрасоваться и выдал кое-что из «Истории Хогвартса»: о заклинаниях, наложенных основателями на потолок Большого зала, и об окутанных ореолом загадочности запечатанных ритуальных комнатах в подземелье. Ошибиться не боялся — «История» была первой книгой, которую я выпросил у Сириуса.

Гермиона уважительно на меня взглянула и переключилась на такие моменты, о которых я знать не мог: проклятье на должности преподавателя ЗОТИ, учитель с Лордом на затылке, нападение василиска и дементоров. Мерлин! Таких подробностей в газетах не было! Гермиона посчитала, что я должен иметь представление о том месте, куда приду учиться. И подозреваю, что о многом она еще и умолчала. На этом фоне последующий рассказ о Розовой-жабе-инспекторе-Амбридж смотрелся совсем несерьезно. Зато стало понятно, почему Дамблдор быстро убрал меня из Хогвартса.

Вдвоем дело с расширением пространства пошло гораздо веселее, быстрее и приятней. И к концу каникул я стал обладателем рюкзака, в который мог запихать целую комнату, и весить он должен был при полной закладке не больше трех фунтов. Для меня это был впечатляющий результат. Но глядя на Гермиону, я уверился, что свою будущую сумочку она сделает гораздо легче и намного объемнее.

Иногда заглядывал Гарри, но долго не выдерживал и честно говорил, что ему скучно. Но он искренне порадовался за подругу, которая нашла себе, как он сказал со смехом, «такого же повернутого заучку». За что получил от Гермионы дружеский подзатыльник.

Дамблдор, как и обещал, прислал задания и учебники для подготовки к экзаменам. Надо было видеть глаза Гермионы! Она тут же с энтузиазмом стала составлять для меня план подготовки, не упуская ни одного предмета из школьной программы. Через несколько минут, правда, опомнилась и неуверенно произнесла:

— Извини, я иногда слишком увлекаюсь и становлюсь назойливой.

Вероятно, она ожидала недовольства на такой стремительный напор. Но я, наоборот, готов был мурчать от удовольствия и ластиться ей под ручку, совершенно очарованный такой заботой. Так что она услышала от меня исключительно слова благодарности и горестные сетования о том, как мне трудно будет без дальнейшего контроля из-за ее отъезда в Хогвартс.

Гермиона облегченно вздохнула и засмеялась:

— Ты невозможный!

И потрепала меня по макушке. Я совсем растаял, а губы сами растянулись в счастливо-дебильную улыбку...

Почему, когда хочется растянуть время, оно, словно насмехаясь, бежит еще быстрее?

* * *

Последний день перед отъездом гостей оказался богат на впечатления. Гриммо посетил не только наконец-то покинувший Мунго мистер Уизли, но и Северус. Сириус, довольно спокойно воспринимавший его, когда он приходил ко мне, взбеленился, как только дело коснулось Гарри.

Северус кинул мне быстрый предупреждающий взгляд, давая понять, что не стоит показывать всем наше знакомство. Я отступил за спины набившихся в помещение людей, застывших в ступоре от открывшейся картины — два мага, нацелившие друг на друга палочки, и замерший между ними Гарри Поттер, раскинувший руки.

Северус убрал волшебную палочку и, больше ни слова не сказав, направился к выходу. В дверях он оглянулся:

— Понедельник, шесть вечера, Поттер.

— Что тут происходит? — спросил мистер Уизли.

— Ничего, Артур. Просто дружеская беседа, — Сириус тоже опустил палочку, с усилием улыбнулся. — Значит, ты вылечился? Это прекрасная новость.

Новость была замечательная, но она не перекрыла подавленное настроение Гарри и его друзей от возвращения назавтра в Хогвартс, а появление Северуса опустило его совсем до нулевой отметки.

Пошло бурное обсуждение произошедшего. Все сходились во мнении, что окклюменция — это хорошо и нужно, а учиться ей у Снейпа — отвратительно. Но Сириуса хотя бы можно было понять: окклюменция слишком деликатная наука, чтобы доверить обучение человеку, которого терпеть не можешь. А остальные почему так реагируют?

Странно было следить за реакцией людей и, зная то, что знаю я, слушать их предположения. Никогда я не слышал об учителе столько уничижительных эпитетов.

