Узники своих тюрем (джен)

В школе царило предпраздничное оживление. На подоконниках нет-нет да и появлялись маленькие тыковки с крохотными свечками внутри — символ и напоминание того, что Хэллоуин не за горами. Классные дамы, видя их, чаще всего неодобрительно качали головами и прятали все проявления веселья, но ученицы не сдавались и украшали школу с двойным рвением, пока наконец учителя не стали закрывать на эти мелочи глаза.

Младшие девчонки развлекались тем, что писали обрывки разных пугающих легенд на клочках бумаги и подбрасывали их друг другу. Иногда эти записки попадали в руки старших, те покровительственно кивали, одобряя, и неизменно расплывались в ленивой улыбке каждый раз, когда слышали слово «Хэллоуин». Несколько раз няня ловила младшеклассниц за пересказыванием страшных историй ночью с фонариком, а наутро команда — чаще всего Дай, которой тут же доносили обо всем, что происходит в стенах общежития, — просила её не быть слишком строгой.

Школа просыпалась от тяжелого сна и оживала.

Что до мисс Джи, та буквально летала от счастья. Оставив свои привычные замечания по поводу излишних брызг до худших времен, она вместо этого разрешала дурачиться и прыгать так, как прыгалось. Даже Фаззи, чьи прыжки были обычно тяжелы, не попадала больше в опалу. Мисс Джи заливисто хохотала, глядя на то, как девочки танцуют друг с другом под музыку и веселятся, корча рожицы. Время от времени она посылала насмешливый взгляд каждой и вкрадчиво спрашивала, кто и кем собирается нарядиться на Хэллоуин. Воспитанницы под такими взглядами смущались и бормотали что-то неясное, заставляя ту хихикать еще сильнее. При этом на встречные вопросы об ее собственном образе она всего лишь посылала загадочный взгляд и полуулыбку, не собираясь даже давать подсказку. Фиамма же смущаться не собиралась. Вместо этого она отшучивалась и в тон ей высказывала собственные предположения о том, какой наряд подошел бы самой мисс Джи.

Две недели прошли как миг.

В тот ставший для Фиаммы значимым день после короткого, но такого нужного сна она улучила момент, когда Дай ушла в комнату мисс Джи, а остальная группа большей частью находилась в спальне. На улице тогда резко полил дождь, но для нее это был единственный шанс не застать никого снаружи. Вспоминая Мартина Идена, к жизненной истории которого успела прикипеть всей душой, Фиамма лишь стискивала спрятанные под пальто исписанные листки бумаги и упрямо шла по намеченному пути. Благо, что гулять под ливнем ей пришлось недолго: почта находилась не так уж далеко, а бег трусцой даже помогал согреваться. Там, на почте, даже никто не поинтересовался, почему столь юная особа не в школе и не дома. За это Фиамма благодарила всех богов. Равнодушная женщина лет сорока молча приняла ее письма, вложила в конверт, заставив написать адрес, и взяла всего два фунта.

И после этого наступило неожиданное спокойствие.

Фиамма буквально чувствовала, как внутри ослабевала пружина, до этого закручивавшаяся с каждым днем все сильней. Вот что мучило ее так долго. Она просто не могла связаться с отцом. Однако теперь все будет совершенно иначе; она чувствовала, что скоро все изменится. Дай бог, чтобы к лучшему.

В абсолютной тишине, прерываемой только редким недовольным пыхтением библиотекарши, Фиамма просто отдыхала. На столе сиротливо лежала брошенная книжка, раскрытая где-то на середине. Мисс Бири сидела за стойкой и подозрительно поглядывала на Фиамму. Той вдруг подумалось, что библиотекарша похожа на нахохлившуюся сову: скукожившись и замотавшись в шаль, она неодобрительно глядела на каждого посетителя, так или иначе нарушавшего кристальную тишину. Фиамма улыбнулась своим мыслям и, хмыкнув, со случайным скрипом придвинула стул ближе, заслужив тем самым острый взгляд.

— Потише, мисс, — прошипела та.

— Простите, — так же тихо ответила Фиамма.

И все же испортить ей сегодня настроение было крайне трудно.

Сегодня Хэллоуин.

Отбросив темные волосы со лба, она задумчиво вздохнула. После почты Фиамма не смогла удержаться и заглянула буквально на пару минут в магазинчик напротив. Подходящий костюм пришел на ум сам собой, даже голову ломать не пришлось. Они считали ее загадочной принцессой? Что ж, пусть будет так. Ее выбор пал на темные кружевные перчатки и такую же темную вуаль. Возможно, получится слишком мрачно даже для такого праздника, когда, по словам мисс Джи, «стираются грани между миром живых и мертвых», но её это не слишком заботило. Гораздо важнее казались ритуалы: она предвкушала возможность немного погадать. Не то чтобы она верила во все эти суеверия, но мысль о том, чтобы увидеть свое будущее, интриговала.

