Вместе до самого конца (гет)

Джейн всё казалось далеким и ненужным. Ныли зажившие раны, изнывала голова, сердце и душа.

Её допрашивали дважды, вопросы, вопросы… но на них не было ответа. Или был? Всё её вина. Вина за магию? За дружбу с Регулусом? Смерть людей на её руках? Кровь Генри точно на её, хоть ту и стёрли, но Джейн будто видит её.

Старый мракоборец испепелял девушку взглядом, четко говорил уже заученные слова, указывал на бумаги, стукнул кулаком. Джейн пропускала все его слова, голова гудела, мысли были там, далеко, рядом с Тедом и Генри, судьба которых была ей неизвестна.

Во второй раз пришёл какой-то молодой специалист, зачитавший о нарушениях и о правах девушки.

Следующим был дядя. Он принёс горячий согревающий напиток и пирог с патокой. Молчал, просто ждал, пока девушка поест. Но Джейн не смогла. Не смогла поднять голову, руку, попытаться согреться глотком горячего, наверняка целебного отвара, и не смогла унять голод предложенным пирогом.

Флимонт протянул девушке записку в надежде, что это хоть как-то подбодрит её. Альфард Блэк попытался ворваться в отдел, но спустя разбитый нос одного из мракоборцев его удалось успокоить. Он заявил, что приходится названным отцом девочке. Документы подтвердили, что мистер Блэк взял её под опеку ещё неделю назад. Флимонт был мало знаком с Альфардом, но его эмоции были неподдельными. Имея сына, он мог понять чувства этого человека. Встретиться не было дозволено, но передать записку возможно.

Положив напротив Джейн послание, Поттер ушел, оставляя девушку одну.

Покинув сектор борьбы с неправомерным использованием магии, мужчина пошёл дальше по коридору и, свернув вправо, зашёл в родную стихию штаба мракоборцев.

Здесь, как и всегда, кипела работа. Он подошел к карте Лондона и его пригородов, задумчиво отметил, что сейчас она чиста, как и вчера ночью, во время нападения. Всё это странно… Прибыв на место происшествия, они наткнулись на руины, все случилось наверняка за час или два до их прихода. Почему-то карта подвела, и не первый раз.

— Мистер Кмолан, добрый день, всё было чисто?

Полный усатый мужчина, немного задумавшись, покачнулся и кивнул.

— Всё в норме, мистер Поттер.

Флимонт остановил взгляд на карте, затем направился к лестнице, ведущей в кабинет. Открыв его, он сразу почувствовал запах родных духов.

— Юффи! — выдохнул мужчина, на губах его появилась лёгкая улыбка.

— Привет, милый, — закончив уборку среди беспорядочных свитков и книг, улыбнулась женщина.

— Тебе не стоило приходить. Это штаб-квартира мракоборцев, у меня могут быть проблемы.

— Успокойся, меня все здесь хорошо знают и просто без ума от моих пирожков.

— Продажные блюстители закона, — покачал головой мракоборец.

— Как она?

— Снова ничего не ела, хотя запах твоего пирога явно пришёлся ей по душе.

— А слушание? Через час, верно? Ты подготовился? О бедняжке пишут такую несуразицу… ох, бедная… Джеймс места себе не находит, — проговорила женщина.

— Поверить не могу, что ты шпионишь тут по его просьбе, — сокрушенно покачал головой мужчина.

— А я не могу поверить, что он так распереживался за эту девочку. Как увидел первую полосу вчерашней газеты, сразу понял, о ком речь. Впервые слышу, чтобы он с таким участием рассказывал о девочке.

— А как же рыженькая?

— Нет-нет, там другое. А это явно любовь.

— Женщины… вы все принимаете за любовь.

— Мужчины… ты не можешь знать, когда она вспыхнет.

— Уж я-то знаю, как вспыхнула моя парадная мантия, — эмоционально вспомнил былое мужчина, заставив жену покраснеть даже после стольких лет.

— Сколько мне ещё повторять: это была случайность!

— Да, да, да…

— В любом случае наш сын место себе не находит. Волнуется о её отчислении. Подумаешь, оглушила мракоборца, а они раздули из этого целую группировку, угрожающую министерству. Немыслимо!

— Жаль, такой рьяной блюстительницы справедливости нет на заседании совета, — на острый взгляд женщины мужчина пожал плечами. — Она молчит, ни на один вопрос не отвечает. И не потому что не хочет, а потому что не может, она разбита.

— Это естественное состояние после такого ужаса, — выдохнула Юфимия.

— Иди домой, позже я расскажу вам, чем всё закончится.

— Сразу! Имей в виду, Джеймс порывался сам прийти, кое-как вразумила.

— Он может… Ты такая умница. — Мужчина искренне улыбнулся и поцеловал жену. Джеймс действительно был неугомонным ребёнком, и Юфимии удавалось терпеливо выносить груз упрямства младшего Поттера. И даже сейчас всем сердцем прониклась чувствами и переживаниями сына, второй день приходит сюда, а узнав, что девушка ничего не ест, приготовила пирог и лечебный отвар. — Ну всё, тебе пора, а мне надо ещё поразмыслить.

В Министерстве что-то происходит. За дело брались определённые люди без должного разбирательства, пренебрегая очевидными фактами.

— Да-да, уже ушла.

Миссис Поттер поправила воротник мужа и, проведя ладонью по его щеке, покинула кабинет.

Красивая женщина с постоянной улыбкой на устах попрощалась со встретившимися коллегами мужа и прошла по коридору в сторону лифта.

Дверь, ведущая в отдел по борьбе с неправомерным использованием магии, открылась. Впереди показалась высокая женщина с впалыми щеками и вздернутым носом. Строгая на вид волшебница была одета в цвета сотрудника отдела, стопка бумаг делала её солиднее.

За ней следом вышел, видимо, стажёр того же отдела. Зачёсанные волосы, до блеска начищенная одежда и обувь, вид слегка самоуверенный, но движения выдавали напряжение.

Третьей в коридоре показалась девушка. Голова чуть опущена, плечи ссутулены. Её вид резко гармонировал с идеальной одеждой сопровождающих. Голубое платье было изрядно потрепанным, хоть к нему явно применяли магию, чтобы исправить положение. То же самое и с обувью. Главной уликой, по которой Юфимия узнала девочку, была её вязаная кофта, которую женщина передала мужу для однокурсницы Джеймса.

Сомнений нет: это была Мари Блайм, подруга, о которой рассказывал женщине сын.

Процессию замыкал мужчина в форме мракоборца. Чудовищное зрелище, от которого материнское сердце сжалось.

Приходя сюда в министерство, женщина надеялась увидеть эту несчастную девочку, поговорить, поддержать. Этого хотел Джеймс, миссис Поттер видела это желание в его глазах, пылких речах. Это действительно очень тронуло волшебницу. Джеймс хоть и был добродушным, но рос один, стал немного эгоистом. И забота о ком-то кроме его друзей не могла остаться незамеченной.

Юфимия не была такой беспечной и отчаянной, как сын или муж в молодости, но сейчас она чувствовала, что необходимо поддаться инстинкту.

«Ха, сын как знал, что мантия пригодится…», — промелькнуло в голове у женщины.

Выбрав момент, волшебница достала мантию-невидимку Поттеров и исчезла с глаз любого, кто появится на её пути. Не теряя времени, она пошла за сотрудниками министерства.

Миновав арку, они вошли в холл, где стояло семь лифтов за золотыми решетками. Провожатые девушки встали к крайнему из них, отделившись от других волшебников. Некоторые из них посматривали на процессию с любопытством.

С великим лязгом и стуком спустился лифт, золотые решетки разъехались, и миссис Поттер успела проскочить в кабину вместе с конвоем.

Громыхнули, задвигаясь, решетки, и лифт стал медленно опускаться на лязгающих цепях.

Проехав один этаж, лифт остановился на следующем.

— Отдел тайн, — произнес холодный женский голос и умолк.

Не успела решётка до конца отъехать, как скрытая от всех женщина поспешила освободить место в лифте.

Министерские работники чинно пошли по коридору, совершенно не похожему на те, что видела Юфимия. Голые стены. Никаких окон и никаких дверей, кроме одной, совершенно черной, в дальнем конце коридора. Но они шли совсем не туда: волшебники повернули налево, где оказался проем, ведущий на лестницу ещё ниже.

Внизу лестницы шёл следующий коридор, сильно смахивающий на те, что в Хогвартсе вели в подземелья.

В держателях, укрепленных на грубых каменных стенах, горели факелы, освещая массивные деревянные двери с железными засовами и обитыми железом замочными скважинами.

На долю секунды миссис Поттер усомнилась, что они идут в зал суда. Но на более массивной двери было написано «Зал суда №10».

Женщина с пачкой бумаг остановилась, махнув мракоборцу, и, оправив мантию и причёску, вошла в зал.

Девушке было велено ожидать в стороне, где стояла дубовая лавка.

Слизеринка, откинувшись на холодную каменную стену, приподняла лицо, закрыв глаза.

Юфимия почувствовала подступавший ком в горле от впалых щёк, чуть заляпанных и сбившихся очков, от сжатых, чуть дрожащих, скул девушки и подрагивающих пальцев, сжимавших что-то.

Хоть глаза девушки и были сухими, но женщина видела, как всё внутри неё кричит и плачет, разрывается.

Она просто стояла, наблюдая, не имея возможности подойти.

Девушка, осунувшись, сидела на скамье в тёмном и холодном коридоре. Каменные мрачные стены, тёмный пол и потолок. «Мёртвый, верно мёртвый коридор», промелькнуло в голове у слизеринки. Складывалось такое впечатление, будто выйдя из зала суда, людей ждала неминуемая смерть. «Может, так и есть?»

Зачем люди существуют? Для смерти?

Мы рождаемся, проживаем жизнь, оставляя после себя детей, затем умираем. А что, если ты не успел? Что, если ты полон жизни и мечтаний, а затем приходит смерть… И всё. Тебя нет. У тебя отняли право на существование.

Где справедливость?

Почему тебя лишили права встретить новый день и тех, кем ты дорожил? Почему кто-то смеётся и радуется, а другой не может?

Почему кто-то богат правом дожить до старости, а кто-то умирает молодым, полным несбыточных надежд?

