Касание ветра (гет)

— Зачем ты пришла? — послышалось резкое шипение, но принцесса почувствовала, что хватка мужа становится мягче, словно он не силой удерживает её волосы, а нежно зарывается в них рукой.

— Я хотела попросить прощения, — ответила она, чем сильно удивила Ван Ё. Принцесса хочет извиниться? Его гордая и величественная супруга? Он был уверен на все сто процентов, что в их союзе только он один испытывал к ней чувства, в то время как она лишь позволяла себя любить. Хотя они никогда не обменивались словами нежности друг к другу, но было очевидно, что Ёнхва имела полную власть над принцем, отчего он временами злился на неё, но совсем недолго. Однако в этот раз она перешла все рамки дозволенного.

— Я не хотела тебя оскорбить или поставить под сомнения твоё положение здесь. Просто… когда я увидела это зрелище, — её голос дрогнул из-за слишком эмоционального состояния, — то я не смогла ничего с собой поделать. Ну зачем нужно было так жестоко его наказывать?

— Жене крестьянина, у которого он украл деньги, стало хуже и вскоре она умерла, потому что им нечем было заплатить лекарю, — пояснил мужчина уже более спокойным тоном. Он знал, что Ёнхва вечно заступается за всех убогих, и вполне вероятно, что она не просто взбунтовалась, а была под давлением эмоций, раз решилась кричать на мужа в присутствии остальных слуг. Ван Ё уже давно не злился на супругу, просто не хотел быть тряпкой, тем самым давая ей понять, что он не её марионетка. Больше всего принц боялся потерять своё положение в собственных глазах, потерять власть над всем, став верным псом любимой жены. И хотя его чувства к ней, казалось, разрастаются с каждой секундой, проведённой вместе, он не хотел становиться под её каблук, отчего злился всё больше, осознавая свою беспомощность перед ней. А теперь она сама появилась перед ним со словами извинения.

И принц оттаял, видя, как тонкие влажные дорожки на её щеках искрятся в свете луны. Ван Ё переместил руку из волос жены на её скулу, большим пальцем стирая слезу и с замиранием сердца наблюдая, как Ёнхва ближе прижимаемся к его ладони, рукой накрывая её сверху. И он опять побеждён.

Иногда проиграть в этой незримой вечной борьбе двух сильных характеров для принца было весьма приятным делом. Ведь тогда его супруга была более чем щедра на ласку и нежности в отношении него. Было время, когда он не мог мечтать даже прикоснуться к лентам на её одежде, и каждый раз готов был сдаться, чтобы получить хоть один поцелуй от принцессы. Но будучи сильным духом и ведущим по сути своей (как казалось ему), а не ведомым, принц не мог позволить женщине управлять им, по крайней мере открыто и в полной мере. Но Ёнхва была тем редким человеком, который знал, какие верёвочки дёргать, даже неосознанно, а чисто интуитивно. Так же, как когда-то это делала его матушка.

— Я ведь не знала, я ничего не знала… — лепетала принцесса. Нервничая, она сильно тараторила, оправдываясь и извиняясь перед мужем, а он уже и не слышал в этом многословном потоке отдельных слов и их сути. Ван Ё продолжал молча разглядывать супругу, видя только её горящие глаза, гипнотизирующие и успокаивающие. Сколько раз он пытался войти к ней, сколько раз был на гране срыва? Ему хотелось плюнуть на свою гордость, и казалось, что это не её он наказывает, а самого себя. И каково было его удивление лицезреть принцессу здесь. Этот поступок тоже стоил ей гордости.

— Запомни только одно, — заговорил Ван Ё, касаясь пальцами губ девушки и давая понять, что пора ей замолчать. Она застыла, внимая каждому его слову. — Никогда больше не смей разговаривать со мной так. Тем более в присутствии других людей. Тем более прислуги. Все мои решения ты должна принимать, как данность, и не сметь перечить мне. Тебе нужно научиться доверять мне.

Последнюю фразу принц произнёс с оттенком разочарования, понимая, что именно доверия не хватает его супруги по отношению к нему.

Ёнхва качнула головой, не сумев произнести ни слова после мужа. Тот улыбнулся, а это означало, что он больше не держал зла на неё. Принц провёл тыльной стороной пальцев по щеке супруги, чувствуя, как пылает под ними кожа. Принцесса покраснела? От стыда или от слёз? А может, на то есть другая причина?

