Вместе до самого конца (гет)

Июль близился к середине, солнечные дни были жаркими, в Лондоне и пригороде стояла засуха.

Но в доме дяди Альфарда хоть и чувствовалась духота, трава была такой же зелёной и свежей, в отличие от пожелтевшей травы за территорией коттеджа.

На верхнем этаже в залитой солнцем комнате у зеркала стояла девушка. Собственное отражение заставило Джейн задержаться перед завтраком. Она отметила длину непослушных волос, которые стали ещё длиннее, чем раньше. Они безвольно свисали вниз по спине, девушка уже и не помнит, когда последний раз заплетала волосы в причёску. Очки отца аккуратно были убраны в чехол, как и родная палочка. Книги и гитара не грели душу, поэтому были оставлены хозяйкой на неопределённый срок.

— Вот ты где! Давай живее, — послышался голос Кейтлин.

— Прости, Кейт. Я…

— Хватит извиняться. Я не против дать тебе время на депрессию, — честно сказала Кейт и, взяв красивую ленту с зеркала, бережно собрала волосы подруги в высокий хвост и перевязала их.

— Просто… Не уходи надолго в себя, мы волнуемся, — проговорила она и обняла лучшую подругу за плечи.

Джейн прекрасно понимала, что своей замкнутостью причиняет боль Кейт, Барти, дяде Альфарду. Но что ей рассказать?

Сейчас у неё на душе пустота. Думать, решать, планировать — ничего не хотелось. В конце концов, это ведь лето. Экзамены закончены, и теперь она имела полное право ни о чём не думать.

Джейн взялась за руки подруги, принимая объятия.

— Спасибо. Ты, кстати, продолжишь носить одежду пацанки?

— Эй! У меня кризис, поэтому пока так. Вот как забуду Римуса, красотка Паркер вернётся, — возмутилась подруга и, схватив Джейн, потянула её вниз на завтрак.

С третьего этажа ароматно пахли оладушки эльфа Эспара. На втором уже слышались детские голоса и смех.

По кухне бегала Нимфадора с большими ушами эльфа. Люси громко хохотала, а Томас делал вид, будто не может догнать Тонкс. Эспар что-то бубнил под нос, явно недовольный проказами маленькой волшебницы.

Кейт и Джейн остановились в дверях кухни, наблюдая за оживленными детьми.

— Кажется, им очень весело, — проговорил мужской голос за слизеринками.

Джейн, чуть растерявшись, обернулась и, улыбнувшись, поздоровалась.

Скованность и собственные бедствия сильно надоели самой девушке, она чувствовала себя ежом, раненым животным, спрятавшимся ото всех.

А окружающие терпеливо ждали, пока она придёт в себя.

Это было неловко.

— Дом с ними ожил, — отметила Кейт.

Шоу было остановлено, когда Альфард в сопровождении девушек занял свое место за столом.

Сегодня был особенный день для Люси, маглы, которая все это время провела в доме Тонксов. Сегодня дядя Альфард ведёт её в одну из загородных школ для девочек. Подобное раньше было несбыточной мечтой. Люси была бесконечно благодарна мистеру Блэку, который выступил в роли отца, отдавая её в престижную школу и оплачивая обучение.

Томаса, маленького волшебника, Тонксы решили оставить у себя. Насколько поняла Джейн, Дамблдор настоял на этом, желая обезопасить мальчика от собственных страхов. Юный волшебник оказался хорошим помощником для Андромеды, которая всё это время ухаживала за мужем. Состояние Теда стало заметно лучше, но передвигаться он всё ещё не мог, как и полноценно двигать руками. Так, общими усилиями мистера Блэка, Тонксов и Джейн, они восстанавливались после происшествия.

Кейт, пробыв с Джейн долгое время, вынуждена была покинуть Лондон.

Волшебник, предоставляющий нелегальные портключи, скончался, поэтому поездки между странами занимали какое-то время.

— Я вернусь, как только дела у семьи брата решатся. Поменьше сиди дома, чаще выходи на улицу. Свяжись с Барти, я уверена, он что-нибудь придумает и выберется из дома. Тесса живёт в восточной части Лондона, вы могли бы встретиться, — справившись с завтраком, говорила Кейт, искренне не желая оставлять подругу одну.

— Не волнуйся, здесь скучно не будет, — улыбнулась Джейн, махнув головой в конец стола, где маленькая Тонкс снова смешила окружающих своими метаморфозами.

Люси, спрятавшись за ладошкой, смеялась, как и Томас, который скорчил ответную смешную рожицу.