Все эти мысли витали в голове девушки после прочитанной записки.

Записка с аккуратным тонким почерком была еле смята и зажата в руке. Новость о смерти Генри и тяжелом состоянии Теда, который так и не пришёл в себя.

Девушка ничего не чувствовала, казалось, будто даже не дышала. Тело слегка подрагивало, в животе было пусто, как и в голове.

Она ощущала непонятную отрешенность, как будто вся эта ситуация происходила с кем-то другим. По-настоящему реальным и неотвратимым было лишь страшное стеснение в груди.

Двери суда открылись, и девушка услышала дурной голос Дена, который проклинал весь мир. Двое невыразимцев вели его под руки.

— Ты! Ты убила их! Ведьма!

Джейн Поттер ещё никогда не хотела оказаться простым маглом и не брать в руки палочки.

Она ещё слышала крики и ругательства Дена, когда ей дали понять, что пришёл её черёд.

Обхватив свою правую, недавно зажившую руку, девушка переступила порог зала суда.

Помещение было скудно освещено; что-то вроде подземелья без окон, свет дают факелы, развешанные по стенам, такие же, как в Хогвартсе. Каменные стены уходили высоко вверх в сплош­ной каменный потолок, отчего было даже страшновато — для чего такой высокий и глухой потолок?

Вдоль стен амфи­театром поднимались ряды пустых скамей, но впереди на них сидело много человеческих фигур. Сидящие вполголоса переговаривались, но как только за Джейн закрылась массивная дверь, в зале воцарилась зловещая тишина. Все присутствующие устремили свои глаза в одном направлении и ждали.

Поттер проводили к единственному месту посередине — пустому креслу, с подлокот­ников которого свисали цепи.

Всё это заставило Джейн подумать о Грин-де-Вальде.

Когда девушка опустилась на краешек сиденья, цепи угрожающе звякнули, но обвивать руки не стали. Ей было всё равно, но какая-то часть её расслабилась.

Слизеринка не желала поднимать глаз, так же как и на допросе.

— Очень хорошо, — ровным голосом сказал мужчина в ухоженной бархатной мантии. — Обвиняемая явилась — можно начинать. Вы готовы? — обратился он к кому-то из сидящих.

— Да, министр! — ответил услужливый голос.

— Итак, дисциплинарное слушание от двадцать второго июня объявляю открытым, — звучно провозгласил министр магии, и молодой мужчина тотчас начал вести протокол. — Разбирается дело о нарушении Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних и Международного статута о секретности Мари Блайм, а также в подозрении в соучастии маглу в уничтожении магловского детского приюта с многочисленными жертвами. Допрос ведут: Гарольд Элдрич Минчум, министр магии; Бартемиус Крауч, глава отдела обеспечения магического правопорядка; Гектор Портеус Натчбулл, первый заместитель министра. Секретарь суда — Альбер Бэзил Гор. Свидетель защиты — Флимонт Генри Хардвин Поттер.

Мистер Поттер занял своё место с правой стороны трибун.

— Итак, обвинение. — Министр извлек из лежащей перед ним стопки нужный лист, взглянул поверх бумаг на безэмоциональную девушку и стал читать: — «Подсудимой вменяется в вину нижеследующее: то, что она сознательно, намеренно и с полным пониманием незаконности своих действий, получив ранее по сходному поводу письменное предупреждение от министерства магии, двадцатого июня нынешнего года. Вы неоднократно применяли заклинания в населенном маглами приюте и в присутствии маглов, что нарушает статью «С» Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних от тысяча восемьсот семьдесят пятого года и раздел тринадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов». Вы — Мари Блайм, воспитанница магловского приюта Святого Георгия? — спросил Минчум, глядя на Джейн поверх пергамента.

Девушка не ответила ничего, даже не шелохнулась.

Волшебники переглянулись.

— Вы получили от министерства предупредительное письмо по поводу незаконного применения волшебства?

Она его хорошо помнила, но ответа опять не дала.

— И после этого вы продолжили применять закли­нания? Понимая, что вам воспрещено применять волшебство вне школы, пока вам не исполнилось семнадцать лет? — спросил министр.

В ответ снова тишина.

— Вам лучше отвечать, дабы не усугубить своего положения, — предупредил холодный и отрывистый голос Бартемиуса Крауча.

— Это ваша палочка, мисс Блайм? — поинтересовался Минчум, левитируя древко вниз, чтобы девушка могла опознать её.

Пару минут палочка парила у лица девушки, но та не шевельнулась. Всё это время с момента появления в министерстве она сидела, ни­чего не видя вокруг, словно всё происходящее мираж.

Министр прокашлялся, начиная раздражаться от поведения девушки.

— Мистер Крауч, зачитайте результат экспертизы, — проговорил министр.

— Вишнёвое дерево, четырнадцать дюймов, сердечная жила дракона, в использовании шестнадцать лет, — отрапортовал мужчина. — Что вы на это ответите?

Вместо слизеринки к Визенгамоту обратился Поттер:

— Господин министр, палочка, изъятая у мисс Блайм, была расколота надвое, я бы хотел пригласить более узкого специалиста в области волшебных палочек, об этом я указал в документах.

— Ах да… вижу. Пригласите.

Дверь открылась, и в зал суда вошёл светловолосый мужчина с слегка взъерошенными волосами.

— Гаррик Вольф Олливандер, — представился мужчина, взял в руки парившую палочку и, сощурив глаза, задумчиво стал её рассматривать. — Вишнёвое дерево, четырнадцать дюймов, сердечная жила дракона…

— Это мы уже слышали, — прокомментировал Натчбулл, заместитель министра с острыми чертами лица. Он всем видом показывал, что готов скорее покончить с делом, повесив на маглов их проблемы, а школьницу подвести как соучастницу.

Мистер Оливандер не обратил внимания на высказывания. Вместо этого он поднёс палочку к самым глазам. Повертел узловатыми пальцами, чуть согнул.

— Прочная, жесткая. Эта палочка принадлежит мистеру Кайлу Джагсону. Но она не подлежит восстановлению, полное несоответствие и конфликт с древком и использовавшим её волшебником.

— Мисс Блайм использовала её, оглушив мракоборца, — снова уточнил мистер Натчбулл.

— Вы так говорите о волшебных палочках, как будто они живые, — поинтересовался спокойный женский голос. — Как будто они чувствуют, сами что-то решают.

— Волшебная палочка выбирает себе волшебника, — сказал Олливандер. — Те, кто изучает волшебные палочки, всегда знали об этом.

— Но девушка использовала чужую палочку. Она явно сделала это умышленно, надеясь, что так министерство не сможет её вычислить. Отняла палочку.

— Хоть юная мисс и завладела палочкой мистера Джагсона, это не значит, что она сделала это в бою. Древко раскололось, оно до сих пор принадлежит мужчине. Удивительно, как юная мисс смогла совладать с ней. Конечно, если вы настоящий волшебник, то можете направлять свою магию практически через любой инструмент. Однако самые лучшие результаты достигаются в тех случаях, когда между палочкой и волшебником существует духовное родство. Эти взаимоотношения очень сложны. Вначале взаимное притяжение, потом совместный опыт… Палочка учится у волшебника, волшебник — у палочки. Разумеется, тут имеет значение, как именно волшебная палочка перешла из рук в руки. Многое зависит и от самой палочки. Но в целом волшебная палочка, взятая в бою, честно служит новому владельцу. А сейчас я с уверенностью могу сказать: дух юной леди противоположен духу данной палочки.

— Из этого следует, что мисс подняла палочку, когда мистер Джагсон выронил её по неосторожности, — вставил мысль Флимонт, получив от мастера палочек нужную информацию — имя.

Мистер Оливандер был свободен.

— Потерпевший мистер Джагсон, как заверяет колдомедик Святого Мунго, лежит в тяжелейшем состоянии и не может дать показания, но у меня вопрос: что именно он делал ночью в магловском приюте, — продолжил мракоборец Поттер.

— Мистер Джагсон — сотрудник отдела по магическим происшествиям и катастрофам, сотрудник группы по аннулированию случайного волшебства. Выяснилось, что в отдел поступил сигнал о незарегистрированном волшебстве. Министерский работник Смит отправился в приют Святого Георгия для выяснения обстоятельств. Но когда он не вышел на связь… — высказался мистер Натчбулл, но был перебит мракоборцем.

— Из этого следует, что мистера Смита убили маглы?

— Под обломками было найдено два трупа, мистер Поттер. Магл, Дениэль Симмонс, воспитаник приюта, признался в том, что ударил кочергой мистера Инглби, вследствие чего наступила смерть. Также магл учинил взрыв, выпустив газ. А мисс Блайм услужливо помогла ему в этом.

— Что? — наконец-то произнесла девушка, не веря своим ушам. Она подняла глаза на сидящих перед ней.

Их было человек тридцать, и на всех были мантии сливового цвета с искусно вышитой серебряной буквой «В» на левой стороне груди. Все смотрели на неё сверху вниз — кто-то чрезвычайно сурово, кто-то с откровенным любопытством, другие с жалостью.

— Неужели вы всё же решили нам ответить? — прокомментировал заместитель министра.

— На приют напали Пожиратели смерти, — процедила девушка, совершенно не понимая, как её друзья оказались убийцами.

— Среди трупов было обнаружено два тела волшебников, на них не было атрибутики последователей Пожирателей, как не было и метки над разрушенным зданием, хоть жертв и было много. А в районе Марлебон, где стоял уродливый череп, были именно Пожиратели. Зато магл Симмонс, по добытым нами сведениям, был неоднократно замечен в магловском полицейском участке.

— Подозрение в поджоге, воровстве и угрозе жизни, — уточнил мистер Крауч.

— Среди маглов слишком много убийц и преступников. Их министерство правопорядка куда более примитивное и слабое. — высказался один из судей, заслуживший одобрительный кивок от своих коллег.

— Это были Пожиратели! — повысила голос девушка. — Почему, имея магию, силу, я не могу помочь близким?! Почему вы обвиняете меня в магии, когда магией других были убиты люди?

Судьи замолчали и изумлённо посмотрели на слизеринку.

— Господин министр, думаю, мракоборец Поттер может дополнить доклад, — проговорила женщина, в которой Джейн узнала Гризельду Марчбэнкс — председательницу Волшебной экзаменационной комиссии.