Северуса не просто не любили, к нему испытывали жуткую неприязнь, доходящую до ненависти. Я охотно верил, что он может быть жесток и коварен к врагам — как-никак на себе успел испытать его гнев и беспощадность. Только вот успел увидеть другую сторону, догадывался о причинах такого поведения и был абсолютно уверен, что эти дети для него не враги, а всего лишь глупые бестолковые малолетки, да и... и... Все демоны разом! Мне просто неприятно было слушать откровенные выдумки и нелепые обвинения! Порадовала только Гермиона, она пыталась найти логическое объяснение произошедшему и предположила, что самому Дамблдору просто некогда заниматься с учеником. Но и она не понимала, почему Снейп пришел накануне отъезда и почему нельзя было сообщить об этом в школе.

— Да этот урод специально приперся, чтобы настроение испортить! — воскликнул Рональд.

Ну конечно, делать Северусу больше нечего, как по гостям ходить и портить настроение всяким рыжим.

Я решил вклиниться:

— Может, дело в другом? — на меня посмотрели недоуменно, а кое-кто неприязненно. — Сомневаюсь, что в школе нужная литература находится в общем доступе, — повернулся к Сириусу, — а у вас ведь она наверняка есть.

Мне книги по окклюменции в здешней библиотеке не встретились, но я не верил, что их совсем нет. У Блэков-то?!

Странное дело, маглы, например, не скрывали своих исследований по изучению разума и печатали немало полезных вещей. Маги же, наоборот, предпочитали не слишком афишировать свои знания и труды, связанные с ментальными науками. Возможно, из-за того, что маг-менталист мог натворить гораздо больше бед, чем обычный гипнотизер.

Сириус задумался, кивнул:

— Есть кое-какие книжечки, но вынести их из дома не получится.

— А скопировать, переписать? — с надеждой спросила Гермиона.

— Можно, но мне понадобится помощь.

Гермиона схватила друга за руку и воскликнула:

— Гарри! Получается, у нас совсем мало времени!

Я посмотрел на пышущую энтузиазмом девушку и загрустил. Сам, получается, виноват, что последний вечер пропал. Гарри — близкий друг, а я — всего лишь малознакомый парень. Приоритет очевиден.

* * *

Потянулись дни, похожие один на другой. Я, пытаясь заглушить одиночество, навалившееся после отъезда Гермионы, так налег на учебу, что порою начинал путать числа и дни недели. И если бы не «Ежедневный пророк», который Сириус выписывал на имя Бродяги, то, наверное, совсем бы запутался.

Получил два письма от Гермионы. В одном она спрашивала, как дела с подготовкой к экзаменам, и интересовалась здоровьем, в другом — попросила сделать и прислать ей копии из одной блэковской книги по защитным чарам. Перечислила, какие именно. Не секрет, для чего они были нужны — Сириус с гордостью просветил меня об Отряде Дамблдора. Хотя его, скорее, следовало бы назвать Отрядом Поттера. Я бы и сам не отказался попасть в его отряд, но все же мне такая самостоятельность казалась рискованной, и не нравилось, что изучение опасных заклинаний не контролирует никто из взрослых. Но отказывать, конечно же, не стал и с помощью Сириуса скопировал все, что нужно.

— Что, понравилась девчонка? — спросил Сириус, наблюдая с какой тщательностью я пакую послание.

— Понравилась, — не стал я отрицать.

— Она вроде бы ничего, симпатичная, но рыженькая мне показалась поинтереснее.

— Рыженькая? — первая на ум почему-то пришла Нимфадора. — А, ты про Джинни...

Сириус фыркнул:

— Все с тобой ясно.

Жаль, что активной переписки не получилось. ОД прекратил свое существование, Дамблдор исчез. Гермиона отправила короткое послание о невозможности дальнейшего общения, потому что Амбридж, став директором, ужесточила дисциплину и устроила повальную проверку корреспонденции, выискивая компромат против министерства.

Лучше бы Рыцарей, то есть Пожирателей, ловили — на собраниях Ордена часто шептались о нападениях.

С учебой особых проблем не было. Я и раньше неплохо учился, и потом не так уж много пропустил, будучи на домашнем обучении. Иногда помогал Сириус. Объяснять у него получалось так себе, зато хорошо получалось что-нибудь показать, особенно по трансфигурации. Сложность была в отсутствии нормальной практики по ЗОТИ и зельеварению, но я был уверен, что необходимый стандарт на экзаменах как-нибудь выдам.

