Шрамы времени (джен)

…И ещё она мне сказала, почему цвета тигра — золотой и чёрный.

У тигра двойственная натура. Золотая половина — это его свирепое сердце.

Чёрная — хитрость, умение спрятать своё золото среди деревьев,

видеть, оставаясь невидимым, и терпеливо ждать того, что должно случиться.

Клуб радости и удачи.

Эми Тан

Гарри выпрямился и улыбнулся в ответ на грубоватый комплимент своего нового капитана. Терренс, примерно такой же доброжелательный, как Оливер Вуд, применял совершенно другую тактику игры, и Гарри стремился перенять её, чтобы поделиться потом с командой своего времени. Он был уверен, что близнецы придут в восторг от манёвров здешних слизеринских загонщиков.

— Принц, ты идёшь? — окликнул один из охотников, Грант, приостановившись на пороге раздевалки.

— Уберу вещи и приду, — придирчиво осматривая свой новенький шкафчик, отозвался Гарри. Обычно он не сильно аккуратничал, но если дело касалось квиддича, превращался в саму опрятность. — Не жди меня.

— Поторопись, а то ливень начинается, — предупредил охотник и вышел.

Гарри проводил его взглядом и сел на скамейку. Грант учился на шестом курсе и вёл себя довольно по-дружески. Полукровка, как счёл нужным сообщить Терренс, не особенно прилежный ученик, уж точно не светлый волшебник, но тем не менее Гарри никогда не слышал от него антимагловских высказываний. И в его глазах это был плюс для того, кто учился на Слизерине: значит, не все были убеждены в превосходстве волшебников.

Радуясь, что хотя бы на некоторое время остался в одиночестве, Гарри не спеша разобрал свои новые вещи — подарок Слагхорна, который очень надеялся, что его факультет одержит победу. Аккуратно упаковав перчатки и щитки, Гарри едва ли не благоговейно положил их на полку и выудил из сумки школьную форму, небрежно засунутую между учебниками по астрономии и трансфигурации. Кто бы мог подумать, что он когда-нибудь наденет зелёную мантию своих заклятых врагов?

К сожалению, в выходные предстояла сплошная зубрёжка, поскольку преподаватели недвусмысленно дали ученикам понять, что год перед сдачей СОВ — решающий.

Гарри был практически уверен, что Северус торчит в библиотеке, с Лили или без неё, поскольку именно там он в последние дни проводил большую часть времени, но едва ли занимался только уроками: изредка присоединяясь к нему, Гарри заметил, что Снейп частенько околачивается у стеллажей с книгами по окклюменции и легилименции, но предпочитает ничего не объяснять, отговариваясь занятостью по учёбе. В конце концов Гарри попросту перестал приставать к нему с неудобными вопросами.

В целом неделя прошла не так уж плохо. Больше никаких взрывов и скверных розыгрышей. Джеймс и Сириус поправились за несколько дней, у них не осталось никаких последствий инцидента, а популярность у девушек только выросла.

Занятия были интересными, и Гарри был вынужден признаться самому себе, что Снейп-Принц — лучший преподаватель ЗОТИ из тех, кто был у него до сих пор, не считая Ремуса. Впрочем, Люпин едва ли мог претендовать на беспристрастное отношение ввиду личной привязанности Гарри. Одно можно было сказать наверняка: Снейп-Принц практически сравнялся с лже-Грюмом в плане практики — скучать на его уроках времени не оставалось, профессор весьма прилично загружал учеников работой.

Впрочем, проблема была вовсе не в учёбе. Гарри чувствовал, что ходит по тонкому льду, и это было очень неприятное ощущение. Приходилось быть начеку каждую секунду, потому что Северус задавал безобидные вопросы или втягивал в невинные разговоры, которые неизменно заканчивались обсуждением прошлого, которого у Гарри не было. Последние четыре дня Гарри только и делал, что бегал в кабинет Снейпа-Принца, чтобы ввести того в курс дела о каком-либо повороте в их предполагаемом прошлом.

Гарри был не готов к такому слизеринскому образу жизни, когда в каждом слове могла таиться ловушка. Было трудно обнаружить скрытые намерения, манёвры, заговоры, которые вынашивались и затевались у него за спиной… Конечно, не всё было именно так, но Гарри почти не сомневался, что Малфой с начала недели пытался настроить факультет против него, дискредитируя Принцев… Не то чтобы его это действительно волновало, но Северус, похоже, считал, что это имеет первостепенное значение.

Приведя в порядок свой шкафчик и заперев его, Гарри перекинул сумку через плечо и решительно направился навстречу бушевавшей снаружи буре. Сентябрь почти закончился, а вместе с ним закончилась и хорошая погода, в лучшем случае на улице висела унылая серость.

Открыв дверь раздевалки, Гарри поморщился. Во время тренировки дождь только накрапывал, теперь же непогода разбушевалась вовсю. Небо разрывали впечатляющие молнии, а воздух периодически сотрясали раскаты грома. Без особой уверенности, что поможет, Гарри набросил на себя и свои вещи импервиус⁽¹⁾, глубоко вздохнул и шагнул в грозу.

