Касание ветра (гет)

Дни в новом доме протекали быстро, сменяясь один за другим одноцветными событиями. Поначалу Ван Ё начал грандиозную перестройку, облагораживая внешние фасады зданий и переделывая внутреннюю обстановку на более светлую, чтобы снять с усадьбы тень хмурости. Ёнхва старалась помогать ему в оформлении жилища и ведении хозяйства, как она привыкла делать это в доме восьмого принца до переезда во дворец. Однако сотрудничать с супругом, который сам себе на уме, оказалось намного сложнее, чем с мягким и покладистым братом. И каждое их недопонимание становилось проверкой принцессы на выносливость, ведь она пообещала себе вклинить свой бунтарский характер в рамки общепринятого понятия замужней дамы. Её внешний вид уже говорил окружающим о том, кем она является: статная и величественная замужняя женщина, являющаяся эталоном красоты как внешней, так и внутренней. Порой супруг не замечал, как заглядывается на неё, так же, как заглядывался на неё в молодости, когда она была одной из дочерей короля, а он любил просто разглядывать строгий профиль его сестры.

Однако не только этой привычке принц не изменял. Ван Ё был всё так же суров к окружающим, особенно к прислуге, не прощая ей даже малейшей ошибки, но до физического наказания благодаря хлопотам молодой госпожи ещё не доходило, хотя хозяин был готов больше не идти на уступки супруге, чувствуя, как она им манипулирует. Но и ранить её чувствительную натуру тоже не желал, зная, как порой мучается его ненаглядная по вечерам от боли в плече. Рана уже давно зажила, но до сих пор напоминала о себе.

В распоряжении Ёнхвы теперь была уйма времени, и она стала проверять свои знания корейской письменности, пробуя воспроизвести мысли на бумаге, как это делала Хэ Су. Кроме дневников королевы ничего подходящего в руки не попадалось, да и не могло, ведь письменность ещё не была придумана, а сами корейцы довольствовались китайским. Но у принцессы не нашлось времени во всей суматохе дворцовой жизни, чтобы наконец вернуть себе способность читать и писать. И как бы она ни старалась воспроизвести из памяти хоть какие-то отголоски прошлого, где Ёнхва увлекалась поэзией и каллиграфией, ничего хорошего из этого не выходило. Она часто задавалась вопросом: правда ли это? Действительно ли она владеет корейским, или же это была иллюзия, самообман, вызванный разгулявшейся на фоне стресса фантазией? Чем больше проходило времени с того момента, тем сильнее принцесса убеждалась в этом. К тому же, никаких воспоминаний об этом у неё не осталось, только туман, в котором она теряет не только своё прошлое, но и настоящее, заблудившись в лабиринтах своих мыслей.

«А может, я переводчиком была? Переводчиком-каратистом…»

Так или иначе, эту теорию она решила проверить, чтобы знать наверняка. Ведь если человек способен прочесть текст, значит и написать его ему под силу. Ёнхва направилась к кабинету Ван Ё, зная, что тот уехал осматривать свои земли. Там находились писарские принадлежности, к которым принцесса не прикасалась с момента появления здесь и до сегодняшнего дня. Так уж случилось, на счастье или на беду, что всё же ей не приходилось держать книги в руках или писать что-либо. И это намного облегчило ей жизнь на тот момент.

Ёнхва зашла внутрь, закрывая за собой дверь, и чуть не вскрикнула, увидев за столом супруга. По спине прошёлся неприятный холодок, и даже руки слегка задрожали. На мгновение принцесса растерялась, не зная, остаться или уйти. А что делать, если остаться? Изображать, что читаешь книгу? А если уйти, не возникнет ли вопроса, зачем приходила? Ёнхва ощутила себя застигнутой на месте преступления.

Ван Ё кинул беглый раздражённый взгляд на вошедшую и, обнаружив свою супругу, явно потеплел. Она лишь смогла слегка улыбнуться в ответ, краснея от смущения и не зная, куда себя деть.

— Что-то случилось? — спросил мужчина, глядя на жену.

— Нет-нет, — быстро ответила она, жестами помогая себе придать правдоподобности. — Я просто… просто… А я думала, что ты уехал.

Ван Ё прищурил глаза, не понимая, почему Ёнхва такая нервная, но спрашивать ничего не стал и, вернувшись к своим бумагам, опустил глаза вниз. Принцесса недолго постояла, но решила всё-таки уйти и собралась было тихонько отворить дверь, как муж её остановил.