Обычно холодная кожа Ёнхвы сейчас горела больше его собственной, будто у неё поднялась температура, но было очевидно, что девушка здорова. Рука принца сама прошлась по тонкой шее и стянула с одного плеча шёлковую накидку, прикрывающую шрам на груди.

— Ты больше не злишься? — спросила Ёнхва, прерывисто вздыхая от тонких прикосновений мужчины вдоль места ранения. Но он молчал, продолжая методично исследовать плечо супруги. Тогда она подтянулась к нему ближе, не давая возможности больше лицезреть её тело. Она заставляла смотреть прямо в глаза, хотя сама не могла разглядеть лица мужа в кромешной темноте. — Мне важно знать это.

Ван Ё положил руку ей на талию, и принцесса услышала, как он довольно хмыкнул в ответ на её последние слова, но всё так же продолжал молчать, будто испытывал терпение супруги на прочность. Ему нравилась такая покладистая Ёнхва, так нежно проводящая рукой по его груди, ждущая его ответа, так кротко говорящая с ним сейчас. Серебряный свет луны тускло освещал её лицо, когда она привстала над ним, упираясь рукой о кровать, а он перевернулся на спину, чтобы лучше её разглядывать. Мужчина провёл рукой по контуру острой девичьей скулы.

— Видимо, это действительно важно для тебя, раз ты сама пришла ко мне, — заговорил вдруг он, обескураживая супругу.

— Я не должна была? Я вновь проявила самонадеянность, — смиренно признала принцесса, но видела, что Ван Ё не гневается на неё, а напротив — радуется её присутствию. Ёнхва села на кровати напротив мужа, её длинные волнистые волосы небрежно легли на плечи. Принц поднялся вслед за ней.

— Никогда ещё не встречал человека более упрямого, чем ты, — сказал Ван Ё, и заметив, что девушка печально опустила голову, подсел ближе и положил руки ей на плечи, приближая своё лицо к её. — Но иногда этот недостаток превращается в достоинство.

Он коротко коснулся её губ поцелуем и затем отстранился, стягивая с девушки шёлковую накидку и с наслаждением взирая на её обнажённую красоту. Принц обхватил Ёнхву за талию и привлёк к себе, но та резко кинулась ему на шею, припечатывая к кровати и смеясь как ребёнок, радуясь, что эти долгие мучительные дни закончились примирением.

— Только обещай, что мы больше никогда не будем ссориться, — улыбаясь, попросила Ёнхва, на что получила лишь скептический вздох в ответ.

* * *

Девушка лежала на спине, повернув голову к мужу и положив ладонь ему на затылок. Было безумно приятно слушать глухую тишину, разбиваемую мерным биением двух сердец. Это было единственное время, когда они могли стать хоть на мгновение настоящими, снять с себя приросшие к королевскому образу маски и просто помолчать, насладиться обществом друг друга в полной мере. Ёнхва никогда не могла подумать, что близкой душой для неё окажется именно Ван Ё, когда-то презираемый ею, злой и колючий. А теперь казалось, что без него нет жизни, что только проведённые вместе вечера и ночи вдыхали в неё новый глоток сил в этой меланхоличной картине повседневности. Точно так же размышлял и принц, для которого сближение с Ёнхвой было лишь нереальной бредовой мыслью. А теперь это так естественно.

Он гладил её плоский живот, представляя, что скоро он должен округлиться. Принц размышлял, что его супруге очень пошло бы быть в роли матери и что уже пора бы им обзавестись потомством. Для него это было почему-то очень важным, впрочем, как для всех остальных, ведь бесплодие — это позор. И если Ёнхва не сможет понести дитя, то тогда ему придётся брать вторую жену. От этой мысли становилось скверно, но такие крайние меры даже не приводили к отрицанию. Если принцесса не забеременеет в ближайшее время, то в доме появится вторая госпожа. В этом не было ничего зазорного для людей того времени. И хотя Ван Ё смотрел на это в данный момент как на вынужденную меру ради продолжения своего рода, он не отгонял от себя эту мысль и ставил продолжение рода выше своей любви. Но если подумать, он ставил его не выше, это вообще было что-то не связанное с любовью, по его мнению, нечто отдельное от этого. Принц предпочитал не углубляться в эти размышления и просто ждать, когда же его супруга обрадует его приятной новостью.