Он нёсся по лужам, даже не видя, куда ступает, ослеплённый дождём и ветром, который дул с такой силой, что едва не сбивал с ног. Просто чудом ему удалось добраться до замка. Промокнув до нитки и дрожа от озноба, Гарри ввалился в холл как раз в тот момент, когда здешний Филч, более молодой, но такой же вредный, закрывал тяжёлые дубовые двери.

Завхоз хмуро посмотрел на большие лужи, растекавшиеся вокруг Гарри. Мальчик хотел извиниться и пообещать убрать всё с помощью палочки, лишь бы избежать отработки с Филчем, но тут в холле раздался издевательский смех.

— Отличный наряд, Принц! — насмешливо бросил Сириус, стоя на последней ступеньке лестницы и обнимая свою девушку, с которой он периодически то расставался, то мирился.

У него был такой вид, который Гарри уже научился ассоциировать с неприятностями, потому что именно с таким выражением лица Блэк постоянно нападал на Северуса — дьявольски насмешливым, слегка высокомерным и дающим понять, насколько он, Блэк, лучше всех. И сейчас, похоже, Сириус тоже искал драки.

— Не знал, что тебе нравится имидж канализационной крысы, — заметил Джеймс, непринуждённо спускаясь по лестнице, за ним по пятам шествовал Петтигрю, и Поттер через плечо небрежно бросил: — Без обид, Хвост.

Филч не обращал на них внимания, а Гарри насторожило отсутствие Люпина: ничего хорошего обычно не выходило, если один из Мародёров находился вне поля зрения, хотя вряд ли Ремус из тех, кто ударит в спину. По крайней мере, Гарри так думал.

— Лучше крыса, чем поганая псина, — огрызнулся он.

Гарри никогда не умел прогибаться и помалкивать в ответ на оскорбления. Никогда. И в этом была его проблема: умей он сдерживаться, то не получал бы столько отработок за стычки с Малфоем, да и с Дадли отношения наверняка были бы намного проще.

Занявшись накладыванием высушивающих чар на одежду и волосы, Гарри не обратил внимания на удивлённые и слегка обеспокоенные взгляды, которыми обменялись Джеймс и Сириус. Филч вытер последнюю лужицу на каменном полу и, ворча под нос, удалился. Гарри шагнул было следом, направляясь в Большой зал, поскольку капитально проголодался после интенсивной тренировки, но Джеймс заступил ему дорогу.

— Сириус… — окликнула девушка.

— Иди, — подтолкнул её в спину будущий крёстный Гарри. — Я скоро.

Раздражённо вздохнув, девушка обогнула Джеймса и, не оглядываясь, вошла в Большой зал.

Гарри решительно посмотрел на Джеймса. Он не боялся ни его, ни двух его лучших друзей. Что они могут с ним сделать? Мелкие заклинания его не пугали, он мог за себя постоять и был готов к этому.

— Я голоден, Поттер, — холодно сообщил он, отчасти удивляясь, как легко возникла неприязнь к отцу, отчасти изнывая от желания съездить ему по физиономии. — И у меня совершенно нет времени играть в ваши глупые детские игры.

— А почему бы и нет, принцесса? — усмехнулся Сириус, стараясь зайти Гарри за спину. Гарри, конечно, заметил манёвр Блэка, и отступил, не спуская глаз также и с Джеймса. Петтигрю маячил где-то слева. — У тебя свидание?

— Да вряд ли, — фыркнул Джеймс. — А сальные патлы — это у вас семейное, Принц? Нюниус, твой папаша, ты…

У него нет сальных волос!

Гарри схватился за карман, куда по глупости засунул свою палочку после того, как высушил одежду, но ему не дали времени её вытащить: палочка Джеймса нацелилась на него прежде, чем он успел даже прикоснуться к карману.

— Но-но-но… — укоризненно протянул Джеймс. — Ты же не собираешься нападать на нас? Это не очень-то вежливо, мы просто хотим тебе помочь.

Сириус расхохотался.

— Я не нуждаюсь в вашей помощи! — огрызнулся Гарри, не в силах поверить, что его собственный отец может быть настолько отвратительным.

— Я предоставил тебе выбор, Принц, — процедил Поттер. — Я сказал не лезть в наши дела со Снейпом, я говорил, что они тебя не касаются. Ты меня не услышал? Он услышал меня, Питер?

— Нет, Сохатый, — осклабился Питер.

— Может быть, он не совсем понял… — вмешался Сириус, наконец оказавшись у Гарри за спиной.

Гарри очутился в окружении, отступать было некуда, да никто его и не выпустил бы.

— Возможно, — согласился Джеймс. — Возможно, мы недостаточно ясно выразились, Принц. Я постараюсь объяснить понятнее.

Он слегка опустил свою палочку, враждебность сменилась почти дружелюбием, но Гарри ни на секунду в это не поверил.

— Друзья Снейпа — наши враги, — спокойно продолжал Джеймс. — Перестань с ним общаться, и между нами больше не будет никаких проблем.