— Раз ты пришла, помоги мне, — неожиданно попросил Ван Ё. Он никогда ни о чём не просил Ёнхву, считая, что мужчина сам должен всё решать, и даже просьба к женщине о помощи сама по себе является ниже его достоинства. Однако ему хотелось, чтобы принцесса сейчас осталась рядом с ним, а говорить об этом напрямую хуже, чем признавать, что ему нужна помощь. Из двух зол он выбрал меньшее для ущерба своей гордости, но Ёнхва успела несколько раз проклясть его в мыслях. Она обернулась, подошла к столу, за которым сидел муж, и встала рядом с ним. Тот же делал вид, что ничего не происходит и всё это естественное занятие для них обоих, и, напуская на себя вид крайне занятого человека, перебирал множество писем и листов, в которые принцесса даже не заглядывала.

— Помоги с чернилами, — попросил Ван Ё, но тон его был больше приказной. Ёнхва, желающая сбежать как можно быстрее, недовольно выдохнула, но принялась за работу, подавая супругу кисть. Тот краем глаза взглянул на жену и сдержался, чтобы не улыбнуться, хмуря брови для пущей убедительности.

— Возьми там листок, — вновь приказал принц, указывая на край стола, на котором лежало свёрнутое письмо. Принцесса выпрямилась и протянула руки к краю. — Это список необходимых закупок, который дал мне управляющий. Проверь его.

Принцесса замерла от ужаса. Иероглифы, не отличающиеся королевской изящностью, казались детскими каракулями, которые невозможно расшифровать. Что с этим делать, Ёнхва не знала, и уставилась на листок, не моргнув ни разу.

— Вы хотите поручить это мне? — откашлявшись, спросила принцесса, пытаясь сдержать дрожь в голосе. Ей казалось, что после того, как муж раскроет её, то бедняжку настигнет смертельная кара. Сознаться в абсолютной безграмотности было сродни надеть петлю на шею. И морозный холод не отпускал девушку, нагоняя дрожь на всё тело. — Мне кажется, что это занятие больше по вашей части. Я не хочу ничего испортить.

Она положила список на стол и пододвинула двумя руками ближе к супругу. Не такой реакции он ожидал. Ему думалось, что, предоставив жене некоторую свободу, дав ей занятие и просто заставив думать, что и её мнение важно для него и для общего дела, он заработает плюсы в её глазах, да и в своих тоже, ведь подобные жесты, по его мнению, могли говорить лишь о его щедрости, будучи очень ценными в виде таких поощрений. Но Ёнхва, по-видимому, не оценила жест благосклонности к ней.

— Отчего же? Я доверяю тебе больше, чем остальным, поэтому уверен, что ты справишься, — Ван Ё удивился, что ему ещё и приходится уговаривать супругу.

— Но всё же никто не справляется с управлением лучше вас. Поэтому не было ли лучшим решением всё проверить самому?

Принц поднял удивлённый взгляд на Ёнхву, не понимая, откуда в ней столько покладистости и смирения. Он сердцем чувствовал, что всё это неспроста.

— Что с тобой?

— Со мной? — переспросила девушка, будто до этого мужчина разговаривал с кем-то другим. — Со мной всё в порядке.

Ван Ё недоверчиво прищурил глаза, откладывая кисть в сторону, и от такого взгляда Ёнхве хотелось раствориться в воздухе, стать неведимкой, чтобы он не проедал в ней дыру.

— Что случилось? Ты можешь мне рассказать, — поощрительным тоном разрешил принц.

«Да я лучше утоплюсь, чем признаюсь».

Девушка нервно сглотнула. Она даже не могла предположить, что может оказаться в подобной ситуации и ей придётся краснеть за свою безграмотность. А ведь она принцесса. Ёнхва сложила руки на юбке и улыбнулась так, как привыкла улыбаться во дворце. От такого выражения лица Ван Ё стало не по себе.

— Я просто хочу сказать, что никто не сможет справиться с этой работой лучше, чем вы, — она заговорила таким смиренным тоном, какой принц в жизни никогда от неё не слышал. Он отодвинул стул от стола, развернувшись к супруге полностью, и внимательно разглядывал её лицо. — Думаю, мне не стоит вас отвлекать.

С каждым словом Ван Ё всё больше удивлялся странному поведению жены. И не только её чрезмерной покорности, но и тем, что она говорит с ним так официально, хотя кроме них здесь больше никого нет. Принцесса уже намеревалась двинуться к выходу, но муж помешал ей.