— Благодарю! Почему группа по аннулированию случайного волшебства узнала о сигнале раньше, чем штаб-квартира мракоборцев? — поинтересовался Поттер у Визенгамота.

— На этот вопрос должны ответить вы, господин мракоборец, — прищурив взгляд, отчеканил светловолосый мужчина с острыми чертами лица, сидевший по правую сторону от министра.

— И я отвечу! — объявил дядя Джейн, в глазах которого играла спокойная уверенность. — Позвольте пригласить к ответу мистера Кмолана.

В зал суда вошёл полный усатый мужчина и занял подготовленное место.

— Скажите, мистер Кмолан, как давно у нас в отделе проблемы с магической картой? — начал Флимонт.

Мракоборец давно стал подмечать, что ответственный за карту порой вёл себя странно: мог подойти к столу, потупить взгляд, отойти от него, снова остановиться и повторить свои действия. Он был хорошим специалистом по зачарованным картам Лондона и его окрестностей. Но за прошедший месяц память его стала сильно подводить. За эту неделю всё стало хуже — у Кмолана был порой чудной вид. Бормотал что-то себе под нос и разговаривал с кем-то.

— Я… — проговорил мужчина, явно делая над собой усилия, глаза его бегали. — Я видел… три месяца… — мужчина резко вытаращил глаза. — Я почти закончил с докладом об оборотнях Аластору.

— Вы его уже сдавали, дело было закрыто два месяца назад, — проговорил Поттер. — Скажите, мистер Кмолан, какое сегодня число?

— Число… ну конечно, семнадцатое апреля, мистер Поттер.

Волшебники зашептались, а мистер Поттер победно объявил:

— Это Империус, господа, полагаю, был наложен ещё с марта и постоянно обновлялся.

— Что это…

— Уведите его к невыразимцам, — приказал Крауч. — Вот мы и выяснили причину промедления. Я считаю, что стоит взять показания у мистера Джагсона, как только тот придёт в сознание.

— Я взял на себя ответственность, послал Аластора Грюма лично навестить его, — усмехнулся мракоборец. — Палата оказалась пуста.

— Вы полагаете, что он сбежал? — поинтересовалась Гризельда.

— Именно так, мэм, но не стоит волноваться — Аластор хороший охотник.

— Если он сбежал, значит, он причастен к уничтожению приюта, — высказалась женщина.

— Возможно! Сведения неточны, пока нет показаний или же свидетелей. А это значит, мисс Блайм ещё под подозрением. Использовать магию вне стен школы запрещено, как и демонстрация её маглам, как и содействие им.

— Прошу меня простить за опоздание, министр, господа присяжные! — произнес негромкий голос.

— Профессор Дамблдор, я уж боялся, что место верховного чародея будет пустовать. Вы ознакомились с бумагами? — спокойно и ровно поинтересовался министр.

Директор неспешно шел через зал, облачённый в длинную темно-бордовую мантию, лицо его выражало непоколебимое спокойствие. Поравнявшись с креслом, в котором сидела Джейн, волшебник посмотрел на министра магии сквозь полукружья очков, сидевших на середине крючковатого носа.

— Да, господин министр, но сегодня я бы хотел выступить как свидетель защиты — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, опекун несовершеннолетней мисс Мари Блайм, так как именно я нашёл ей дом, называемый приютом Святого Георгия.

— Опекун?

Члены Визенгамота стали переглядываться и шептаться между собой. Все удивлённые глаза были устремлены на верховного чародея.

Одни выглядели любопытными, другие —раздосадованными, третьи — слегка напуганными, а некоторые довольными и даже восхищенными.

— Позвольте предоставить уважаемым судьям свидетелей, — приятным тоном сказал Дамблдор.

Чопорный волшебник открыл дубовую дверь, и в зал тихо и уверенно вошла молодая женщина, ведя за руку взволнованного мальчика. Альбус Дамблдор взмахом палочки наколдовал кресло.

— Мисс Блэк? — поинтересовался один из присутствующих судей.

— Андромеда Исида Тонкс, — гордо и спокойно объявила урожденная Блэк, указав мальчику на кресло.

Заняв место, мальчик бросил взгляд на Джейн, которая почувствовала облегчение, что хоть кто-то был спасён.

— Воспитанник того же приюта, что и мисс Блайм, — объявил директор Дамблдор.

Все судьи внимательно посмотрели на затравленного ребёнка.

— Представьтесь, пожалуйста, молодой человек, — добродушно сказала Гризельда.

— Я… я Томас… Локман, — проговорил мальчик, вцепившись в колени новых чистых брюк.

— В ночь происшествия у этого мальчика случился первый магический выброс, он был спровоцирован, — пояснил профессор Дамблдор.

— И чем же, позвольте узнать? — спросил Министр.

Мальчик сглотнул.

— Мы с ребятами… легли спать, когда в тёмном коридоре послышался вопль… крик… Стало страшно. Один из нас побежал в соседние комнаты к старшим, но там не было никого. Крики… Затем показался кто-то чёрный, как смерть, с черепом вместо лица… Я испугался, я правда не хотел… Внутри меня что-то росло, а потом будто взорвалось, я присел, когда тот засмеялся, а затем… звук стёкла и удар мебели…

— Полагаю, это действительно был магический выброс, — послышался чопорный голос будто говорившей в нос женщины, которая прижимала к глазам монокль.

— Что было дальше? — командным голосом спросил Крауч.

— Меня нашли Мари и Люси, она повела меня прочь из здания.

— Кто она? — уточнил Крауч.

— Люси, не волшебница, — выдохнул, разволновавшись, мальчик.

— Видимо, мисс Блайм пошла к Дениэлю, чтобы совершить преступление, — высказался один из судей.

— Это не так! — выпалил мальчик соскочив с кресла, — если б не Мари, мы бы не спаслись!

Почему-то пылкие слова и звонкий голос Томаса будто вбил кол в грудь девушки. Глаза заволокла пелена, дымка ужасной правды.

Девушка, как и прежде, ощутила себя как во сне, долгом, ужасном сне. Кошмар, не иначе.

Рядом продолжались разговоры, Томас ушел, а на его место тяжело и медленно опустился Тед. Девушка закусила губу, почувствовав металлический привкус во рту. Лицо Тонкса было ужасно бледным, глаза затуманенными, он еле говорил. Рядом с ним стояла мадам Помфри.

— Полагаю, слов трёх очевидцев достаточно для того, чтобы опровергнуть туманные домыслы об угрозе маглорожденных волшебников. Ах да, наверняка слова мистера Симмонса тоже изначально были таковыми, пока в его воспоминания не влез, по-видимому, не имеющий опыта невыразимец. Это было нападение Пожирателей смерти. Если это так, то в статье седьмой Указа говорится, что в исключительных обстоятельствах применение волшебства допускается. Под понятие исключительных обстоятельств подпадают в частности ситуации, когда имеется прямая угроза либо жизни применяющего волшебство лица, либо жизни других присутствующих волшебников, волшебниц или маглов, — твёрдо объявил Дамблдор. — И тогда мы все должны согласиться с тем, что использование Мари Блайм магии в тот момент сполна оправдывается исключительными обстоятельствами, о которых идет речь в данной статье.

Но следом появилось неопровержимое доказательство. Тяжелая дверь снова открылась, и в зале показалось связанное тело человека, а следом вошёл тучный мракоборец на вид лет тридцати пяти.

— А вот и мистер Джагсон, — добродушно объявил Флимонт, кивнув Аластору.

— Ты, — выпалил связанный волшебник. — Лев. Она напала на меня… Цапнула огромными клыками!

— Клыками, говорите? — удивился министр, посмотрев на худенькую девушку.

— Вы хотите сказать, что хрупкая девушка стала львом и напала на вас? — корректно спросил Крауч, внимательно смотря на Джагсона.

— Именно так, мистер Крауч. Проверьте её! Я требую следствия!

— Ты бы закрыл свой рот! — пробасил грозный мракоборец, на что Флимонт прокашлялся.

— Думаю, вы не в том положении, чтобы требовать! — вежливо сказал Альбус.

Аластор магией вспорол ткань на левой руке, и некоторые судьи ахнули, увидев метку пожирателя. Министр отправил волшебника под конвоем в соседнее помещение и послал за дементором, после этого все вернулись к слушанию.

— Проверка, мисс Блайм, будет лишней, — объявила Гризельда, — Я лично видела мастерство мисс Блайм в трансфигурации. На моих глазах она сотворила африканского льва из маленькой мыши. Хищник был быстр, силён и мог наносить увечья. Прекрасное колдовство. Рада, что эти умения пригодились вам в защите.

— Нападение было подстроено Пожирателями смерти, вины детей в этом нет, — высказался Крауч, желая поскорее приступить к допросу пойманного Пожирателя.

— И всё же Антитрансгрессионные чары, высшая трансфигурация, нападение на мракоборца — чему вы обучаете детей, директор Дамблдор, если те способны без разбору оглушать мракоборцев?

— Именно, я слышал о школьном инциденте, министр, это вопиющее насилие, — высказался заместитель министра.

— Успеваемость и заслуги мисс Блайм в школе не дают ей прав… — сказал министр.

— Министерство не имеет права наказывать учеников Хогвартса за проступки, совершенные в школе, и поэтому поведение мисс Блайм, одной из лучших учениц, в ее стенах не подлежит разбору на данном слушании, — сказал Дамблдор так же вежливо, как и раньше, но с неким новым прохладным оттенком.

— Как ученики ведут себя в школе — не наше дело? Что, если девочка станет плохо влиять на остальных детей? — вопрошал министр, то и дело выслушивая комментарии своего заместителя.

— Министерство не имеет права исключать учеников Хогвартса. Не имеет также права отбирать волшебные палочки, пока обвинение не доказано. Не имеет права распространять не подкреплённые фактами слухи, печатая их в газетах Британского министерства магии. Быстрота, с какой вы взялись обеспечить соблюдение закона, достойна восхищения, но дети нуждались в спасении, где же вы были, когда ответственность за спасение маглов легла на хрупкие плечи ребёнка? Я уверен, министерство проведёт расследование и найдёт виновников преступления.

Многие члены Визенгамота стали нервничать, даже заерзали, как будто им стало неудобно сидеть.