— Да что он вам сделал? — Гарри не верил собственным ушам. Что же такого натворил Снейп, чтобы вызвать такую агрессию? Даже между Гарри и Драко Малфоем не было такой ненависти. По крайней мере, он никогда не заходил так далеко, чтобы угрожать друзьям слизеринца, а тот никогда не пытался убедить друзей Поттера больше не общаться с ним.

— Не твоё дело! — отрезал Сириус. — У нас с ним свои счёты, и…

— Он ублюдок, — вмешался Джеймс, опустив руку с палочкой. В его глазах горела фанатичная вера в собственные слова. — Потенциальный Пожиратель Смерти. Никчёмный. Гнилой до мозга костей. Ты такой же, как он? Как Малфой и его клика? Считаешь, что Сам-Знаешь-Кто прав? Потому что Снейп именно так и думает.

Гарри молчал, не в силах защитить Снейпа и всё же понимая, что ему хотелось иметь возможность сделать это. Но он не мог опровергнуть тот факт, что Северус действительно считал, будто волшебники должны господствовать над маглами. В глубине души Снейп, возможно, сомневался, но, слишком злясь на собственного отца-садиста, достаточно легко поверил в россказни о маглах, которые опасны для магического сообщества.

— Ну что? — поторопил Джеймс. — Ты тоже так думаешь?

Сириус и Петтигрю помалкивали, не вмешиваясь в дискуссию, и Гарри вдруг осознал, насколько Джеймс был лидером этой шайки. Всё, что он решал, выполнялось. Если он скажет оставить Гарри в покое, они прекратят свои нападки. А чтобы перестать быть объектом издевательств Мародёров, всего-то и нужно сказать одно слово. Одно-единственное слово, чтобы между ними воцарился мир.

— Нет, я так не думаю, — наконец медленно сказал Гарри. Разум подсказывал на этом и остановиться, чтобы избежать конфронтации и завтра не беспокоиться о том, что из этого выйдет. Скорее всего, так проявилась слизеринская сторона его личности, но тут взбунтовалась гриффиндорская составляющая. — Но я также не думаю, что Северус… гнилой до мозга костей. Если бы ты приложил немного усилий, то и сам бы это увидел. В конце концов, Лили его лучшая подруга, и что теперь, по-твоему, она тоже плохая? — В его голосе прорвалась ирония, но Джеймс не обратил на это никакого внимания.

— Он настолько одержим тёмной магией, что вполне мог околдовать Эванс, — возразил Поттер. — И вообще, она странная девчонка.

Тут Сириус громко кашлянул. Гарри показалось, что он хотел что-то сказать, скорее всего, поддразнить Джеймса, поскольку Поттер слегка покраснел.

— Заткнись, Бродяга! — раздражённо бросил он. — Послушай, Принц, ситуация простая. Если ты с ним, значит, против нас, а я в самом деле не хочу с тобой ссориться. Ты вроде бы нормальный человек, мы вполне могли бы стать друзьями.

Джеймс протянул руку. Гарри замер. Ничего так не хотелось сейчас, как просто пожать её. Несколько мучительных секунд он медлил, не в силах решиться. Отец протягивает ему руку! Отец предлагает ему дружбу! Как же он мечтал об этом: шутить и смеяться с Сириусом и Ремусом, стать Мародёром…

Но для этого придётся предать Северуса. Бросить мальчишку, который отвергал дружбу, словно это отравленный подарок. Мальчишку, который, став взрослым, начнёт третировать Гарри только потому, что он сын старого врага детства. Мальчишку, которого бросали слишком часто. Гарри сам не понаслышке знал о предательстве.

Рука Джеймса дрогнула, и Гарри понял, что он вот-вот её опустит и третьего мирного предложения уже не будет. И всё же не мог убедить себя воспользоваться этим шансом. Слишком уж это всё напоминало столкновение с Драко во время первой поездки в Хогвартс. Тогда Гарри встал на сторону Рона. И с тех пор едва ли что-то изменилось.

— Северус — мой друг, — ровно сказал он, на миг задумавшись, зачем защищает человека, который никогда ничего для него не делал. — И если ты не можешь принять это, тогда я не понимаю, как мы могли бы стать друзьями.

— Значит, ты выбираешь Снейпа? — Джеймс брезгливо скривился. Гарри не мог понять, почему это так важно для него. Он втайне и несколько наивно надеялся, что Джеймс в глубине души почувствует, что между ними существует какая-то связь, и если осознает существование этой связи, то изменится.

— Это не мой выбор, — отрезал Гарри. — Это ты требуешь выбирать.

— Ты совершаешь ошибку, — нахмурился Джеймс.

Гарри пожал плечами.

— Может, устроим Нюниусу сюрприз? — предложил Сириус, которому определённо надоело, что лучший друг его игнорирует.

Петтигрю энергично закивал, как всегда, соглашаясь с любым решением более сильных приятелей. Гарри по-прежнему презирал его больше всех.

— Есть идеи, Бродяга? — Джеймс крепче сжал палочку.

Гарри не терял времени даром и к этому моменту уже держал в руке собственную палочку, но…

— Экспеллиармус!