Северус появлялся редко. Наверное, если бы не я, он на Гриммо вообще бы не заходил. Ох, Мерлин! Я радовался каждому его приходу. Да, радовался человеку, который едва не превратил меня в калеку, и очень скучал. С ним было спокойно и интересно, но самое главное — для него я был тем, кем являлся — Хэдрианом Принцем со всеми своими заскоками и тайнами. Для того же Сириуса, несмотря на хорошее ко мне отношение, я был всего лишь товарищем по заточению, который привносил разнообразие в его безрадостную жизнь и разбавлял тоску.

Каждое появление Северуса являлось не только проверкой моего здоровья, но и познавательным уроком. Сам бы я долго провозился, восстанавливая окклюментные барьеры. Благодаря его подсказкам дело двигалось намного легче. Он указывал на одну прореху, на другую, помогал видоизменять подлинные воспоминания и прятать их под фальшивыми. Что ни говори, а он — Мастер. Глядишь, скоро смогу и серьезные атаки выдерживать.

Интересно, как дела с окклюменцией у Гарри?

Словно угадывая мое желание, Северус поинтересовался:

— Ты Поттеру книги посоветовал? — прозвучало больше утвердительно, чем вопросительно.

— Скорее, подсказал.

— Думал, это будет Грейнджер, — Северус хмыкнул. — На Блэка я и не надеялся.

— И как успехи?

Я не особо рассчитывал на откровенность, но Северус, нахмурившись, ответил:

— В том-то и дело, что никак. Вроде и делает все грамотно, и способности есть, но у него словно дыра в голове, которая с каждым разом становится все больше. Придется прекращать.

Мне показалось, что для Северуса это был хороший удар по самолюбию — не научить неофита ставить простейший щит. Даже я в своем плачевном состоянии, вломись кто в мое сознание, на рефлексах попытаюсь сопротивляться. Но чтобы прямо дыра — это очень и очень странно.

* * *

Поттер своим любопытным носом, сунутым куда не следует, сам облегчил ему задачу, и Северус, больше изображая гнев, чем его испытывая, вышвырнул наглого мальчишку с уроков окклюменции. Ситуация была неприятной: никому не понравится, когда кто-то узнает неприглядные и поэтому тщательно скрываемые вещи. И если бы не случай с Грэхэмом Монтегю, ничего бы Поттер не увидел. Но Северус плюнул и на собственные переживания, и на Поттера — состояние Монтегю беспокоило его гораздо больше. Он, невероятно злой, потребовал наказания для двух отпетых гриффиндорцев у Минервы, но, как обычно, ничего не добился.

— Северус, у тебя нет доказательств, что это сделали близнецы Уизли!

— Их видели рядом с Монтегю на втором этаже, Минерва. Как раз когда он пропал.

— Это не основание для обвинений. И согласись, мистер Монтегю вел себя нагло и некорректно по отношению к представителям других факультетов.

— Вот как? — если бы он у него был, то Северус заплевал бы все ядом. — Ты считаешь нормальным наказывать наглость попыткой убийства?

— Северус!

— Монтегю больше суток просидел в сломанном артефакте, у него спутано сознание, провалы в памяти, он истощен и искалечен, — Северус глубоко вздохнул, чтобы не распалиться больше. — И, кстати, убери эту рухлядь, пока еще кто-нибудь не пострадал.

— Я его смотрела, — устало произнесла Минерва, — шкаф никуда не годится...

«Ты еще скажи, что он напрочь лишен магической составляющей», — Северус опять готов был выйти из себя, но постарался произнести как можно спокойней:

— Минерва, я, как ты понимаешь, не имею права распоряжаться артефактами, даже сломанными. Ты — заместитель директора. Так что убери отсюда шкаф, пока я его не спалил.

— Ты сам мог бы его куда-нибудь переместить, — проворчала заместитель директора, но больше спорить не стала. — Хорошо, я скажу эльфам, пусть спрячут туда, где никто не найдет...

Лучше бы он, как хотел, сжег его в самом начале!

У Северуса крепло предчувствие, что это не последний сюрприз, который преподнесет Исчезательный шкаф.

Но сегодняшние сюрпризы еще не закончились. Возвращаясь в подземелье, Северус услышал знакомое имя и остановился, став свидетелем одного примечательного разговора.