Быстро взглянув на часы, Фиамма решила, что можно возвращаться в комнату.

* * *

— Кто взял мою помаду?!

— Отдай мою шляпку!

— Да тихо ты!

— Не дергайся, сейчас всё смажешь!

Фиамма даже к спальне подойти не успела, когда услышала эти истошные вопли. Медленно поднимаясь по лестнице, она старалась оттянуть момент, когда ей придется зайти внутрь. От мысли о том, что придется провести по меньшей мере час в шумной комнате, захотелось скривиться. Хотелось снова вернуться в библиотеку, туда, где только мисс Бири. Она, хоть и ворчливая женщина, но она поняла бы такую страсть к тишине и покою.

Приоткрыв дверь спальни, Фиамма быстро прошмыгнула внутрь. На кроватях каждой из девочек уже лежали платья и самые разные предметы вроде расчесок, пудрениц и тюбиков с косметикой. Чья-то расческа валялась на кровати самой Фиаммы. Подойдя ближе, она одним движением руки смахнула все на пол и присела на покрывало. Все находившиеся в помещении продолжали перекрикивать друг друга.

Ну и к чему была вся эта конспирация? Они так долго утаивали от мисс Джи свои костюмы, а теперь их тайны можно было подслушать, даже близко к спальне не подбираясь.

Перед зеркалом беспрестанно вертелась Рэдфилд, крася щеки чем-то бордовым и не подпуская никого из девочек ближе. Остальным приходилось довольствоваться собственными маленькими зеркалами.

Наряд Фиаммы был бесхитростным. Мысленно отстраняясь от гомона спальни, она сначала натянула на себя темное, почти черное платье, затем накрасила губы такого же цвета помадой и в довершением надела перчатки до локтя и шляпу с купленной вуалью. Выглянув из-за плеча Рэдфилд, она мельком посмотрела на себя в полный рост. Темный цвет смотрелся на ней не так хорошо, как хотелось бы. Фиамма страстно любила яркие или хотя бы пастельные тона, но не эти черные, почти похоронные наряды. Впрочем, это был всего лишь праздник, и потерпеть ради возможности получить впечатления определенно стоило.

К чести девочек, ее почти не отвлекали. Те были настолько заняты собой и своими платьями, что до Фиаммы им дела не было. Это устраивало всех. Вот только между Лили и Поппи едва не случилась перепалка, и Рэдфилд пришлось вмешаться. Не без помощи остальных она растащила вмиг рассорившихся подруг и, строго сощурившись, отчеканила каждой из них выговор. Фиамма молча наблюдала за этими смешными по своей сути увещеваниями и пыталась заняться себя чем-нибудь до того, как за ними зайдет мисс Джи. В таком виде вернуться в библиотеку она не рискнула бы.

Присев, она достала из нижнего ящика прикроватной тумбочки книжку "Тысяча и одна ночь". Фиамма любила простые сказки с самого детства, и это была самая первая книга, которую она прочитала и с которой не хотела расставаться до сих пор. Временами она перечитывала оттуда любимые отрывки, чтобы освежить их в памяти. Вот и сейчас, лежа в постели прямо в платье, она читала ее, хоть и поверхностно.

От книги Фиамму отвлекла Рози. Облокотившись обеими руками о кровать Фиаммы, она мельком взглянула на страницы и ангельски мило улыбнулась.

— Фиамма, пожалуйста, накрась меня! — сложив руки будто в молитве, попросила она.

Отрываться от чтения не хотелось, тем более что Фиамма дошла до самого интересного места, поэтому, кинув быстрый взгляд на противоположную часть комнаты, она умоляюще спросила:

— Может, тебя Рэдфилд накрасит? Или кто-то еще из старших?

— Они все заняты, — обиженно надув губы ответила Рози и снова умоляюще посмотрела на Фиамму. Под таким взглядом она сдалась. Раздраженно отбросив книжку на край прикроватной тумбочки, она поднялась.

— Ладно, — ответила она с наигранной обреченностью, — тащи сюда косметику. Буду красить, как меня в Испании учили. Но ничего особенного не обещаю, — поспешила прибавить она, видя, как малышка уже запрыгала на месте, хлопая в ладоши.

Покачав головой, она снисходительно улыбнулась. Какой же это все-таки ребенок на самом деле! В детстве всегда так: единственная забота — чтобы тебя правильно накрасили. Ответственность за себя и свою жизнь приходит потом, с пониманием, что взрослые — не боги. Вместе с самостоятельностью.

Оба слова — с горчинкой на вкус.

Рози вприпрыжку пересекла комнату и вернулась с небольшой потрепанной сумочкой. Там было всего несколько тюбиков: румяна, неяркая помада, почти закончившийся лак — как ни странно, ядовито-красного цвета — и пудра. Почему-то Фиамме показалось, что к этому так или иначе приложила руку мисс Джи, ибо лак уж очень походил на тот, что предпочитала сама тренер. Фиамме с трудом сдержала ухмылку, но в ту же секунду переменилась и решительным тоном сказала Рози сесть. Её просьба была тут же исполнена, и Фиамма принялась за дело.