Палочка выскользнула из пальцев и влетела в пухлую, потную руку Хвоста. Слишком ошеломлённый тем, что его обезоружила эта крыса, Гарри пропустил обездвиживающее заклинание, попавшее ему в грудь, и рухнул навзничь, приложившись затылком о каменный пол так, что из глаз посыпались искры.

— Готовых идей нет, — весело бросил Сириус, — но мы обязательно что-нибудь придумаем…

— Надо бы найти местечко поукромнее, — нервно озираясь, перебил Петтигрю.

Но ужин был в самом разгаре, преподаватели обычно входили и выходили из Большого зала через маленькую дверь рядом с комнатой персонала, а это слишком далеко от холла, так что можно было не беспокоиться, что Мародёров застукают. Что же касается учеников, то большинство из них едва ли оторвались бы от еды раньше времени.

— Да нет, не надо, успеем, если не будем долго возиться, — возразил Джеймс. — Жаль только, что Лунатик всё веселье пропустит.

— Есть идея! — воодушевился Сириус.

Гарри, вспомнив про беспалочковую магию, сосредоточился, стараясь освободиться от заклинания, которое держало его в плену, однако сколько он ни напрягался, ничего не получалось, и он был вынужден терпеть, пока Сириус и Джеймс колдовали над ним, а Петтигрю стоял на страже.

Закончив, они направились в Большой зал, хохоча и хлопая друг друга по спинам, как идиоты, которыми они, собственно, и были, а Гарри остался торчать посреди коридора, так же не в состоянии шевельнуться, как и десять минут назад. Его поставили на ноги, так что теперь он представлял собой замечательную статую.

Побагровев от унижения, Гарри безрезультатно пытался справиться с заклинанием. Мимо пробежала группка опоздавших на ужин хаффлпаффцев, но никто из них не решился подойти и освободить Гарри, обескураженные табличкой, висевшей у него на шее. Впрочем, смеяться они тоже не стали, хотя это наверняка потребовало от них больших усилий. Однако от жалости, скользившей в их взглядах, Гарри не стало легче.

Только теперь он впервые осознал, осознал по-настоящему, насколько объективно мнение Снейпа-Принца о его отце и Сириусе. Никогда прежде он не испытывал такой лютой, всепоглощающей ненависти. Руки чесались врезать кому-нибудь, желательно — издевательски ухмыляющемуся Джеймсу.

Вскоре двери в Большом зале снова открылись, и в коридор вышло несколько учеников, явно оповещённых хаффлпаффцами. Во главе этой группы шагал, конечно же, Малфой.

Что сынок, что папаша…

У Гарри обжигающим жаром пылало лицо, он едва не плакал от унижения.

— Хорошее платье, Принц, — откровенно расхохотался Люциус. — Хотя сомневаюсь, что розовый тебе к лицу.

Скованный заклятием, Гарри не имел возможности послать его в задницу.

— Люциус, перестань! — вмешалась Нарцисса и подняла свою палочку. Гарри почувствовал надежду. Они принадлежали к одному факультету. Слизеринцы должны помочь ему.

Но ладонь Люциуса легла на руку Нарциссы, не позволив освободить Гарри.

— Это не наше дело, Нарцисса, — заметил Малфой и отвернулся, словно закрывая тему. Нарцисса помедлила, но последовала за ним вместе с остальными слизеринцами. Несколько оставшихся гриффиндорцев дурачились и насмешливо улюлюкали, а трое райвенкловцев, явно чувствуя себя неловко, пошептались, и один из них вернулся в Большой зал. Гарри отчаянно надеялся, что он пошёл искать другого старосту.

Но райвенкловец вернулся не со старостой, а с весьма недовольным Флитвиком. Не скупясь на нотации и снятие баллов, тот разогнал учеников, пополнивших ряды зрителей, и наконец освободил Гарри. Снейп-Принц и Макгонагалл подошли, когда Гарри швырнул на пол табличку, которую Сириус повесил ему на шею. «Миссис Снейп» — гласила надпись на картонке.

Не поднимая глаз ни на одного из учителей, Гарри схватил свою палочку, которая валялась в нескольких футах дальше по коридору, и попытался избавиться от платья из розовой тафты, в которое Джеймс переделал его мантию. Но он был слишком зол, чтобы добиться успеха: руки дрожали от ярости, голос прерывался, и только с помощью Макгонагалл, шепнувшей нужное заклинание, одежда Гарри приобрела наконец привычный вид.

— Что случилось, мистер Принц? — участливо спросила Макгонагалл.

Гарри решил не отвечать. Если он сдаст Мародёров, они выиграют в этом противостоянии, а он не собирался давать им такой шанс ещё больше задрать носы.

— Ничего, — пробормотал Гарри.

Он чувствовал на себе пристальные взгляды троих взрослых, но не мог встретиться с ними глазами. Ситуация была сверхунизительной. Даже когда Флитвик отвернулся, чтобы разогнать новых любопытных, Гарри не поднял головы.

— Не стоит труда догадаться, кто виновник этой дурной шутки, мой мальчик, — вполголоса сказала Макгонагалл. — Но я не могу наказать их, если вы не…

— Ничего не случилось! — отрезал Гарри, резко вскинув голову. Он не станет рассказывать о Мародёрах. Он не доставит им такого удовольствия.