— Мисс Мари Блайм оправдана по всем пунктам, — объявил министр, ударив молотком, после переговоров. — Пусть подсудимый Джагсон займёт место. Профессор Дамблдор, прошу и вас занять место в суде.

Негромко переговари­вались люди, слышалось шуршание пергамента. Слова Дамблдора. Тёплые руки помогли девушке покинуть место суда. Прошло долгое время, прежде чем Джейн заметила, что стоит уже посреди тихого коридора. Ни Тонксов, ни Томаса, ни мадам Помфри, лишь одна женщина стояла перед ней.

Красивая и достаточно стройная женщина с мягкими чертами лица, и редкой, совсем незаметной сединой в каштановых волосах, аккуратно собранных на затылке. Она смотрела с нежностью, состраданием, тревогой.

В глазах Джейн от одного её вида вскипели жгучие слезы. Бессилие и усталость ударили молотком по голове, отчего ноги были готовы подкоситься.

Юфимия больше не смогла стоять на месте и подалась вперёд.

Девушка оказалась в тёплых объятиях, которые участливо согревали, вынуждая горячие слёзы катиться из глаз.

— Я устала, как же тяжело, тётя… — прошептала Джейн, прижимаясь к груди родного человека. Миссис Поттер молчала, лишь покрепче обняла. Слова сейчас были не нужны, лишь тепло.

Чьи-то неузнаваемые голоса звучали в ушах Джейн, рыдания, крики и причитания разрывали воспоминания ночи. Только какой именно? Весь ужас будто сплёлся воедино, душа девушку своей тяжестью.

Нестерпимая боль и… обреченность.

Она плакала, плакала, потому что чувствовала вину.

Мистер Поттер открыл дверь в один из кабинетов, поднявшись на второй уровень. Миссис Поттер, приобняв Джейн, зашла в помещение, где их ожидал Альфард Блэк с встревоженным лицом.

Голова Джейн шумела, когда мистер Блэк прижал её к себе, когда раздался голос тёти, когда дверь кабинета закрылась за Поттерами, и когда вспыхнуло изумрудное пламя камина.

Оказавшись в гостиной дома мистера Блэка, Джейн обернулась к нему.

— Генри, он… — почему-то казалось важным спросить, хоть ответ уже был ей дан в записке.

Волшебник с невероятно глубокими и грустными глазами ответил:

— Мне жаль.

Дядя наконец-то дал волю эмоциям и прижал приемную дочь к себе.

— Макс… Они наложили Империус на него и… Макс застрелил… его. Я не помогла… я.

— Чш… — успокаивал девушку мужчина, проводя рукой по голове. Он их знал — и Генри, и Макса — недолюбливал, но знал. Те всегда были вместе, лучшие друзья, братья. Мистер Поттер сказал, что второй попал в Мунго, находится в ужасном состоянии, в полном бреду.

— Пожалуйста, давайте сходим к нему.

Мужчина заметил в глазах девушки более осознанный взгляд и подчинился её просьбе.

* * *

На Гриммо двенадцать молодой наследник был один. Один в пустом доме, без права его покинуть.

Всё семейство отправилось в загородный дом Сигнуса Блэка. И Сириус был этому только рад. Конечно, рад, ведь теперь он один, в этом мрачном доме, в котором нет места радости. Он был оставлен здесь, и как бы он ни говорил, что так лучше, это было не так. Он становился чужим, откололся от семьи. Это и хорошо, и всё же немного тоскливо. Больно. Он не мог подобрать слов. Всё вокруг отталкивало, не вызывало приятных воспоминаний.

Рояль, за которым он проводил свободное время под недовольный голос матери, говорившей, что он сбился с ритма.

Портреты вечно недовольных предков, обвинявших его в том, что он самовольный. Уродливые головы, вызывающие лишь тошнотворный позыв, хотя наверняка в Хогвартсе на Хэллоуин эльфы бы имели успех.

Кабинет отца, в котором были строгие беседы, а порой и боль. Боль была везде, мать не была столь разборчива в местах для наказания.

Ненавистная комната с семейным древом, в которую Вальбурга приводила сыновей, чтобы привить страх к чёрным выжженным пятнам.

Парень лежал в просторной красивой комнате. На мягкой большой кровати с резной деревянной спинкой в изголовье, она была куда больше школьных кроватей, и, конечно же, дороже.

Бархатные длинные шторы были раскрыты, и высокое окно открывало вид на зелёный и свежий сквер парка, по которому утром гуляют пожилые маглы, дети с домашними питомцами, а к вечеру молодёжь и влюблённые пары.

Картины всегда разные, зритель один. Окно было заколдовано, открывалось только для проветриваний, даже так разговоров и звуков улицы слышно не было.

Люстра, из которой торчали восковые свечи, была украшена гриффиндорским шарфом, свисающим вниз, конечно, до первого прихода в комнату мадам Блэк.

Сириус понаклеил здесь такое количество плакатов и картинок, что они почти полностью закрыли серебристо серый шелк, которым были обтянуты стены.

Заклятие Вечного приклеивания, которое применил Сириус на прошлых летних каникулах, держало всё это на стенах. Возможно, именно поэтому он был в очередной раз наказан, поскольку одобрить вкус сына в интерьере Вальбурга определенно не могла, а за время его отсутствия так и не сумела снять чары сына.

Главной атрибутикой были большие и яркие знамёна Гриффиндора, подчеркивавшие индивидуальность и безразличие Сириуса к потомственным слизеринцам, которыми являлась вся родословная Блэков.

Стены также украшали фотографии магловских мотоциклов, на одном из которых восседала обворожительная красотка в купальнике. Что ж, нахальству Сириуса нет предела, и к милой барышне добавилась ещё парочка плакатов магловских девушек с выдающейся фигурой.

Миссис Блэк сразу узнаёт, что это маглы, поскольку они оставались совершенно неподвижными, их улыбающиеся губы и глаза словно примерзли к бумаге.

Сириус из кожи вон лез, чтобы досадить родителям. Протест всему, что было в этом доме, не иначе. Но даже так для Сириуса эта комната была и тюрьмой, и оазисом.

Контрастом магловским застывшим плакатам были магические фотографии, на которых были изображены четыре ученика Хогвартса, то и дело смеющихся и эмоционально махавших руками. Самая классная из школьных компаний, таких обожаемых всеми бунтарей, как Джеймса и Сириуса.

Глядя на эти снимки, Сириус ощущал прилив удовольствия.

Менее пяти минут назад парень разговаривал по заколдованному зеркалу с Джеймсом. Тема была одна — Блайм. Почему-то, как только Джеймс сдружился с ней, темы часто касались этой девушки.

На заднем плане часто был слышен добрый и заботливый голос миссис Поттер и задорный смех отца семейства. Они были другими, чем-то светлым, честным и добрым.

И от этой мысли на Блэка накатывало ощущение одиночества. Он смотрел на темный потолок и думал о том, что даже сейчас, когда в приоритете для родителей был лишь Регулус, он не видел заботы и любви к младшему. По-видимому, подобных чувств не достоин ни один Блэк.

Ежедневник, который брат не выпускал из рук, остался в его идеально-чистой комнате прямо на столе у фото, где четверо друзей забавно корчат рожи и смеются. Сириус, признаться, долго смеялся над снимком всегда правильных однокурсников. Этот снимок был ловко скрыт от глаз дражайшей матери.

«Интересно, он видел статьи? Почему до сих пор не отреагировал?» — вопросы вертелись в голове старшего до сегодняшнего полудня, пока Кикимер не ответил просто: «хозяйка не велела отвлекать хозяина Регулуса».

Не видел статей? Или ему всё равно?

«Но на Мари и всё равно? Это не про Регулуса».

Сам Сириус черканул ему записку, он бы обязательно ответил, сухо, но ответил бы — слишком хорошо воспитан. Вывод: письма не доходят.

«Маглорожденная приютская волшебница нарушила Статут о секретности, уничтожив приют в сговоре с маглом», «В завалах приюта найдено два трупа волшебников и…»,«Воспитанница приюта оглушила мракоборца», «Магл, убивший чистокровного волшебника, чему посодействовала староста Хогвартса», «Критерии и рамки обучения учеников».

Броские статьи об однокурснице кричали со страниц «Ежедневного пророка». Хоть та оказалась невиновна, но упомянуть об этой малости никто не удосужился.

Прошла неделя после слушания.

Джеймс писал Блайм, Римус отправил письмо, даже миссис Поттер отправила пирожков, но девушка так и никому и ни ответила.

Она исчезла ото всех.

И Сириус точно знал куда.

В спальне чувствовался запах сигарет и мужских духов, дуэт очаровательного Сириуса Блэка.

Он поднял руки вверх, зажимая в руке два снимка, которые он нашёл сегодня.

На одном из них изображен первый глупый поцелуй с девочкой, на другом — она была одна. Простая девушка, окружённая зелёным полем и разными цветами. По-прежнему волшебница кружилась, раскинув руки, а густые волосы взлетали вверх, глаза щурились, на губах играла улыбка.

Он лежал и думал об однокурснице, о пугающем воспоминании, которое не давало покоя.

В ушах слышался пылкий голос девушки: «струсил дружить со слизеринкой», «Мне нужен был друг! … мне было тяжело. А ты посчитал, что я недостойна дружбы с тобой!».

«Глупо об этом даже думать», —проговорил парень, прогоняя навязчивую идею, все так же смотря на снимок.

Затем он закрыл глаза, и его рука с колдофото опустилась на мягчайшее бордовое покрывало.

* * *

В гостиной дома всеми забытого Блэка было совсем тихо. Совсем не так, как того ожидал хозяин этого небольшого особняка.

Всё не так…

Мужчина в домашнем костюме задумчиво стоял у окна и хмурился, будто перед ним сложнейшая задача, а не вид на сад. Хотя и здесь можно поразмыслить, ведь неделями ранее сад цвёл и благоухал, а сейчас будто посерел.

Внимание Альфарда привлекла зелёная дымка огня, вспыхнувшего в камине.

— Где она? — спросил юноша, воспользовавшийся каминной сетью.

— Ты выбрал не лучшее время, чтобы принять моё предложение. Она не желает никого видеть, — ответил мужчина, оторвавшись от уже привычного печального молчания.