— ...и больше писем не было? Просто хотел узнать, как там Сир... Бродяга.

— Да я сама просила не писать из-за Амбридж.

— Чет я не понял, вы про кого?

Поттер с Грейнджер переглянулись и недоуменно посмотрели на младшего Уизли.

— Рон, — неловко начал Поттер, — он же все каникулы с нами был, ты еще его... э...

— Хэдриан тебе не понравился, и ты дал ему это понять, — четко сказала Грейнджер; видимо, на каникулах случилось нечто, что ее разозлило.

— Кто? Хэдриан? А-а, который с палкой.

— Это не палка, а трость-костыль.

— Да какая разница! — насупился Уизли. — Я и правда о нем забыл. Меня, если помните, другое волновало!

Грейнджер и Поттер опять переглянулись.

«Любопытно, — Северус прошел дальше и открыл кабинет зельеварения, впуская студентов. — Значит, отвод от взгляда злоумышленного...»

...Рональд Уизли так и не понял, за что на зельеварении лишился нескольких баллов. Обычно слизеринский Упырь объяснял причину своего недовольства, даже если она была совершенно надуманная.

...Разговор с Гарри о Бродяге заставил Гермиону с улыбкой вспомнить каникулы. У нее остались самые теплые впечатления о немного таинственном, но безусловно интересном молодом человеке, проживающем в доме на Гриммо, и дни, проведенные рядом с ним, она запомнила как вполне приятные и познавательные. Но под влиянием не в меру насыщенной школьной жизни и напряженного противостояния с Амбридж образ нового друга постепенно подергивался дымкой и уже не волновал девичье сердце так, как это было вначале.

* * *

Несмотря на загруженность учебой, от сидения в четырех стенах я потихоньку сходил с ума. Особенно когда перестал хромать. Я нестерпимо желал прогуляться по улице, размять ноги и подышать свежим воздухом. И в один по-настоящему прекрасный весенний день, когда я уже готов был лезть на стену, Сириус предложил ненадолго выбраться из дома. Ну а где один раз, там и второй, и третий, и четвертый.

Чаще всего наши вылазки приходились на раннее утро. Сириус перекидывался в пса, а я его как бы «выгуливал» в ближайшем парке. Чтобы не вызывать подозрений, пес-Сириус для поддержания образа играл с другими собаками, гонялся за палкой и ловил, подпрыгивая, специальное колечко зубами. Собачники иногда с опаской на меня косились, когда я не мог сдержать идиотское хихиканье, наблюдая за излишне увлекающимся Сириусом. У него очень натурально получалось изображать дрессированную собаку.

Возможно, все бы так и осталось и ограничилось нашими вылазками в парк, что меня, в принципе, устраивало, но Сириус как будто сорвался с поводка и жаждал дальнейших приключений.

Если бы я знал, к чему это приведет, то много раз бы подумал, стоит ли поддаваться на уговоры изнывающего от безделья мужчины.

Мне, конечно, было интересно увидеть место, где проживал Гарри, откуда он жаждал побыстрее уехать и где Сириус впервые после Азкабана наблюдал за своим выросшим крестником. Петунья также вызывала интерес. «Моя» тетя Пет, пытаясь уберечь семью от разборок магов, несколько лет назад благополучно перебралась в Австралию. Если бы не получилось связаться с Барти, мне пришлось бы звонить ей и ждать, пока она меня не заберет. Я знал, что, несмотря на холодные отношения между нашими семьями, она бы меня не бросила.

Так же ранним утром, когда обыватели только просыпались, Сириус прямо с крыльца переместил нас в Литтл Уингинг на пустырь за детской площадкой, тут же перекинулся в свою анимагическую форму, подождал, пока я наколдую ошейник, потом, радостно виляя хвостом, потрусил в нужную сторону. В планах было показать мне дом, немного побродить по окрестностям и вернуться обратно.

Не доходя примерно тридцать ярдов, Сириус остановился под деревом и преградил мне дорогу. Но я уже сам догадался о наличии сигнальных чар и ощутил отголоски защитного контура, опоясывающего дом номер четыре на Тисовой улице.

Сердце пустилось вскачь.

— Сириус, — произнес я враз пересохшими губами, — почему он хочет отсюда уйти? Она ведь здесь, рядом, то есть не совсем она, но все равно здесь...