— Мистер Принц… — недовольно начала Макгонагалл.

Гарри умоляюще посмотрел на Снейпа-Принца. Тот был явно рассержен, но Гарри понадеялся, что не на него. В любом случае, профессор правильно истолковал его безмолвную мольбу.

— Оставьте всё как есть, Минерва. — В голосе Мастера зелий прозвучало горькое понимание.

— Но в конце-то концов, Саевус… — вспылила Макгонагалл, однако Снейп-Принц снова перебил её.

— Я сказал, оставьте всё как есть! — жёстко повторил он.

Раздосадовано махнув рукой, Макгонагалл отвернулась с неодобрительной гримасой. Но Гарри прекрасно понимал, что в глубине души её такой расклад вполне устраивал, она терпеть не могла наказывать Мародёров.

Стараясь контролировать бурлившие в душе эмоции, Гарри застыл посреди опустевшего коридора и никак не отреагировал, когда Снейп-Принц наклонился и поднял валявшуюся на полу табличку. Люпин или Сириус — из его времени, а не эти пародии на людей — наговорили бы утешительных слов, возможно, похлопали бы по плечу. А может, даже обняли. От Снейпа-Принца Гарри ничего подобного не ожидал и в очередной раз ужасно пожалел об отсутствии Рона и Гермионы.

Пустота в груди ощущалась почти физически. Всё было бы не так плохо, будь они здесь. Рон, наверное, уже вызвал бы виновника на дуэль и отомстил за друга. А Гермиона толкнула бы целую речь о том, почему он лучше этих идиотов. Конечно, ему от этого не стало бы легче, но он по крайней мере не чувствовал бы себя таким одиноким и…

— У блохастой шавки имеется интересный шрам на пояснице, датируемый нашим четвёртым курсом, — вкрадчиво сказал Снейп-Принц. — Помнится, в то время это принесло мне огромное удовлетворение.

Гарри нахмурился.

— Вы позволите мне драться? — недоверчиво спросил он.

Это был первый взрослый, который посоветовал дать сдачи. Миссис Уизли, как и Гермиона, склонна была считать, что интеллектуального превосходства вполне достаточно. Сириус… Ну, Сириус всегда говорил быть осторожным, бдительным и не нарываться на неприятности, что звучало, по правде говоря, невероятно иронично. Ремус посоветовал бы поговорить с профессором Дамблдором. Дамблдор… Не хотелось думать о том, что Дамблдор ждёт от него.

— Око за око, зуб за зуб, — пожал плечами Снейп-Принц.

Как бы ни хотелось избить Джеймса до полусмерти, точка зрения профессора обеспокоила Гарри.

— Не думаю, что насилие — это ответ на все вопросы, — пробормотал он.

— Добряк и миротворец, — насмешливо, с лёгкой презрительной ноткой заключил Снейп-Принц. — Странно, что тебя не распределили на Хаффлпафф.

Гарри вспомнил Седрика.

— Бывают вещи и похуже, чем Хаффлпафф, — огрызнулся он.

— Бывают и похуже, — согласился Снейп-Принц. — Я никогда не утверждал обратного.

Покачав головой, Гарри вернулся к основной теме разговора.

— Это… Это было унизительно, — признался он, краснея при одном только воспоминании о розовом платье из тафты, а издевательский смех снова зазвучал в ушах. — Но они… они же не избили меня, ничего подобного.

Гарри вдруг сообразил, что пытается найти оправдание своему нежеланию драться. Отец, конечно, тот ещё ублюдок, но и не отъявленный хулиган и забияка.

— Всё зависит от того, что для тебя хуже, — возразил профессор. — Лично я бы предпочёл, чтобы они были просто дебоширами.

Потому что он знал, как реагировать на насилие. Он знал, как с этим справиться. А такое публичное унижение было не по вкусу Снейпу-Принцу. Гарри подобное тоже не нравилось, но и развязывать из-за этого открытую войну он не собирался…

К счастью, Гарри не пришлось отвечать, потому что из Большого зала внезапно вырвался рыжий смерч и набросился на него. Гарри ошарашенно обнял мать, а она, отстранившись, с беспокойством посмотрела на него.

— Ты в порядке? — взволнованно спросила она. — Алиса слышала, как Джеймс хвастался Фрэнку. Клянусь, в конце концов я убью этого придурка.

— Всё нормально, Лили, — заверил Гарри, опасаясь, что она исполнит свою угрозу. Нельзя было забывать, что Лили — Львица. Пойти и наложить заклинание на кого-то в порыве негодования было вполне в её духе. — Это была просто плохая шутка.

— У них всегда плохие шутки, — поморщилась Лили.

Заметно успокоившись, она наконец повернулась к профессору, явно собираясь извиниться за то, что проигнорировала его, и увидела табличку, которую Снейп-Принц всё ещё держал в руках.

— О! — рассерженно воскликнула она. — Так этот идиот не лгал!

Гарри покосился на Мастера зелий, но тот, похоже, не собирался отчитывать Лили. Напротив, реакция девушки его явно позабавила — он повеселел и выглядел довольным.