Нимфадора зацепила рукой тарелку, и та полетела вниз. Люси ахнула, ожидая столкновения, но та зависла в нескольких сантиметрах от пола. Томас с испуганным лицом и вытянутой вперёд рукой замер, когда тарелка зависла в воздухе. Маленькая Тонкс восторженно захлопала в ладоши, аплодируюя Томасу за фокус.

Мальчик, чуть покраснев, рассеянно поклонился мистеру Блэку, извиняясь за происшествие.

Спустя пару недель после происшествия Томас перестал бояться магии и всякий раз, когда с ним случается волшебство, он улыбается и радуется. Альфард Блэк и Андромеда хорошо позаботились о нём.

— Это точно, но им весело и без тебя. К тому же они здесь не всегда, — рассмеявшись, ответила Кейт.

— Может, тебе заняться чем-нибудь? Моему знакомому нужен помощник в волшебном зверинце, — предложил мистер Блэк.

— В волшебном зверинце? — воодушевилась Кейт.

Вспыхнувшие глаза подруги заставили Джейн расплыться в улыбке.

— Или, может, в лавке травника на Косой аллее? — с улыбкой продолжил Альфард.

— Я подумаю, спасибо, — проговорила девушка, снова избегая глаз дяди Альфреда.

Возможность чем-то заняться была довольно неплохой, так она меньше будет сидеть дома и выливать на всех тоску.

Мужчина чувствовал, что что-то не так между ними, недомолвки и дискомфорт причиняли боль.

Он ждал возможности поговорить с Джейн один на один, когда все разъедутся.

После завтрака Джейн вместе с Кейт отправились на магловский железнодорожный вокзал Виктория. Попрощавшись с подругой, Джейн миновала привокзальную площадь со стаей серых голубей, села на красный двухэтажный автобус с яркой вывеской о новой театральной постановке.

В автобусе было душно, и Поттер даже в чем-то завидовала людям, идущим за окном, редко, но ветер касался их своей прохладой.

Хоть небо и было затянуто, чувствовался спёртый и тяжелый воздух. Даже будучи в футболке и джинсовой тонкой юбке, девушка чувствовала, как спина стала мокрой от соприкосновения с кожаным сиденьем.

Впереди сидевшие пожилые женщины настойчиво не открывали окно, дабы не простудиться. Отчего окружающие были недовольны.

Пассажиры сменялись, как и картинка за стеклом, а Джейн все ехала.

Безрадостно глядя в окно первого этажа, она замечала, как кто-то спешил на работу, кто-то шёл за ручку на свидание, как компания веселых девчат проходили в здание кинотеатра, а кто-то шел на ярмарку в Блэкхилл.

Узкие улочки с двух сторон обступали высокие здания с яркими вывесками и заголовками.

Красный автобус неторопливо уносил пассажиров вдаль от центра Лондона.

На окраине города волшебница покинула душное помещение и вышла на более щадящую жару.

До пригородного вокзала девушке пришлось пройти квартал.

По дороге в одном из скверов бил прохладный фонтан, от которого ветром донеслись приятные освежающий капли. Но даже без солнечных лучей белая футболка стала сухой.

В единственной кассе Джейн взяла билет на автобус до нужного поселения. К счастью, ждать отправления небольшого автобуса пришлось недолго, и Джей отправилась дальше, на юго-запад Альбиона.

Чувствуя, как сердце привычно заколотилось где-то в горле, Джейн вышла из автобуса.

Здесь на небе не было ни облачка, лишь бескрайнее голубое полотно. Небольшие домики были резким контрастом большим и пестрым зданиям Лондона. А тишина, нарушаемая голосами людей, звуками природы и воды в фонтане неподалёку, резко отличались от звуков центрального города.

Звук колокольчика от открывшейся двери магазинчика заставил Джейн очнуться и сделать глубокий вдох.

Оглядевшись, она пошла вперёд по ведущей в горку центральной улице этого маленького поселения.

Улицы Годриковой впадины были довольно однообразны. Все дома похожи друг на друга.

По сторонам узенькой улочки виднелись домики, первые этажи которых здесь, на аллее, служили магазинчиками.

С правой стороны усатый дедушка торговал фруктами. На другой стороне аллею охватывал приятный запах свежей выпечки, от которого даже сытый человек захотел бы угоститься мучным изделием.

Чуть впереди была знакомая центральная площадь деревушки. С прекрасным шумом воды и ребятней, игравшей здесь в мяч. Они то и дело случайно роняли его в каменный фонтан и по очереди доставали, отчего старая женщина со второго этажа высказывала недовольство.

