Касание ветра (гет)

Король Чонджон спешно направлялся к тронному залу, но по дороге наткнулся на королеву Ю со стайкой всегда следующей за ней свиты. У него не было настроения и времени беседовать с ней, однако он был обязан ответить на приветствие матери.

— Мы так редко с тобой видимся, — ласково прощебетала она, заставив сына остановиться и начать беседу. Её тёплый тон голоса напомнил дни, когда всё внимание королевы принадлежало только ему, но мужчина подавил в себе возникшее чувство ностальгии, зная, как коварна порой может быть его мать.

— Я очень занят, — коротко ответил он. Женщина слегка склонила голову набок и кокетливо захлопала ресницами.

— Неужели у тебя не найдётся и минутки на собственную матушку? — Ван Ё недовольно вздохнул, находясь под пристальным вниманием свиты. Он коротко кивнул в знак согласия недолго прогуляться с королевой вокруг дворца. — Я так рада за тебя! Я всегда знала, что тебя ждёт великое будущее. Ты был очень послушным ребёнком.

Ван Ё молчал. Он не хотел грубить матери сейчас, да и мысли его были заняты другими вещами. К тому же ему прекрасно было известно, как быстро могут меняться настроение и цели этой женщины.

— Теперь вы стали королевой-матерью. Надеюсь, ваша мечта тоже осуществилась, — голос мужчины был слегка угрюм, ведь он понимал, что, пытаясь выдвинуть своё дитя на трон, не его благополучия хотела королева, а своего собственного. Но женщина довольно улыбнулась, не замечая скрытого подтекста в его словах.

— Теперь тебе нужно избавиться от всех своих братьев. Наверняка кто-то из них будет стремиться занять твоё место, — королева говорила спокойно, но не смогла скрыть свой интерес к этой теме, чем ещё больше огорчила Ван Ё. Вопреки всеобщему мнению о короле, сам он не желал начинать своё правление с кровопролития, к тому же братья были ему близки, и даже дикий Ван Со, которого правитель стал понимать намного лучше.

— Первым делом разберись с семьёй десятого принца, у них слишком много власти. И нужно отослать Ван Со из дворца.

— Чем же не угодил он вам? — поинтересовался король. Печальную историю брата он уже слышал, правда, не из уст матери, что, несомненно, его настораживало.

— Он опасный и хитрый. Таким, как он, нельзя доверять, иначе пригреешь на груди змею, которая ужалит тебя в самое горло.

— Думаю, что единственный, кого мне нужно остерегаться, так это вы, ваше величество, — королева остановилась и заглянула в глаза сыну, не понимая, о чём тот говорит. Ван Ё слегка улыбнулся такой реакции. — Вы перестали поддерживать меня, после того как вашим фаворитом стал Чжон, — король вдруг засмеялся, вспоминая тот разговор в покоях матери. — Вы так легко поверили в эту небылицу: наш отец выбрал своим наследником четырнадцатого принца. Какой вздор! — Ван Ё вдруг резко стал серьёзным и строго взглянул на матушку. — Почему я должен верить в то, что вы отказались от этой затеи? В любой момент вы «ужалите меня в самое горло» и посадите на трон своего младшего сына. Вы очень разочаровали меня, королева Ю. Но я не могу держать на вас обиду, ведь вы моя мать.

Женщина заметно изменилась в лице, стала более хмурой и недовольной, раздражённо глядя на сына, словно он оскорбил её до глубины души.

— С политическими вопросами я разберусь сам, — холодно продолжил Ё. — Вы можете наслаждаться всеми благами вашего положения, но впредь не указывайте мне, что делать.

Он коротко поклонился матери и устремился в своём направлении. Обиженная королева нервно одёрнула складки платья и спешно двинулась в противоположную сторону от сына, что-то бурча себе под нос. В её голове уже зарождался новый план заполучения власти, и женщина знала, как можно проучить сына за такое поведение.

Войдя в тронный зал, король занял своё теперь уже законное место и принялся раскладывать толстый чистый лист. В эту минуту перед ним оказался Ван Ук. Почтенно поклонившись, он подошёл к трону ближе, дабы передать известия.

— Ван Со отправился исполнять ваше поручение, как вы и приказали, — восьмой принц отражал невероятное спокойствие сродни безразличию, словно ничего не занимало его мысли, и не таил он в себе коварных планов. Порой Ёнхва задавалась вопросом: почему новый король всё ещё держит на службе предателя брата? Однако у Ван Ё были свои взгляды на этот счёт. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе.