Гарри собрался было отвлечь Лили вопросом о домашнем задании по заклинаниям, но тут из подземелий раздался грохот. Все одновременно повернулись и увидели Северуса, который, запыхавшись, с паническим выражением на лице слетел с лестницы.

Не удостоив взглядом ни Снейпа-Принца, ни Гарри, он бросился к Лили, его ужас постепенно сменился беспокойством. Оттолкнув вынужденного отступить Гарри, Северус схватил Лили за руки, окидывая встревоженным взглядом.

— Как ты? — выпалил Северус, тяжело дыша. — Люциус сказал, что напали на мою девушку. Я волновался. я…

Вероятно, осознав, что только что сказал, Северус густо покраснел. Гарри решил проявить тактичность и заинтересовался одним из камней, которыми был вымощен пол.

— Я хотел сказать, что… — попытался оправдаться Северус. — Просто… ты моя единственная подруга и… ну… в общем…

— Я поняла, Сев, — раздражённо перебила Лили. Северус поморщился, но раздражение было направлено не на него. — Напали не на меня, а на Гарри.

Гарри поднял голову как раз в тот момент, когда она выхватила из рук Снейпа-Принца картонку и сунула её Северусу. Профессор даже не протестовал, и Гарри на мгновение задумался, понимает ли Лили, что любому другому ученику он за подобное оторвал бы голову. Удивительно, но она, кажется, его не боится, хотя три четверти школы уже поняли, что лучше его не злить и вообще не становиться у него на пути.

— На Гарри? — непонимающе повторил Северус и повернулся к Гарри, потом посмотрел на табличку и покраснел ещё сильнее.

— Я убью этого придурка, — повторила Лили, её щёки почему-то тоже пылали.

— В Азкабане в это время года не очень-то приятно, мисс Эванс, — окончательно развеселился Снейп-Принц.

Лили улыбнулась, а Северус с Гарри одновременно нервно дёрнулись.

— Я в лабораторию, — резко бросил Снейп, не дожидаясь ответа, развернулся на каблуках и скрылся в подземельях.

Проводив его взглядом, Лили покачала головой.

— Когда же он научится хорошим манерам… — вздохнула она.

— Возможно, на самом деле он не придаёт особого значения… правилам, — мягко усмехнулся Снейп-Принц, а когда Лили повернулась к нему, Гарри внезапно почувствовал себя третьим лишним. Как будто он мешал встрече старых друзей… Но она была его матерью, и просто стоять в стороне он не мог.

Гарри закашлялся, причём настолько фальшиво, что профессор пристально посмотрел на него, однако это разрушило некое подобие пузыря, который сомкнулся вокруг них.

— Простите, — поспешил извиниться Гарри, — в горле запершило.

Лили пожала плечами и улыбнулась.

— Ты не поужинал, — заметила она. — Голодный, наверное?

Он бы, скорее всего, притворился, что нет, не голодный, но желудок выбрал именно этот момент и громко заурчал. Только вот мысль о том, чтобы войти в Большой зал…

— Я, пожалуй, пойду на кухню, — наконец сказал Гарри.

— Я с тобой, — решила Лили. — Только подожди, заберу у Алисы свою сумку.

Она убежала в Большой зал, а Гарри посмотрел на Снейпа-Принца.

— С каких это пор вам неважно соблюдение правил, сэр? — подозрительно прищурился Гарри.

Что за игры он вёл, спокойно разговаривая с Лили, как будто она была его другом, а не ученицей? Гарри никогда не видел такого Мастера зелий. Никогда.

— Это может быть неочевидно для подростка с мозгами с горошину, но мне уже не пятнадцать, — хмыкнул Снейп-Принц и, насмешливо вздёрнув уголки губ, развернулся, взметнув в воздухе своей мантией.

Гарри застыл на несколько секунд, ошеломлённый сравнением с горошиной, потом, опомнившись, бросил вслед профессору:

— Это никому не очевидно!

Однако реплика вышла настолько жалкой, что Снейп-Принц даже не соизволил обернуться.

— Что-то не так? — озадаченно спросила Лили, застыв на пороге Большого зала.

— Пойдём, — Гарри решил не отвечать на её вопрос.

Они пропустили группу хаффлпаффцев и не спеша побрели к кухне. Домашние эльфы встретили их с энтузиазмом и настойчиво предлагали что-нибудь даже Лили, хотя она только что вышла из-за стола. В конце концов их обоих усадили, проголодавшийся Гарри накинулся на рагу, исходившее паром в тарелке, а Лили, рассеянно поковыряв ложкой ромовую бабу, вытащила альбом для рисования, положила на стол, но открывать не стала, начала рисовать на отдельном листе.

Гарри мог бы провести остаток жизни, наблюдая, как Лили рисует. Она больше не обращала на него внимания, поглощённая своим рисунком. Уголь неустанно скользил по бумаге, уверенно и решительно, постепенно оживляя тигра, которого она начала рисовать ещё в прошлый раз. Гарри гадал, заинтересовалась ли она этим зверем только на момент рисования или питала слабость к хищникам, но не осмелился отвлекать её вопросами.