Но дети от этого только забавлялись.

Джейн прошла по мокрой каменной брусчатке, пропустив хохочущих детей.

Миновав свежий участок, она снова попала под обжигающее солнце.

У коттеджей, мимо которых она проходила, зеленели лужайки и росли красивые цветы. То ли от магии, то ли сама природа была щедра с этим поселением и не допускала засухи.

Улочка свернула влево, и перед Джейн открылась уютная деревенская площадь.

В её центре высился обелиск, который зимой был скрыт рождественской елью.

К слову, Джейн посещала Годрикову впадину только зимой и в марте, когда природа ещё спала.

Вокруг обелиска стояли резные железные фонари, которые были украшены между собой разноцветными фонариками.

Рядом виднелись здание почты и паб, столики которого стояли и на улице.

Яркое солнце красиво играло с драгоценными цветными каменьями на витражах в окнах маленькой церкви, расположенной в дальней стороне площади.

Джейн, засмотревшись на церковь, запнулась о выпуклый камень мостовой. Девушка, обутая в босоножки на низкой платформе, не заметила пореза в месте, где ударилась, и, потряся ногой, пошла дальше.

Через площадь проходили жители деревни, даже здесь было отличие: люди не спешили и не бежали. Когда открывалась дверь паба, оттуда доносилась спокойная музыка и смех. Взгляд девушки упал на девочку, на шее которой висел ремешок, удерживающий поднос с букетами цветов.

К своей досаде, волшебница поняла, что пришла к родителям, ничего не взяв с собой. Она полезла в карман, подсчитывая оставшиеся магловские деньги.

Расплатившись за пару букетиков, Джейн пошла дальше к папе и маме, на кладбище за церковью.

Привычное волнение и горечь снова стали наполнять её сердце.

У церкви девушка остановилась, засмотревшись на такую простую картину. Маленькая девочка ещё неуверенно шла по дорожке от мамы к довольному отцу. Девочка чуть оступилась, но крепкие руки мужчины поймали малышку и подкинули в воздух.

Джейн поспешила отвернуться, когда глаза защипали, а к горлу подступил ком.

Она жила так же. Не зная бед. Обычной жизнью. Но…

Хватит, хватит слёз.

Но действительно ли хватит?

Ответа на этот вопрос нет.

Родная дорога — привычная тропинка, родительский дом — кладбище, тёплые объятия родителей — могилы.

Она хмыкнула, принимая жестокую правду не самого лучшего для ребенка детства.

Ряды надгробий сейчас были укрыты зелёным одеялом, некоторые спрятаны в тени раскидистых деревьев.

Девушка уже не читала надписи на старых надгробиях. Уже примерно знала расположение и обитателей.

Ближайшие могилы — с фамилиями Абботы, чуть дальше стоял склеп Райтов, большое изваяние в честь семьи Трип и старинные надломанные надгробия с фамилией Сейер.

На кладбище находится огромное количество надгробий, размещенных где рядами, а где и хаотично.

Путь к могилам родителей девушка знала хорошо. Поэтому запомнила многие фамилии покоившихся здесь волшебников.

Голоса, доносившиеся с площади, растворились в звуках листвы, которую игриво перебирал ветер.

Дойдя до цели, Джейн увидела надгробные плиты двух поколений Поттеров, стоявшие чинным рядком.

Зелёный ковёр устилал землю под ногами.

Слизеринка подошла к надгробной плите родителей, по выбитой надписи, торопясь, бежала божья коровка.

«Чарльз и Мариэтта Поттер», даты жизни и смерти красиво освещались солнечными лучами, пробивающимися через растущее неподалёку дерево.

Внизу у плит хорошо росли фиолетовые цветы, похожие то ли на розы, то ли на маки. Где-то неподалеку защебетали птицы.

«Любовь — это не решение. Это чувство. Если бы мы могли решать, кого любить, все было бы гораздо проще. Но куда менее волшебно».

«Всё было бы действительно проще. И куда менее обидно», — подумала девушка.

Несправедливо красиво, тихо и спокойно.

Джейн почувствовала, что какая-то тяжесть сдавила грудь. Такое же чувство было у нее, когда она осознала, что родителей больше нет, — горе физически тяжелым грузом придавило сердце и легкие.

Как сейчас, девушка вспомнила трагический вечер, который должен был стать одним из счастливых дней маленькой семьи.