Король ничего толком не ответил, только согласился с братом, не замечая, что именно он сказал. Он всё продолжал раскладывать перед собой предметы для письма и жестом подозвал к себе Ван Ука. Тот подошёл к трону и, решив воспользоваться удобным моментом и расположенностью короля, принялся воплощать в жизнь свой план по ликвидации ненужного ему элемента.

— Мне кажется, что стоит остерегаться четвёртого принца, — начал мужчина как будто невзначай. Ван Ё остановился и внимательно посмотрел на брата.

— Что ты имеешь в виду? — спросил король, пытаясь разгадать его истинные мотивы.

— Он был сторонником предыдущего короля. Наверняка он питает к вам ненависть. От него лучше избавиться, — тон голоса Ука не менялся, словно он не предлагал только что убить родного брата, а просто беседовал о погоде. Ван Ё задумался: почему восьмой принц так не возлюбил четвёртого? У короля было больше оснований не доверять Ван Со и прикончить его, но даже у него не возникало такой мысли.

— Он мне ещё нужен, — ответил правитель. — К тому же он сын моей матери. И не думаю, что Ван Со сможет организовать переворот. По этой части у нас есть некто другой, — Ван Ё слегка прищурился, вглядываясь в лицо Ука и недвусмысленно намекая на него. Принц только нахмурился. Не такой реакции он ожидал, а значит, поддержки короля в этом вопросе не будет. Но в чём был действительно прав Ван Ё, так это в том, что восьмой принц был мастером политических интриг, и это определение он абсолютно оправдывал.

— Кстати насчёт заговоров. Мне кажется, что семья десятого принца готовится выступить против вас, — всё, что ни произнёс бы Ван Ук, казалось монотонным, словно все краски речи и эмоции растворились в нём. Король удивлённо вскинул брови.

— Ын? — он даже засмеялся, представляя младшего брата, выступающего против него с рогаткой в руках. — Что за бред? Этот ребёнок даже птенца не может убить. Куда ему до политических дел?

Ван Ук принял слегка надменный вид, словно для него это была более серьёзная тема, чем для самого короля.

— Это его дед. Он хочет свергнуть вас с престола и посадить на трон своего внука. Ын станет марионеткой в его руках. Вы же знаете, что семья десятого принца самая влиятельная в Корё, — он взглянул на правителя, стараясь придать своим словам как можно больше важности, чтобы у того больше не возникало мыслей, что это всё бред. Однако его весьма сомнительное обаяние не возымело нужного эффекта. Ук был не первым, кто заговорил о десятом принце, и ранее похожие слова король слышал от матери. Это показалось ему весьма подозрительным.

— Почему ты во всех видишь предателей? У тебя мания преследования? — сказал Ван Ё и добавил: — Я прекрасно помню, кто пытался отравить Ван Му. Это был не Ван Со, и не дедушка Ван Ына, и даже не я. И кого действительно мне нужно остерегаться во дворце, так это тебя.

Ван Ук нервно сглотнул. Он понял, что брат не настолько глуп, чтобы доверять ему во всех своих делах. Единственная причина, по которой он всё ещё был при короле — это его безупречная репутация в глазах всех министров. Начинать правление со свержения весомой политической фигуры было бы плохим ходом. Однако и такая причина была довольно зыбкой, и в любую минуту король мог отправить его в ссылку, или хуже того — убить.

— Но, впрочем, ты мне ещё нужен, — сказал Ван Ё и вручил брату свиток. — Напиши-ка кое-что, — Ван Ук принял свиток из рук правителя и сел за небольшой столик писаря, расположенного рядом с троном. Он уже окунул кисть в чернила и приготовился к работе, как вдруг резко король воскликнул:

— Как уехал? Когда? Почему так скоро?

Ван Ук продолжал быть спокойным, и в его поведении было нечто зловещее. Он понимал, что король имеет в виду Ван Со. Нечто более важное занимало его голову в тот момент, когда восьмой принц давал отчёт о проделанной работе.

— Вы сами приказали выехать ему как можно скорее, — ответил Ук.

— Живо прикажи, чтобы его вернули обратно во дворец как можно скорее. Он нужен мне здесь и срочно.

Принц не стал расспрашивать короля о причине такой спешки, хотя безумно хотел выяснить этот вопрос. Он опустил кисть обратно, собираясь встать и выполнить поручение.