Глупо было спрашивать о состоянии девушки. Дядя снова превращался в одинокого человека, жалеющего о последствиях.

Сириуса слова родственника не остановили.

Не для этого он проторчал пять часов в домашней библиотеке и мучился с разблокировкой камина, обходил чары отца и наконец-то смог покинуть дом.

Он все сделал грамотно, аккуратно. Глава семейства не сможет узнать о том, что Сириус снова нарушил запрет, снова самовольничал.

Парень решительно подался вперёд по мягкому ковру гостиной.

— Не ходи, — строго предупредил племянника Альфард. — Она совсем не будет тебе рада.

Опережая седовласого волшебника, гриффиндорец был уже у лестницы.

— Тогда скажи, что завёл пса, — ответил просто парень и обратился в большого чёрного пса на глазах у хозяина дома, торопливо двигаясь вверх по лестнице.

Альфард, пораженный до глубины души, сокрушенно покачал головой и почесал свои обросшие седой щетиной скулы.

— Сириус! — всё же позвал он племянника и поспешил за ним.

Блэк в облике пса спешил к тому самому этажу, к той самой запертой комнате, которую он не сумел открыть в прошлом году. Она снова была заперта.

На втором этаже уже слышались шаги дяди, который наверняка попытается не дать ему исполнить задуманное.

Снова обратившись в свою форму, парень поспешил вынуть из кармана ножик, подаренный хозяином этого дома.

Ещё ни один замок не смог устоять перед этим ножом.

Заветный щелчок.

Вот он — секрет дяди Альфарда, подаривший ему второе дыхание.

Взявшись за ручку двери, Сириус даже испытал какое-то удовольствие, предвкушение. Но открыв её, он встретился с полумраком и запахом огневиски.

Девушка лежала спящей на полу у кровати, а рядом пара бутылок.

Мужчина вошёл в комнату вслед за племянником. Пустые бутылки исчезли, а девушку поместили на постель.

Альфард делал это каждый вечер, отчего сердце ныло и разрывалось на части. Девушка не хотела выходить из комнаты, есть, говорить, плакать, слушать. Она пила немного, по чуть-чуть, но что бы он ни делал, алкоголь постоянно появлялся.

Гриффиндорец нехотя покинул комнату девушки, дверь которой оставили открытой.

Оба Блэка спустились на этаж ниже в малую гостиную рядом с лестницей.

— И давно она так? — тихо спросил Сириус, опустившись на предложенное кресло.

— Как только мы вернулись из больницы святого Мунго. После слушания Мари хотела увидеть парня из приюта, он… Сходил с ума, — тяжело выдохнул мужчина и потянулся к бокалам для сухого красного вина.

— Что… Там на самом деле произошло? — понизив голос, Сириус остановил взгляд на огне, горевшем в камине.

— Пожиратели. Некоторые ребята побежали помогать своим, но… В общем, Мари с друзьями попала в западню, — мужчина протянул племяннику вино, но себе решил налить напиток покрепче.

Молодой Блэк терпеливо ждал, пока дядя продолжит, смотря, как пламя играет яркими искрами, будто гипнотизируя. В голову приходили картины ужасов, которые пережила однокурсница.

— Её обездвижили, один парень попал под Империус… — Сириус поднял тяжелый взгляд на дядю. — Лучший друг убил, или, правильнее, застрелил лучшего друга.

Слова дались мужчине очень тяжело. Он также бросил свой взгляд на пламя, воспоминания о слезах юноши, который не понимал, как сумел поднять руку на брата, раскаивался и просил смерти. Империус — отвратительное, мощное и ужасное заклятие, способное на всё.

В горле пересохло, память об этом ужасала его самого, а Мари…

Он резким залпом осушил стакан, желая выжечь горечь горечью.

— Она молчит. Последнее, что я слышал — это слова утешения Макса. Мари сумела достучаться до его сознания, и пока она успокаивала его, я…

— Обливиэйт?

Мужчина кивнул.

— Мы увели его оттуда без лишних министерских работников, те достаточно сделали, путая следствие. Парень забыл, как именно погиб друг. А вот Мари…

— Как, говоришь, его звали? — ухватился за нить воспоминаний гриффиндорец.

— Макс, знаешь его?

— А второго?

— Генри. Он мне не нравился, но он оказался хорошим парнем…

Мысли Сириуса были уже далеки отсюда. Он вспомнил лица на магловском снимке и мягкий голос Мари, с радостью рассказывающей об изображённых маглах. Вспомнил книгу и слова, написанные каким-то Генри.

Стало душно.

Кто ещё погиб с той фотографии?

Но мысли и готовые сорваться вопросы были прерваны криком девушки, на который дядя отреагировал быстро — видимо, это не впервые.

Наутро слух Сириуса уловил шорох, отчего уши интуитивно стали торчком, пёс приоткрыл глаза и увидел сидевшую рядом с ним на полу девушку, смотревшую на него.

Однако она никак не отреагировала на появление в её спальне огромного и достаточно страшного, как был уверен Сириус, зловещего пса.

Он сел, выпрямившись, но девушка лениво протянула руку к бутылке. Она сделала лишь пару долгих глотков, но сухое горло опалил алкоголь, и она быстро откашлялась, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

Волшебница села вплотную к огню.

Спокойно смотрела прямо на извергающий из себя потоки пламени огонь. Не мигая, не жмурясь. Не двигаясь. Позволяя безликому океану её глаз медленно выгореть, теряя свой цвет.

Стены душили её. Боль прожигала и разъедала каждую клеточку тела.

В сердце зияла огромная пустая дыра, из которой несло чем-то невыносимым, мучительным и горьким. Несправедливость лежала тяжёлым камнем на груди. Она пропала для всех, исчезла, отказавшись пока от всего волшебного. Каждый день был печально похожим на предыдущий, как и кошмарные сны.

Остекленевшие глаза бездумно смотрели на пламя, будто впереди виднелись далёкие дали.

Сириус осторожно наблюдал за слизеринкой, осознавая, что бессмысленно пытаться понять, что творится у неё на душе. Он чувствовал, будто темнота, страх, отчаяние поселились в ней и теперь наводняли эту комнату, дом, сад.

Вечером ей стало плохо, и она потеряла сознание. Прибывший колдомедик выписал лечение и рецепт зелий. Обезвоживание, алкоголь, недоедание дали о себе знать.

Следующую ночь Альфард провёл у постели Джейн, жар сжигал её, отдаваясь лихорадкой, ей было тяжело, и даже кошмары отступили этой ночью. Так прошёл день. К вечеру зелья дали жару спасть. Сириус отпустил дядю в надежде, что девушка проспит всю ночь.

Девичья комната, как и днями ранее, была холодной, будто тонула в таинственном, зловещем сумраке, протянувшем свои мрачные щупальца отчаяния и тоски в каждый сантиметр помещения.

Цветы и растения, изображённые на стенах, в темноте казались зловещими лианами и не исчезали даже с лучами скупого солнца, по утрам пытающегося осветить спальню.

Будто какое-то проклятие высасывало всю жизнь из этого места.

Парень мог бы обвинить месяц в лунном свете, брошенном на лицо девушки, проступавший через небольшую щель между шторами. Но правда была в том, что за всё время его пребывания здесь её лицо было бледно, брови не выдавали настроений, а губы плотно сомкнуты. Отсутствующий, отстранённый взгляд потухших голубых глаз касался морды пса и вроде бы пытался на нём задержаться, но… реальность происходящего ускользала от неё. Девушку полностью поглощали собственные мысли.

Сириуса это неприятно пугало, заставляло холодеть нутро, так же как и эту всегда тёмную комнату.

Она была безэмоциональна, совсем… высушена, выжита, обессилена, растоптана.

Это совсем не похоже на Мари, он был уверен. На её лице всегда были эмоции, и даже если их не было, то Сириус хорошо чувствовал холод, исходивший от её глаз, или полное игнорирование происходящего, но сейчас… она не испытывала ничего. А ведь он всегда подмечал, какой счастливый, проницательный и взрослый взгляд могут дарить эти небесно-голубые глаза, которые будто потеряли сейчас цвет.

Гриффиндорец опустился на кресло, стоявшее напротив кровати девушки, и принял притворную непринуждённо-спокойную позу. Парень с упором расставил локти на обитых бархатом деревянных подлокотниках. А его подбородок легко опустился на пальцы, сцепленные между собой.

Его плечи были напряжены и слегка приподняты. Напряжение липкой вязью пробегало по позвоночнику, испытывая нервы на прочность. В воздухе витал запах пустоты, смешивающийся с тоской и скорбью. Никакой карамели, только самоуничижение. Сириусу не была знакома ситуация, но состояние вполне. Пустота, тоска, одиночество и холод. Как часто они наводняли его разум, пока он сидел в стенах родного дома? Он будто не мог вздохнуть полной грудью, словно внутри него до предела была натянута стальная пружина, не позволяющая нормально дышать.

Он смотрел на лицо, залитое лунным отблеском, размышляя над тем, что пережила его однокурсница.

На её лбу снова появилась испарина, ресницы затрепетали, как задрожала и ладонь, которую она, как обычно, держала у лица.

Парень снова взял в руки охлаждённое в воде полотенце и выжал его. Опустившись на постель, он убрал волосы с лица девушки и опустил холодное полотенце на горячий лоб. Сердце сильно сжималось от шумного болезненно дыхания волшебницы, от неспокойной мимики и сдавленных полустонов.

Сириус осторожно опустил свою ладонь на лицо девушки, снова ощущая контраст их температур.

Её веки чуть расслабились, но вместо этого из глаз потекли слезы.

Девушка задрожала всем телом.

Затем прозвучал сдавленный, умоляющий вскрик, нарушивший тишину темной комнаты.

— Оставьте их! Прошу…

Джейн распахнула глаза и села на кровати.

Кошмарные видения ужасной ночи снова обрушились на неё.

Она тяжело дышала, пытаясь вобрать в себя больше воздуха, задыхаясь, как астматик. В носу защипало, а к горлу подкатил ком. Ресницы намокали, но слёзы боялись слететь с глаз, сердце, душа неумолимо плакали всё это время. Воспоминания и мысли настойчиво гудели в её голове, кровь пульсировала под кожей раскалённой лавой, заставляя всё тело содрогаться в горячке.

Джейн ощутила прикосновение к своей сутулой спине.