Крик матери, когда та укрывала собой свою дочь. Властный голос отца, который действовал решительно, несмотря на безысходность ситуации.

Вспомнила чувство полного одиночества, обиды, страха и отчаяния. Жгучие слёзы маленькой девочки в сонной тишине общей комнаты одного французского приюта, в которой спало много детей.

Как сейчас Джейн помнила, как первым на неё напало одиночество, затем отчаяние, что теперь она просто не сможет жить без родителей, одна. Чувство, что её оставили, что она никому не нужна, — душило хрупкое дитя, укутанное белым одеялом.

«Я остро чувствовала одиночество, понимая, что мама не придёт, отец не защитит, кому я была нужна, если не родителям?»

Дрожь пробирала даже сейчас.

Где бы она сейчас была, если бы не Альбус Дамблдор? Который нашёл её там, среди таких же сирот, как она.

Как и тогда, сейчас Джейн не хотелось почти ни с кем общаться, она всё время была замкнута в себе, плохо спала и мало ела.

Ей не было больно, она чувствовала пустоту. Она страшнее, чем что-либо.

Джейн невольно дёрнулась всем телом и, закрыв глаза, пару раз сглотнула и медленно вдохнула.

— Мне страшно. Я будто теряю саму себя. Запуталась, — проговорила девушка.

Она готова была смеяться, и плакать, и яростно кричать одновременно. Всё это смешалось в её сознание. Но как итог — не хотелось ничего.

А ведь всё было иначе, она жила так, как учили родители, так почему всё обернулось ужасом, страданиями и смертью? Сколько ещё она будет вязнуть в болоте? Почему вынуждена стоять здесь, на сырой земле, а не в родном уютном родительском доме. Кто возьмёт на себя ответственность за эту пустоту в её душе?

Все твердят, что время затягивает раны, но что если они слишком большие? И даже если рана затянулась, от шрамов не избавиться.

«Ты храбрая, Львёнок!» — на задворках подсознания слышен родной мужской голос.

* * *

— Ну же, смелей! Если ты не покажешь свой дух и стойкость — ты упадёшь. Никто, кроме тебя самой, не даст тебе парить.

Красивая женщина с заплетенными и собранными на затылке косами вышла из дома. Она чуть сощурила глаза от солнечного света и улыбнулась тёплому дню.

Чуть дальше стоял мужчина в домашней рубашке кофейного цвета, расправив руки. Перед ним по обе стороны выглядывала волшебная метла, зависшая в воздухе на высоте полтора метра. За широкой спиной мужчины спряталась девочка в ситцевом сарафанчике, беспощадно где-то испачканном зелёной травой. Она сидела на метле, чуть сгорбившись и напряжённо.

Мариэтта покачала головой и, взмахнув палочкой, поманила к себе таз со свежепостиранным бельём. Подойдя к специальным веревкам, волшебница заставила вещи воспарить и повиснуть на них. Довольная проделанной за день работой, женщина потянулась в спине, но услышав, как дочь упала с метлы, поспешила к ней.

Мужчина заботливо поднял Джейн на ноги и, присев на корточки, поправил её платьице.

Маленькая девочка с двумя тёмными косичками хмыкнула, утерев свой нос и отводя взгляд.

— У меня не получается.

Чарльз мягко усмехнулся и, протянув руку, нажал на нос дочери. Заставив её посмотреть в свои глаза.

— Всё получится, Джейни, верь в себя, как я верю в тебя. Верь в метлу, потому что когда на ней сидит волшебник, она способна на всё, чего бы ты ни пожелала. Ты ведь не боишься своих рук? Птицы не боятся своих крыльев. Так вот, метла — это твои собственные крылья.

Девочка, нахмурив выразительные густые брови, была полна решимости. И, оттянув сарафанчик, протянула руку к большой, как ей казалось, метле.

— Будь храбрее, — подбодрил отец, погладив дочь по спине.

Девочка закрыла глаза и расправила острые плечи.

— Не спеши, просто глубоко подыши и прислушайся к звукам. Почувствуй, как ветерок обнимает тебя и зовёт.

Мариэтта подошла к мужу и, обняв его руку, решила так же поддаться гипнотическому мягкому голосу. Мужчина положил свою руку поверх тонкой руки жены, и та, открыв глаза, увидела успехи дочери.

Девочка подняла лицо чуть выше, так же держа глаза закрытыми.

Лучи солнца согревали своим теплом лицо, отчего по спине и рукам прошлись легкие мурашки.