Он предпочёл наблюдать за ней, упиваясь этой сценой и откладывая воспоминания на потом. Было легко, так легко представить, что она чуть старше, а он чуть младше… притвориться, что они на кухне дома, в котором он вырос… и что Джеймс — его Джеймс, герой его детства — болтает в соседней комнате с Сириусом и Ремусом…

Вскоре Гарри настолько погрузился в свои мысли, что даже щебетание эльфов ушло куда-то за грань сознания. Отодвинув пустую тарелку и положив голову на скрещённые руки, Гарри не сводил глаз с Лили, выучил наизусть все её движения и жесты, всё, что он, по идее, должен был знать.

Животное на бумаге приподнялось, готовое к прыжку, но Лили не устраивала линия спины тигра, и она то и дело морщила лоб, когда поправляла какую-нибудь деталь. Большой палец левой руки, которым она стирала или растушёвывала уголь, почернел, как и пальцы правой руки. Периодически Лили нетерпеливо отбрасывала назад пряди, то и дело падавшие ей на глаза. Вообще она редко распускала волосы, чаще всего заплетала их в косу, связывала в пучок или хвост, чтобы не мешали.

Лили была прекрасна. Такая же красивая, как Нарцисса, но по-другому. Красота Лили была не такой холодной и строгой. Если Нарцисса — лёд, то Лили — пламя. И Гарри теперь понимал, что могло привлечь Северуса и Джеймса. Это не ограничивалось внешним видом. В Лили было что-то такое, от чего трудно отвести взгляд. От неё исходило что-то светлое, что-то хрупкое и сильное одновременно…

Однажды Лили станет матерью Гарри, и он гордился этим. Он не хотел терять её, не хотел, чтобы она умерла…

Если бы Лили в этот момент не подняла голову, Гарри наверняка совершил бы какую-нибудь глупость. С языка так и рвалось признание, но взгляд зелёных глаз остановил его буквально на полуслове.

— О, прости… — порывисто воскликнула она. — Я обычно теряюсь в собственном мире, когда рисую…

Гарри пожал плечами.

— Ничего страшного, мне нравится смотреть на тебя, — признался он.

Щёки Лили стали пунцовыми, и Гарри сообразил, как, должно быть, выглядела для неё эта ситуация.

— Да нет же! — с отчаянием воскликнул он. — Это не то, что я имел в виду. Я не… Ты… — смутившись, он умолк, но она с выжидающим любопытством смотрела на него, и, покраснев, Гарри сбивчиво договорил: — Ты меня не привлекаешь.

Зелёные глаза огорчённо или, скорее, обиженно сверкнули.

— Дело не в том, что ты несимпатичная, — попытался объяснить Гарри. — Нет, ты очень красивая! Но… я… я бы… предпочёл…

Он потёр рукой лоб в отчаянной попытке придумать, что бы он мог предпочесть. Опыт общения с девушками ограничивался прошлогодним балом, да и то Гарри не имел особого успеха, в отличие от Гермионы, пожалуй, единственной, кто повеселился в тот вечер.

Лили взяла его руку в свои ладошки. Опешивший Гарри поднял голову — на лице Лили появилось понимающее и дружелюбное выражение, которое не предвещало ничего хорошего.

— Я сохраню твой секрет, — пообещала она. — Знаешь, в этом нет ничего страшного.

— Мой секрет? — непонимающе переспросил Гарри.

— Я не расстроюсь, если ты предпочитаешь мальчиков, — заявила Лили.

Предпочитать мальчиков?

— Но… Нет, вовсе нет! — возмутился Гарри, вырвав свою ладонь из её руки. — Мне нравятся девушки!

Он ничего не имел против гомосексуализма, но если в чём-то и был уверен, так это в том, что его привлекают девушки. И Чжоу Чанг в частности…

Лили, нахмурившись, молча смотрела на него — она ему явно не поверила.

— Лил, клянусь, мне нравятся девушки, — постарался убедить её Гарри, даже не заметив, что у него вырвалось имя, которым обычно звал Лили Северус. — Просто ты… Ты для меня как сестра.

Сестра, мать — разница несущественная.

Лили выглядела совсем озадаченной, что неудивительно, учитывая, что Гарри появился в её жизни всего две недели назад.

— Я понимаю, мы мало знаем друг друга, — продолжал Гарри. — Но чувствую, что мы могли бы быть очень близки, если бы у нас было время. Как семья.

На несколько секунд ему показалось, что она сбежит, обозвав его психопатом. Только сумасшедший мог такое заявить! Но Лили не двинулась с места. Медленно и осторожно она протянула руку и коснулась его щеки.

— Иногда мне кажется, что я тебя знаю, — призналась она шёпотом. — Но я не помню. И чувствую себя виноватой, потому что мне кажется, что я должна помнить.

Гарри улыбнулся, а сердце колотилось как сумасшедшее.

— Не за что чувствовать себя виноватой, — тоже шёпотом ответил он. — Ты здесь, и я здесь, и пока что мы можем быть семьёй.

Если эти слова и показались ей странными, она не обратила на это внимания. Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем Гарри решил, что достаточно поиграл с огнём.