Она повернулась и туманно увидела знакомые черты напротив.

Это был зелёный свет для рвущихся наружу слёз.

— Почему… — еле слышно просипела слизеринка, — они это сделали, Реджи? Я виновата… каждую ночь мои… руки… они в крови.

Сердце Сириуса упало от еле слышного заикания, затуманенного взгляда и сломленности волшебницы.

Он не мог пошевелиться, ему стоило было уйти. Не попадаться ей на глаза — невероятно, но она даже спутала его с Регулусом. Тем лучше, ничего не случится, если он ненадолго станет для неё младшим Блэком.

Сириус потянулся ближе к однокурснице, нерешительно проводя ладонью по спине к другому плечу. И она приняла объятия, кинулась к гриффиндорцу, словно хотела спрятаться в его объятиях. С тихим сдавленным плачем Джейн уронила голову на грудь парня. Он крепко обнял её и прижался щекой к густым спутанным волосам.

— Почему я… снова не умерла? — пробормотала она ему в плечо.

Слова неприятно кольнули юношу, проникли в эпицентр его души и бередили её нескончаемыми порывами боли, исходившей от хрупкой девушки.

Сириус крепче обнял однокурсницу, не в силах сказать ни слова.

После того, как её тело отпустила дрожь, она обмякла, давая понять, что снова уснула.

Блэк осторожно уложил слизеринку на подушку и задержал взгляд на её исхудалом лице, чувствуя, как ужас сковывает его тело.

Он знал, что делать.

Спустившись по лестнице, юноша решительно достал ножик из кармана брюк и занёс его над ладонью. Алые капли упали на сажу в камине дяди, позволяя молодому наследнику обойти чары отца. Вспышка пламени, и Блэк исчез, чтобы появиться в камине родного дома.

Сириус выбежал из гостиной и побежал к лестнице с уродливыми головами эльфов, не заботясь о предках, спящих на портретах.

Он остановился у темной двери без ручек и замочных скважин. Не успел он протянуть руку, как дверь учтиво явила наследнику переплетенную змеями ручку.

Личная библиотека глав древнего рода уже дважды была перерыта Сириусом за последние несколько дней. А ведь он долгое время не переступал порог этой комнаты.

В многочисленных старых свитках и книгах он искал рецепт зелья, которому когда-то обучала его старая и злая бабка.

Вернувшись в дом дяди на рассвете, парень принялся готовить эликсир.

В кухню вошёл Альфард, заметив племянника, увлечённого процессом, он подошёл ближе.

— Она не одобрит этого! — тут же выпалил мужчина, узнав состав зелья. Когда-то давно подобным хотели опоить его, чтобы он забыл о смерти девушки, которую любил. — Лишать её воспоминаний, эмоций и чувств пережитого слишком жестоко! Ни я, ни ты не имеем на это прав!

Внутри парня словно чиркнула искра.

Не в силах больше терпеть напор эмоций, парень резко развернулся к дяде.

— А кто тогда имеет? Родители, которых нет? Родственники, которым плевать на неё? Или Дамблдору? — выпалил парень, — Или чертов Регулус, который развлекается среди снобов? Он должен быть рядом с ней! Где, черт возьми, Паркер? Крауч? Она разваливается!

— На всё есть свои причины. Мисс Паркер писала, что скоро прибудет, — устало потирая виски, проговорил мужчина.

— Когда всё станет ещё хуже? — вырвалось у гриффиндорца.

— Она хочет побыть одна!

— Как и ты? Тебе это помогло?

— Я — другой случай.

— Именно, дядя! Она девушка. У тебя прошло десять лет, чтобы прийти в себя. Тебе не жаль её? — с чувством спросил Сириус.

— Проклятое зелье не выход, — уверенно стоял на своём мужчина.

— Я буду давать ей пару капель, не больше, — спокойно и так же уверенно ответил парень. — Этого должно хватить, чтобы успокоить её сознание, притупить воспоминания и эмоции.

— Ей просто нужен кто-то рядом, — проговорил мужчина, когда Сириус покидал кухню.

Может, он прав?

Приоткрыв губы однокурсницы, Сириус дал ей пару капель и, окончательно обессилев, вяло присел на кресло.

Целый день девушка проспала мирным сном, пока Сириус и Альфард охраняли её сон, трижды давая пару капель зелья.

Ночью парень не заметил, как на покрытое шерстью тело опустилась голова девушки.

Джейн проснулась на тёплой подушке, которая равномерно дышала. К своему изумлению, она увидела чёрного большого пса с идеальной ровной шерстью.

Девушка смутно вспомнила, как, проснувшись ночью, увидела его у горевшего камина. Как присела, долго смотря в камин, решаясь сжечь фотографию, но так и не смогла. Вместо этого легла на полу рядом с неизвестным псом.

Пёс почувствовал, как девушка встала с него, лишив тепла. Он выпрямился и посмотрел в сторону однокурсницы, но застыл на мгновение, а затем отвернулся.

Она сняла футболку, оставшись в нижнем белье. Сириус смотрел на тлеющие угольки, пытаясь успокоить чуть учащенный пульс. И только когда Джейн зашуршала листками у стола, он позволил себе повернуться.

Девушка, вставив фото в рамку, задержала на нём тоскливый взгляд.

Но Блэк не хотел упускать её, поэтому потянул девушку за край футболки. И гавкнул, привлекая внимание. Но девушка снова отвернулась, сделав вид, что не замечает пса. Снова лай.

— Если хочешь шуметь, иди на улицу, — ответила спокойно девушка.

Сириусу так и хотелось хорошенько огреть слизеринку или встряхнуть, вместо этого он вцепился в её футболку и потянул в сторону двери.

— Эй! Отпусти, псина! — ругалась девушка, которая теперь боялась упасть с лестницы, на которую тянуло её животное.

С горем пополам Сириус заставил однокурсницу спуститься вниз. Тянув то за футболку, то за кеды, даже за ногу умудрился прикусить, чтобы та не брыкалась.

Оказавшись на первом этаже, Джейн огляделась, ища Альфарда, почему-то ей не хотелось видеться с ним.

Чёрный пёс громко залаял.

— Да тише же! — зашипела девушка, осадив расшумевшегося грима. Но чёрный пёс лишь громче залаял, преградив волшебнице путь наверх. — Вот же вредный!

Сириус испытал удовольствие, наконец заметив сдвинутые хмурые брови. И оскалился, когда та пошла на улицу.

Он смог вытащить девушку на улицу, отметив это как достижение.

Блэк пошёл за ней.

Сад у дома стал немного заброшенным и сухим, палящее солнце не щадило никого. Видимо, дядя Альфард прилагал все силы на помощь ей и Тонксам.

Джейн осмотрелась по сторонам в поисках шланга для полива. Подключив всё необходимое, она стала поливать растения, наблюдая, как они оживают, будто так и ждали её появления.

У крыльца некоторое время спустя она увидела лениво развалившегося чёрного пса, который грелся под лучами солнца.

«Вот гад! Вытащил меня, а сам спать?!»

Долго не раздумывая, Джейн направила струю воды на спящего пса.

Сириус, не ожидавший подобного, быстро дал деру, сорвавшись с места, но струя воды преследовала его, пока он не забежал в куст большого растения. Всё бы хорошо, но куст оказался застенчивым. Нарушившего покой кустарника кувшинки начинали щипать, а сами будто дрожать и менять цвет бутона на красный.

Сириус вспомнил, как зашёл в женскую раздевалку команды пуффендуя.

«Я этого так не оставлю. Вот же мелкая!», — парень вспомнил все бранные выражения, пока обходил девушку со стороны растений. Найдя источник воды, пёс выдернул шланг, прячась и ожидая, пока придёт однокурсница.

Как только Джейн вышла из-за угла дома, струя воды окатила её с ног до головы.

Отплевавшись, она кинула свирепый взгляд на чёрного пса, который, будто ни при чём, наклонил голову в сторону.

— Да ты, я смотрю, бесстрашный… уверен, что сможешь тягаться со мной, пёсик?

Сириус в душе фыркнул и опустил лапу на кран бежавшей воды, будто случайно снова окатив девушку. Но та не осталась в стороне, схватив ведро с какой-то жидкостью, плеснула в пса.

— Только попробуй снова зайти в мою комнату! — вскрикнула девушка и, зыркнув на обнюхивающего себя грима, пошла в дом.

— Мари? — мистер Блэк, вернувшийся домой, изумился, увидев девушку наконец-то покинувшей свою комнату, да ещё и насквозь мокрую.

— А… дядя Альфард… я… мне… — вся спесь куда-то исчезла при встрече с хозяином дома.

Мужчина, заметив её нерешительность, поспешил успокоить.

— Может, завтрак, Мари? Ступай переодеться, Рапс пока всё подготовит, — ласково сказал хозяин дома.

Девушка кивнула и поспешила наверх.

Следом в дом вошёл такой же мокрый и хмурый черноволосый парень.

— Что ты уже учудил? — приподняв одну бровь, спросил старший Блэк.

— Это я-то? Это она начала! Злобная бестия!

— Мари? Как по мне, милее создания нет, — прыснул мистер Блэк.

— Ну и вкус у тебя, дядя.

— Это у меня? — уточнил седовласый Блэк, саркастично глядя на племянника.

— Что за мерзость? — состроив гримасу, спросил парень. — Там, в ведре, что там было?

— Рапс? — позвал мужчина домовика.

— Рапс думает, что там был бальзам «стоп-сорняк» из теплиц мистера Тремлетта.

— Отлично! — взвился Сириус, посмотрев на своё отражение в стекле напольных часов.

— Если не хочешь лишиться бровей, тебе стоит поторопиться, — прыснул дядя.

— Тебе смешно? Ну Блайм…

— Сириус!

— Невоспитанная юная леди, — проговорил парень, скривившись от своих же слов, и торопливо пошёл в свою комнату, мысленно используя другие слова.

Через полчаса Джейн спустилась на завтрак, ощущая приятные ароматы, желудок уже совсем урчал от нехватки еды.

— Доброе утро, Рапс, — поприветствовала она домовика и пошла к своему месту рядом с хозяином дома.

Мужчина учтиво выдвинул стул, и не успела девушка сесть, как чёрная туша заняла место.