Джейн сделала пару глубоких вдохов, когда почувствовала ласковое прикосновение ветра. Сквозь мимолетный страх слететь с метлы она услышала, как ветер издавал совершенно невероятные звуки — он шумел далеким приятным шипением, шелестел, словно листва, звенел, словно дождь, и пел волшебную музыку.

Он принёс с собой запах свежести от горного ручья неподалеку, запах нагретой земли, трав и цветов.

Джейн, крепко обхватив ногами древко метлы, робко отпустила сначала одну руку, затем вторую и расправила их.

Робкие солнечные лучи пронзали её тело, даруя ему свет и счастье, а плавные движения ветерка гуляли по телу, овевая лицо, волосы, руки,

Шелест в ушах баюкал и успокаивал, накрывал чувством беспредельной свободы. Это успокаивало сознание, проникая в кровь, в душу. Девочке казалось, что на спине и правда вырастают огромные белоснежные крылья, в которых отражается свет солнца.

Истинное чудо. Маленькая волшебница открыла глаза, подметив, что находится выше родителей.

Она не шевелилась, боясь разрушить иллюзию, опасаясь, что стоит сделать лишь движение — и всё исчезнет.

Но она не выдержала, не желая терять это невероятное ощущение свободы. И, почувствовав себя птицей, парящей над землёю, девочка подалась вперёд, неспешно, контролируя скорость.

Полетав на новой высоте, на настоящей, а не игрушечной метле, девочка слетела вниз к довольным родителям.

— Ветер — это движение всего огромного воздуха, самого неба, — поспешила поделиться она.

— Ветер — это всегда невидимое сопротивление. Прозрачный свободный воздух оказывается неожиданно текучим, иногда податливым, а то упругим и даже неистовым, может стать ураганным — разрушающим и страшным. Подружись с ним, и он подскажет тебе, какой у него сегодня настрой, и ты поймёшь, как себя лучше повести. Будь настойчивее и храбрее, — учил мужчина, взяв в руки метлу.

— Или хитрее, — подсказала мама. — Обделенный храбростью — силен хитростью. И помни, осторожность иногда является лучшим качеством, чем храбрость.

— Однако храбрость чаще сокрушает силу, — ответил ей муж, выразительно изогнув бровь.

— И хитрость в этом поможет, позволит разумно поставить приоритеты и применить силу в самый подходящий момент, — парировала Мариэтта, сверкая глазами.

— Да ты, я смотрю, стратег, — подметил мужчина, игриво прищурив глаза.

— В любом случае страх — вполне естественное чувство для каждого. Дай себе минутку успокоиться. Приведи мысли в порядок и честно признай свои страхи. Только ты наделяешь их властью и контролируешь. Страх может быть как твоим врагом, так и союзником. Главное — следи за тем, чтобы страх не приносил боли другим. Когда встанет выбор между своим призрачным страхом и реальной помощью ближнему, попавшему в беду, развей страх.

— Мама дело говорит. Храбрость — просто воля, преодолевающая страх. Ты отлично справилась, Джеймс наверняка даже это ещё не может, — подмигнул дочери отец.

Все трое пошли к дому.

— Когда я поступлю в школу, то обязательно буду играть в команде, — поделилась мечтой воодушевленная девочка.

— Конечно. В Хогвартсе ты сможешь много практиковаться в квиддиче, — одобрил Чарльз.

— Хогвартс? С чего ты взял, что она пойдёт туда? — спросила Мариэтта.

— Хогвартс — самая лучшая школа чародейства, её основали ещё в десятом веке.

Женщина покачала головой.

— Ильверморни — самая лучшая школа волшебства, к тому же она демократична и в наименьшей степени элитарна, чем остальные школы волшебства.

— Ильверморни основана как эквивалент Хогвартса.

— Даже так. Это прекрасная школа.

— Но не такая загадочная, как Хогвартс, — задрал нос Чарльз и не заметил, как угодил в ямку.

Все дружно рассмеялись. Мариэтта взъерошила волосы попавшего впросак мужа.

— В любом случае и Хогвартс, и Ильверморни далеки от нас, поэтому нам подойдёт Академия магии Шармбатон. Она находится на южном побережье, где-то в Пиренеях, — объявила миссис Поттер, погладив по голове дочь, которая с удовольствием слушала родителей.

— А какая она? — поинтересовалась девочка.