Ёнхва знала, какого рода мысли занимают голову мужа, и это её печалило. Нет ничего необычного в том, что женщина не беременеет в течение нескольких месяцев после свадьбы, и будучи всё-таки умом из будущего, предполагала, что этот процесс может занять даже год, а то и больше. Но это нельзя вложить в голову другого человека, и приходится только ждать. Принцесса не представляла Ван Ё в роли отца, с трудом видела кричащих и бегающих вокруг него детей. Он был слишком суров для отцовства, не было в нём той нежности, что может подарить родитель своему дитя. Ему нужен наследник.

«Все королевские отпрыски страдают этим синдромом…»

Ёнхва вглядывалась в мирное спокойствие, читаемое на лице мужа. Лёгкая улыбка касалась его губ, и такое блаженное умиротворение передавалось и ей. Однако пока ничем не подпитанная зарождающаяся изнутри тревога не давала покоя, портя внутренние ощущения. Она не осмелилась задать ни одного вопроса, и хотя по Ван Ё было видно, что он совершенно счастлив, предчувствие чего-то не слишком радостного стало грызть принцессу изнутри.

* * *

Ёнхва всё так же продолжала получать письма от королевы, и ей оставалось только надеяться, что никто из посторонних их не вскрывал. Ван Ё не проверял их, давая супруге личное пространство, а может, попросту не хотел копаться в дамских сплетнях. Ситуация становилась всё сложнее, министры по-прежнему давили на короля, заставляя принимать удобные для них законы, паранойя Ван Со обострялась с каждым днём, превращая их жизнь в один сплошной ритуал: проверка блюд перед подачей, даже тех, что готовила сама Хэ Су, надеясь успокоить этим мужа, смена белья каждым вечером, причём старое необходимо было сжечь, и каждодневный осмотр лекаря. Ван Со не доверял никому кроме Джи Мона, и королева стала бояться, что имя кровавого императора могло навсегда застрять в истории.

Прошло уже больше полугода с тех пор, как принц и принцесса покинули дворец. С тех пор их никто не навещал, и это неудивительно, ведь Чжон должен быть на службе, Ын вот-вот станет отцом, а летающий в облаках Бэк А готовится к свадьбе. Их не хватало в повседневной жизни. Их голоса не звучали где-то поблизости, и временами хотелось выть от тоски.

Принцесса знала, что и Ван Ё скучает. Стены дома сковывали его, будто это была тюрьма, в которую он сам себя посадил. Привыкший вести более почётные и важные дела, а сейчас не имея возможности развернуть обширную деятельность, принц стал хмурым и недружелюбным. Даже вечерами, лёжа рядом со своей супругой, Ван Ё был более молчалив, чем обычно. И это было совсем другое молчание. Задумчивое и тревожное.

Переживания Ёнхвы по поводу потомства разрастались с каждым днём. Принцесса сердцем чуяла, что её муж тревожится об этом тоже. Иной раз она ловила на себе сожалеющие взгляды принца, словно он извинялся перед ней, словно что-то задумал. Он не злился на неё (пока) из-за того, что она ещё не обрадовала его новостью о скором пополнении семейства, он просто смиренно (если это слово уместно по отношению к третьему принцу) ждал, но слишком большое желание и долгие ожидания вводили его в бесконечно угрюмое состояние. Ёнхва чувствовала эту отдалённость от неё и пока не могла с этим справиться. Каждый раз, отсчитывая дни до следующего цикла, она с замиранием сердца ждала задержки, но этого не случалось, а организм девушки работал как часы. Казалось, она была более чем здорова, если не считать гнетущие и разрастающиеся боли от ранения, и вполне могла бы понести дитя. В конце концов, стрела Ван Ука попала ей не в живот, а в то место, которое никак не могло повлиять на плодовитость. И принцесса стала действительно бояться, что стала бесплодной. Но, прекрасно зная параллельную историю Ёнхвы, зная, что будучи королевой она смогла забеременеть от Ван Со, девушка не могла найти объяснения такому факту. Нельзя было и на принца повесить это страшное по тем временам клеймо, ведь в той другой вселенной Корё у него были наследники.

«В чём же дело?»

