Касание ветра (гет)

Королева-мать сегодня не спала. Теперь каждая ночь приносила ей только страхи и отчаяние. В этой пустой тишине она боялась снова увидеть другого человека, почувствовать на себе тяжёлый взгляд. Ей чудилось, что кто-то следит за ней, и теперь, когда для всех стал очевиден истинный источник зла в её лице, эта паранойя стала более чем реальной. Но как же она могла так просчитаться? Неужели её действия стали настолько очевидными? Или она действительно сошла с ума?..

Когда же королева Ю потеряла контроль? Когда третий принц перестал смотреть с ней в одну сторону, когда стал слушать другой источник — свою супругу. Даже когда она ещё не была таковой. Именно принцесса сбила его с истинного пути, лишила мечты и цели. Именно она превратила все их планы в фарс, извернула, перечёркнула, увела на свою сторону. Но зачем? Зачем поддерживать Ван Со, если он даже не единоутробные брат? Если есть Ван Ук, если был Ван Ё?.. Королева чувствовала сердцем, что здесь есть какая-то иная странная тайна, о которой ей неведомо. Но что же это?..

— Вы так спокойно можете сидеть на месте, когда ваш любимый сын находится в тюрьме? — опять этот голос. Голос короля. Он был ей противен, снился в кошмарах. Хотелось истерически засмеяться. Теперь все её сыновья едины в борьбе с ней. Теперь у всех есть своя личная обида и причина отречься от матери. Отказ от среднего сына, покушение на жизнь жены первого, и самое страшное — смертный приговор для последнего, любимого.

— Зачем ты пришёл сюда? — с раздражением прошипела женщина, сминая тонкую ткань одеяла. — Убирайся!

Резко возникшая фигура напротив, совсем близко, заставила королеву вздрогнуть, прижимая руки к себе. В холодном свете луны очерчивалось строгое острое лицо Ван Ё, такое же мрачное и безразличное, как и вся её жизнь. Она увидела в нём отражение себя, свою холодность и циничность. Казалось, он мог сейчас сам, своими же руками придушить родную мать, или же, спокойно глядя ей в глаза, смотреть, как кто-то пронзит её мечом. Но это взгляд, замораживающий, парализующий, он вонзался сильнее металла, проникал быстрее яда в самое сердце. Это холодное безумие в них сводило с ума.

— Что тебе нужно? — с придыханием спросила женщина, отмахиваясь от сына, как от призрака. Она кинула тревожный взгляд в темноту, обращая его к другому незваному гостю. Впервые ему приходится ловить на себе такой взгляд — немой крик о помощи. Впервые она обратилась к нему, пусть и безмолвно. Но теперь сердце не вздрогнуло, как когда-то бы… Теперь всё слишком далеко зашло.

Ван Со сделал шаг вперёд, подставляя лицо свету луны. Он знал, что его брат не посмеет поднять руки на мать, не решится на подобные злые уловки, как делает это она. Но лишь на мгновение королю стало тревожно, стоило ему увидеть этот ужасающий холод в глазах третьего принца.

— Дайте мне противоядие, — сквозь зубы прошипел Ван Ё, и казалось, что голос его не отражал никакой ярости и гнева. Только неприязнь. К собственной матери.

В ту же секунду лицо только что боящейся королевы изменило выражение на циничное и даже раздражённое. Она отвела взгляд в сторону, слегка приподняв тонкую бровь. Казалось, эта женщина достигла своего триумфа в дворцовой игре, сделав последний ход в партии. Шах.

— Я требую этого, — словно предугадывая подобную реакцию, принц всё тем же тоном говорил с ней. — Не заставляйте меня применять силу.

Королева удивлённо посмотрела на сына — на свою некогда надежду и ключ к власти, — не веря его словам. Но зная, как эмоционален и импульсивен её старший сын, как и все её дети, в глубине души она знала, что в ярости этот человек способен на всё.

— Своим молчанием вы заставляете идти нас на крайние меры, — подал голос король, больше для того, чтобы избежать ещё большего накала страстей.

— И что же вы мне сделаете? — с долей презрения оскалилась королева, глядя то на одного сына, то на другого. Неожиданно у Ван Ё оказалась в руках чёрная накидка, и он молча протянул её королеве.

— Вам придётся прогуляться с нами, — сказал Ван Со. — Не заставляйте нас ждать.

* * *

Три тёмные фигуры бесшумно передвигались по двору дворца, растворяясь в тишине ночи, словно призраки. Чёрная накидка скрывала лица, хотя вокруг не было ни единой души. Такие прогулки стали привычными для короля в последнее время.