— Мама мне рассказывала, что замок так красив, что дух захватывает, среди горного ландшафта он окружен ухоженными садами и лугами. В центре школьного парка находится чудесный фонтан, воды которого обладают целебными свойствами, названный в честь супругов Фламель. Во всём чувствуется лёгкость и изысканность. Во время пиров там поёт хор нимф, в трапезной стоят ледяные скульптуры, переливающиеся всеми цветами радуги, а в коридорах вазы с цветами. И форма у учеников выполнена из шёлка.

— Школа для принцесс, — ахнула маленькая волшебница.

— И я о том же. Как там могут учиться мальчишки? Хотя знаком я с некоторыми и могу сказать, что эта школа павлинов, — пояснил Чарльз, заставив Джейн прыснуть.

— Вот Джейн и развеет твои сомнения, — заключила женщина и первой вошла в дом.

— Да-да, но мы же с тобой знаем, куда ты поступишь, верно, Джейни? — понизив голос, проговорил отец, склонившись к дочери.

— Я хочу учиться вместе с Джеймсом, — ответила ему дочь заговорщицким тоном.

Чарльз подмигнул дочери и поднял ладонь, по которой девочка тут же хлопнула.

— Я всё слышу! — объявила Мариэтта, заставив пирог подняться в воздух, посуда уже плавно опускалась на серую скатерть. Щелчок — и с легкой руки домовика два чайника разлили чай по чашкам. — Спасибо, Монти.

Джейн подошла к матери и обняла её за талию, уткнувшись в живот.

— Мамочка, ты же училась в Рогатом Змее в Ильверморни, в Хогвартсе тоже есть факультет со змеей, хочешь, я поступлю туда? — протянула девочка.

— Вот уж нет. Лучше Шармбатон, — вставил мужчина, заслужив от жены колкий взгляд.

— Чар, милый, общение учеников только среди своего факультета говорит об ограниченности мышления. Мы в Ильверморни всегда дружили между собой.

— За это я тебя и люблю, Мари! — мужчина легко поцеловал чуть хмурую жену в висок, и та прыснула.

— Не волнуйся, Джейни, у нас в запасе ещё несколько лет. А мы с мамой можем решить так: одного ребёнка отдать в Хогвартс, другого в Ильверморни, а третьего в Шармбатон. Как тебе? — поиграв бровями, спросил Чарльз и отпил ароматный чай из чашки.

— Серьезно? — удивилась Джейн, посмотрев сначала на маму, потом на отца.

— Я подумаю, — скрывая довольную улыбку, сказала Мариэтта.

— Ты слышал, Монти? — воодушевленно спросила девочка, заставив родителей рассмеяться.

* * *

Лёгкий ветер снова обдувал лицо и перебирал темные длинные волосы, как и тогда, в ярких воспоминаниях на первой взрослой метле.

Джейн также не шевелилась, боясь разрушить тёплые воспоминания, опасаясь, что стоит сделать лишь движение — и она что-то упустит.

Сердце защемило от воспоминаний, которые счастливыми обрывками складывались в голове слизеринки, создавая повесть счастливого детства.

«Мой разум помнит эти моменты, помнит их лица, улыбки и смех, помнит их взгляды и шутки, до самой маленькой крупицы. Только запах… я позабыла, как они пахли. Как пах родной дом», — с горечью осознавала Поттер. — «Я тону в каком-то странном одиночестве и опустошении, и впервые мне кажется, что не смогу выплыть».

Девушка всё же подняла закрытые веки, растворяя воспоминания. Пришлось, потому что в жизни нет ничего вечного, все заканчивается, даже самые прекрасные мгновения невозможно удержать…

— Не самое лучшее место для прогулок, мисс Блайм, — проговорил мужской голос.

Сердце девушки тут же забилось, как попавшее в силки животное.

Джейн резко повернулась на голос.

Профессор Рейнолс непринуждённо стоял в конце ряда могил Поттеров. Он был одет в белую рубашку и коричневого цвета брюки на подтяжках, в руках был смят пиджак. Он был похож на банкира в конце рабочего дня или частного детектива, ведущего независимое расследование. Отчего всё в душе похолодело. Он всегда казался подозрительным.

— Не ожидал увидеть вас здесь. Весьма специфическое место для прогулок молодой девушки, — продолжил мужчина, пробираясь поближе.

Ситуация, в которую попала Джейн, была очень странной — её будто засекли на месте преступления. И кто? Друг детства дяди Флимонта и наверняка знакомый её отца.

— Я рад, что с вами всё в порядке, и обвинения, которые вам предъявили, сняли. Мне очень жаль, что подобное случилось. Как и погибших, — проговорил профессор.

