Два ростка Нимлота (джен)

Так старики заканчивают жизнеописание Тар-Суриона. И добавляют: «Воистину, был он последним праведным королём!» Ибо, едва он покинул Арду, в Нуменоре проросло семя вражды.

Тар-Сурион вырвал её побег, но корни остались в людских сердцах. Недолго дворяне и Дом Элроса блюли присягу, данную Тар-Тельпериэн! Сменился год, и в Совете Скипетра вспыхнула распря. Как трещина, разделила она тронный зал на сторонников Элентира и «людей королевы».

И началась борьба. Вторые предлагали новые законы, первые — отвергали их. Недопустимо строить в Роменне военный флот, а Гильдии Оружейников — ковать боевые мечи! Преступно юношам стремиться служить в Хараде и Лонд Даэр, основывать поселения в Средиземье, плавать к южным материкам!

— Тар-Тельпериэн совершает грех! — возглашал в собраниях Элентир. — Она алчет земель, про̀клятых Эру! Она завезёт с них болезни, скверну и тлен!

— По просьбе праотцов, благословение Нуменора — в мире! — надрывался громче его Кирьяндил, владетель Митталамара. — Подняв оружие, мы, равные Старшим Детям, снизойдём до зверей, подобно варварам Юга! Не покоримся же прихоти безумной, узурпаторши и беззаконницы!

И устрашённый народ дрожал, внимая их речам. С трепетом взоры обращались на Запад — не сбираются ли над Валинором тучи гнева Манвэ? И «людям королевы» было тяжело противостать им, воззвать к разуму людей и объяснить — опасность грядёт не из Амана, но с Востока.

Но не одно мелкое дворянство и простой люд — Ломион тоже запутался в посеянных ими страхах. Его швыряло, как ладью в бурю. Он не знал, где берег, к которому править, кому довериться в клубке змей.

Элентир сулил ему скипетр, Тар-Тельпериэн грозил опалой. Отец и мать пребывали в Нисимальдаре, вдали от интриг дворца. Раньше он припал бы к коленям деда — но слишком далеко ушёл праведный Тар-Сурион! А его последнюю волю, Ломион был не в силах выполнить.

— Что мне делать, о мудрые? — в отчаянье спрашивал он эльдар с Тол-Эрессеа.

— Разве нет тебе наставника среди людей? — ответили те. — Мы откроем тебе устройство Арды, научим языку звёзд и исцелению от недугов, погрузим в тайны минувшего и грядущего. Но заботы Младших Детей — не наши заботы. У своих соплеменников — не у нас, проси совета.

Услышав их отказ, Ломион в отчаянье зарыдал.

— Солгали вы мне, король! — сокрушался он. — Нет, смерть — не дар, но проклятье! Изъят человек, точно колонна. И здание — семья, гильдия, город, наш бедный край, рушится, лишённое опоры! Ах, почему Эру не отмерял вам срок Элроса? Забрал вас, когда вы нужны Нуменору и мне? Нет во всей Арде другого, подобного вам!

Но, промолвив сии слова, Ломион вспомнил об Элендиле.

— Король любил его, — подумал он. — Меж юношей, он часто ставил его мне в пример. Но Эру, где ж он сейчас?! Тот, кто назвался мне другом и обещал поведать о чудесах Харада?

И Ломион взялся за поиски.

Он пересёк Нуменор от Ондосто до Ниндамоса. Наведался к старым знакомым, посетил дом Гильдии Морских Купцов. И там разузнал — его друг занесён в Южную Землю Солнца. Что значило — на обратном пути его корабль бросит якорь в гавани Тол-Умбар, гирзаинской столице.

Дрожащей рукой, Ломион начертал письмо. И, спустя месяц, Элендил уже вчитывался в неровные строчки.

«О, сын владыки Форостара! — гласили они. — Неужто ты забыл своего товарища, наследника королей? Как друг, прошу тебя, а как господин, приказываю — возвратись! Настали чёрные дни, и ты необходим мне».

Элендил не внял просьбе — он исполнил приказ. Ибо не по своему желанию — по прихоти матери, он столь долго скитался вдали от дома. Не раз, закончив с порученным, он всходил на палубу судна, плывущего в Нуменор. Но, прежде, нежели оно отчаливало, ему вручали новые распоряжения королевы.

Однако — если наследник нуждается в его помощи, не важнее ли это неизведанных материков?

Посему не минуло трёх лун, как Элендил сошёл на ниндамосскую пристань. Подставил лицо прохладному ветру, вдохнул воздух родной земли. Но уже не мальчик, не юноша, вернулся в Эленну, а зрелый муж. Повидавший Арду, изведавший её зло, тяготы и грехи.

Он зрел Ниндамос сквозь блеск златоглавого Тол-Умбара. Примечал незаметное раньше — тени в переулках, яд лести в речах соотечественников. Прохлада лета, прозрачная вода и тенистые рощи казались ему благословением после пустынь. Дороги, свободные от кровожадных зверей и разбойников — даром, после диких лесов Тёмных Земель.

Элендил распорядился не докладывать в Арменелос о его приезде. Он направил коня прямиком в Форостар, к башне Тар-Менельдура.

В то лето Ломион обосновался там. Наблюдал звёзды, пил вино, составлял путанные книги. Перу не описать, как он сиял, встречая долгожданного гостя.

— Ты здесь, мой друг! — заключил он Элендила в объятия. — Прошу — покажи мне радость удела людей! Ты знаешь сам: я рос среди эльдар, а наставлениям дедушки не внимал из юношеских глупости и упорства. Теперь же опасаюсь — приняв Скипетр, не пойму, как мне править народом.

— Охотно, королевич, — согласился Элендил не без умысла. — Но тогда и вы, как друг, помогите мне. Во дворце против меня плетут паутину козней. И, если я не разорву её, то буду услан обратно на Юг.

— Люди ли Элентира это делают? — Ломион помрачнел. — Если они, то как я воспротивлюсь поддерживающим меня?

— Я не открою имён, королевич, — ответил Элендил тихо. — Но поклянусь — из верных вам, там не замешан никто. Устройте мне встречу с Первым Советником и владыкой Форостара, моим отцом. А дальше доверимся им, так как недоброжелатель мой — среди «людей королевы».

Ломиона опечалила его просьба. Он не ожидал, что коварство столь глубоко угнездилось в сердцах нуменорцев. Но исполнил её так быстро, как мог.

В вечер, когда они с Элендилом объезжали окрестности башни, их нагнали Азранарак и Вардамир. Ломион учтиво придержал коня и поехал поодаль, но из любопытства наблюдал. И замечал — с каждым услышанным словом, его друг становится всё мрачней и печальней. Ровно, как и государственные мужи.

Но — увы, он так и не решился спросить, почему. Злой рок удержал его уста.