Толстая дверь недовольно заскрипела, и в помещение темницы, освещаемой лишь парой факелов, вошли трое гостей. Тюрьма для знатных персон была почти пуста, лишь пара мелких чиновников и двое представителей королевской семьи. Ван Ук всё так же оставался устрашающе спокойным, пребывая всегда в одной позе, словно так и застыл навечно. Он лишь окинул вошедших слегка пренебрежительным взглядом, коротко кивнув головой в знак приветствия. Ему уже было всё равно, он и так находился под стражей до конца своих дней, да и мысли его занимали совсем иные. Принц искренне переживал за сестру, и появление королевы Ю не вызывало ничего, кроме отвращения и злости. То же самое он испытывал к себе с момента его заключения.

Женщина подошла к бревенчатой решётке и рухнула на пол, не брезгуя вонючей потоптанной соломой. Её дрожащие пальцы коснулись дерева, отделяющего её и заключённого. Она коротко с ужасом выдохнула, и из глаз выбежали слёзы. Чжон сидел, прижав колени к груди и отвернувшись лицом к стене. Его чёрные шёлковые волосы превратились в помятую солому, одежда разорвана местами. Его самого трясло, и часто вздымающиеся плечи говорили о временном помутнении рассудка на фоне всех событий. Ведь как не размышляй о последующих последствиях, кто-то обязательно проиграет. Ёнхва уже проиграла…

— Чжон, — тихо окликнула королева сына. Принц застыл, повернулся, испуганно глядя на вошедших. Затем страх сменился надеждой. Чжон смотрел на мать с необычайной нежностью, словно она была спасительным маяком в этом бушующем шторме событий. Но вдруг он вспомнил, что ошибался. Его первая реакция на матушку стихла, глаза потухли. Он бросил мимолётный взгляд на своих братьев: потерянный на Ван Со и глубоко сожалеющий на Ван Ё. И вновь отвернулся. Чжон молчал, не говорил ни слова, не издал ни звука. Он знал: что бы ему ни пришлось сказать, всё это может обернуться против кого-то из семьи. Король не может казнить собственную мать, ведь тогда что о нём станут говорить люди? Но и остаться безнаказанной она не сможет. Зачем же, зачем она сделала это? Так жестоко со своей невесткой? А как же Ван Ё? А как же король?

«А как же я?»

Чжон знал, что именно ему суждено стать наказанием матери. Его смерть ввергнет её в бесконечное уныние, граничащее с помешательством. И каждый миг братья будут следить, чтобы она не покончила с собой, а помнила, как далеко завели её эти дворцовые игры. Она станет его палачом. Уже стала.

Дрожащая женская рука потянулась навстречу к сыну, безмолвные слёзы омывали лицо. Теперь, увидев своё дитя, королева осталась безоружна и беззащитна. Ей больше нечем крыть. Сможет ли она пожертвовать жизнью любимого сына в угоду собственной мести? И что будет дальше?

— В горах Чирисан живёт старик по имени Дуонг, — опустив руку, заговорила королева приглушённым голосом. Она сдалась. — У этого травника есть противоядие.

Бесстрастные до этого глаза Ван Ё загорелись искренней надеждой. Не долго думая, он ринулся к выходу, как можно скорее отправляясь по указанному пути. Чжон будто и не слушал, всё так же сидел лицом к стене.

— Неужели у королевы нет противоядия? — с нескрываемой усмешкой заявил Ван Ук. — Никогда не поверю, что человек, имеющий при себе яд, не имеет противоядия к нему.

Король перевёл взгляд на матушку, подумав, что принц прав. Но королева Ю даже не изменилась в лице, с жалостью смотря на младшего сына.

— Этот яд я приготовила для себя, — необычно тихо ответила она. — У меня нет противоядия.

— Если третий принц не успеет добыть его вовремя, то моя сестра умрёт, — сквозь зубы прошипел Ван Ук, сжимая руки в кулаки. Он всё ещё не верил королеве. — И тогда Чжону отрубят голову.

Женщина испуганно сжала ткань своей накидки, содрогаясь всем телом. Она громко дышала, в страхе потеряв на это мгновение рассудок, и замотала головой. Она выглядела как обезумевшая мать, готовая броситься на надвигающегося врага, устремляя свои силы лишь для одной цели — защиты ребёнка. Но только кто мог подумать, что она и станет этим врагом.

— Ваше Величество, — Ван Со вздрогнул, когда мать назвала его так. Впервые и по собственной воле. — Я совершила непростительный грех, — она всё ещё стояла на коленях, глядя на Чжона. Он повернул голову, и женщина могла видеть его профиль. Оба сына со страхом затаили дыхание. — Я отравила принцессу Хванбо.

Её слова стали для неё приговором. Теперь никто не сможет сделать вид, что ничего не случилось. Теперь Ван Ук, пусть даже он и заключён под стражу, будет требовать суда. Не сам, но обязательно через свою мать и влиятельную семью. Король и Чжон переглянулись, и их взгляды выражали одно — страх. Теперь всё кончено.