— Спасибо, сэр, — ответила девушка, соображая, что ответить на будущие вопросы. — Я слышала, что с вас тоже сняли все обвинения и выпустили. Вернётесь в школу?

— К сожалению, нет. Думаю, слухи о том, что я замешан в иностранном шпионаже, достаточно просочились в школе, я рад и тому, что смог побывать на всех ваших экзаменах. После меня тут же вызвали в Министерство, — ответил Рейнолс и повернулся к могильным плитам, у которых стояла ученица. Он глазами отметил имена и даты.

— Кажется, на вас тоже спустили всех собак, — заметила девушка, бросая взгляд на профессора. Его изучающий взгляд, направленный на памятники, настораживал, отчего её ладошки вспотели.

— Я не похож на шпиона? — усмехнулся мужчина, снова обратив внимание на ученицу.

— Не уверена. Но за пять лет обучения в Хогвартсе я точно знаю, что что-то неладное происходит с должностью Защиты от тёмных искусств, профессора хватает в лучшем случае только до мая, — более расслабленно ответила Джейн.

— Жаль, что об этом не упоминают при найме на эту должность, — прыснул мужчина. — Так что вы здесь делаете? Почему Поттеры?

Резкий переход заставил девушку снова нервничать.

— Гуляю, увидела знакомую фамилию, вот и читаю. Кладбище довольно старое, здесь много подобных. А здесь я, чтобы навестить могилы Дамблдоров, — произнесла девушка заготовленную речь и подняла руку с двумя букетами цветов.

— Дамблдоров? — уточнил бывший профессор.

— Да, недавно был день смерти Кендры Дамблдор, матери директора, — ответила девушка.

— А вы… ах да. В «Пророке» писали о том, что сам Альбус Дамблдор выступил как ваш опекун. Даже я, признаю, был удивлён.

— Да, директор мало похож на сентиментального человека, поэтому я пришла отдать дань уважения его матери, — заключила девушка и, развернувшись, хотела уйти от могилы родителей.

— И что задержало вас у надгробий этой семьи? — спросил Рейнолс, внимательно посмотрев на бывшую ученицу, заставив её остановиться и снова посмотреть на родные имена.

— Дата смерти, — коротко ответила слизеринка.

Мужчина снова взглянул на цифры.

— Они умерли в один день, — проговорил мужчина. — Думаете, это романтично? Как я полагаю, они были супругами.

Девушка посмотрела на фиолетовые цветы и пожала плечами.

— Это может быть горько и печально — наблюдать за смертью дорогого человека, — рассуждала девушка.

— Вы правы. Муж и жена подразумеваются как один организм, и чаще всего расставание для них — хуже смерти. Считается великим благом встретить неизвестность вместе, рука об руку.

— Вы правы, но… это эгоистично по отношению к тем, кто остаётся. Я подумала об этом, — проговорила Джейн.

— Такова жизнь, мисс Блайм. Кто-то уходит, а кто-то остаётся. Иногда мне кажется… что уходят те, кто заслуживает жизни, а мы остаёмся, будто всё ещё не выучили какой-то урок, не научились чему-то важному, — задумчиво поделился мыслями Рейнолс.

Между ними повисла тишина. Казалось бы, оба наблюдают за бабочкой, которая кружила над фиолетовыми цветами, пригретыми солнцем. Ветер дарил легкую прохладу, а звуки природы играли тихий аккомпанемент двум тоскующим сердцам.

Джейн понимала, что, задерживаясь здесь, привлекает больше подозрений. Профессор Рейнолс и так достаточно сильно обличил её.

Девушка продолжила свой путь, покидая своих предков.

К её счастью, совсем неподалёку разместился темный надгробный камень в пятнах лишайника.

Могила Кендры и Арианы Дамблдор не была так ухожена, как могилы Поттеров. Видимо, и Альбус, и Аберфорд редко посещают это место.

К своему стыду и счастью, Джейн была рада, что их с директором родные находятся на одном кладбище и что она взяла два букетика цветов.

Мысленно девушка извинилась за своё лицемерие перед Кендрой.

Девушка присела на корточки и поместила два букетика цветов по краям старого камня. Вдруг лежащий камень стал небольшой вазочкой, и она тут же посмотрела на подходившего к ней бывшего профессора.

— В вазе с водой они простоят дольше, — сказал мужчина, взмахивая палочкой.

Джейн кивнула и аккуратно поставила в получившиеся вазы цветы.