— Почему всегда тигры? — спросил он, слегка потянув пергамент к себе, чтобы лучше рассмотреть рисунок.

— Это то, кем я хотела бы быть… — грустно вздохнула Лили.

Поймав слегка озадаченный взгляд Гарри, Лили взяла себя в руки и улыбнулась, печально и сожалеюще.

— Это такая игра, — пояснила она. — Китайский портрет, знаешь? Каким животным ты был бы? Каким цветком? В какой стране?

Гарри кивнул. Дадли и тётя Петуния постоянно играли в эту игру, когда кузен был маленьким. Дадли, правда, не особо ею интересовался, но Петуния продолжала уговаривать его поиграть, а Гарри любил слушать из своего чулана.

— Мы постоянно играли, — сообщила Лили. — Моя сестра и я. Конечно, мы уже слишком большие… А Туни… Мы уже не очень хорошо ладим. Но когда играли, это было нечто особенное. Только между ней и мной.

Гарри вспомнил грустную улыбку Петунии, когда она играла с Дадли, и подумал, что, возможно, она была не просто грустной, а ностальгической. Несмотря на всё, что она говорила… она потеряла свою сестру в Годриковой впадине…

— С цветами, конечно, всё было просто… — рассеянно рассказывала Лили. Казалось, она даже не осознавала, что продолжает говорить, и, взяв уголь, старательно заканчивала свой рисунок. — Петуния и лилия.

Она на несколько минут умолкла, сосредоточившись на прорисовке изгиба лапы.

— Когда доходило до выбора животного, мы всегда выбирали тигра, — улыбнулась Лили. — Это была идея Петунии. Она говорила, что если бы мы были тиграми, то могли бы отправиться исследовать остальной мир… что мы бы ничем не рисковали, потому что тигр — самое опасное животное на земле, сильнее даже льва.

Гарри с трудом представлял, что тётя Петуния хотела бы стать тигрицей…

— Мы постоянно строили глупые планы… — голос Лили дрогнул, она тяжело сглотнула. Гарри увидел в её глазах слёзы. — Мы обещали друг другу, что отправимся, когда закончим школу, в большое путешествие…

— И что случилось? — тихо спросил Гарри.

— Я оказалась волшебницей, а она нет, — Лили пожала плечами, проигнорировав слезу, которая упала на пергамент, слегка размыв тигриную морду. — Мои родители не выказали недовольства. Им неважно, что я другая, они всё равно меня любят…

— Но не Петуния, — с горечью сказал Гарри. — Она считает тебя чудовищем.

— Сначала она так не думала… — покачала головой Лили. — Но это отдалило нас друг от друга. Она не может разделить то, что переживаю я, а я не понимаю её выбора. Она встречается с мальчиками и умирает от скуки… хочет выйти замуж за кого-нибудь богатого… а если бы она училась… У нас всегда были мечты, понимаешь? Путешествовать далеко, долго… но она ведёт себя так, будто это недостойно её. Будто я не стою её внимания.

— Ты стоишь тысячи Петуний! — возмутился Гарри.

— Это не только её вина, — вздохнула Лили. — Она злится на меня за то, что я ставлю Северуса выше многих вещей, и я знаю, что она права, что Северус очень непростой в общении и далеко не самый добрый человек… но он мой лучший друг, и я не могу выбирать между лучшим другом и сестрой. Если бы только он перестал её провоцировать…

Она провела рукой по волосам и снова вздохнула.

— Ну вот, теперь ты знаешь, — слабо улыбнулась Лили. — Я рисую тигров, когда скучаю по сестре. Нам пора идти, иначе мы пропустим комендантский час.

Гарри не давал покоя один вопрос, но он не осмелился его задать, не решился пересмотреть своё детство в новом свете. Убрав в карман рисунок, оставленный Лили на столе, Гарри упрямо отказывался думать о том, что этот рисунок символизирует, и не хотел вспоминать о фарфоровом тигре, который стоял на каминной полке в доме на Тисовой улице, рядом с фотографиями семьи Дурслей. Фотографий Лили там не было, Петуния никогда не произносила это имя, но тем не менее в гостиной всегда, как только распускались первые цветы, стоял букет лилий и был фарфоровый тигр.

Шагая в гостиную, Гарри старался рассмотреть ситуацию со всех сторон. Было ли это просто совпадением? Тигр на каминной полке стоял всегда, сколько Гарри себя помнил, а лилии… Может, Петунии просто нравились лилии? Гарри не понимал, почему всё это вдруг стало таким важным, почему в этот момент он почувствовал себя ближе к своей тёте, чем за десять лет проживания в её семье. Впервые он обнаружил в себе что-то общее с ней: они оба потеряли одного и того же человека.

И этот вопрос крутился и крутился в голове, преследовал его до самой постели и изводил так сильно, что Гарри даже попытался очистить свой разум. Но с этим ничего нельзя было поделать. Вопрос оставался, и Гарри не мог сообразить, почему это стало так важно для него.

Лили очень скучала по Петунии.

А скучала ли по Лили сама Петуния?

1) водооталкивающие чары (прим. пер.)

Вернуться к тексту