— А ну стоять! — приказным тоном живо произнёс Ван Ё, заставляя Ёнхву сжать челюсти и остаться. Он заметил, как принцесса сжала кулаки до белых костяшек и как сильно она напряжена, будто пантера, готовящаяся к атаке. Мужчина выпрямился, подтягиваясь к супруге ближе, и даже хотел взять её за руки, чтобы помочь хоть немного расслабиться, но почему-то сдержал этот неожиданный порыв нежности, посчитав, что такое поведение не присуще ему. Хотя каждую ночь он забывал об этом, предававшись ласкам своей ненаглядной, а потом утром вновь возвращался к своему прежнему образу, будто ничего и не происходило. От такой непоследовательности создавалось впечатление, что у него раздвоение личности.

— Возьми листок и прочитай, — отчеканил Ван Ё. В голову пришла мысль, что Ёнхва специально противится, идёт против его воли, снова проявляя свой бунтарский дух. Но он не из тех, кто будет отступать, вновь и вновь силой подчиняя свободолюбивую принцессу себе.

Ёнхва послушно взяла листок со стола, и руки её дрожали. Она заглянула в него и решила сделать вид, что читает, пока принц не потребовал прочитать содержимое вслух. И тогда принцесса лишь разомкнула губы, выдохнула, и будто хотела произнести хоть звук, но лишь печально опустила руки и закрыла глаза.

— Я не могу, — раздался обречённый голос Ёнхвы, и листок выскользнул из её рук, медленно опускаясь на пол. Ван Ё не понял, что она имела в виду, и только нахмурил брови.

— Что значит не можешь? Ты разучилась читать? — его голос казался слегка высокомерным, с долей сарказма, ведь мужчина считал, что его женщина решила не подчиниться его воле. А это принца раздражало больше всего.

— Да, — коротко ответила Ёнхва, опустив голову, как нашкодивший щенок. Ей было стыдно признаваться в этом именно ему, показаться слабой и даже в какой-то степени неполноценной. Чтобы не развивать в самодовольном деспоте напротив ещё больше надменности. Принц прыснул в истеричном смехе, словно эта ситуация не вызывала в нём ничего, кроме сарказма.

— Что за бред, — воскликнул он. — Принцесса разучилась читать. Ха. Вы только послушайте!

Ёнхва не посмотрела на мужа и даже сдержала порыв зыркнуть на него полным злобы взглядом, как она делала, когда была недовольна им, и это показалось странным. Вполне естественно, что принц принял слова супруги за шутку, которая пришлась ему не по душе. Она бы и сама с ним посмеялась, не будь это правдой.

— С того момента, как я упала с моста, я больше не притрагивалась ни к книгам, ни к письменным принадлежностям, — спокойно ответила девушка. — Возможно, это была плата за мой недолговременный дар провидца. Я обрела способность видеть будущее, но потеряла умение читать и писать совсем.

Ван Ё подскочил с места. Теперь слова Ёнхвы казались ему правдоподобными, он видел, что супруга не играет с ним, но это больше походило на бред сумасшедшего.

— Но как же?.. Где это видано, что принцесса не может читать! Уже столько времени прошло. Почему ты не научилась заново?

— Но к кому я могла обратиться? — озадаченно спросила принцесса. — Кому могла признаться в своей безграмотности? Дворец был полон людьми, не думающими ни о чём, кроме власти. Вся жизнь вертелась вокруг трона, и моя тоже. Кому я могла рассказать?

Она не была зла на реакцию мужа, не была раздражена, что ей вообще приходится находиться в такой ситуации и оправдываться. Ёнхва казалась слегка растерянной, словно стеснялась своих слов и в то же время ждала поддержки от Ван Ё. Такая новость озадачила принца, но нисколько не разозлила. Напротив, её поведение даже смягчало его буйный и вспыльчивый нрав, и он посочувствовал тому, что рядом с принцессой не оказалось никого, кому бы она могла открыться.

— Ты могла бы сказать мне, — кладя руку на плечо супруги, произнёс Ван Ё, но сам понимал, что она бы никогда этого не сделала, тем более тогда, когда всё было нестабильно, включая и их отношения. Да и сейчас Ёнхва вынуждена была признаться, потому что так сложились обстоятельства. И его гордая, величественная принцесса стоит сейчас перед ним, склонив голову, будто малое дитя, разбившее любимую вазу отца.

И на реплику мужа Ёнхва только лишь улыбнулась.

— Садись, — указал принц на своё место, и девушка послушно села. Он достал с полки одну из книг и открыл нужную ему страницу. — Вот, попробуй переписать это стихотворение. Тренируйся, пока не запомнишь его наизусть и сможешь написать его по памяти. Теперь я займусь твоим образованием. Уверен, оно будет ещё лучше, чем было до этого.