— Подожди, — остановил его Ван Ё. — Сначала напиши то, что я скажу, а затем пошли за Ван Со.

Мужчина чуть слышно вздохнул на такое изменчивое поведение правителя и опять взял в руки свой писарский инструмент.

— Что вы желаете, чтобы я написал? — спросил принц, приготовившись к своему делу. По качеству свитка было видно, что это не просто письмо: это королевский указ, на котором должна стоять королевская печать. Ван Ё на минуту задумался, будто внутренне ещё сам не знал или не принял решения, стоит ли вообще начинать, но затем пришёл в себя и, повернув голову к брату, сказал:

— Это разрешение на брак.

Ван Ук слегка опешил. Он предчувствовал что-то неладное, и почему-то сразу же вспомнил о сестре. Не думает ли он из мести отправить её куда-нибудь подальше из дворца и выдать замуж за кого-то из вражеской стороны? За разбойника или малозначительного солдата?

— Разрешение на чей брак? — уточнил принц, прежде чем его кисть коснулась бумаги.

— Четвёртого принца и придворной дамы Хэ.

Восьмой принц ощутил, как его сердце сжимается в сильнейшем спазме. Он так сильно сжал кисть, что вот-вот сломал бы её. Это невероятная насмешка судьбы, плевок в лицо. Но за что? За что все эти беды сваливаются на него? Рука Ван Ука заметно задрожала, и он не мог скрыть своего волнения. Отдать Хэ Су четвёртому принцу? Почему? Она должна была принадлежать восьмому! Она должна была стать его женщиной! Принц застыл, не мог пошевелиться. Собственноручно написать это разрешение — словно подписать себе приговор. Всё, к чему он так стремился, неумолимо отдалялось от него. Ван Ук сжал челюсти до скрипа, его губы превратились в одну тонкую полоску, и было видно, что он еле сдерживается, чтобы не перевернуть здесь всё. Это не ускользнуло от глаз короля, и теперь он понял, что через Хэ Су — маленькую и незначительную служанку — можно было контролировать не только Ван Со.

Правитель задумался, что же за странная девчонка эта Хэ Су. Она пленила глупого Ына и мудрого Ука, боевого Чжона и дикого Со. Даже принцесса Хванбо называет её самым дорогим человеком и лучшим другом. Кто она — эта Хэ Су?

— Вижу, что это задевает тебя, Ван Ук, — король не мог сдержать в себе сарказма, наблюдая, как лицо принца искажается невероятной ревностью и злобой. Это даже было забавным, и правитель позволил себе ухмыльнуться. И трон, и любимая женщина — всё это теперь ему недоступно. Ван Ук взял себя в руки и вдруг стал ещё более холодным и отстранённым, словно не был живым человеком, а всего лишь каменной статуей.

— Нет, это меня никак не касается, — коротко ответил он и принялся выводить иероглифы на золотистой бумаге.

* * *

Ёнхва, бессмысленно гуляя вокруг собственного дома, размышляла над словами Хэ Су. Уже несколько дней прошло с момента незапланированной встречи в беседке, но казалось, будто это было только вчера. Возможно, новый король и не был уж таким плохим, раз даже Су, на глазах которой умер брат Му, не считает его таковым. А может, она просто прониклась к нему из-за его чувств к принцессе? Ёнхва этого не знала, так же как и не знала, что ей делать дальше, и сможет ли смерть обойти короля стороной.

Из собственных размышлений её вывело внезапное появление матери. Королева выглядела довольно нервной и направлялась прямиком в библиотеку, где обычно бывает Ван Ук. Что-то серьёзное произошло, раз королева так сильно торопилась к сыну. Ёнхва, желая разузнать всё из первых уст, последовала за ней. Догнав её возле порога, принцесса зашла вместе с матерью внутрь. Королева тут же подскочила к сыну, сидящему за столом и перебирающему какие-то бумажки. Вид её был весьма раздражённым, и даже Ёнхва побоялась приблизиться хоть на шаг к матери, предпочитая присесть за стол подле брата.

— Что всё это значит? — прошипела женщина, глядя на сына, лицо которого не отражало ни одной эмоции. — Почему ты замешан в этом? Это же твоих рук дело, разве не так?

Принцесса только удивлённо следила за напряжённым диалогом родственников, не понимая, о чём идёт речь. Ван Ук наконец-то взглянул на мать абсолютно спокойным взглядом.