* * *

Окна в комнате третьего принца были занавешены тонкими тканями, рассеивая яркий солнечный свет. Принцесса всё ещё была без сознания со дня выкидыша, лишь быстро дышала и хмурилась то ли от боли, то ли от неприятных воспоминаний. Тогда ему показалось, что она сошла с ума. Безумная, хваталась за разные предметы в комнате, швыряла в стороны, разбивая дорогой китайский фарфор. Рвала на себе одежду, волосы, кричала и билась в истерике. Тогда ему стало действительно, по-настоящему страшно. Даже больше, чем после её ранения у Дамивона.

Тишина комнаты нарушалась бряцанием стеклянных бутылёчков, которые с любопытством перебирали старые дряхлые руки. Принц недоверчиво перевёл свой тяжёлый взгляд на травника, шаманившего над новой порцией противоядия для принцессы. Ему было жутко от мысли, что эти костлявые сморщенные ладони несут в себе спасение от смерти, что вся жизнь Ёнхвы — самое дорогое, что осталось у Ван Ё, — находится в этих дрожащих руках. Но надо было отдать ему должное — после нескольких приёмов целебного отвара принцессе стало лучше. Она перестала так часто стонать, меньше потела и иногда приходила в себя. Принцу оставалось лишь беспомощно смотреть на всё это, моля небеса спасти её.

Старый мужчина с тонкой седой бородкой и странным тюрбаном на голове, в мешковатой потёртой одежде совсем не вписывался в богатую обстановку комнаты. Его обветшалая накидка сильно контрастировала на фоне дорогих одежд принца. Впервые в его покоях оказался человек такого низкого происхождения, в истоптанных старых сандалях и дырявым мешком, который мирно покоился в углу комнаты.

Травник встал изо стола, заставляя Ван Ё вновь нервно и недоверчиво взглянуть на него, и подошёл к господам.

— Ваше Высочество, вот, возьмите, — он подал двумя руками маленькую пиалу с тёмно-коричневым отваром внутри, от которого веяло горьковатым ароматом кореньев. Принц поспешил принять из рук старика противоядие и поднёс его к губам супруги. — Лучше приподнять её голову, тогда отвар не прольётся и будет полностью выпит Её Высочеством.

Ван Ё не стал раздражаться и ставить травника на место, чтобы тот не указывал главному министру страны, что делать. Он послушался его совета, осознавая, что этот человек — спасение его жены. И что только в его силах вновь вернуть её к жизни. Принц обхватил пиалу одной рукой, а другой попытался приподнять принцессу. Она казалась совсем хрупкой, истощённой, намеревающейся вот-вот рассыпаться у него в руках.

«Я не допущу этого. Никто не смеет забрать тебя у меня. Я не отпущу просто так. Ты моя, ты не имеешь права просто уйти. Слышишь?»

Ван Ё осторожно поднёс отвар к губам и медленно влил в чуть приоткрытый рот, пытаясь сохранить как можно больше и не разлить по щекам. Ёнхва глубоко вдохнула и разомкнула веки, глядя на мужа сквозь чёрную вуаль ресниц.

— Ёнхва, Ёнхва! — воскликнул принц, выронив из руки пустую пиалу, которую ловко подхватил старик и удалился из комнаты. Мужчина заключил супругу в объятья, приближая её лицо к своему.

— Ван Ё, — тихо пролепетала хриплым голосом принцесса, совсем слабая и измождённая. Как тогда, на площади Дамивона. Она звала его, хваталась за него, как за последнюю надежду.

— Да, я здесь, — взволнованно ответил принц, осторожно убирая мокрые волосы со лба супруги. Он ощутил неимоверную радость и облегчение от того, что принцесса наконец пришла в себя уже более отчётливо, что она уже смогла выговорить хотя бы его имя. Противоядие помогало.

— Ван Ё, — её слабый взгляд был наполнен нежностью, несмотря на все трагические события, предшествующие такому её состоянию. Она сильно закашлялась, громко и с хрипом, и принц уложил её обратно на подушку, наклонившись ближе к ней. Ему не хотелось терять с ней зрительный контакт, и он старался держать расстояние как можно короче. Он словно впитывал каждый её жест, каждое вздрагивание ресниц, впитывал её всю, не пропускал ни единого момента.

Ван Ё ласково провёл кончиками пальцев по щеке супруги, и её губ коснулась едва уловимая улыбка.

— Теперь всё будет хорошо, — казалось, он сказал это для себя, чтобы убедиться в истинности этих слов, произнеся их вслух. Уголки губ на исхудавшем женском лице приподнялись вверх, и Ёнхва вновь закрыла глаза, глубоко дыша. Ей нужно набраться сил, на время забыть, что в ней больше не растёт другая жизнь. Ей нужен лишь только покой.

Принц чувствовал, что готов расцеловать травника, чьи снадобья действительно стали помогать. Впервые он испытывал нечто подобное к человеку такого низкого происхождения, но теперь ему было наплевать, кто тот старик и где родился. Он сотворил невероятное — даровал ему надежду. Надежду на то, что всё теперь наладится. Надежду на светлое будущее.