Чем больше Ёнхва думала над этим, тем сильнее нервничала, а это в свою очередь негативно влияло на общее её состояние. Каждую ночь она, мучаясь от боли, стискивала насильно зубы, чтобы не выдать себя мужу, думая, что и так надоедает ему своими заморочками, хотя и старается вести себя смиренно и тихо. Каждый прожитый день в их новом доме вводил обоих в состояние депрессии. Ёнхва знала, какое лекарство могло бы помочь принцу — возвращение во дворец, но вот от своего «недуга» найти волшебную пилюлю не могла. Ёнхва знала, что принц не будет ждать всю жизнь и никогда не позволит себе умереть, не оставив потомства, хотя и была уверена в его крепкой любви к супруге. Но то любовь, а это — естественное желание продлить свой род и своё имя, увековечив его в потомстве. И как бы сильно он ни любил принцессу, ему нужен был сын, законный сын, которого может подарить ему лишь законная жена. На ум Ёнхве пришла мысль, что даже Ван Ук не смел думать о второй супруге, нежно заботясь о Мен Хи. Но Ван Ё был совсем другим человеком, пусть и более благородным, чем все думали, преданным и искренне любящим, но всё же другим. У него были свои собственные представления о жизни и ценностях, о нравственных принципах и человеческих законах. Хотя принц пока даже не заикался о повторном браке и сам эти мысли гнал, как только мог, всё ещё надеясь обзавестись детьми от своей ненаглядной, выстраданной первой жены, Ёнхва накручивала себя, вгоняя в постоянную тревогу и истерику. И, получив очередное письмо от королевы с просьбой прибыть во дворец и погостить там, принцесса усмотрела только лишний повод оставить мужа без присмотра, ведь Хэ Су приглашала лишь свою подругу, не упоминая о Ван Ё. Однако принц был рад этому приглашению, видя, как нервничает в последнее время его супруга.

Она упрашивала его поехать с ней, повидать Ына, ведь скоро у него родится ребёнок, повидать Чжона, прибывшего со службы. Но принц отказывался от этой затеи, внутренне чего-то остерегаясь или же просто не желая въезжать во дворец, где когда-то он восседал на троне как король. Не то чтобы его гордость была задета, ведь он сам отдал власть другому, но всё же отказаться от мечты не так легко, как кажется. И хотя его сердце кричало от желания увидеть своих братьев, пройтись по знакомым закоулкам, его разум категорически отказывался от этой затеи, зная, что эмоциональные силы уже на исходе.

— Ты даже не поедешь на свадьбу Бэк А? — удивлённо спросила принцесса, пытаясь уговорить мужа хоть раз поехать во дворец. Ван Ё лишь удручённо опустил плечи, хмуря брови от огорчения.

— Мне нужно подумать, — в последнее время эта фраза стала его любимой, особенно, когда Ёнхва обращалась к нему с просьбами или же уговаривала его что-то сделать. И принцесса вновь осталась без ответа.

«Ну и оставайся здесь!»

Ёнхва безумно скучала по Су и по братьям, да и сердце её наполнялось всё большей тревогой с каждым письмом королевы. Настроения во дворце становились гнетущими, и хотелось хоть как-то поддержать свою семью и близких, особенно Хэ Су, которая и без того волнуется за дитя под сердцем. При мысли о ребёнке принцесса издала сожалеющий стон, думая, что дворец готовится к двум новым принцам или принцессам, а ей не осталось ничего.

«Может, это моя плата за изменения истории?»

Как бы там ни было, Ёнхва решила отправиться во дворец и навестить подругу. Это было просто необходимостью и её долгом поддержать бедняжку, которой практически запрещено выходить из комнаты, дабы избежать любые опасности. Ван Ё видел в путешествии жены только хорошую сторону, зная, как привязана принцесса к семье и королеве, это дало бы ей новых сил и подбодрило. Он был уверен, что ничего опасного её там не ждёт, ведь теперь она не представляет абсолютно никакой угрозы для министров, её не могут использовать ради своих политических целей другие. В общем, Ёнхва стала далеко второстепенной фигурой в жизни дворца, поэтому в ней не было никакого толку. Собрав дары для братьев и подготовив огромный экипаж для жены и приставив к ней по меньшей мере пятерых специально обученных стражников, принц отправил свою супругу в дальний путь до дворца.