— С чего вы взяли, матушка? Я всего лишь исполняю приказы. Я маленький человек во дворце, — не повышая тона ответил принц, но королеве этого явно было недостаточно.

— Ты — главный министр страны. И ты просто исполнял приказ? — женщина понимала, что её сын неудержимо катится по наклонной вниз, и она уже никак не могла повлиять на него.

— Я не растила сына предателем!

Мужчина резко изменился в лице, его взгляд стал яростным и даже злым.

— Всё, что я делаю, я делаю для защиты нашей семьи, — рьяно ответил Ван Ук, сжимая руку в кулак. — Вместо них могли оказаться мы.

Ёнхва нахмурила брови, пытаясь понять, о чём идёт речь, но из диалога матери и брата не могла толком ничего разузнать.

— Матушка, что случилось? — наконец спросила она. Женщина продолжала сверлить сына взглядом и, не оборачиваясь к дочери, ответила:

— Сегодня вся семья десятого принца была казнена. Все до единого, — почти перешла на крик женщина. — Все, вплоть до прислуги.

Ёнхва словно впала в ступор от услышанного. Она так обрадовалась, что беда прошла десятого принца стороной, что не могла ожидать такого поворота. Её пробила мелкая дрожь, и принцесса часто заморгала, словно растерялась от слов матери.

«Нет. Нет!»

— А что с Ыном? — тихо спросила девушка и, вмиг очнувшись, в порыве схватила стоящую рядом матушку за руку. — Что с ним?

Женщина продолжала неотрывно смотреть на сына, словно могла прожечь своим взглядом его сердце и вынуть оттуда остатки совести.

— Он скрылся. Но я так понимаю, что это ненадолго…

Ван Ук поднял глаза на мать, и в них не отражалось ровным счётом ничего, кроме недовольства от такой реакции матери. Он был даже удивлён, что с такими высокими моральными устоями она так долго протянула во дворце.

— Это король? — голос принцессы казался необычайно низким, даже зловещим, но она не смотрела на брата, словно задавала вопрос в пустоту. — Это был король? — вдруг сорвалась на крик девушка, и такая резкая перемена в её образе удивила даже королеву. Ёнхва подняла почерневшие от злости глаза на Ука, который продолжал отражать небывалое спокойствие.

— Это был королевский приказ, — слегка саркастически кинул он в ответ. Принцесса подскочила с места, да так резко, что королева вздрогнула от жуткого скрипа дерева, с которым ножки стула проехались по дощетчатому полу. Ёнхва ударила кулаками о стол, словно хотела направить всю свою ненависть на него. Опустив голову и часто дыша, девушка сказала:

— С этого момента ты мне больше не брат, — она словно превратилась в саму ненависть, стала с ней единым целым, сжигая внутри остатки надежды и доверия.

— Ёнхва, — тихо прошелестела королева, и на глазах её выступили слезы. Её сын — хитрый интриган и предатель, строящий свои козни, позабыв о долге и семье. И теперь родная сестра отрекается от него.

— Я не желаю называться твоей сестрой, — продолжила принцесса, — и имя твоего больше не произнесу.

Она выпрямилась и в последний раз взглянула на Ван Ука, лицо которого искривилось в гримасе отвращения и неприязни. Вот в какого превратился добрый и светлый восьмой принц. Он был словно эталон мужества и достоинства, отражая лучшие качества королевского потомка. Это с его образа списывали все красивые легенды и сказки о принце на белом коне. Вот каким он стал сейчас. Угрюмый и скупой, жестокий и двуличный.

«Лицемер и трус…»

Даже образ предателя Ван Ё мерк на фоне преображения восьмого принца. Это он был предателем, самым настоящим и искренним.

Принцесса выбежала из комнаты и поспешила в свои покои, дабы переодеться в более удобную одежду, сменить многослойный ханбок на удобные паджи и отправиться во дворец. Она знала, где сейчас прячется десятый принц. Она хотела защитить его даже ценой собственной жизни. Принцесса уже не думала о том, почему король принял такое решение, её мысли были заняты более важными на этот момент вещами. На месте этого образовалась зияющая дыра, затягивающая в себя остатки нежности и доверия к новому правителю. И даже любовь она смогла поглотить. Только пустота. Пустота и яростное желание продлить жизнь младшего брата и его сумасбродной жены.

«И пусть меня убьют, пусть казнят, но хотя бы его жизнь я смогу отыграть в этой бесконечной игре с судьбой…»