Время летело незаметно. Высунув от усердия язык, она ловко орудовала кисточками и самыми разными приспособлениями, привезенными с родины. Рози было строго-настрого запрещено вертеться, чтобы — упаси господь — не испортить макияж. На эту задачу ушел почти час, и Фиамма даже немного сочувствовала девочке, которой вытерпеть столько времени без движения было тяжело.

Наконец, закончив, Фиамма придирчиво оглядела Рози с ног до головы. Напрашивалась ассоциация с маленьким чертенком, а хитрый блеск в глазах только усиливал это впечатление.

— Все, теперь я хочу почитать, — ворчливо произнесла Фиамма, шутливо сталкивая Рози с кровати.

Та в ответ не менее шутливо упиралась, но все же признала свое поражение и ускакала к себе. Устало выдохнув, Фиамма потянулась было за раскрытой книгой, но в ту же секунду ей в затылок ударилось что-то мягкое. Широко распахнув от удивления глаза, она резко обернулась и увидела рядом с собой небольшую подушку, а затем подняла глаза. Взгляд тут же выцепил маленькую хулиганку. Та сидела на своей кровати и, подмигнув, скорчила рожицу. Фиамма едва сдержала фырканье. Малышке Рози явно хотелось внимания. Да и, наверное, накрасить ее она просила только для того, чтобы с ней провели время: Дай и старшенькие носились по спальне, периодически переругиваясь и совершенно не замечали кого-то, кроме себя.

Фиамма медленно расплылась в улыбке. В конце концов, почему она не может ответить маленькой нахалке и повеселиться? Она одна из девочек хоть иногда разговаривала с ней не сквозь зубы.

Не отрывая взгляда от Рози, Фиамма нарочито медленно подняла подушку и тут же отправила ее в полет. Она запоздало испугалась, что испортит макияж, который делала с таким трудом, но Рози, кажется, все было нипочем. Она ловко увернулась от пущенной подушки и, высунув язык, кинула ее снова Фиамме. Та уж была готова и смогла поймать подушку, даже не дав упасть на пол.

Фиамму захватил азарт.

Она метнула подушкой в Рози снова, а затем, не дав той опомниться, кинула в нее собственную. Первая попала точно в цель, а вот вторая, как назло, угодила в пробегавшую рядом Рэдфилд.

Моментально прижав руки ко рту, Фиамма посмотрела на Дай. Та остановилась как вкопанная. Подушка сбила ее прическу и стерла часть макияжа. В спальне на мгновение повисла тишина.

— Рэдфилд… Дай, извини, я нечаянно, — сконфуженно выдавила из себя Фиамма.

Вот уж этого сейчас не хватало. Наружу рвался смешок: вид злой и растрепанной капитанши вселял одновременно ужас и веселье. Расплата наступила мгновенно. Дай схватила подушку с ближайшей кровати и резким движением метнула в Фиамму. Уже не скрывая смеха, та увернулась, а затем снова посмотрела на Рэдфилд. Та, все еще рассерженная, внезапно покачнулась: в спину ей прилетела еще одна подушка: это Рози решила отомстить за Фиамму.

А затем началось побоище.

Подушке летели в разных направлениях. Будто обезумев, девочки атаковали друг друга. Фиамме пришлось сползти на пол, потому что в сторону ее кровати прилетели сразу несколько «снарядов». Дай кидалась преимущественно в нее, иногда попадая по остальным. Фиамма кидала подушки в Рози. Рози метала подушки во всех. Остальные либо попадали под «перекрестный огонь», либо сами принимали участие в этом сумасбродстве

Перья хлопьями взлетали в воздух и мягко опускались на пол, а останавливаться никто и не думал. Через какое-то время Рэдфилд сменила гнев на милость и продолжала закидывать Фиамму не из яростного желания поквитаться, а просто ради веселья. Фиамма, уже не сдерживаясь, хохотала и изредка кидала попадавшие на нее подушки, если те еще были целы. Они будто забыли, что не переносят общество друг друга, и веселились, будто старые друзья. Постепенно некоторые из девочек стали уставать — в их числе была и Рози, которая теперь, взмыленная, сидела на полу и пыталась отдышаться, — а целых подушек практически не осталось. Фиамма держалась за болевший живот и сквозь смех глядела на улыбавшуюся капитаншу.

Стоит ли говорить о том, что их наряды изрядно помялись, а косметика на лицах смазалась, что добавляло нелепости внешнему виду каждой?

Внезапно дверь резко распахнулась и в проем ввалилась нянечка — полная женщина лет сорока. Как гром среди ясного неба. Её лицо вмиг побледнело, когда она оценила масштаб бедствия. Девочкам оставалось только притихнуть.