— Эй! Опять ты! Псы не едят за столом, давай вниз, — с нажимом сказала слизеринка.

Почему-то этот пёс действовал ей на нервы. Но серые глаза высокомерно посмотрели на девушку.

— Кажется, вам подкинули бракованного пса. Он невыносим.

— Думаешь? Волшебник сказал, что это уникальный грим.

— Уникально-невежественный, — фыркнула девушка, заняв соседний стул.

На стол приземлилась тарелка с ароматной выпечкой в виде яблочного пирога.

Раздался хлопок, явивший старенького домового эльфа.

— Эспар просит прощение у хозяина, но на третьем этаже слышались странные звуки, похожие на голоса, — прохрипел эльф.

— Голоса? — дернулась девушка, заслужив тревожный взгляд от хозяина дома.

— Не волнуйся, это графон, видимо, всё-таки заиграл, — успокоил волшебницу Альфард, затем бросив взгляд на племянника в шкуре зверя.

Сириус, соскочив с насиженного места, поспешил к себе.

«Сохатый… наверняка зачарованное зеркало», — прорычал гриффиндорец, а ведь он так хотел повидать слизеринку.

* * *

Мирная война между чёрным псом и Джейн длилась пару дней.

Парень то и дело досаждал девушке, то стаскивая одеяло в самую рань, заставляя её вставать с рассветом, то утаскивая последний лакомый кусочек со стола, то пачкая одежду девушки, заставляя её без конца переодеваться.

Но самым раздражающим для Джейн был лай грима, когда она пыталась уединиться, посидеть или полежать в молчании. От этого всё ещё темноватая комната с занавешенными окнами превращалась в бедствие. Джейн кидала в мохнатого всё, что в руки попадалось, а тот лишь забавлялся, размахивая хвостом и продолжая лаять. Устав от подобного времяпрепровождения, Джейн обессиленно падала на мягкий пол и приводила дыхание в норму.

Сириус так же валился с ног, жадно поглощая воздух, но все же получая толчок ногой.

Она постоянно прогоняла пса, но тот постоянно возвращался. Дядя Альфард стал даже забавляться подобными играми.

На седьмой день пребывания у дяди Сириус проснулся рано. И не сразу понял, где он. Но отчетливое мерное сердцебиение отдавалось в его спину и согревало. Парень, протерев глаза, узнал помещение чужой девичьей спальни.

И как его угораздило заснуть на чужой постели?

Парень посмотрел на свою ладонь — та не была лохматой.

«Видимо, во сне снова стал собой».

Слизеринка продолжала ровно дышать, прижимаясь к его спине.

Это заставило парня нервничать.

Но вид пустой бутылочки с зельем сна без сновидений, которое девушка принимала уже третий день по наказу Альфарда, немного успокоил гриффиндорца.

«Проспит до десяти, не меньше».

В голове созрел план увидеть девушку растрепанной и заспанной, все эти дни подобный вид очень забавлял его.

Не делая лишних движений, парень осторожно повернулся в другую сторону.

Девушка, как всегда немного растрепанная, мирно спала, держа около головы обе руки, одна из них, парень был уверен, держала его за футболку.

Парень задержал свой взгляд на её лице. Цвет изменился, серая бледность спала, черты лица снова ожили, щеки и скулы стали прежними. Небольшой шрам над бровью исчез, не оставив и следа. Волосы стали пышными и густыми.

Беспокойный сон, непроизвольные дерганья и раскаяние изменили мимику лица, навсегда запечатлев боль. Сириус не знал, вернётся ли это после того, как она прекратит пить зелье сна без сноведений, но он искренне надеялся, что не вернётся.

Отчужденность совсем не шли Мари Блайм, она была другой — живой и в меру эмоциональной.

Глаза, обрамлённые длинными ресницами, следили за девушкой, и когда та поморщила нос, на лице Сириуса невольно появилась улыбка.

Сейчас он испытывал удовлетворение.

Он ей часто грубил в этот год, наговорил гадостей, втянул в неприятности, в которые всё же, по его мнению, влипала она сама, но…

Сейчас он будто сделал то, что должен был. Помог.

На душе был мир и гармония, хоть днями ранее он был сильно напряжен, не спал ночами, слушая её крики, выкуривая сигарету за сигаретой.

«Так намного лучше. Будь именно такой, как и всегда. Бесящей, живой, эмоциональной, злой на меня, когда злишься, веселой, когда тебе весело, доброй, когда… всегда».

Гриффиндорец вспомнил, как так получилось, что он остался здесь.

Дядя.

Альфард Блэк достал маленький ящик, на котором менялись картинки. И они все вместе сидели смотрели магловский фильм.

«Сопли, не иначе».

Но Сириус остался. К просмотру прилагались тёплые ладони девушки, которая стала поглаживать пса по голове и спине.

Молодому Блэку это понравилось.

Понравилось получать тепло, ласку просто так, от порыва души другого человека, хотя он всё это время досаждал ей.

Ладони были маленькие и бесконечно тёплые, Сириус чувствовал нежность, уют. Возможно, он слишком вжился в свою собачью шкуру. Но он не смог убрать свою морду с её ног, не мог лишить себя тёплого отношение к себе, не мог уйти в свою комнату.

«Вопрос: куда смотрел дядя? А эльфы? Которые тоже были здесь? Разве дядя не должен оберегать своё ненаглядное дитя? Кто она ему теперь? Дочь? Мерлин, она станет мне кузиной? Ещё одной не хватало».

Джейн поежилась в постели, сменив положение руки.

Парень замер.

Его взгляд невольно скользнул чуть ниже лица, по шее с тонкой золотой цепочкой. По оголенным ключицам и плечам, с которых сползла лямка топика.

Блэк почувствовал, как стало учащаться сердцебиение.

Он сконцентрировал свой взгляд на тонкой лямке, не позволяя себе опустить взгляд туда, где майка предательски приоткрыла места, которые обязана была защищать. К счастью, грудь девушки была небольшой и не сильно выделялась.

Гриффиндорец выдохнул.

Затем вытянул чуть вперёд полусогнутые пальцы и невесомо подцепил непослушную лямку, еле-еле задев нежный участок кожи. Осторожно и медленно он потянул её вверх к острому плечу, легко проводя пальцем по светлой коже.

Оставив несчастную тонкую ленту, он заметил маленькую родинку на ключице.

Подушечки пальцев, задержавшись на весу, потянулись к коричневой точке, желая прикоснуться.

Он осторожно дотронулся до родинки, позволяя ей исчезнуть за аккуратным пальцем, затем снова открыл доступ взору, подмечая маленький размер пятна, и, не убирая руки, замер.

Почувствовал, как тёплое желание прикоснуться растекается в нём.

Он был так увлечён, что не заметил, как мирное дыхание девушки отличается от частого дыхания его самого.

Парень прикрыл глаза. Чувствуя, как разум куда-то уносит, а тело напрягается.

Он беззвучно выругался, убирая руку, резко поднял взгляд выше, в страхе, что чужие глаза поймают его.

Ощущение неловкости наводнило его разум.

Но слизеринка спала как дитя. Слишком невинно, мирно, забавно и мило.

Сириус усмехнулся, выдохнув.

«Если бы увидела меня в столь компрометирующем виде, она бы изошла криком, и всё обернулось бы убийством и тысячей возможных и невозможных проклятий».

«Забавно. Может, и правда разбудить? Интересно, насколько сильно она покраснеет?»

Сириус не стал этого делать, прекрасно понимая, что с выпитым зельем она очень крепко спит, да и зачем вызывать проблемы, когда всё только налаживается.

Также он понял, что последствия напряжённых дней и недостаток сна дают о себе знать.

Встав с постели, Сириус подошёл к окну, испытывая нужду в свежем воздухе.

Наполненная утренним светом комната была теперь совсем другой. Стены теперь украшали не странные тени, а цветы и растения, создавая впечатление оранжереи.

Приоткрыв окно, ветерок раздул в разные стороны лёгкие занавески и наполнил комнату свежестью и доносившимся пением птиц.

Тёплая и уютная атмосфера девичьей комнаты была во всём.

В легкости оттенков, в мягком ковре, невесомости занавесок, в маленьком букетике цветов, принесённым дядей, в приоткрытом платяном шкафу, в котором висели тёплых оттенков одежды. В зеркале, на котором были наклеены записки, какие-то наклейки и карточки с именем Николаса Фламеля, Альбуса Дамблдора и Финеаса Борна, герб Хогвартса, даже герб Слизерина, Сириус мог бы поклясться, выглядел иначе.

На полу стояла чёрная гитара.

Камин был исполнен в простом, но уютном стиле, ничего вычурного.

Узкая книжная полка заполнена книгами и специальными пометками, написанными рукой девушки. Но за всё это время она не притронулась ни к одной из них.

На стене висело много фотографий без рамок, на которых разместилось много знакомых лиц. Все они вызывали на лице только улыбку.

На письменном столе было много листов, многие из которых были перечеркнуты. Письма с теми же знакомыми фамилиями, которые оставались без ответа. Вот письмо от Римуса и несколько от Джеймса, одно из которых было раскрыто для прочтения рядом с чернильницей. Чуть выше лежал красный ежедневник, из которого виднелись несколько снимков.

Сириусу стало интересно, что же это за кадры, которые не были удостоены чести попасть на стену.

Блэк был искренне удивлён находке.

С первого колдофота ему улыбнулся лучший друг, махавший кубком по квиддичу, взятым в этом году. Следующим был снимок, где Джеймс, закинув руку на плечо Мари и демонстрируя золотой снитч, весело переглядывался с девушкой.

Сириус поспешил увидеть следующее.

На третьем снова был Джеймс в компании Питера, оба облитые жидкостью. Лучший друг почесал затылок, когда в кадре появился Слизнорт, махающий руками. Гриффиндорец вспомнил, как он сам лично добавил в котёл друга лишний ингредиент, вызвав взрыв, на четвёртом курсе.

Глаза Блэка торопливо нашли последнее колдо. Джеймсу лет одиннадцать, а рядом его родители.

Не отпуская снимков, Сириус перевёл взгляд на продолжавшую спать слизеринку.

Поток мыслей о дружбе и взаимоотношениях этих двоих затопил парня.

Любопытство и желание узнать больше позволили ему переступить принцип и заглянуть в листы неудавшихся ответов.