Ёнхва мысленно ухмыльнулась такому самомнению, но послушно взяла кисть в руки. Такое заботливое отношение к ней было приятно. Теперь они в одной команде и должны поддерживать друг друга.

Заниматься каллиграфией оказалось не так-то просто. Иероглифы выходили несимметричными и порой разными по размеру. С кисти то и дело капали чернила, оставляя на бумаге уродливые кляксы. Ван Ё какое-то время молча наблюдал за происходящим, по-доброму смеясь над сосредоточенным лицом супруги. Вся эта ситуация была до ужаса комичной: принцесса пытается что-то изобразить на бедном листе бумаги, а принц выступает в роли её персонального учителя. Он никогда не думал, что может оказаться в таком положении. Видя, как хмурятся её брови, Ван Ё обхватил её ладонь своей и, сняв с кончика кисти излишки краски, стал направлять движение руки. Ёнхва с нескрываемым интересом следила за процессом, как из-под толстой кисти вырисовываются такие изящные контуры. Как легко он касается бумаги, то надавливая больше, то еле касаясь, контролируя тем самым ширину и прозрачность линий. Движения поначалу были медленными, чтобы принцессе было легче следить, но вскоре стали более быстрыми, и Ёнхве осталось только восхищаться такому филигранному почерку при такой скорости. Она с восхищением посмотрела на мужа, на лице которого сияла чуть уловимая улыбка от удовольствия, ощущаемого от процесса обучения супруги. Она уже и не следила за письмом, просто любуясь принцем. В сердце зажёгся новый огонь, будто кто-то поднёс к нему спичку, и Ёнхва уже физически ощущала, как одна половина отрывается и навсегда пришивается к Ван Ё невидимыми нитями. Теперь её жизнь здесь, с ним, и никогда больше не возникнет желания вернуться обратно домой, где всё так неясно и сумрачно. Ёнхва подумала: как странно, что она всё-таки осталась с ним, ведь тогда ещё, в самом начале, она даже и помыслить об этом не могла, всего лишь пользуясь его слабостью к ней ради своих целей и считая третьего принца самым коварным среди остальных братьев. Но теперь всё изменилось, буквально перевернулось с ног на голову, и Ёнхва ни о чём не жалеет. Ведь история переписана, всё свершилось так, как должно было свершиться по справедливости, и каждый обрёл чуточку счастья, а главное — покой в душе. Даже Ван Ук.

Принц отпустил руку супруги и довольно хмыкнул, глядя на свою работу. Ёнхва опустила глаза на листок и восторженно ахнула, не скрывая восхищения. Она бережно взяла его двумя руками и поднесла ближе, чтобы изучить каждый иероглиф, каждую линию на этом кусочке бумаги. А Ван Ё украдкой любовался такой необычной Ёнхвой, чьи глаза сверкали от удивления, а с уст не сходила открытая улыбка. Такой она нравилась ему больше всего. И он немного опешил от неожиданности, когда его супруга резко обернулась к нему и коротко поцеловала, шепча слова благодарности прямо ему в губы. Принц даже растерялся, чувствуя, как начинает краснеть, хотя это совсем ему не свойственно.

— Теперь каждый день тренируйся, чтобы набить руку, — откашлявшись, сказал Ван Ё. — По вечерам будем заниматься чтением. Негоже моей жене быть безграмотной. Ты должна заниматься саморазвитием, а это невозможно, пока ты не научишься читать.

Ёнхва осторожно положила листок на стол и встала, заставляя супруга выпрямиться. Она была к нему слишком близко, чтобы он мог контролировать свои ощущения от её присутствия, и, даже не задумываясь, принц опустил свои руки ей на талию. Такие естественные и в то же время неосознанные прикосновения нравились обоим, и оба временно предпочитали заключить так называемое перемирие и поддаться своему желанию быть друг с другом.

— Да, мой господин, — нежно пролепетала Ёнхва, вызывая непроизвольную улыбку на лице мужа от таких слов. — Я сделаю так, как вы скажите.

Она положила ладони ему на грудь и коснулась кончиком носа его подбородка, морщась от колючей бороды. Дурманящий запах лаванды заполнил лёгкие, пространство и всю его жизнь, и, витая в воздухе, дурманил сознание принца. Он не мог больше противиться этому, как ни старался прежде. Это было сильнее его. И поэтому он опустился к нежной шее любимой и жадно вдохнул аромат её кожи, наслаждаясь тем, как тонкие пальчики игриво зарываются в корни его волос.

«И почему я так боялась ему признаться?»