Пока девушка занималась цветами, Рейнолс удостоверился в словах слизеринки. Дамблдоры и правда жили в Годриковой впадине.

На гранитном камне было выбито изречение из Библии: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».

— Замысловатая фраза, в стиле Альбуса Дамблдора, — поделился Рейнолс. — А что если у тебя нет сокровища, к которому тянулось бы сердце?

— Может быть, вы его ещё не нашли? Или оно уже давно покинуло вас?

— Не исключено, — как-то грустно ответил мужчина, — Не знал о том, что у Дамблдора была сестра. Кажется, кладбища скрывают много тайн.

Рейнолс прошёл чуть дальше, оставив Джейн наедине с могилой.

«Интересно, а где ваше сердце, профессор Дамблдор?» — подумала девушка, смотря на имя сестры директора.

У Поттеров с Дамблдорами глубокие корни на этом кладбище, близкие сердцу люди лежат на одном и том же кладбище.

— Надеюсь, тебе нравятся полевые цветы, Ариана.

Девушка ещё раз извинилась перед Дамблдорами и пошла за бывшим профессором, который остановился у одного старого надгробия.

— Что-то не так, сэр? — поинтересовалась она, заметив хмурый взгляд мужчины.

Тот наклонился к надгробию и палочкой очистил какую-то часть плиты от мха.

— Как я и думал. Свастика Грин-де-Вальда, — презрительно сказал Рейнолс, постучав пальцем по месту, которое он расчистил.

— Свастика? — удивилась девушка, подойдя ближе к надгробной плите и пытаясь увидеть знак.

Бывший профессор указывал на символ, выбитый на потрескавшемся замшелом камне. Это был треугольник с кругом внутри, разделенный посередине чертой.

— Это знак террора Грин-де-Вальда, многие волшебники запомнили этот знак, олицетворяющий преступления тёмного мага. Насколько мне известно, Грин-де-Вальд вырезал свой знак на одной из стен Дурмстранга. В дальнейшем некоторые студенты стали копировать этот знак, изображая его на своих учебниках и одежде. Великобританию мало зацепила война, поэтому я искренне удивлён увиденному. Кто же тут у нас такой… Написано Иг… Игнотус, кажется.

Джейн присмотрелась к изображению, нахмурив брови.

— Игнотус Певерелл, — помогла девушка. — Только вот вряд ли он был последователем Грин-де-Вальда.

Поттер точно знала, что её далёкий предок не имел к этому никакого отношения.

Она протянула руку к очень старой и запущенной плите. На которой было плохо видно даже имя. Чуть ниже виднелись ещё выбитые символы, и она аккуратно почистила их.

Это были числа, с трудом, но можно было разобрать:

«12 июля 1214 — 18 мая 1291».

— Ему уже много веков, — произнесла девушка, обеляя имя своего далекого прадеда. — Что ещё мог значить этот знак?

— Хм, всё, что я знал, сказал. Всегда был плох в истории, — раздосадованно почесав затылок, ответил мужчина.

— Кажется, Грин-де-Вальд лишь позаимствовал этот древний символ и осквернил, — предположила Джейн, задумавшись над символом.

— Выходит, так, — проговорил Рейнолс и пошёл дальше.

Джейн, заметив неподалеку растущие цветы, сорвала букетик и оставила его на могиле Игнотуса, кинув ещё один взгляд на странный символ.

Профессор Рейнолс, в компании Блайм покидая кладбище, то и дело встречал знакомые фамилии вроде Аббот. Девочка была права — это действительно оказалось интересно.

Иногда рядом оказывались несколько поколений одной и той же семьи, как, например, Поттеры. Судя по датам, можно было предположить, что тот или иной род прервался или переехал из Годриковой Впадины.

Всю дорогу бывший профессор и ученица рассуждали и обсуждали увиденное.

Рейнолс оставил при себе увиденную им тайну, секрет, который Флимонт не удосужился рассказать.

Покинув кладбище, двое волшебников вышли на главную площадь с памятником.

— Что ж, могу трансгрессировать тебя в Лондон…

— Энтони? — послышался женский знакомый голос.

Мужчина обернулся, а девушка выглянула из-за его спины.

В нескольких метрах от волшебников стояла миссис Поттер в сопровождении двух парней, в руках которых были сумки, по-видимому, с продуктами.

— Юффи… — довольно протянул Рейнолс, встретив подругу молодости, и, улыбнувшись, помахал ей рукой.

Женщина приветливо улыбнулась и бросила взгляд на собеседницу мужчины. Что-то внутри остановилось при виде девушки.