В каждом была попытка ответить Поттеру.

«Помнишь рождественскую ночь в больничном крыле? Ты поделился со мной мыслями? Мне тоже нужно о многом рассказать, наконец-то раскрыться, но это нелегко…»

«Мне страшно, Джей. Хочу вернуться назад…»

«Я так скучаю по тебе, по времени, когда…»

«Как же было невыносимо видеть тебя рядом, болтать, смеяться и скрывать от тебя себя настоящую. Не хочу молчать, и пусть вы не поймёте, я надеюсь, ты поймёшь мои чувства…»

В горле пересохло, Сириус раскрыл секрет.

«Влюбленная Блайм, невероятно».

Он отставил письма и вернул снимки на место. Утренняя эйфория исчезла, уступая место мыслям о Джеймсе и Мари. Воспоминания событий — всё складывалось в определенную картинку.

А ведь он догадывался, что что-то не так.

«Блайм всегда выделяла Джеймса».

Сириус странно прыснул, обдумывая всё это, когда курил в гостиной комнате, которую занял.

Позднее утром, вместо завтрака, Джейн вышла из дома, сообщив, что не голодна. Блэк, позавтракавший ранее, со спокойной душой пошёл вслед за однокурсницей.

Покинув сад у дома, ограду поместья, они вошли в лес.

Утренний бор встретил их легким тёплым ветерком, росой на траве и множеством лучей поднимавшегося солнца, разделявшимися кронами деревьев. Птицы, пробудившиеся ото сна, заполняли воздух разноголосьем, будто соперничая, чья песня красивей.

В лесу начинала бурлить жизнь, превращаясь в настоящий рай: воздух чист и свеж, вызывая желание дышать полной грудью.

Но Джейн что-то мешает. Страх? Имеет ли она на всё это право?

Джейн дошла до поваленного дерева, с которого открывался прекрасный вид на зелёные луга. Усевшись на траву, она похлопала место рядом с собой.

— Садись, дружок.

Черный пёс, дёрнув ушами, уселся рядом с девушкой.

«Что за нелепая глупая кличка? Фантазия явна ограничена», — фыркнул про себя Блэк.

Джейн сделала глубокий вдох и достала конверт из кармана джинсов.

Аккуратный женский почерк, печать с гербом Поттеров. Дорогие сердцу конверты, всего подобных пять. Два от миссис Поттер и три от Джеймса. Распечатав его, девушка почувствовала лёгкий запах роз. Именно так пахла тётя в день слушания.

С трепетом она развернула небольшой листок и пробежалась по выведенным чернилами сточкам. Теплом были пропитаны каждое слово, запятая и точка.

Сириус заметил, как потеплели голубые глаза слизеринки. и он полюбопытствовал, кем же был отправитель. По печати он сразу признал фамилию лучшего друга.

Джеймс неосторожен, продолжая так часто писать влюблённой в него девушке.

От этого закравшаяся догадка лишь укоренялась. Хотя Сириус был уверен, что даже так друг написал Эванс больше писем.

Новости вызвали острое желание закурить.

— Я не знаю, как себя вести, — проговорила девушка, сложив письмо обратно в конверт.

Сириус снова посмотрел на однокурсницу через призму своей собачей сущности.

— С самого рождения магия была частью моей жизни. Я не боялась её, дорожила, как сокровищем, впитывала всё, что говорили родители. Потом сильный магический выброс — и мне стало страшно, родители успокоили, но утраченное братом не вернуть. Следом смерть, мамин потухший крик, последний взгляд отца… — девушка выдохнула. Сириус, слушая девушку, снова узнавал о ней больше. Он участливо опустил свою морду на колени волшебницы. — Сколько же надежды было в его глазах и в голосе мамы. Затем водоворот и… Я потеряла семью, дом и себя. Тысячи раз я спрашивала, почему именно мы? Даже зная ответ… Сейчас так же. Почему они? Почему пострадали полные жизни люди. Неужели всё, что говорила та ведьма, — правда? Это из-за того, что я мешаю Регулусу? Напали на приют из-за нашей дружбы?

Услышав эти слова, Сириус, до этого следящий за всем происходящим понимающим взглядом, вдруг рвано вздохнул и повернул морду к слизеринке, но она не отрывала далекого взгляда от залитого солнцем луга.

— Почему кто-то позволяет себе быть палачом, почему идут по головам? Я… потерялась. Не знаю, что делать. Меня ведь предупреждали, но… Черт, я не знаю, как себя вести с Блэками. Одна из них уничтожила близких людей, говоря, что я плохо влияю на Регулуса. Получается… Кровь тех людей на мне?

Чёрный пёс свёл брови и устремил свой взор так же далеко, как и девушка.

— Я не могу до конца расслабиться. Дядя Альфард измотался со мной, принял в семью, а я всё ещё избегаю его. Андромеда вышла из тени, поставив себя под прицел, и пришла вызволять меня из министерства. Заботится о Теде, который также пострадал из-за меня. Чувствую себя проклятой.

Пёс резко гавкнул.

Джейн подумала, что он против сказанных слов, но тот зарычал. Девушка выглянула из-за его спины.

Серо-коричневая рептилия с черными отметинами зигзагообразной формы от хвоста до головы с опаской сидела в траве, не отводя глаз от собаки. Она шипела, выпуская наружу язык, заставляя чёрного большого пса встать в угрожающую позу.

Гадюка явно была в свирепом настроении, обнажая свои острые клыки.

— Остановись! Что тебе нужно?

Странное шипение раздалось за спиной Сириуса, но он не мог отпустить взгляд от ядовитой угрозы. Та сменила свою жертву и медленно подалась в сторону, чтобы увидеть говорившего, но пёс снова преградил рептилии путь.

Джейн осторожно опустила ладонь на спину чёрного пса.

— Дай мне поговорить с ней, — попросила девушка, вызвав изумление у Блэка, но он не отступил, ограждая волшебницу от опасности.

Спустя пару минут напряжения и шипения Джейн нервно передернулась и оглянулась на поваленное дерево, на которое минутами ранее опиралась спиной.

— Уходим! — приказала девушка, потянув пса в сторону, и добавила: — У неё здесь детёныши. Живей.

Девушка осторожно отошла назад, но не уходила, угрожающе что-то зашипела, отчего змея чуть расслабилась, отпуская пса от зрительного контакта, позволяя ему уйти.

Сириус огромными глазами смотрел на спину торопливо идущей впереди девушки, не до конца веря своим ушам.

— Какие же они ужасные и мерзкие, — простонала девушка, облокотившись на ствол дерева в лесу. — Сколько их там было, десять? Двадцать? А если один заполз куда-то? — Гриффиндорец изумлённо смотрел на бесстрашную слизеринку, которая на пятом курсе держала змею на руке. Сейчас она выглядела комично напуганной, осматривая себя и выискивая руками что-то под одеждой. — А! — вскрикнула девушка, заставив пса снова подскочить к ней. Сириус закатил глаза.

«Ну конечно, паук. Даже на большую змею не было такой реакции, как на маленького паука. Что за девчонка. Невероятно! Говорит на парселтанге? Вот это новость», — анализировал Блэк, выжидая, пока девушка успокоится.

— Ужас, какие гигантские пауки. Какое счастье, что я с ними не говорю, я бы упала от страха. Удивлён? Хотя вряд ли ты понял. Я тоже не сразу поняла, когда услышала их, я сильно была напугана. Это случилось прошлым летом. Даже глупо, прошлым летом я не хотела и боялась быть змееустом, в этом — быть волшебницей.

Сириус отвлёкся, услышав слова девушки, и не заметил, как она обхватила его морду руками.

— Только это секрет. Не самый лучший талант, знаешь ли. Обещаешь?

Пёс поморгал глазами.

— У тебя очень красивые глаза, — проговорила девушка, залюбовавшись знакомым оттенком серого. Сириус обалдел от слов однокурсницы и торопливо убрал свою морду. — Знаешь, при мысли, что здесь сейчас около двадцати змей, мне становится не по себе, а пауки всё только усложнили. Я домой.

Девушка, бросив последнее слово, сорвалась с места.

Сириус дал ей фору, наблюдая, как взлетают её пятки.

«Трусиха».

Джейн насладилась бегом, вкладывая вереницу эмоций. Страх, брезгливость, адреналин, желание быть первой, свободу, жизнь и просто красоту этого момента. В соревновании кто быстрее, она или надоедливый пёс, победил четырёхлапый друг. Вывалив язык и размахивая хвостом, он ещё успевал подразнить слизеринку, когда та останавливалась, выравнивая дыхание.

«Возможно, стоит перестать глубоко мыслить и просто впустить в сердце тех, кто борется за тебя?»

Джейн обязательно поговорит с дядей Альфардом, он точно ни в чем не виноват, как и Андромеда, Тед, Люси и Томас.

«Хватит прятаться и от друзей, а Регулус… с ним всё сложно».

Джейн вбежала в дом, желая поскорее поговорить с дядей Альфардом и написать друзьям. Ответа ждала и родная тётя, которая часто присылает лакомства и искренне волнуется за девушку по имени Мари Блайм.

— Дядя. Выпейте со мною чая. Я спущусь через десять минут. — Она увидела дядю в гостиной и, получив от него кивок, не стала заходить, вместо этого торопливо побежала по лестнице. А открыв дверь комнаты, увидела взволнованное лицо Кейт, которая тут же обняла подругу.

Минутами позже в дом вошёл такой же всклокоченный Сириус. Прислушавшись, как шаги девушки затихают где-то наверху, парень вошёл в гостиную.

— Дядя, а ты знал, что Мари…

Договорить гриффиндорец так и не смог. Он замер, чувствуя, как быстро стучащее сердце резко останавливается.

Стройная женщина в фиолетовой шелковой мантии стояла у камина во всём своём превосходстве. Только бледное суровое лицо с острыми чертами не предвещало ничего хорошего.

Взмах руки и хлёсткая пощёчина.

— Сестра! — осек Вальбургу Альфард, но острый взгляд теперь был адресован и ему.

— Отныне тебя больше нет в нашей семье.

Сириус хотел было ответить, но женщина палочкой указала ему на камин, и парень, сжав зубы, подчинился.

Примечания:

Автор уходит в отпуск приблизительно на месяц.